Текст книги "Яранг — Золотой Зуб"

Автор книги: Борис Рябинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 22. СХВАТКА У МОСТА

Впереди был мост, под ним река с медленно плывущими по ней льдинами. В разгаре ледоход. Зима отступала по всем пунктам.

Дорога на подъеме к мосту суживалась, лес подступал здесь ближе, колдобин и жидкой грязи под ногами было больше. Пленники скользили, падали. Упавших спешили поднять товарищи. Промедление грозило обессилевшему смертью.

– Шнелль, шнелль! – грозно кричали конвоиры, раздавая удары прикладами направо и налево.

– Шагай, сказано! – вопили полицаи. Они усердствовали еще больше гитлеровцев.

Если бы конвоиры были повнимательнее, они заметили бы, как быстро снялась с вереска стая чечеток и, затрещав, затараторив что-то по-своему, перенеслась на другую сторону пригорка. Но подозрительность врагов не пробудилась, и они не догадались, что совсем не ветер шевелит ветки кустов, сбегавших дружной толпой по склону… Слишком были заняты тем, чтобы ускорить застопорившееся движение.

План нападения созрел мгновенно, при первом же взгляде на колонну. Бить в хвост и в голову. Отрезать для врагов все пути отступления, пусть не уйдет ни один. Сложность была лишь в том, как бы не подстрелить своих. Поэтому Алексей распорядился, чтобы первыми открыли огонь лучшие стрелки, а после, когда гитлеровцы разбегутся, уже вступили в бой остальные.

Вот только мост… С той бы стороны засаду! Но времени уже не оставалось…

Алексей как предчувствовал, что мост этот, обыкновенный, какие бывают на проселках, с дощатым настилом на бревенчатых сваях, с тупорылыми ледорезами, сыграет с ними злую шутку.

– Пора! – шепнул Петр. По круглому заветренному лицу его с крупными рябинками уже опять катились капли-росинки.

– Погодь, – отозвался Денисыч. – Тут надо с умом, не то людей побьешь…

– Спокойно, спокойно, товарищи, – негромко проговорил Алексей.

«Спокойно», а самим владело такое нетерпение… Ведь где-то там, на дороге, находилась его Надя! Он не мог распознать ее в толпе, но сердце не обманет.

– Без команды не стрелять! – передал Алексей по цепи.

– У-у, гады, гляди, как хлещут! – переговаривались вполголоса партизаны, глядя на происходившее на дороге. – Хоть женщин-то пожалели бы…

– Измываются. Думают, их взяла…

– Сейчас узнают… почем дробь в печенке!

– Внимание! Приготовиться!

Первые же выстрелы сразили несколько охранников впереди и сзади колонны. С криком «Ура!», продолжая стрелять на бегу, партизаны посыпались вниз по пологому скату к дороге. Их появление вызвало переполох, на который они и рассчитывали.

Пожалуй, наиболее яростное сопротивление оказали полицаи. Они понимали, что уж им-то не будет пощады. Но все равно, один за другим умолкали автоматы конвоя, чтоб через малую долю времени заговорить вновь, уже в других руках: пленные не дремали и немедленно включались в сражение, откуда силы брались. От мужчин не отставали и кое-кто из женщин.

Петр, присев за бугорком, тщательно выбирал цель и нажимал на спусковой крючок. Сейчас он волновался не больше, чем если бы был в тире. Приходил военный опыт…

Алексей лихорадочно искал глазами: где Надя?

И вдруг увидел: в нее целил из автомата охранник.

– Надя, падай!

Конечно, его крик дошел бы до нее слишком поздно. Но у охранника кончились патроны, это спасло девушку. Отшвырнув автомат, он выхватил пистолет. Охранником был Крызин!

Крызин, конечно, не мог оставить Надю. Она не пожелала быть его, не покорилась – тогда он сам будет сопровождать девушку в ее скорбном пути. Он хотел насладиться хотя бы этим. А потом, кто знает, не передумает ли она перед страшной перспективой, не сделает ли шаг назад, к нему… Предатель и подлец понимал мотивы только одних поступков: поступков страха, подлости, предательства.

Увидев, что дело проиграно, он решил застрелить Надю. «Ни мне, ни другим». И тут, словно из-под земли, перед ним возник Яранг. Когда Алексей спустил его с поводка, пса не надо было натравливать: он ненавидел форму гитлеровцев и отлично разбирался, где друзья, где враги. Вновь его морда оказалась в непосредственной близости от лица исконного врага, и тот, узнав Яранга, понял, что пес ничего не забыл и не простил.

От неожиданности Крызин забыл про пистолет, но инстинкт жизни все же спас его в это мгновение. Он так ударил ненавистное животное в брюхо, что Яранг отлетел в сторону.

Крызин бросился на мост. Спасение там – на другом берегу. Выстрелом свалил гнавшегося за ним партизана. Но тут за его спиной снова оказался Яранг. Крызин слышал его жаркое учащенное дыхание. Взвилось в прыжке тело собаки. Пистолет почему-то перестал действовать, или Крызин не заметил, как разрядил его. Обернувшись, он со страшной силой ударил рукояткой револьвера пса в морду и, перемахнув через барьер, прыгнул вниз, в холодную свинцово-темную воду, по поверхности которой ползли, сталкиваясь, величаво-спокойные, шершавые льдины…

Удар отбросил Яранга назад. Брызнула кровь. Но в тот же момент он был у края настила. Секунду всматривался в реку, ища своего врага, и прыгнул вниз.

Схватка заканчивалась. Уже обнимались радостно освобожденные. Со всех сторон неслись возгласы ликования. Собирали оружие. Неподвижными обмякшими кулями лежали мертвые тела гитлеровцев.

На минуту Алексей забыл о Наде. Теперь ничто не угрожало ее жизни. Яранг же… Голова его несколько раз показалась между льдин. Вот-вот они накроют ее или сдавят, сплюснут, как яичную скорлупу…

Алексей прыгнул на льдину. Она закачалась под его тяжестью. А он уже был на другой, на третьей…

– Яранг, ко мне! Ко мне! Плыви сюда!

Распластавшись, Алексей ловко ухватил Яранга за крепкий ошейник и вытащил на льдину. Добраться до берега было уже делом нескольких секунд, хотя подтаявший и прострелянный солнечными лучами лед обкрашивался и ломался под ногами.

Но где их враг Крызин? Очутившись на берегу, неугомонный Яранг кинулся за уплывающими льдинами. По пятам собаки побежал Алексей, потом Петр, другие партизаны. Но напрасно всматривались они в реку, щупали глазами каждую черную точку, бугорок, пятнышко. Крызин сгинул, будто и не было его вовсе. Скорее всего утонул.

– Яранг, милый!

Надя, плача, обнимала собаку. Все было как в сказке: Яранг, Алексей, чудесное спасение…

Никогда не задавалась Надя вопросом, уча Яранга, кому и где пригодится ее труд; вышло так, что прежде всего он послужил спасению ее самой! Вот так получается иногда!

– Надя!

– Алеша!

Застенчиво взявшись за руки, они узнавали друг друга. Как изменился, повзрослел, возмужал Алексей… А Надя! За три месяца изменилась так, что смотреть тяжело. В чем душа держится. Руки тонки, как у ребенка. Только глаза вот совсем не детские, не прежние. В них еще свежа мука пережитого.

Но на войне так мало места для счастья. Над ними висела опасность – могли нагрянуть фашисты. Надо было срочно уходить. И прежде всего заняться Ярангом.

Пес как обезумел от радости. Крызинский удар пистолетом пришелся прямо по пасти, сломал клык. Но Ярангу сейчас было не до этого. Он визжал, он терся о Надю, отряхивался от воды и снова терся, визжал.

Понаблюдайте, как радуется собака. Она трепещет вся. Вся жизнь ее, все ощущения – в этой радости. Если бы кто-нибудь мог сказать, что в те минуты было у Яранга в голове: может быть, проносились картины прошлого: как ходили по буму с хозяйкой, вместе «грызли гранит науки», хозяйка – свой, пес – свой. А потом проба на задержание… Крызина, скажем. Помните поленницу? Ну, а попрактиковаться в задержании всегда приятно, потому что тут можно пустить в ход зубы. А какое удовольствие после трудов праведных полежать на подстилке в углу и, звонко щелкая челюстями, сосредоточившись, как для очень ответственной работы, поискать блоху, забежавшую невесть откуда в чистую мягкую псовину! А пришла хозяйка – бросить все и опять кинуться к ней, как будто не видались век… Последите, попытайтесь представить, а еще лучше собственными глазами увидеть все это, и тогда вы поймете, сколько жизни, тепла, прелести и неподдельной ласки в существе, называемом собакой.

Вероятно, кто-то подумает, что сейчас не время предаваться воспоминаниям? Но известно, что воспоминания возникают чаще всего в самый неподходящий момент, повинуясь каким-то своим законам… Разве есть у воспоминаний свое, специально отведенное для них время?

Надя сама забинтовала морду Яранга. Теперь он был беззащитен, но кругом находились друзья. Кровь шла так обильно, что повязка вскоре набухла и ее пришлось сменить. Бурная веселость Яранга исчезла, он заметно поскучнел, наверное, раненая десна сильно болела, однако все так же признательно-преданно поглядывал то на Алексея, то на девушку. Казалось, пес хотел сказать, как счастлив оттого, что они снова вместе, и как благодарен им за это, хотя, пожалуй, в первую очередь заслуживал благодарности он сам…

Глава 23. «ЗОЛОТОЕ ОРУЖИЕ» ЯРАНГА

Дорогой, славный Яранг!

Теперь понятно, какие чувства должны были питать эти люди к собаке, почему после встречи Алексея и Яранга на вокзале Надя без конца повторяла псу «милый», «хороший», а Елена Владимировна, обращаясь к четвероногому, называла его не иначе, как «Ярангушка, дорогой».

И в самом деле, после всего что было, как не благодарить Яранга, не называть его ласково. Теплом своего тела он спас Елену Владимировну в тот момент, когда ей уже грезились последние сны, за которыми полный мрак, пустота, небытие. После, едва живую, ее доставили к партизанам, а потом переправили через фронт в глубокий тыл, на Урал, где она и находилась вплоть до освобождения родного города от захватчиков. Если бы не Яранг, лежала бы Надя с простреленным сердцем…

– Помнишь, помнишь! – тормошила Надя Алексея, и снова начинались воспоминания. – Помнишь, как ты на руках нес меня, когда я не могла перейти болото?

– Ослабела. И страшная же ты тогда была…

Оказывается, он все же заметил!

– А помнишь, как я наелась и уснула тут же, у костра, а ты укрыл меня полушубком и потом не давал никому будить… Охранял, как Яранг! Ты привалился с одной стороны, а Яранг с другой. Мне было тепло-тепло. А потом я проснулась и страшно испугалась: решила, что попала в берлогу к медведю…

– Ты и была в берлоге, только не в медвежьей…

«Помнишь!…» Разве забывается такое?

Но мы немножко забежали вперед. Вернемся к Ярангу. Все-таки, как-никак, он главный герой нашего повествования; не будь его, не было бы многого из того, о чем здесь рассказано.

Мы расстались в последний раз с Ярангом на лесной партизанской дороге, со сломанным клыком и кровоточащими деснами.

Зубы – оружие собаки. Служебная собака, утерявшая клыки, утрачивает почти всю ценность. Сам не предполагая того, Крызин рассчитался с Ярангом очень здорово. Однако счеты между ними не были кончены.

Мог ли примириться с потерей своего друга-соратника, друга, делившего с ним все тяготы походной жизни и превратности судьбы, сержант Белянин? И вот, если нам последовать за ними далее по ходу событий, мы увидим не совсем обычную сцену.

Яранг-в зубоврачебном кресле, не в том, правда, которое он когда-то держал в осаде, но точь-в-точь таком же. Наш четвероногий герой в полевом госпитале. Пес сидит торжественно и недвижно, как истукан. В его раскрытой пасти ковыряется инструментом армейский зубной врач. О, да он тоже знаком нам! Ведь это его вместе с лечащимся больным заблокировал тогда Яранг… После своего побега вместе с Еленой Владимировной и другими узниками доктор уже не вернулся домой; он попросил зачислить его в действующую армию, хотя возраст его был далеко не призывной. Теперь он уже не боится и не проклинает Яранга; как говорится, кто старое помянет…

Более того, теперь ему даже приятно лечить Яранга: как-никак, сосед, звено, связывающее с мирным прошлым, с оставленным домом… И пес – не пес, а чудо, сколько разговоров о нем в батальоне. Врач даже гордился, что ему выпала честь лечить такого необыкновенного пациента. Десны зажили, теперь они не кровоточат, к ним можно прикасаться. Пасть придерживал Алексей. Командование вняло его ходатайствам и рапортам: Ярангу надевают золотую коронку на сломанный зуб…

«Собака – и вдруг золото?!» Я уже вижу, как недоумевает один из моих читателей: зарапортовался, товарищ писатель! И вовсе не зарапортовался. Все происходило так, как написано.

Конечно, в мирных условиях на починку собачьего зуба пошла бы нержавеющая сталь: и подешевле, и покрепче, наверное. Но ведь война! Война! Где тут взять нержавейку, когда только что откипел смертельный бой? «А где золото?» – скажете вы. Действительно, когда стало известно, что Яранг нуждается в ремонте, сперва возникла некоторая растерянность: придется отправлять в тыл… Но тут один из бойцов, из числа многочисленных друзей и приверженцев Яранга, проведав, в чем затруднение, немедля заявил: «Золото? Да его сколько хошь достанем!» – «Где?» – «Где? – боец усмехнулся. – Там, где есть!» И – чего не бывает! – принес. Он был отличным разведчиком, имевшим на счету немало «языков», и тотчас «отправился на промысел» («золотишко мыть», как выразился он: парень был с Урала). К вечеру уже приволок неосторожного гитлеровца в траншею, предложил проверить его карманы. И точно – среди прочего добра – часов, цепочек – в мятой бумажке оказалось и золото: кулон, золотое кольцо. Снял с кого-то и собирался отослать жене или матери. «Они же не могут жить без этого, хапуги, за тем и на войну пошли, – объяснил разведчик. – Держи, дружище Яранг. Это тебе. Заслужил!»

Яранг в кресле вел себя совершенно благопристойно, ни разу не огрызнулся, не попытался угостить добряка эскулапа другими, уцелевшими клыками… Только кряхтел и сопел, когда дьявольская бор-машина трещала, ворочалась у него в пасти, сотрясая мелкой дрожью голову…

Сеансов было несколько. И вот в пасти засияла золотая коронка. Золота, конечно, потребовалось значительно больше, чем на обычную человеческую, но разве Яранг не заработал его! Спрыгнув с кресла, пес весело помахивал хвостом, всем своим видом выражая удовольствие, что неприятная процедура окончилась. Врач дружески похлопал овчарку по боку: «Ну, приятель, теперь у тебя снова все в порядке, можешь опять сражаться с врагами!» Яранг поскреб лапой по морде (мешает с непривычки), да скоро и забыл о новом зубе.

– У тебя теперь золотое оружие, – шутили бойцы части, уважительно заглядывая собаке в пасть.

Ведь бывает за отличие и заслуги золотое оружие у людей.

Им награждают самых выдающихся и неустрашимых бойцов. Пожалуй, Яранг, и вправду, заслужил его.

Яранг – Золотой Зуб. Отныне такое прозвище прочно пристанет к нему. В нем два смысла: один буквальный, другой… Ведь война еще не окончена, впереди у собаки большой путь, тяжелый ратный труд. И, следуя за потоком событий, мы, как на киноленте, видим эпизоды этого пути. О них поведал Алексей Белянин в свободные часы своим друзьям и родным, вернувшись, увешанный наградами, домой…

… Алексей с Ярангом уходят в разведку. Они ползут, стараясь незамеченными проникнуть в неприятельское расположение, и неожиданно натыкаются на засаду. Враг заносит винтовку над сержантом, сейчас размозжит голову прикладом. Опережает Яранг. Собака прыгает, враг падает… И вот уже сержант под надежным конвоем овчарки ведет «языка» в свой штаб.

… А вот они едут на броне танка…

… Они снова с друзьями-партизанами. Выполнили очередную диверсию, спасаются от погони. На пути трясина. Алексей с Ярангом, отделившись от остальных, пробуют обойти ее стороной. Свесив из пасти длинный язык, Яранг семенит неподалеку от своего проводника… Вдруг – бах! Летят брызги вонючей, пахнущей гнилью жижи; сержант тонет, трясина быстро засасывает его… Погрузился уже по шею. Но он не закричит, нет! Закричишь – наведешь на след гитлеровцев, погубишь товарищей. Широко раскрытым ртом он судорожно ловит воздух…

Внезапно кто-то метнулся к нему. Алексей слышит жалобное повизгивание. Яранг! Преданный пес вертится на кочке, стараясь дотянуться до хозяина, понимая, что тот попал в беду.

– Яранг, апорт, апорт! – тихо командует проводник.

Пес бросается на поиски апорта. Он хватает сломанное деревце с обломанными сучьями и, волоча его, бежит назад.

– Дай, дай! – с трудом говорит Алексей: вода уже у рта.

Деревце падает в болото. Алексею удается дотянуться до него. Он держится за один конец; упираясь лапами в кочку, Яранг что есть мочи тянет к себе другой.

Белянин выбрался из трясины. Вскоре подоспели боевые друзья. Однако, если бы не пес, их помощь, пожалуй, уже не понадобилась…

… А вот они простились с партизанами, опять в своей части, специальной технической части особого назначения…

… Сменяются времена года. Советские бойцы в белых маскировочных халатах, на лыжах, и собаки – тоже в халатах, впряженные в легкие санки на широких полозьях, где пулеметы, боеприпасы, продукты, – направляются по снежной целине среди мелколесья в глубокий рейд по тылам противника. Среди уходящих – Алексей и Яранг…

… Весна, ледоход. Алексей и Яранг в утлой лодчонке, сжимаемой со всех сторон плывущими льдинами, под обстрелом неприятеля форсируют реку. Разрыв снаряда – лодка опрокидывается. Среди движущегося поля льда две черные точки – голова собаки и человека. Льдина ударяет сержанта. Он тонет. Яранг устремляется к проводнику, и с его помощью Алексей благополучно добирается до берега… Сполна отплатил Яранг за свое спасение у моста после схватки с Крызиным.

… И новый выход на диверсию. Основная служба Яранга! На сей раз надо взорвать плотину, по которой почти круглосуточно движутся вражеские войска. Идут танки, пушки, бронетранспортеры, зенитные установки… А под откосом, прижимаясь к основанию насыпи, незаметно крадется собака со знакомым вьючком на спине…

Сегодня Яранг не один, их двое, четвероногих подрывников, как должно было быть и тогда, когда он взрывал склад боеприпасов. Сброшены оба тючка, скорей назад. Опередив напарника, Яранг первый достигает уреза воды, бросается в реку, плывет… И тотчас – взрыв. Рушатся в воду бронемашины и танки, словно соломинки взлетают вверх фигурки в серо-зеленых мундирах. Начинается отчаянная стрельба…

Вражеская пуля настигла вторую собаку, пес скатился по откосу уже мертвый. А Яранг все плывет. Вокруг падают обломки, река кипит, как вода в котле. Наконец он в безопасной зоне. Но сзади поднимается яростная стрельба: гитлеровцы преследуют по пятам. Проводник ждет Яранга. Берег здесь крутой, обрывистый, собаке не взобраться. Алексей бросает конец веревки, Яранг хватает его зубами и, сверкая золотым искусственным клыком, повиснув на веревке, выволакивается наверх…

О, Яранг! Он весь как золотое оружие – золотое оружие сержанта… Виноват. Уже не сержанта, а старшего сержанта. Идет время – прибавляются отличия, и все, все они добыты в тяжком ратном труде с помощью Яранга.

О, Яранг! Вековой отбор, а затем старания сначала Нади, потом Алексея сделали тебя таким, выработав то, что не поддается измерению никакими точными приборами и что люди называют умом. «Умный пес!» – говорили теперь про него в штабе, где разрабатывались планы очередных наступательных операций.

… А вот час затишья. И, сидя у походной палатки, вперив неподвижный взор во что-то перед собой, напевает задумчиво Алексей Белянин на какой-то только ему известный мотив:

 
У меня есть собака.
Значит,
У меня есть кусок души…
Зовут ее —
Яранг – Золотой Зуб…
 

 Это уже не совсем перевод с испанского. Это вольная интерпретация стихов, и в ней – затаенные чувства Алексея.

Поет он о собаке, а видит Надю, родные места. И, кажется, тем же полны думы Яранга, лежащего около Алексея…

А где-то Надя точно также думает о них…

… Но не надо грустить, хватит. Окончен великий героический поход. Грохочут залпы салюта Победы, рассыпаются в московском небе каскады разноцветных праздничных огней, ликует Москва – столица Родины. Капитулировал враг.

По Красной площади проходят строгие шеренги победителей, полощутся алые стяги, падают к подножию Ленинского мавзолея знамена разгромленных фашистских полков и армий.

На площадь выходит колонна бойцов с собаками. Они идут в общем строю. Четвероногие – на параде! Так и хочется увидеть среди них Алексея Белянина с Ярангом. Но их нет. Они еще далеко – в Германии, на берегу Эльбы…

Какой огромный и тяжкий путь остался позади!

Глава 24. ПО ТАИНСТВЕННОМУ СЛЕДУ

Но что теперь зачуял Яранг? Надо же! В первые минуты возвращения на родную землю вдруг показал свой нрав, отказался повиноваться, что с ним случалось не часто, и – держи его, ветер!

… Город. По улице бежит громадная собака-овчарка. У нее такой грозный вид, что прохожие испуганно шарахаются, стараясь избежать встречи с нею, не попасться на глаза. Может быть, бешеная! Очень часто люди не понимают побуждения животных и готовы приписывать им самое дурное…

Собака бежит, не обращая ни на кого внимания. Ее будто совсем не касается движение автотранспорта, гудки клаксонов, свистки постовых милиционеров, говор и шум толпы.

Не отрывая носа от асфальта, торопится догнать кого-то Яранг. Лавирует среди трамваев и автобусов. Пересекает центральный проспект, тянущийся через весь город. Вот он перебежал трамвайный путь почти перед самым носом вагоновожатого. Наперерез – автомашина… Хорошо, что шофер успел затормозить! Взвизгнули тормоза, машина осела на рессорах… Что за сумасшедший пес лезет под колеса!

А Яранг, не оглядываясь, торопится дальше, дальше…

Он зачуял чей-то след. Но чей?

Шерсть у пса на загривке взъерошена, оскал морды злой, озабоченный, – испугаться его совсем не мудрено. Кто знает, что у него на уме. И вообще с овчарками шутки плохи.

На трамвайной остановке пассажиры садятся в вагон. Последним вскакивает на подножку низенький щуплый мужчина в кепке и мятой одежде, мешковато сидящей на нем. Трамвай тронулся.

У остановки появился Яранг. Он добежал до нее и, распугав ждущих другого трамвая, растерянно закружился на месте. Но так было пять-десять секунд, не более. Подняв нос кверху, пес втянул ноздрями воздух, удостоверился, что след не потерян, и устремился вдоль рельсов.

За кем он гонится? Кого хочет поймать?

Все станет ясно, если неизвестный, стоящий на задней площадке прицепного вагона, повернется к нам лицом: на щеке у него – глубокий шрам.

Мог ли Яранг не узнать запах человека, ненавистнее которого не существовало никого и ничего в целом свете! Ведь это же опять был он, тот, кто принес ему и близким для него людям столько несчастий! Молекулы запаха его словно застряли у Яранга в носовых проходах, въелись в поры их и не давали спокойно жить, дышать. Снова вспыхнула и заговорила с небывалой силой прежняя неутоленная ненависть…

Через заднее стекло вагона были хорошо видны блестящие нитки рельсов и большая, похожая на волка, собака, бегущая между ними. Она догоняла трамвай.

Человек со шрамом стоял вполоборота к заднему стеклу и вдруг, вздрогнув, повернул голову и впился глазами в собаку. Неужели он узнал Яранга?

Ненависть, раздражение и беспокойство промелькнули в узких бегающих глазах. Расталкивая пассажиров, он стал быстро проталкиваться вперед, к выходу, а голова нет-нет поворачивалась назад. Пробившись к передней двери и держась за металлический поручень, он размышлял, что ему следует предпринять дальше. Соскочить ли на ходу (но, пожалуй, это будет еще хуже: как раз попадешь в зубы) или, улучив момент, быстро перебраться на ближайшей остановке в другой транспорт. Последнее явно предпочтительнее.

Даже если это не проклятый Яранг, безразлично. Овчарок он терпеть не может. Лучше не попадаться им.

В этот момент поток машин преградил путь собаке. Трамвай успел проскочить, а затем, по сигналу регулировщика, наперерез Ярангу рванулся один автомобиль, другой… Пес заметался, ища лазейки между ними, но прошмыгнуть не удалось. Пришлось терпеть и ждать. А трамвай уходил дальше и дальше и скоро скрылся за углом. Когда Яранг добежал до конца квартала и повернул за угол, его и след простыл.