Текст книги "Короткие рассказы"

Автор книги: Борис Карлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Семейные радости

Давным-давно, когда актёр Волобуев жил со своей женой в коммуналке, у него часто собирались друзья актёры. Они выпивали, балагурили, бегали на улицу за добавкой.

А когда гости уходили, случалось, что жена Волобуева закатывала своему супругу скандал на пустом месте. Ей не нравилось, что её муж получает 84 рубля с копейками и ему не дают ролей. Сама она тоже, кстати говоря, была не подарок: ленивая, неумная и злая.

Однажды, после ухода гостей, слово за слово, жена совершенно незаслуженно обозвала Волобуева неудачником, импотентом и ничтожеством. А тот ударил жену засохшим букетом, в котором были гвоздики.

Тогда жена попыталась выцарапать ему глаза, и царапины остались на носу и на ухе.

Волобуев обмакнул кровь носовым платком, сказал «ах ты мразь» и кинул в жену пустой бутылкой. В последнее мгновение рука его всё-таки дрогнула, и бутылка попала в чехословацкое трюмо. Разбились два зеркала и ещё какие-то пахучие пузырьки.

В комнату вошёл сосед, алкоголик дядя Володя, которого разбудил шум. Он хотел примирить супругов, о едва только приблизился к соседке, как та ударила его кулаком по лицу.

Дядя Володя упал на пол и изрезал руки битым стеклом.

Теперь вся комната была заляпана кровью.

Съехав с катушек окончательно, жена схватила Волобуева за волосы, которые у него начинали уже выпадать, не смотря на втирания, и стала таскать его за волосы по квартире.

Тогда Волобуев решил свою жену убить.

Он вырвался, схватил со стола нож и замахнулся.

«Бей!» – холодно сказал жена и выставила вперёд грудь.

Волобуев выронил нож, закрыл лицо руками и выбежал на улицу.

Всю ночь он просидел и проплакал а ступеньках одного из спусков Крюкова канала, а под утро заснул, и его забрала проезжавшая мимо патрульная машина.

В отделение милиции за ним пришла жена. Вчерашнего скандала она как будто не помнила.

– Ну, пойдём, горе ты моё, – сказала она, вытирая послюнявленным платочком мужнино лицо. – Всю ночь после твоих гостей убиралась. Сам-то что-нибудь помнишь?..

И Волобуев, немного подумав, покачал головой – будто он и в правду ничего не помнит.

Притча о самом талантливом писателе

Жил-был один человек, которому Бог дал невероятной силы литературный талант. Но было время перемен, вкусы и нравы находились в упадке, и его произведений никто не понимал.

Его оригинальные, изящные новеллы о любви, о природе и о тонких человеческих отношениях не хотел печатать ни один журнал, не принимало ни одно издательство.

Впрочем, один издатель его пожалел и предложил срочную работу на заказ. И расценки неслыханные – тысяча американских долларов за килограмм рукописи. Писатель давно не имел в доме хлеба, задолжал за электричество, а потому согласился.

И вот из-под его пера вышли несколько книг. Одна называлась «Перо в бок», другая – «Закон братвы», а третья – «Любвеобильные лесбиянки».

Эти книжки успешно разошлись, и писатель начал один за другим строчить бестселлеры. Ему дали в помощь негров, чтобы он успевал удовлетворять рыночный спрос.

А через год писатель вообще забыл, что он когда-то занимался настоящей литературой. Его старые рукописи потерялись во время переезда в новую, хорошую квартиру.

Никто даже не понял, что те три, самые первые его книги, – про перо, про братву и про лесбиянок, – по стилю и изяществу слога превосходили Пушкина, Куприна, Толстого и Чехова… Потому что нормальные люди книжек с такими названиями не читают, а те, которые читают, ничего особенного не заметили.

Вот так, на рубеже третьего тысячелетия, мир остался без величайшего в истории человечества писателя.

ДЕКАДЕНТСКИЕ ТАНКИ

Лист

 
Небо стучится
В крышу пустой веранды.
Ствол давит в нёбо.
Спуск так скор и податлив.
Осень роняет листья.
 

Река

 
Река струится
Из подрезанной ветки.
Кончилось лето.
Скоро погаснет солнце.
Мокрые стёкла плачут.
 

«Любаша и Пьер»

Балтийский берег

Однажды Любаша оказалась в гостях на какой-то даче – не то в Солнечном, не то в Комарове… В малознакомой компании ей не понравилось. Все много пили, а некоторые даже пытались к ней приставать. Поэтому, едва небо на востоке посветлело, она тихонько ушла, рассчитывая вернуться в город на первой электричке.

До того, как пойти на станцию, Любаша решила окунуться в заливе.

Вокруг ни кого не было, она скинула с себя всю одежду и шагнула в холодную воду.

Но окунуться сразу ей не удалось, потому что у берега оказалось слишком мелко.

Убедившись, что вокруг всё ещё пустынно, Любаша отважно пошла вперёд, разгребая воду, от мели к мели, то коленями, то щиколотками.

Наконец, уже где-то на полпути к Швеции, вода поднялась ей до уровня пупка; Любаша окунулась и немного поплавала.

Только теперь она заметила, как далеко ушла от берега.

Нащупав ногами дно, она поспешила обратно, к своей одежде, которую теперь было совершенно невозможно различить на песке. Мало того, ей стало казаться, что на пляже появились тёмные фигуры мужчин, которые во все глаза смотрят на её тело…

Задул ветер, Любаша моментально продрогла и решила идти к берегу во что бы то ни стало.

Восходящее солнце слепило ей глаза, но она гордо шла вперёд, навстречу гаденьким усмешкам и похотливым взглядам, расправив плечи и высоко подняв голову.

Дойдя до четвёртой отмели, Любаша поняла, что это не мужчины, а кусты и тени, и ей сделалось смешно от своих фантазий. И все вещи оказались на месте и босоножки, и купальник, и платье, и полиэтиленовый пакет.

Любаша постелила платье на песок и прилегла буквально на минутку отдохнуть и обсохнуть.

Ветерок стих, солнышко уже начинало пригревать, и она, едва прикрыв рукою глаза, в ту же секунду заснула.

Проснувшись часа через два, она поняла, что всё ещё лежит голая, а вокруг люди. Слышались голоса, смех, крики, стук волейбольного мяча, плеск воды у берега.

Холодея от ужаса, Любаша отвела руку и быстро огляделась.

Тут ей показалось, что она всё ещё спит, и она протёрла глаза.

На пляже было полно народу и все – голые.

Мужчины, женщины, дети – все абсолютно голые.

И никто не обращал на неё внимания. Это был специальный пляж для нудистов.

Стараясь ни чем не выдавать своего волнения, Любаша подобрала свои вещи и не спеша двинулась в сторону ближайших кустов.

Одевшись и выбравшись на дорогу, она, причёсывая на ходу волосы, пошла в сторону загудевшей электрички. Перед глазами у неё стояли невольно увиденные во множестве, среди бела дня, мужские причиндалы – молодые и старые, маленькие и аккуратные, большие и отвислые…

От увиденного Любаша сделалась рассеянной и по дороге к станции то и дело обо что-нибудь спотыкалась.

Любаша и маньяк

В свои двадцать два года Любаша была развившейся и очень привлекательной женщиной. На неё оборачивались водители, пешеходы и даже некоторые животные. Но сама она ещё плохо осознавала силу своей прелести. Она была простодушная и неопытная. Из-за этого мужчины её обманывали.

Любаша работала в кондитерском магазине «Белочка», в конфетном отделе. Она украдкой читала книги про большую любовь, а когда рядом не было старшего продавца или покупателей, подносила к губам шоколадную конфету, надкусывала и прятала, скрипнув фантиком. Она хотя и любила сладкое, но всё-таки старалась не злоупотреблять, потому что, как говорили подруги, ещё капелька – и будет чуть-чуть больше, чем надо.

Но подруги, скорее всего, ей просто завидовали. Ни капелька, ни килограмм, ни даже десять Любашу бы не испортили. Да и настоящих подруг у неё не было. Она постоянно витала где-то в своих особенных облаках.

Однажды произошла ошибка, ей перепутали ценники, и она целую неделю продавала «Каракум» по цене «Сливочных тянучек». А когда ошибка раскрылась, она со слезами на глазах безропотно вернула в кассу всю разницу, хотя ни в чём не была виновата.

Как и все другие продавщицы в «Белочке» Любаша стояла за прилавком в крахмальном кокошнике и фартучке с вышитым орешком в зелёном «воротничке». По обе стороны высились витрины с кондитерскими изысками, но мужчины, все до одного, открыто, или скосив глаза исподтишка, любовались только ею.

Даже не смотря на такую вопиющую несправедливость, другие продавщицы в магазине относились к ней с симпатией.

Как-то вечером, после работы, Любаша сходила на последний сеанс в кино. По пути домой она заметила, что за ней увязался мужчина – не то маньяк, не то грабитель. Заходить в тёмную арку своего двора она не решилась и остановилась на тротуаре, с надеждой поглядывая по сторонам.

Как нарочно улица была совершенно пустынна. А звать на помощь до того, как что-то началось, в её представлении было бы просто глупо. К тому же, из разговоров в магазине, ей было достоверно известно, что крик и сопротивление провоцируют маньяка на ещё более зверские и изощрённые действия. А что если это вообще нормальный человек, просто случайный попутчик?..

Но это был не попутчик, а самый настоящий маньяк – некрофил и садист. Когда он подошёл ближе и попал под свет фонаря, Любаша его хорошенько рассмотрела. Он был худой и высокий, неопределённого возраста, в очках, в берете и, кажется, совершенно лысый. Его рука в кармане плаща почему-то интенсивно двигалась.

Будто бы проходя мимо, он внезапно сгрёб девушку в охапку, увлёк в тёмную подворотню и грубо прижал к помойному баку. Потной рукой он зажал ей рот, а другой залез под пальто и стал нервно расстёгивать пуговицу у неё на джинсах.

Девушки в магазине часто рассказывали истории про маньяков, которые вычитывали из газет с кроссвордами. Поэтому кое-какая теоретическая подготовка на этот счёт у Любаши имелась. На не стала кричать и трепыхаться, а просто изо всех сил ткнула указательным пальцем маньяку в глаз.

Тот сразу схватился за глаз рукой, наклонился и как-то обмяк.

Не успев ничего подумать, Любаша, размахнувшись хорошенько взахлёст, треснула его по голове сумочкой, которая висела у неё на плече.

Маньяк упал, словно убитый.

И только теперь Любаша вспомнила, что в сумочке у неё завёрнутая в газету старая килограммовая гиря. Мама просила принести для того, чтобы лучше солить капусту. И Любаша сегодня нашла в кладовке подходящую – старую, ржавую, давно списанную…

«Ой-ой-ой…» – проговорила Любаша, сообразив, что случилось, и припустила к своей парадной.

Утром, когда Любаша пошла на работу, она очень боялась увидеть в подворотне лужу крови и вычерченный мелом силуэт. Н крови на асфальте было всего несколько капель, да ещё коричневый берет валялся между помойными баками. Наверное, этот дядя всё-таки остался жив и самостоятельно ушёл домой.

Из-за этого берета Любаша едва не расплакалась от жалости. Вчерашний маньяк, страшный и омерзительный, сегодня казался ей просто больным и несчастным одиноким человеком, которого она сгоряча едва не убила.

Долгое время в магазине только и говорили об этой истории, заставляя Любашу вновь и вновь рассказывать все мельчайшие подробности. А подрабатывающий у них грузчиком студент с факультета Восточной философии утверждал, что в её трансцендентальном подсознании сидит настоящий боевой дух японского самурая.

Любаше теперь и самой казалось, что она способна в жизни на нечто большее…

Мужская работа

Гражданин Франции Пьер Буржуа приехал в Россию по туристической визе. Было начало апреля, пригревало солнышко и пели птички. Дней десять он рассчитывал провести в Санкт-Петербурге и его окрестностях, а затем, если понравится, побывать ещё в нескольких городах глубинки, славных своими историческими достопримечательностями.

Он был богат, немного рассеян и внешне напоминал Пьера Безухова в исполнении народного артиста Бондарчука. Его прабабушка родилась в России, поэтому Буржуа довольно свободно изъяснялся на ломанном русском. А может быть совсем не поэтому, а потому, что вообще знал, хотя и через пень колоду, много разных языков мира…

Отец Пьера, поняв, что его сын не рождён быть хищником в капиталистических джунглях, обеспечил его благосостояние умным вложением части капитала в разнообразные ценные бумаги. После этого единственному наследнику оставалось лишь брать деньги в банке по мере надобности, пополнять своё бессистемное образование и путешествовать. Перед женщинами Пьер немного робел, и в свои сорок четыре года всё ещё оставался холостяком.

В 16.45, строго по расписанию, самолёт прибыл в аэропорт Пулково.

Пьер Буржуа получил свой скрипучий кожаный чемодан цвета беж и, с любопытством озираясь по сторонам, направился к выходу. Номер в хорошей, рекомендованной путеводителем гостинице был им забронирован заранее.

Впереди, у больших стеклянных дверей с надписью «ВЫХОД», Буржуа увидел нескольких приветливо глядящих на него мужчин. Они крутили на пальцах ключи и едва только не подмигивали ему, очевидно опасаясь прогуливавшегося неподалёку милиционера…

В одном из кварталов Парижа, недалеко от его квартиры, стояло много таких, только, конечно, гораздо более презентабельных жрецов любви, которые бросали на проходивших мужчин такие же взгляды и точно так же покручивали на пальцах ключи от комнат, служивших местом корыстного и противоестественного разврата…

Приближаясь к мужчинам, стоявшим у выхода, Буржуа приготовился сказать «нет!» и акцентировать свой отказ решительным жестом. Для этого он даже освободил затянутую мягкой лайковой перчаткой руку, сунув зонт под мышку левой руки, в которой нёс чемодан.

Но не успел он открыть рот и поднять указательный палец, как до его ушей донеслись слова и фразы, смысл которых избавлял его от неудобств и возможной нелепой ошибки. «Такси поедем?..» – приблизительно к этому сводился смысл призывов, которые негромко и на все лады повторяли услужливые мужчины с ключами.

Пьер Буржуа снова взял зонт в правую руку и остановился.

«Да, такси…» – кивнул он, ни к кому из них в отдельности не обращаясь.

Тут же кто-то подхватил его под руку, вывел на улицу и усадил в пахнущий мышами автомобиль. На заднем сидении поместился он сам, а также и его зонт и чемодан. Неприятно заскрежетав стартёром, машина завелась и тронулась с места.

Случай в дороге

Пьер Буржуа прибыл в Россию 4 апреля 200… года с целью осмотра достопримечательностей. В аэропорту он взял частника и поехал по Пулковскому шоссе в сторону города.

– Доллары, евро?.. – поинтересовался водитель, когда они отъехали уже порядочно далеко.

– Евро… – ответил Буржуа, настороженно прислушиваясь к дребезжанию корпуса очень ненового автомобиля.

– Ван хандрид, – решился наконец водитель произнести заветную цифру и, повернувшись, отважно взглянул на пассажира.

Лицо ездока вдруг исказил панический ужас.

– Хау мэни?.. – сказал водитель сделав удивлённое лицо.

Но Буржуа не собирался торговаться. Ему было всё равно – «ван хандрид» или «ту хандрид»… Просто он увидел, что впереди по курсу, у разделительной полосы, стоит джип. Люди, сидевшие в нём, разговаривали с людьми, сидевшими в «Мерседесе», который остановился рядом, на полосе встречного движения.

Поворачивать было некуда – в соседнем ряду гудел грузовик с нескончаемой цистерной.

– Стоп!! – крикнул Буржуа и, в ожидании страшного удара, заслонился костяной ручкой зонтика.

Водитель «Москвича» затормозил и каким-то чудом успел остановиться, лишь только слегка тюкнув стоящий впереди джип.

Зазвенели разбитые фары, на несколько секунд сделалось тихо.

– Всё, пиздец, – негромко произнёс водитель, и от звука его голоса Пьера пронзило могильным холодом.

Сидевшие в «Мерседесе» что-то договорили, что-то передали, что-то взяли, хохотнули – и уехали.

А из джипа вылезли четверо крепко сложённых мужчин.

Один из них, размахнувшись монтировкой, несколько раз ударил по лобовому стеклу. Стекло пошло густой паутиной трещин, проломилось и повисло клочьями.

Мужчина передал монтировку следующему громиле.

– Мужики, не надо… – пролепетал водитель.

Не дожидаясь окончательной расправы, Буржуа схватил чемодан, зонт и, выбравшись из машины, перебежал дорогу. Спрятавшись за кустами, он с дрожью в коленях наблюдал, как четыре вандала уничтожают маленький потрёпанный автомобиль.

Когда на месте синего «Москвича» осталась измятая жестянка, скособочившаяся на резанных колёсах, вандалы залезли в свой джип и великодушно предложили пострадавшему «подбросить до метро». Тот залез в машину, и они уехали.

Начинало темнеть, накрапывал дождь.

Буржуа вышел из-за кустов, раскрыл зонт и принялся голосовать.

Спустя часа полтора он уже принимал душ в своём номере. А потом, заказав себе ужин с вином и запахнувшись в пушистый халат, вышел на маленький изящный балкон. Прямо под ним сиял, перемигивался и бурлил Невский проспект. Дикое происшествие, случившееся по пути из аэропорта, казалось ему нелепым недоразумением, подобные которому происходят только с ним и с неизбежностью которых он уже давно успел примириться. Его первое, случайное впечатление об этой стране и об этом прекрасном городе было, конечно же, обманчивым.

Почти родственник

У французского подданного Пьера Буржуа были российские корни по материнской линии, которыми он дорожил и которыми гордился. В первый же день его первого приезда в Россию портье позвонил ему в номер и предложил услуги проституток.

– Не желаете ли развлечься с девушками? – сказал он на плохом французском.

Смутившись, Буржуа не нашёлся что ответить.

– Есть также опытные женщины, а для изысканных любителей, – портье перешёл на заговорческий шёпот, – найдётся мальчик или девочка:

– Нет, нет! – прохрипел француз, решительно помахав из стороны в сторону указательным пальцем. – Не надо мальчиков!

– Отлично, значит, две красивые русские девушки, – согласился портье. – Подать что-нибудь в номер?

– Да, что-нибудь: – сдался под напором Буржуа. – Конфеты, ликёр, шампанское фрукты:

– И бутылочку водочки для девушек, – подсказал портье.

Не успел Буржуа повесить трубку, как в дверь постучали. На пороге стояли две пышнотелые девицы – блондинка и брюнетка. За ними вдогонку по коридору катили тележку с угощениями.

Девушки уселись на диван и закурили. Блондинка казалась в этом деле новичком; брюнетка смотрела уверенно, как опытная жрица любви.

– Доллары, евро?.. – спросила брюнетка.

– Да, евро, – кивнул Буржуа и улыбнулся: он подумал, что теперь девица скажет «ван хандрид».

– Ту хандрид, – словно читая его мысли, сказала брюнетка и лёгким жестом напомнила, что их двое.

– Хорошо, – сказал Буржуа по-русски.

– По-русски ботает? – произнесла уголком рта блондинка.

– «Спутник, водка, перестройка», – объяснила брюнетка.

– Водка! – расслышал Буржуа. – Пожалуйста, угощайтесь.

И он разлил по рюмкам ледяной «Абсолют».

Девушки взяли рюмки, и брюнетка удивлённо спросила:

– Говорите по-русски?

– Да, я говорю.

– Ну тогда: За любовь и дружбу.

– Да, это прекрасно! – подхватил Буржуа, все трое чокнулись, выпили и зажевали дольками апельсина.

Не долго думая, выпили по второй. А после третьей девушки, очевидно следуя какому-то своему сценарию, начали целоваться и медленно раздевать друг друга. Пьер смотрел на них как заворожённый.

Минут через сорок, расплатившись и распрощавшись, Буржуа принял холодный душ, надел пижаму и забрался в постель. Потом передумал, снял пижаму и лёг совершенно голый. Переполненный впечатлениями одного дня, он уснул через пятнадцать секунд. Россия сделалась для него ещё ближе, только что он с ней как будто немножечко породнился.

Чертилло

Маньяк, который напал на Любашу в подворотне, давно уже состоял на учёте в милиции. Его фамилия была Чертилло, а звали его Альберт Геннадиевич. Когда-то он работал в секретной лаборатории, но сильно облучился и теперь существовал на пособие по инвалидности. Он был сильно сдвинутым и всё время пытался подглядывать за женщинами в банях или в общественных туалетах. А однажды его поймали в морге, куда он забрался, чтобы изнасиловать мёртвых. Но из милиции его всегда в конце концов отпускали, дожидаясь, когда он совершит что-то действительно ужасное и тогда его уже посадят.

Чертилло не умер от удара килограммовой гирей по голове. Он самостоятельно добрался до травматологического пункта и сказал, что на улице на него набросился пьяный и ударил бутылкой.

Довольно долго Альберт Геннадиевич пролежал в больнице и вышел оттуда с металлической заплатой в черепе. Теперь у него в голове остался образ только одной женщины. Но до тех пор, пока эта женщина была живая, он её боялся. Он хотел обладать, упиваться её телом, но для этого тело непременно должно было стать мёртвым и послушным:

Как Любаша чуть не вышла замуж

Хотя Любаша была очень привлекательна и ей было уже двадцать два года, у неё до сих пор не было жениха или даже постоянного кавалера. Приличные мужчины не решались с ней заговаривать, а находчивые и бойкие на язык приставалы в конце концов оказывались негодяями. В конфетном магазине, где она работала, все продавщицы были замужем, и не по одному разу. И поскольку почти все они относились к Любаше с симпатией, то непрерывно подыскивали ей достойного мужчину, который стал бы для неё надеждой и опорой.

И вот нашёлся такой мужчина. Это случилось примерно годом раньше уже описанных событий. Он был военный, служил в части, расположенной неподалёку от города, в Сертолово, там и проживал в однокомнатной квартире. Его звали Валерий Палыч или, если официально, майор Шерстнёв. От него пахло лосьоном для бритья и свежевыглаженной парадной формой. Он был суров и немногословен.

Любашу познакомили с ним на дне рождения бухгалтерши. Он кем-то там приходился её мужу. Их посадили рядом и как только увидели вместе, начали так активно сватать, что уже через месяц дело было решено окончательно.

После того, как они подали заявление, Любаша стала приезжать к Валерию Палычу после работы по пятницам а возвращалась домой только в воскресенье. Счастливый жених осыпал её цветами, а в постели бормотал восторженные глупости, словно тринадцатилетний подросток.

Проведя большую часть жизни в суровых условиях и циничном мужском коллективе, майор Шерстнёв прежде не смел даже мечтать о такой женщине и давно смирился с необходимостью заниматься онанизмом. А теперь сослуживцы выражали ему своё восхищение невестой в таких выражениях, услышав которые, иной гражданский мужчина залился бы густой краской. Их неказистые жёны были готовы убить Любашу или облить её кислотой.

В конце июня, когда по воздуху летал тополиный пух и чесались носы, в самую жару, наступил день бракосочетания. Шерстнёв Любаше не очень нравился, ей было с ним скучно, но в магазине её убедили, что первый раз сходить замуж ей уже непременно пора.

Для застолья арендовали офицерскую столовую, а расписаться решили в центре, во Дворце, возле Таврического сада. Они должны были расписаться, а потом ехать в красивой машине с лентами, останавливаясь и фотографируясь перед достопримечательностями.

Было очень жарко, и Любаша для храбрости выпила с подругами несколько бокалов ледяного шампанского. От этого её бросило в пот и слегка закружилась голова.

Незадолго до регистрации Любаше захотелось писать. Некоторое время она терпела, рассчитывая, что всё-таки успеет зарегистрировать бракосочетание, а уже после как-нибудь незаметно отлучится. Но вскоре, выбрав момент, когда жених вышел покурить с приятелями, незаметно от всех улизнула по боковой лестнице вниз, где был гардероб и туалеты.

Увы, туалет оказался закрытым на ремонт и заколоченным.

И тогда Любаша, сняв с себя фату, побежала через задний выход, через двор, в Таврический сад, где обособленным домиком стоял общественный туалет. Закрывшись в кабинке, она с невероятным облегчением стала писать. И вдруг заметила, что через дырку в перегородке на неё смотрит глаз. Она смотрела на глаз, а глаз смотрел на неё.

– Эй! – пересилив страх, громко сказала Любаша.

Глаз исчез, послышались торопливые шаги.

А это был тот самый маньяк, который впоследствии напал на Любашу в подворотне.

Услышав решительный оклик, Чертилло испугался, что девушка погонится за ним и поднимет шум, а потому подпёр дверь туалета снаружи доской.

Любаша торопливо привела себя в порядок перед зеркалом и попыталась выйти, чтобы бегом прибежать обратно во Дворец Бракосочетания.

Дверь не поддалась.

– Эй! – крикнула Любаша. – Откройте! Вот сейчас вызову милицию!..

Но снаружи вдруг хлынул такой ливень, что в саду через минуту не осталось ни единой живой души.

Только часа через полтора, когда дождь кончился, а лужи подсохли, Любашу выпустили из туалета случайные люди. Заплаканная, с размазанной по лицу тушью, она села на скамейку и просидела там до глубокой ночи. К ней подсаживались добрые старушки, перед которыми она начинала плакать, пьяницы, с которыми она пила тёплую водку и курила, искатели амурных приключений, от которых Любаша гордо отворачивалась.

Придя пешком домой, она заперлась в своей комнате и легла спать. А родителям пролепетала через дверь придуманные полусумасшедшие объяснения.

Сослуживцы майора Шерстнёва и их жёны, дожидавшиеся молодых за накрытыми столами офицерской столовой, не дали пропасть добру и гуляли до утра с музыкой. Опоенный и обласканный Валерий Павлович пытался стреляться, но у него отняли оружие. В понедельник он подал рапорт о переводе в Северно-Ледовитый заполярный военный округ.