Текст книги "Колокольня"

Автор книги: Борис Петренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Борис Петренко
Колокольня

Часть 1

Предисловие

Сначала Демиург старался нарисовать человека для развлечения с помощью техники рисования одной непрерывной линией жизни, не отрывая руки от изображения, и, когда закончил, оторвал руку. И человек получился безмерно сложный, широка была его природа, так широка, что конца и края не было видно, как река она уходила в бесконечность на плоскости…

Однако потом, будучи математиком, а не художником, он передумал и провел кратчайшее расстояние между двумя его точками…

Одна байка из прошлого

Из множества маленьких кирпичиков правд ты сложил мне одну большую неправду.

Притча про Мировую Историю

Глава 1

Сон синтетического шмеля распознан. Где-то мир будущего. Облака светились неоновой тоской и пропускали клубы разумного электрического пара. Кто-то постучал в комнату к таракану Б7, и тот, причмокивая, посмотрел в шар будущего. За дверью стоял руководитель из группы альфа. Опять очередная проверка. Шар будущего закрылся, и, приоткрыв дверь, таракан Б7 уставился в мерцающую пустоту.

– Уполномочены? – спросил тот и пристально посмотрел на альфу.

– Есть требование сопроводить вас до зала совета. У нас новые факты и улики по делу о людях.

Детектив собрался. Умный дом, пообедав, расправил крылья и устремился в третье Отделение, где в настоящий момент пребывала лаборатория с древними биологическими следами человеческой ДНК. Учитывая, что земля уже тысячи лет не видела признаков людей, такой артефакт был весьма кстати. Уже тысячи лет раса рыжих братьев изучала людей, и ДНК-анализ мог пролить многое на убийство человечества… Неоновые вывески слепили лицо, таракан Б7, главный детектив отдела, окунулся в неоновый свет и задремал после совета. В воспоминаниях крутились факты о мирах и прошлые дела по розыску. Вот и случилось непоправимое – сон напомнил рыжему брату, кто они такие, сами собранные из стали и космической пыли, ведь в их генетическом коде была зашифрована какая-то тайна. Глава его была искусственной и оставленной чьей-то расой им в назидание, как великий знак вопроса… Долго ученые бились, чтобы разгадать эту Главу собственного кода, кода их судьбы, но ничего в лаборатории не получалось. Черный свет слепил одинокие глаза рыжего детектива, и во сне он увидел лучи, которые прорезали тьму, будто последнюю молящую глыбу о прощении во всей этой прозрачной пустоши космоса…

Спать было тяжело в невесомом пространстве, этот код был словно голос, который влек их в глубины Вселенной и заставлял изучать миры. Голос этот был от той расы, что вшила в их тараканьи ДНК Главу своего генома небиологического происхождения, металлического, сделав расу рыжих прусаков, когда-то бегающих под ногами у людей, единственно разумными на планете… Давно написанные пьесы и книги, доставшиеся тараканам от человека, теперь пылились в их библиотеках, а изучение собственного кода, как главной книги их мироздания, не отпускало ни на минуту – детектив по изучению собственной природы продолжался тысячелетиями… Часом позже детектив вернулся в свою лабораторию. Вот они, древние биологические следы ДНК человека, которые должны были установить, возможно, какое-то родство, ведь другой разумной жизни прусаки не нашли…

Неоновые вывески уходили все дальше в тучи, ускользая от глаз задумчивого детектива, сумевшего наконец выспаться.

Боль пронзила голову детектива, и он снова вспомнил, как его предки покарали эту землю, как становились хозяевами земли, как все меньше следов человека оставалась снаружи планеты… Как будто бы и не было никогда той силы, что вела за собой, в неоновую мглу вывесок и ярких огней города…

В лаборатории сказали, что ДНК у человека лишь отчасти содержала геном, который был похож на искусственную Главу генома у тараканов, и что детективу Б7 нужно будет самому исследовать все взаимосвязи и участки кода, приведшие людей к гибели…

Тем временем к планете Марс опустился корабль расы рыжих братьев, сквозь туман и звездную пыль словно осел какой-то металлический груз в густой пробирке. Цель была одна – преобразовать планету, выкачав из нее газы.

Утром были отправлены на работу целые бригады, которые за полторы суток превратили умирающую землю Марса в цветущий яблоневый сад… Планета предстала перед глазами рыжего детектива, а он опустил жалюзи иллюминатора на корабле. Наступил сладкий покой, погружающий в теплую темноту его дремлющее тело… Это было великолепно.

Детектив вспоминал в сладкой дреме, что вмонтированные искусственные гены, оставленные в тараканах какой-то расой, были ответственны за следующий сценарий бытия: когда-то примитивный инстинкт продолжения рода теперь заставлял прусаков писать поэмы и восхвалять красоту, а ведь когда-то они просто спаривались… И все из-за части дописанного металлом кода в их ДНК… А еще тараканы перестали принимать обычную пищу, а питаться стали светом…

Глава такого же генома была обнаружена и у покойного человека, но во всем этом еще предстояло разобраться…

Тучи бороздили видоизмененную Землю, относя тяжелые металлы вдаль. Рыжий детектив закрыл усталые глаза и окончательно погрузился в сладкую дрему. Воспоминания все больше покоряли его темный разум своим неоновым светом… Гены, инкрустированные золотом и алмазной пылью, все так же снились детективу, находясь внутри его клеток…

Глава 2

Когда ядерным взрывом было уничтожено все человечество, на его руинах остались только тараканы. Раса рыжих братьев стала единственной, кто выжил на выгоревшей планете. Надо сказать, что до многого ровесники динозавров дошли сами. В центре города был выстроен театр, где молодые актеры учились изображать персонажей людей, а также играть драму, трагедию и комедию.

Конечно, раса рыжих прусаков претерпела некоторые изменения в ходе эволюции и гибридизации с другой инопланетной расой, и теперь люди вряд ли узнали бы в этих крепких представителях Земли ползавших когда-то тварей. Выросли их интеллект и духовная составляющая, но все-таки некоторое сходство со своими предками было налицо.

Однажды во время спектакля «Король Лир» по пьесе У. Шекспира у актера тараканов, играющего Лира, начала слезать кожа, как обычно бывает у прусаков во время линьки, и зрители увидели, что за сбрасываемой кожей показался мутировавший король Лир… И что сбрасывание кожи есть актерское метафизическое перевоплощение в короля Лира… Также и пространство Земли прусаки-патриоты воспринимали как метафизическое (метафизически)…

Я напомню, что игра актеров была одним из немногих способом постигать человечество. Только через прикосновение, а точнее «театральной актерской кожей», можно было понять смысл человеческой мировой истории… Тучи окончательно затмили небо, и прусак повернул в лабораторию.

Глава 3

Электрический туман встал перед прусаком, детектив как раз направлялся в гримерку к одному актеру:

– Вы вскользь упомянули Идальго?

– Дон Кихота Ламанчского? Да, я его играю здесь, но до сих пор не могу объяснить эту свою страсть. Наверное, актерский инстинкт влечет меня… Хотя я никогда не понимал себя…

– Я хотел бы взять у вас пробы для ДНК-анализа, – сказал детектив и достал уже пробирку в бронзовом флаконе. – Вы лучший актер современности, и у вас есть то, что нам нужно. Возможно, инъекция мудрости всему нашему народу (улыбка).

– Возможно, вы возьмете у меня с кровью мой актерский ген и познаете его дар в своей лаборатории, но сможете ли вы испытать то, что испытываю я от его воздействия?.. Впрочем, пожалуйста, извольте, – проговорил актер, подставив ладонь. – Быть может, вы берете метафизическую кровь самого Дон Кихота, точнее в моей крови есть что-то и от него за долгие годы игры…

Получив первые анализы, детектив направился в лабораторию по мокрой дороге, напоминающей застывшие грязно-ледовые щупальца спрута… Таких в свое время они много поубивали…

– Вот, что я добыл, – сказал прусак на совете, спустя неделю исследований, – это анализы части металлической ДНК нашего актера, они сопоставимы почти полностью с человеческими, найденными недалеко в пещере…

В этот момент начиналась буря за окном, глыбы воздуха поднимались, словно корабли смерти, и уводили кислотные, мерцающие радиацией облака прочь в космические пространства…

«Титан» – корабль тараканов – взмыл в космическую даль: в этот момент опасно было находиться на Земле.

Тут детектив задумался. Дон Кихот был в роли человечества, поэтому племя тараканов так истошно его играло тысячелетия. Он был примером самообмана человека, создающего себе Бога как иллюзию для самобичевания и для самоограничения своих страстей… Возможно, в этом самоограничении и рождалось самосознание… Да, Дон Кихот в роли человечества был примером метафизического самобичевания. И, почти как Христос, смехом распял себя… Таковы были и люди. Вот что думал детектив о человеческой расе, выпив свой кофе утром после вчерашнего собрания… Книга «Дон Кихот» была формой сознания людей, способом их мыслить и творить… Образно говоря, сознание же тараканов было азбукой Морзе…

Глава 4

Утром детектив отправился в лабораторию, чтобы сверить сценарии жизни всех прусаков с наличием в их ДНК соответствующих групп генов, отмеченных металлическим блеском, и это тождество истории и генов детектива пугало. Дождь капал прямо на шляпу и пальто и уходил под ноги. Всю ночь он не спал и смотрел в розовое облако дыма за окном иллюминатора. Надо сказать, что Земля была не пригодна для жизни, и тараканы жили в своих космических кораблях над планетой, изучая ее островки по кусочкам… «Какой дивный закат, – подумал детектив, уставившись в неоновое небо, светящееся всеми цветами радиации… – Безумная красота… И за эти мои ощущения прекрасного отвечает ген продолжения рода, доставшийся мне от чужой расы и лежащий во мне куском металла, на дне моей ДНК. Именно микроскоп в лаборатории и повернул мои глаза зрачками в мою ДНК, и там я увидел свое я, запрятанное в каждой клеточке тела… Будто я актер». Темнело, детективу становилось не по себе… «Может быть, я новый Фауст… И мне достались гены Гете?..» – промелькнула мысль у таракана Б7.

Детектив отгонял от себя мысли о суициде уже три дня, навязанные другим геном самоубийства, запускающим в прусаке инстинкт саморазрушения…

– Стоп, еще глоток виски, – скомандовал рыжий брат, и машина воплотила его мысль в граненый стакан с золотой жидкостью. Упав на кровать, детектив принялся читать томик Ф. Достоевского «Преступление и наказание» и опять окунулся в приятную дрему… Вновь сновидения заполнили его разум. Театральный мир ждал его завтра – как раз надо было осуществить пару дел, а за окном скапливались клубы неонового разумного дыма с электрическими молниями внутри и снаружи…

Глава 5

Клубы неонового дыма проникли в комнату, прусак потянулся, оделся и вышел из комнаты, взяв пару отчетов для совета. Будни детектива были полны не самыми интересными событиями, и время текло достаточно медленно. Оказавшись в главном здании совета, прусак подошел к своему другу, положил руку на плечо и тяжело вздохнул:

– Во всем этом нам еще предстоит разобраться.

– Что ты имеешь в виду? – спросил друг, мягко пожимая плечами.

– Да так… Вся эта история… Есть ли у нас свобода жить так, как мы хотим, когда все сценарии и игры нашего металлического кода ДНК нам известны? Можем ли мы быть свободными?

– То есть ты хочешь спросить, можешь ли ты вносить в свой металлический код ДНК изменения по своей воле? – друг улыбнулся. —Если ты решил, что ты новый Фауст и хочешь стать Богом, перекрои себя и свой код ДНК на какой угодно лад… Ну кого, кого ты хочешь исправить? Душу свою бессмертную? Смешно… Возможно, это и будет очередная залысина жизни…

Детектив сжал челюсть:

– Ну что я за урод?.. Я ненавижу себя и свой код ДНК, породивший нас… и свое тело… И его. Кратос бросил вызов всем богам. И победил.

Кислотный дождь стучался в окно, словно хотел войти внутрь комнаты, на маслянистые глаза таракана опустились веки, и его гримаса озубилась.

– Я все знаю.

Детектив вышел из зала совета раздосадованный, никогда он еще не испытывал стыд за свой род:

– Мы вымираем, и все из-за какого-то дурно написанного сценария в наших ДНК, из-за гена саморазрушения, я просто хочу его исправить, перекроить, полностью, как дурно написанный роман… Эти металлические кусочки ДНК в каждой клетке своего тела я бы уничтожил и выковал все заново…

Глава 6

Окунувшись в огромный чан с водой, рыжий прусак подошел к своей машине бытия – алгоритм предложил присесть, Глава умного дома с содроганием зашторила комнату, и, оставшись в нагой темноте, детектив погрузился в голос машины – уповать на собственную судьбу было напрасно, машина бытия знала все до и после и говорила так, как никто не говорил с рыжим тараканом. Оставалась малая толика надежды найти код человека в его биологических останках и ввести его в себя, воплотив в быль историю про Пиноккио, который стал мальчиком… План был ясен, но не все было так просто – тараканы вымирали повсюду, и надо было решаться быстро… Вечером детектив сел в удобное кресло и продолжил читать «Преступление и наказание» Ф. Достоевского, поглощая каждую страницу целиком.

Глава 7

Детектив на днях зашел к известному писателю тараканов, и тот рассказал, что пишет новый роман. В романе разумная раса синтетических червей познавала философские идеи человечества, поедая останки людей в склепах и все их воспоминания о мировой истории. Теперь она интеллектуально наслаждалась ей. И это тоже была актерская игра – познание смысла жизни человека не только через кожу, как делали прусаки, играя в спектакли, но и через желудок – именно там переваривание у червя рождало истину о смысле жизни человечества… Разумный червь же познавал людей, поедая также и их книги, страницу за страницей, ибо он был еще и книжным червем. Так он познал «Науку логики» Гегеля и даже сроднился с ним в интеллектуальном единстве. Разумные черви по роману познавали в желудке весь мир человека и его человеколюбие…

– Понимаешь, – объяснял детективу писатель, – философский взгляд кольцевидного синтетического червя на этот мир уходит глубоко своими корнями в его желудок!..

– Все эти попытки понять вряд ли когда-то увенчаются успехом… Только изменив свою природу и став человеком, мы сможем познать все человеческое, – парировал детектив, вставая с кресла.

– Уже уходишь?

– Я выяснил, что мне нужно, а ведь ты и правду числился в моем списке…

– Ты думаешь, что, превратив себя в синтетического Гегеля, ты лучше познаешь его «Феноменологию духа»? Смешно… – спросил удивленно писатель, бросая окурок в ведро.

– Став синтетическим Шекспиром, я смогу понять Гамлета намного лучше тебя. Лучше, чем любой актер, сейчас, и я дойду до конца, поверь…

– В каком-то смысле желудок червя – это рай, где познается истина! – закричал вслед писатель.

Детектив выбрался из писательского дома, будучи преисполненным решимости сделать то, что нужно, дописать свой код ДНК, но нужно было сделать еще некоторые дела в лаборатории. Тучи сгущались неоновым кольцом все ближе к дому и почти уже доставали до каменных плит площади…

Через неделю труп этого писателя притащили оперативники в лабораторию на вскрытие.

– Он был пристрелен при попытке съесть очередного собрата, – сказал оперативник альфы, выкладывая труп на стол детектива. – Вы же с ним общались недавно?

– Да, но он вел себя сдержанно… Он написал свой эпос в форме рассказа, от которого не оторвешься… – задумчиво произнес детектив, уставившись на труп. – Как вы думаете, зачем он это делал?

– Хотел познать в своем безумии другого… Хотел пережить его эмоции и страхи… Хотел понять его душу, переварив его…

– У нас же есть для этого машина бытия…

– Не все укладывается в наши представления.

Детектив закрыл за оперативниками дверь.

Дело в том, что в машине бытия эволюция происходила за недели – бактерия могла превратиться в таракана и наоборот… Так бактерия познавала таракана, а таракан – бактерию… И так, превращаясь то в краба, то в рыбу, тараканы познавали их мир. Мир был то крабьим, то рыбьим – и таким образом ученые могли встать на чужую точку зрения.

Глава 8

– Вчера, во время сбрасывания кожи, или линьки, на театральной сцене актер тараканов, играющий революционера Гамлета, словно бы снял с себя маску, шелуху и открыл там истинную актерскую игру – внутри кожи прусака был открыт ящик Пандоры… – начал читать газетную вырезку детектив про своего младшего брата, сидя в уютной кухне семьи. – Да, брат, ты был неподражаем в роли Гамлета – вчера ты был неподражаем, хотя мы однояйцевые братья-близнецы, и если подумать… (смех брата).

Расплетая в голове эту историю, детектив сейчас задумался. Ему нужно было в конце концов вернуться к сути этого разговора в далеком прошлом. Еще одно напоминание о брате. «Да, ты был великим актером… Но если я клон своего брата, то могу повторить и его судьбу…»

– Построить ракеты на другие планеты, чтобы не держать все яйца истории в одной корзине – вот в чем был замысел создания человечества исходя из миграционного сценария… – возбужденно рассуждал брат детектива, великий актер театра планеты Т7, пару лет назад, когда они наконец увиделись после трудового дня. – Ты только послушай, я могу менять свою природу, когда захочу, быть кем угодно, когда угодно, в любое время, линька дает мне свободу… А ты пытаешься исправить нашу природу в лаборатории, смешно, брат…

Актер поставил стакан на место и попросил налить ему еще виски. Потом он мягко зашевелил ногой.

– Понимаешь, вчера на спектакле, играя Гамлета, я откладывал метафизические яйца и приговаривал: «Быть или не быть… Достойно ль смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье?..», и при этих привычных действиях зал замирал от восторга… Как будто бы в этом был какой-то смысл. Часто, когда я, играя Лира, произносил текст про стеклянные глаза, откладывал метафизические яйца или сбрасывал с себя шагреневую кожу во время линьки, и так, через эти действия, выражал весь подлинный смысл пьесы Шекспира… Как это ни странно… Ты понимаешь меня, брат? В машине бытия можно было чувства менять по желанию машины, и вдруг я не испытывал любви к собственной матери или к тебе… А к чужаку вдруг испытывал материнские чувства… Ты понимаешь меня, брат? И от этих метаморфоз я и сходил с ума, как Гамлет в пьесе Шекспира. Ты понимаешь, о чем я? Линька дает мне метафорическое перерождение… наивысшую свободу… Это не сравнится с твоими экспериментами в лаборатории…

– Брат, ты выпил лишнего, я, пожалуй, пойду…

Детектив закрыл тогда дверь и вышел на улицу, укутавшись в плащ. Это была последняя их встреча. Лужи повсюду были огромные, и на них приземлялись космические корабли, вся планета была усеяна ими, словно это была Божья роса на земле обетованной…

Глава 9

Придя в свою лабораторию, детектив приготовился к эксперименту. Он взял пробирку с человеческой ДНК и смешал со своей в машине бытия. Все закрутилось очень быстро, машина определила генетические коды, сравнила различия и добавила в обе ДНК недостающее… Смесь была готова. У прусака кружилась голова, и не давал покой вопрос, все ли пазлы этого расследования он соединил верно. Дождь за окном бился в истерике, луна будто падала, нависая и наливаясь, как спелая дыня, все было окутано мраком и теплым мятным туманом, который часто снился прусаку про историю человечества. Погружаясь все глубже в собственный мозг, как в омут, рыжий брат чувствовал, как его ДНК смешивается еще и с человеческой, наполняя его каким-то сумрачным безумием… О, брат, наконец-то я почувствую то, что чувствовал ты… Это освобождение от природы своего рода… Теплый мраморный пол растекался, как белая жижа, под действием машины бытия, творившей новым мир Древней Греции в его ДНК…

Вспоминая идальго Дон Кихота, прусак повторял:

– Это я, это я… сотворил тебя.

Пользуясь теперь своей человеческой природой, рыжий детектив хотел одного – отправиться на планету, где жил его отец, внесший в него свою металлическую ДНК, полную сценариев и игр бытия, и нужно было получить все ответы, на которые никто до него не хотел отвечать…

С этими новыми мыслями и чувствами, подпитывающими его новый мозг, прусак отправился на совет, чтобы прекратить давно уже начавшееся вымирание рода.

Глава 10

– Так мы самоочищались, – рассуждал детектив на совете, – превращаясь и вылупляясь из своих яиц и из своей кожи путем многочисленных духовных линек через образ актера…

В зале совета переглянулись. Детектив замолчал, но потом сбивчиво продолжил, положа руки на свои тонкие плечи:

– Гены преувеличения барона Мюнхгаузена, как и актерский инстинкт, порожденный зеркальными нейронами, возможно, и сделали из нас разумных тварей, как когда-то из приматов – людей… – мысли детектива путались. – Очень часто мой однояйцевый брат-близнец, актер, и вы его знаете, говорил мне, что чувствует мое «Я» в себе как инородное тело во время актерской линьки в спектакле… Как будто я откладывал свои метафизически яйца, свои «Я» в нем, как делает оса-наездница в тело гусеницы… И особенно часто однояйцевый брат-близнец говорил мне, что чувствует мое «Я» как инородное тело внутри себя во время актерской игры в короля Лира на сцене, когда он путал свои актерские «Я» с моим «Я» во время линьки… Ведь я был его однояйцевый брат и мыслил и чувствовал в его актерском воображении так же, как и он. Так говорил он мне, братик, перед своим самоубийством, как раз за пару дней…

– Вы безумны! – член совета поднялся с надувшегося кресла и попытался остановить детектива, но тот выбежал за дверь. Дождь начался невовремя, еще оставалось пройти пару кварталов.