Текст книги "Кровавый план египтянина"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Будем надеяться, что он сдержит слово.

– Послушай, Семен, – спросил Румянцев, – а ты откуда узнал?..

– Не забывай, Игорь был и моим другом, и я ему тоже многим обязан.

– А где ты сейчас? Я звонил домой, тебя нет и твоей Зои тоже. Куда вы пропали? Моя Аня говорит, наверное, на курорт уехали, но я знаю, что ты терпеть не можешь этих курортов. Ты где сейчас?

– В Ярославле. По делам. Кстати, ты не надумал принять мое предложение?

– Да мне и Аня все уши прожужжала. Но ты же знаешь, я советской системы человек, и все эти коммерческие дела не для меня.

– Но ты будешь заниматься любимым делом. Только делать это будешь за гораздо большую зарплату. Плюс независимость от разных комиссий.

– Нет, не для меня это. Пойми, Семен, я всегда считал и считать буду, что обучение пилотов должно быть делом государственным. Яркий пример тому – одиннадцатое сентября.

– Извини, – виновато проговорил Семен, – но ко мне пришли. Я перезвоню. Привет Анне.

Отключив сотовый, криво улыбнулся.

– Это я. – В комнату вошла невысокая седая женщина. – С кем ты говорил?

– С Кудрявцевым. – Поднявшись, лысый поцеловал ее. – Тебе привет.

– Да вроде я успокоил их, – сказал Ян. – Но ты уж слишком… Я думал, врежешься.

– Исключено, – ответил Руслан.

Воронеж

– Прости меня, – плача, проговорила стоявшая у двери Тоня. – Я просто была…

– Хватит, – перебил ее Павел, – башка и так раскалывается. Мама! – громко позвал он. – Ты мне утром пива обещала. Мама!

– Никакого пива, – входя в комнату, заявила Надежда Павловна. – Сейчас позавтракаем и поедем к Румянцевым. Нас ждут. Анатолий Сергеевич хочет с тобой поговорить.

– Только не сегодня! – умоляюще воскликнул Павел. – Я…

– Прими душ, – строго приказала Надежда Павловна, – и поедем. Пора тебе опомниться. А тебе я вот что хочу сказать, – посмотрела она на невестку, – хватит дурить. Шляешься с каким-то…

– Мама, – оборвал ее сын, – мы сами разберемся.

– Я знаю, как вы сами, – резко проговорила мать. – Ты можешь потерять абсолютно все. Хорошо еще, что Анатолий…

– Мама, – перебил сын, – я понимаю, что сглупил.

– Простите меня… – всхлипнула Антонина. – Я поняла, что…

– А как быть Паше? – сердито спросила свекровь.

– Простите меня… – Тоня заплакала. – По тебе Светка и Толя скучают. Я им говорила, что ты на работу надолго уехал, а они постоянно спрашивают о тебе.

– Я вернусь из-за детей, – поднявшись, проговорил Павел. – Сейчас приму душ, приведу себя в порядок, поедем к Румянцевым, и скажу, что больше не пью. Вообще не пью, даже по праздникам. Ты тоже поедешь, – кивнул он жене.

– Она-то зачем? – недовольно посмотрела на него мать.

– Там все и решим, – сказал Павел. – И там я скажу: если еще раз ты… – Не договорив, он тяжело вздохнул. – Был бы я нормальный мужик, набил бы тебе морду и этому Антону череп расколол. Но сейчас я решил: поговорим с Анатолием Сергеевичем и Анной Викторовной. И при них я скажу: еще раз загуляешь, я заберу у тебя детей и разведусь. Все, мама! – остановил он открывшую было рот мать. – Я так решил, так и будет.

* * *

– А твои постояльцы где? – тихо спросил вошедший в прихожую Мамалюк.

– Хрен их знает, – закрывая дверь, отмахнулся Антон. – С утра пораньше куда-то уходят. Мне это уже не в кайф. Дерганый я становлюсь. Пока бабки вроде за так платили, ну, ты понял, про что я…

– Ты не забудь про кассету, – сказал Мамалюк, – а то будет еще хуже. И не по разу в день дергаться станешь. Ведь это…

– Да знаю я. – Войдя в кухню, Антон открыл холодильник. – Они, суки, специально эту змеюку и прислали, – поставив на стол бутылку водки, вздохнул он. – Правда, я им шмон устроил. Нет у них ни хрена – ни оружия, ни взрывчатки. Только видеокамеры и два фотоаппарата. Они с ними и ушли. Хрен знает, на кой они заявились.

– Мужик-то крутой, – вспомнил Мамалюк. – Взгляд звериный. Сразу в нем кавказца и не признаешь. Говорит по-нашему чисто, и она тоже. А ты ее трахал?

– Там за такое сразу секир башка сделают, – усмехнулся Антон. – Я вот тебя не пойму. Ты-то почти чистый. Ну, подумаешь, помогал…

– За что помогал, – недовольно перебил его Мамалюк, – меня лет на двадцать упрячут. Хотел я, когда амнистия была, с повинной нарисоваться. Но побоялся. Я ведь все-таки русский и наемником был там. В общем, струсил.

– И правильно сделал, что не пошел. Давай врежем, – наливая водку в рюмки, предложил Антон. – За все хорошее, и чтоб нам без проблем еще лет сорок прожить. А там хоть ядерная война.

– А они пьют? – залпом опрокинув в рот водку, спросил Мамалюк.

– Да приезд не отмечали.

– С Тонькой ты вроде как подвязал?

– Ага…

– А на кой ты вообще к ней прилипал? Ведь…

– А вот это, Колян, – оборвал его Антон, – тебя не касается. Въехал?

– Чего ж не въехать…

– Отсюда почти ничего не видно, – щелкнув фотоаппаратом, недовольно проговорил Магомед.

– Снимай что можешь, – отозвалась Захра с видеокамерой.

– Может, рискнем поближе? – переместившись влево, предложил он.

– Заметят. – Захра выключила видеокамеру. Сунув ее в спортивную сумку, положила сверху полотенце и термос.

Магомед, сделав последний снимок, тоже убрал фотоаппарат в сумку.

– Надо вечером сюда прийти, – сказала она. – Посмотреть, что тут происходит. Может, сумеем увидеть охрану.

– Зачем это? – возразил Магомед. – Нам надо найти место, откуда можно достать до…

– Тсс, – остановила его Захра.

Теперь и он услышал голоса.

– Быстро! – Он выхватил у нее спортивную сумку и пошел вверх по едва заметной тропинке.

– Да я это уже слышал, – махнул рукой Анатолий Сергеевич, – и Анна тоже, – кивнул он на жену. – А ты опять в пьянку уходил.

– Теперь не буду, – вздохнул Павел. – Я решение принял и больше пить не буду. Вот при вас заявляю. – Он посмотрел на Румянцевых и на мать. Взгляд остановил на сидевшей с опущенной головой жене. – Если что-то подобное узнаю, подаю на развод, забираю детей и ухожу. И вы будете свидетелями.

– В таком случае, – сказал Румянцев, – надо через адвоката что-то вроде брачного контракта заключить.

– Не позорьте меня! – заплакала Тоня.

– Я жить не с тобой буду, – отрезал Павел, – а с детьми!

– Значит, взялся за ум? – проговорила жена Анатолия Сергеевича.

– Да, – кивнул Павел.

– Ты скажи, – поинтересовался старший лейтенант милиции, – только честно, эта баба тебе кто?

– Я же говорю, – улыбнулся Антон, – друзья они мои из Дагестана. Там, сам знаешь, война. Вот они и решили…

– А чего же зарегистрироваться не хотят?

– Так они приехали от силы на неделю. Да ты что, Сашка, мне не веришь?

– Нам приказано всех приезжих регистрировать. Сейчас же все службы на ушах. Вроде как министр заявил, что если где-то что-то произойдет, начальники все отвечать будут по полной программе. Вот они с нас и спрашивают.

– Сашка, мы же с тобой в школу ходили. Потом меня не было два года, пытался деньги заработать за границей, вернулся, а ты уже старлей. Мне говорили, что ты в Чечню два раза ездил. А ты молчишь. Рассказал бы, как там вообще…

– Как-нибудь потом, – отмахнулся милиционер. – Ты давай наливай, да поехал я. К Морошкиным кто-то приехал, уже неделю живет, а я не знаю. Соседи сообщили. Вот и на твоих гостей капнут, и меня…

– Да никто не капнет, – успокоил его Антон. – Я же уже познакомил соседей с ними.

– Наливай, – сказал милиционер, – да поехал я.

– Постойте! – Мамалюк преградил дорогу Магомеду и Захре. – Участковый у Антона.

– И что? – усмехнулась она. – Познакомимся. Все равно рано или поздно придется встретиться. Так лучше сразу. Пошли, – кивнула она Магомеду.

* * *

– Папа! – Сын подбежал к подхватившему дочь Павлу. – Приехал папа!

Обняв сына, Павел поднял и его.

– Я приехал, – засмеялся он, – и теперь если и уеду, то есть улечу, то обязательно привезу вам игрушек. Милые вы мои!.. – Он перецеловал детей. Стоявшая у двери Антонина тихо плакала.

– Да ладно, – говорил старший лейтенант, – Антон мой школьный друг, да и служили вместе. А после армии погуляли дай Бог каждому. Только вы особо не светитесь. Ну а если встретят на улице пэпээсники или какие другие менты, говорите, что только приехали. Если скажете, что поездом или самолетом, начнут билеты требовать. Если молодняк будет, то бабок лучше не суйте, особенно лейтенантам. Если постарше кто, можете смело давать. Но не сразу, а если начнут предлагать поехали с ними. Да, – он посмотрел на Антона, – я же к тебе вот чего зашел-то. Ты мне пятьсот рублей не дашь? А то…

– Конечно, – кивнул Антон и протянул сто долларов.

– Как разбогатею, – подмигнул ему старлей, – верну.

– Надо узнать, – сказал Мамалюк, – зачем они прикатили. Короче, вот что – проследите за ними. Куда поедут и с кем будут встречаться. Каждому по сотне дам. Ну и на расходы, разумеется. Только если кто попытается надуть, башку откручу.

– Понятное дело, – кивнул мужчина в очках. – А если они засекут?

– Делайте так, чтоб не засекли. В общем, с утра около подъезда дома Выключателя.

– Есть, начальник, – ответил за двух других мужчина в очках.

Москва

– Вот паспорта, – отдал Тамаре, Гиви и Турку документы бледный мужчина с завязанным шарфом горлом. – Квартира вам снята, но сейчас там опасно находиться без хозяев. Так что лучше, если вы зарегистрируетесь. Хотя о чем это я?.. Извините ради Бога. – Он потрогал горло. – Болею. Застудил горло. После работы на даче наелся мороженого, а вечером смотрел футбол и пил холодное пиво.

– Давай ближе к делу, – перебила Тамара.

– Все вы из Саратовской области. Фамилию и имя-отчество запомните, как и домашний адрес, указанный в паспорте. И еще: ко мне без звонка не являйтесь. Я бы очень не хотел разделить участь помощников ваших славных шахидов, перебитых в «Норд-Осте», – усмехнулся он. – Я помогаю вам не по убеждению, а из-за денег. Даже если вы в случае ареста расскажете обо мне…

– За кого ты нас держишь? – зло спросил Турок.

– Хватит, Турок, – одернула его Тамара. – А где мы будем жить? Ты, кстати, что-то начал об участковых говорить.

– Сейчас бдительность – долг каждого гражданина России, – улыбнулся больной. – Все напуганы. Сейчас на каждую женщину, похожую на уроженку Кавказа, смотрят с подозрением. И я их понимаю. Например, я никогда не останусь в кафе или в магазине, если увижу там даму кавказской внешности. А жить вы будете, – он посмотрел на Тамару, – пока у меня на даче. Там спокойно, и я говорил, что ко мне приезжают родственники. Да там вас никто и не увидит. А потом мы что-нибудь придумаем.

– Когда поедем на дачу? – спросила Тамара.

– Утром вас отвезут. Мой человек, – предупредил он вопрос Тамары. – Кстати, вы вовремя покинули Грузию, вас там разыскивает госбезопасность по запросу ФСБ. Сейчас можете отдыхать, две комнаты в вашем распоряжении. Спокойной ночи. – Он ушел в спальню.

– Действительно, вовремя нас Осетин отправил, – вздохнул Гиви. – Значит, людей Барса взяли, и они сообщили о нас. Барсу тоже надо уходить. Скорее всего он уйдет в Ичкерию.

– Не думаю, – возразила Тамара, – что Осетин позволит ему уйти. Он его просто убьет.

– А кто этот тип? – тихо спросил Турок.

– Я знаю о нем столько же, сколько и вы. Бурич Александр Петрович. Но, как видим, он ждал нас и сделал документы. Так что…

– А почему мы приехали в Москву? – не дал договорить ей Гиви. – Если Осетин думает, что я надену пояс шахида, он ошибается.

– Так он не думает, – засмеялась Тамара. – Я буду спать в той комнате, – указала она на дверь.

– Значит, скоро произойдет что-то из ряда вон выходящее, – вздохнул сидевший в кресле перед телевизором Александр Петрович. – Мне надо что-то решать, потому что дела становятся все хуже. Если раньше я просто отдавал деньги, то теперь ко мне приехали люди, и я должен снабдить их документами, устроить на жительство. Утешает одно – меня заверили, что это ненадолго. Правда, настораживает сумма, которую обещали. И стало страшно, а это плохо. Когда человек боится, он может наделать глупостей. В этой ситуации глупость может привести к печальному финалу. Ибо сейчас цена, судя по всему, очень велика.

Пакистан

– Это они? – Абу указал на вышедших из вертолета Ивана и Валерия.

– Да, – кивнул Фридрих.

– Национальность? – спросил Абу.

– Русские, граждане России. Воевали в Ичкерии на стороне ваххабитов, за талибов в Афганистане, в Ираке против американцев. Солдаты хорошие. Из Ирака они сумели пробиться в Кувейт и там…

– Я все узнаю сам, – кивнул Абу. – Их куда повели?

– На собеседование, – ответил за немца чеченец. – Может, примут предложение черного наставника и станут смертниками. Подготовка полгода и шикарная жизнь до определенного момента. В специальном центре где-то то ли в Египте, то ли в Саудовской Аравии. Я не знаю людей, которые указали бы местонахождение этого центра, их кодируют до определенного момента. Вводят определенный код, какие-то слова или цифры. Как только закодированный услышит свой код, он перестает быть человеком. Зомби, у которого одна цель – убить кого-то. Правда, до конца дело доходит нечасто. Человек перестает быть человеком, а следовательно, теряет способность соображать, оценивать обстановку. Российские СМИ говорят о гипнотическом или наркотическом воздействии на шахидок. Представьте себе наркомана, у которого ломка. Во-первых, его видно сразу. Во-вторых, он не контролирует себя полностью, а значит, вполне может взорвать пояс шахида где угодно. Поэтому в шахиды идут те, кто горит ненавистью и жаждой мести. Таких обрабатывают около месяца. В общем, до выполнения задания. Я слышал по радио, что одну шахидку заставили идти на теракт под угрозой смерти ребенка. Подумайте сами: ведь гарантии, что ребенка не убьют после того, как она взорвется, нет. Поэтому я говорю, что идут на теракт только люди, доведенные до отчаяния и ненависти. Я знаю два случая, когда чеченских девушек насиловали европейские наемники, переодетые в форму российских солдат. Вот вам и шахидки, – подытожил он. – Или на глазах девушки убьют ее родителей.

– Спасибо за поучительный рассказ, – усмехнулся Абу. – Но меня сейчас интересуют русские. Разве их доставили не по твоему заказу? – Он взглянул на немца.

– Здесь в первую очередь, – стушевался Фридрих, – тех, кто прибывает, проверяет совет «Братьев-мусульман». Они и решают, как быть с прибывшими. Если кто-то из этих двоих позволит себе дерзость в отношении члена совета, то его отдадут в священные воины Старца. Вы уже видели, как…

– Я могу их забрать? – прервал его Абу.

– Пока совет не решит, – ответил немец, – что с ними делать, нельзя. Вполне возможно, они попадут просто в воины для продажи. Бойцы они, говорят, хорошие. Их проверят и примут решение. Здесь есть европейцы – охрана, водители, официанты, которые умеют владеть приемами рукопашного боя и…

– Вот что, – резко прервал его Абу, – ты говорил, что…

– Их доставили на вертолете центра, – осмелился перебить немец, – и, можно сказать, перехватили. Оба хорошие солдаты, и…

– Шайтан пусть сожрет тебя! – процедил Абу.

Он вошел в дверь гостиницы для избранных. Шарафутдин последовал за ним.

– Кажется, нас встречают не как желанных гостей, – пошевелив связанными руками, процедил Иван.

– Что-то не срослось, – отозвался сидевший в углу полутемной комнатушки Валерий.

– Для полноты счастья, – усмехнулся Иван, – не хватает только появления здесь представителя российского консульства или посольства. А потом нас возьмут под белы ручки дюжие ребята из ФСБ и доставят с мешками на головах в столицу. И будем мы с тобой париться по соседству с каким-нибудь чеченским ваххабитом. Конечно, ФСБ сейчас умеет работать, все наши подвиги станут им известны, и наша жизнь закончится в камере для пожизненно осужденных. Какого хрена я поверил тебе и согласился…

– Для меня подобный прием, – не дал договорить ему Валерий, – полная неожиданность. Как я понял из разговора встречающих, нас перехватили люди какого-то центра, и что делать с нами дальше, будет решать совет. Кстати, не надо спрашивать меня при людях, о чем говорят. Я не хочу, чтобы здесь знали, что я понимаю их язык.

– А ты думаешь, тот седобородый козел не сообщил им об этом? – усмехнулся Иван.

– Мы попали к людям центра. А тот, кто нас встретил, помимо центра, работает на кого-то, кто набирает людей.

– Кто, – покачал головой Иван, – кто и снова кто-то. А мне интересно, чем все это кончится для нас.

– Мне тоже, – вздохнул Валерий.

– Я всегда поступал так, как считал лучшим для себя. Впервые доверился тебе, и вот что из этого вышло.

– Они кафиры! – визгливо прокричал худой мужчина в набедренной повязке. – Их надо предать священному огню очищения! Да сгорят все кафиры! – потрясая руками, заорал он.

– Европейцев заказывал шейх Сулейман, – проговорил один из пяти сидевших за низким столом в форме полумесяца седобородых мусульман. – А эти двое тренированные и, судя по всему, хорошие воины. Они ушли из Ирака, где воевали против американских солдат, но не приняли ислам. Надо выяснить, кто они, и решить, как с ними поступить – продать, использовать как учебные пособия или, если они примут ислам, отправить в Ичкерию? Там наши братья ведут тяжелую неравную войну с неверными, им нужны хорошие воины. Но этих отправим только в том случае, если они примут ислам.

Остальные молчали.

– Ночью с ними будет говорить Посланец Небес, – объявил старший совета.

– Я хочу получить этих двоих, – требовательно заявил Абу Саид. – Понял?

– А если они вам не подойдут? – спросил Фридрих.

– Тогда я убью их. Но ты обещал их мне.

– Я уже говорил, – пролепетал немец, – так получилось, что они прибыли в тот момент, когда там были посланцы совета.

– Думай, Фридрих, – процедил Абу. – Я…

– Не торопись, – перебил его Шарафутдин, – пусть их проверят. И если они действительно воины, они будут твоими.

– Ты уверен? – покосился на него египтянин.

– Конечно, – кивнул Шарафутдин. – Я никогда не говорю того, в чем сомневаюсь.

– Двадцать пять воинов, – отсчитывая деньги, говорил рослый иракец. – Мы освободим наш Ирак от американцев и их приспешников. И не забудьте: нам нужны взрывники. Минная война наносит неверным больший урон, чем нападения из засады.

– Какого черта? – прорычал Иван, пытаясь вырваться из рук двоих мускулистых мужчин, тащивших его к выходу.

– На собеседование, – усмехнулся спокойно идущий между двумя другими боевиками Валерий, – к Посланцу Небес.

– Это еще что за хрен? – покосился на него Иван.

– Сейчас узнаем, – снова усмехнулся Валерий.

– В общем, договорились, – сказал Шарафутдин.

– Конечно, – усмехнулся лысый араб. – Я не могу отказать тебе. Мой сын воевал в Ичкерии, и ты спас ему жизнь.

– А где он сейчас? – спросил чеченец.

– Воюет в Афганистане. Он солдат. Когда я был в Африке, воевал там восемь лет, жена чуть не отдала его в смертники. Все-таки тысяча долларов в месяц в течение десяти лет – это неплохие деньги. У нас четыре сына и три дочери. Но я вернулся и привез деньги. Потом все сыновья прошли тренировочные лагеря. Две дочери успешно вышли замуж. У меня есть внуки. Младшая дочь взорвалась в Палестине год назад. Аллах принял ее… – Он медленно провел ладонями по лицу и склонил голову. – Она в раю. И все мы будем там, потому как воюем за веру и не боимся смерти.

– А что будет с этими? – поинтересовался чеченец.

– Сейчас с ними говорит Посланец Небес. Если они согласятся принять нашу веру, их проверят на верность Аллаху. Десять дней недоедания и недосыпания. Раз в день побои. Никаких удобств. Выдержат – пойдут в группу подготовки. Если хорошо покажут себя, то их будут предлагать нуждающимся в воинах.

– А если не согласятся на ислам?

– Тогда будет решать Высший Совет. Все будет зависеть от их поведения. Будут грубы – отдадут в группу входа в воины Старца. Выживут – дальше будет видно. Но я обещаю: если они пройдут Посланца Небес, то будут твоими.

– Значит, если не пройдут, – недовольно хмыкнул Шарафутдин, – мне их не видать?

– После первой проверки, – засмеялся араб, – если останутся живы, они будут твоими. Я сдержу свое слово.

Худой пожилой мужчина с пронзительным взглядом черных глаз сидел в похожем на трон кресле. По бокам стояли по пояс голые атлеты в белых масках с обнаженными клинками.

– Гипнозу я не поддаюсь, – усмехнулся стоявший на коленях Иван.

По бокам, карауля каждое его движение, замерли двое мускулистых охранников.

– Ты кто? – тихо, по-русски, с едва уловимым акцентом спросил худой.

– Мать честная! – удивился Иван. – Ты по-русски…

– Ты кто? – повторил вопрос Посланец Небес.

– Человек, – усмехнулся Иван.

– Твое имя, фамилия, место рождения, вероисповедание?

– Я знаю, – ответил Иван, – а другим это знать не обязательно.

– Ты непочтителен, – тихо проговорил Посланец. – На колени тебя поставили силой. Ты груб и дерзок! – Он махнул рукой.

Стоявший слева от Ивана сильно ударил его ногой в грудь. Другой нанес удар локтем между лопаток. Дернувшийся после первого удара Иван упал лицом вперед. Посланец молча смотрел на него. Через несколько секунд Иван замычал и тряхнул головой. Попытался сесть.

– Я спросил, – спокойно произнес Посланец, – а ты должен ответить.

– Да иди ты! – Иван сплюнул. – Я говорю про себя, только если сам хочу. А откуда ты русский знаешь? – подняв голову, посмотрел он на Посланца.

Тот снова махнул рукой. Иван, коснувшись ягодицами земли, связанными ногами ударил хотевшего пнуть его охранника в колено. Вскрикнув, тот рухнул. Иван, откатившись влево, ушел от удара ноги второго. Крутнувшись на связанных сзади руках, подсек ногами прыгнувшего к нему охранника. И едва тот упал, пятками ударил его в низ живота, потом в солнечное сплетение. На него бросились четверо стоявших в отдалении мускулистых мужчин в масках. Что-то крикнув, Посланец вскинул руки. Те сразу остановились. Посланец что-то сказал по-арабски. Внимательно наблюдая за охраной, Иван согнул связанные ноги для удара.

– Тебя развяжут и накормят, – по-русски сказал Посланец. – Если выживешь, завтра будем говорить.

Поднявшись, он медленно вышел. Телохранители последовали за ним. К Ивану с ножом в руке подошел невысокий худой неопределенного возраста мужчина в рваных холщовых штанах и растоптанных сандалиях. Присев, разрезал веревки на руках Ивана и отдал ему нож. Поклонившись, отошел назад.

– Дали нож. Значит, опасность больше не грозит. И этот худой по-русски говорит так, будто в России жил, – удивленно пробормотал Иван. Перерезав веревки на ногах, отложил нож и стал растирать ноги. – А где Валерка?

Валерий, подпрыгнув, обеими связанными ногами ударил одного из охранников в лоб и, падая, сумел приземлиться на ноги. Сразу оттолкнувшись, метнул тело вперед и головой врезался в живот только что поднявшегося второго. Тот упал на спину. Валерий, согнув ноги, коленями с силой опустился ему на лицо. Раздался короткий крик. К нему подскочили четверо, оттащили в сторону и сразу отпрыгнули.

– Тебя освободят от пут, – проговорил голос, – накормят.

Валерий увидел тщедушного мужчину в рваных штанах с ножом в руке. Подойдя, тщедушный разрезал веревки на его руках и, сунув ему нож, прихрамывая, отошел.

«Как там Ванька?» – разрезая веревки на ногах, подумал Валерий.

– Отличные воины, – говорил Посланец. – Храбры, уважают только себя. Но вера в них мертва и не возродится никогда. Ибо каждый из них верит только в себя. Я предлагаю проверить их на пороге входа в хранители почтенного Старца.

– Жив! – Иван вскочил с накрытых бычьей шкурой деревянных нар.

– А что нам сделается! – Улыбаясь, Валерий сделал шаг вперед.

Они обнялись.

– Это хищники, – кивнул сидевший у экрана видеомонитора седобородый мужчина. – Они вместе могут все, потому что не ценят ни свою, ни чужую жизнь. Друг друга они предать не смогут.

– Как мне получить их в свою команду? – быстро спросил Абу Саид.

– Если выживут в противостоянии с претендентами в воины Старца, то они будут твоими, – ответил седобородый. – Со мной разговаривал Кровавый Воин, он обещал тебе, и ты получишь обоих, если выживут. Или если кто-то из них останется жив, он будет твоим.

– Но мне они нужны оба и сейчас, – вздохнул Абу. – Ведь они и летели ко мне. Их люди из Центра перехватили…

– Как решил Высший Совет, – отрезал мусульманин, – так и будет.

– Интересно, – отпив воды, вздохнул Иван, – что дальше будет? Я думал, что меня у этого умника убьют. Но обошлось. А по-нашему он чешет, как будто жил по соседству. Почти без акцента. И…

– Чувствуется, – перебил его Валерий, – изучал давно. Но практиковался. В основном читал что-то на русском языке.

– Ну ты даешь, – удивился Иван. – Думаешь, я поверил?

– А мне все равно, – улыбнулся Валерий. – Просто я знаю это. Специальный курс разговорной речи иностранных языков. А дальше что с нами будет, знают они. – Он кивнул вверх. – При мне никто ничего не говорил. Кажется, они знают, что я понимаю арабский. По крайней мере при мне ничего существенного не болтали.

– Значит, мы и связанные дали им прикурить, – самодовольно проговорил Иван. – А то спеленали и думают, что им все можно. Хрен им в ваххабитские рожи!

– Здесь готовят боевиков для всех, кто платит. В Ичкерию и Палестину отдают боевиков за меньшую цену. В Ирак и Афганистан тоже. Нас кормят, дали вымыться, отдохнуть. И это после того, как мы вывели из строя как минимум двоих. Я тоже пытаюсь понять, что с нами будет завтра. Интересно все-таки…

– Ну вот, – входя в комнату, кивнул лысый араб, – они твои. Завтра утром можешь говорить с ними. В общем, теперь делай с ними все, что хочешь.

– Сколько я должен?

– Ничего. Я знаю, что ты берешь их не для ограбления банков или какого-нибудь музея, а Ичкерии сейчас очень нужны хорошие воины. И чем больше их там будет, тем лучше.

– Благодарю, – кивнул Абу.

– Только сейчас в Ичкерию пройти трудно, – покачал головой араб. – Конечно, есть еще люди, которые помогают, но пограничники гяуров работают все лучше и лучше.

– У меня все получится, – улыбнулся Абу. Посмотрел на часы. – Я мог бы переговорить с ними сейчас?

– А почему бы и нет? – услышал он голос вошедшего седобородого. – В конце концов, мне тоже хочется узнать, кто они такие.

* * *

– Привет, – войдя, кивнул Шарафутдин.

– Жора? – удивленно проговорил приподнявшийся Иван.

– Головорез? – остановился чеченец.

– Вот это новость, – удивленно пробормотал сидевший у экрана видеомонитора Абу. – Шарафутдин и один из этих знакомы. Это меняет дело.

– Мне нужно знать о нем, – кивнул на Валерия Шарафутдин, – иначе…

– Я буду разговаривать только с хозяином, – не дал договорить ему Валерий.

– Он мне нравится, – усмехнулся сидевший у монитора Абу. – Я поговорю с ним сам.

Услышав его слова через наушник в левом ухе, Шарафутдин кивнул:

– Хорошо. До встречи, – сказал он Ивану и вышел.

– Пока, – отозвался тот.

– Ты его знаешь? – удивился Валерий. – И скорее всего по Чечне. Кто он?

– Шарафутдин Мачаев. Мы вместе работали у Бараева. Его ранили при выходе из Грозного на минном поле. Тогда многие подорвались. Басаева его телохранители вынесли. Один русский вроде бы на бабки польстился, а сам, как Сусанин, на мины завел.

– Сусанин завел поляков в болото, – засмеялся Валерий. – Но ты говорил, что во второй войне уже не сражался за ваххабитов.

– А кто ты мне есть, – усмехнулся Иван, – чтобы я тебе полный расклад давал? Ты-то мне о себе правду говорил?

– Я тебе о себе вообще ничего не говорил, – вздохнул Валерий, – кроме одного – что ненавижу демократическую Россию и никогда не прощу демократам развала СССР.

– Ты коммунист, что ли? – недоуменно спросил Иван.

– Коммунисты и способствовали развалу Союза, – процедил Валерий. – ГКЧП мог спасти СССР, но они действовали нерешительно и поэтому проиграли.

«Что-то ты темнишь», – подумал Иван.

– ГКЧП, – усмехнулся он, – помню я это. Янаева, Крючкова, Язова, Пуго. Пуго, кажется, застрелился, а остальные что-то вроде срока получили, но потом всех оправдали или амнистировали. Так, кажется?

– Пуго застрелился, – кивнул Валерий, – и еще кое-кто, о ком не говорили. Те, у кого честь была и совесть. Но вообще, это тебе не нужно, а потому давай не говорить попусту.

– Хорошо. Значит, снова Чечня? Но у меня лично туда попадать никакого желания нет. Сейчас там дела хреновые, так что пусть лучше здесь кончают. В Чечню я не пойду.

– Почему? Не обязательно ехать туда, но отказываться тоже не следует. Ведь по дороге можно отойти в туалет и не вернуться. – Валерий рассмеялся.

– Без денег, – вздохнул Иван, – без документов. Это хана сразу же. Ты хоть язык знаешь, а я только по-русски говорю. А здесь, может, что-то предложат. В Чечню я больше ни ногой.

– Поэтому я и хочу говорить с хозяином, – сказал Валерий. – Сначала узнать, чего от нас хочет, а уж потом…

– Шарафутдин ничего не сказал, – недовольно проговорил Иван, – а ведь мог хотя бы намекнуть.

– Не мог, – возразил Валерий. – Нас прослушивают и видят. Система здесь классная, но кое-какие погрешности есть. Сейчас я отойду сюда, – он перешел к окну, – и видишь, – он указал на широкие шляпки вбитых над дверью пяти гвоздей. – Блеск крайних улавливаешь?

– Ага, – всмотревшись, кивнул Иван.

– Видеокамеры тойцу-фуши.

– Класс! – восхитился Иван.

– Он не только отличный боец, – сказал Абу, – но и прекрасный техник. Кстати, он единственный, кто обнаружил видеокамеры. А ты, значит, уверен в Иване? – Он покосился на стоявшего рядом Шарафутдина.

– На нем крови, – усмехнулся тот, – федералов столько…

– Ясно, – не дослушал его Абу. – А второй серьезный человек. У него большие претензии к российскому правительству. И связано это, видимо, с ГКЧП. Кажется, я не зря ухватился за этих двоих. Но если об Иване мы знаем почти все, то о Валерии ничего. Аллах, – подняв лицо вверх, попросил он, – помоги мне. Не дай разочароваться в Валерии. И тогда я все сделаю. Аллах акбар! – Опуская руки, он провел пальцами по щекам и поклонился.

– Погодите, – Иван отступил к стене, – почему я один? А как ты? – Он посмотрел на Валерия.

– Иди, – улыбаясь, проговорил тот. – Меня будут проверять на вшивость. Скоро увидимся.

Двое парней стояли у входа. Тщедушный мужчина собирал вещи Ивана.

– Тогда до встречи! – Кивнув, тот вышел.

Тщедушный, поклонившись Валерию, последовал за ним. Сразу вышли и двое охранников.

– Расскажи мне о себе, – услышал Валерий мужской голос, – а потом будем разговаривать.

– А что за работа предстоит? – спокойно спросил Валерий.

– Тебе понравится.

– Сколько времени уйдет на проверку?

– Ты не успеешь потерять форму.

Чечня

– Только миллион, – проговорил Горец.

– Знаю, – кивнул Басаев. – Два пойдут через Россию. Решили не рисковать и разделить деньги. Зачем ты убил Джамала с Патимат?

– Они отказались от борьбы, – спокойно ответил Горец, – и мне пришлось…

– В Грузии уничтожена группа Барса, – войдя, сообщил Шамилю лысый араб. – Трупы Барса и его помощников нашли грузинские полицейские. Они прибыли, чтобы арестовать их.