Текст книги "Мы идем по жизни, как по полю"

Автор книги: Борис Щербаков

Любовь, Здоровье и Богатство
(По мотивам христианской притчи)

 
Однажды женщина, проснувшись на заре
Увидела трёх стариков седобородых,
О чём-то говоривших во дворе,
Довольно древних, но могучих от природы.
«Войдите в дом, чайку попейте, – пригласила, —
Ведь дождь идёт, прождёте неприятье».
Была она добра, проста, учтива,
Но отказались те: «На нас лежит заклятье,
Мы вместе в дом войти никак не можем».
Ей старец средний объяснил:
«Вот этого зовут Здоровье – он моложе,
А этого Богатство – полон сил.
Меня зовут Любовь… Вы у своих спросите —
Кому вы предпочтенье отдадите,
Того в свой дом и проведите».
И женщина вошла в свой дом
И, что узнала, рассказала мужу.
Тот, хоть и был немного удивлён
И уж три дня болел – он был простужен,
Но сразу выдал: «Приводи Богатство».
«Ну как же так, тебе не помешало бы Здоровье».
Тут дочка вышла: «Что за спор, что за злословье
Там, где должны быть лишь любовь и братство?»
Ей рассказали всё подробно.
«Прошу, родители, Любовь вы пригласите.
Жизнь без неё тюрьме подобна,
А с ней вы к облакам взлетите».
Чего не сделаешь для дочери родной.
И вышла мать и позвала того, кого зовут Любовью.
И он зашёл к ним в дом походкою простой,
А вслед другие старики, не дрогнув даже бровью.
И женщина спросила: «Как же так,
Ведь одного могла я пригласить?»
Ответили они: «Разорван мрак.
Ваш выбор смог заклятие разбить».
С тех пор Любовь у них живёт
С Богатством и Здоровьем рядом
И счастье людям раздаёт.
И дети с ними, той любви отрада.
 

Камень и дорога
(По мотивам одноименной притчи Леонардо да Винчи)

 
Жил-был большой красивый камень на холме,
А рядом весело ручей журчал.
Он среди зелени сиял в цветной чалме
И, радуясь, искрился, как кристалл.
 
 
Но время шло, ручей наш высох,
А камень на пригорке все лежал.
Скучал он без ручья на высях
И часто всю окрестность озирал.
 
 
Внизу дорога горная проходит,
А по обочине камней гурьба.
Там интересно: ездят, ходят,
А он один – нелёгкая судьба.
 
 
И как-то он от скуки вниз глядел
И вскликнул, волю чувствам дав:
«За что мне столь убожеский удел,
Что проку от цветов и пышных трав?
 
 
Разумней жить с собратьями, пусть тесно,
Но на дороге жизнь с огоньком».
Сказав же, сдвинулся с насиженного места
И вниз скатился кувырком.
 
 
Кто только здесь не проходил, не проезжал.
И люди с лошадьми, повозки и коровы.
И всем он, попадаясь на пути, мешал,
В дорожной толчее он жесткость испытал
подковы…
 
 
Всяк норовил его толкнуть, ударить —
Башмак крестьянский и сапог в ботфортах,
Коровы часто на него могли нагадить.
Он горько вспоминал жизнь на родных высотах,
 
 
Где мирно он лежал среди цветов.
Куда ушла его былая красота?
Теперь он среди грязи и врагов,
А в сердце беспросветность – пустота.
 
 
С людьми подобное порою происходит,
Живя в роскошных сельских уголках,
Вдруг в города за призрачной мечтой уходят,
Все осознав у безнадежности в зубах.
 

Богатство Антисфена
(По мотивам греческой притчи)

 
А ну-ка расскажи нам, Антисфен:
Как, не имея ничего, гордишься ты достатком?
Как понимать столь странный крен?
В чем правда здесь и какова разгадка?
 
 
Увы, Сократ, увы, мои друзья,
В моей душе и бедность и богатство.
В хозяйстве накопить его нельзя,
Стяжательство по сути своей рабство.
 
 
Я знаю много частных лиц,
Проживших жизнь свою, копя.
Наживших злата и тряпиц,
Но почитающих нищими себя.
 
 
И потому за всякий труд берутся,
На явную опасность не глядя.
И всё добром глупцы не запасутся,
Достаток свой никак не обретя.
 
 
А вот наследство получили два братишки,
Всё поровну – у одного из них
Хватает средств и даже есть излишки,
Другому – дай доходов неземных.
 
 
Слыхал я про тиранов жадных,
Свершавших преступления сверх меры.
Из-за нужды такое сделать бедных,
Пожалуй, не заставят и химеры.
 
 
А вот они же алчны и всегда
Уничтожали массами народы
И обращали в рабство города,
Лишая их надежды и свободы.
 
 
Мне очень жалко их, они больны серьёзно,
Им не помогут никакие уговоры.
Они всё жрут и жрут, и эта страсть несносна,
К тому ж заразны жадности той споры.
 
 
А у меня всего полно, я сам с собой дружу,
А вот барыш мне достаётся
В том, что поем и голода в себе не нахожу.
А коль попью – и жажда уберётся.
 
 
А одеваюсь я тепло и по сезону,
Не хуже богача, как Калий всем известный.
И дома стены мне, как тёплые хитоны,
А крыша мне, как плащ прелестный.
 
 
Постелью я доволен и настолько,
Что разбудить меня – ужасная проблема.
Потребность чувствую, как только
Я в наслаждении любовью, то гарема
 
 
Не нужно мне, доволен тем, что есть.
И женщин не боюсь я опорочить,
С восторгом отдают они свою мне честь,
Поскольку их никто другой не хочет.
 
 
И кажется мне всё таким приятным,
Что больше наслажденья не хочу,
А меньше – ведь страшны, но все ж опрятны.
К тому ж для пользы и они мне по плечу.
 
 
Но самым драгоценным благом
В своём богатстве вижу я,
Что коль отнимут одним махом,
То я никак не снижу для себя
 
 
Возможности продолжить пропитанье
В привычном качестве и мере.
Побаловать себя вдруг выпадет желанье,
Я не на рынок, не в моей манере.
 
 
А достаю из недр моей души
Всё то, что подаёт мне наслажденье.
И подношу ко рту чуток своей лапши,
Дождавшись аппетита настроенья.
 
 
И это лучше всё ж, чем походя
Употреблять прелестные продукты,
Вот как сейчас я, уходя,
Фасоское вино допью и поедаю фрукты,
Не ощущая жажды и желанья,
И только потому, что рядом я,
Случайно обратил на них вниманье.
 
 
Одно лишь несомненно, что честнее
Употребляющие дешевизну,
А кто берёт дороже и пышнее,
Поболее достойны укоризны.
 
 
Чем больше мне хватает из того, что есть,
Тем менее гляжу я на чужое.
Так пропадают желчь и спесь
И в сердце зарождается благое.
 

Два предложения
(По мотивам ведической притчи)

 
Один великий царь давным-давно
Был ещё мал, а потому учился в школе.
Проверить, всё ли так, как быть должно,
К ним проверяющий наведаться изволил.
И стал опрашивать он там учившихся детей.
Ему наперебой все знания свои старались показать.
И к нашему владыке обратился грамотей
(Владыкой не был он тогда, я должен вам сказать).
 
 
Его ответ: «Я выучил пока что алфавит
И знаю первое из предложений букваря».
Его расстроил, возмутил – он стал сердит,
Кричит малому: «Время для ученья тратишь зря.
 
 
Как так, одно лишь предложенье изучил».
«Ну может быть ещё одно, второе», —
Подумав, мальчик скромно говорил,
Ещё сильней инспектора расстроив.
 
 
«Пусть наказание такого вразумит, —
Решил он, – розг достоин. Будет бит».
Но несмотря на боль, мальчишка наш молчит,
И лишь улыбка на лице его горит.
 
 
«Как так?», – сомнения инспектора терзают.
И видит: рядом с ним букварь лежит,
Он нервно книжку эту открывает
И на страницу первую глядит.
 
 
«Ни на кого не гневайся, не обижайся,
Будь терпелив, спокоен – всё пройдёт», —
Прочёл он первое из предложений… «Кайся, —
Сказал себе, – ты всё же не урод».
 
 
Так стыдно было, он прощения попросил,
Но мальчик отвечал: «Не надо извиняться,
Ведь был я зол, когда ты меня бил,
Не осознал я всё и должен в том признаться».
 
 
Тут проверяющий второе предложенье вспомнил:
«Всегда одну лишь правду говори и кроме правды ничего».
И это всё мальчишка в точности исполнил…
Учиться всем царям, пожалуй, нужно у него.
 

Мыльный пузырь
(По мотивам одноименной притчи)

 
Мыльный пузырь раздулся,
Стал больше, чем целое мыло.
Сказал: «Прощайте», усмехнулся,
Немного сквозняком подуло.
 
 
И он летит, переливаясь
Цветами радуги красивой,
Своей гордыней упиваясь
И утонченностью игривой.
 
 
Сквозь стенки видно небо голубое,
Внизу поток машин и пешеходов,
Всё это низменно-чужое.
Вперёд, к рождению восходов!
 
 
Подальше от родных свою красу.
Я не похож на них, другой я.
Я воздух современности несу,
Во мне всё нового покроя.
И те, кто его видел, удивлялись,
Какой большой, видать, акселерат.
А он летел, безумством наслаждаясь.
И думал, что кричат ему: «Виват!».
 
 
Но был лишь мыльный он пузырь,
Их жизнь, увы, не долговечна.
И каплею упал он на пустырь.
Так весела, так радостно беспечна
 
 
Была его судьба, без дела и потуги.
А солнце целый день его сушило,
И это была не борьба, а муки.
И стал он плёночкой хозяйственного мыла.
 

Арбуз
(По мотивам еврейской притчи)

 
В городе одном, где, между прочим,
Богатство развращает и манит,
Жил один старец, мудрый очень.
Тем был в округе знаменит.
 
 
При возрасте преклонном и почтенном
Он очень, скажем, скромно жил.
Однажды царь узнал о нашем просвещённом,
Задумал пообщаться – сообщил,
 
 
Что навестит его для умных разговоров.
«Но чем же будем угощать царя?» —
Жена спросила, обегая взором
Пустые полки, ум свой теребя.
 
 
«Да не волнуйся ты и принеси, что есть,
И сделай всё, как я тебе скажу.
Для нас его визит большая честь,
Я как-нибудь проблему разрешу».
 
 
И царь пришел, жена же вынесла арбуз.
Хозяин взял, ощупал пальцами и говорит супруге:
«Нет, принеси другой, там должен быть получше вкус».
Жена ушла и вновь явилась на пороге.
 
 
В руках арбуз был у неё опять.
Ощупал старец, говорит, нахмурясь:
«Да не умеешь ты определять,
Опять не тот», – и улыбнулся, щурясь.
 
 
Она же, лишних слов не говоря,
Ушла же сразу и вернулась снова.
«Ну вот», – промолвил старец, глядя на царя.
Жена исчезла, не сказав ни слова.
 
 
А он всё угощал царя арбузом,
Рассказывая байки старины,
Ничуть не тяготясь нелегким грузом,
Но ощущал неловкость без вины.
 
 
Доволен царь остался и, вернувшись,
Всё вспоминал арбуз и умный разговор.
Жена же старца отчитала, улыбнувшись:
«Один же был арбуз, пройдоха!» —
и вновь смеялась, подметая двор.
 

Врата рая и врата ада
(По мотивам японской притчи)

 
Однажды самурай, чья жизнь была крута,
У мудреца спросил: «А есть ли ад и рай?
И если есть, то где же их врата?
Хочу я их не спутать невзначай».
Он прост был, как положено солдатам,
И смерть, и жизнь пришлось ему познать.
Без разных философских постулатов
Хотел попасть он в рай и ада избежать.
«Кто ты, какая жизнь тебе досталась?»
«Я самурай, гроза и смерть неправедных народов,
И императора любовь не раз меня касалась».
«А выглядишь каким-то нищебродом».
Задета была гордость самурая.
И он забыл, зачем и что искал.
И меч достал, во зле убить желая.
Мудрец же рассмеялся и сказал:
«Вот так вот, в душу ад пуская,
Мы открываем мрачные врата».
И понял самурай, меч в ножны отправляя.
«А здесь ты у порога рая,
Коль мысль твоя спокойна и чиста.
Осознавай себя, свои поступки,
Будь их хозяином во всём.
Создаст нам рай лишь разум чуткий.
И ад и рай в уме твоём.
Снаружи не ищи, в тебе врата
Открыты все, ты выбираешь их,
Где свет, любовь и красота
Иль тьма средь псов цепных».
 

Умная ворона
(По мотивам ассирийской притчи)

 
Одну ворону жажда одолела.
Увидела кувшин, но горло в нём узко.
Воды чуть-чуть, но очень пить хотела
И стала камешки она бросать на дно.
 
 
Вода меж тем помалу поднималась,
И вскоре жажду утолить она смогла.
Ворона та не глупой оказалась,
Могла обдумывать она свои дела.
 
 
Бывает, с ходу мы за всё берёмся,
Где дело-то осмыслить всё ж не грех.
В тупик заходим, над собой смеёмся,
Но вот, продумав, как, вдруг обретём успех.
 

Справедливость
(По мотивам персидской притчи)

 
Лиса, волк, лев охотились совместно.
Договорились так они
И получилось всё чудесно —
Козу, оленя, зайца загребли.
 
 
«Пора нам разобрать поживу, – лев глаголет, —
Давай-ка, волк, по справедливости дели».
«Добро, – сказал волчара, сам же смотрит,
Как тут не оказаться на мели. —
 
 
Тебе козу, зайчонка для лисы,
А мне оленя, очень уважаю.
Ну где-то так», – и глянул на часы,
В уме всех к черту провожая.
 
 
А лев рассвирепел, и вмиг не стало волка,
Лежит напротив весь в крови.
«Ну ладно, он не смог, сейчас в нём мало толка.
Давай, лиса, хоть ты распредели».
 
 
Лиса, задумавшись, сказала:
«Ты русака на завтрак забери,
В олене мясо всё без сала,
Его ты на обед прибереги.
 
 
Козу, прошу, ты в ужин скушай,
Здесь явно польза для желудка,
Свой организм почаще слушай».
Лев отрыгнул: «Ты умница, малютка,
 
 
И кто учитель, красотуля, твой?»
«Да, право, ерунда, мой друг», —
Сказала та, глядя перед собой
На волка, испустившего свой дух.
 

В поисках удовольствия
(По мотивам китайской притчи)

 
Жил на свете юноша обычный,
«Жизнь сера, скучна, апатична», —
От безнадёги он думал, печалясь,
Целыми днями без дела слоняясь.
 
 
«Как удовольствие мне раздобыть?
Как мне найти его, как получить?»
Вышел из дома, пошел по дороге.
«Буду шагать, может, выведут ноги».
 
 
Долго ли, коротко шел наш герой,
Видит: старик стоит под горой,
Смотрит на солнце и пот вытирает.
Вытер, встряхнулся и землю копает.
 
 
«Дедушка, здравствуй, не скажешь ли мне
В чём удовольствие жить на земле?»
«Знаю, дружок, но сказать не могу,
После узнаешь, когда отдохну».
 
 
«Дай мне лопату, я сам покопаю,
Ты отдохни там в тенёчке у края —
Хочу я узнать, удовольствие где
Спрятано в нашей грешной земле».
 
 
Споро наш юноша землю копал,
Долго старик всё сидел отдыхал.
Видит: устал тот, потом покрылся,
Очень узнать он хотел и трудился.
 
 
И беспрерывно копал часа два,
Сжалился дед: «Ну поди-ка сюда,
Сядь, отдохни, да водички попей,
Ты потрудился, садись посмелей».
 
 
Бросил парнишка лопату, подсел,
Выпил водички, слегка обомлел:
«Счастье какое, эх, красота!» —
Вскрикнул невольно, всё поняв тогда.
 
 
«Видишь, ты сам разобрался в себе,
Познав удовольствие в добром труде,
В отдыхе честном, в плодах своих дел,
В том, что добился того, что хотел».
 

Бесполезное золото
(По мотивам индийской притчи)

 
Жил на свете царь когда-то,
Золото он нищим раздавал.
Не жалел накопленного злата,
Добрым он себя осознавал.
 
 
После смерти очутился он на небе,
Во дворце огромном, золотом.
Всё из золота, кувшины, даже мебель,
Двери, окна и сверкавший пол.
 
 
Был счастлив он, что так вот наградили,
И долго всё в блаженстве пребывал.
Но тем не менее, купаясь в эйфории,
Попить он очень сильно возжелал.
 
 
И попросил, водички чтобы дали.
А в ответ услышал добрый царь:
«Всё, что на миру вы раздавали,
Всё здесь, во дворце, о государь.
 
 
В этом замке всё, что ты посеял,
Всё, что дал, ты можешь пожелать.
Всё твоё, бери в любое время».
Но воды не смог он отыскать.
 
 
Немного погодя, слегка проголодался
И попросил теперь уже поесть.
И снова голос в небесах раздался:
«То, что посеял, всё здесь есть».
 
 
Но только золото в дворце он находил,
Нельзя же жить без пищи и питья.
По замку хмурым и голодным он бродил
И осознал несчастнейшим себя.
 
 
«Зачем мне золото, оно ведь бесполезно,
Я голоден и не могу поесть.
О ангел смерти, я прошу тебя любезно,
Дай время, шанс мне всё исправить здесь.
 
 
Хочу успеть добро посеять в мире,
Дать людям воду, пищу, кров,
Чтоб не страдать в божественном эфире,
А жить в наилучшем из миров».
 
 
И ангел дал ему ещё пятнадцать дней,
И царь, конечно, очень постарался.
С умом он всех добром одаривал людей.
Он знал, что делал, и не колебался.
 

Воздаяние по заслугам
(По мотивам еврейской притчи)

 
Жил где-то царь давным-давно,
Народ же не любил его,
Поскольку был само он зло.
Молили все всевышнего:
 
 
«Избавь нас от такого.
Дай нам царя хоть чуточку добрей,
Ведь нет в нём ничего святого,
Ну чисто бес, а может, сам Кащей».
 
 
Однажды царь тот приказал
Прийти всем во дворец,
Чтоб был там стар и даже мал —
Народ решил: «Конец».
 
 
Когда же собрались там люди,
Царь низко поклонился, говорит:
«Мы больше жить вот так не будем,
Давно в вас, я вижу, обида кипит.
 
 
Хотите царя вы другого,
Чтоб нёс вам добро и успех.
Не славословия пустого,
Такая власть достала всех.
 
 
Всё зло, что в жизни вам принёс,
Мне искупить придётся.
Хочу тепла и хватит слёз,
Пусть жизнь вам улыбнётся.
 
 
Желаю я с народом
Жить в мире и любви,
Под чистым небосводом
Творить благие дни».
 
 
И стал он добрым, как и обещал,
Назначил он наместников других,
Возвёл мосты, воров всех посажал.
Уменьшил подати, лечил больных.
 
 
Судил не от взятки – по совести.
Ко всем относился по-равному,
Труду и добру все почести —
А не богатству жадному.
 
 
Народ такого царя полюбил,
Вздохнули, судьбу свою славили.
И как-то раз друг близкий вопросил:
«Как стал ты из Каина Авелем?»
 
 
И царь сказал: «Вопрос разумный,
И я тебе, мой друг, отвечу на него.
Путь этот был не очень трудный,
Жизнь научила делать вывод из всего.
 
 
По нашему лесу шел я однажды
И видел, как пёс за лисицей погнался.
Догнал, зарычал, рванул её дважды,
И снова кусал и злобой упивался.
 
 
Лисица выла, плакала, стонала,
А пёс рычал, кусал и рвал.
Уж без ноги бедняга еле убежала,
А тот хвостом от радости вилял.
 
 
Отправился в деревню весь в крови,
Навстречу всадник по дороге проезжает.
Увидел пса и кинул камень, черт возьми.
Псу спину он сломал и путь свой продолжает.
 
 
Затем коня пришпорил, тот же оступился.
И всадник грохнулся, как бездуховный тюк.
Калекой стал, уж очень он разбился.
Я сделал выводы, вот так, мой старый друг».
 
 
Бог каждому воздаст нам по заслугам
И на добро ответит всем добром,
А людям злым, коварным, беса слугам —
Отдаст всё ими сделанное зло.
 

Пастух и охотник
(По мотивам казахской притчи)

 
Жили в полесье два друга когда-то,
Один был пастух, охотник – другой.
Первый был щедр – парень рубаха,
Справедлив и честен второй.
 
 
Так бы и жили в дружбе своей,
Если б шайтанов земля не плодила.
Где-то узнали они про друзей,
И злоба нечистых пленила…
 
 
Старый шайтан у сына спросил:
«Кого мы ещё не сгубили?
Найди на земле тех, кто праведно жил,
Хочу, что б мы их совратили».
 
 
«В полесье друзья давно уж живут,
За них бы нам взяться, рассорить.
Запутать их души в зависти жгут,
Дать повод друг с другом повздорить.
 
 
В сердца их мы влезем, злобу взрастим,
Пусть станут людишки врагами.
А разум и добрые мысли затмим,
Разрушат свой мир они сами».
 
 
Решили, и начал срабатывать план.
В сердцах только жёсткость копилась,
Но всё не доволен был старый шайтан:
«Желаю, чтоб кровь их пролилась».
 
 
И как-то охотник, что был справедлив,
Отправился в лес на прогулку.
Нечистый узнал и отцу доложил:
«Ну что ж, создадим душегубку».
 
 
Подкрался рогатый, поёт пастуху:
«Возьми-ка быстрей свою шашку,
Поймай же врага, поруби в труху,
Смахни ему, дурню, дурашку».
 
 
И взбудоражился пастух:
«Вот шанс, убью врага!».
И, разжигая злобный дух,
Шайтан чесал рога.
 
 
Пастух охотника настиг —
Тот безоружен, пеший.
Шайтан вопит: «Рази, твой миг,
Пусть нынче сгинет леший».
 
 
Охотник увидел, тут быть иль не быть,
Чуть вздрогнул, вздохнул, говорит:
«Слабо ль тебе шашку мне подарить?
Ты щедр по жизни и тем знаменит».
 
 
Пастух замялся: что же делать?
Отдать опасно, может зарубить.
Но не отдать – дурное дело,
Честь потерять, скупым прослыть.
 
 
Подумав так, пастух ответил:
«Возьми, но справедливым будь».
Охотник шашку взял и метил
Пронзить металлом друга грудь.
 
 
Но вдруг осекся, вспомнив своё кредо —
Быть справедливым раз и навсегда.
Вот ведь пастух себя не предал,
И он не может, и ушла беда.
 
 
И обнялись они, как прежде…
Шайтан визжал от напасти такой.
Конец пришёл его надежде.
К друзьям вернулись счастье и покой.
 

Веник
(По мотивам одноименной притчи)

 
У старика три сына было,
Никак ужиться меж собою не могли.
А он уж стар, уходят силы,
Давно уж ждут его в неведомой дали.
 
 
Хотелось старику, чтоб братья ладно жили,
Решил детей он дружбе научить,
Чтоб после его смерти не бузили
И вместе все дела могли вершить.
 
 
Позвал отец к себе их, просит:
«Вот веник – разломите пополам».
Сначала старший взялся, глазом косит:
«Смотрите, недоумки, как я вам».
 
 
Но сколько он ни изгалялся —
Не получилось, плюнул, отошел.
Тут средний усмехнулся, тоже взялся,
И он не смог, лишь малого завел.
 
 
Тот подскочил, и так и сяк трудился,
Но с веником не сделал ничего.
Отец стоял, грустил, молчал, молился,
Взял веник, тихо развязал его.
 
 
Дал каждому по третьей части:
«Теперь вот так попробуйте, сыны».
Сломали все спокойно и без страсти.
«Хочу, чтоб осознали вместе вы:
 
 
Та сила в жизни, для которой
Любое дело будет по плечу.
Работа ваша станет спорой,
А порознь – и думать не хочу.
Живите дружно и друг другу помогайте,
Про веник мой почаще вспоминайте».
 

Визирь и осёл
(По мотивам китайской притчи)

 
Давным-давно в Китае жил старик,
А с ним вислоухий и чёрный осёл.
Любил дед осла, к нему очень привык,
Тот предан же был и таскал всё, как вол.
 
 
Куда без осла на больных-то ногах,
Верный товарищ, на старость подмога.
Бессменен, надёжен в насущных делах,
Подарок по жизни от Бога.
 
 
«Осел мой – умница, умнее, чем визирь,
И память у него надёжна и тверда».
А был начальник тот известнейший упырь,
А дрянь желательно не трогать никогда.
 
 
И потому на речи старика
Народ смеялся, прячась из опаски.
Уж больно-то опасность велика
Отведать невзначай правительственной ласки.
 
 
«Ты был бы, что ли, осторожней,
Дойдут твои слова до каверзных ушей
(Что в наши времена вполне возможно), —
Знакомый сказал старику брадобрей. —
 
 
Тогда уж тебе не сносить головы».
«Но это правда ведь», – ответил озорник,
Лихой не боялся, видать, он судьбы.
Однако прознал всё визирь-временщик.
 
 
И бросился к верховному, дебил:
«О великий славный Хуан-ди,
Меня на базаре старик оскорбил,
Честь власти, прошу я тебя, защити.
 
 
Равняет меня он с чёрным ослом
И говорит, что тот меня умнее.
И даже память у осла (какой облом)
И твёрже, и надёжней, и сильнее».
 
 
И сказал император тогда:
«Я сам его буду судить».
И послал на базар он войска:
«Найти старика, изловить.
 
 
В дворец же доставить живым».
Не долго солдаты искали его,
Хоть был он, как призрачный дым,
Однако предали, скорее всего
(Есть в мире место людям злым).
 
 
Засунули деда в какой-то мешок,
Привезли во дворец к Хуан-ди.
Впервые старик в хоромы зашёл,
На всё с удивленьем глядит.
 
 
Император сидит разодетый,
И трон не простой – золотой,
В ногах его тигр свирепый,
Охранник огромный и злой.
 
 
«Подведите его поближе ко мне,
Хочу осмотреть я безродного,
Что вызвал в визире столь яростный гнев.
Судить буду дурня негодного.
 
 
Ну отвечай, уродец зачумлённый,
Не ты ли говорил, что твой осёл
Умнее, чем визирь мой умудрённый.
И правду говори, взирая на престол».
 
 
«Да, много чтимый Хуан-ди, я это говорил,
Поскольку знаю, так оно и есть,
А врать с пелёнок вовсе не любил.
Мне вам ответствовать огромнейшая честь».