Текст книги "Актерская курилка"

Автор книги: Борис Львович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

***

Зиновий Паперный сразу после войны поехал в Молдавию по линии Общества «Знание» с лекциями о творчестве А.П. Чехова. Ездил, в основном, по небольшим населенным пунктам, где с русским языком было неважно, поэтому его сопровождал переводчик. Только стал Паперный замечать странности. Во-первых, толмач переводит как-то продолговато: два часа лекции проходит, а только до выезда Чехова из Таганрога успевают добраться. Во-вторых, аудитория неадекватно реагирует на суровую чеховскую жизнь: все время хохот в зале. На поставленный в лоб вопрос переводчик честно ответил: «Ну, сами посудите: народ только-только от немцев освободился, столько горя принял – какой им сейчас Чехов! Я им по-молдавски анекдоты рассказываю!»

***

Ираклий Андронников, как известно, был не только блистательный рассказчик, но и замечательно показывал персонажей своих баек – как говорится, «один в один». Однажды, говорят, он сильно засиделся у знаменитой балерины Ольги Лепешинской – ну, конечно, и рассказывал, и показывал… Наутро Лепешинская услышала, как одна ее соседка говорит другой: «Наша-то эта… из Большого театра… совсем уже… То хоть по одному мужику принимала, а вчера – не поверишь! – у ей мужиков шесть было, не меньше! Всю ночь я их голоса слышала!» А потом гляжу – один вышел, а боле и нет никого! Остальные, видать, в окошко выпрыгнули!.."

***

В семидесятых годах при райкомах партии были созданы комиссии старых большевиков. Это был адов кошмар – особенно для выезжающих за границу. Пенсионеры, вновь ощутившие свою надобность в деле «чистки рядов», старались вовсю: сдвигали брови, многозначительно постукивали пальцами, задавали кучу вопросов и в результате выносили вердикт. После этого вердикта вожделенная поездка за рубеж для многих отодвигалась на долгий срок. Театральный критик и писатель Свободин обезоружил эту инквизицию одним разом. На суровый вопрос председателя: «А почему, собственно, вы, Александр Петрович, так рветесь за границу?» Свободин спокойно ответил: «А я и не рвусь, мне и не надо вовсе, моя бы воля – вообще бы не поехал. Начальство сильно настаивает!» Привыкшие к дисциплине ветераны понимающие покивали и отпустили с миром.

***

Даже далекие от искусства и литературы люди знают, что классиком «репризы» бесспорно считается поэт Михаил Аркадьевич Светлов. Зная остроту его реплик и каламбуров, многие его современники просто записывали все, что изрекал этот картавый, постоянно в подпитии, замечательно талантливый человек.

Однажды Светлов с приятелем выбрались из ресторана Центрального Дома Литераторов далеко заполночь. Стоят на Герцена, поддерживая друг друга, чтоб не упасть – ловят такси. А погода мерзкая – снег, дождь, грязь!.. И все такси, как на зло, мимо, мимо… И Светлов, еле ворочая языком, удивленно посетовал: "Ста'гик, смот'ги; такая темень – как они видят, что мы ев'геи!"

***

Лидия Борисовна Либединская рассказывала мне, как однажды на правлении Союза писателей разбирали за пьянку и дебош молодого поэта. Тот долго и уныло ноет в свое оправдание, что творческий человек не может не пить, его эмоции того требуют… «Достоевский пил, – перечисляет он, – Апухтин пил, Толстой пил, Бетховен пил, Моцарт пил…» Тут кому-то из «судей» надоело, и чтобы прервать это занудство, он спросил: «А что, интересно, Моцарт пил?» Михаил Светлов, до этого мирно кемаривший в углу с похмелья, тут же встрепенулся и ответил: «А что ему Сальери наливал, то он и пил!»

***

Все страшные годы Светлов и Юрий Карлович Олеша ничего не писали. Они сидели в ресторане ЦДЛ и пили – круглые сутки, месяцы, годы. Видимо, поэтому их не посадили и не расстреляли: кому была охота возиться с двумя спившимися старичками – пусть себе гуляют!

Однажды Олеша, выглянув из ресторана, обратил внимание на большое скопление молодежи в вестибюле ЦДЛ. Пришло новое время, всходила звезда Беллы Ахмадулиной, поклонники ждали ее приезда на поэтический вечер. На вопрос Олеши, что это за толпа, Светлов, говорят, ответил: "Это не толпа, ста'гик: это БЕЛЛОГВАРДЕЙЦЫ собрались!.."

***

Светлов ведет поэтический вечер. Еще молодой в то время поэт Александр Аронов волнуется, глядя, как мэтр все время прикладывается к горлышку: «Михаил Аркадич, не пейте вы, ради Бога, мне сейчас на сцену выходить! Вот представите меня, объявите как следует, тогда и напивайтесь!» Светлов: «Не волнуйся, ста'гик, тебе же лучше: сейчас еще приму – и мне твой талант вдвое покажется!»

***

Михаил Светлов одно время по поручению Союза писателей был народным заседателем в суде. «Кивалы» – называют их в народе. Как-то слушалось дело об изнасиловании врачом своей пациентки. Этот гад надругался над девицей под наркозом. Суд опросил свидетелей, все подтвердилось: да, под наркозом… Традиционное обращение судьи: имеют ли вопросы народные заседатели. Светлов вдруг оживился: да, есть вопрос! «А под каким наркозом, – заинтересовался он, – под общим или под местным?»

***

Корифей отечественной юмористики Аркадий Арканов когда-то, как и все прочие люди, был молод, даже юн, и его, начинающего писателя, подающего серьезные надежды, представили Михаилу Светлову. Встреча произошла в ресторане Дома актера, куда мэтр для разнообразия переселился на день-два из ЦДЛ. «Ну что, ста'гик, – вопросил он, – пишешь?» «Пишу», – подтвердил восемнадцатилетний «старик». «А где напечатался?» – «Да нигде пока не напечатался…» «Ну-у, – разочарованно протянул Светлов, – так и я могу писать!..»

***

Девичья фамилия Либединской – Толстая. Однажды она – ей было тогда девятнадцать – осмелилась подойти к Светлову и попросить его прочитать ее стихи. Глядя на милое лицо молодой поэтессы, мэтр растаял: «Неси, ста'гуха, нет возражений!» Лидия Борисовна переписала стихи в толстую тетрадь, надписала: Л. ТОЛСТАЯ" – и отнесла. Через несколько дней пошла «на разговор». Светлов открыл дверь и встретил ее возгласом: «А-а-а, ЛЬВА ТОЛСТАЯ!»

***

Видя доброе к себе отношение, Либединская тоже решила сделать приятное Светлову и попросила: «Прочтите, пожалуйста, вашу „Гренаду“!» Светлов покосился на нее, как на идиотку: «„Слово о полку Игореве“ тебе не надо прочитать?»

***

Светлов после каждого обеда собирал кости, заворачивал в бумажку и раздавал потом собакам на улице. Благодарные дворняги с визгом кидались навстречу, стоило ему выйти из подъезда. Как-то он кинул собачке куриную кость, та понюхала, отворотила нос и ушла. «Ну и ду'га, – сказал расстроенный Светлов Либединской, – могла приобщиться к большой литературе: эту кость глодал сам Твардовский!»

***

Светлов был, как в старину говорили, «пустодом». Стол, кровать, пара табуреток и старый холодильник – вот, говорят, и все, что было в его квартире. Либединская однажды заглянула из любопытства в этот холодильник: там абсолютно ничего не было, кроме… футляра для очков. На вопрос, что там делаем очешник, Светлов даже не стал отвечать, а только закричал: «Боже мой, слава Богу, а я-то обыскался этого очешника!..»

Однажды кто-то из почитателей подарил Светлову шкаф: привезли прямо домой, внесли и поставили. Светлов очень нервничал: "Зачем мне этот шкаф? Что я туда вешать буду? У меня один костюм, он всегда на мне, меня практически никогда не бывает дома – что же мне вешать в этот шкаф?" И в конечном итоге очень скоро сбагрил его кому-то за бесценок.

***

Жена Светлова Радам была грузинка. Когда их сыну пришло время выбирать национальность, он сообщил отцу, что решил вписать в паспорт «еврей». Светлов, улыбнувшись своей грустной улыбкой, погладил сына по голове и сказал: «Успокойся, мальчик: ты никакой не еврей!» «Почему?» – вспылил сын. «А потому, что никакой настоящий еврей не откажется от возможности написать себе: „грузин“!» – ответил мудрый папа Светлов.

***

Очень известен светловский звонок друзьям из больницы: «Ста'гики, п'гивезите пива – рак у меня уже есть!..»

Артист Гушанский принес ему в больницу бутылку "Боржоми". Светлов потыкал пальцем в этикетку и слабеющим голосом сказал: "Вот скоро и я буду… как здесь написано…" Гушанский посмотрел на этикетку – Светлов показывал на текст: "Хранить в темном холодном месте в лежачем положении…".

***

Сегодня на доме Светлова в проезде Художественного театра висит мемориальная доска: характерный светловский профиль, стандартный текст… Мало кто знает, что Светлов сам под конец своей жизни предложил два варианта надписи на этой доске. Первый: «В этом доме жил и не работал Михаил Светлов…», а второй: «Здесь жил и от этого умер…», далее по тексту.

***

Любимая байка Бориса Брунова – про поэта Владимира Луговского. Известный поэт сильно запивал, что всякий раз вызывало страшные семейные скандалы. Скандалов поэт не любил, гнева супруги побаивался, поэтому прямо с порога обрушивал на нее неотразимые оправдания своего пьянства. Так однажды на крик: «Опять напился!!!» – он заявил, что не мог иначе, поскольку был правительственный банкет, и за его здоровье поднял тост сам Ворошилов. «И что из этого? – уперла руки в боки жена. – Надо было так нажираться с ворошиловского тоста?» «Да, но напротив сидел Лаврентий Палыч Берия, он тоже предложил мне выпить!» «Все равно не вижу повода, чтобы на карачках домой приходить!» – стоит на своем несгибаемая супруга. «А потом, – собирает все силы Луговской, – сам великий Сталин сказал тост за меня, великого поэта!» «А хоть бы и Сталин!..» – не сдается жена, – все равно нечего!.." И тогда Луговской поднял руку, останавливая крики супруги, и патетическим шепотом произнес: «А потом… вот так, как ты стоишь… напротив… встал… ЛЕНИН!»

***

В пятидесятые годы два желторотых студентика медицинского института Аркадий Арканов и Александр Левенбук, однажды, скопив немного деньжат, отправились в ресторан. Причем, не куда-нибудь в дешевую кафешку, а в «Метрополь»! Сидят они в вельветовых своих курточках, зажав в кармашках по пятерке, а за соседним столом шумно гуляет богатая армянская компания. Вдруг один из них толстым пальцем в огромном перстне тыкает пальцем в сторону Левенбука: «Ты, малчик! Иди сюда!» Алик подошел. «Вот мы тут поспорили, – говорит богатей, – ты кто по национальности? Армянин?» Времена были такие, что слово это трудно было произнести вслух, но Левенбук напрягся и с каменным лицом сказал: «Я… еврей!» Возникла пауза, а затем армянин поднял палец и значительно возгласил: «Вот! Ныкто его нэ мучил, нэ питал, нэ заставлял: он сам признался!»

***

Поэт Игорь Губерман очень досаждал Советской власти своими блистательно остроумными четверостишиями, и власть посадила его в тюрьму. В тюрьме Игорь не пропал, потому что был великолепный рассказчик. Длинными тюремными вечерами зэки, открыв рты, слушали его байки и за это оберегали его от всяких напастей.

Однажды пришлось к слову, и Игорь еще с кем-то затеяли выяснять, сколько какой нации было посажено в сталинские лагеря. Не помню, откуда в камеру попала статистика, но они посчитали, что в процентном отношении к общему количеству каждой национальности в СССР больше всего сидело евреев. На что один уголовник с верхних нар очень неодобрительно заметил: "Вот гляди ж ты, какая вредная нация! Сами везде пролезут и своих протащат!!"

***

Оговорки артистов во время спектакля – особо любимый предмет актерской курилки. Им несть числа – от безобидных до могущих иметь очень серьезные последствия.

У вахтанговцев Василий Лановой произносит фразу о мертвой Клеопатре: "Мы похороним рядом их – ее с Антонием!" Вместо этого он провозгласил однажды: "Мы похороних… рядох… им… с ее… с Антонием!"

***

В спектакле Театра на Таганке «Товарищ, верь!» по письмам Пушкина на сцене стоял возок с множеством окошек и дверей, из которых появлялись актеры, игравшие Пушкина в разных ипостасях – «Пушкиных» в спектакле было аж четыре. Вот один из них, Рамзес Джабраилов, открывает свое окошечко и вместо фразы: «На крыльях вымысла носимый ум улетал за край земли!» – произносит: «На крыльях вынесла… мосиный… ун уметал… закрал,… ЗАКРЫЛ!» И действительно с досадой захлопнул окошечко. Действие остановилось: на глазах зрителя возок долго трясся от хохота сидящих внутри остальных «Пушкиных», а потом все дверцы открылись, и «Пушкины» бросились врассыпную за кулисы – дохохатывать!

***

Олег Ефремов, игравший императора Николая Первого, вместо: «Я в ответе за все и за всех!» – заявил: «Я в ответе за все… и за свет!» На что игравший рядом Евстигнеев не преминул откликнуться: «Тогда уж и за газ, ваше величество!»

***

Вахтанговцы играли пьесу «В начале века». Одна из сцен заканчивается таким диалогом: «Господа, поручик Уточкин приземлился!» – «Сейчас эта новость всколыхнет города Бордо и Марсель!» Вместо этого актер, прибежавший с новостью, прокричал: «Поручик Уточкин… разбился!» Его партнер, понимая, что радостный тон здесь не будет уместен, задумчиво протянул: «Да-а, сейчас эта новость всколыхнет города… Мордо и Бордель!» Зритель очень веселился, актеры давились смехом – пришлось временно дать занавес.

***

Гарик Острин в «Современнике» однажды вместо: «Поставить охрану у входа в Совнарком и в ЦИК!» – распорядился: «Поставить охрану у входа в Совнарком и в цирк!»

***

Один ныне известный актер, играя во французской пьесе, никак не мог произнести: «Вчера на улице Вожирар я ограбил банк!». Вот это «Вожирар» у него никак не получалось! То «Вожилар», то «Выжирал»… Уже генеральные идут, а у него все никак! На премьере перед этой фразой все артисты замерли, герой поднатужился и произнес: «Вчера на улице… ВО-ЖИ-РАР!..» Труппа облегченно выдохнула. Счастливец радостно улыбнулся и громогласно закончил: «…Я ограбил БАНЮ!»

***

В пьесе про пограничников исполнитель главной роли вместо: «…Я отличный певун и плясун!» – радостно и громко прокричал на весь зал: «Я отличный ПИСУН и ПЛЕВУН!!!»

***

В дурацкой пьесе про советских ученых актер, игравший секретаря партийной организации института, вместо текста: «Зачем же так огульно охаивать…» – произнес: «Зачем же так ОГАЛЬНО ОХУИВАТЬ…», за что был немедленно из театра уволен.

***

Но круче всех оговорился Евгений Евстигнеев в спектакле по пьесе Шатрова «Большевики». Выйдя от только что раненного Ленина в зал, где заседала вся большевистская верхушка, вместо фразы: «У Ленина лоб желтый, восковой…» он сообщил: «У Ленина… жоп желтый!..». Спектакль надолго остановился. «Легендарные комиссары» расползлись за кулисы и не хотели возвращаться.

***

Мама моего приятеля – режиссера, очень приличная драматическая актриса, оказавшись во время войны в Новосибирске, служила в тамошнем цирке. На премьере нового представления ей выпало широко показать на правительственную ложу и сказать в адрес сидящего там городского партийного руководства: «…И кто всем нам прокладывает путь!». Переволновавшись, она на весь цирк звонко выкрикнула: «…И кто ВРАГАМ прокладывает путь!» Взяли ее тем же вечером и выпустили только потому, что сговорившиеся циркачи в один голос утверждали, что она сказала правильно, «…а вам послышалось!».

***

Эту байку мне рассказал диктор Центрального телевидения Владимир Ухин, любимый «Дядя Володя» всей детворы, много лет подряд желавший малышам спокойной ночи вместе с Хрюшей и Степашкой. Как-то раз он вместе с дежурной бригадой в студии «доставали» диктора Валентину Печорину. Она должна была объявить фильм из серии «Следствие ведут знатоки» – он назывался «Подпасок с огурцом». Зная природную смешливость Вали, эти хулиганы внушали ей, что она ни за что не скажет правильно, а выйдя в эфир, непременно произнесет: «Подпасок с…» – не рискую приводить здесь это всем хорошо знакомое слово. Она же утверждала, что ни за что не ошибется. Так продолжалось весь вечер, пока Валечка не вышла в эфир. «А сейчас, – привычно улыбаясь, сказала она, – фильм из серии „Следствие ведут знатоки“…» Тут она, видимо, представила себе лица «доставал», ждущих, что она оговорится, еще раз улыбнулась и вдруг сказала: «Подросток с колбасой!»

***

Клара Новикова одно время очень плотно сотрудничала с писателем Алешей Цапиком. Она читала его монологи, а он выступал номером в ее сольных вечерах. Однажды конферансье Роман Романов, несколько раз переспросив у Цапика его редкую фамилию, вышел на сцену и объявил: «Писатель-сатирик Алексей ПОЦИК». Радости зала не было предела: сначала заржали те, кто понял, потом те, кому объяснили. Если кто-нибудь из читателей не знает, как переводится с языка «идиш» слово «поцик» – спросите у знакомых евреев, вам объяснят.

***

Однажды довольно известный конферансье подбежал на концерте к замечательной певице Маквале Касрашвили: «Лапулек, быстренько-быстренько: как вас объявить? Я люблю, чтобы оригинальненько!!!» «Ну… не надо ничего придумывать, – ответила Маквала. – Просто скажите: „Солистка Большого Театра Союза ССР, народная артистка Грузинской ССР Маквала Касрашвили!“» «Фу, лапулек, – скривился конферансье, – как банально! Ну ладно, я что-нибудь сам!..» и возвестил: «А сейчас… на эту сцену выходит Большое Искусство! Для вас поет любимица публики… блистательная… Макака! Насрадзе!!!»

***

Еще одна оговорка кого-то из конферансье: «Народный артист СССР Давид Ойстрах! Соло на арфистке Вере Дуловой!»

***

На радио очень популярна история о дикторе, читавшем стихи: «Плыви, мой челн, по воле волн!». Своим роскошным баритоном он произнес: «Плыви, мой ЧЛЕН…» – и, поняв, что оговорился, величественно закончил: «…По воле ВЕЛН»

Капустники по разным поводам

Как возник «ГЕНОФОНД»

Звонит мне однажды народный артист всей России Женя Жариков, председатель Гильдии актеров российского кино. «Приходи, – говорит, – мы тебя хотим в Гильдию принять!» Я удивился: с чего бы это? Почти три десятка лет я работаю в театре, на эстраде и на телевидении, а к кино отношение имею весьма опосредованное. Ну, в студенческие годы снимался в эпизодиках – как говорится, подальше от камеры, поближе к кассе… «Нет, – настаивает Жариков. – Мы постановили и все такое! Давай, приходи, вступай!»

Пришел я, взнос принес, фотографию, получил книжечку. Женя с женой, актрисой Наташей Гвоздиковой, открыли бутылку, отметили мы этот факт. Тут я опять спрашиваю: чего вдруг? И Жариков сознался. "У нас, – говорит, – юбилей на юбилее, просто так ведь не выйдешь – капустничек нужен! А ты мастак по этой части, вот и пиши. А поскольку денег нету, а ты теперь член Гильдии, то писать, Борисочек, придется бесплатно. Так что давайте выпьем, дорогие, за нового члена Гильдии, чтоб он был здоров!"

С того дня все пишу – скоро пять лет будет! Что-то сам, что-то в соавторстве с ныне покойным Виктором Забелышенским. А в последние два года чаще всего вместе с эстрадным артистом и конферансье Сергеем Крамаренко – он в капустном деле толк понимает, что, правду сказать, большая редкость! И коллективчик исполнителей нашей «поэзии» подобрался за эти годы неслабый: Евгений Жариков, Евгений Герасимов, Аристарх Ливанов, Борис Химичсв, Александр Голобородько, Алексей Булдаков, Алексанр Пашутин, мы с Сережей Крамаренко… Это основной костяк, а еще иногда подключаются Андрей Анкудинов, Борис Невзоров, Борис Хмельницкий, Александр Панкратов-Черный. Богатыри! Как-то на одном из первых юбилеев вышла вся эта компания на сцену в смокингах и бабочках, зал взорвался аплодисментами, и звонкий девичий голос произнес: "Генофонд нации!". Зал расхохотался, а мы только переглянулись: вот и название нашему ансамблю!

В этой книжечке я поместил далеко не все наши опусы, но те, что есть, дают определенное представление. Итак, представьте себе – Ведущий объявляет: "Юбиляра приветствует Гильдия актеров кино России!" Мы выходим друг за другом в смокингах и бабочках, с очень серьезными лицами, в правых руках папки. Выстраиваемся вдоль авансцены, открываем папки, достаем из смокингов очки и водружаем их на нос. Один из нас возглашает: "Торжественная юбилейная ода в исполнении ДАТСКОГО ансамбля "ГЕНОФОНД"! Почему датского? Потому, что поет только по большим датам! Почему "Генофонд"? Сами видите… Исполняется в первый и в последний раз! Маэстро, музыку!"

Георгию Жженову

К 80-летию

Театр им. Моссовета, 1995 г.

В соавторстве с В. Забелышенским

(На мотив песни из к/ф – "Ошибка резидента")

 
Ты в российском лесу пил березовый сок,
Слушал песни метели российской зимы.
И тебя унесло, как осенний листок,
От дворцов Ленинграда в снега Колымы.
 

 
Ты в колымских снегах золотишко копал,
Ты по воле начальства менял города,
Но не сдал, не упал и в глуши не пропал
И российской души не терял никогда!
 

 
Ты ни телом, ни духом не слаб до сих пор
И в кино и на сцене творишь чудеса
Может, в жизни кому-то и нужен дублер,
Но Георгий Степаныч все делает сам!
 

 
Украшал «Экипаж» ты талантом своим,
Ты шпионов играл, и мильтонов играл,
Но в обличье любом не был ты рядовым —
И для нас ты бесспорно всегда генерал!
 

 
Если б жизнь зачеркнуть, да и снова начать,
Ты бы верным остался судьбине своей,
Лишь бы больше не трогала Родина-мать
Одного из прекрасных своих сыновей!
 

 
Молодые с надеждой глядят тебе вслед:
Можно жить и творить, не считая года!
Если восемь десятков, а старости нет,
Значит, вовсе не будет ее никогда!