Текст книги "Рок"
Автор книги: Борис Миловзоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
ГЛАВА 11 в которой Барри Глетчер становится гостем Рональда Хармана.
Изображение замутилось и исчезло. Прозвучал сигнал и заговорил совершенно другой голос:
– Прошу срочно на связь Рональда Хармана!
– Харман на связи, – ответил мужчина.
Тут же посредине комнаты возникло новое изображение. За пультом сидел человек в униформе. Барри отчетливо видел даже эмблему из сплетенных рук на рукаве.
– Сэр, мы нашли нечто интересное…
– Интереснее, чем событие? – удивился Харман. – Внимательно слушаю.
– Господин Директор, в момент взрыва пришелец переместился. Мы поймали его след, вернее, турбулентные завихрения.
– Ваши выводы? – резко спросил Харман.
– Предварительные, сэр.
– Докладывайте.
– По ряду признаков объект не является обычным мутантом неоорганического происхождения. Это некий механизм, в чем-то схожий с нашими аппаратами, но его энергетические и технические возможности значительно выше. Он выдержал все наши залпы. Для этого нужно иметь такое энергообеспечение! Если бы…
– Достаточно. Второстепенные детали укажете в отчете. Ответьте, почему вы уверены, что это устройство, а не очередной монстр?
– Сэр, есть один, но очень весомый аргумент: за объектом тянется многокилометровый гусеничный след.
Харман вскочил и принялся нервно прохаживаться по комнате.
– Папа! – раздался насмешливый голос девушки. – Твои сотрудники просто гении: два ряда отпечатков гусеничных траков отнесли к разряду «ряда признаков». Браво!
– Не ерничай, Алиса, – одернул ее отец.
– Да, вы тут умные речи ведете, а о главном вопросе молчите. Сам-то объект куда пропал или улетел?
В кабинете повисла тишина. Лицо человека в экроне покрылось пятнами, в глазах мелькнул испуг.
– Извините, сэр! Но объект находится в городе. Он упал, вернее, приземлился где-то в вашем саду. Служба безопасности уже оповещена…
Отец Алисы как будто споткнулся, резко повернулся к своему сотруднику, лицо приняло суровое выражение. Надвигалась гроза. Барри понял: пора. Надо выходить, другого удобного случая не будет. Он решительно шагнул на веранду и зашел в гостиную.
– Здравствуйте, господа. Извините, но это я виновник сегодняшнего репортажа. Я сожалею, что оказался в вашем саду, но в меня стреляли на поражение!
С удивительным самообладанием хозяин дома осмотрел незнакомца.
– Вы один?
– Да, один.
– Службе безопасности перейти в режим среднеактивный! Конец связи.
Голограмма в середине комнаты погасла, опять там стоял рояль. Барри почему-то представил себе, с каким облегчением смахнул со лба пот сотрудник Хармана: на этот раз гроза миновала.
– Ну что ж, – отец девушки с интересом рассматривал гостя. Теперь он улыбался и излучал доброжелательность, – присаживайтесь, мистер… э-э…
– Глетчер, сэр. Барри Глетчер, к вашим услугам.
– Очень приятно, меня зовут Рональд Харман. Мистер Глетчер, вот сюда, пожалуйста.
Рядом с астронавтом неожиданно материализовалось кресло. Садясь в него, он сначала с опаской пощупал его – не мираж ли. При этом он ощутил любопытный и лукавый взгляд девушки. Харман воспользовался короткой паузой.
– Я, кажется, знаю, кто вы. Первая межзвездная экспедиция?
– Да.
– Уже много лет тайна вашего полета волнует меня. Впрочем, пройдем в столовую. Там поужинаем и поговорим. Само провидение послало вас ко мне в сад.
– Скажите, мистер Харман, а что загадочного в нашем полете?
– Все! Ваш полет был первым и последним. Но пока хватит вопросов. Сегодня вы располагаетесь у меня, а завтра вас осмотрят наши медики. И не возражайте.
ГЛАВА 12 в которой Бенни Адамса подвергают деструкции.
Охранник провел Адамса по полутемному коридору и завел в маленькую пустую комнатку.
– Эрни, веди сразу, – раздался откуда-то голос, – я на него в «баре» уже насмотрелся. – Голос хихикнул. – Это сущий теленок, хоть сейчас на котлеты.
В следующую комнату охранник не пошел, втолкнул Адамса в нее, а сам остался за дверью. Сначала Бенни увидел желтое кресло, похожее по форме на зубоврачебное. Над ним сверху, на гибком шарнире, торчал большой синий колпак. Потом он заметил двух верзил с тупыми лицами в дальнем углу. Рядом с креслом суетился старичок с трясущимися руками в грязно-белом халате.
– Так, так, – захлопотал он вокруг Бенни. – Раздевайтесь, молодой человек. Снимайте все, эта одежда вам уже не понадобится. Вам выдадут очень добротную одежду. Она вам понравится. А вы идите, ребятки, идите, – обернулся он к охранникам, – этот молодой человек в вашей помощи не нуждается. – Так ведь, мистер Адамс?
Адамс пожал плечами, а охранники молча поднялись и покинули комнату. Старик вызывал у Бенни мерзостное чувство.
– Слушай, сынок… Да ты не стой, садись в кресло-то. Вот так. А теперь я тебя зафиксирую, – он защелкнул стальные дуги захватов на запястьях и лодыжках Адамса, – ты уж извини, порядок такой. Ты пока сиди и слушай, а я тебя инструктировать буду. Ты не волнуйся, за нами, конечно, наблюдают, но я тут давно работаю, ко мне привыкли. Так вот, – старик приблизил свое морщинистое лицо почти вплотную к Бенни, так близко, что тот заметил муть в его глазах и вдохнул его глубинную вонь, – я тебе тихонечко рассказывать буду. Эта штуковина, – он еле заметно кивнул на колпак, – не на всех одинаково действует. Некоторых почти не берет, других чуть задевает. Ты мне симпатичен, я тебе на самый минимум поставлю, чтобы только погудела, а вреда тебе совсем не будет. Так ты только запомни, что после обработки дохи смеяться начинают. Это у них от эйфории. Реакция такая. А кто не смеется, того через кресло по несколько раз гоняют. Так они, бедные, ни на что потом не годятся, кроме как на ферме работать. Запомнил?
– Спасибо, я все понял, – шепотом, с максимальной искренностью в голосе ответил Бенни.
На самом деле он ничего не понял. Он был уверен, что старик его провоцирует, иначе и быть не могло, но сумятицу в его душу тот все-таки заронил. Насколько он знал, дохи никогда не смеялись и не плакали, их чувства атрофировались. Нет, решил Бенни, будь что будет, но смеяться я не стану, если, конечно, останусь собой.
– Вот так, молодой человек! – громко произнес старик, подмигнув заговорщицки Адамсу. – Теперь вы понимаете, что здесь все ваши беды кончаются. Поверьте мне, старому, повидавшему многое в этой жизни человеку, что через пять минут вы будете счастливы.
Хозяин кабинета привстал и потянул синий колпак к голове пациента.
– А что, старик, – спросил Бенни, криво улыбаясь, – ты и женщин здесь… – он многозначительно кивнул на ворох своей одежды в углу, – лечишь?
– Мне, сынок, все равно, кого лечить, – захихикал старик. – Женских прелестей я навидался вдосталь, и они меня уже не волнуют. Мне все равно, кто в кресле сидит, – и надвинул колпак на голову.
Свет померк. Адамс подумал, что только в этой последней фразе старик, наверное, и был по настоящему откровенен, и поэтому решил окончательно, что верить ему нельзя.
ГЛАВА 13 в которой Барри задает вопросы и попадает во дворец Совета Федерации.
– Господин Харман!
– Да, Барри.
– Скажите, почему наш звездный рейс оказался первым и последним? Мне не дает покоя этот вопрос. Ведь был накоплен колоссальный опыт. Я был уверен, что человечество вступило в свой звездный век, и вдруг такое разочарование. Я даже орбитальных спутников не обнаружил.
– Не торопись, Барри, скоро все узнаешь. У тебя вся жизнь впереди.
Они ехали в большом лимузине с затемненными стеклами. Улицы были малолюдны и красивы. Редкие прохожие слегка кланялись автомобилю, хотя наверняка не видели пассажиров. Видимо, Харман был важной персоной. Вот уже несколько дней Глетчер находился у него в доме на правах гостя и пленника одновременно. Харман откровенно сказал Глетчеру, что в его интересах войти в новый мир постепенно, с наименьшими психологическими трудностями. Он запретил Барри выходить за пределы виллы. Хозяин дома был в меру откровенен, и это нравилось Глетчеру.
Он дал Харману слово его слушаться и за неимением других занятий стал отсыпаться. Никогда еще он так сладко не спал! В свободное время за ним присматривала белокурая дочь хозяина. Ее интересовали всякие, с точки зрения Барри, пустяки и мелочи: как любили, какая была музыка, что носили, а важные вопросы, типа социального устройства или уровня развития науки, совершенно не волновали.
С Харманом в эти дни они практически не разговаривали. Возможно, тот чего-то ждал. Глетчера вполне устраивало ежедневное общение с красавицей. При мысли о ней у него что-то обрывалось в сердце, становилось тепло при воспоминании о ее случайных прикосновениях, смехе, эксцентричности и лукавстве. Она была непосредственна, умна и наивна одновременно.
Внезапно стало темно. Глетчер очнулся от размышлений и посмотрел в окно: машина двигалась по подземному гаражу.
– Этот тоннель ведет к дворцу Совета Федерации свободных городов Ирии, – пояснил Харман. – Сейчас мы приедем, и ты предстанешь перед верховной властью планеты. Я не имею права на откровенность: у членов Совета должно сложиться о тебе объективное мнение. Но я рекомендую больше слушать, меньше говорить и не задавать вопросов. Поймешь все потом, и узнаешь все потом, а пока поверь мне на слово. Как я тебе, когда оставлял с дочерью.
– Спасибо, сэр! Я понял. Постараюсь вас не подвести…
– Себя, Барри, прежде всего самого себя.
Совет Федерации состоял из людей с благородной осанкой, ухоженных и вальяжных. Их было не меньше сотни человек. Бросались в глаза странного вида темные костюмы с бабочками. Скорее всего, это была специальная форма. Члены Совета располагались в креслах за отдельными столиками, которые амфитеатром спускались к небольшому пьедесталу. Там стоял массивный стол, за ним сидели три пожилых человека. Барри поразился, насколько это большое помещение было похоже на театр. Судя по всему, и мебель здесь была настоящая, а не из уплотненного энергией воздуха. Было непривычно тихо.
Харман уверенно двинулся сквозь проход между рядами к центральному столу и поманил за собой своего спутника, остановившегося было в нерешительности. Глетчера усадили в кресло сбоку от стола, а Харман прошел к пьедесталу и начал:
– Уважаемые члены Совета! Несколько дней назад произошло знаменательное событие: успешно завершилась Первая межзвездная экспедиция человечества. Она стартовала пять тысяч лет назад, достигла другой солнечной системы и приступила к колонизации ее планет. Перед вами, – Харман повернулся к астронавту и протянул в его сторону руку, – наш далекий предок, мистер Барри Глетчер. Особо подчеркну, уроженец Южной территории.
Барри не понял последнего акцента Хармана, однако почувствовал, что это имеет важное значение. Во всяком случае, прежде бесстрастные силуэты людей вдруг зашевелились, по залу прошел легкий шум, приглушенные голоса вспыхнули кое-где и опять затухли. Глетчер напрягся, пытаясь уловить хоть намек на то, почему его родина превратилась в пустыню, и где теперь его народ. Неоднократно он спрашивал Хармана об этом и каждый раз тот отвечал: до Совета не имею права, терпи. Сегодня он получит ответ.
– Итак, – Харман опять обратился к залу, – план нашей работы следующий: мистер Глетчер выходит на подиум и коротко рассказывает о Звездной экспедиции. Коротко потому, что развернутый письменный отчет, с цифрами, фактами и другими подробностями, он подготовит нам позже. Я думаю, месяца два-три ему на это хватит. После своего выступления наш гость ответит на ваши вопросы. Потом Совет примет решение и объявит его мистеру Глетчеру.
Харман оглядел молчащий зал, потом повернулся к столу:
– Господин Председатель?
После короткой паузы из-за стола поднялся небольшого роста седой человек, почти старик. Он поднял молоточек и стукнул по поверхности стола:
– Принято. Спасибо, господин Директор. Мистер Глетчер, – он посмотрел на астронавта, – прошу.
Барри ощущал себя странно. Он никак не мог избавиться от чувства, что все происходящее – фарс, игра, театр. Поднимаясь на подиум, он поймал себя на мысли, что не знает, о чем рассказывать. О подготовке экспедиции? Но если им все более-менее известно, то это будет пустая трата времени. «А ведь они меня не прервут! – подумал внезапно Барри, – Будут также безучастно и молчаливо слушать даже чушь! – По коже пробежал холодок. – А потом эти тени будут решать мою судьбу без меня!»
Ступени кончились, надо было что-то говорить. Он обвел зал глазами: ровный полумрак, дыхание сотни человек, редкое покашливание… Все, как в былые времена, когда он защищал научную степень, только глаза другие. Те, из прошлого, смотрели на тебя, а эти – сквозь тебя. В этих глазах не было ни злобы, ни доброты, ни равнодушия, ни интереса. Ничего, кроме пустоты.
ГЛАВА 14 в которой Барри рассказывает о Первой Звездной и Совет решает его судьбу.
– Прошу вас, сэр, – прервал его размышления Председатель. – Да, да. Извините, господа, я волнуюсь.
– Смелее, Барри, здесь ваши друзья, и они внимательно слушают вас, – раздался голос Хармана.
Глетчер внезапно успокоился. Он начал говорить, опустив этапы подготовки, старта и полета. Подробно остановился на результатах:
– Нам повезло. Очень повезло. Запуск автоматического зонда подтвердил, что в найденной нами солнечной системе есть четыре планеты, пригодные для жизни, две из них идеально подходили для колонизации. А всего в системе было 11 планет. На третьей от солнца планете буйство растительного и животного мира поражало воображение. Казалось, планета кипит жизнью. Правда, животный мир был хладнокровным и очень агрессивным. Колонизировать ее можно было, только уничтожив флору и фауну, несовместимую с людьми, а на это требовалось слишком много сил и времени. И климат надо было бы корректировать: он был слишком влажным. Помню массу споров вокруг этого, но здесь я не силен. Запомнилось только одно предложение – вывести на постоянную орбиту вокруг планеты крупный естественный спутник, чтобы изменить наклон ее вращения и тем самым вызвать неизбежные катаклизмы и последующую гибель всех крупных форм агрессивной фауны.
Следующая планета также имела атмосферу, но была прохладной: среднесуточная годовая температура колебалась от +10 до –10 градусов. На ней было спокойнее, отсутствовали крупные хищники, враждебная фауна. Было принято решение сделать основную базу здесь. Туда были переправлены все люди и грузы. Наши генетики буквально за пару месяцев приспособили эмбриональный и семенной материал к внешним условиям. Когда я через год улетал, посевы уже начали всходить и появились небольшие стада животных.
Все планетарные и разведывательные челноки были сняты со звездолета и оставлены переселенцам. Я знаю, что на них планировалось начать исследования всех планет системы, технические возможности вполне это позволяли. Я надеюсь, что у них все получилось.
Барри замолчал.
– Зачем ты вернулся? – голос из зала звучал резко, но не враждебно.
– Кому-то надо было лететь.
– Зачем, разве автоматы не справились бы?
– Может быть, и справились бы, но возвращение одного или нескольких членов экипажа «Первого Звездного» предусматривалось заранее. Не знали только, кто именно полетит. Желающих лететь обратно не было, все хотели остаться в новом мире…
– Почему же ты не остался?
Барри замялся:
– У меня не было пары. Так сложилось. Поэтому я вызвался сам.
– Вы понимаете, что в результате своего решения, – раздался уже другой голос, более мягкий и доброжелательный, – вы оказались вне времени?
Глетчер невольно пожал плечами, ответ был настолько очевиден, что не требовал озвучивания. Конечно, он все понимал. Только мысль о родине не давала расклеиться, захандрить, пожалеть себя.
– Я надеюсь, он еще послужит нам своим опытом и техникой.
Это был голос Хармана. Он подсказывал ответ.
– Конечно, – спохватился Барри, – я готов служить Ирии. Я не все здесь понимаю, все-таки прошло пять тысяч лет, но верю, что родина меня примет и я буду ей полезен.
– Вы приземлились на Свалке?
– Где-где?
– Гм-м. Ну, среди мусора?
– Да, пожалуй, так оно и было. Я просканировал слой мусора, он составлял несколько сот метров.
– Что с вашим космическим кораблем? – этот вопрос задал сам Председатель Совета.
– Я уже говорил господину Харману, посадка прошла крайне неудачно. При выходе на орбиту «Планетарный» получил скользящий удар обломком древнего спутника. В результате ходовая дюза деформировалась и я, можно сказать, падал на Ирию. Мне повезло, что посадка оказалась в буквальном смысле мягкой: корабль наполовину провалился в мусор. С трудом удалось вывести из него вездеход. Мне вновь повезло: люк ангара оказался почти на уровне с поверхностью и не завален. К сожалению, имеющимися в моем распоряжении средствами восстановить «Планетарный» не представляется возможным. Я надеюсь на вашу помощь.
– Звездолет может сесть на Ирию? – раздался тот же голос из зала.
– Нет. Это невозможно. Он собран в космосе и обречен на вечное вращение вокруг планеты.
Барри послышалось, что в зале кто-то удовлетворительно крякнул.
– Двигаясь через Свалку, вы не видели чего-либо необычного? – вопрос опять задал Председатель Совета.
Барри чуть не проболтался про ферму с дохами, но вовремя спохватился.
– Да, экология этой территории странная и какая-то чужеродная. Но это первые ощущения. Для выводов слишком мало информации. Я хотел спросить…
– Мистер Глетчер! – прервал его Председатель Совета, – вопросы пока излишни. Прошу вас пройти в комнату ожидания, – старик махнул молоточком в сторону одной из дверей, – нам надо посовещаться.
– Я так мало рассказал, может быть…
– Ничего, ничего, достаточно. Идите.
Глетчер находился в комнате с тремя стульями и одним изрядно поцарапанным столом. Помещение напоминало комнату для допросов в полицейском участке. Барри нервничал. Причины он понять не мог. Он был вправе считать себя героем, а чувствовал виноватым. За то, что просто появился, за то, что непрошенно вынырнул из далекого прошлого. Дверь отворилась, и вошел Харман.
– Барри, Совет Федерации принял решение. Прямо скажу, для тебя весьма благоприятное. Может быть, ты не сразу это поймешь, но доверься мне. Я желаю тебе только добра. Прошу тебя, ни в коем случае не возражай и не спорь. Почаще вспоминай, что прошло пять тысяч лет! Ты еще многого не понимаешь в нашем мире, но разбираться будешь потом, не на Совете! Обещаешь?
– Да.
Они вошли в зал, в котором ничего не изменилось: ни люди, ни глаза, ни полумрак. В полном молчании Барри взошел на подиум. Остановился. У него вдруг мелькнула мысль, что в древние времена, наверное, так же ощущали себя жертвы на эшафоте: еще мгновение, и сверкнет лезвие топора…
– Мистер Глетчер! – к астронавту обратился человек, сидящий за столом слева. Он был худ, невзрачен и именно этим отличался от остальных благородных господ. Говорил он сидя, не поднимая глаз: – Высший Совет независимых городов Ирии принял решение:
Первое. Назначить вас на должность личного помощника Директора Социального института Федерации, сэра Хармана.
Второе. В связи с пунктом первым, присвоить вам 2 разряд табеля о рангах.
Третье. Прибытию звездолета и посадке космического корабля на Ирию, а также всем сопутствующим материалам присваивается гриф высшей федеральной секретности. Ответственность за разглашение – полная деструкция.
Четвертое. В связи с пунктом третьим, бывшего участника Первой Звездной экспедиции господина Глетчера подвергнуть стандартизации путем депигментации.
Пятое. Ответственность за ввод господина Глетчера в социум и его работу на благо Ирии возлагается на сэра Хармана. Полномочия без ограничений.
Человек умолк, поднял на астронавта блеклые глаза и, не мигая, стал на него смотреть. Барри растерялся. Он не понял смысла решения Высшего Совета, он не понимал поведения этих людей, в его голове никак не укладывалось их равнодушие к космосу, к звездным полетам. Сказать ему было нечего.
– Принято! – неожиданно громко сказал седовласый Председатель и стукнул прямо по столу своим молотком. – Заседание Высшего Совета независимых городов Ирии объявляется закрытым.
ГЛАВА 15 в которой Барри подвергают стандартизации. Сайт брака.
Барри удивленно разглядывал себя в зеркало. Это был не он. На него смотрел чужой человек. Те же брови, глаза, острый орлиный нос, те же полные губы и массивный подбородок, но он себя не узнавал. Он стал белым! Благородная шоколадная кожа обесцветилась до легкого загара, нормального с точки зрения любого из белолицей расы, но себе, представителю темнокожего народа, он казался немощным и больным.
«Зачем? – билось в его мозгу. – Что за прихоть?» Он до сих пор не мог прийти в себя от быстроты последних событий: утром Совет, а уже вечером он стоит обесцвеченный перед зеркалом. Что с ним, почему не возмутился, почему?
После того, как Совет закончился, Харман повел Глетчера длинным коридором, который постепенно спускался вниз. Метров через сто они уже явно находились ниже уровня земли.
– Куда мы идем? – поинтересовался Барри, – И вообще, объясните суть…
– Молчи, – прервал его Харман, – запомни, все решения Совета приводятся в жизнь немедленно. Вопросы прибереги, еще побеседуем.
Они молча ступили на эскалатор, который неспешно и плавно протащил их мимо нескольких разветвлений тоннелей.
– Сходи, приехали. – Они поднялись по такому же тоннелю.
– Здесь наш медицинский центр. Здесь ты должен пройти процесс по пункту четвертому решения Совета. Иди и помни: ты обещал довериться мне.
Харман подтолкнул астронавта к двери.
Он оказался перед зеркалом в комнате, выделенной Харманом, и с содроганием смотрел на свое изувеченное лицо. С него будто содрали кожу. Хотелось плакать, и лишь тренированная выдержка не давала ему сорваться. «А может, не только воля и выдержка? – криво улыбнулся Глетчер.– Может, мне попутно вкололи успокоительное?»
Мелодичный сигнал зуммера за спиной неприятно резанул слух.
– На связи, – неохотно буркнул он, но тут же встрепенулся и стремительно повернулся.
Наверное, только этот голос и мог быть ему сейчас приятен: голос Алисы. Чуть светясь, в центре комнаты стояла фигурка девушки.
– Барри, здравствуйте. Ой! Какой вы стали красивый! Можно, я к вам зайду?
Слова у астронавта застряли в горле, поэтому он неистово закивал. Девушка звонко засмеялась и пропала. Барри окинул комнату взглядом. Кинулся поправлять кровать, прикрыл дверцы шкафа и в нетерпении стал мерить шагами свое жилище. Черные мысли исчезли, душа пела. В глубине души Глетчер понимал, что это блажь и мальчишество, но ничего с собой поделать не мог, да и не хотел.
Дверь открылась, и в комнату вбежала веселая, воздушная девушка. Она заглянула в лицо, потеребила за уши, поднесла его ладони к глазам.
– Бесподобно! Ты чудо, и я люблю тебя. Ты мне сразу понравился, только непривычно было видеть темную кожу. Но теперь… Теперь ты чудо, мое чудо. Папа мне сказал, что по результатам твоего медицинского осмотра ты – моя идеальная генетическая пара. Все, я тебя выбираю. – Она внезапно остановилась и строго взглянула на мужчину: – Барри, а ты меня любишь?
– Я?! Да, я… – он закашлялся. – Да, даже мечтать о такой, как ты, не смел! Ты чудо, ты награда, ты счастье! Конечно, я люблю тебя! Ради тебя я готов перекраситься в любой цвет, хоть в зеленый…
Алиса радостно подпрыгнула и захлопала в ладоши:
– Ой, ой, зеленый! Представляю себе… Ха-ха-ха!
Девушка внезапно опять стала серьезной.
– Пошли, скажем папе.
– Как это? – растерялся Барри. – Вот так, сразу?
– А как же еще? – искренне удивилась Алиса. – Если мы друг друга любим и подходим друг другу, мы должны сказать об этом родителям и поскорее жениться. Таков закон. Пошли, – она взяла его за руку и повела к выходу.
Через систему подземных бегущих дорожек они быстро добрались до Социального института. Глетчер даже оглянуться не успел, как Алиса втащила его в лифт и нажала верхнюю кнопку.
Через несколько секунд они оказались перед массивной дверью, на которой золотом было написано: «Директор Социального института». Лифт был явно персональный, так как в этом помещении других дверей вообще не было. Только голые стены и мягкая голубоватая подсветка. Девушка толкнула дверь и, не выпуская руку Барри, шагнула в кабинет.
– Папа! Я нашла!
– Вижу, – спокойно сказал Харман и встал из-за стола.
Глетчер совершенно растерялся. Пунцовый от смущения, он молча стоял со своей обольстительной спутницей.
– Не смущайся, Барри, – снисходительно усмехнулся Харман, – ты просто не понимаешь всех изменений в обществе. В наше время брак – явление особого рода. Главное, чтобы генетическая комиссия дала согласие на размножение, демографическая комиссия – разрешение на деторождение, а комитет по рангам одобрил социальный статус будущей семьи. Есть еще кое-какие согласования, но это уже мелочи. Вам повезло, что все эти комитеты и комиссии – подразделения моего института, поэтому проволочек не будет. Подойдите сюда.
Молодые люди подошли к столу Директора. Хозяин кабинета нажал кнопку на клавиатуре и произнес: «Сайт брака». Над столом возникло объемное голографическое изображение двух сплетенных колец, а на столе засветилась панель с двумя контурами человеческих ладоней, мужской и женской. Харман кивнул головой на стол:
– Ставьте ладошки, молодые люди.
Алиса и Глетчер вложили ладони в светящиеся контуры. Через мгновение кольца над столом вспыхнули пламенем. Одновременно, под торжественную негромкую мелодию из компьютера раздался ласковый женский голос:
– Уважаемые господа Алиса Харман и Барри Глетчер, ваши данные прошли все необходимые проверки и согласования и занесены в федеральный регистр браков. Для окончательного утверждения брака прошу голосом ответить на вопрос: Алиса Харман, вы подтверждаете свое решение вступить в брак с господином Барри Глетчером?
– Да!
– Барри Глетчер, вы подтверждаете свое решение вступить в брак с госпожой Алисой Харман?
– Да.
– Поздравляю. Ваш брак зарегистрирован. Условия брака: вам разрешено рождение двух детей. Поздравляю. Имущество, нажитое совместно, принадлежит обоим супругам. Место жительства – дом господина Хармана. Развод может быть осуществлен в любое время в одностороннем порядке. В этом случае имущественные споры, а также вопрос о передаче детей одному из супругов решают сами супруги по обоюдному согласию. Если невозможно достичь договоренности, имущество семьи конфискуется, а дети передаются в федеральный приют соответствующего общественного статуса. Прошу подтвердить брак двух свидетелей или одного из родителей.
На столе опять появились два контура в форме ладоней. Харман приложил к одному из них свою руку.
– Благодарю вас, господин Харман, вашего свидетельства достаточно. Удачной жизни молодым, прощайте. – Экрон погас, все стихло.
– Это все? – хрипло спросил Глетчер.
– Да, милый, мы теперь муж и жена! Папа, я так рада, давайте сегодня устроим праздник!
– Извини, дочка, но у меня много работы. Да и зачем я вам, – Харман лукаво улыбнулся, – поезжайте домой, собирайте вещи и переселяйтесь на второй этаж. Он полностью в вашем распоряжении.
– Ой, папочка, какой ты хороший! Спасибо…
Барри слушал щебетание жены и был счастлив. Он был сражен стремительностью происходящего. «Господи! Благодарю тебя!» – вновь и вновь шептал он, любуясь женой. Он шептал эти же слова еще много-много раз, пока окончательно не растворился в объятьях супруги.
