Текст книги "Тайна безымянного острова"
Автор книги: Борис Ляпунов
Соавторы: Игорь Забелин,Константин Волков,Лев Гумилевский,Михаил Скороходов,Анатолий Жураковский,З. Троев,Леонид Денисов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Игорь Забелин
Тени оазиса
Проездом из Вашингтона в Москву я остановился на несколько дней в Париже и однажды был вызван по телефону в наше посольство.
Секретарь посольства показал мне короткую записку мосье Анри Вийона, в которой тот сообщал, что в его распоряжении находятся недавно найденные дневники русского полярного исследователя Александра Щербатова. Анри Вийон хотел бы встретиться и переговорить с советским специалистом.
Имя Анри Вийона я не раз слышал, он был одним из участников французской антарктической экспедиции, работавшей по программе Международного геофизического года, – а вот кто такой Щербатов, понятия не имел.
В тот же день я встретился с Анри Вийоном, невысоким человеком с седыми висками и тонким смуглым лицом. Для марта месяца он был одет, пожалуй, слишком легко – в летний светлый макинтош.
– Рад вас видеть, мосье Непидов, – сказал Анри Вийон, резким движением протягивая мне небольшую крепкую руку.
Мы заняли угловой столик в небольшом голубом зале ресторана «Коммодор», где почти никого не было, и Вийон, заказав вина, спросил, известно ли мне что-нибудь о Щербатове. Очевидно, он предвидел мой ответ и, коротко кивнув, сказал, что я и не мог ничего знать.
– Имя вашего соотечественника помнят только в нашей семье, – пояснил Анри Вийон и, предупреждая мой вопрос, добавил: – Он участвовал во французской антарктической экспедиции Мориса Вийона…
Я вскинул глаза на собеседника.
– Да, – сказал Анри Вийон. – Это был мой дед…Теперь вы понимаете, что дело, в которое я собираюсь посвятить вас, отчасти имеет семейный характер. Морис Вийон и Александр Щербатов не вернулись. Они погибли в Антарктиде в четырнадцатом году. Обстоятельства их гибели долгое время оставались неизвестными. Лишь недавно одна из партий нашей экспедиции случайно обнаружила зимовку Мориса Вийона и в ней дневники… Вийон и Щербатов остались бы живы, если бы сознательно не пошли на риск во имя науки. В истории исследования Антарктиды имена Мориса Вийона и Александра Щербатова должны стоять рядом. Очень просто отдать предпочтение начальнику экспедиции перед каюром. Но когда вы познакомитесь с дневником Щербатова, вы поймете, что есть основание поднять на щит именно его, потому что в Антарктиде самым неожиданным образом подтвердилась удивительно смелая гипотеза вашего соотечественника. Однако выше всего их человеческий подвиг, и, если вы разделяете мое мнение, я готов передать вам дневник Щербатова.
Не откладывая, мы тотчас отправились к Вийону. По дороге он рассказывал мне о Щербатове.
– Это была весьма романтическая история. Морис Вийон готовился к экспедиции тщательно, старался избежать малейшего промаха. В частности, он сам покупал северных ездовых собак в Мезени. Дед русского языка не знал, а в Мезени никто не говорил по-французски. Видимо, поэтому местная администрация и вынуждена была прибегнуть к помощи Щербатова, сосланного в Мезень за революционную деятельность…
Мне неизвестно, в чем обвиняли Щербатова власти. Могу сказать только, что дед явно сочувствовал своему неожиданному знакомому, иначе не помог бы ему бежать за границу.
– Значит, Щербатов бежал из Мезени на судне Мориса Вийона?
– Да. Щербатов помог деду приобрести собак, а когда шхуна «Ле суар» вышла в море, на борту ее находился и Щербатов…
Дома Вийон достал из папки несколько старых фотографий. Там были изображены люди в меховых одеждах, бородатые и усатые и потому, вероятно, очень похожие друг на друга. Вийону пришлось разъяснить мне, где его дед, а где мой соотечественник Щербатов.
Потом Анри положил передо мною толстую тетрадь в добротном кожаном переплете, почти совсем не пострадавшем в анаэробных условиях Антарктиды.
– Вы еще успеете прочитать дневник, – сказал мне хозяин. – В первую очередь вам надо ознакомиться с рукописью статьи, в которой Щербатов излагает свою гипотезу. В найденных дневниках о ней говорится глухо: во время санного похода у них было мало времени для раздумий о прошлом Антарктиды.
Первые же строки статьи Щербатова произвели на меня ошеломляющее впечатление. Я думал, что, говоря о прошлом Антарктиды, Анри Вийон имел в виду ее геологическую историю, тайны которой ныне успешно раскрываются. Но Александр Щербатов полагал, что Антарктида была родиной древнейшей цивилизации. Ничего подобного мне и в голову не приходило. Разумеется, я сразу же отбросил тривиальную ссылку на лед и мороз – Щербатов тоже знал о них, но, видимо, счел возможным пренебречь обстановкой. Почему?
Я понял это уже в Москве, когда занялся изучением дневников и статей Надеюсь, что мне удалось разобраться в гипотезе Щербатова и составить правильное представление о двух героях моего рассказа; Александре Щербатове и Морисе Вийоне.
О них я и скажу прежде всего несколько слов. Щербатов получил отличное гуманитарное образование, был великолепно знаком с работами античных авторов. Позднее, уже в Петербургском университете, он стал изучать географию и геологию, опубликовал несколько статей о географических взглядах ученых древности. Александр Щербатов учился в университете после первой русской революции; раздумья о будущем России привели его к знакомству с социологической литературой, в том числе и с марксистской. «Капитал» Маркса он, судя по всему, читал очень внимательно.
А потом Александр Щербатов перешел от чтения к делу, принял участие в подпольном революционном движении, был арестован и сослан в Мезень.
Там, как уже говорилось, он и встретился с Морисом Вийоном.
Морис Вийон был старше Щербатова. Он родился за год до Парижской коммуны, отец его участвовал в боях с версальцами. В молодости Морис Вийон увлекался политикой, но потом, разочаровавшись, отошел от активной борьбы и уехал в свою первую полярную экспедицию в Гренландию. Что влекло Мориса Вийона в полярные страны, сказать трудно, но, мне кажется, в какой-то степени это было бегством от общества.
Вот таким, уже немолодым, скептически настроенным человеком, и прибыл Вийон в Мезень, готовясь к антарктической экспедиции.
Встречи и разговоры со Щербатовым, убежденным, верящим в будущее, наверное, заставляли Вийона вспоминать собственную молодость и были ему приятны. В дальнейшем – а может быть, именно с этого все началось – у них обнаружились общие глубокие интересы: и тот и другой немало размышляли об Антарктиде.
Мне представляется, что, услышав о невероятной, на первый взгляд, гипотезе, Морис Вийон, забыв о своем скепсисе, весьма темпераментно потребовал у Щербатова разъяснений.
«Прямых доказательств, как вы сами понимаете, у меня нет, – ответил тот, – но косвенные, основанные на изучении античной литературы могу привести. Вернее, могу объяснить, почему задумался о прошлом Антарктиды. Известно, например, что еще за две с половиной тысячи лет до нашей эры к фригийскому царю Мидасу явился некий путешественник и рассказал ему о далекой Южной Земле, населенной великанами, богатой золотом».
«Я знаю эту легенду», – перебил Морис Вийон.
«Она достаточно известна, – согласился с ним Щербатов. – Но я напомнил ее лишь для того, чтобы подчеркнуть древность первых сведений о загадочном Южном материке… В том, что существует Южный материк, были убеждены все античные географы; я подчеркиваю, убеждены все – без различия направлений и школ, и никому из современных ученых не пришло в голову проверить, на чем, собственно, основывалось их убеждение. Напомню вам еще одну историческую несообразность. Если не считать Европу, Азию, и Африку, издавна известные средиземноморским народам, то все остальные материки были открыты случайно. Северную и Южную Америку открыли, когда искали путь из Европы в Индию, случайно наткнулись и на Австралию… А о Южном материке тысячелетия думали ученые, сотни лет мореплаватели сознательно, целеустремленно искали его и, что уж совсем удивительно, нашли! Не слишком ли легкомысленно после этого сводить все к легендам и недоразумениям?.. Я убежден, что за мифологическими напластованиями скрываются реальные, подлинные знания древних о Южном материке». «От кого же они узнали о нем?»
«От самих антарктов, жителей Южного материка…» «Но лед, черт побери! Где они жили, ваши антаркты?»
«А льда в то время еще не было. Я допускаю, что оледенение началось в Антарктиде всего десять тысяч лет назад».
«Допускаю! Ученый называется! А где доказательства?»
«А у вас есть доказательства, что оледенение началось миллион лет назад?.. Нет, и, значит, любое предположение о времени оледенения Антарктиды – гипотеза. И вот я утверждаю: десять тысяч лет назад на материке жили антаркты…»
Так или несколько иначе протекал разговор, не знаю. Щербатову не удалось до конца убедить Мориса Вийона, но он завоевал симпатию скептика. Когда Вийон полушутя предложил Щербатову лично познакомиться с антарктами, они быстро обо всем договорились и составили план побега.
* * *
…Короткого антарктического лета едва хватило, чтобы пробиться к побережью Южного материка и обосноваться там. К счастью, осень выдалась теплая, и шхуна «Ле суар» успела пройти вдоль побережья на запад с материалами для строительства промежуточной базы.
Задумывался ли Щербатов во время долгой антарктической зимы о своей гипотезе? Наверное, но одно дело фантазировать об антарктической цивилизации за тридевять земель от Южного материка, и совсем другое – когда сам живешь на леднике, бродишь по снежным тоннелям, слышишь рев урагана и с почтением посматриваешь на термометр, показывающий сорок-пятьдесят градусов при штормовом ветре.
Морис Вийон не располагал ни приборами, ни временем для определения возраста ледников, да и наука тогда еще не доросла до решения этой проблемы. Отправляясь в санный поход в глубь материка, Морис Вийон, как и другие исследователи Антарктиды начала XX века, стремился лишь уточнить карту своего района, открыть, если повезет, горы или новые ледники, собрать коллекцию минералов, животных, пополнить гербарий. Аналогичные цели были и у береговой партии, которую возглавлял геолог Ришар; дополнительно ей вменялось в обязанность выстроить зимовье и после окончания исследований ждать партию Мориса Вийона до двадцатого января…
Санный поход Мориса Вийона в глубь материка похож на поход Роберта Скотта к полюсу или на поход австралийца Дугласа Моусона, потерявшего всех своих спутников и едва спасшегося. В дневниках Щербатова и Вийона подробно описаны снежные бури, адский холод, рискованный переход через зону трещин, гибель метеоролога Гюре, провалившегося в ледяную пропасть вместе с упряжкой…
Я же позволю себе сразу перейти к последнему, заключительному этапу перехода. Изголодавшиеся, обмороженные, потерявшие всех собак, Вийон и Щербатов продолжали упорно идти по намеченному маршруту, когда увидели вдруг впереди небольшое кучевое облачко, неподвижно застывшее в синем воздухе… Такое облачко не могло появиться над ледяным покровом, лишь нагретая солнцем земля могла породить его. Они шли долго, и облако все манило их, а потом на горизонте возникло черное пятно – обнаженные скалы, и измученные путники заторопились, почти бегом побежали к ним…
В те годы никто не подозревал, что во внутренних районах Антарктиды встречаются свободные ото льда оазисы – наука узнала о них сравнительно недавно, – и исследователи были поражены видом бурых теплых скал и красноватого, причудливой формы не замерзшего озера.
Солнце по-настоящему нагрело скалы, и Вийон с Щербатовым, упав на их выветренную, покрытую коричневатой коркой поверхность, долго лежали, всем телом впитывая тепло, блаженствуя, отдыхая. Теперь, когда их пальцы перебирали обломки щебня, скопившиеся между камнями, когда с криком кружил над ними белый снежный буревестник, – теперь они чувствовали себя спасенными.
Приподняв голову, чтобы еще раз оглядеться, Александр Щербатов увидал метрах в ста от себя огромного каменного барана. Он легонько толкнул Вийона и по выражению лица товарища понял, что ему не померещилось. Да, перед ним стояло изваяние крутолобого, с могучими кольцеобразными рогами барана.
«По-моему, мы оба в здравом уме», – тихо, словно боясь спугнуть животное, сказал Щербатов Вийону.
«Как будто», – ответил тот.
Сам не зная, для чего он это делает, Щербатов взглянул на часы: они показывали двадцать три часа тридцать пять минут.
Прошло несколько минут, и что-то неуловимо изменилось в странном мире оазиса: баран вдруг утратил четкие контуры, он словно растворялся, превращаясь в бесформенную каменную массу, в обычные, ничем не примечательные скалы… Но тотчас скалы правее, столь же обыкновенные и ничем не примечательные, стали обретать, словно под резцом невидимого скульптора, еще неясные контуры. Чудилось, пластичный камень делается собранней, сбрасывает лишние куски породы. Таинственное движение огромной глыбы завершилось на глазах Вийона и Щербатова появлением слоноподобного существа, прочно стоящего на земле Антарктиды на коротких ногах-тумбах. Яркий солнечный блик упал на выпуклое плечо гиганта. Морис Вийон и Александр Щербатов увидели тонкую женскую фигурку, прильнувшую к ноге слона и молитвенно протягивающую к нему руки. Щербатов вскочил, порываясь броситься к изваяниям, но через мгновение женская фигура исчезла, исчезла сразу, будто ее убрали…
И вновь Щербатов непроизвольно взглянул на часы: они показывали ноль часов тридцать минут!
«Галлюцинация?»
«Нет», – возразил Вийон.
Каменный слон медленно растворялся; на секунду возникла неподалеку от него гибкая кошачья фигура и тоже исчезла. Морис Вийон и Александр Щербатов продолжали всматриваться в очертания скал, но загадочная жизнь их уже прекратилась.
«Причуды ледникового выветривания», – сказал Щербатов.
«Нет», – снова возразил Вийон.
Они посмотрели друг другу в глаза.
«Я думаю о вашей гипотезе, – сказал Вийон. – Тут не обошлось без человека».
«Останемся здесь на сутки, – предложил Щербатов. – Если все повторится…»
«Конечно, останемся», – тотчас согласился Вийон, хотя до двадцатого января оставались считанные дни.
Прошли сутки, и в тот же самый час скалы ожили: сначала появился баран, потом слон с прильнувшей к его ноге женщиной, потом гибкая крупная кошка.
«Ваши антаркты знали тайну сочетания скальных контуров с падающими на них солнечными лучами, – говорил Вийон, когда они, покидая оазис, двинулись к побережью. – И художники их создали серию скульптур… Наверное, здесь находился храм…»
На обратном пути, если у них находились силы, они думали о древней цивилизации и считали оставшиеся до двадцатого января дни; получалось, что у них нет даже суток в запасе…
Когда на их палатку обрушился снежный шторм, они поняли, что это конец, что открытие памятников антарктической культуры будет стоить им жизни.
«Только бы дневник нашли», – сказал Морис Вийон.
«Найдут», – уверенно ответил Щербатов.
Последние страницы дневника Щербатова полны рассуждений об антарктической цивилизации. Да, именно в эти дни, когда, обрекая их на гибель, бушевала снежная буря, Александр Щербатов занимался сравнением вероятных исторических судеб Атлантиды и Антарктиды.
Щербатов представлял себе доледниковую Антарктиду как обширную землю с горами и равнинами. В горах – разрозненные центры оледенения, но в прохладных прибрежных районах с разнообразной растительностью, морским зверем и рыбой вполне могли обитать и обитали антаркты.
Сравнивая Атлантиду, находившуюся в тропиках, с Антарктидой, Щербатов писал в своем дневнике, что до определенного момента условия обитания антарктов и атлантов разнились лишь тем, что в одном месте холоднее, в другом – теплее… Потом в Антарктиде началось стремительное по геологическим масштабам, а по человеческим медленное, продолжавшееся не одно тысячелетие увеличение ледников.
Остановить и уничтожить ледники антаркты, разумеется, не могли. Цивилизация их погибла, и лишь смутные следы ее удалось рассмотреть Щербатову и Вийону в оазисе. Но часть антарктов, как предполагал Щербатов, рассеялась по земному шару, переселилась в Африку, Америку, на острова Тихого океана. Рассказы антарктов о прежней родине были усвоены народами, с которыми они постепенно смешались, и в виде легенд достигли берегов Средиземного моря. Греческие ученые поверили легендам, обнаружили в них рациональное и потому упорно наносили Южный материк на свои карты…
Ришар не дождался Александра Щербатова и Мориса Вийона. Придя на покинутую зимовку, они оставили в доме свои дневники и пошли по направлению к базе, – пошли и не дошли, и следы их навсегда затерялись в Антарктиде.
Что можно добавить к рассказанному?.. Немногое, к сожалению. В статье Анри Вийона, которую он мне передал в Париже, говорится, что исследования, проведенные в Антарктиде во время Международного геофизического года, подтверждают: десять тысяч лет назад Антарктида не имела ледникового покрова. А на днях в письме, присланном мне уже в Москву, Вийон напомнил об открытой в Южной Америке «культуре Мазма»: скалы там, как и те, что описаны Щербатовым, «превращаются» в животных только при строго определенном освещении.
Последние мои строки звучат, вероятно, как некое дополнительное подтверждение гипотезы. Возможно, что она была бы уже не гипотезой, а научным фактом, если бы экспедиция Анри Вийона нашла оазис… К сожалению, климатическая обстановка в том районе Антарктиды за несколько десятилетий изменилась, и оазис, видимо, погребен подо льдом.
Я не сомневаюсь в достоверности наблюдений Вийона и Щербатова, но понимаю, что будущим исследователям придется вновь доказать их гипотезу. И мы с Анри Вийоном верим, что замечательное открытие наших соотечественников будет подтверждено продолжателями их дела, учеными разных стран, настойчиво штурмующими сейчас загадочный материк.
Борис Ляпунов
Белое пятно
Научно-фантастический очерк
Когда это случится?..
Не будем называть точных дат, ограничимся приметами времени. Люди уже посетили ближайшие к нам планеты. Они начали открывать «голубой континент» и готовятся достигнуть дна океана. Они покорили стратосферу и даже вышли за ее пределы. Однако на нашей планете оставался еще загадочный мир, который до недавнего времени был почти недоступен человеку.
Он лежит совсем рядом, и добраться до него можно на любом пароходе, идущем к берегам Южной Америки. Раньше рейс этот занимал долгие недели, теперь же на новых скоростных судах путь от берегов Европы до Южно-Американского материка требует только несколько дней.
Но, прибыв туда, люди по-прежнему останавливались у края тропического леса. Всего десяток-другой шагов, и путешественник оказывался в непроходимой чаще. Она грозила тысячью смертей: жара, сырость, вредные испарения, ядовитые насекомые, хищники – не только животные, но и растения. И, главное, непроходимые дебри.
Мир этот – рай для натуралистов. В нем буйно цветет жизнь, яркая и разнообразная. Лишь реки открывают доступ в таинственную страну. Плывя по ним, можно видеть кусочек природы, как будто попавшей сюда из мира сказок. Нигде на земном шаре не встречается такое неистовое цветение, такой «взрыв» жизни.
Деревья, вершины которых пышными кронами закрывают небо над головой… Кустарники, лианы, вьющиеся растения, образующие многоэтажный зеленый шатер…
Вода во власти чудовищных крокодилов, рыб, среди которых есть представители уже давно вымерших повсюду видов. Там живут гигантские змеи и крошечные птички, поражающие своей яркой прихотливой расцветкой. Даже не выходя на берег, можно собрать богатейшую коллекцию бабочек – этих красивейших созданий природы, как бы воплотивших в себе все очарование ее красок.
Но лес ревниво хранит свои тайны. Смельчаки платились жизнью за попытку их разгадать. Немало людей стали жертвами Южно-Американских джунглей. Иные из них исчезали бесследно, и загадка ряда экспедиций оставалась навсегда нераскрытой.
Однако пришло, наконец, время, когда должны были исчезнуть последние белые пятна. В этот заповедник природы во всеоружии техники проник человек.
* * *
…Полноводная река, одна из артерий, ведущих в глубь страны лесов. Деревья-исполины нависают над водой. В реке плещутся огромные рыбы. Частенько можно встретить крокодила – неуклюжее толстое бревно, лениво дремлющее на берегу.
Эта река знает легкие лодки индейцев и вполне современные суда, вплоть до самых больших теплоходов. Все же никогда еще по ней не двигалось такое странное на вид судно.
Металлический корпус его, похожий на корпус большого танка, выступает из воды. Кабина в передней части застеклена, как и рубка, которая возвышается посредине. Сейчас рубка открыта, и из нее наполовину высунулся человек в обычной тропической одежде – пробковом шлеме и легком белом костюме. Рука его лежит на открытой кобуре пистолета – ведь не знаешь, с какой стороны может появиться опасность.
Перед ним – щит управления: отсюда он управляет мощным мотором, вращающим гребные винты корабля. Атомные батареи дают возможность долгое время обходиться без запасов горючего и не зависеть ни от каких баз.
Впереди – опасные места. Угрожающе наклонились деревья, готовые рухнуть. Их корни повисли в воздухе, едва держась в подмытом берегу. Одно из них с шумом обрушивается вниз. Человек в рубке производит какие-то манипуляции у щитка. Секунда-другая – и над рубкой задвигается прозрачная крыша, а корпус постепенно скрывается под водой. Лишь перископ, как глаз, остается наверху. Там, в глубине, судну не страшны никакие угрозы леса. Подводная лодка спокойно проходит опасные места и снова всплывает на поверхность.
Наступают сумерки. Обычно они вызывают у человека страх перед неизвестностью. Леденящие душу крики, таинственные шорохи, наполняющие ночной лес, невольно напоминают о томительных легендах суеверных индейцев. Однако внутри судна экипаж с удобством устраивается на ночлег.
Крутой поворот – корабль, не прекращая хода, выползает на берег. Он становится сухопутным вездеходом. Звено за звеном ложатся дороги-гусеницы на болотистую почву. Судно-амфибия движется к краю леса.
В это время уже стемнело. В тумане, поднявшемся от реки, деревья кажутся призрачными. Еще немного, и они пропадают в непроглядной тьме. Тогда с носа судна в темноту вонзается яркий луч. Прожектор бессилен побороть мрак, и столб света словно обрывается где-то впереди.
Но тысячи, миллионы насекомых, привлеченных светом, устремляются к лучу со всех сторон. Ослепленные, они наталкиваются на преграду – тонкую, едва заметную сетку ловушку. Проходящий по ней ток делает свое дело. Утром лишь остается подобрать богатую добычу.
На охоту теперь не идут так, как раньше, в костюме, который прилипает к телу от пота. Не защитные сетки против москитов, а одежда, похожая на летную, со своим искусственным климатом внутри, – вот во что одеты теперь люди в тропиках.
В такой одежде не страшна самая сильная жара – есть специальное охлаждающее устройство. В ней не задохнешься от испарений, потому что, если нужно, в маску подается кислород. Можно не опасаться укуса змеи и даже зубов крупного хищника – прочная ткань костюма из новых синтетических волокон не рвется, не мнется, не смачивается водой. К одежде не пристанут шипы и колючки диких растений – она необычайно плотна и упруга. В таком «лесном скафандре» человек безбоязненно может ходить всюду, куда только пустят заросли деревьев.
Впереди – скала, на которую трудно взобраться. Дорогу преградила речка, вброд ее не перейти. Что же, отступать? Нет! Поверх костюма на человеке пояс. На нем укреплено несколько небольших камер с трубками, обращенными вниз. Нажим кнопки – и из трубок с силой вырываются упругие газовые струи. Подброшенный ими человек-ракета взлетает высоко в воздух. Он легко «приземляется» на скале, перелетает через речку. А скачкам, которыми он может передвигаться по ровному месту, позавидовал бы и такой отличный прыгун, как кенгуру. «Реактивный» пояс помогает натуралисту догнать добычу. Ракетный двигатель пригодился и в тропическом лесу!
Джунгли коварны. Даже днем, потеряв дорогу, невозможно ее вновь найти. Но крошечная полупроводниковая радиостанция с успехом заменяет зарубки на стволах. Куда бы ни попал путешественник, он всегда свяжется по радио со своим сухопутным кораблем. И, настроив свой приемник на главную станцию корабля, он по ее сигналам найдет путь, как находит его самолет по радиомаяку.
Но есть места, которые недоступны даже нашему универсальному вездеходу. И ему не под силу проложить дорогу сквозь строй гигантских деревьев, окутанных сетью лиан, сквозь сплошные заросли кустарника. Однако именно там, в этой непролазной чаще, и таится самое интересное, то, чего никогда еще не видел человеческий глаз.
Что же делать в этом случае?
У экспедиции есть легкие одноместные вертолеты. Они первыми отправляются на разведку и ищут прежде всего какую-нибудь поляну, которой будет суждено дать новое пристанище кораблю. А затем в ход пускается сверхмощный излучатель.
Как нож в масло, входит он в лесную чащу, прокладывая в ней широкую дорогу. Правда, по такой дороге даже вездеходу трудно пройти, да в этом и нет нужды. Эту полосу одолевают люди в защитных костюмах. Там же, где нельзя ступить ноге, приходят на помощь ракетные пояса и те же вертолеты. Соревнуясь с птицами и бабочками, легкие реактивные аппараты парят в воздухе и могут доставить человека всюду, куда он захочет.
Но вот маршрут изучен, наступает очередь самого корабля. Выдвигается складной несущий винт, появляются короткие крылья. Судно – подводная лодка-вездеход становится еще винтокрылом. Он поднимается ввысь, чтобы приземлиться на избранной поляне.
Шаг за шагом движутся люди в глубь неизведанного леса. Невдалеке выделяется среди зелени яркий цветок еще невиданной расцветки. Он, бесспорно, должен пополнить гербарий. Но добраться до него нелегко. Машина останавливается. От нее протягивается раздвижная трубка с металлической «рукой» на конце. Такими «руками» обычно производят работы внутри ядерного котла, не боясь опасных излучений. Повторяя все движения настоящей человеческой руки, она осторожно захватывает нежный цветок, обрывает его и доставляет на корабль.
Но вот впереди «дымовая завеса» – сплошной туман испарений. Зыбкая почва еще выдержит тяжесть корабля, но дышать там невозможно. Рубка захлопывается. Включен аппарат искусственного климата. Во всех помещениях – жилых и лабораториях, дышится легко и свободно.
На третий день путешествия удалось поймать удивительную огромную бабочку, которая еще не украшала собой ни один музей. Словно дразня охотников, она порхала у края чащи, то пропадая среди деревьев, то снова возникая на опушке.
Поражали прежде всего ее размеры – размах крыльев не меньше метра! Два ярко-желтых кружка на передней части туловища создавали иллюзию больших глаз. Среди зелени она казалась куском черного бархата. На нем алело несколько ярких пятен, образовавших замысловато сплетенный узор. А две полоски, окаймлявшие крылья, переливались то синим, то зеленым огнем. Уже одного этого было достаточно, чтобы придать бабочке неповторимую красоту.
В погоню сначала пустился, совершая огромные прыжки, «человек-ракета». Но скоро он вынужден был прервать погоню и по радио вызвал подмогу. На охоту отправился малютка-вертолет. Бабочка как будто почувствовала, что ее преследует кто-то. Она взлетела вверх и исчезла: нижняя сторона ее крыльев оказалась такой же зеленой, как и весь лес вокруг. Пришлось вертолету подняться выше. Трепещущее черное пятно снова появилось перед глазами людей. Преимущество в высоте и скорости полета обеспечило им победу. Не прошло и нескольких минут, как черно-зеленая красавица была взята в плен.
…Этот день оказался знаменательным и по другой, еще более важной причине.
Во время очередного полета, поднявшись довольно высоко над лесом, человек на вертолете увидел вдали отвесную стену.
Прошло немало времени, прежде чем удалось добраться до нее. С трудом преодолев почти непроходимое болото, путешественники очутились, наконец, перед уникальным творением природы. Гладкая, обточенная ветрами и ливнями, обожженная солнцем каменная твердь поднималась на сотни метров ввысь. Она тянулась далеко в обе стороны, так что путешественники оказались перед естественным непреодолимым барьером, преградившим путь. Никакой, даже самый сильный и смелый альпинист, не смог бы подняться на такую стену. Не помогли и ракетные пояса. У стены дул сильный ветер, из-за которого нельзя было выпустить на разведку и маленький воздушный мотоцикл – вертолет.
На помощь пришел робот-автомат. В его кибернетическое устройство была вписана задача: взлететь до края стены, совершить наверху посадку, по радио сообщить, что представляет собою это загадочное плато. Конечно, риск был немалый. Непредвиденная случайность могла погубить даже такую умную машину. Но иного выхода не было.
Вертолет-разведчик вскоре исчез из глаз. Только сигналы радиомаяка подтверждали, что он неуклонно поднимается вверх. Уже пройдена третья, четвертая сотня метров высоты, а конца путешествия не видно. Плато оказалось поднятым больше чем на пятьсот метров над уровнем леса. Наконец, телевизионный передатчик показал долгожданный край стены.
Теперь люди внизу как бы поднялись на цыпочки сразу на полкилометра: телевизионный экран показывал все так, как если бы они сами преодолели отвесную кручу. Изрытая холмами площадка допускала посадку тяжелого винтокрыла.
Итак, в путь!
И уже не на экране, а наяву видят путешественники новый пейзаж. Вот он, казавшийся выдумкой фантастов «затерянный мир» – мир героев Конан-Дойля и других писателей, мир глухих, неясных преданий и вековых поэтических легенд.
С первых же шагов чувствуется, что это тайный заповедник природы. Оживают страницы естественной истории. Таких гигантских хвощей и папоротников уже не встретишь на остальной земле.
Экспедиция осторожно движется дальше. Лес начал постепенно густеть. В нем появились более высокие деревья. Наконец, люди встретили первого представителя фауны здешнего мира. Им оказалась птица какой-то незнакомой, давно вымершей породы. Легко себе представить, какое волнение вызвала встреча с живым ископаемым!
Началась охота. Птица как будто плохо летала, и ее решили поймать живой. Вооруженные охотники начали преследование в зарослях. Но вдруг, мощно взмахнув крыльями, птица внезапно поднялась высоко в воздух. Луч бессилен достать ее. Вот так неуклюжая!
В то же самое время на другом конце поляны раздался треск. Навстречу шагнула фигура. Что это? Обезьяна? Нет! Да это же!!!..
Живой предок человека встретился со своими далекими потомками… Разделенные пропастью в сотни тысячелетий, они молча смотрели друг на друга. Затем неизвестное существо повернулось и скрылось из глаз.
