Текст книги "Дневник войны"
Автор книги: Борис Абрамсон
Жанры:
Военная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
На работе все идет благополучно – оперируем сейчас немного, в воздухе с середины августа совсем спокойно. 8 сентября отмечали печальную годовщину первой бомбы, упавшей на Ленинград, но этот день прошел без приключений. Студентов все еще нет – работают на оборонных трассах. Спокойная жизнь в клинике омрачилась крупной неприятностью с Сосняковым, однако надеюсь, что все обойдется благополучно.
Продолжаю заниматься понемногу и наукой. 13 сентября демонстрирую в Хирургическом обществе «новый аппарат для лечения контрактур коленного сустава». Получилась интересная реализация идеи, возникшей «однажды ночью»… Посмотрим, что скажут в Обществе. 19–20 сентября состоится городская конференция хирургов.
18 октября 1942 г.
Больше месяца не прикасался к дневнику – не было событий, достойных записи. Дни за днями быстро отлетают, скоро, глядишь, и год кончится. Оно и лучше, что время так быстро бежит!
Осень в Ленинграде удивительно спокойна – за последние три месяца была лишь одна тревога, 29-го в 7 часов вечера, да и она прошла спокойно. Временами о войне и забываешь – к темноте уже привыкли (как странно было бы видеть сейчас залитый огнями шумный город!), вечера тихие, бесшумные.
Только что вернулся из Филармонии – слушал Пятую симфонию Чайковского, пел Нечаев. Дирижировал Карл Элиасберг. Приятно было забыться на два часа и послушать музыку в прекрасном зале Филармонии. Публики было немного, сидели в пальто – и все же хорошо!
Сегодня же открылся и новый театр в «Комедии».1 Шли «Русские люди». Хочется почаще бывать вне клиники, среди других людей. Тоскливо…
Может быть потому, что работы теперь мало. В клинике койки не заполнены, плановых операций почти нет, а экстренных тоже немного. Учебная работа тоже замерла – студенты все еще не вернулись с оборонных работ. А научная работа как-то не клеится – нет обычного подъема и рвения к ней. Впрочем, это ведь у меня бывало и раньше.
Прошла хирургическая конференция. Была она в общем довольно бледной – два-три хороших доклада, а остальные… Пироговское собирается аккуратно, но и оно проходит без обычного раньше блеска, без турниров остроумия…
И все же, вспоминая октябрь прошлого года, с его ежедневными и еженощными страшными тревогами, со свистом падающих рядом бомб и разрывами снарядов, с ежеминутным ожиданием смерти, такой реальной и близкой, – вспоминая все это, мы все, ленинградцы, горды и счастливы, что смогли прижать врага к земле и заставили его замолчать. Минувшее лето и половина осени уже полностью искупили наши зимние страдания и пожалуй послужили авансом за будущие возможные испытания. Но все же хочется, чтобы их не было…
Настроение в Ленинграде бодрое, близость фронта не уменьшает уверенности в конечной победе, хочется во что бы то ни стало дождаться ее и видеть агонию Гитлера. До чего же будет интересно быть свидетелем и участником этих великих исторических минут!
Приезжал из Москвы Гирголав, собирал хирургов 10 октября и рассказывал о делах санитарной службы с высоты Москвы. «Служба качества» и специализированная помощь повсеместно – вот отличительные черты нынешней санслужбы, поставленной в общем действительно неплохо.
Прилетал и Джан, но к сожалению на один день – срочно вылетел в Москву по спецвызову.
Мои перспективы на полет в Москву почти растаяли – на днях летит туда Галкин с нашей кинокартиной. Интересно, как ее примут в Москве?!
В институте накопились новости: Страшун, этот вопиющий болтун и бездельник, наконец получает пощечину – за полную беспомощность в деле подготовки к зиме устраняется от всех лечебных дел. Туда назначается наш главврач Максимова – достойная и дельная женщина. Этот садист смог раздуть «дело Соснякова» – это ему по плечу, а провести хоть одно какое-либо подлинное дело в институте за весь год не смог ни разу – и в итоге больница Эрисмана по-прежнему развалена, а больница Карла Маркса вышла на первое место в городе по нынешнему своему состоянию. И действительно, мы спокойно ждем зимы. Всюду установлены печи, будет вода, свет круглые сутки – вот и сейчас, в полночь, я пишу при ярком свете лампы «под зеленым абажуром».
Страшун допустил никому не нужную апрельскую эвакуацию части института и профессуры в Кисловодск – в итоге бегство оттуда пешком разрозненных групп людей и потеря таких людей, как Чирковский, Останков, Шаак, Космодемьянский, оставшихся по-видимому у немцев… Каково-то им там будет?..
Кстати, узнал от Рейнберга, что бургомистром города «Антонеску» (Одессы) состоит… хирург Часовников. Помнится мне, фигура вполне подходящая для этой роли…
У меня лично жизнь течет без особых приключений. Старики живы, хотя у отца участились приступы сердечной астмы, мать почти вышла из дистрофии – лежит у меня в больнице. Эвакуироваться они не склонны, да и я не настаиваю. Надеюсь, что эта зима будет для них легче минувшей. От Муси с дочулькой имею частые письма. Ирулька растет и наливается как яблочко, прекрасно учится и пишет замечательные письма. Муся подхватила малярию – видимо там ее много, в Башкирии. Цилютка по-прежнему в Юматове, немного утешилась. От Яшуньки из Миасса почти ничего…
2 ноября 1942 г. 23 ч. 15 мин.
Только что началась тревога. Это уже вторая за сегодняшний вечер.
В 9 часов вечера внезапно где-то рядом грохнула бомба – это было неожиданно и довольно страшно. Спустя 15 минут дали тревогу и началась музыка зениток, в том числе и очень близких, с кораблей. Поотвыкли мы уже от этой музыки… И все же как-то страха не испытываю. Не знаю почему! Быть может весь ноябрь будет таким, или это только предпраздничное угощение? Вспоминается прошлогодний ноябрь, вечерняя тревога в ночь на 7-е. Каково-то будет нынче?
А вчера был совсем «мирный» вечер. Состоялся торжественный 47-й выпуск врачей нашего института. Окончило его 222 человека – все мои питомцы. Приятно было поэтому выступить перед ними с прощальным словом и почувствовать на себе дыхание этой общей любви… Моя речь была по-видимому неплохой, потому что была искренней и, говорят, остроумной, хотя без Френкеля мне об этом трудно судить…
После торжественной части был отличный концерт, потом ужин (по талончикам – рюмка водки, винегрет, 4 кусочка хлеба, 10 гр. масла, 10 гр. икры и 10 гр. сыра – сохраняю для памяти и для сравнения с будущими банкетами!) и наконец танцы. И я потанцевал с моими милыми девушками…
А завтра возобновляются занятия – первая лекция, к которой сейчас и буду готовиться.
Уже скоро полночь, тревога проходит тихо, можно спокойно заниматься.
5 ноября 1942 г. 23 ч. 50 мин.
Начинается, видимо, повторение прошлогоднего. Сегодня в 9.40 вечера дали тревогу – она длилась полтора часа и была сравнительно тихой. Сейчас, только собрался попить вечернего чаю, загрохали зенитки и началась вторая тревога. Слышны отдаленные удары, вроде падающих бомб… Война продолжается!
Удивительна наша психология – она круто меняется в периоды затишья и в период военных бурь, ощущаемых во время тревоги… В эти минуты вспоминаешь, что роковой для меня 1942-й год еще не окончен. Он окончится лишь 31 декабря в полночь!..
7 ноября 1942 г.
Весь праздничный день – удивительно ясный и морозный – прошел спокойно. Зато, видимо, ночь будет «приятной»… В 23 часа началась тревога и вместе с ней загрохали самые близкие зенитки. Вот и сейчас с каждым ударом дребезжат стекла. Ясно слышен омерзительный гул вражеского мотора. Опять сковывает безразличие или равнодушие к опасности, может быть опыт (или отсутствие его – в смысле настоящих близко упавших бомб??), – но только сижу сейчас в кабинете, в клинике, спокойно написал письмо домой и так же спокойно веду эту запись…
24 ноября 1942 г.
Редко обращаюсь к дневнику – нет достойных событий. Настолько обжились в блокаде, что иначе себе и не представляем. «До конца бы войны прожить так», как острят в Ленинграде… И действительно – вчера был в театре, слушал «Онегина». «Комедия» была переполнена, много военных, публика очень оживлена, светло, но… холодно и все в пальто. Пели Нечаев, Легков, Елизарова – пели неплохо.
А днем проезжавший грузовик обронил у трамвайной остановки десятка два картошек. Стоило посмотреть, как бросился народ их подбирать! Голодно еще в Ленинграде!
Последние два дня принесли радостные вести со сталинградского фронта – вместе с африканскими событиями это звучит хорошо…
Быть может уже недолго ждать встречи с семьей, с дочулькой!
29 декабря 1942 г. 23 ч. 50 мин.
Только что началась тревога – третья по счету сегодня. Но в последнее время тревоги в общем тихие. Сегодня же был и изрядный артобстрел – доставили тяжелораненого: открытый перелом бедра, слепое осколочное ранение.
У нас большая радость – 27-го неожиданно приехал Яшунька. Хотя мы и знали о его сборах, не верилось, что ему удастся до нас добраться.
И все же настойчивость победила – после трехнедельного пребывания в Москве он добрался до нас. Ладожское он переехал по льду, хотя лед-то еще не настоящий. Стоит удивительная зима – весь декабрь была оттепель и только сегодня немного подмерзло. Эта игра природы в нынешнем году неблагоприятна для города, так как связь с большой землей сильно затруднена.
В связи с приездом Яши снова возникли у меня планы и надежды на встречу со своими. Хочу сделать попытку получить командировку на месяц-полтора, тем более что до 15 февраля занятия в институте прерываются. Однако шансы на такую командировку невелики. Безумно хочется повидать дочульку и Маську.
Сейчас бахнули рядом стоящие зенитки с грохотом, давно не слышанным – еще сейчас дребезжат стекла и самому стало не по себе от неожиданности. Слышен гудящий мотор немецкого самолета – вот-вот засвистит бомба… Утихают зенитки…
Мать лежит в соседней палате и ежится от страха. Ее состояние все еще не улучшается. Отец дома, но на днях и он ляжет в больницу.
Итак – через два дня встреча Нового года. Кончится роковой – сорок второй. Что-то нам принесет сорок третий?
14 января 1943 г.
Сегодня с обеда – сильный артобстрел района. Вечером завезли раненых – двое тяжелых, остальные полегче. Ежедневно по нескольку тревог, но проходят они спокойно, хотя зенитная пальба отчаянная. Яшунька уехал 5 января, и 9 января была телеграмма из Пестова. Теперь он уже вероятно в Уфе и рассказывает нашим о Ленинграде.
Вчера отмечал трехлетие со дня защиты диссертации. Быстро же и полнокровно прошли эти три года! Сейчас мама вспоминает, как ровно 22 года тому назад я свез ее, истекавшую кровью, в больницу в Свердловске…
Стрельба все нарастает, снаряды рвутся где-то совсем рядом.
Тем не менее Ленинград в январе 43-го не тот, что в январе 42-го. Город не мертвый, как тогда. Днем всюду оживление, бегут трамваи и авто, открыты почти все кино, театры, Филармония. Во многих местах – электрический свет. Вот и сейчас пишу в теплом кабинете при ярком свете лампы под зеленым абажуром…
Наукой занимаюсь мало, минувший год принес мало хирургического опыта. Учебные занятия прошли хорошо – 31 декабря закончил учебный год, а 10 января и экзамены.
Старики теперь оба в больнице, где проживут, надеюсь, до весны.
А стрельба продолжается и даже нарастает, приближаясь к нам. Звуки весьма неприятные, хотя и привычные.
18 января 1943 г. 23 ч.
Только что передали по радио: блокада Ленинграда прорвана! Войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились! Взяты Шлиссельбург, Синявино, Дубровка и много других пунктов.
Итак – близится финиш. Испытание подходит к концу, игра выиграна!
Семнадцать месяцев блокады, которые мы провели в стенах города и провели стойко, закончились. Долго же будем помнить многое из пережитого за эти семнадцать месяцев. И многое будем вспоминать с сожалением. Как это ни парадоксально, но мы за последнее время «обжились» в бло-каде. А может это была только всесильная привычка?
23 января 1943 г. 23 ч.
Медаль повернулась оборотной стороной. Сегодня в 8 часов вечера где-то близко упала бомба. С этого началась тревога, забили зенитки и все шло как обычно. Однако около 9 часов вечера бомба грохнулась где-то рядом – здание заходило ходуном, напомнив незабываемые дни сентября 1941 года. Сейчас привезли раненых – иду…
25 января 1943 г. 23 ч. 30 мин.
В эти страшные ночи берусь за дневник с чувством сомнения – придется ли мне его перечитывать.
Ночь на сегодня была поистине ужасной. После вечерней тревоги, длившейся до глубокой ночи, часа два было спокойно. В 5 часов утра началась новая тревога. В 6.30 утра – впечатление грохота от падающего здания, звон летящих стекол, крики – это бомба попала в пароход, стоящий на приколе против здания больницы, буквально в ста шагах! Какая пустая случайность отделяет нас от смерти, глупой, отвратительной и тяжелой смерти! В эти минуты думаешь о счастливых уфимцах, о стариках, лежащих где-то рядом, о себе… А что о себе думаешь – не могу понять, какое-то притупление. И не от привычки, потому что я не привык к такому близкому падению бомб, как вчера. А от неприятного равнодушия и бессильной злобы. От чувства неотвратимости удара и всемогущей «случайности» жизни и смерти!
В ночь с 23-го на 24-е мы обработали около 50 человек – бомба попала в общежитие фабрики «Работница», в полукилометре от нас.
Сегодня утром доставили нескольких моряков с пораженного корабля. Отделение заполнено – в операционной выворочены стекла и рамы, пришлось развернуться в перевязочной, окна которой случайно уцелели…
Только что затихли зенитки, от каждого их удара дребезжат стекла, меркнет свет. Как неприятно отражается каждый удар, где-то под ложечкой. И это вовсе не страх смерти: это отвращение ко всей этой увертюре смерти, может быть это уже близкая к пределу изношенность нервов!
Хорошо, что Яшунька не понюхал всего этого. У него осталось впечатление о Ленинграде как о курортном тыловом городе. Увы, это далеко не так!
Сегодня состоялось заседание Ученого совета института. Директор делал доклад о 1942 годе. Нарисовал радужные перспективы будущего вплоть до 1947 года, когда институт будет отмечать свое пятидесятилетие. Что же, надо готовиться и к этому!
14 февраля 1943 г.
«Смешанная инфекция» – тревога и тяжелый, близкий обстрел. Снаряды рвутся где-то совсем рядом – здание сотрясается, дребезжат стекла. Выстрел и разрыв с долгим раскатистым эхом. Часто тикает метроном… Тревога продолжается.
За истекший месяц особых событий не было. Яшунька благополучно вернулся в Миасс, через Москву и Уфу. Подробных писем еще не было.
В Уфе все благополучно. Старики живы, в больнице. Завтра начинаю работу в госпитале, где буду бывать четыре раза в неделю.
Только что передали очередной «Последний час». Вот текст передачи:
«Сегодня, 14 февраля, сломив упорное сопротивление врага, войска Южного фронта под командованием генерал-полковника Малиновского заняли Ростов-на-Дону».
Взятие Ростова имеет огромное значение. Оно означает фактическую гибель всей южной (кавказской) группировки немцев, пути отхода которой теперь закрыты, если не считать попытки отвести армию через Керченский пролив.
Завтра начинаю новый учебный год. Во вторник вступительная лекция.
19 февраля 1943 г.
Почти ежедневно после 11 часов вечера ожидаем сообщения «В последний час» – сейчас передают сообщение о занятии Люботина, Мерефы, Обояни. 16 февраля взят Харьков! Это все огромные победы, но по карте кажется – так мало! Хочется скорее!
Последние дни принесли мне много тяжелых переживаний. 16 февраля имел крупный конфликт с главврачом Максимовой – женщиной крайне низкой морали. Был доведен до того, что выгнал ее из отделения. Результатом явилась ожесточенная контратака с ее стороны, с возможным снятием меня с заведования по больнице. Борьба продолжается.
А в госпитале – работа необъятная. Чувствую себя и принят я там хорошо, однако боюсь, что не охватить всей работы. Туда, по-настоящему, надо уйти с головой на все время, а это невозможно. Посмотрим, что принесет ближайшее будущее.
21 февраля 1943 г.
Только что передали по радио, что нормы отпуска хлеба с 22 февраля повышаются: рабочим и ИТР – 600 гр., служащим – 500 гр., иждивенцам – 400 гр.
(Далее следуют записи на листках настольного перекидного календаря.)
20 марта 1943, суббота
Начинаю вести ежедневную запись ленинградских событий.
В 20.30 началась тревога. Сильный зенитный огонь.
22.55 – отбой. Тревога прошла спокойно.
Сегодня закрывал каловый свищ, большая резекция кишки. Тяжелое общее состояние. Вечером наладил капельное вливание противошокового раствора.
21 марта 1943, воскресенье
В 5.30 утра началась тревога и сразу же активный зенитный огонь, приближающийся к нам. Вот сильно ударили рядом с нами. Бомбы пока не падают.
Очень тяжелая оперированная вчера больная.
В 6 ч. утра новая тревога. В 9.15 объявлен обстрел района. В 11 ч. объявлено прекращение обстрела.
Сегодня был в театре, смотрел «Летучую мышь». В начале 3-го акта объявили тревогу и предложили всем зрителям оставить зал. Домой возвращался при сильном зенитном огне. Сейчас 21 час. Тревога продолжается.
После переливания крови и капельного вливания противошокового раствора моей больной несколько лучше.
23 марта 1943, вторник
День прошел спокойно. Лишь в 22.15 началась тревога, длящаяся уже более 2-х часов.
Сегодня взял билеты в Большой драматический театр, вернувшийся недавно в Ленинград.
4.33 ночи. Где-то совсем близко упали подряд три бомбы – здание заходило ходуном, как было в сентябре 41 года.
25 марта 1943, четверг
День прошел спокойно. Вечер провел в театре, смотрел «Отчизну» – отличный спектакль.
27 марта 1943, суббота
День прошел спокойно. Вечером был на открытии Большого драматического театра. Театр выглядел совсем по-праздничному, тепло и светло. Впервые за время войны видел публику в театре без пальто. Шла комедия «Давным-давно». Замечательный спектакль!
29 марта 1943, понедельник
День прошел спокойно. Работал в госпитале.
31 марта 1943, среда
Утром был вызван в госпиталь для срочной операции – осколочное ранение брюшной полости у медсестры, ранение пузыря и тонкого кишечника.
Весь день массированный артобстрел.
1 апреля 1943, четверг
Вторично смотрел «Отчизну» с прежним удовольствием.
3 апреля 1943, суббота
Ясная солнечная погода. В связи с этим с утра – тревоги, к счастью, тихие. Вспоминается 4 апреля прошлого года – большой налет на город.
22.40 началась очередная тревога. 23.05 отбой.
5 апреля 1943, понедельник
21.30 началась тревога. Пока тихо. Стоит теплая предвесенняя погода. Вечера светлые, чувствуется приближение белых ночей.
22.30 отбой. 22.45 новая тревога. Всю ночь длился большой налет.
7 апреля 1943, среда
День спокойный. Пасмурная погода. Ветер, снег. Идет ладожский лед.
9 апреля 1943, пятница
День прошел спокойно. Ночью началась тревога. Отбоя не слышал – заснул.
11 апреля 1943, воскресенье
Поздно вернулся из госпиталя. Шел во время «тихой» тревоги. Прохладная, ветреная ночь.
13 апреля 1943, вторник
Продолжаются ежедневные тревоги. Последняя началась в 10 ч. веч. и закончилась в 0.50. Все тихо.
15 апреля 1943, четверг
Каждую ночь тревоги, сравнительно спокойные. Завтра оперирую в госпитале аневризму подключичной артерии.
16 апреля 1943 г.
С 20 марта веду ежедневные записи на перекидном календаре, поэтому долго не писал дневник.
Вчера исполнилось два месяца моей работы в госпитале. Они омрачены очень тяжким случаем смерти на столе раненого с аневризмой подключичной артерии и вены. Операция шла очень гладко и анатомично, но в момент проведения Дешампа1 под вену произошел разрыв ее, открылось сильнейшее кровотечение, из-за близости мешка вена рвалась, перевязка (нрзб) тоже ничего не дала и больной в конце концов остался на столе.
Всему этому способствовал жестокий обстрел, причем в самый острый момент снаряд попал в здание госпиталя в 15 метрах от операционной, из окна которой все это было видно. Обстановка, мало благоприятствовавшая подобной операции.
Вернувшись в клинику, застал большую партию свежих раненых, доставленных после обстрела. Только началась их обработка, как дали тревогу – бомбы падали совсем близко, зенитки били так, что стены дрожали, наконец погас свет. В это время шла лапаротомия (ранение почки и толстой кишки), которую кончал при летучей мыши. Тревога была «смешанной» – одновременно налет с воздуха и близкий артобстрел. Слышны были все доступные нам звуки – гул немецкого мотора, удары зениток, разрывы бомб, свист снарядов и их разрывы. Тут уж самые крепкие нервы не выдержат!
А надо выдержать!
(Снова записи на календаре.)
17 апреля 1943, суббота
Невыносимая тоска весь день. Не могу прийти в себя после вчерашнего потрясения. 21.10 очередная сирена. Нервы сдают! В 22.30 отбой. Перед самым концом тревоги где-то близко разорвался снаряд, так что здание заходило.
23.30 начался артобстрел района.
20 апреля 1943, вторник
Каждую ночь – тревоги.
21 апреля 1943, среда
22.15 опять сирена!
23 апреля 1943, пятница
Сегодня пасмурно и тихо.
25 апреля 1943, воскресенье
Все спокойно. Весна уже чувствуется во всем.
27 апреля 1943, вторник
День прошел спокойно.
2 мая 1943, воскресенье
12 ч. 15 мин. ночи – началась тревога. Ночь ясная и темная.
4 мая 1943, вторник
23.55. Светлая звездная ночь. Началась воздушная тревога. Сирена.
5 мая 1943, среда
Небо изрезано прожекторами. Вспыхивают оранжевые разрывы зенитных снарядов. Идет очередной ночной налет. Красивое зрелище на фоне начинающейся белой ночи. Не спится…
7 мая 1943, пятница
Дни стали спокойнее. Стоит прекрасная ранняя весенняя погода…
9 мая 1943, воскресенье
И сегодня ночная тревога.
11 мая 1943, вторник
А сегодня небо очистилось и в 23.15 очередная тревога.
13 мая 1943, четверг
И сегодня ровно в 23.55 тревога.
15 мая 1943, суббота
23.40. Несколько раньше обычного знакомый звук сирены.
18 мая 1943, вторник
С немецкой точностью – 23.45 – очередная тревога. Ясная белая ночь.
На этом записи обрываются. 25 мая днем, торопясь на совещание в Институт переливания крови на 2-й Советской, Борис Петрович Абрамсон погиб от случайного осколка бомбы на пороге института.
Публикация И. Комаровой