Текст книги "Мы идем по жизни, как по полю"

Автор книги: Борис Щербаков

Борис Иванович Щербаков
Мы идём по жизни, как по полю
Стихи

Всё в твоих руках

Так будет не всегда
(По мотивам одноименной притчи)

 
Однажды человек один, по улице гуляя,
Увидел старика, что прямо на дороге
Стоял и вверх смотрел, наверно, птиц считая.
Подумал: мудр, живет уж без тревоги,
 
 
Должно быть, знает много, много пережил.
Спрошу, вдруг даст совет мне дельный.
«Скажи, старик, вот я не стар и полон сил,
Но без работы, ну а сын – бездельник.
 
 
И дочь моя гуляет, а жена
Что есть, что нет, совсем от рук отбилась.
Как изменить мне эти времена?
Ты мудр, помоги мне, сделай милость».
 
 
В глазах у старика зарделась вдруг мечта,
Но он вздохнул и говорит: «Повесь-ка ты на двери
Табличку с надписью „Так будет не всегда“.
Ты молод, друг мой, здравым будь и будь в себе
уверен».
 
 
Ушел старик, а время всё летело…
За ум сын взялся, дочка вышла замуж.
И у жены в дому всё заблестело.
Работу получил, не плохо вышло так уж.
Он едет на машине, видит старика.
Бывают встречи, не предугадаешь.
И тормозит, крича издалека:
«Привет, тщедушный, снова птиц считаешь?»
 
 
Старик улыбкой встретил мужика.
Тот радостно: «Окей, наладилось, всё круто!
Теперь какой совет ты дашь мне на века?»
«Табличку не снимай», – старик ответил почему-то.
 

Возвращение Благодати
(По мотивам ингушской притчи)

 
В одном дому, во время обычное,
Проснулся Хозяин и вышел во двор.
Увидел следы непривычные,
Подумал сначала, что вор.
 
 
Но смотрит: следы-то из дома,
А в дом вроде нет ничего.
К тому же замок-то не сломан,
И это смутило его.
Ну что же, пройдемся проверим.
Снег свежий, отчетливый след…
Шел долго, подходит к пещере,
А в ней удивительный свет.
Он крикнул: «Кто ты, незнакомец,
Что к дому свой след не оставил,
Откуда пришел, чей питомец,
Каких ты устоев и правил?»
И голос ему отвечает: «Я это, твоя
Благодать,
Давно на тебя рассердилась,
Ушла свою долю искать.
К тебе моя нежность закрылась.
Вернись, ты напрасно пришел».
Мужицкое сердце забилось:
«Виновен, тебя я довел,
Прости же, мне трудно живется.
С тобою счастливым я был
И сердце моё разобьётся,
Вернись – ты мой ангельский тыл».
«Слова без усилий пусты,
Но вот что тебе я скажу:
Коль всё же пришел ко мне ты,
Тебя, так и быть, награжу.
Для пользы семьи и детей,
Я дам тебе, что пожелаешь,
Вернуться просить же не смей».
Промолвил бедняга: «Как знаешь,
К домашним схожу я своим,
Коль мне ты, конечно, позволишь,
Совета спросить у родни».
Ответила та: «Как изволишь».
Пошел он домой, рассказал,
Сочли предложенье не зряшным.
И каждый сказал, что желал,
Что было для них самым важным.
Сын первым: «Мы золота просим»,
А дочь говорит: «Нет, зерна».
«Давайте мы распри отбросим, —
Сказала, подумав, жена. —
Пожалуй, нам все же согласье
Давно бы пора обрести,
Без этого только несчастье
На жизненном будет пути».
Послушал, вернулся в пещеру
И просит мужик Благодать:
«Согласия, дружбу и веру
Навеки семье его дать».
«Ну что же, – она отвечает, —
Даю вам, что просите, – ловко
Меня вы смогли обыграть.
Ведь то, что сказал ты, вот только —
Тому без меня не бывать.
Поэтому я возвращаюсь,
Живите в согласьи, любви.
Я в дружбе всегда возрождаюсь.
Спасибо, что так удивил».
 

Вода и свобода
(По мотивам притчи Леонардо да Винчи)

 
Плескалась весело вода
В морской родной стихие,
Вдруг мысль шальная к ней пришла
И горечь от бессилия.
 
 
За что она обречена жить в море, как в плену?
Здесь беспардонная волна её гнетет,
Какую жуткую вину
В душе своей она несёт?
 
 
За что ей не дают восстать,
Отправиться в полет?
Ей так хотелось полетать,
Не ощущая гнет.
 
 
«О солнце, милый верный друг,
Согрей, возвысь меня.
Хочу я видеть все вокруг,
Чтоб подо мной земля
 
 
Раскрыла все свои просторы,
Всю красоту лесов, полей.
Сорви с меня стальные шоры
Пустынных каверзных морей».
 
 
И солнце тихо улыбнулось,
Отдав ей сердца жар,
И море зноем поперхнулось,
Отправив в небо пар.
 
 
Вода сверкала, вот она – свобода,
Как хорошо, как видно все вокруг.
Быть облаком в гостях у небосвода,
Где ветер твой надёжный друг.
 
 
Но облако всё выше поднималось,
И капли мёрзли, прижимаясь, чуть дыша,
А молния сверкала и металась,
И туча пролилась, от холода дрожа.
 
 
И на земле вода вдруг оказалась,
Среди червей и блох в грязи лежа.
Всё крахом, всё, о чем мечталось,
И плакала воды бессмертная душа.
 
 
А почва с жадностью её в себя впитала,
И долго пищею она была травы.
Всю тяжесть жизни здесь она познала,
Не скоро возвратясь в обитель синевы.
 
 
Порою нас испытывает время,
Меняя способы и виды бытия,
И душу рвет нечаянное бремя,
Дав осознать нам наше истинное Я.
 

Быть просветлённым
(По мотивам ведической притчи)

 
– Учитель, помоги мне – научи,
Что значит просветлённым быть?
Ответил тот, нагар снимая со свечи:
– Всё видеть, знать и просто жить.
 
 
– Но видеть, что в плену у бытия?
– Всю мимолётность успеха и бед.
И тщетность людского усилия.
– Но как же так – ведь это чистый бред
 
 
И просто пессимизм!
– Нет, лишь восторг и чистая свобода,
Сметнувшая анахронизм,
Орла, парящего на пике небосвода,
Над бездною истоков тщетных изм.
 

Помехи и цель
(По мотивам древней притчи)

 
«Мастер, – однажды спросил ученик, —
Почему возникают сложности,
И появляются как раз в тот миг,
Когда мы цель сразить в готовности?
 
 
Они мешают нам и отклоняют в сторону,
Пытаются запутать, обмануть,
Такие трудности ломают нашу борону,
Которой расчищаем мы свой путь».
 
 
«Ты называешь это трудностью,
Но все они лишь цели твоей часть.
Прими в расчет борьбу со сложностью,
Чтобы впросак с налёту не попасть».
 
 
Учитель улыбнулся и продолжил:
«Представь прекрасный лук в твоих руках,
Ты рос, мужал и наконец-то дожил,
А цель, увы, закрыта в облаках.
 
 
Туман стоит, ты ничего не видишь,
Вот сильный ветер, наконец, прогнал его.
Но без расчёта ты задачу не осилишь,
Ты взял поправку, только и всего.
 
 
Ты не боролся с ветром и туманом,
А лишь учёл, к чему они ведут.
Здесь ничего не связано с обманом,
Умом и опытом ты одолел редут.
 
 
Твой лук тяжёл и жёсток – не тростник.
А тетиву ты должен натянуть,
Но разве с луком борешься в тот миг?
Ты мышцы тренируешь – в этом суть».
 
 
«Но существуют люди, для которых
Стрельба из лука и приятна, и легка,
А для меня препятствия и шоры
Жизнь подставляет, бьёт меня в бока».
 
 
«Никогда на других не смотри,
У каждого своя мишень, свой лук,
И цели есть у каждого свои,
И время для свершения, мой друг.
 
 
Так, для одних есть цель попасть в мишень,
А для кого-то – выпустить стрелу.
И побороть сомненье, слабость, лень.
Не возлагая на других вину».
 
 
И улыбнувшись вновь, учитель произнёс:
«Хочу открыть тебе секрет один:
И ветер, и туман, что он принёс,
И жёсткий лук, твой друг и господин, —
 
 
Всё это существует по себе,
Как данность жизни, а не чтоб мешать тебе.
На трудности всегда легко пенять,
Ты соберись и начинай стрелять.
 
 
А можешь и гордыню усмирить,
И выбрать цель попроще и вблизи
И с радостью в упор в неё палить,
Тогда уж совершенства не проси».
 

Надень сандалии
(По мотивам китайской притчи)

 
Один мальчишка всех критиковал,
Учитель строго глянул, он притих.
«Коль ищешь совершенства, —
педагог сказал, —
Начни с себя, а не с других».
 
 
Проще самому надеть сандалии,
Чем покрывать ковром весь мир.
В Китае эту притчу почитали —
Для жизни неплохой ориентир.
 

Продолжающий движение
(По мотивам китайской притчи)

 
Во времена далекие
Жил-был мудрец в Китае,
За знания глубокие
Его все почитали.
Однажды, путешествуя,
Попал на конкурс он,
Где ждали соискания,
Придя со всех сторон,
Все лучшие художники
Тех праведных времён.
Для взора строгих критиков
Представили они
Огромное количество
Прекраснейших картин.
В оценке всех достойнейших
Те выбрали лишь две,
Но самых превосходнейших
Во всей большой стране.
В смущении смотрели,
Шептались меж собой,
Устали, закипели,
Дать первенство какой?
Искусство, утончённость
Обоих мастеров,
Равны проникновенность,
Гармония, остов.
Не могут отыскать
Изъянов никаких.
Тут нужно помогать,
Мудрец смотрел на них
И вышел с предложением:
«Давайте помогу».
Узнали, с уважением
Доверили ему.
Он подошёл к художникам
И тихо говорит:
«Прекрасные картины
Не знаю, право, сам,
Как подыскать причины.
Хочу дать слово вам.
Прошу, чтоб оценили
Свои работы вы,
Изъяны их раскрыли,
Добавили канвы.
А нас освободили
От этой кутерьмы».
Художники задумались,
И первый говорит:
«Свою картину знаю,
В ней сила, колорит.
Её все обожают,
Она звездой горит».
Мудрец сказал: «Прекрасно,
А что же скажешь ты,
Тебе всё тоже ясно?»
Второй же всё молчит…
«Простите, я не знаю,
С каких огрех начать».
«Ну что ж, предпочитаю
Тебе я приз отдать».
«Но как! – воскликнул первый. —
В моей огрехов нет,
И ваш вердикт не верный,
Прошу нам дать ответ».
 
 
«Друзья, скажу вам прямо,
Коль мастер говорит,
В работе нет изъяна,
То, значит, он изжит
Или достиг предела.
Долг первенство отдать
Тому, кто может смело
Ошибки признавать,
Кто смотрит зорко, зрело
И видит ясно суть,
Движенье продолжает,
А ты окончил путь.
Пусть правду уважает,
Достигнувший того же.
И первенство оставит
Тому, кто путь продолжит».
 

Нищий и правда
(По мотивам русской притчи)

 
Постучал как-то раз к одному старику
Нищий странник без сил, одинокий.
Наш старик его принял, налил кофейку
И, поскольку душой был широкой,
 
 
Пригласил на ночлег, чтоб не шел тот во тьму.
Расспросил, мол, откуда путь держишь, куда?
Отвечал бедолага, поправив суму:
«Людям правду несу я всегда.
 
 
От того, где б я ни был, куда бы ни шел,
За неё все меня прогоняют».
Удивился старик, но накрыл ему стол,
Повечеряли, ночь… Засыпают.
 
 
Утром есть приготовил и будит – вставай.
Тот проснулся, увидел: старик одноглазый.
И в лицо хохотнул: «Да ты, дед, кривой».
Рассердился старик и прогнал его сразу.
 
 
А вдогонку сказал: «Не изменишь судьбы,
Ненавистен ты всем не за правду.
И упрёки твои просто злы и грубы,
И в общеньи возводят преграду».
 
 
Так правда, без любви произнесённая,
Порою просто может оскорбить.
Лишь истина, заботой озарённая,
Всех окрыляет, помогает людям жить.
 

О радости и несчастье
(По мотивам китайской притчи)

 
Во времена далёкие
В Китае жил старик,
И в годы те нелегкие
Жил скромно, как привык.
Но многие монархи
От зависти к нему,
Порой несли подарки,
Узнайте, почему.
У старика был белый
Прекрасный, статный конь.
Бесстрашный и умелый,
Крутой, как сам огонь.
И сказочные цены
Давали за него.
Старик же неизменно
Отказывал легко.
Но как-то раз из стойла
Пропал наш белый друг.
Селенье не спокойно,
Сочувствуют вокруг.
«Глупец, – кой-кто толкует, —
А мог разбогатеть.
Мы знали, что своруют,
Умнее будет впредь».
Старик им добродушно:
«С догадкой не спеши,
Конь убежал с конюшни,
Ну так вот и скажи.
Не знаю я, что это,
Несчастье или нет.
Благословенье света,
Или другой сюжет».
А через две недели
Вернулся верный друг,
Чуть погулял на воле,
С собой привел подруг.
Табун, считай, из леса,
Привел он старику.
Народ в покат: «Повеса,
На счастье земляку».
Старик: «Ну что за драка,
С догадкой не спеши.
Вернулся наш гуляка.
Вот так вот и скажи.
Не знаю я, что это,
Удача или нет,
Благословенье света,
Или другой сюжет».
Народ не стал перечить,
Но всякий думал так:
«Старик судьбой отмечен,
А с виду-то простак».
Сын старика послушал:
«Не будем рассуждать,
Не время бить баклуши,
Их нужно объезжать».
За дело взялся споро,
Почти объездил всех,
Но жизнь полна узоров,
Упал он, как на грех.
Сломал бедняга ноги.
Судачат все опять:
«Да, прав был наш убогий,
На нем судьбы печать».
Старик совсем не весел,
Но всё же им сказал:
«Вам не разжечь мне чресел,
Давно я аксакал.
Да, сын, увы, увечен,
Сломал он две ноги.
Да, мир не безупречен,
Не будьте же строги.
Увы, никто не знает,
Что плохо, а что нет.
Лишь время все расставит
И принесет нам свет».
И надо же – случилось,
В страну пришла война.
На горе, не на милость,
Приходит к нам она.
Все женщины в печали,
Всех молодых мужчин
Всех начисто забрали.
Остался только сын,
Сын старика, калека,
Но дома и живой,
А многих уж навеки
Им не вернуть домой.
Печалятся все люди,
И снова к старику:
«Опять ты прав по сути,
Нам не унять тоску».
Старик же им глаголет:
«Торопитесь опять,
Что время производит,
Нам часто не понять».
Такая вот судьбина,
В ней время не гранит.
И жизнь – не картина,
А сложный лабиринт.
 

Всё в твоих руках
(По мотивам китайской притчи)

 
В старинном городе, давным-давно,
Жил был мудрец, а по-китайски – Мастер.
Учеников вокруг него полным-полно
И среди всех один был мелкий пранкстер.
 
 
Решил он мастера подставить без потуг,
По-русски это значит облапошить.
Пошел однажды на цветущий луг
И бабочку поймал, закрыв в ладоши.
 
 
Трепещет, бедная, её обуял страх.
Наш пранкстер же к учителю подходит,
А бабочка щекочется в руках.
Но замер он, глаза ж свои отводит.
 
 
И, улыбаясь, говорит тихоня:
«Учитель мой, ты сможешь распознать,
Жива ли бабочка, что я держу в ладонях?»
А сам готов ладони крепко сжать.
 
 
Учитель же, не глядя на парнишку,
Ему ответил: «Всё в твоих руках»,
Впросак поставив мелкого плутишку,
Интригу превращая в пыль и прах.
 

Человек без лица
(По мотивам чеченской притчи)

 
Ехал как-то всадник по дороге,
Думал о насущном, о семье.
Видит: неподвижно, раскорячив ноги,
Бедолага распластался на земле.
 
 
Непорядок, вдруг помрёт несчастный.
Поднатужился, в седло его взвалил.
Тот же, оклемавшись в одночасье,
Рысью вдоль дороги запылил.
 
 
А увидев, что хозяин поотстал,
Обернулся, подлый, и кричит:
«Ты не обижайся, лошадь я украл,
Вор моя профессия, прости».
 
 
Словом и поступком душу ранив,
Насмехался, ёрничал нахал.
Грустно отвечал ему хозяин,
Будто его сердце кто-то сжал:
 
 
«Ты про это никому не говори».
«Ты стыдишься, что тебя я обокрал?»
«Если сможешь, всё ж меня пойми.
Не хочу, чтоб веру потерял,
 
 
Тот, кто невзначай тебя услышит,
И в дороге в ходе будних дней
Он, найдя того, кто еле дышит,
 
 
Мимо пробежит вдруг поскорей
Из опасности попасть на подлеца.
Так что говорить о том не смей.
С тем прощай, убогий без лица».
 

Ключ к счастью
(По мотивам китайской притчи)

 
Давным-давно жил камнетёс,
Был тяжек его труд.
И лишь в обрывках давних грез
Он был богат и крут.
 
 
Устав, воскликнул: «Боже мой,
Ну что ж я нищ, как пёс».
И в тот же день, придя домой,
Он стал крутым, как босс.
 
 
Всё есть, богаты закрома…
Прислуга льстит – живи.
Притом красавица жена,
Лишь Бога не гневи.
 
 
Но как-то мимо проезжал
Царь славной той страны,
Весь в злате, гордо восседал…
Пред ним и мы бедны.
 
 
Подумал бывший камнетёс
И вскрикнул: «Боже мой,
Я снова, как бездомный пёс.
Вот править бы страной!».
 
 
И в тот же миг он во дворце,
Пред ним все пали ниц.
Он грозен, дума на лице,
Ну, в общем, царь, не принц.
 
 
Шли дни и годы, славен он
Но в битве как-то раз,
Ударом солнечным сражен.
Пришел и этот час.
 
 
«Ну что за тяжкая юдоль?» —
Он думал, чуть дыша:
Мне б солнца свет иметь, как кровь,
Представила душа.
 
 
И в тот же миг он сам огонь,
Он яркий дивный свет.
Рукой попробуй, только тронь,
А тучам спросу нет,
 
 
Они закрыли мир пред ним.
Воскликнул он тогда:
«Хочу быть облаком самим!».
И стал он как вода.
 
 
Пролился струями дождя,
Заполнил мир собой…
Но вот утёс разбить нельзя,
Опять какой-то сбой.
 
 
Он бился, бился об утёс
И только море брызг
Ну, что же делать? Не вопрос —
В утес сам превратись,
 
 
А камнетёс кирку занёс —
И бил, крушил его.
«Да буду сам я камнетёс,
Нет лучше ничего!».
 
 
Вы спросите: и в чем мораль?
Смири свой пыл и спесь.
Умей прогнать свою печаль,
Люби всё то, что есть.
 

Как важно правильно слушать
(По мотивам еврейской притчи)

 
Давным-давно задумал вдруг
Один обычный государь
К царю, что был его сосед и друг,
Как полагалось это встарь,
 
 
Гонца для просьбы отослать.
Тот запоздал, в дороге задержался.
Вбежал и сходу начал излагать,
Что должен был, однако запыхался.
 
 
Сумбур – не разговор, а пламенный отстой:
«Мой господин… велел… сказать, чтоб лошадь…
голубую,
Ему вы дали, а если… не дадите, то…». «Постой», —
Не смог царь выслушать белиберду такую.
 
 
Он на гонца глядел и странно улыбнулся:
«Скажи, что лошади такой я не имею,
А если бы была бы, то…» – и царь запнулся.
Наверно, съел не то за трапезой своею.
 
 
Гонец же испугался, что попал в немилость,
Метнулся из дворца, прыг на коня и вспять.
Докладывать царю о том, что приключилось,
Как смог его тот царь безумно напугать.
 
 
Послушав донесение трусливого гонца,
Владыка страшно рассердился.
Решил войной пойти на наглеца,
Ведь думал – друг, а тот вот так раскрылся.
 
 
Долго длилась жестокая битва,
Измотала всех злая война,
Много крови невинной пролито,
И казна безнадежно пуста.
 
 
Перемирье – воевать нету сил.
И начались переговоры.
И царь второй у первого спросил:
«Какие между нами споры,
 
 
Что означало вдруг послание твоё —
„А коль не дашь мне лошадь, то…“?»
«Пришли тогда другую, вот и всё».
А ты хотел сказать мне что
 
 
Своим ответом: «А если бы была бы, то…?»
«Да непременно бы отдал тебе в подарок».
Умеешь слушать – непонимание снято!
Рисунок домысла бывает слишком ярок.
 

Два гордеца
(По мотивам христианской притчи)

 
Узнал паслён, что помидору сроден.
И возгордилась ягода – уж с яблоком на ты:
«Кислишь и лишь в компот или варенье годен,
Вот я, как вырасту в салат для красоты».
 
 
А помидор, услышав, возмутился, что за байка.
И треснул от натуги, так его бранил.
Случилось, это не заметила хозяйка,
И, долго пролежав, он просто сгнил.
 
 
Паслён же, как ни тужился, не вырос,
Созрев, упал на землю и иссох.
В салате встретиться им как-то не случилось,
Обоих в жизни ожидал подвох.
 
 
За гордость нас наказывает время,
Таится в ней весь корень зла.
К себе будь строг, отринь гордыни бремя,
Душа твоя останется чиста.
 

Подвесной мост
(По мотивам грузинской притчи)

 
В горах над ущельем построили мост
Трудом и уменьем народа.
Путь сократив на много верст,
Он был как символ, знамя рода.
 
 
Гордились люди тем, что сотворили:
Четыре троса, досточки меж нижними двумя;
Друг к другу в гости по нему ходили;
Гоняли скот, мост жил, как животворная струя.
 
 
Два верхних троса, как перила,
Держась за них, всяк мог его пройти.
И детвора безбоязно ходила,
Он, словно солнце, жизнь всем осветил.
 
 
Но как-то верхних два исчезли,
Собрались люди, опасаются идти.
Перил-то нет, хоть не держались прежде,
Но вот без них какой-то страх в груди.
 
 
С родителями тоже всё подобно,
Мы взрослые люди, их образ задумчив и тих.
Когда же их теряем в год прискорбный,
Нам тягостно и грустно жить без них.
 

Великодушие
(По мотивам сказки Леонардо да Винчи)

 
Орленок из гнезда, головку приподняв,
Увидел несколько парящих птиц вокруг,
«Кто это?» – он спросил у мамы, просияв,
Границы знаний расширяя вечный круг.
 
 
«Друзья всё это наши, спи, сынок, —
Ответила задумчиво орлица. —
Орёл по жизни очень одинок,
На нашей крутизне не так легко гнездиться.
 
 
Мы в одиночестве, как правило, живем,
Но всё ж порой нам нужно окруженье.
Царь птиц, однако, все-таки Орёл,
И жаждет он любви и поклоненья.
 
 
Все, кого видишь ты, мой маленький, внизу, —
Друзья по жизни нам от Бога».
Орленок с изумлением разглядывал красу
Их виражей и не скрывал восторга.
 
 
Вдруг с возмущением закричал:
«Ай, ай, смотри, они у нас еду украли!».
«Нет, успокойся, им отец наш дал,
Чтоб голод свой здесь в поднебесье утоляли.
 
 
Запомни раз и навсегда:
Чтоб дружбы и любви добиться,
Как бы Орёл ни голодал,
Он должен пищею делиться.
 
 
Для всех, кто обитает в высоте,
Не так легко найти себе питанье,
Им нужно помогать в беде.
Такая у Орлов привычка и желанье».
 
 
Тот, кто стремится умножать друзей,
Великодушным должен быть, терпимым.
И уважение стяжать не силою своей,
А лишь добром, без корысти творимым.
 

Нужно прыгнуть
(По мотивам китайской притчи)

 
«Начисто забудь о прошлом о своём —
И станешь просветленным», —
Так мастер говорил свершавшему подъём
Адепту, что казался утомлённым.
 
 
Ответил тот: «Я час от часу делаю шажок,
Светлею постепенно».
«Да, можно так расти, дружок,
Но просветление мгновенно.
 
 
Чтоб пропасть, друг, преодолеть,
Тебе придется прыгнуть,
Под мелкий шаг не полететь,
И вечность не постигнуть».
 

Богатство – добро или зло?
(По мотивам греческой притчи)

 
Однажды юноша задал вопрос Платону:
«В каких условиях богатство будет зло, а при каких
добро?»
Платон вздохнул, откушал корнишону
И говорит: «Все просто и хитро.
 
 
Для добрых и честных людей
Богатство не будет во зло,
И тем, кто по жизни мудрей,
В ком знанье уменье зажгло.
 
 
Кто знает, что делать с деньгами, —
Здесь тоже богатство на пользу.
Бесчестным, зажатым грехами —
Оно равносильно циррозу.
 
 
Так и в других началах
Зависит, кто стоит за ними,
В каких настоян идеалах,
И им, мой друг, не быть другими».
 

Три вида храбрости
(По мотивам даосской притчи)

 
На ярмарке один купец, гуляя,
Увидел фокусника со змеёю на груди.
Был впечатлён, решил: давай узнаю,
Как можно не боясь спокойно так идти.
 
 
А вдруг ужалит, змеи очень ядовиты.
И мало ли, что твари той на ум взбредёт.
Спрошу, где смелости истоки в нем закрыты,
Он что-то знает, мне их так не достаёт.
 
 
«Вы, видно, очень храбрый человек,
Коль держите за пазухой змею.
Я на такое не отважился б вовек.
А этих гадов страх как не люблю».
 
 
И улыбнулся фокусник, змея же зашипела.
«Хотите знать? Ну что ж, поведаю я вам,
Как в мир гляжу спокойно и умело,
Шагая в жизнь по весям и годам.
 
 
Однажды, когда я учиться начал,
Наткнулся как-то на древнейший манускрипт.
Для самураев был он предназначен,
В нём смысл бесстрашия толково был раскрыт.
 
 
Три вида храбрости в Вселенной проживают.
И первый тот, где ты не представляешь,
Всех тех угроз, тебя что поджидают.
А страха нет, коль риск не понимаешь.
 
 
Второй, когда осознаёшь опасности,
Но силой воли пересиливаешь страх.
И на основе личной страстности,
Тобою атакован грозный враг.
 
 
А третий вид заложен в эрудиции,
Когда ты на основе знаний не боишься.
И лишь для посторонней диспозиции
Ты храбрецом в их взглядах отразишься.
 
 
Вот таковы основы у бесстрашия,
Кем будешь ты – тебе решать,
Герой или игрок безбашенный,
А может быть, мудрец, готовый побеждать».