Текст книги "Скиталец"

Автор книги: Борис Талиновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

РУМЫНСКИЙ ЗАЕЗД

Долго без работы он не оставался – уехал в Румынию. В данном случае мы снова сталкиваемся с неопределенностью в датах и названиях. В большинстве источников указывается, что Бела принял под свое начало тимишоарский клуб «Чинезул». Это клуб трансильванских венгров, названный в честь героя Пала Кинижи (по-румынски Павел Чинезул). Но тут, мне кажется, прав другой биограф Гуттманна, Детлеф Клаусен (так что проглядывайте досье с учетом написанного в очерке). Клаусен сообщает, что Бела тренировал команду «Чирканий» («Молот») из Бухареста, послевоенную реинкарнацию еврейского клуба «Маккаби». Проработал там Гуттманн чуть более года и уехал от хорошей зарплаты (местный текстильный магнат Кауфман, президент и владелец «Чиоканула» платил ему якобы фантастические по тем временам 700 долларов в месяц) по двум причинам.

Во-первых, ему предложили вернуться в Будапешт, в «Уйпешт», с которым у Гуттмана были связаны самые лучшие воспоминания, а во-вторых, «Чиоканул» висел на волоске и вскоре был прихлопнут новой властью. Сначала его слили с другим бухарестским клубом, а на базе уже объединенной команды в 1948-м основали «Динамо» (Бухарест).

Но главным, конечно, был призыв из Будапешта. Тогдашний футбольный Бухарест по сравнению с футбольным Будапештом – это глухая провинция в сравнении с метрополией. Поэтому желание Гуттманна вернуться к настоящей футбольной жизни в румынской столице поняли и не препятствовали. Наоборот, вслед ему летели исключительно благодарственные речи, несмотря на частые конфликты тренера с клубным начальством: «До того как Гуттманн появился у нас, игроки «Чиоканула» знали о футболе только то, что в него играют круглым мячом. Бела сделал из наших игроков команду, с которой считаются, на которую ходят…»

ОТЕЦ ВЕЛИКОЙ ТАКТИКИ

Он принял «Уйпешт», в котором играли девять (!) футболистов сборной Венгрии первых послевоенных лет, в том числе неувядающий Дьюла Женгеллер и Ференц Суса. Для того, чтобы стать чемпионом с таким набором мастеров, нужно было «всего лишь» поставить игру и добавить дисциплины – игровой и тактической, что Гуттманну удалось вполне, и «Уйпешт» пришел к финишу первым.

Первую послевоенную пятилетку историки футбола считают временем «венгерское тактической революции». Будущая «Араньчапат» явила футбольному миру разнообразные улучшенные варианты W-M, в том числе игру с оттянутым центрфорвардом (Хидегкутти), а в отдельных играх, как они считают, четко придерживалась системы4+2+4 которую после ЧМ-58 назовут «бразильской», забыв от восторга перед увиденным настоящих создателей модели.

Здесь возникает «вечный футбольный вопрос: человек для тактики или тактика для человека? Блестящее поколение венгерских игроцких дарований позволяло неординарно мыслящим тренерам придумывать различные варианты игры и воплощать их на поле. То есть придумана ли была сначала тренерами новая схема или игроки интуитивно играли так, как им удобнее и полезнее для команды, а потом наставники зафиксировали и развили увиденное? Это вопрос из разряда «что было раньше – курица и. яйцо».

Венгерскому футболу повезло, а может, было предначертано, что вместе с новой генерацией игроков в нем работали одновременно й соперничали между собой три великих тренера: Густав Шебеш, Бела Гуттманн и Мартон Букови.

Гуттманн и Букови возглавляли клубы – «Уйпеицт» и МТК «Хунгарию» соответственно, а Шебеш постепенно, к 1949 году, сосредоточил в своих руках управление всем венгерским футболом.

Шебеш, блестящий организатор и правоверный коммунист, начиная с 1949-го продвигал в сборной игровые идеи, уже осуществленные на поле Гуттманном и Букови.

Мартон Букови с 1947 по 1956-й возглавлял МТК (как бы клуб ни переименовывали в то время – «Текстиль», «Баштя», «Вереш Лобого», – все называли его по-прежнему МТК), помогал Шебешу в сборной и сам возглавил ее в 1956-м после ухода Густава с должности, то есть прошел «под Шебешем» и рядом с Шебешем большую часть пути, когда Венгерский футбол был великим.

Гуттманн же по причине независимости характера и «нелюбви к давлению» Венгрию покинул еще в 1949-м, оставив своим друзьям (с Шабашем его связывало тридцатилетнее знакомство) возможноть самостоятельно разрабатывать золотую жилу венгерского футбола.

«НЕ СТОИТ ПРОГИБАТЬСЯ…» ©

Сначала он ушел из «Уйпешта» на победном пике. Собственно, всё произошло из-за очередного столкновения с клубным начальством. Тут можно даже с большой долей вероятности и точностью до плюс-минус нескольких дней называть дату – начало мая 1947-го.

«Уйпештцы» в составе сборной должны были уезжать в Италию на товарищеский матч. Напомню, что Италия и Венгрия – это две лучшие а мира сборные по итогам последнего предвоенного ЧМ, так что этой игре придавалось немалое значение.

Гуттманн хотел поговорить с отъезжающими, отпустил по домам остальных, но тут вмешался один из функционеров, проникший без разрешения тренера в раздевалку. Он требовал провести внеочередную тренировку. Гуттманн прервал речь вошедшего в начальственный раж руководителя: «Возможно, на клубном совете ваше слово весит больше других, но здесь моя территория, так что закройте рот и покиньте помещение». Функционер не унимался.

Гуттманн: «Если вы уважаемый, так уверены в своих знаниях, пожалуйста, занимайте мое место и руководите командой. Я не буду стоять на пути нового венгерского тренерскою гения». И выщел. И ушел.

Он поступил в сюответствии с выработанным правилом: «Если хоть paз прогнешься перед начальством или игроками, тo потеряешь уважение и у начальства, и игроков. А главное, гютеряешь, самоуважение (…) Профессия тренера сродни профессии дрессировщика – он может уверенно делать свое дело до тех пор, пока дреосируемые не заметят страх его глазах…»

Тренера, выведшего «Уйпешт» в чемпионы, тут же «подобрал» другой столичный клуб – «Кишпешт». Среди прочих игроков «Кишпешта» Гуттманну «достались» и два молодых футболиста, друзья «не разлей вода» с детства Йожеф Божик и Ференц Пушкаш. Эти два молодца только начинали свой путь В большом футболе и уже заставили специалистов и журналистов говорить о них в восхищенных тонах. Экспансивные болельщики же Пушкаша просто боготворили. В сезоне-1947/48 (Гуттманновском сезоне), например, из восьмидесяти двух мячей, забитых командой в чемпионате, на его долю пришлось пятьдесят!

…Йожеф Божик, в свою очередь, был мотором команды. Умного, техничного и работящего Йожефа, будущего капитана «Араньчапат», Бела ставил очень высоко. Не то чтобы выше Пушкаша – разные амплуа, разные задачи. Но через много лет, когда Гуттманновская «Бенфика» в блестящем стиле обыграет в финале КЕЧ мадридский «Реал с Пушкашем и Ди Стефано, Гуттманн скажет: «Пушкаш велик по-прежнему. Но я не уверен, что мы победили бы сегодня, если б у него за спиной, как раньше, играл Божик…»

И именно Пушкаш способствовал очередному досрочному уходу тренера Гуттманна с очередного же места работы.

КАК ПУШКАШ РАСЧИСТИЛ МЕСТО ДЛЯ ПАПЫ

По легенде, дело происходило в городе Дьере, куда один из лидеров текущего чемпионата «Кишпешт» прибыл на очередной календарный матч. Гуттманн держал в уме следующую игру с конкурентом за призовое место, поэтому настоятельно предложил игрокам «исключить варианты травм, и, особенно, удалений».

Игра шла сложно и складывалась явно не в пользу гостей. Физически сильный, но не очень поворотливый полузащитник «Кишпешта» Патьи раз за разом проигрывал мяч своему оппоненту, а тот, как назло, был в ударе и забил в ворота приезжих два мяча уже в первом тайме.

Во второй половине этот дьерец сумел отличиться в третий раз. Патьи не стерпел такого издевательства и при следующей «встрече» грубо снес противника. Судья ограничился устным внушением. Гуттманн, понимая, что Патьи «подвис» на удаление и через минуту-другую будет наверняка изгнан с поля, решил просто Снять его с игры.

Патьи колебался, выполнять команду тренера или нет. Он подошел к Пушкашу (уже авторитет, однако!), посовещался с ними остался на поле.

С этого момента Гуттманн в «Кишпеште» больше не работал. Он поднялся на трибуну, досмотрел матч, сразу по окончании, не заходя в раздевалку, поехал на вокзал и поездом вернулся в Будапешт.

Дома Бела написал письмо в лравленив клуба:«….Пушкаш своим поступком уничтожил мой авторитет. В связи с этим не считаю для себя возможным продолжать работу с командой…»

В этой истории есть один изъян. Если исходить из воспоминаний знакомых Гуттманна о его характере и чувстве собственного достоинства, то легенда эта вполне психологически достоверна.

Нестыковка только в факте! У команды из Дьера «Уйпешт» выиграл в том сезоне оба матча (2:1 и 4:0). Но точно известно, что Гуттманн письмо об отставке написал, после чего был обвинен в «предательстве» и неправомерном поступке, за что и получил месячную дисквалификацию. Преемником Белы в клубе стал… отец Ференца Пушкаша. История увольнения получила неприятный поворот, запахло обыкновенной интригой, но в общественном мнении виновником происшедшего остался «самолюбивый» тренер, а не народный футбольный герой.

Надо отдать должное Пушкашу. Он сам публично реабилитировал Гуттманна.

В конце 1948-го сборная Венгрии играла в Софии матч с болгарами в рамках Балканского Кубка. Пушкаша в этой встрече нещадно избивали защитники, а судья все эти нарушения пропускал.

В конце концов Ференц не выдержал и в течение минуты рассчитался сразу с двумя обидчиками. Венгерские функционеры обвинили нападающего в невыдержанности и подрыве авторитета в глазах болельщиков братской социалистической страны (с лета 1948-го в Венгрии уже вовсю командовали коммунисты). Поднялась даже кампания в прессе, и Пушкашу пришлось оправдываться. В покаянной речи он вспомнил и происшествие, приведшее к отставке Гуттманна. Ференц признал, что поступил тогда безответственно, тренер отреагировал единственно возможным образом, а посему вины на Гуттманне никакой нет.

Бела это публичное признание Пушкаша оценил и никогда не произносил о Ференце-человеке ни одного худого слова…

ПОБЕГ?

Можно ли говорить, что Гуттманн бежал от новой коммунистической власти? Безусловно, большая доля правды в таком утверждении имеется. Гуттманн, человек с немалым уже жизненным опытом, не терпящий никакого давления, к происходящему в стране резкому и быстрому укреплению сталинских ставленников на всех командных постах не мог не относиться с опаской. Вмешательство государства в спорт, а значит неминуемое возрастание этого самого давления, по сравнению с которым причуды клубных функционеров покажутся «детским лепетом», его не устраивало.

В течение 1946–1947 гг. Венгрию покинуло немало футболистов. Дьюла Женгеллер обосновался в Италии, в «Роме», клубе, из которого Гуттманну поступило предложение. Бела как раз сидел без работы и на запрос ответил согласием. Граница социалистической Венгрии, однако, уже была на замке. Ему пришлось пустить в ход все свои связи и знакомства и чтобы добиться легального выезда. «Страну процветающей футбольной коррупции», как называл Гуттманн Венгрию, он покинул в 1949-м. Как раз в это время его старинный друг Густав Шебеш стал «министром футбола» и тренером сборной. «Может, останешься, мы с тобой ведь…» – «Нет»…

ИТАЛИЮ СТРОИЛИ ВЕНГРЫ

В Италию, тогдашнюю финансовую Мекку европейского футбола – здесь платили гораздо больше, чем в других странах – Гуттманн ехал с надеждой, что теперь-то он займется исключительно футболом и будет руководить лучшими командами. Репутация у Белы в тренерском мире была стабильно высокой: в Италии его помнили и знали, венгерских тренеров на Апеннинах почитали. Среди этих тренеров было немало знакомых Гуттманна.

Скажем, «Милан» только-только принял Лайош Цейзлер, тоже бывший МТК-шник, последние семь лет работавший в Швеции, в «Норчепинге», и отштамповавший с этой командой пять чемпионств. Цейзлер привез с собой в «Милан» Нильса Лидхольма и Гуннара Нордаля. Тем же летом миланцы подписали и Гуннара Грена (Грен вырос в «Гетеборге» при другом венгерском тренере, Иожефе Наде); перетащив таким образом в Италию знаменитую тройку нападения сборной Швеции Гре-Но-Ли, чемпионов ОИ-48.

Соперником Гуттманна мог бы стать и другой его старый знакомец – Эрнест «Эгри» Эрбштейн, тоже будапештец и товарищ по «Бруклин Уондерерз» конца 20-х годов. Но «Эгри», один из тренеров знаменитого «Торино», погиб в майской авиакатастрофе вместе с командой.

Венгерское влияние имеется и в истории «Интера» (в то время «Амброзианы») – более десятилетия (1926–1936) им руководили АрпадВейс, Йожеф Виолак, Иштван Тот и Дьюла Фельдман. Енё Карой и тот же Виолак успели поработать и в «Ювентусе». Да и в «Лацио» успели отметиться Ференц Мольнар и Теза Керекеш.

Можно проверить историю любого другого итальянского клуба, и у каждого в довоенной биографии будет прослеживаться «венгерский след».

Да зачем искать по другим клубам! В той же «Роме» за время ее выступлений в серии «А» Гуттманн должен был стать шестым по счету венгром у руля команды. Последний, Имре Сенкеи, был уволен в 1948-м и теперь возглавлял «Брешию». Но в 1949-м сменился президент римского клуба – на место Пьетро Бальдаосаре заступил политик Пьер Карл Рестаньо. Можно сказать, что «приглашал один, а принимал другой».

Руководство «Ромы» изобразило неподдельное удивление, когда выяснилось, что у приехавшего из Венгрии тренера нет итальянской тренерской лицензии. Рестаньо осочувствовал Гуттману и назначил на пост тренера любимца римской публики Фульвио Бернардини, доселе никакого опыта, кроме игроцкого, не имевшего.

«Рома» тех лет – аутсайдер; итальянского футбола. Чудом избежав вылетов в ceзоне -1949/50, она выпала в серию «В» в следующем году. Иным был 6ы результат при Гуттманне, остается только гадать.

Летом 1949-го в серии «А» стартовало 20 команд. В 13 из них были итальянские тренеры. В семи – иностранцы: два англичанина – Корвер («Ювентус») и Астли(«Дженоа»), чех Вицпалек («Палермо») и четыре венгра – Цейзлер («Милан»), Племич («Бари»), Беркесси («Про Патриа») и… Бела Гуттманн, которого после странной римской истории тут же пригласили в «Падову». Отсутствие итальянской лицензии падуанцев не смутило, они предложили Гуттманну очень хитрый контракт без подъемных, предусматривав ющий наряду с зарплатой лишь премии за отбор очков у грандов местного футбола – миланских и туринских клубов, а также у «Лацио».

Бела пал жертвой недоверия к приезжим из Венгрии. Не к их квалификации, нет. Дело в том, что годом ранее «Падова» приглашала к себе знаменитого Дьердя Шароши, бомбардира из «Ференцвароша». Он получил подъемные, но венгерская федерация так и не дала Шароши; разрешения играть в Италии! Дьердь пошел тренировать «Бари», а денежки вернуть падуанцам «забыл», считая что его вины в сложившейся ситуации нет. Поэтому и выкатила «Падова» такой контракт Гуттманну.

Беле ничего не оставалось, как согласиться на предложенные условия, других источников дохода у него в Италии не было, да и быть не могло. В Венгрию он твердо решил не возвращаться. Гуттманн попал в своеобразную ловушку – уйдя от социалистического госдавления, он очутился в итальянской «профессиональной чащобе», где предстояло выживать по чужим законам. И он их принял Президент «Падовы» сахарозаводчик Валентине Цезарин и правление клуба считали, видимо, что ничем не рискуют, выдвигая своеобразную систему премиальных.

Да уж…

После 13-го тура провинциальная «Падова», только второй сезон по возвращении проводившая в серии «А», взобралась на второе место. Впереди был лишь «Ювентус», позади оба миланских клуба и «Лацио». Газету с таблицей в качестве своеобразной реликвии Гуттманн сохранял еще очень долго.

Бела, который поставил команде осмысленную игру, стал популярен и в городе, и в клубе. Но; не у всех. Часть клубных деятелей желала вернуть предшественника Гуттманна – Пьетро Серантони, чемпиона мира 1938 года. Причина была проста и материальна. Клуб выделил Серантони приличную сумму на покупку бензоколонки, получить обратно не мог, «так пусть теперь отрабатывает, тренируя команду вместо этого венгра». Тем более что необходимость платить премиальные Гуттманну просматривалась все явственнее, ведь «Падова» отобрала в первом круге у грандов пять очков из десяти (кстати, «Рому» «Падова» обыграла дважды -1:0 и 4:1, но это «личное», так как за «Рому» добавка не предусматривалась).

Кроме того, внутри команды начал мутить воду некий югославский игрок, которого Гуттманн посадил в запас. (В сезоне-1949/50 в «Падове» числился бывший вратарь загребского «Динамо» Звонко Монсидер. Возможно, именно он «герой» этой истории. Во всяком случав, он сыграл за «Падову» в описываемом сезоне всего семь матчей. Были ли еще тогда балканцы в команде, докопаться не удалось.) Этот юг обвинил Гуттманна в элементарном вымогательстве, то есть постановке в основной состав за деньги.

Бела по воспоминаниям его футбольных друзей и знакомых подобное никогда не практиковал, а «руководствовался лишь игровыми качествами и текущей формой футболистов». Кроме того, он ввел достаточно жесткие тренировки, что нравилось далеко не всем. Так было или нет, но механизм склоки заработал, утечка информации о положении дел в клубе произошла, и пресса взялась за «страниври» Гуттманна;

А команда, как и положено в подобной ситуаций, посылалась. Поражения следовали одно за другим и, когда «Падова» после проигрыша лидеру «Ювентусу» 0:4 опустилась на 15-е место, Гуттманна уволили. Конечно, никаких премиальных он не получил, репутация его была подмочена, да еще Итальянская федерация решила его на пару месяцев дисквалифицировать.

Бела подал в суд, проиграл его, но решил не сдаваться и апеллировал к вышестоящим инстанциям. «Он не сразу понял, что в Италии быть только футбольным специалистом мало, надо еще знать местную специфику, хорошо в ней ориентироваться и мгновенно реагировать на постоянные раздражители. В разговоре се мной Бела примерно так и выразился: «Я еще не знал тогда Италии», – писал Енё Чакнади. «Иначе он вряд ли согласился бы на предложение из Триеста».

«НУЖЕН БОЛЕЕ ВЕЗУЧИЙ ТРЕНЕР!»

Летом 1960-го «Триестину» покинул «алленаторе» Нерео Рокко, местный уроженец, поигравший в городском клубе и начавший в нем свою тренерскую карьеру. Два года подряд его команда благодаря «катеначчо» Рокко, итальянскому варианту швейцарского «замка» Карла Раппана, дважды подряд (1948/49 и 1949/50) занимала высокое восьмое место в серии «А». Почему Рокко решил сменить обстановку и уйти из фактически созданного им середняка высшей итальянской лиги в команду серии «В» «Тревизо», история умалчивает.

К сентябрю трасти по Гуттманну и «Падове» поутихли, триестцы пообещали Беле поддержать морально и даже материально его поиск истины в суде. «Я, собственно, потому и согласился. Руководители «Триестины» произвели приятное впечатление, с ними можно было разговаривать, мне показалось, что мы нашли общий язык. Кроме того, в споре с «Падовой» они были на моей стороне и обещали поддержку. Турнирная задача была поставлена одна-единственная – не вылететь из серии «А». За это даже была предусмотрена; премия в контракте».

Что характерно, именно этот пункт Гуттманну не очень нравился. Не премия, а то, что перед командой не ставят высоких задач. Клуб не вылетел, и при продлении контракта сам Бела предложил заменить пункт о премии за «невылет» на поощрение за попадание в первую шестерку, о чем в тогдашней «Триестине» даже и мечтать не могли. При этом Бела требовал усиления личного состава, с которым можно было бы решать такую задачу. В этом ему отказали.

За два сезона, проведенных в Триесте, гуттманновская команда занимала 15-е и 17-е места, то есть не вылетала, правда, никакой конкуренции не только грандам, но и середнякам составить не смогла. В сентябре 1952-го Белу уволили, причем с анекдотичной формулировкой, составленной в благодарственной форме с выражением сожаления: «Тренер Гуттманн сумел за время пребывания привнести свежие идеи (после Рокко гуттманновская игра выглядела сверхатакующей – Б.Т.) и поставить игру. Мы спокойны за будущее команды (! – Б.Т.). Теперь нам нужен более везучий, нежели Бела, тренер».

Яснее выразиться было нельзя. Гуттмвнн так и не стал своим, удобным. Он остался специалистом, которого терпят только в случае успеха. Успеха не было. Служащий сделал свое дело – служащего можно уволить.

Допустимо здесь и другое предположение. Летом 1952-го сборная Венгрии стала победителем футбольного турнира Олимпиады в Хельсинки. Бела Гуттманн был тогда неофициальным советником тренера «Араньчапат» Густава Шебеша. Возможно, по возвращении в Италию он попытался объяснить триестцам, что надо работать иначе, чем раньше, что и привело к досрочному расторжению контракта. Но это на уровне домыслов и слухов, коиx о жизни Гуттманна ходит множество. Что до финансовых обязательств, то руководство «Триестины», в отличие от падуанского начальства, повело себя вполне прилично. Все предусмотоенные выплаты были сделаны.