Текст книги "Воин (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Мы должны спасти её, – твёрдо произнёс Цинь-ин.

– Но, господин Чэн, – встрял Чин, – полководец У прав. Нас слишком мало, чтобы нападать на каганов. Даже если мы перебьём их, то после нас останется слишком мало, чтобы и дальше идти по враждебной нам стране, где пока ещё правят каганы и минцы.

– Между ними уже нет былого согласия, – заметил Цинь-ин, – раз они везут минскую принцессу, как пленницу. Мы сможем ещё сильней расширить это пропасть, отбив у каганов принцессу.

Но что-то совсем не политические резоны звучали в голосе сына нашего предводителя.

– Ладно, – пожал плечами полководец У. – Я всегда рад прикончить нескольких каганов, особенно на благо нашего дела. Но повторяю: это неразумно.

В кои то веки я мог бы подписаться под каждым его словом, однако ещё не знаю точно, на чью бы сторону встал, дай мне кто-нибудь право слова.

Мы собрались за несколько секунд и двинулись вслед за каганами. Те ехали по дороге на север, что было нам на руку, однако и атаковать превосходящих нас числом и, что греха таить, выучкой (это, в основном относилось к солдатам из Боян-Обо) каганов в лоб было по крайней мере глупо, так что мы искали подходящее для засады место. Спустя два дня его обнаружил лучник Чин, ездивший на разведку. Он же посоветовал обойти каганов ночью, когда они встанут лагерем. Что мы и сделали, обогнув лагерь каганов по широкой дуге.

Место для засады было почти идеальное. Два небольших холма – или сильно истрепавшихся за долгую жизнь горы – окружали с двух сторон дорогу, бегущую между ними. За ними можно было и отлично укрыться, и быстро атаковать, жаль только коней у нас не было – верхом атаковать куда сподручнее.

– Я со своими воинами ударю с левого холма в лоб каганам, – начал излагать свой стратегический план полководец У. – Его склоны гораздо круче и мы сумеем атаковать их неожиданно. В это время ты, Чин, и твои люди нанесут удар с тыла, когда каганы отвлекутся на меня, и довершат разгром. – Он похоже ничуть не сомневался в победе, что вполне в его духе.

– Кто останется с Чэном? – спросил Чин, продолжая называть Циня-ин вымышленным именем, даже когда мы были одни.

– Вэй-ли, – пожал плечами полководец У. – Это ведь его обязанность.

– Нам бы очень пригодилось его умение обращаться с копьём, – сказал Чин.

– Его обязанность – находиться при Чэне, – резко бросил полководец У, – а наша обязанность – сражаться. Каждый должен делать своё дело.

– Если вам нужен Вэй-ли, – пожал плечами Цинь-ин, – то я могу отпустить его. Я и сам могу постоять за себя, меня учили обращаться с мечом, копьём и да-дао наравне со всеми вами. Отец специально сказал, чтобы для меня не делали исключений и поблажек.

– Вы слишком важны, – покачал головой Фань. – Лишний воин в этой атаке не окупит тот риск, которому вы подвергнетесь, оставшись один.

– Некогда спорить, – оборвал всех появившийся из-за гребня холма, где он сидел в дозоре, солдат из Боян-Обо. – Каганы идут.

Полководец У недовольно покосился на него, возмущённый столь бесцеремонным вмешательством в разговор, но ничего не сказал, просто ушёл со своими людьми на противоположный холм. Стоило поторопиться, чтобы каганы ничего не заподозрили.

Мы с Цинем-ин заняли места на гребне холма, так чтобы видеть дорогу, но нас самих оттуда видно бы не было. Нам предстояла самая интересная роль в предстоящем сражении – роль зрителей.

Как и планировал полководец У его люди атаковали с противоположного холма. Его воители врезались во фронт каганов, хоть и обескураженных неожиданным нападением, но боеспособности от этого не потерявших ни на йоту. Они старались разбиться на несколько групп и взять воинов полководца У в кольцо. Однако как только они начали этот манёвр, с тыла ударили солдаты из Боян-Обо, прикрываемые лучником Чином, стрелявшем на бегу. Один за другим падали на землю каганы, пронзённые его стрелами. Вот теперь они смешались по настоящему, не понимая, сколько же врагов атакуют их, хотя и это замешательство продлилось недолго. На сей раз Тэнгэ-богатур выбрал исключительно оборонительную позицию, но промедление стоило им жизни. Сбившись в кучу они потеряли инициативу и преимущества, даваемые лошадьми, а заодно и затоптали нескольких спешенных солдат.

Бой продлился не больше получаса. Лишь одному кагану удалось спастись, им был, как сказал Циню-ин полководец У, предводитель кочевников – Тэнгэ-богатур. За ним было помчался кто-то из воинов, взяв трофейного коня, но вскоре вернулся – слишком уж резвый жеребец был у Тэнгэ-богатура. Мы же потеряли почти половину солдат, многие были тяжело ранены и кое-кто из них до утра не дотянул бы. Никто из нас не умел лечить, мы лишь перевязали раны, надеясь на силы людских организмов и всех богов, в каких верили. И те словно откликнулись на молитвы, произносимые про себя или в слух. На дороге показалась фигура в просторных одеяниях лаосского монаха, зазвенели кольца в навершии чиань-бо. К нам подошёл тот же самый монах, что хоронил тех же каганов в лагере торговцев на перекрёстке нескольких дорог. Он ничего не сказал нам, сразу же занявшись лечением раненных.

– Мне нужно несколько человек, – бросил он через плечо, склонившись над получившим копьём в живот солдатом из Боян-Обо, – чтобы помогли в лечении.

Полководец У распорядился, остальных отправив хоронить убитых – как наших, так и каганов. Сам же он направился к возку с пленницей, где уже стояли мы с Цинем-ин. Сын предводителя вежливо постучался в дверь возка и сказал:

– Прошу вас, выйдите. Мы разбили ваших пленителей, как вы и просили нас.

Дверь отворилась и изнутри вышла та самая небесно прекрасная девушка в богатых одеждах. Судя по ним, она, действительно, была принцессой дома Мин.

– Кто вы? – спросила она у нас, смотря прямо на Циня-ин.

– Моё имя Чэн, я торговец, – ответил он, – а это мои сопровождающие и мой слуга.

Принцесса окинула нас взглядом, но тут же вновь вернула своё внимание Циню-ин, даже не поинтересовавшись нашими именами. Для чего они ей?

– Я – Юнь из семьи Мин, – представилась она. – Дочь императора Мина.

– За какие же преступленья вас держали под охраной эти каганы? – спросил у неё полководец У.

Принцесса Юнь недовольно покосилась на него, однако ответила:

– Мой отец пожелал расторгнуть союз с Итигул-нойоном. И тот взял меня в заложницы и его ближайший советник и друг Тэнгэ-богатур повёз меня на север, где стоят основные силы каганов.

– Надо продолжать двигаться к Боян-Обо, – встрял подошедший к нам лучник Чин. – Тэнгэ-богатуру удалось бежать и скоро сюда приедут остальные каганы. На пощаду их нам рассчитывать не стоит.

Тяжело раненный, истекающий кровью, уже сочащейся из пробитой стрелой груди и прорубленного почти до кости бедра, Тэнгэ-богатур ехал, припав почти к самой холке своего низкорослого конька, который вот уже несколько часов как начал спотыкаться и то и дело качался из стороны в сторону. Если б каган мог пошевелить хоть пальцем, он бы давно слез с седла, потому что отлично понимал – долго его верному коньку не протянуть. Однако без него у Тэнгэ-богатура не будет и того мизерного шанса выжить, что есть сейчас.

Видимо, Отец-небо и Мать-земля были в тот день на его стороне – не дали умереть отважному Тэнгэ-богатуру. Он приехал в укреплённый лагерь каганов, из которого выехал несколько дней назад за дочерью непокорного цинохайца, сидящего на троне, и куда возвращался с ней. Он вывалился из седла, когда увидел помутневшим взглядом ворота лагеря. Его подхватили на руки солдаты Кулай-богатура, командовавшего этим лагерем, отнесли в шатёр, привели лекаря.

Первым, что сказал, открыв глаза, Тэнгэ-богатур было:

– Верните принцессу. Её выкрали цинохайцы в наших доспехах.

Глава 2

Мы размерено ехали по каменистой местности, постепенно сменявшийся всё более приемлемыми для жизни районами. Появлялись леса, рек становилось всё больше, так что о воде и, благодаря усилиям лучника Чина, провизии беспокоиться не стоило. Беспокоило другое, за нами по пятам шли каганы – об этом рассказывали разведчики, отправленные в тыл Фанем.

– Их множество, – как один докладывали они. – Они едут по нашим следам и нагонят через несколько дней. У всех по несколько лошадей и движутся они почти без отдыха.

– Когда нас нагонят, можно будет попрощаться с жизнью, – мрачно бросил Чин, выслушав очередного разведчика.

Мне же жизнь была не мила с тех пор, как к нам присоединилась принцесса Юнь. Я был впервые очарован красотой какой-либо женщины, ранее я относился к ним почти потребительски, никогда не испытывая высоких чувств, воспеваемых поэтами. Однако красавица принцесса не бросила на меня и одного взгляда, всем её вниманием владел Цинь-ин, практически всё время гарцевавший вокруг её возка, хотя я находился тут же – сидел на козлах возка, правил лошадьми.

– Их надо отвлечь, – предложил Фань. – Увести с наших следов.

– Верно, – согласился полководец У. – Они идут по следам возка, если он поедет в отличную от нашего пути сторону, каганы помчатся скорее за ним, чем за нами.

– Но где тогда поедет принцесса Юнь? – спросил Цинь-ин.

– Как и все мы – верхом, – бросил полководец У, звякнув наплечниками.

– Она – принцесса, У, и не обучена ездить верхом, – как ребёнку объяснил ему Цинь-ин.

– Можно соорудить какие-нибудь носилки и поместить их между двумя лошадьми, – предложил Фань. – Так мы не станем оставлять таких приметных следов, как сейчас.

– Это не слишком подобающее средство передвижение для принцессы, – осадил его Цинь-ин.

– Это – единственный путь к спасению, как для нас, так и для неё, – заметил я. Мне надоело это препирательство и я решил брать инициативу в свои руки, хотя по мнению многих здесь присутствующих мне то она как не полагалась совсем. – Надо сработать для принцессы носилки, а я поведу возок прочь. К нему ещё нужно привязать наших заводных коней, как-нибудь без них обойдёмся, для отвода глаз.

– Пока что не ты здесь главный, тяньган, – рявкнул на меня полководец У, – не забывай об этом!

– Тут ты ошибаешься, полководец, – усмехнулся я, намерено называя лишь его должность, как он – мою нацию. – Я тут от "ночного воинства" мастера Чжоу и такие операции – по моей части. В них я – главный, особенно когда это касается безопасности торговца Чэна. Как в данном случае. Кроме того, – добавил я, – обмотайте копыта лошадей тряпками, чтобы совсем не оставлять следов, и отправляйтесь вон к той роще. Там вы подождёте пока каганы не поедут по моим следам. После этого отправляйтесь дальше на север.

– Ты хочешь остаться один против рати каганов? – удивился Фань. – Ты же должен охранять Чэна, Вэй-ли!

– Охрана состоит не в постоянном нахождении рядом с тем, кого охраняешь, – процитировал я мастера Чжоу, – но предотвращении всех опасностей, грозящих ему. Сейчас я как раз этим и занимаюсь. Я попробую поводить каганов за собой ещё несколько дней, за это время вы уйдёте достаточно далеко и напасть на ваш след снова у них навряд ли получится. А если и получится, то фора у вас будет весьма приличной.

– Идёшь на смерть? – спросил у меня Цинь-ин, глядя прямо в глаза. – Ради чего? Или кого?

– Тебя, повелитель Чэн, – усмехнулся я, – и всех нас. Не забывай, это – моё ремесло.

– Брось это лицедейство, – отмахнулся тот. – Я ведь вижу, как ты смотришь на принцессу Юнь. Теперь же хочешь умереть, чтобы доказать мне и ей свою любовь, так?

– Не в этом дело, – бросил я. – Я всего лишь делаю своё дело. И советую всем поторопиться, как и поторопить принцессу. – Очень надеюсь, что мой голос не дрогнул, когда я произносил последнее слово.

Когда мы остались одни с Цинем-ин, он специально отозвал меня в сторону, пока все были заняты носилками и копытами лошадей, сын предводителя первым делом спросил у меня:

– Зачем ты делаешь это? Что хочешь доказать? И кому?

– Да, да, да, – рассмеялся я, – три тысячи раз "да". Я впервые испытал настоящее чувство, когда увидел принцессу в том возке. Даже если б мы решили не отбивать её у каганов, быть может, я бы и сам, нарушив слово, данное твоему отцу, кинулся спасать её. Я понимаю, что – не пара ей. Какой-то жалкий тяньган с оловянными глазами и принцесса правящего дома Мин, – это даже не смешно. Другое дело ты, Чэн, – даже сейчас я ни на мгновение не забывался, называя Циня-ин вымышленным именем, – глава отряда и человек видный, не то что я. Мне даже и думать нечего тягаться с тобой на этом фронте. А вот жить с таким грузом на душе почему-то совершенно не хочется.

– Да это предательство какое-то! – вспылил Цинь-ин. – Ты предаёшь и меня, и всё наше дело, ты даже принцессу предал, и своё чувство к ней, ты это понимаешь?

– Понимаю – не понимаю, какая разница, – отмахнулся я. – Может и предаю, но наказание последует через несколько дней максимум. И знаешь, что скажу тебе, Чэн: проживи жизнь с принцессой Юнь и за меня тоже. А я из Подземного мира погляжу на вас.

– Ты сейчас говоришь как старик ста лет со своими правнуками, – сплюнул на землю Цинь-ин. – Слушать противно.

– Старики разговаривают так, чувствуя скорую смерть, также и я, – пожал я плечами.

Тут к нам подошёл лучник Чин и сообщил, что всё готово. Я кивнул ему и зашагал не оглядываясь к возку, от которого уже тянулись несколько длинных ремней, к каждому привязана по паре лошадей – все наши заводные, отбитые у каганов.

– Каганы попытаются взять тебя примерно вот здесь, – указал мне на карте, купленной у торговцев, место лучник Чин. – Никаких деревьев голая степь, практически как на их родине. Они окружат тебя и станут кидать арканы, чтобы стащить с козел, и мой тебе совет: лучше покончи с собой до того, как они возьмут тебя.

– Я знаю нравы каганов, – мрачно улыбнулся я, – и совсем не понаслышке, мастер Чин. Или вернее, учитель Чин по прозвищу "Молниеносный лук". Я много слышал вас от мастера Чжоу, передайте ему привет от меня и поблагодарите за науку, преподанную мне.

– Ты славно усвоил её, Вэй-ли, – кивнул Чин, отходя от возка, на козлы которого я забрался.

Я слегка хлопнул коней вожжами по спинам и те понесли меня размеренной рысью, всё сильней отклоняясь к западу от нашего маршрута к Боян-Обо. В то время как Цинь-ин, полководец У, мастер Чин, принцесса Юнь на своих носилках, закреплённых между двумя лошадьми, и солдаты с воинами скрылись в указанной мною роще.

Конечно же, водить каганов несколько дней мне не удалось, уже спустя полчаса с нашего разброда на горизонте за моей спиной показались фигурки конников, а вскоре я услышал их крики, которыми они подбадривали своих лошадей, радуясь тому, что нагнали наконец беглецов. Разглядеть, что вместо беглецов к возку привязаны лишь кони они ещё не могли – расстояние велико, но что будет, когда они это увидят? Скорее всего, всё равно продолжат преследование, хотя для того, чтобы узнать куда поехали остальные.

Так оно и вышло. К вечеру того же дня, когда я увидел и услышал каганов, они окружили возок и принялись брать меня "на копьё". Засвистели волосяные арканы, некоторые вытащили из саадаков луки, на скаку принялись натягивать тетивы. Я как мог отмахивался от них копьём, мне даже удалось сбить с седла парочку, но это так – капля в море. Меня опередил один из каганов в богатых доспехах – предводитель отряда, он ловко гарцевал перед носами лошадей возка и что-то крикнул на своём языке. Я в ответ послал его подальше, одновременно откидываясь назад, чтобы увернуться от очередного аркана. Вместо моей шеи он поймал середину моего копья и я, используя его как рычаг, сорвал с седла неудачливого метателя. Тот сорвался с седла и протащился за возком несколько ярдов, покуда не отпустил свой конец аркана. Я же быстрым движением скинул аркан с копья, приготовившись к следующей атаке. Поводья я почти сразу привязал к козлам, чтобы отбиваться было сподручней.

– Эй ты, ответь где остальные! – крикнул мне по-цинохайски предводитель каганов. – Ответь – и мы дадим тебе уехать!

Ну раз ты говоришь по-нашему, то и понимаешь, что говорю я. На сей раз я изгалялся в словоблудии битых несколько минут. Предводитель каганов зло сплюнул под копыта коня и что-то крикнул своим людям. Тут же засвистели несколько арканов одновременно, мне пришлось пригнуться к самым ногам, сложившись почти вдвое и едва не ткнувшись носом себе же в ботинки. О том, чтобы отмахиваться копьём нечего было и думать. Воспользовавшись этим, несколько каганов подъехали вплотную к возку и перерубили вожжи. Обезумевшие от погони лошади рванулись вперёд, возок проехал по инерции несколько ярдов и замер. Не дожидаясь этого, я спрыгнул с козел и сбил одного из каганов с седла, тут же вскочив на спину его коню и рванул дальше, прижавшись к его холке, хоть какая-то защита от каганских арканов. Но теперь вместе с ними в меня летели и стрелы. Правда каганы пытались не убить меня, а лишь ранить, надеялись, выпытать куда уехали остальные. Бессмысленное занятие, раз уж с ними остался мастер Чжоу, который наверняка изменил путь движения, чтобы я не знал куда едет сейчас наша экспедиция. У каганов молчать не удавалось никому и я в свои скромные силы на этом мало приятном поприще не верю.

Мне надо было лишь добраться до вон той расщелины между двумя холмами, так похожую на место нашей засады на каганов (вот ведь ирония судьбы!), там можно встать надёжней чем сто энеанцев в ущелье Сломанных пик, там можно очень хорошо помахать копьём. Но для начала надо ещё туда доехать, а это очень непросто.

Однако удалось. Где-то на середине расщелины, в которой, как я и думал, могли разминуться только двое, я буквально слетел с седла и замер, готовясь к бою. Каганы тут же осадили коней, никому не хотелось первому налететь на моё копьё. Снова впереди всех загарцевал предводитель.

– Моё имя Кулай-богатур, – крикнул он, поигрывая саблей. – Я ещё раз говорю тебе, мастер копья, скажи куда поехали твои люди и можешь идти с миром. Это моё слово, воин!

– Куда поехали мои друзья, я и сам не знаю, – отмахнулся я, делая приглашающий взмах копьём, – а ты со своими сходи-ка… – Ну дальше в том же духе.

– Ты сделал свой выбор, воин, – кивнул как ни в чём не бывало Кулай-богатур. – Взять его!

Два кагана помчались на меня, на скаку разворачивая ловчую сеть для меня. Они рассчитывали, что я попытаюсь увернуться от неё, и тут же попадусь в аркан, один из тех, что раскручивают мчащиеся за ними воины. Нет. Я на такие детские трюки не ловлюсь. Дождавшись когда кагана натянут сеть до предела, я прыгнул им навстречу, нанося широкий рубящий удар по ней. Затрещали толстые канаты, из которых она была свита, я проскочил в образовавшуюся брешь и ткнул в живот ближайшего кагана. Тот опустил на "жало" моего копья саблю, но слишком поздно, оно уже почти наполовину погрузилось в его внутренности. Выдернув копьё, я откатился назад и вновь встал на ноги.

За моей спиной каганы, проскочившие мимо, пытались совладать с конями, потому что расщелина дальше очень резко сужалась и всадники едва не врезались друг в друга, едва удержавшись в сёдлах. Остальные каганы отступили, приготовившись атаковать меня сразу с двух сторон. Новых сеток не разматывали, видимо, понимали, толку от них маловато будет. Я также готовился этой атаке, она станет для врагов очень большим сюрпризом.

Когда сорвались в галоп двое каганов впереди, я понял, что и те, что сзади, атакуют. Я даже прикрыл глаза, чтобы слышать лишь стук копыт, хоть и необучен был почти "слепому" бою. Когда копыта забарабанили практически вплотную ко мне, я рухнул на землю, крепко приложившись спиной о твёрдую землю, вскинул копьё обратной стороной, цепляя обратной его стороной, где был укреплён крюк, специально для этого предназначенный, бедро кагана и стаскивая с седла. Повернув копьё, освобождая крюк, я ткнул коня второго кагана в брюхо, целя в подпругу. Получилось, что выпустил ему кишки, хотя и не любил я убивать лошадей. Не виноваты они, в общем-то, ни в чём.

Упавшего на землю врага я прикончил быстрым ударом, едва поднявшись на ноги, тот запутался в стременных ремнях и ничего не успел сделать для своей защиты. Однако оставались те двое, что атаковали спереди. Они теперь были у меня за спиной и сразу же развернув коней помчались обратно. Я обернулся к ним и кинулся в контратаку, раскручивая над головой копьё. Памятуя о смертоносном крюке на обратной стороне моего копья, каганы попытались разъехаться подальше, но размеры расщелины этого не позволяли. Левого врага я срубил широким "жалом", скользнувшим по клинку его сабли, правый от крюка увернулся, но и сам ничего сделать мне просто не успел – слишком сильно разогнал коня.

Каганы поймали освободившегося коня и Кулай-богатур что-то крикнул им на их наречии. Видимо, он счёл потери слишком существенными и приказал прикончить меня. Я улыбнулся им и поиграл копьём. Каганы вскинули луки, навели их на меня, я улыбнулся ещё шире, предчувствуя смерть, а ведь настоящий тяньган должен смеяться ей в лицо. Запели тетивы, полсотни стрел сорвались с них, боль рванула грудь, руки, правую ногу, несколько прошлись по лицу, расширяя ухмылку. Я рухнул на землю, на сей не притворно и мир померк…

Я плыл в пустоте, но был там не один. Кто-то поймал меня за шиворот и вернул обратно. Хотя куда это, обратно, я не представляю. Перед глазами возникли два полуразмытые фигуры. Одна – человек крепкого телосложения, одетый как может быть одет кто угодно – богатый ли купец, или обедневший чиновник, или даже каган, судя по длинным чёрным усам, какие не слишком-то хорошо растут на лицах цинохайцев, лицо её практически не было видно, однако оно отчего-то казалось мне знакомым, правда весьма смутно, но я его уже где-то видел, это точно. Вторая же, скорее всего, происходила из западных земель, что лежат за Отпорным хребтом, об этом говорило всё – разрез глаз, цвет лица и волос (удивительно бледные для живого человека), а главное, одет он был так, как я одеваются там, по крайней мере, я подобной одежды никогда в глаза не видел – длинный плащ, странная куртка незнакомого мне покроя, прямые штаны, каких никто у нас не носил и туфли, таких мне тоже раньше видеть не приходилось.

Между фигурами шёл яростный спор, хотя обе казались абсолютно спокойными и голоса их звучали, как треск ледяных гор – айсбергов, сталкивающихся между собой. И предметом этого спора был я, от чего становилось на душе холодно от какого-то потустороннего страха.

– Он умирает, – говорил черноусый. – Он уже одной в могиле, в моём мире.

– Моей силы будет достаточно, чтобы вырвать его и оттуда, – возражал беловолосый, – и ты это знаешь.

– Ты лишь получил чужую силу, – отмахнулся черноусый, – силу заточённой богини. Со мной тебе силами не тягаться.

– Ты так уверен в своих словах? – в голосе беловолосого звенела ледяная усмешка, граничащая с угрозой. – Не беспочвенно ли?

– Желаешь проверить? – Ирония в голосе черноусого так же холодна.

– Это приведёт к обрыву свитка жизни этого смертного. Он не уйдёт на новое перерождение, его душа рассеется по этой дороге в твой мир. И чего ты этим добьёшься?

Ответить черноусому было нечего, он молча буравил глазами беловолосого, стоявшего спиной ко мне, так что я не мог видеть выражения его лица, однако мне отчего-то казалось, что он усмехался, примерно так же, как я перед тем, как каганы спустили тетивы луков.

– Хорошо, – сдался, наконец, черноусый. – Забирай этого смертного, но платить за него придётся тебе. И главное, он сам должен захотеть жить.

Было ли это сном или наваждением, однако когда я открыл глаза, то увидел знакомое лицо лаосского монаха, лечившего наших раненых после битвы с каганами. Он ушёл от нас почти сразу после того, как последний из наших солдат и воинов либо встал, либо умер. Никто не пытался остановить его или заплатить за услуги – оскорблять практически святого человека никто не желал.

Я чувствовал боль от каждой раны, нанесённой мне стрелами каганов, однако кто-то словно на время закупорил их, не давая крови и жизни вытекать из моего тела.

– Я могу исцелить тебя, Вэй-ли, – произнёс монах, – но во-первых: ты сам должен хотеть жить; и во-вторых: кое-кто сделать для меня. Что скажешь?

– Жизнь, – прохрипел я, говорить было достаточно тяжело, – зачем она мне? Нет, она мне не нужна. Любовь была, но на меня её объект и смотреть не желает, её мыслями владеет Цинь-ин.

– В будущем ты можешь встретить другую женщину, которая полюбит тебя, ответив на твоё чувство.

– Нет, – вновь возразил я, – в эту сказку я не поверю. Никогда. Скорее уж я снова влюблюсь, а девушка в мою сторону и не посмотрит снова. Во второй раз ничего подобного я пережить не хочу.

– Хорошо, у меня есть кое-что для того, чтобы справиться с этой твоей проблемой. Я могу сделать твоё сердце стальным – неподвластным никаким эмоциям, вроде любви. Но это не так просто, как может показаться…

– Согласен, – недослушав его, поторопился согласиться я. – На таких условиях я стану жить и служить тебе, кем бы ты ни был.

Монах покачал бритой головой и приложил к моей груди руки. От ладоней потекло приятное тепло, я погрузился в него и заснул.

– Как мне называть тебя? – спросил я у монаха.

Мы сидели перед небольшим костерком, трещавшим на сухих ветках вот уже полчаса, хотя никто не подбрасывал новых, а те, что есть прогорели бы за пару минут. Этот костерок уже горел, когда я только открыл глаза, и сел чинить истыканную стрелами одежду. Делать это было достаточно сложно, так как на нитки я распустил небольшой кусок ткани, оттяпанный от полы рубашки, а иглу заменял наконечник одной из каганских стрел. Дело шло ни шатко ни валко, из меня швея ещё та. Монах равнодушно наблюдал за моими мучениями, сидя привалившись к скальному обломку и рассеянно поглаживая чиань-бо, от чего мелодично позвякивали его кольца, укреплённые в верхней части. Тут я понял, что даже не знаю его имени.

– Называй меня просто Ши, – пожал плечами монах. – На самом деле имя значения не имеет.

Продолжать беседу у него явно не было никакого желания. Монах Ши потёр бритую голову, на которой уже появилась короткая поросль абсолютно белых волос, и вытащил бритвенный прибор. Я хотел было предложить свои услуги, однако сразу понял, что они излишни, Ши всё равно откажется и, скорее всего, в не слишком вежливой форме. Так мы и провели тот день – за работой над своим внешним видом, словно готовясь к встрече с большим миром, которая грядёт завтра.

Спалось плохо. Видимо, слишком хорошо исцелил меня монах Ши, много сил было в моём теле. Однако всё же ближе к середине ночи меня так сморило. Проснулся я от чувствительного пинка под рёбра, примерно так будил своих учеников мастер Чжоу, я быстренько вскочил на ноги, потянулся за копьём, думая, что это каганы нашли нас и пинают теперь под рёбра. Однако оказалось, что это Ши, он протягивал мне несколько кусков зажаренного мяса на длинной палке. От костерка не осталось и следов. Отдав мне палку с мясом, Ши зашагал, так что пришлось есть на ходу. Как только я доел мясо, Ши начал разговор.

– Меня интересует некий алтарь или капище, оставшееся с незапамятных времён, – сказал он на ходу. – Такие существуют во многих местах, но везде, где я побывал они забыты. Думаю, дело в том, что я искал их на западе, где с подобными вещами боролись клирики и, в особенности, инквизиция. Но у вас капище должны охранять, скорее всего, некто вроде волшебников или магов.

Последние два слова он произнёс по-адрандски, с которым я был, к счастью, знаком, как и ещё с несколькими западными языками. Аналогов этих слов в цинохайском не было, равно как и самих волшебников. О чём я и сказал Ши.

– Да, точно, – кивнул тот, – у нас почти любой великий воин владел разнообразными техниками, выходящими за пределы возможностей простых людей. Но кто тогда может охранять капище?

– Монахи, вроде тебя, – удивился я. Как он мог не знать таких простых вещей? Хотя я с нашего первого разговора сомневался, что Ши – тот за кого себя выдаёт.

– Обычным монахам с подобной задачей не справиться, – покачал он бритой головой, – тут нужны те самые особые способности, о которых я говорил.

– Тогда остаётся только одно, – пожал я плечами, – Горный монастырь. Всё тайное и загадочное, как правило исходит оттуда. Многие герои, обладавшие особыми способностями, либо проходили там обучение, либо каким-то образом связаны с ним. И вообще, всё, что хоть немного затрагивает Шесть лао, всяко исходит из Горного монастыря.

Мне показалось, что Ши сейчас спросит, что это за монастырь, однако он удержался.

– Найти этот монастырь будет очень непросто, – сказал вместо этого Ши. – Я не знаю, где он, а ты, Вэй-ли?

– Хороший вопрос, – усмехнулся я. – Не забывай, я – тяньган, а нас не слишком любят. Мы всегда больше полагались на своё оружие, нежели на какие-то способности или Шесть лао.

– Но ты, Вэй-ли, ещё и "ночной воин", ученик одного из самых лучших мастеров, – каждым словом Ши словно слегка журил меня. – Вы столько лет обеспечивали безопасность резиденции своего движения сопротивления и нескольких поколений его предводителей. Мастера "ночного воинства" должны знать если не всё, то почти всё о Горном монастыре.

– Мастера, – развёл я руками. – Кто они, а кто я. Я ведь не самый лучший ученик мастера Чжоу.

– Но твой учитель – один из лучших, – заметил Ши. – И он ничего не говорил тебе об этом монастыре?

– Ничего, – пожал я плечами, – у нас с ним обычно не было времени для праздных разговоров. Да и мне дела до них особого не было.

Тут я ни словом не солгал, – некогда нам было болтать о всяких там Горным монастырях, да и незачем. Но с другой стороны, я не то чтобы совсем ничего не знал о нём.

– Я и без этого кое-что знаю о монастыре, – добавил я, – но всё же слишком мало. Только то, что он находится в Отпорном хребте, где-то на северо-востоке.

– Практически точное место расположения, – усмехнулся Ши, – осталось обыскать несколько тысяч лиг Отпорного хребта. У нас с тобой появилось занятие на ближайшие сотни две лет.

– Как бы то ни было, Ши, – припечатал я его последней фразой, – Горный монастырь можно найти только если этого хотят, или хотя бы не хотят обратного, сами монахи. В противном случае, нас, если очень повезёт, просто поводят по горам.

– А если нет? – уточнил Ши.

– Многие нашли свою смерть под камнями.

Несколько дней прошли без каких-либо происшествий, даже разговаривали мы мало. Просто шли себе и шли на север, обходя города и останавливаясь в маленьких деревенских гостевых домах. Деньги у Ши не переводились, правда и тратил он их так, как положено лаосскому монаху. С этих же денег он кормил и меня, конечно, тем же, что ел сам. В каждом доме и я и он аккуратно расспрашивали о Горном монастыре, однако никто нам помочь не мог. Правда, я не сильно рассчитывал на какой-нибудь результат, что могут знать тёмные крестьяне, однако Ши, что называется бил с дальним прицелом, он явно хотел, чтобы нами заинтересовались сами монахи из Горной обители. Да уж, это был самый реальный вариант развития событий, найти монастырь своими силами у нас никоим образом не получится. Остаётся полагаться на удачу. Причём дважды. В смысле, если монахи обратят на нас своё внимание, то нам надо ещё и пережить встречу с ними.