Текст книги "Робин Гуд с оптическим прицелом. Путь к престолу"

Автор книги: Борис Орлов

Соавторы: Ольга Дорофеева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 4
Про Рому, про Машу и про морскую пехоту или «Мать моя!»

Для чего придумано утро? Для того чтобы попытаться удержать убегающие волны сна и в полудреме осознать: как все-таки здорово поспать! А, может, ну его, вставать? Может подавить на массу еще с полчасика… минуток сорок… часок… с лишним?..

А еще утро существует для того, чтобы, нежась в горизонтальном состоянии, порешать: что у нас там сегодня на день запланировано?..

– …Муж мой… Мой повелитель…

Так, в ухо дуют. Маша. Ноготки пробежались по плечам. Вот ведь, наследница британской короны Марион Валлисская! Признанная, кстати, самим Ричардом Львиное Сердце. Правда, если честно, то не совсем признанная, но, как минимум, частично…

– …Муж мой… Мой повелитель…

Пушистый кончик роскошной косы прошелся по уху и принялся щекотать нос. Вредная девчонка! Вот не понимает царственная супруга наследника, что этот самый наследник в серьезных размышлениях и крутых непонятках…

…Вчера из нашего лагеря, наконец, отчалил граф Солсбери Уильям Длинный Меч, прогостевавший у нас целую неделю. Жаль только, что за это время я не узнал от него почти ничего полезного. Причем, нельзя сказать, чтобы граф Солсбери был молчуном или необщительным человеком. Наоборот, он, несмотря на свою хмурую внешность, оказался довольно компанейский мужик, балагур и не дурак выпить. А уж по бабам пройтись – ой, мама дорогая! Он жадно глядел на всех женщин в лагере и не пытался волочится только за Машей, да еще, пожалуй, за Алькой, потому как Энгельрик быстро внес ясность в этот вопрос. И Длинный Меч был, похоже, ну никак не готов скрестить свой «длинный меч» с клинком Энгельса…

Самое забавное было в том, что если король Ричард – мой папа, то граф, выходит – дядя! И, в отличие от «папы Ричарда», вполне готов признать меня своим племяшкой. Без всяких условий…

– …Муж мой!.. Повелитель!..

Кончик косы становится настойчивым, а потом к нему присоединяются губы… Э-эх! Не дадут мне с утра о государственных делах подумать…

– С добрым утром, любимая!..

…Из письма «папы» Ричарда и бесед с «дядюшкой» Солсбери, я сумел выловить только одну бесценную информацию: Ричард Львиное Сердце действительно был тот еще гусь! Нет, нормально?! Продать право на престол бог знает кому, лишь бы денег заплатил! И побольше! Ну, ведь не считает же он меня своим сыном, в самом-то деле?!

Впрочем, с другой стороны, не так уж и плохо, что этот король готов продать мне право на трон по сходной цене. Во-первых, продать человек готов только что-то не слишком нужное, а то и вовсе – бесполезное. И, стало быть, даже если мы не договоримся о цене, бодаться за эту самую Англию он особо не станет. Во-вторых, раз он решился на такую фантастическую сделку – с деньгами у него не просто туго, а фигово до невозможности! И, значит, если поторговаться, как следует – он уступит. И хорошо уступит… Так что будем торговаться!

Правда, тут есть одно «но»… Даже – НО!!! Но денег-то у меня нет. Во всяком случае, столько, сколько коронованный папахен заломил за престол. Нет, можно было бы, конечно, послушаться будущего сенешаля Англии. Именно такую должность выклянчила у меня для своего папочки Машка. Я все никак не мог понять: ну нахрена этому Мурдаху синий платочек сдался? Шульженке подарить? Так ведь не родилась еще… Но если Машенька чего захочет, она это и у медведя отберет, а не что у меня. Согласился, хотя до сих пор понятия не имею, чем этот сенешаль в синей шали занимается, и чего он конкретно синешалит? Да пес с ним! Потом разберемся…

Так вот: сенешаль и его бароны предложили резко задрать налоги, ограбить соседей, еще не признавших моего права на корону Англии, как говорил мой дед – «до черного волоса», и таким манером собрать примерно три четверти того, что требует от меня Ричард…

– …Ну, а за оставшееся мы всегда можем договориться, Робер, мой высокородный зять, – сэр Ральф приятно улыбнулся и протянул мне кубок с вином. – Ведь ваш венценосный отец понимает: чтобы собрать много денег, потребно много времени. Пока он ограничится и тремя четвертями, и даже половиной запрошенной суммы…

Замечательная идея! Ну просто зам-мечательная! Хорошо соображаешь, платочек ты мой синенький! Аж завидки берут! Значит, «папа Дик» получит бабки, а я – разоренную страну, в которой меня будет ненавидеть каждый второй, не считая каждого первого?! Хорош обмен, нечего сказать! А еще варианты есть, тестюшка синешалый?..

…«Дядюшка Вили» предлагал еще один путь получения денег. Война. Правда, в его понимании она больше походила на откровенный грабеж…

– Да ты не расстраивайся, племянник, – он доверительно тычет меня в бок. – Подумаешь, семьдесят пять тысяч марок! Да вон, например, у скотландского короля Уилиама мак Эанрика лишних денег – пруд пруди! А если бы не так – стал бы он выкупать право сюзерена у твоего отца? Да никогда и ни за что! Собрал бы войско, да и отобрал по праву сильного, а не высиживал бы в своем Стирлинге, словно наседка на яйцах! Замки строит – значит, боится, деньги платит, значит – войско слабое! Давай, племянник, покажи ему, каких ты кровей!..

Эта идея казалось куда более плодотворной, чем предложения будущего сенешаля Англии. На первый взгляд. Но после первого обычно следует второй, и вот на него-то… Хорошо, войско у этого скотского короля с подозрительным именем, положим, хреновое. То есть слабое и малочисленное. Ну и что? У меня, можно подумать, орда Чингисхана…

Лучшую часть моего воинства составляют пять сотен пеших воинов, из которых три сотни – лучники, а остальные – бойцы ближнего боя. Правда, не хвалясь, скажу: солдат такого качества здесь ни у кого нет, но пятьсот человек – это всего-навсего две роты. Ни меньше, ни больше. Хотя и очень жаль, что не больше…

Вторым номером являются родственники моей ненаглядной супруги Машеньки. Причем я имею в виду не дорогого синешальца и его рыцарей, а ребят из области под названием Валлис. Парни эти серьезные, боевитые, да и вооружены разумно – у каждого ростовой лук, щит и длиннющая пика. Правда, с защитным вооружением они подкачали – его просто нет. Ну, то есть так: кожаные жилеты с костяными пластинами. Стрелу на излете удержат, а остальное – как бог даст!..

Валлисцы ввалились без всякого приглашения примерно через месяц после нашей свадьбы. Оказалось, что шериф Нотингемский – вовсе не сильно знатный вельможа, а выслужившийся из низов командир наемников, рыцарь из того самого Валлиса. Сам он, естественно, считает себя куда как знатной особой, и род свой выводит не то от короля Артура, не то от кого-то из его собутыльников по круглому столу – я так и не понял, но только в Англии его титул как-то не смотрится. Тут после нормандского завоевания все больше французские титулы в чести. Но, так или иначе, ребята оказались родней моего тестя – наследного главы какого-то клана, которые, узнав о его карьерном взлете, рванулись, дабы успеть к дележу пирога. Кстати, в их отряде есть даже конные лучники, только совсем уж мало – всего полтора десятка. Хотя их и всех вместе – только триста восемьдесят человек. Но бойцы они стоящие. Сам их по полосе препятствий гонял и видел, на что они способны. Им бы еще дисциплину подтянуть, и будет приличная рота, которую и моему командиру, капитану Доморацкому показать не стыдно…

Третью – самую большую и саму бестолковую часть моей армии составляют приведенные тестем ополченцы-рыцари в компании с ополченцами-кавалеристами и ополченцами-пехотинцами. Хотя ими вовсю занимаются Маркс, Энгельс и Малыш Джонни, толку от них еще долго не будет. Зато их много – почти четыре тысячи. Интересно, можно с такой армией завоевать эту сомнительную Скотландию?..

…Самый экзотический и неожиданный способ добывания денег предложила, как это ни дико звучит, «ее высочество» – моя Маня. Наслушавшись историй от «епископа Адипатуса», «графа» Энгельрика Ли, «барона» Статли и, в особенности, «сержанта» Джонни Маленького о моих подвигах на море, Марьюшка рассудила, что пиратство – дело куда как прибыльное…

– …И вот что я думаю, муж мой, – Маша смотрит на меня горящими от восторга глазами. – Вам бы, не медля ни минуты, посадить ваших воинов на корабли, выйти в море и показать противным французам, заносчивым германцам и тороватым фризонам, что море – ваше!..

Интересно у нее получается! «Не медля посадить войско на корабли», – каково?! И что я буду делать с этими кораблями посреди леса?! Ей же пофиг, что до моря верст тридцать с гаком…

– И я сама готова отправиться с вами на морские просторы чтобы укрепить ваш дух и вашу руку!..

Господи! Вот только этого мне и не хватало! «Провожала на разбой бабушка пирата»…

– …Я уверена: Господь не оставит нас в наших молитвах и пошлет нам свою поддержку в этом святом деле!

А я, хоть и не скажу этого никому, никогда и ни за что, давно уже уверен в том, что сошел с ума! Ну, ведь не может же быть так, что только я один – нормальный, а вокруг все остальные – психи?! Король продает должность наследника, беглый монах изобретает социализм, а теперь вот нежная и трепетная девушка называет пиратство «святым делом»! Положительно, раз весь мир одновременно сойти с ума не может, значит, чокнулся я…

Но тут Машенька любезно пояснила, что «святым делом» она назвала сбор средств для Крестового похода – ведь именно для этого просит у меня денег «папенька Ричард»…

– Я могу представить себе, как возрадуется ваш венценосный отец, получив эти деньги, и как прослезится он, прижимая вас, муж мой, к своей царственной груди…

Так, только вот этого не надо! По некоторым намекам «синего платочка», кажется, что Ричард был примерно того же цвета, что и ныне покойный Гай Гисборн, так что прижимать меня к груди я ему просто не позволю! А в десны с ним не поцеловаться?!! Хонекер нашелся!..

– … и как счастлив будет он, видя в вас, мой повелитель, достойного продолжателя своего дела!..

…Мария еще долго ворковала со мной на тему благородного пиратства, причем, для убеждения в своей правоте применяла такие средства, что волей-неволей я задумался: а так ли уж неразумно то, что она предлагает? То есть, конечно, мотаться по морям – по волнам, выискивая добычу, я не собираюсь, а вот если город какой-нибудь торговый уделать, так это, вроде как и не очень глупо… Нет, а в самом деле?! Амстердам какой-нибудь, или что у них там есть?! Хоть что-нибудь у них должно быть?!!

…Легкая зыбь заставляет наш корабль вздрагивать, когда он под всеми парусами, словно распустивший крылья лебедь, перелетает с волны на волну. Наш бравый капитан Эверлин Арблестер – тот самый, герой предыдущего рейда – задумчиво стоит рядом со мной и всматривается в безбрежную морскую даль. Затем переводит сохранивший задумчивость взгляд на меня:

– Так что, твое высочество, коли погода не подпакостит, к завтрашнему вечеру к самому Гамбургу и подойдем.

Кроме бравого шкипера-рыболова-пирата рядом со мной стоят моя дражайшая супруга, принцесса Марион и мой бодигард Маленький Джон. Кстати, назначив своего телохранителя «сержантом», я и не подозревал, что попал, что называется, в яблочко. Сержант-ат-Армее – так полностью именуется должность командира королевских телохранителей – и Малыш Джонни страшно гордится тем, что его, неотесанного мужлана из маленькой деревушки, назначили на такой высокий пост.

По извечной привычке всех крестьян, он тут же организовал прибытие в мое войско своих братьев и кузенов общим числом пятнадцать человек, и теперь у меня, как и у всякого порядочного короля, имеется своя личная дружина. Родственники Малютки несколько уступают ему в росте и силе, но только ему, так что вид они имеют куда как грозный и внушительный. Сам сержант Джон Литль – пардон, уже месяц, как де Литль! – натаскивал своих родственничков до тех пор, пока я за них не вступился. К этому времени пар у бедолаг валил изо всех отверстий, природой для того явно не предназначенных, а в мыле были не только уши, но и задницы. Зато теперь моя личная дружина владеет мечом и топором, копьем и луком, кинжалом и дубиной так, что все остальные только завистливо щелкают языком. Промеж собой воины шепчутся, что сержант де Литль, видно, ходил вместе с принцем Робером в Палестину, и не иначе, как освоил там какое-то заковыристое сарацинское колдовство, потому как не могут обычные люди так драться…

 
…Rybka, rybka,
Gde tvoya ulybka?
 

мурлычет Арблестер полюбившийся ему с прошлого раза мотив. Затем, чуть скосив глаза на Машу, шепотом интересуется:

– Ваше высочество, а в прошлый раз, вроде другая была? – намекая на Альку.

Я показал ему кулак и тут же решил увести Марью с носа на корму. От греха подальше…

– Любимая, надо посмотреть: как там наш флот?..

Мы выходим на корму. Сзади нас, так же распустив паруса, движется еще почти шестьдесят кораблей – все, что нашлось в Скарборо. Каждый корабль принял на борт десятка по четыре человек, и пару дней назад мы отплыли, дабы показать добрым бюргерам Гамбурга, кто тут самый коневой на этом хуторе. Лагерь моих сторонников оказался временно перенесен в тот же портовый город и, вплоть до моего возвращения, командование оставшимися воинами приняла на себя самая синяя шаль Англии – наш сиятельный тесть Ральф Мурдах, герцог Валлисский, граф Нотингемский и прочая, прочая, прочая. Епископ Адипатус, плохо переносящий качку и стрелы в зад, был оставлен ему в помощь, на случай чего…

Мария увязалась за мной, как и обещала, а с нею вместе – все двенадцать ее служанок, Альгейда, шесть ее служанок, и еще с полсотни баб, не состоявших в моей армии, но имевших к ней самое непосредственное отношение: жены, невесты, проститутки, маркитантки и тэпэ. Несмотря на мой строжайший запрет. Дисциплинка, мать ее…

– … Повелитель мой, может быть, пройдем в нашу каюту? – Маша, вдохновленная новизной обстановки, прижимается ко мне. – Мне холодно на ветру. Но я надеюсь, вы найдете способ согреть меня?

Ладно, в принципе, выстаивать на палубе необходимости нет. Начнем тонуть – известят. Так что – греться!..

…Примерно за час перед закатом мы высадились на побережье в паре километров от города. Гамбург это или нет – я не в курсе, но раз капитаны утверждают, что Гамбург, то, наверное, так и есть. Парламентеров бы к немцам послать… Может, согласятся миром дело решить? Заплатят – мы и уплывем. Им же лучше будет…

Но жители Гамбурга имели на сей счет свое мнение, потому что только-только мы приступили к устройству лагеря, как на нас выкатилась здоровенная толпа каких-то оборванцев. Так как большая их часть была вооружена как и чем попало, мне открылась страшная истина: наша высадка не осталась незамеченной и на нас движется местное ополчение.

Пять сотен ветеранов мгновенно выстроились так, как их долго и нудно учили последовательно я, Маркс, Энгельс, сержант де Литль и все их ефрейторы, а именно: копейщики – в три шеренги впереди, сзади три отряда лучников. Лейтенант Статли прикинул расстояние, взял поправку на ветер, прицелился…

– Пли! – и воздух тут же наполнился стрелами.

Ополченцы Гамбурга как раз окончили уплотнять свою толпу, отчаянно пытаясь придать ей вид правильного строя; потому последствия залпа из трех сотен луков оказались для них куда как ощутимыми. А за первым залпом немедленно последовал второй, потом – третий…

– Отставить! – рев сержанта Джона услышали, должно быть, даже в Скарборо.

Лучники послушно прекратили стрельбу, но тут за дело взялись копейщики. Выстроившись в несокрушимую фалангу, они двинулись вперед, подбадривая себя протяжным речитативом:

– I – raz! I – raz! I – raz, dva, tri! Levoy! Levoy! I – raz, dva, tri!..

А с фланга на почти ополовиненных гамбургеров уже накатывалась с диким ревом волна валлисских бойцов. Нервы у немцев не выдержали, и они смело бросились наутек, теряя по дороге оружие, снаряжение и, кажется, даже некоторые предметы одежды, которые, видимо, мешали им развить достаточную скорость. Валлисцы, завывая злыми духами, мчались за ними попятам. От кораблей в погоню за фрицами рванули наконец-то оседлавшие коней рыцари, также оглашая вечер еще более дикими воплями, а позади всего этого вселенского безобразия мерно вышагивали ветераны. «I – raz! I – raz! I – raz, dva, tri!»…

Вряд ли под защиту городских стен сумело удрать больше двух сотен гамбургеров, но подбежавших следом валлисцев встретили стрелы. Видимо хитрые фашисты все же оставили в крепости часть гарнизона. Убить они, правда, никого не убили, даже не ранили, но подсказали Машиным родичам, что разумнее будет отойти на безопасное расстояние. На том бой и закончился, разве что некоторые, особо упертые рыцари шатались под стенами чуть не до полуночи и время от времени призывно орали, словно мартовские коты, вызывая достойного противника на поединок…

…Утро следующего дня позолотило стены Гамбурга, полотняные шатры в нашем лагере и… заставило меня всерьез задуматься: а не совершил ли я роковой ошибки, когда полез в эту авантюру? Стены города были метров пятнадцать в высоту и построены из камней такого размера, что нечего было и думать проломить этот укрепрайон без использования артиллерии крупного калибра. Но, как говаривал мой дед: «Глаза страшат, а руки делают!», и уже через час все было готово к штурму…

…Герольд подошел к воротам и протрубил в рог. Нет ответа. Еще раз. Еще. И еще…

– Чего надо?

– Мой господин, наследный принц Англии Робер Плантагенет фон Гайавата де Каберне де ля Нопасаран, графе Монте-Кристо, сражающийся под сеньялем «За Святого Георга и веселую Англию!», предлагает вам заплатить выкуп в четыре тысячи марок за весь торговый город Гамбург. В противном случае город будет взят штурмом, а вина за гибель его жителей, их имущества, их домов и лавок, лодок и кораблей будет на вас!

На стенах долго молчали. Так долго, что герольд протрубил еще раз, требуя ответа…

– Передай своему господину, что он – заносчивый хвастун, такой же, как и его отец. Мы не сдадимся, а через три дня вы увидите здесь имперскую армию. И тогда посмотрим, кто будет платить выкуп…

Вот примерно так мне и описали разговор парламентера с защитниками Гамбурга. Ну, что же… Видит небо, я этого не хотел…

– Маркс! Энгельс! Действуем как обычно. Восточная стена между башнями.

– Есть! Есть! Разрешите выполнять?!

– Идите…

А еще через сорок минут Гамбург уже горел, подожженный с двух сторон, а распахнутые ворота полноводной рекой вливались мои воины. Лучники Энгельса взяли под прицел участок стены шириной примерно в сорок метров, и через четверть часа там не было ни одного живого существа крупнее мыши. Ветераны Энгельрика, зажав в зубах мечи и закинув за спины щиты, кошками взлетели по шестам и лестницам наверх, ворвались в башни и в одно мгновение вырезали их гарнизоны дочиста. После чего на стены влез Статли со своими лучниками, да и мне стало как-то скучно на земле, а потому, невзирая на протесты и слезы Марии, я быстренько присоединился к своим парням, встретивших меня радостным ревом. Еще через пять минут были распахнуты настежь ворота, поднята решетка и в город, сметая жалкие попытки сопротивления, хлынула победоносная армия. Воины чистили дом за домом, квартал за кварталом, улочку за улочкой, оставляя после себя лишь ужас и опустошение…

Правители города Гамбург стоят передо мной на коленях. Не могу сказать точно, кто из них кто, но мне это и до фонаря. Интереснее другое: за то, чтобы я прекратил грабеж, они предлагают заплатить восемь тысяч марок. Вдвое больше, чем от них требовали утром.

– А зачем мне соглашаться? – интересуюсь я с напускным безразличием. – По-моему, сделка явно невыгодная. Раз вы готовы заплатить столько, значит, в городе есть больше. Так что мне нужно всего-то подождать, и я получу все…

Почтенные купцы переглядываются в ужасе, затем один из них осмеливается:

– Вы, конечно, правы, ваше высочество, и мы понимаем желание вашего отца как следует расплатиться с нашим императором за свой плен, но… Но к чему вам испытывать судьбу? Грабеж большого города займет много времени…

Где-то я это уже слышал? «Чтобы собрать много денег, потребно много времени…»

– …а между тем армия императора будет здесь, самое большее, через три дня к вечеру. Военное счастье переменчиво, и у вас может не достать сил сдержать ее напор. И тогда вы лишитесь всего…

Ну, сдержать сдержать местный Вермахт я, пожалуй, смогу, даже вместе с Бундесвером, но вот терять людей мне и впрямь, не хочется. Дороги мне мои люди. Заменить их некем…

– Хорошо. Я не хочу вашей крови. Вы даете мне к завтрашнему утру девять тысяч марок серебром, и мы уходим. Грабеж прекратится немедленно. Все. Условия не обсуждаются, и я не торгуюсь. Устраивает вас?

У гамбургеров вытягиваются лица, но они синхронно кивают, словно китайские болванчики, и просят разрешения идти собирать выкуп. Скатертью дорожка, бигмаки!..

Утром наш флот отплывает восвояси. Триста марок розданы бойцам, и недовольных в моем войске нет. Пятьдесят – корабельщикам, так что и здесь все в порядке. Шестьсот пятьдесят – резерв, а все остальное пойдет в фонд «папы Дика». Теперь бы еще добраться до Англии, минуя всякие там штормы, скалы и мели…

Добрались. И была встреча, и был пир и весь Скарборо ходил ходуном и славил щедрого принца Робера, его венценосного отца Ричарда, Святого Георга и веселую Англию. И быть бы этому празднику безмятежным…

– Ваше высочество…

Отец Тук стоит, покачиваясь, и проникновенно шепчет мне в самое ухо:

– Через три дня, как вы отплыли, приехали храмовники. И велели передать, что согласны признать ваш сюзеренитет без трех замков. Так, на старых условиях…

– Да? Это хорошо… – Но тут меня неожиданно пробивает дрожь от нехорошего предчувствия, – А чего это они так расщедрились?

– А они сказали, – аббат счастливо и пьяно улыбается, – что раз вы сын не только короля, но и королевы, то они будут счастливы служить вам – законному наследнику престола…

– Чего? Святой папаша, ты в своем уме? – Хмель с меня слетел быстрей, чем кто-нибудь успел бы сказать «мама», – Чей я сын? Какой королевы?!

– Как это какой? – фриар Тук искренне удивлен. – Беренгарии, голубки нашей… Говорят, так уж она по тебе, сыне, убивалась, так убивалась… А тут-то – радость-то какая!..

– Кто?!! Какая?!!

– Да супруга батюшки вашего, королева наша, Беренгария… Ей-то сказали, что вы во младенчестве… того… опочить изволили…

Робин Гуд, папа Ричард, социализм, Маша-пиратка… Мне что: всего этого мало было?!! Нет, тут еще и королева-мать сыскалась. Мать моя! Мать ее!..