Текст книги "Проклятие старого ювелира"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Тоже верно, – улыбнулся капитан. – Только, знаешь, что-то у тебя не вяжется насчет кражи у Торбы. На кой хрен ты сюда-то приперся?

– Да надо было. Или вы мне хотите подвесить эту хреновину на шею и в омут? – Отмычка насторожился.

– Да что-то уж больно гладко у тебя получается. Обчистил Торбу, подарил кое-что подружке, а сам в Хабаровск поехал. Здесь как раз в тот день курьера с точно такими же украшениями взяли. Изготовитель один и тот же. И получается, что вроде как ты…

– Охренел, мент?! – заорал Отмычка. – Да ты думай, шевели мозгой, если она у тебя есть, конечно! Я домушник и никогда…

– Да ладно, – рассмеялся капитан, – я просто теорию развиваю.

– От такой теории и инфаркты у подследственных бывают, – угрюмо проговорил Отмычка.

– Да у тебя-то с сердцем все в порядке, – поддел его милиционер.

– А кто знает, ведь ни разу не проверял я эту штуку. Бывает, порой что-то сдавливает. В общем, иногда думаю – все, отходил Отмычка, пора на вечную стоянку отправляться. Потом вроде отпустит, и снова жить хочется. Ну а когда дело сделаешь и видишь в окно кабака, как менты носятся, на душе рай! – Он подмигнул капитану. – Правда, когда тебя увидел, понял: рай позади, впереди бог-прокурор и земной ад для грешников – зона. – Вздохнув, Отмычка снова закурил.

– А есть такие, кто вроде и доволен, что их взяли. Мол, зона – мать родная.

– Да только дураки так базарить могут. Воля – она и есть воля. За колючкой ты никто и звать тебя никак. Боишься, что сдадут ментам. Опасаешься шмона, если что-то ухапать сумел. В карты играешь – боишься. Выиграешь – опасаешься. Бывает, вместо расчета башку проломят или перо меж ребер сунут. Ментовни постоянно боишься. В общем, как разведчик, живешь сам на сам, а правила ничьи не нарушаешь. В зоне главное – человеком остаться, а это редко кому удается.

– А если бы я тебя отпустил, когда ты просил, вернулся бы?

– Сто процентов – да. Но к чему сейчас об этом базарить…

– Зачем ты в Хабаровск приехал? – в который раз спросил Ларионов.

– Просто так, – хмуро ответил Илья, – посмотреть эти места, вот и все.

– Ну, сейчас ты врешь. В общем, вот что, если там, куда ты рвешься, криминала нет, поедем вместе. Я что-нибудь придумаю, чтоб отпустили тебя со мной. На пару часов, не больше. Если решишься, то завтра, а скорее всего послезавтра поедем.

Отмычка внимательно смотрел на него.

– Слушай, – откашлявшись, заговорил он, – какой-то ты не такой. За тебя базар идет, что ты тот еще волкодав. А мне вот говоришь, что… – Отмычка помолчал. – Отвезешь, куда мне надо. Но ведь если стуканет кто, а в ментовке стукачей тоже полно, тебя же…

– А что это ты за легавого вдруг разволновался? – усмехнулся Ларионов. – Наоборот – ништяк. Тебе потом это в зоне зачтется. Ведь не западло у вас ментов подставлять.

– Не держи меня за шакала! – возмутился Отмычка. – Много и таких, как я. Они врага злейшего не сдают и не подставляют. А теперь ты скажи, только не вешай лапшу на уши, зачем тебе знать про мои дела в Хабаровске? Думаешь…

– Я тебе сказал, – перебил его капитан, – если просто что-то нужно тебе как человеку – едем. Решай сам.

– Гарика переводят в тюрьму, – сказала вошедшая в кабинет мужа Илина. – А насчет домушника ничего не известно. Вроде среди милиционеров ходит разговор, что москвич на самолете доставит его в Москву.

– А почему тебя домушник волнует? Это дела уже не наши…

– Но если в Москве возьмут Воеводу или кого-то из его людей, нас тоже арестуют. Ведь о нас молчать никто не будет.

– И что ты насчет домушника придумала? – усмехнулся Леонид. – Захват самолета? Или попробуем отбить его по дороге в аэропорт?

– Неплохая идея, – раздался голос вошедшего Палача. – Жаль, информация о перевозе Алимова в тюрьму поступила поздно. Можно было бы убрать его по дороге.

– Как? – поразилась Илина. – Нападать?!

– Просто взорвать машину, и все дела.

– И ты бы пошел на это? – тихо спросила она.

– Это очень просто. Хотя с Алимовым, кажется, ничего предпринимать не надо. Две свидетельницы уже отказались от первых показаний, и хрен их заставят дать по-новой. И третья скоро обломается.

– Тогда надо как-то давить на домушника, – сказал Леонид. – Ведь если в Москве предъявят обвинение Торбе, он сдаст всех, и на нас выйдут.

– Зачем он приехал в Хабаровск? – спросил Палач.

– Хамелеон ничего не говорит, – недовольно ответил Леонид. – Боится даже моего звонка. Трубку или сотовый дома берет жена. А на работу я ему сам не звоню. Кстати, ты же обещал поговорить с Хамелеоном.

– Обязательно поговорю, – кивнул Палач. – Но сейчас не мешало бы задействовать и Жреца. Какого черта…

– Сначала давай решим с Хамелеоном, – перебил Леонид, – а уж потом и со Жрецом поговорим. Его вообще трогать не надо бы. Ведь когда нас возьмут, только он может что-то…

– Ты допускаешь и это? – встрепенулась Илина.

– Я уже все допускаю, – мрачно отозвался Леонид. – Что-то все пошло кувырком. С Алимовым вообще дурдом. Менты о нем без смеха говорить не могут. А тут хоть плачь…

– Нечего об этом болтать зря, – вмешалась Илина, – надо что-то делать. Если последняя свидетельница не изменит показания, то…

– Тогда нам хана, – сказал Леонид. – А тут еще Суслик, мать его!.. И где он со своими дружками, неизвестно. А если они в милицию обратятся? Представляете, что будет?

– На Суслике и его приятелях по крайней мере пять трупов, – засмеялся Палач. – Не думаю, что они с этим пойдут в милицию. Но найти их надо. Я дал Тайге сутки, потом займусь этим сам.

– Смелый ментяра! – усмехнулся Тайга, рассматривающий крадущегося по склону сопки капитана. – Я думал, такие только после Отечественной войны были. Оказывается, и сейчас имеются. А ходить по тайге умеет, – удивленно проговорил он. – Паузы делает, чтобы вслушаться и оценить обстановку. И звук тайги понимает мент. Можно было бы снять, но наверняка кто-то знает, что он в сопки пошел, и понаедет мусоров туча, Суслика с компашкой в поселке найдут. А этого как раз и не надо. Так что живи, мент! – Он повернулся к скуластому мужику с винтовкой. – Уходим через верхотуру, следов не оставлять. Мент, как собака охотничья, след чувствует, грамотно идет. У него времени, чтобы до этого места дойти, минут сорок. Так что тронулись.

– Слышь, мужики, – разливая водку по стаканчикам, проговорил невысокий мужчина в тренировочном костюме, – вы, случайно, чужих в поселке не видели?

– Да чужих тут полно, – взяв стаканчик, отозвался красномордый мужик неопределенного возраста. – Около поселка шастают несколько, ищут кого-то. Ты из них будешь?

– Заработать желание имеется? – ушел от ответа невысокий. – Каждому по сотне зеленых. И этого, – он кивнул на литровую бутылку водки, – ящик.

– Надо подумать… – Коренастый бородач в замызганной майке отпил глоток из пластмассового стаканчика. – Где твои приятели, сколько их, кстати, и как узнать?

– Суслов, – ответил невысокий, – Пашка. Его здесь…

– Суслика мы все знаем, – перебил его лохматый мужик. – А на кой хрен он вам нужен? Только не пой Лазаря, что это кент твой. Мы в кентах понимаем, их с винтами не ищут.

– А это уже мое дело, – улыбнулся невысокий. – Вы заработать желаете или…

– Слушай сюда, богатенький, – снова разливая водку, перебил его красномордый. – В натуре будем баксы маять?

– В натуре. А если попробуете обмануть, то…

– Лады, – решил за всех красномордый. – Утречком, часов в десять, подгребай сюда. Если узнаем что, скажем. Но про баксы и водяру не забудь. А водочка – класс! – Взяв бутылку, он посмотрел на этикетку. – Не наша, а я-то думал…

– По настоящему российскому рецепту сделана, – возразил невысокий. Посмотрев на часы, встал. – Завтра жду здесь в десять.

Набиравший саперной лопаткой грунт в лоток бородач услышал сзади шорох. Развернулся и, бросив лоток, вскочил. В грудь ему вошло лезвие ножа.

Курившему у старого бульдозера мужчине пуля попала в лоб; ударившись затылком о гусеницу, он завалился влево.

Несколько мужчин, сидевших вокруг дощатого стола, ели из алюминиевых мисок суп. На них из зарослей бросились четверо вооруженных ножами бородачей. Схватка была короткой. Только один успел бросить миску с супом в своего противника, но с распоротым горлом рухнул на землю.

– Неплохо! – усмехнулся плотный загорелый мужчина в российском камуфляже. – Килограмм десять-одиннадцать будет и самородков пять. Неплохо, – повторил он. – Ну что ж, – он взглянул на стоявшего у входа в палатку рослого парня, – все прибрать, трупы закопать для потомков. В общем, сделать так, чтобы было видно: тут работал кто-то, но ушел. И не спешным порядком, а просто поменял место.

– Понял! – Кивнув, парень вышел.

Плотный вытащил переговорное устройство и нажал на кнопку вызова.

– Все, – сообщил он, – золото взяли. Восемь, ну, может, девять песка и самородками три-четыре. Бабки есть. Российские. Три тысячи двести двадцать рублей. Больше ничего ценного. Наши целы все.

– Снова наверняка занизил, – усмехнулся Станислав. – Ведь ты знаешь об этом, а почему не реагируешь?

– Жадный прекрасно делает свою работу, – ответил Лев Игнатьевич. – Он с детства такой, – улыбнулся он, – еще в школе его дразнили Жадиной. А теперь дразнилка его кличкой стала. Он не обижается, просто иногда поправляет: я не жадный, говорит, а экономный. Так что пусть врет.

– Может, объяснишь мне, – начал Станислав, – чего ты…

– Во-первых, – спокойно проговорил Лев Игнатьевич, – я бы предпочел обращение на вы и по отчеству. Имей уважение хоть к моему возрасту. А во-вторых, оно же в-третьих и далее, решения здесь принимаю я. И вот еще что… не надо строить планов, как меня убить. Это уже пытались сделать. Я долго умирал, но воскрес для того, чтобы занять место под солнцем и многих лишить его.

– Да вы что, – удивился Станислав, – Лев Игнатьевич, я же…

– Я знаю, – вздохнул тот, – что многие видят во мне слабого телом и умом старика. И желают прибрать к рукам все. И уверены, что я боюсь. Но никто не знает, чего я хочу на самом деле. Я воскрес из мертвых для того, чтобы сбылось проклятие старого ювелира. И оно сбудется.

Станислав по-прежнему удивленно смотрел на него.

– Если все будет хорошо и ты не попытаешься обмануть меня, – ответил на его взгляд Лев Игнатьевич, – то все узнаешь. Ты солдат, и хороший солдат, и дай Бог тебе никогда не испытать самого гадкого, что может случиться с человеком – предательства со стороны тех, кому веришь. Это страшно. Каждый человек, соприкоснувшись с золотом и драгоценными камнями, может на себе испытать проклятие старого ювелира. Только не считай меня выжившим из ума старикашкой. Я знаю, что многие за моей спиной усмехаются: очень скоро все достанется Аркадию, ведь Элеонора его любовница. Это я тоже прекрасно знаю, но пока они нужны мне. А тебе я говорю это потому, что ты сам скоро будешь примерно на моем месте. Неизвестно, что страшнее: когда брат пытается убить брата – или солдат, который спас тебе жизнь и из-за которого ты не раз рисковал, окажется за твоей спиной с занесенным для удара ножом. Конечно, сейчас ты вообще ничего не понимаешь, – Лев Игнатьевич засмеялся, – и дай Бог мне ошибиться. Но скорее всего ты пройдешь через это. Ты ведь уже разочаровался в службе родине, поэтому и принял мое предложение. Россия сама готовит опытных убийц. Сначала посылает людей на войну, а когда они научатся воевать, вышвыривает их на обочину жизни. Оставляет без средств, зачастую даже без жилья. И они, умеющие убивать, находят себя в криминале. Однако сегодня я и так сказал тебе слишком много. Наверное, потому, что не хочу, чтобы и ты предал меня. Иди, – он махнул рукой, – и думай о том, что услышал.

Давая понять, что разговор закончен, старик повернулся к Станиславу спиной.

* * *

– Не понимаю я, – с досадой проговорил Аркадий, – чего он на самом деле хочет. Была ведь возможность…

– Давай подождем, – остановила его Элеонора. – Мне кажется, у него все получится. Насколько я знаю, он готовил это несколько лет. Его мастерская работала, но все складывалось в закрома. Золото, которое намывалось, уходило за деньги, на которые он жил. Вообще-то толком мне ничего о нем не известно. Я была молоденькой учительницей в поселковой школе, когда однажды он подхватил меня на дороге, где я полчаса безуспешно пыталась поймать попутку. Мы с ним разговорились. Не знаю почему, но я начала ему жаловаться на свою судьбу. Он вечером приехал в общежитие и забрал меня. Так я получила деньги, машину, хорошую квартиру в Хабаровске и старого, мало на что годного как мужчину мужа. Но я быстро нашла себе любовника. Он знал об этом, но не препятствовал. Потом я случайно узнала о его делах и начала помогать ему. А ты давно на него работаешь?

– Я знаю Льва Игнатьевича десять лет. Благодаря ему получил образование, окончил геологоразведочный факультет Воронежского университета. Имею деньги, некое подобие власти и, разумеется, хожу под статьей, которая предусматривает наказание в виде лишения свободы до пятнадцати лет с конфискацией имущества. Я готов рисковать свободой и дальше, но при условии, что буду знать, ради чего. Быть, мягко говоря, лакеем нет никакого желания. В конце концов, делить с другим любимую женщину тоже надоело. Надо что-то делать, а не ждать удобного случая, как говоришь ты.

– Я? – возмутилась Элеонора. – Да я сколько раз предлагала убить Левку, но ты же отказываешься…

– Надо не убивать, а заставить его уйти, тогда ускорится выход на рынок. А уж потом разделаться со старичком, если, конечно, он сам не сдохнет. А вот Горца нужно убрать, он мне очень не нравится. Льву он, кажется, приглянулся. Ведь на вокзале в Хабаровске Алимов случайно попался, а Горец утверждает, что…

– Да и черт с ним, – перебила Элеонора, – со Стасиком. Почему ты на него взъелся? Неужели не понимаешь, что лучше дружить с Горцем, а не настраивать его против себя, как это делаешь ты. Если что-то произойдет, то Горец примет сторону Льва. У него есть люди, почти все они прошли Чечню, и нам с ними не справиться. Ты хоть это понимаешь?

– Да начхать я хотел на этого Горца с его солдатиками! Мои парни по горам с автоматами не скакали, но сделают любого. Да за Левушку и не влезет никто. Все видят, что он просто чокнутый, возомнивший себя неизвестно кем…

– Ты не прав, – возразила Элеонора. – Лев делает все не торопясь, уверенно. И люди получают деньги за работу, они его считают прямо-таки богом. Так что за Льва пойдут многие. В течение нескольких лет у нас никого не задерживали и вообще не было ни одного провала. К тому же…

Перебив ее, громыхнула распахнутая с силой дверь. В комнату ворвались двое крепких парней и направили на Элеонору и Аркадия пистолеты. Те замерли. Неторопливо вошел Лев Игнатьевич. Осмотревшись, взял стул, поставил около двери и сел.

– Лева, – Элеонора шагнула вперед, – что происходит?

– Зачем твои люди перебили старателей у Ключа? – негромко спросил у Аркадия Лев.

– Ну, – Аркадий сглотнул, – я же говорил, что…

– Я запретил даже думать об этом.

– Но там все чисто, – поспешно заверил Аркадий, – следов никаких. Как будто они…

– Тем не менее я знаю это, – вздохнул Лев Игнатьевич, – значит, не все чисто. Я запретил работы, а ты все-таки…

– Да я же хотел как лучше, – громко начал Аркадий, – только…

– Ты помнишь, о чем я тебя предупреждал? – Лев Игнатьевич посмотрел на Элеонору. – Если узнаю, что ты с Аркашкой, убью.

– Да мы просто говорили, – пролепетала она.

Лев Игнатьевич кивнул. Ударили выстрелы. Аркадий получил две пули в живот и рухнул вниз лицом. Элеонора с двумя пулями в груди опрокинулась на спину.

– Обыщите все, – поднимаясь, распорядился Лев Игнатьевич. – Деньги, золото и то, что вам понравится, заберите себе или раздайте рабочим.

– А он зверь, оказывается, – подождав, пока Лев Игнатьевич выйдет, прошептал один из парней. – Я думал, дуру гонит, а он…

– Он молоток! – отозвался второй. – Аркашка с Элькой ему рога ставили, вот он их и сделал. Молодец мужик!

– Может, и так, – выдвигая ящик шкафа, кивнул первый. – Но я не ожидал, что он всерьез. Думал, просто попугает, и все дела.

– А стрелял ты спокойно, – усмехнулся второй.

– А что было делать? – вытаскивая шкатулку, вздохнул первый. – Не стрелял бы, самого потом закопали бы. Сейчас жизнь такая: или ты, или тебя. Выбирать не приходится. Но я не думал, что Лев такой зверюга.

– Она правильно делает, – сказал Суриков, – что не выходит на Барона. Вполне возможно, за ними следят. Ведь…

– Тогда на кой черт она туда вообще поехала? – зло перебил его Исак. – Я думал, для того, чтобы встретиться и, если это необходимо, вмешаться, чтобы исправить ситуацию. Мы вообще ничего не знаем о происходящем там, и это беспокоит. Я не знаю, посылать за товаром или нет. А у нас имеются обязательства перед покупателями, которые заплатили аванс.

– Да что там аванс, – усмехнулся Суриков, – ничего не стоит вернуть эти бабки.

– Во-первых, платить придется с процентами. Во-вторых, клиенты потеряют веру в нас, и мы… – Не договорив, Исак махнул рукой. – Тебе-то что до этого? Ты не лезешь в наши дела. И в случае чего станешь лишь свидетелем. Надеюсь, будешь говорить в нашу пользу.

– Как будет выгодно, – усмехнулся Суриков. Исак удивленно посмотрел на него. – Неужели не понимаешь, что не получится у меня остаться в стороне? Я вместе с вами сидеть буду, а ты несешь какую-то ахинею. Надо думать, как отмазать Торбу. Он сейчас клянется и божится, будто бы со страха говорил, что нас сдаст. Но и на самом деле сдаст. Я уж подумываю, не убрать ли нам его? – Он посмотрел на Исака.

– Тогда милиция поймет, из-за чего его убрали, – помолчав, ответил тот. – К тому же я опасаюсь, что в сейфе Торбы были компрометирующие нас документы и его бумаги для отчета, а о них Торба молчит. Поэтому и нужна эта Люсьен, а ее не взяли, даже не знают, где она, и, кроме того, еще засветили «скорую» и прибили нашего врачишку. С одной стороны, это и неплохо, потому что рано или поздно милиция все равно вышла бы на него. Догадался кретин сделать укол…

– Дважды это срабатывало безотказно, – возразил Суриков. – Но кто убрал ветеринара?

– Я и сам об этом думаю. Уже лет пять наших людей не трогают. Только вот этот Горец с Баркасом… А кстати, где Глеб? Я же велел доставить его мне. Сухой! – крикнул он.

В кабинет вошел худой высокий мужчина. Черный пиджак и черная рубашка подчеркивали его бледность.

– Что с Баркасом? – недовольно спросил его Исак.

– Его нет, – ответил Сухой. – Парни уже дважды ездили и не могут его найти. В городе его тоже дня два никто не видел. Я думаю, что он уехал с тем деятелем, который был у вас.

– Найти Баркаса, – приказал Исак. Сухой вышел. – Вот тоже морока, – кивнул ему вслед Исак. – Уже высох весь со своими наркотиками, а остановиться не может. Давно бы отделался от него, но специалист он прекрасный, такого очень трудно найти.

– Я подключу своих людей к поискам Люсьен и Глеба, – пообещал Суриков. – И сообщу результат.

– Он должен быть положительным.

– А что насчет Торбы?

– Пока ничего. Правда, я побаиваюсь, что решение о нем будет принято слишком поздно.

– То есть?..

– Тебя это не касается.

«Еще как касается, – мысленно возразил Суриков, но высказывать это не стал. – Значит, над тобой кто-то стоит. Интересно кто? И вполне вероятно, что ветеринара убрал тот, кто примет решение по поводу Торбы. Это новость, причем довольно неприятная. Выходит, и меня вполне могут шлепнуть. И кто же?..»

– Ты чего башкой качаешь? – пристально глядя на него, спросил Исак.

– Да просто размышляю о том, кто, кроме тебя, может принимать решение?

– Ну, я с самого начала прикидываю – убирать Торбу или нет? Но точного ответа не знаю.

«Неубедительно говоришь, – подумал Суриков. – Значит, есть третья, точнее, вторая сила, а это опасно. Я думал, этот кретин стоит во главе нашей компании, поэтому и позволил себе несколько операций… Надо что-то решать».

– Чего молчишь? – внимательно взглянув на него, спросил Исак. – Как быть с Торбой?

– Его надо убирать, – быстро ответил Суриков.

– Разумно. Не знаю почему, но я думаю, что в деле с похищением драгоценностей из сейфа замешана и его жена. А ты говоришь, что…

– Нет, – перебил его Суриков, – она не при делах. Зачем все эти размышления? – Он пожал плечами. – Убирать надо обоих, его и ее. Если поодиночке, то…

– Поодиночке? – переспросил Исак. – Но Ганну…

– Ее нельзя оставлять в живых, – сказал Суриков, – она все знает.

– Снова верная мысль, – улыбнулся Исак. – Я подумаю над этим. Но до разговора с Ганной ты не предлагал убрать Молдаванина… Ладно, о них мы решим позже. Сейчас мне Люська Лапшина нужна. Робот обещал, грозился, а только операцию провалил, и ветеринара мы потеряли. Но кто его мог пришить?

– Так, парни, – негромко сказал Сухой, – к вечеру я должен знать, где находится Люсьен. Вы понимаете, о ком я говорю?

– Да въехали, – кивнул один из трех крепких парней. – Но где эту шкуру шарить?

– К вечеру жду информацию. – Сухой сел в «БМВ». Машина сразу же тронулась.

– С Сухим шуточки хреноваты, – пробормотал парень. – Он отморозок голимый. Для него завалить – что раз плюнуть.

– Да и мы особо не базарим, – усмехнулся другой.

– А где ее шарить? – спросил третий.

– Знал бы, – огрызнулся другой, – не спрашивал!..

– Надо ее подружек поприжать, – предложил парень с забинтованной левой рукой. – Может, кто-то из них знает.

– Вряд ли, – сказал светловолосый парень. – Какой-то мужик тогда увел ее от Клена в метро. Ловко они с «хвоста» спрыгнули. А Сухой-то в это дело чего влез?

– Воевода впряг, – объяснил верзила со шрамом. – Сухой ему многим обязан. Его тут не было, когда все началось. Вроде Воевода себе новую родину в Израиле готовит, – понизив голос, добавил он.

– Видать, крепко ему зад прихватили, – усмехнулся блондин.

– Еще нет, – возразил верзила. – Но вроде как на подходе. Нам бы мозги не пропарить, а то попадем под раздачу.

– Успеем, – хмыкнул другой, – только жареным запахнет, мы сразу в разбег, и ищи-свищи.

– Верно, – усмехнулся блондин. – А пока жареным особо не пахнет, надо дело делать.

– Сестренка его приехала, – зевнув, проговорил в сотовый телефон Гусар. – Ничего себе бабенка, в форме. Видно, со спортом дружит. Она на него в аэропорту наехала, а он стоял молча. Башку опустил и слушал.

– О чем говорили? – спросил его Семен.

– Далеко было, – вздохнул Степан, – я не рискнул светиться. Может, заприметил меня этот сержантик. Хотя вроде все было как всегда. Он завел в гараж иномарку, сел в свою «девятку» и поехал в аэропорт. Правда, странно, что он снова тачку поменял. Что он ее брал, сестра так и так поймет. К тому же, мне кажется, без доверенности он ездить не стал бы. В общем, темный мужик этот сержант.

– А ты думал, чист, как младенец? – насмешливо спросил Семен.

– У него было четыре встречи, – сообщил Степан. – Два раза с мужиком, он деньги получал, на фотографии видно. Один раз его какой-то тип воспитывал, даже в пах разок зарядил. Этот момент я тоже зафиксировал. И перед аэропортом с каким-то серьезным господином разговаривал. Точнее, больше говорил серьезный господин, а сержантик изредка кивал. Сфотографировать господина не получилось, он его в машину посадил. Я только увидел, как кто-то в дорогом костюме и при галстуке открыл дверцу и махнул рукой сержанту. Окна тонированы, но номер имеется. Тачка двухместная, спортивный «ягуар». В Москве я такие видел всего раза два. Описать господина не могу, так как видел мельком и…

– А раньше сказал, – перебил Семен, – что тот говорил, а сержант только кивал.

– Он вышел из тачки минут через пять. Дверцу захлопнул, но не отходил. И видно было, что молчал и только иногда кивал.

– Ладно. Номер машины есть, тем более «ягуар». Выясним, кто это такой.

– Ну все, я отдыхать буду. – Степан зевнул. – Если что, звони. Да, шеф, а как с зарплатой?

– Завтра получите.

– Надоело все до чертиков, – пробормотала Людмила, причесываясь. – И не выйти никуда без мента, и… – Не договорив, она махнула рукой. – Хотя, правда, живая еще. А если бы не они, мне бы хана была. Интересно, что с Клавкой? Вообще-то что спрашивать – замочили ее. Хорошо, я тогда не растерялась и этого Ягунина дядей признала. А ведь это он меня из бара тогда уволок. Ну, Зинка, гадина, придушила бы сучку!.. Интересно, когда привезут Отмычку? Меня, наверное, вызовут на очную ставку. Хотя зачем? Я же все рассказала. Да и Отмычка не запирается. Злой он на меня, конечно, – она вздохнула, – а я просто повыделываться решила, вот и нацепила те бирюльки. Да ничего бы и не было, если б Зинка эта не начала подкалывать. Ну и пошло-поехало. А тут Ягунин вызвал ДПС, нас повязали. Он эти побрякушки и заприметил. А Федоров этот, из угро, как начал говорить, что за драгоценностями трупы, я испугалась. Купил он меня, ментяра поганый, я и кольнулась об Отмычке. Прости уж меня, Илюшка, – она вздохнула, – я взаправду подумала, что кровь на них есть…

– С кем разговариваешь? – спросил вошедший в комнату капитан.

– Сама с собой. С кем еще говорить здесь можно? Я в город выйду! – вызывающе заявила она. – Или…

– Хочешь сдохнуть, – Александр зевнул, – иди. Тут стукачи передали, что кто-то шарит Люсьен. Ее подружек спрашивают. Бабки пообещали тому, кто выведет. Хочешь судьбу испытать – топай! – Он достал сигарету.

– Чешешь ты, наверное, мне, мент, – помолчав, подозрительно сказала она.

– Я тебя больше не держу. – Александр кивнул на дверь.

– Как это не держу? Сам говоришь, что меня…

– Надоело уговаривать. Не понимаешь по-хорошему – дергай на хрен. И так из-за тебя неприятности заимею, если начальство узнает. Вообще-то тебе осталось быть затворницей недолго. Привезут Отмычку, тогда ты уже никому нужна не будешь. Торбу зацепят, и к тебе интерес пропадет. А тебе, видите ли, на волю хочется. Ну, если уходишь, то давай. И больше чтоб я тебя не видел.

– А когда Отмычку привезут?

– Да там Ларионов уже психует. Но что-то тянет начальство. Им, конечно, виднее, у них звездочки на погонах большие, но я никак не пойму, что к чему. Хотя зачем я тебе-то это говорю, ведь ты и стукануть можешь. Мента сдать среди уголовщины западло не считается.

– Не за ту меня держишь! – вспылила Людмила.

– В общем, тебе решать. Хочешь жить, останешься здесь, нет – вперед на минное поле. Для тебя сейчас московские улицы таковым и являются.

– За что меня хотят замочить?

– Мы об этом уже сто раз говорили, – отмахнулся капитан.

В дверь позвонили. Вытащив пистолет, он быстро вышел в прихожую. В руке Людмилы появился газовый пистолет. Александр, встав справа от двери, сдвинул пятак глазка.

– Да я это, – услышал он голос Ягунина. – Новости есть.

Александр открыл замок и снял цепочку.

– Правильно делаешь, – входя, кивнул Ягунин. – Я дома тоже на повышенном уровне безопасности живу. Связались мы с очень плохой компанией. Сейчас кое-что покажу…

«Что у них там?» – думала Людмила, пытаясь услышать, о чем говорят мужчины. Однако из-за плотно закрытой двери доносились только обрывки фраз.

– Понял, что здесь все не просто так? – спросил Ягунин. – И знаешь, ведь мы ничего не сможем, только неприятностей наживем. Во дела! – Он выматерился. – Толстуху при мне, можно сказать, замочили, а я ничего не могу! – Он снова выругался.

– Это тоже не доказательство, – кивнул на фотографии Александр. – Заявлений ни от кого нет, а нас за вмешательство в личную жизнь…

– Не нас, – поправил его майор, – а Семену хорошую жизнь устроят. Он, кстати, предупредил, что ничего подтверждать не будет. А этот господин, конечно, заявления не подаст, тут ты прав. Но ведь что-то с него требуют. Били с перерывами и пытались увещевать. – Он взял фотографию, на которой полный мужчина в белой рубашке что-то говорил пытавшемуся подняться человеку.

– А где это было?

– Около Долгопрудного, на берегу у дачного поселка. Надо установить, кто этот мужичок. Здесь морду видно. – Майор ткнул в фотографию, на которой мужчина в спортивном костюме стоял, разведя руки в стороны.

– И номера на двух машинах видны. – Александр отодвинул в сторону два снимка.

– Номера записаны, Семен в этом деле профи, он раньше оперативником был. До капитана дослужился, а потом его подставили и вышибли из органов. Он организовал частное детективное агентство, лицензию получил и все такое. С ним еще двое работают – баба какая-то и бывший спецназовец. Конечно, размах не такой, как в милиции или на Западе. Неверных мужей и жен по заказу на чистую воду выводят, ну там мелкие кражи. Например, кто-то из прислуги у новых русских что-то увел и так далее. За серьезное по закону браться нельзя. Пару раз мафия обращалась, но Семен отказался. А мне по старой дружбе помогает. Я его поддержал после увольнения, помогал в его частных расследованиях. Вот и он нам помог.

– А Семен не выяснил, кто это такие? – спросил Александр. – По номерам…

– Выясняет… – улыбнулся Ягунин.

– Слушай, – недовольно проговорила светловолосая красивая женщина, – если ты еще раз возьмешь мою машину…

– Чего? – насмешливо перебил ее Допорин. – Не забывай, благодаря кому ты все это имеешь.

– Хватит, братик, это ты кое-что запамятовал. Если бы не я, то ты бы сейчас так и жил на свою зарплату. Брать взятки ты боялся, да никто и не давал тебе ничего. Ведь ты и в милицию пошел только ради денег. Все завидовал…

– Хватит! – рявкнул он. – Заткнись!

– Не ори не меня! – прошипела сестра.

– Майя, – вдруг виновато сказал Допорин, – ты это, – он вздохнул, – ну, в общем, извини. Просто с телкой одной познакомился… – Не договорив, он замолчал.

– Вот, Мишка, всегда так. Сначала на меня наезжаешь, а потом каешься. Не думаю, что это понравится…

– Только не заводись, – остановил ее брат. – Просто нервы ни к черту стали. Я ведь никто, и звать меня никак. Хожу там, где поставят. Думал, в ментовке буду бабки хорошие иметь, поэтому и пошел. А получается как в анекдоте: один пришел в милицию, ну, оформили, пистолет дали. А он зарплату не получает. Его через полгода начальство вызывает и спрашивает: ты чего деньги не получаешь? А он так удивленно: какие деньги? Зарплату, говорит начальник. Так мне ж пистолет дали, отвечает, я и думал, что самому крутиться надо.

Майя рассмеялась.

– Поесть что-нибудь имеется? – спросила она.

– Так я обычно в кафе ем или в кабаке.

– Ты зря светишься, – недовольно заметила Майя. – Ведь сейчас, сам знаешь, у вас в органах проверка за проверкой идет. Если уж полковников сажают, то…

– А мне осталось чуть-чуть в форме ходить. Потом медики спишут, обещали мне это устроить. Сейчас тут канитель одна началась, меня уже дважды светанули. Правда, никто ничего обо мне не вякнул.

– Ветеринара поэтому и убрали?

– Скорее всего да, – хмуро ответил Михаил. – Я тогда очень перетрухал, думал, и мне кранты. В милицию-то не пойдешь. Хотя если бы на меня кто-то не так глянул, пошел бы… Ну дали бы лет пять, не больше. Уж лучше срок отсидеть, чем…