Текст книги "Все мифы о Второй мировой. «Неизвестная война»"

Автор книги: Борис Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Миф Пёрл-Харбора

Главный миф разгрома японцами основных сил американского Тихоокеанского флота на его главной базе Пёрл-Харбор на Гавайских островах заключается в легенде, будто президент Франклин Д. Рузвельт и другие американские политики и адмиралы умышленно спровоцировали нападение Японии на Пёрл-Харбор, чтобы получить весомый повод для вступления США во Вторую мировую войну и преодолеть сопротивление изоляционистов.

Данное утверждение, развиваемое рядом американских историков-ревизионистов, основывается на том факте, что в Пёрл-Харборе японцы уничтожили и вывели из строя все американские линкоры, тогда как отсутствовавшие в момент японского нападения в Пёрл-Харборе авианосцы уцелели, а в дальнейшем именно они, а не линкоры сыграли решающую роль в войне на Тихом океане. Сторонники этой версии считают, что войска и флот на Гавайях умышленно не были приведены в состояние повышенной боевой готовности, чтобы японское нападение увенчалось успехом и потопление крупнейших боевых судов стало бы для американского общественного мнения достаточным основанием, чтобы оправдать отказ от политики нейтралитета и вступление Америки во Вторую мировую войну.

В опровержение данной версии необходимо сказать, что вплоть до вступления США в войну американские адмиралы придерживались традиционной теории, согласно которой решающую роль в военно-морских операциях играли линкоры. Только успех японцев в Пёрл-Харборе и последующее успешное применение авианосцев американцами в сражениях в Коралловом море и у атолла Мидуэй в 1942 году привели адмиралов к убеждению, что на смену линкорам в качестве решающей силы в морской войне пришли авианосцы. Точно так же и политики в тот момент не могли даже и догадываться, что линкоры отжили свой век, и не стали бы так рисковать американской морской мощью. Тем более что одного факта нападения японского флота на Пёрл-Харбор, независимо от его результатов, было бы совершенно достаточно для объявления войны Японии.

К тому моменту, когда 26 ноября 1941 года японское авианосное соединение под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо вышло в поход к Пёрл-Харбору со своей базы на Курильских островах, соблюдая полное радиомолчание, японско-американские переговоры окончательно зашли в тупик. Японское правительство, в котором решающим голосом обладали военные, рассчитывало завоевать гегемонию в Восточной Азии и обеспечить Японию сырьем, топливом и продовольствием. Для этого считалось необходимым захватить Китай, Бирму, Малайзию, Филиппины, Индонезию и ряд тихоокеанских островов. Здесь главным соперником Японии являлись США, отрицательно относившиеся к японской оккупации Индокитая после краха Франции и грозившие Стране восходящего солнца экономическими санкциями – нефтяным эмбарго и замораживанием японских активов в американских банках. 26 июля 1941 года, после отказа японцев вывести войска из Французского Индокитая, японские активы в США были заморожены и фактически была введена топливная блокада Японии. Можно было догадаться, что раз Токио не желает идти на компромисс, то попытается в ближайшее время разрешить ситуацию военным путем. Ведь без нефти Япония долго существовать не могла, а тем более продолжать войну в Китае и оккупацию Французского Индокитая. Однако американские политики и военные не ожидали, что Япония осмелится совершить столь рискованную операцию, как нападение на Гавайские острова. Поэтому атака на Пёрл-Харбор оказалась внезапной. Гарнизон, включая средства ПВО, не был приведен в боевую готовность, а корабли не были выведены в море и стали хорошей мишенью для японских самолетов.

Японская делегация в Вашингтоне должна была передать американской стороне заявление о прекращении переговоров за полчаса до атаки на Пёрл-Харбор, однако, поскольку телеграмма была получена с опозданием, ее не успели расшифровать, поэтому заявление о прекращении переговоров последовало через несколько часов после нападения на Пёрл-Харбор. А декларация об объявлении войны была вручена американскому послу в Токио через десять часов после атаки.

Операцию против Пёрл-Харбора спланировал командующий японским флотом адмирал Ямамото Исороку. Соединение Нагумо включало шесть авианосцев: «Акаги», «Хирю», «Кага», «Секаку», «Сорю» и «Дзуйкаку», на которых размещался 441 самолет, в том числе истребители, торпедоносцы, пикирующие бомбардировщики и истребители-бомбардировщики. Авианосцев охраняли 2 линкора, 2 тяжелых и 1 легкий крейсер и 9 эсминцев. Еще 2 эсминца были направлены для обстрела атолла Мидуэй. В операции против Пёрл-Харбора также участвовали 6 подводных лодок, доставивших к месту атаки карликовые подводные лодки. 7 декабря 1941 года последовала атака главной американской военно-морской базы в Пёрл-Харборе на Гавайских островах. 360 японских самолетов, поднявшиеся с авианосцев, застали противника врасплох. Хотя американская разведка расшифровала японские коды и еще 27 ноября послала предупреждение о возможном нападении, на него не обратили внимание, считая такую операцию невероятной. Японскую атаку ожидали против Индонезии, Малайзии или Филиппин. Было потоплено 4 американских линкора, 2 эсминца, один минный заградитель. Американцы потеряли 2403 убитыми, включая 68 гражданских лиц, и 1178 человек были ранены, включая 35 гражданских лиц. В результате японцы завоевали на полгода господство в Тихом океане. Три американских авианосца в момент нападения были в море, а один ремонтировался в Калифорнии. Некоторые историки полагают, что это было той счастливой случайностью, которая спасла американцев от полного краха. Если бы в Пёрл-Харборе погибли бы не только линкоры, но и авианосцы, то американскому флоту было бы гораздо труднее восстановить свои позиции. Необходимо заметить, однако, что при наличии в Пёрл-Харборе авианосцев японским бомбардировщикам пришлось бы иметь дело с базирующимися на них истребителями, а авианосцы адмирала Нагумо подверглись бы удару американской авианосной авиации. Так что в этом случае исход боя мог бы быть гораздо менее благоприятен для японской стороны, чем это было в действительности. Японцы потеряли лишь 29 самолетов, и еще 74 были повреждены, причем 20 из этих последних не подлежали восстановлению. Японский флот также лишился пяти малых подводных лодок, эффект от действий которых оказался близок к нулю. Безвозвратные потери американской авиации в Пёрл-Харборе составили 188 самолетов. Еще 155 машин было повреждено. У японцев погибло 55 летчиков и 9 подводников. Один подводник был взят в плен. Еще ошибкой японцев стало то, что они не атаковали склады торпед и других боеприпасов, мастерские и склады топлива, где находилось 400 тыс. т мазута. Эти потери американцам было бы куда труднее возместить, чем гибель устаревших линкоров (новейшие были лишь повреждены).

Миф РОА

Миф Русской освободительной армии (РОА) генерала Андрея Андреевича Власова зародился еще в период ее существования. С одной стороны, утверждалось, вслед за немецкой пропагандой, что это реальная армия, которая борется вместе с вермахтом против большевиков. С другой стороны, как утверждали после войны многие уцелевшие офицеры РОА в своих мемуарах, будто сам Власов и большинство бойцов и командиров РОА были убежденными противниками Советской власти, и только подозрительность со стороны Гитлера и других высших руководителей нацистской Германии не позволяла им вплоть до осени 1944 года создать настоящую армию.

Предложения о создании прогерманского правительства в России делались немцам и со стороны русских, причем задолго до появления в немецком плену генерала Власова. Так, еще 12 декабря 1941 года взятый в плен тяжело раненным командующий окруженной под Вязьмой группировкой советских войск генерал-лейтенант Михаил Федорович Лукин предлагал допрашивавшим его немецким офицерам идею создания антисоветского правительства России: «Народ окажется перед лицом необычной ситуации: русские встали на сторону так называемого врага, значит, перейти к ним – не измена Родине, а только отход от системы».

Сам Власов, вопреки распространявшимся советской пропагандой утверждениям, не перешел на сторону немцев добровольно, а был взят в плен 11 июля 1942 года в деревне Туховежи Оредежского района Ленинградской области. Он командовал окруженной 2-й ударной армией. Его выдали немцам местные крестьяне-староверы.

Оказавшись в плену Власов осознал, что его военная карьера в Красной Армии кончена. В случае советской победы при самых благоприятных для себя обстоятельствах он мог рассчитывать на должность начальника военной кафедры в каком-нибудь вузе. Такова была судьба тех вернувшихся из плена генералов, кому посчастливилось избежать ГУЛАГа или расстрела. Но в победу Красной Армии в июле 1942 года верилось с трудом. И Власов решил, что лучше оказаться на стороне тех, кого он считал потенциальными победителями. 3 августа 1942 года он обратился к германскому командованию с письмом, где предлагал создать русскую армию из военнопленных. Формально РОА была создана 27 декабря 1942 года. Однако вплоть до июля 1944 года Русская освободительная армия (РОА) существовала лишь как пропагандистский лозунг. В нее формально были объединены все части и подразделения русских добровольцев в вермахте, от рот до батальонов и полков, однако фактически распоряжалось ими германское командование, а Власов не имел над солдатами и офицерами РОА никакой реальной власти. Немецкое руководство опасалось формировать из русских коллаборационистов крупные соединения под русским командованием. Ведь уже с ноября 1942 года, когда немецкое наступление на Кавказ и Сталинград потерпело неудачу, многие коллаборационисты стали переходить на сторону советских партизан. Наиболее крупным событием такого рода был переход на сторону партизан в Белоруссии в августе 1943 года 1-й русской национальной бригады СС во главе с полковником Владимиром Гиль-Родионовым.

Лишь в сентябре 1944 года, после встречи с Власовым, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер от имени Гитлера разрешил формирование первых двух дивизий власовской армии. В политическом плане Власову пообещали восстановление России под его руководством в довоенных границах. Власов выпустил за своей подписью ряд листовок, призывавших красноармейцев сдаваться в плен и начинать вооруженную борьбу со сталинским режимом. Критика советских порядков в этих листовках была справедлива, но вот образ немцев-освободителей доверия у населения и пленных, не понаслышке знакомых с гитлеровским «новым порядком», доверия не вызывал. Власов в письме «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом», опубликованном в марте 1943 года, утверждал: «Я видел, как тяжело жилось русскому рабочему, как крестьянин был загнан насильно в колхозы, как миллионы русских людей исчезали, арестованные, без суда и следствия. Я видел, что растаптывалось все русское, что на руководящие посты в стране, как и на командные посты в Красной Армии, выдвигались подхалимы, люди, которым не были дороги интересы русского народа… Я там, в болотах, окончательно пришел к выводу, что мой долг заключается в том, чтобы призвать русский народ к борьбе за свержение власти большевиков, к борьбе за мир для русского народа, за прекращение кровопролитной, ненужной русскому народу войны за чужие интересы, к борьбе за создание новой России, в которой мог бы быть счастлив каждый русский человек».

Позднее в коллаборационистских газетах Власов изображался едва ли не как новоявленный мессия, призванный спасти Россию от большевиков. Многие бойцы РОА считали его искренним бойцом с большевизмом. Хотя и среди них было немало тех, кто стал коллаборационистом только для того, чтобы выжить в немецком плену.

Однако вся предыдущая биография Власова противоречила образу борца с Советской властью. В сентябре 1941 года Власов, командуя оборонявшей Киев 37-й армией, оказался в окружении и целый месяц выходил к своим. Если бы у него уже тогда была мысль начать вооруженную борьбу со Сталиным в союзе с Германией, он легко мог бы перейти на сторону немцев. После этого он успешно командовал 20-й армией, освободившей Волоколамск в ходе контрнаступления под Москвой. Также и оказавшись в окружении со 2-й ударной армией, Власов почти месяц пытался пробраться к своим и не собирался сдаваться в плен.

А 14 февраля 1942 года в письме к своей походно-полевой жене Агнессе Подмазенко Власов с восторгом описал свою встречу со Сталиным: «Меня вызывал к себе самый большой и главный хозяин. Представь себе, он беседовал со мной целых полтора часа. Сама представляешь, какое мне выпало счастье. Ты не поверишь, такой большой человек и интересуется нашими маленькими семейными делами. Спросил меня: где моя жена и вообще о здоровье. Это только может сделать ОН, который ведет нас от победы к победе. С ним мы разобьем фашистскую гадину».

14 ноября 1944 года в Праге был образован Комитет освобождения народов России во главе с генералом Власовым. По замыслу немцев он должен был стать правительством дружественной Германии России, освобожденной от большевиков. Программным документом КОНР стал «Манифест Освободительного движения народов России».

Руководители КОНР понимали, что дни нацистской Германии сочтены, и рассчитывали попытаться в дальнейшем передать КОНР под покровительство Англии и США, наивно рассчитывая, что РОА и другие формирования КОНР будут признаны союзниками. Авторы манифеста утверждали: «Борются силы империализма во главе с плутократами Англии и США, величие которых строится на угнетении и эксплуатации других стран и народов. Борются силы интернационализма во главе с кликой Сталина, мечтающего о мировой революции и уничтожении национальной независимости других стран и народов. Борются свободолюбивые народы, жаждущие жить своей жизнью, определенной их собственным историческим и национальным развитием». Целями манифеста провозглашалось: «Свержение сталинской тирании, освобождение народов России от большевистской системы и возвращение народам России прав, завоеванных ими в народной революции 1917 года. Прекращение войны и заключение почетного мира с Германией». Расчет был на то, что возвращение к идеалам и принципам Февральской демократической революции должно было вызвать симпатии англо-американской общественности.

К середине апреля, когда 1-я дивизия РОА единственный раз вступила в бой с Красной Армией на одерском плацдарме у Кюстрина, армия Власова насчитывала около 50 тыс. человек. В 1-й дивизии генерала Сергея Буняченко было 22 тыс. человек, во 2-й дивизии генерала Григория Зверева – 13 тыс. человек. 3-я дивизия генерала Михаила Шаповалова насчитывала 10 тыс. человек, но находилась в стадии формирования и была плохо вооружена. Кроме того, имелась запасная бригада полковника Самуила Койды в 7 тыс. человек. После неудачного боя на Одере Буняченко увел свою дивизию к Праге. Туда же двинулись и другие соединения РОА, а также штаб Власова. Власовцы решили поддержать антинемецкое восстание в Праге, в надежде, что новое чехословацкое правительство не выдаст их Советам. И они действительно помогли повстанцам, которые с трудом сдерживали натиск немецких войск, стремящихся прорваться через Прагу на Запад. Дивизия Буняченко 7 мая заняла аэродром и несколько важных зданий. Однако узнав, что Прагу вскоре займет Красная Армия, части РОА покинули Прагу и вместе с немцами стали отступать в занятую американскими войсками часть Чехии.

12 мая 1945 года при содействии американцев Власов был захвачен механизированным батальоном капитана Михаила Якушева 162-й танковой бригады 25-го танкового корпуса 13-й армии 1-го Украинского фронта неподалеку от города Пльзень. В плену Власов тут же отдал приказ РОА о сдаче Красной Армии. Основная часть власовцев была выдана западными союзниками советским властям, но некоторым (до 15 тыс. человек) удалось избежать выдачи. На суде, который был закрытым, Власов, если верить стенограмме, заявил: «Содеянные мной преступления велики, и ожидаю за них суровую кару. Первое грехопадение – сдача в плен. Но я не только полностью раскаялся, правда поздно, но на суде и следствии старался как можно яснее выявить всю шайку. Ожидаю жесточайшую кару». Ни один из двенадцати подсудимых – бывших руководителей РОА и КОНР – не пытался защищать идеи, за которые они будто бы боролись. 1 августа 1946 года все они были повешены.

Миф партизанского движения

Главные мифы, связанные с партизанским движением на оккупированной советской территории в годы Великой Отечественной войны, – это утверждения советской пропаганды насчет того, что существовало партизанское движение только просоветской (прокоммунистической) направленности. До сих пор многие российские, да и зарубежные историки считают представителей несоветского партизанского движения бандитами и пособниками германских оккупантов. Также распространено мнение о том, что советская партизанская война была чрезвычайно эффективным оружием и оказала чуть ли не решающее влияние на исход борьбы на советско-германском фронте.

Накануне Великой Отечественной войны все прежние партизанские базы, подготовленные на Украине и в Белоруссии на случай вторжения туда неприятельских армий, были ликвидированы, а многие будущие потенциальные вожди партизанского движения репрессированы. Сталин собирался воевать на чужой территории, а для этого нужны были не партизаны, а небольшие по численности диверсионные группы. Однако и такие группы не были подготовлены в достаточном количестве.

Стихийно возникавшие из окруженцев и местных сторонников Советской власти партизанские отряды оказались без запасов продовольствия и боеприпасов, а также без раций. Но уже к зиме 1941/42 года засланные из-за линии фронта специальные партизанские группы и наиболее авторитетные командиры и комиссары сумели сколотить первые отряды, причинявшие немцам немалое беспокойство. Разочаровавшиеся в оккупантах местные жители стали помогать партизанам, пополняя их ряды или добровольно снабжая партизан продовольствием и теплой одеждой. Поражение немецких войск под Москвой способствовало развитию партизанского движения. Москва сразу же постаралась поставить все созданные партизанские отряды под свой контроль. Сначала партизанским движением руководили военные советы соответствующих фронтов и находившиеся при них представители НКВД, а также компартии союзных республик и обкомы подвергшихся оккупации областей РСФСР. 30 мая 1942 года при Ставке Верховного Главнокомандования был создан Центральный штаб партизанского движения во главе с первым секретарем компартии Белоруссии Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко. Но ему не подчинялся Украинский штаб партизанского движения, который возглавлял член Политбюро Никита Хрущев.

Окончательно Центральный штаб партизанского движения был упразднен 13 января 1944 года. Руководство партизанами передали республиканским штабам. Пономаренко возглавил самый крупный из них – Белорусский штаб партизанского движения. Теперь уже освобождение советской территории продолжалось безостановочно, и местным штабам было сподручнее координировать взаимодействие партизан и частей Красной Армии, а также снабжать партизанские отряды всем необходимым. В Прибалтике и Бессарабии массового просоветского партизанского движения так и не возникло. На Украине же с освобождением Левобережья Днепра собственно партизанское движение просоветской направленности фактически прекратилось и свелось к рейдам крупных партизанских соединений Ковпака, Наумова, Сабурова и других в Западноукраинские Карпаты. Они занимались диверсионной и, в меньшей мере, разведывательной деятельностью, атаковали неприятельские гарнизоны, захватывали склады, разрушали железные дороги и мосты, пополняясь сторонниками коммунистов из числа местных жителей. Однако им приходилось вести бои не только с немцами и коллаборационистскими формированиями, но и с отрядами Украинской повстанческой армии и польской Армии Крайовой. Отряды УПА преобладали в Западной Украине, а отряды АК были наиболее влиятельны в Западной Белоруссии, где они были многочисленнее советских партизанских отрядов. Если УПА сражалась как против немцев, так и против советских и польских партизан и против Красной Армии, то Армия Крайова дралась как с немцами, так и с УПА, но сама на Красную Армию и советских партизан первой не нападала, а только оборонялась против их многочисленных нападений.

Сталин и Пономаренко вплоть до конца войны находились в плену прекраснодушных мечтаний, что партизанские отряды способны воевать с врагом главным образом за счет оружия и боеприпасов, захваченных у врага. Между тем за счет местных ресурсов партизаны могли снабжать себя только продовольствием и фуражом, но никак не вооружением и боеприпасами. Об этом уже после войны, 28 декабря 1965 года, вполне откровенно писал Пономаренко бывший командир партизанского отряда А. Андреев. Он указывал, что немецкие склады и эшелоны не могут быть главным источником снабжения партизан взрывчаткой и боеприпасами, поскольку партизанам трудно захватить такой склад. Ведь для этого требуется основательно разгромить немецкие гарнизоны, а это под силу только крупным партизанским соединениям и, в свою очередь, требует большого расхода боеприпасов. Поэтому боеприпасы следовало доставлять из Центра. Андреев сетовал: «Сколько возможностей было упущено партизанами только из-за постоянного острого недостатка оружия, боеприпасов, отсутствия взрывчатки!»

Возможно, если бы, как советовал опытный диверсант-подрывник Иван Старинов, партизанское движение сосредоточилось на действиях групп квалифицированных подрывников, снабженных достаточным количеством взрывчатки, на коммуникациях противника, не отвлекаясь на нападения на полицейские гарнизоны и не гонясь за численным ростом отрядов, это принесло бы больше пользы Красной Армии.

Но Сталин требовал, чтобы партизанское движение было как можно более массовым, и партизанские руководители вынуждены были подчиняться, хотя массовость никак не способствовала эффективности, поскольку боеприпасов на десятки тысяч свежеиспеченных партизан все равно не хватало. Нередко местное население просто мобилизовывалось в партизанские отряды, но надежность таких «партизан поневоле» была невелика.

Немцам легче было бороться с партизанами в том случае, если те объединялись в большие группировки. С этой целью немецкие спецорганы даже распространяли фальшивые листовки от имени советского командования с призывами объединяться в крупные отряды. Как ни парадоксально, но положение партизан осложнялось в тот момент, когда к ним подходила линия фронта и освобождение было уже близко. Немцы принимали меры к тому, чтобы очистить от партизан армейские тылы, и бросали против них регулярные дивизии, подкрепленные полицейскими карательными отрядами. Противостоять регулярным соединениям, имевшим превосходство в уровне подготовки, вооружении и в обеспечении боеприпасами, партизаны не могли. Так, в итоговом донесении 2-й немецкой танковой армии от 9 июня 1943 года об операции «Цыганский барон», проводившейся в мае – июне против основных партизанских баз в южной части Брянских лесов, потери партизан определены в 3152 убитых и 869 перебежчиков. По данным же Центрального штаба партизанского движения, численность партизан Орловской области с 1 мая по 1 июля 1943 года сократилась с 14 323 человек до 9623 человек, т. е. на 4 600 человек, причем в примечании к этим цифрам специально оговаривается, что «сокращение количества отрядов, партизан и радиостанций на 1.07.43 года объясняется потерями в боях с карателями». В результате этой операции вермахт смог открыть основные коммуникации в районе Брянских лесов и избавиться от партизанской угрозы в районе боевых действий группы армий «Центр» вплоть до завершения Курской битвы и эвакуации орловского плацдарма.

Точно так же немцам удалось разбить основные силы партизан в прифронтовой зоне группы армий «Центр» в апреле – июне 1944 года, накануне советской операции «Багратион». Успеху немцев сильно способствовало то обстоятельство, что в Полоцко-Лепельской партизанской зоне еще с осени 1943 года оказалось сконцентрировано 16–17 партизанских бригад общей численностью от 16 до 20 тыс. человек. Советское командование планировало с помощью партизан захватить Полоцк. Затем туда должен был быть переброшен десантный корпус. Однако советская Ставка забыла, что в декабре – январе здесь бывает преимущественно нелетная погода, и назначило начало операции на середину декабря 43-го. Однако в последний момент она была отменена из-за неблагоприятных метеоусловий. Но партизанам же было приказано зимовать в этом районе, чтобы попытаться позднее все-таки овладеть Полоцком. Немцы, воспользовавшись затишьем на фронте, бросили против партизан несколько пехотных полков вермахта, подкрепленных частями СС и полиции. Часть партизан смогла прорваться в Минскую и Вил ейскую области, но многие погибли. По данным штаба 3-й немецкой танковой армии, только в период с 11 апреля по 15 мая 1944 года потери партизан составили 14 288 человек убитыми и пленными.

Общее же число участников советского партизанского движения можно оценить примерно в 0,5 миллиона человек.

Партизанам устанавливался в Москве план, сколько они должны совершить диверсий на железной дороге или нападений на вражеские гарнизоны. При сравнении с немецкими документами выяснилось, что донесения партизан о числе пущенных под откос эшелонов были порой завышены в 5–6 раз. Согласно директивам из Москвы, партизаны отчитывались числом подорванных рельсов, которые немцы легко восстанавливали, в том числе за счет дорог, которые они не использовали. Если бы партизаны сосредоточились на подрыве стратегически важных мостов и уничтожении паровозов, эффект был бы значительно большим. В реальности ни одну крупную оперативную перевозку вермахта на Востоке партизанам сорвать не удалось.