Текст книги "Новые приключения Незнайки: Остров Голубой Звезды"
Автор книги: Борис Карлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)
Глава шестьдесят первая
НОС И КОСТЫЛЬ
Беглецы миновали несколько поворотов, и Буравчик запросил пощады. Огонёк остановилась и дождалась спутника. Переведя дух, тот сказал:
– Вы в следующий раз хотя бы предупреждайте… Я от вас этой выходки совершенно не ожидал.
– Я и сама не ожидала. Всё как-то само собой получилось. Самое главное, что – началось! Ракета уже здесь, на острове! Теперь мы должны хорошенько разворошить это гнездо изнутри… Тихо!
Лазутчики замерли и услышали впереди невнятный шум. Они проползли ещё с десятка два шагов и остановились у решётки, выходящей в просторный каменный зал с балкончиком. Буравчик сразу узнал помещение, в которое пленников впервые привели на встречу с директором. Сейчас здесь повсюду стояли, сидели и лежали пленники, малыши и малышки, – кажется, все пленники, какие только были на острове. «Наверное, это и есть приёмный отстойник», – подумал Буравчик. Он припомнил, что вход сюда перегорожен толстенной металлической дверью, открывавшейся только при наборе восьмизначного кода. Имея при себе необходимые инструменты, он бы легко справился с любым замком, но подобрать такой код наугад практически невозможно.
Среди общего гула отчётливо выделялись голоса двух расположившихся под решеткой коротышек, и лазутчики поневоле прислушались к их разговору.
– Совсем плох наш капитан, – говорил первый. – Сидит и смотрит в одну точку, будто медузу проглотил.
– Сдаётся мне, что он немного того… – шёпотом подхватил второй, – умом сдвинулся!
Буравчик и Клюковка догадались, что голоса принадлежат пиратам из шайки капитана Чёрная Борода.
– А что, если придется выбирать нового капитана, а, Костыль? – сказал первый.
После таких дерзких слов Костыль настороженно стрельнул глазами по сторонам. Убедившись, что на них никто не обращает внимания, зашептал, наклонившись к уху собеседника:
– Вот что я тебе скажу, Нос. Если нам доведется выбирать, то тебе прямая дорога в капитаны, так и знай!
– Ты думаешь? – Физиономия Носа приняла слегка надменное выражение. – А что же мы тогда будем делать с этим, с Бородой?..
– А кому он такой нужен? – цинично заявил Костыль. – Просто получит пинка под зад. Узнать бы только, куда он припрятал наши денежки…
Нос помолчал, а потом как-то неуверенно произнес:
– Интересно, сколько же мы заработали? Ведь ни разу с командой не рассчитался, лохматая обезьяна! Вы, говорит, все теперь богачи! Как только вернемся на Колобок, получите ваши денежки в лучшем виде. Как бы не так! На Колобке он почистит перышки, наденет костюмчик – только его и видели!.. Нет, надо его здесь хорошенько взять за жабры. Пускай вернет нам всё, что причитается. А свои – пускай хоть в пользу бедных раздаст. Но только свои денежки, а не наши!
– Это ты правильно говоришь, Нос, – понимающе закивал Костыль. – С чего бы это нам отдавать свои денежки в пользу бедных? Совсем рехнулся наш капитан. А деньжонок там прилично, тысчонки три золотых, по моим подсчетам. Это больше трех миллионов, если курс прежний.
Нос присвистнул.
– Двести тысяч фантиков на брата… – пробормотал он задумчиво. – Это одних только банковских процентов десять тысяч фантиков в год. Вполне прилично можно существовать. А если в дело пустить…
– А если на двоих…
– На что это ты намекаешь? – спросил Нос подозрительно, однако с явным интересом.
– На то. На то самое, что ты подумал. Нам вдвоём отсюда легче смыться, я знаю, что говорю. Только бы выбраться за ворота. Есть одна вещица, без которой отсюда вообще никто не улетит.
Корабельный кладовщик был хитрым и расчётливым коротышкой. Он никогда не говорил просто так, впустую. И Нос навострил уши.
– А что за вещица, Костыль? – поинтересовался он беззаботным тоном.
– Не надо со мной хитрить, Нос. Я не проговорился. Я хочу, чтобы ты был моим компаньоном, за остальных, вместе взятых, я не дам и выеденной устрицы. Это действительно важная штука, без неё вся эта канитель киту под хвост. Ты думаешь, почему навигатор всё ещё киснет в этой паршивой дыре? Да он просто не может с места сдвинуться без этой чепуховины! Никто не знает, где она спрятана, – ни директор не знает, ни адмирал, ни наш спятивший капитан. Только я знаю.
– Как же директор собирается вывозить отсюда своё добро?
– А он думает, что потерял пластинку на «Волчке», вот и пилит без конца эту проклятую оболочку. А Прибамбас, наоборот, думает, что её спёр директор. На самом деле вещица лежит в надёжном месте.
– Кто же её спрятал?
– Я её спрятал, Нос. Когда все разбегались с «Волчка», я её невзначай выудил из директорского кармана. Так, на всякий случай. Я знал, что без неё корабль не сдвинется с места.
– Куда же ты мог её спрятать… Неужто она осталась на «Медузе»?
– Типун тебе на язык, Нос! Где теперь «Медуза», знает один только наш спятивший капитан, он и сейчас за штурвалом…
Приятели покосились на капитана.
Чёрная Борода и вправду, похоже, рехнулся. Выпучив глаза, он крутил колесо воображаемого штурвала и издавал губами неприличные звуки.
– Нет, пластинка не на «Медузе», – продолжал Костыль. – Я припрятал её здесь, на острове.
Нос лихорадочно соображал. Ни тот, ни другой не собирался первым раскрывать карты. Хотя, конечно, больше козырей было пока у Костыля: зная место нахождения главного динамика, он мог диктовать свои условия всем: и ему, и директору, и адмиралу…
– Хорошо, Костыль, – сказал Нос, всё взвесив. – Ты мой лучший друг, а у друзей не может быть секретов. Мы ведь с тобой ещё там, на Колобке, заварили всю эту кашу. Ты – казначей, я – старший агитатор, зампредседателя. Славные были времена! А теперь выходит, что я казначей. И вот что я тебе скажу, Костыль: наш председатель, капитан то бишь, прячет денежки в старой шахте, на северном склоне. Золото в двух мешках, одному коротышке зараз оба не унести. Ты мне веришь?
– Верю, коли одному не унести. Я с самого начала понял, что всё золотишко тебе одному не унести, поэтому с тобой и говорю. Видел я, как ты следил за капитаном.
– Что же ты сам не проследил?
– Куда мне следить с деревяшкой… – Костыль постучал по своей деревянной ноге. – Как видишь, и следить-то не пришлось. Ты мне сам все рассказал, Нос.
– Так, значит, мы заодно?
– Конечно. Только моя хреновина пока здорово перетягивает твои мешки. Может, знаешь ещё что-нибудь интересное?
– Не волнуйся, Костыль, есть кое-что в запасе. У меня в запасе есть такое, отчего у тебя вмиг вырастут новые копыта и ты поскачешь за мной, как взбесившийся олень. Я ведь, Костыль, знаю шифр замка этих дурацких дверей!..
Огонёк и Буравчик, вытянув шеи, превратились в слух.
Но в эту самую минуту, как назло, по полу прогромыхала гружённая камнями тележка, и ничего не стало слышно.
А в это время Костыль сказал:
– Вот это дело, Нос! Я так и думал, что мы с тобой когда-нибудь станем богачами. Все остальные ломаного ушка не стоят! А теперь слушай: пластинка в старой деревне, в сундуке с космическим барахлом. Если что – подумают на голодранцев, я так рассудил.
Тележка проехала мимо, вновь стало тихо, но для Буравчика и Клюковки самое важное утонуло в шуме.
– Молодец, Костыль! – обрадовался Нос и похлопал приятеля по плечу. – Башка у тебя варит что надо. Сегодня ночью, когда все уснут, выберемся отсюда, заберем твою ерундовину, моё золотишко – и начнём переговоры с адмиралом. Доставит нас и наши денежки на Колобок, ему деваться некуда.
– Ты только скажи мне, Нос, как открывается эта дурацкая дверь. Так, на всякий случай. А то выходит, что ты знаешь, а я – нет. Нехорошо это как-то…
– Ладно, слушай. Нам с тобой ссориться теперь не резон. Шифр восьмизначный, запоминай…
Но и тут лазутчикам не удалось ничего узнать, потому что к пиратам приблизился стражник, и они перевели разговор на какую-то чепуху.
– Не стоит здесь задерживаться, – прошептала Огонёк. – Необходимо как можно быстрее выбраться из этой трубы.
И она торопливо застучала коленками по жести. А Буравчик вновь принялся мучительно извиваться, пытаясь за ней поспевать.
Глава шестьдесят вторая
ПЕРВЫЕ ПОТЕРИ НЕПРИЯТЕЛЯ
Приземление ракеты в котловане произвело сильное впечатление на пленников. И хотя она маячила над ними уже четвёртый день, столь решительное изменение тактики и стратегии спасательной экспедиции всех обрадовало. Пленники и пленницы, толпившиеся в «отстойнике-накопителе», больше не унывали. Они весело подкалывали своих стражников, обещая завтра же понаделать из них электрокипятильников и открывашек. Но роботы обижаться не умели и продолжали молчаливо нести свою службу.
Когда несколькими часами раньше Знайка велел Клёпке и Стекляшкину посадить ракету у всех на виду, возникла небольшая заминка. Клёпка наотрез отказался снова лезть в ракету, его непоседливая натура буквально взбунтовалась. Он заявил, что, после того как он снова обрел почву под ногами, никакая сила не заставит его сидеть взаперти или, что ещё хуже, плавать в невесомости, как рыбка в банке.
– И вообще, – заявил он, – у меня от этих полётов нервная система пришла в расстройство! Каждая мелочь из себя выводит, руки трясутся!
Вмешался доктор Пилюлькин и потребовал, чтобы Клёпку оставили в покое. Стекляшкин этому был только рад. Не теряя времени, он включил двигатель, прибор невесомости – и в два счёта оказался под облаками. Там он выстроил вокруг корабля тройную метеоритную защиту и на малом ходу плавненько приземлился в опустевший котлован с разбросанными где попало инструментами и тачками.
Пока ракета плавно снижалась, роботы-цирики, согласно инструкции, согнали пленников в «отстойник-накопитель», а космический корабль взгромоздился прямо на чёртово колесо, которое после выключения прибора невесомости слабо хрустнуло, как спичечный коробок под колесами грузового автомобиля.
С удовольствием потянувшись, Стекляшкин отстегнул ремни и вылез из удобного пилотского кресла. Он был доволен, что остался в ракете один. Во-первых, на своей работе он давно привык к одиночеству. А во-вторых, они с Клёпкой ужасно друг другу надоели за неделю, истекшую с момента их встречи на дороге из Солнечного в Земляной город. По правде говоря, Клёпка остался в лагере именно по этой причине, а не из-за недомогания, которое он себе придумал.
Удовлетворённо насвистывая, Стекляшкин спустился в нижний отсек корабля и выбрался наружу.
Спрыгнув на каменистую почву котлована, он не спеша размял ноги и огляделся.
Ракета стояла в центре пологого воронкообразного дна котлована с отвесными, изъеденными, как сыр, краями. На северной кромке ослепительно блестел на солнце хрустальный шар. Он как будто внимательно и настороженно смотрел на дерзкого чужака. Рядом стояли несколько роботов и тоже смотрели на Стекляшкина.
Но вот шар вздрогнул, и мощный болевой импульс ударил по метеоритной защите космического корабля.
Беспрепятственно пройдя через внешнее защитное поле, оберегающее ракету от физической материи – частиц твердого вещества, летающих в космосе с огромными скоростями, – импульс ударился о вторую, электромагнитно-звуковую защиту, отразился и ушёл в толщу горы.
Стекляшкин как ни в чём не бывало приветливо помахал роботам рукой. Те недоуменно переглянулись.
Шар, как бы хорошенько приготовясь, повертелся, поёрзал и – влепил в Стекляшкина непрерывную двухминутную очередь зарядов на предельной мощности.
И тут произошло то, что робот-оператор шара, будь он чуточку сообразительнее, должен был предвидеть: часть беспорядочно выпущенных зарядов, рикошетом вернувшись обратно, угодила обратно в шар.
Раздался оглушительный взрыв, нескольких стоявших поблизости роботов разнесло на кусочки, а на месте шара образовалась большая дымящаяся воронка.
В «отстойнике-накопителе» у пленников заложило уши и с потолка посыпался песок. Через развешанные повсюду мониторы они видели всё, что произошло, и, не сговариваясь, грянули разом что было мочи: «Ура-а-а!!!»
Сам Стекляшкин взрыва не слышал, так как второй слой защиты был абсолютно звуконепроницаемым. Однако он всё прекрасно видел и тоже получил немалое удовольствие от этого эффектного зрелища.
Обломки находившихся возле шара роботов упали в котлован. Вблизи они выглядели жутковато: шевелящаяся, сжимающая в кулак пальцы рука, дрожащая нога или хлопающая глазами голова с торчащими из шеи обрывками проводов.
Воспользовавшись заминкой в стане противника, Стекляшкин отключил защиту и быстро подобрал валявшиеся поблизости от ракеты обломки роботов.
Снова включив защиту, он осмотрел свои трофеи: четыре ноги, пять рук, три головы и одно туловище.
– Да… – почесал он затылок, – давненько мне не доводилось играть в конструктор…
* * *
В эти минуты Стекляшкин даже не заметил, как в небе появились ещё четыре ракеты, только что подоспевшие из Солнечного города.
Возглавлял экспедицию лично академик Ярило, а в экипаж каждого корабля были включены специалисты из самых различных областей науки и техники.
После того как Большой научный совет объявил об отправке в ближайшие часы спасательной экспедиции, солнечногорский Звёздный городок буквально запрудили толпы добровольцев, желающих спасать морских путешественников. Среди них были журналисты, программисты, биологи, геологи, археологи, водолазы, парашютисты, музыканты и даже одна малышка, умеющая гадать на кофейной гуще, которая тоже непременно хотела лететь.
По причине создавшейся неразберихи набор экипажей четырёх ракет занял вечер, ночь, утро и ещё половину дня, меж тем как желающие продолжали прибывать.
И только теперь, когда солнце на небосводе перевалило к западу, ракеты со счастливыми избранниками на борту появились в небе над островом, который они, впрочем, не видели.
Не спавший ночь и задёрганный академик Ярило был вынужден признать, что дотемна им удастся только лишь просканировать с высоты рельеф дна обозначенного на карте обширного участка океана. О приводнении и спуске водолазов сегодня не могло быть и речи.
Полученная от Стекляшкина радиограмма о том, что «все нашлись», показалась участникам экспедиции не менее странной, чем бесследное исчезновение самой ракеты. То, что «все нашлись», было совсем не очевидно. Очевидно было то, что Стекляшкин и Клёпка тоже бесследно пропали, как говорится, на ровном месте. Радиограмму же такого содержания Ярило счёл просто хамской.
Остаток дня Фуксия и Селёдочка отпаивали его валерьяновыми каплями.
Когда стемнело, имевшаяся на одной из ракет съёмочная бригада телевидения сумела наконец наладить телемост с Первым телеканалом.
Комментировать ход экспедиции из студии взялся профессор Злючкин. Он сидел, развалившись в удобном кресле вполоборота к экрану, и комментировал происходящее. (За обедом у Злючкина вывалилась пломба, и он время от времени цыкал языком.)
– Как и следовало ожидать, – говорил он довольно язвительным тоном, – как вы можете убедиться (цык), первый день работы нашей доблестной экспедиции (цык) пошел коту под хвост. (Злючкин удовлетворенно прокашлялся.) Где потерпевшие кораблекрушение? – спрашиваю я вас. Где пресловутый остров? Где Клёпка, в конце концов? Их нет! (Цык.) Так чего стоят громогласные заявления академика Ярило о милосердии! (Цык.) Героизме! (Цык.) Самопожертвовании!.. (Злючкин прокашлялся.) О беззаветном и преданном служении науке?..
– Простите, пожалуйста, – обратилась к нему ведущая, – а почему вы сами не приняли участие в экспедиции?
Злючкин прокашлялся, а затем, цыкнув зубом, ответил довольно резко:
– Я уже делал заявления по этому поводу. Но поскольку некоторые коротышки отличаются от ослов только лишь отсутствием длинных ушей и хвоста, для дураков объясняю еще раз: вся эта так называемая экспедиция – не более чем гнусная авантюра, задуманная известным вам лжеученым академиком-самозванцем! (Цык.)
– Скажите, – поинтересовалась ведущая, – а вы бы сделали такое заявление, будь академик Ярило сейчас здесь, в студии?
Злючкин прокашлялся.
– Прошу обратить внимание! – выкрикнул он отрывисто. – Я не произносил никаких имен! Тем не менее все прекрасно знают, о ком идет речь. Ин вино веритас! – Злючкин многозначительно вскинул указательный палец. – Истина дороже! Так говорим мы, настоящиеученые! (Цык.) И мы не бежим от трудностей на край света! Быть на своем посту… Да! Именно: быть – до конца – на своём – посту, – отчеканил Злючкин, громко отбивая ритм ладонью по столику, отчего загудел микрофон. – Вот долг настоящего ученого! (Цык.) Да пусть хоть тысячу, хоть сотню тысяч трусливых ярил приведут сюда прямо сейчас! Я всем, всем им плюну в морды!..
И зарвавшийся Злючкин, приблизившись к объективу камеры, плюнул.
Трансляцию в тот же миг прервали, пошла реклама.
Минутой раньше ничего не подозревавшие Фуксия и Селёдочка включили телевизор. Они хотели порадовать задёрганного академика налаженным с Солнечным городом телемостом. Планировалось также, что он скажет пару слов в прямом эфире.
Увидев на экране своего крикливого оппонента, Ярило помрачнел как туча. Не произнося ни слова и не позволяя выключить телевизор, он выслушал Злючкина от начала до конца. А когда тот плюнул в объектив, отшатнулся вместе с тысячами других телезрителей.
После этого не оставалось ничего другого, как дать академику тройную дозу снотворного. Яриле всю ночь снилось, как Злючкин ездит, оседлав его, по каким-то болотам, бьёт палкой и колет шпорами.
Глава шестьдесят третья
ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР
После встречи с адмиралом Прибамбасом и благополучного возвращения на стоянку Знайка собрал друзей для серьёзного разговора.
Прежде всего он разъяснил всем смысл происходящих на острове событий, а также коснулся истории возникновения на острове пиратской шайки во главе с капитаном Чёрная Борода. Коротышки с трудом взяли в толк, что разбойники на самом деле являются высланными с планеты Колобок политическими мошенниками, бывшими членами так называемого Верховного Совета Союза трудоголиков.
О присутствовавших здесь, в пещере, дикарях-туземцах Знайка постарался говорить, избегая обидных выражений. Пятнадцать одичавших коротышек из Политбюро Союза голодранцев он называл искренне заблуждавшимися и теперь вполне искупившими свою вину.
Дикари-голодранцы смотрели на Знайку с выражением вежливого идиотизма в глазах, так как всё ещё ровным счётом ничего не понимали.
И только умный Уголёк всё давно уже понял и вспомнил. Сгорая от стыда, он отвернулся и закрыл лицо руками.
Стоявший рядом Незнайка сказал:
– Не огорчайтесь, этот ваш Прибамбас обещал забрать всех трудоголиков обратно на Колобок.
Уголёк обратил к Незнайке заплаканные глаза и с надеждой прошептал:
– Правда?..
– Конечно! Спросите у него сами, если не верите.
– А эти… Чёрная Борода?..
– А этих доставят куда положено, по назначению.
– Вот здорово! – Уголёк повеселел. – Я на Колобке начну жизнь сначала, больше никаких глупостей. Выучусь на программиста и буду работать. Мне всегда это дело нравилось, только я работать ленился. Валялся с утра до вечера на диване да играл в разные головоломки на компьютере. Потом ещё с этими голодранцами связался… Столько времени загубил впустую! Но ничего, теперь-то я буду свое время ценить!
Довольный тем, что Уголёк повеселел, Незнайка опять начал прислушиваться к тому, о чем говорит Знайка.
Речь шла об их общем с Прибамбасом плане, вступавшем в силу с наступлением темноты.
Ядро плана заключалось в захвате «летающего блюдца», которое было не чем иным, как грузовым челноком, уведённым Курносиком с «Волчка» после приземления.
Челнок этот располагался когда-то в верхней части корабля и был предназначен для доставки на борт алмазоносных пород. То есть это был довольно мощный летательный аппарат, хотя и весьма несовершенный с технической точки зрения. Работал он на обыкновенном керосине, и топлива в баках на три-четыре часа полета.
Топливо получали из нефти, которую качали насосом из небольшой скважины, а затем перегоняли на две составляющие: керосин и мазут. На мазуте работал дизель, питающий электричеством подземную фабрику.
Это хозяйство – челнок, дизель и насос – располагалось в заброшенной шахте на северном склоне. Шахту забросили давным-давно именно из-за того, что докопались до нефти. Разработки алмазов перенесли на южный склон, а в шахте установили вагончик с дизелем-электростанцией. После воцарения на острове Курносика запылившийся насос вновь зачавкал, дизель затарахтел, и работа в карьере закипела.
А с недавних пор директор начал отправлять специально обученных роботов ловить на челноке коротышек.
Если бы удалось водворить челнок на его законное место под защиту хронооболочки, директор потерял бы всякую надежду на успех своей злонамеренной деятельности, он бы попросту не смог сдвинуть алмаз с места.
Повозившись с «Дружком» и «Барбосом», Винтик выудил из их памяти программу управления челноком. Теперь оставалось только отдать им приказ проследовать в старую шахту, захватить челнок и отпилотировать его на «Волчок».
Прибамбас на несколько секунд выключит хронооболочку, челнок залетит в жерло вулкана и усядется на свое законное место.
После пребывания в хроноаномальной зоне, когда сутки с небольшим пролетели для Незнайки и Пёстренького как несколько часов, приятели стали здорово путаться в числах. Так, например, когда Незнайка брался рассказывать о том, как «Бобик» и «Трезор» вынесли их из стремительного потока воды, он употреблял слова «сегодня утром». Из-за этого у него с окружающими возникали споры, временами едва не переходящие в драку. Чтобы внести ясность, вмешался Знайка. Он сказал:
– Вот что, вы так ни до чего не договоритесь. Всё дело в том, что Незнайка и Пёстренький сутки как бы потеряли. У нас сегодня какой день? Пятница? Вчера, стало быть, был четверг. А для этих друзей вчера вроде как была среда… Или нет…
Знайка с сомнением поднёс палец ко рту, выходило что-то не то.
– Короче, для нас сегодня двенадцатый день, как мы отправились в путешествие, а для них – ещё только одиннадцатый.
– Что значит одиннадцатый? – неожиданно обиделся Незнайка. – Что же мы, по-вашему, хуже других?..
Решив не продолжать этот путаный разговор, Знайка отошёл. Он отчётливо понимал только то, что в инопланетном корабле существует прибор, изменяющий ход времени. Что внутри этого прибора с огромной скоростью вращается так называемый динамик. Что динамик имеет форму небольшого круглого диска. Что при определенных условиях вокруг него происходят изменения не только во времени, но и в пространстве. В частности, может происходить мгновенное перемещение корабля из одной галактики в другую. У Знайки еще что-то такое маячило в голове по поводу этого динамика, какое-то свежее ощущение, но он не мог ухватить, что именно…
Вполне возможно, Знайка всё-таки понял бы, в чем дело – вспомнил бы, что он совсем недавно видел этот динамик, и тогда всё сложилось бы по-другому, но… Но в это время Незнайка затеял дурацкую потасовку с Пончиком и все бросились их разнимать.
Минуту назад Пончик имел неосторожность показаться Незнайке на глаза, и тот, зарычав от злости, набросился на него. С невиданным проворством Пончик стал петлять вокруг штабелей и контейнеров, жалобно взывая о помощи. Не разбирая дороги, Незнайка несколько раз растянулся на каменном полу, рассадив коленки и едва не расквасив нос. Молчун и Ворчун схватили его за руки и держали до тех пор, пока он не выбился из сил.
– Трус, трус проклятый! – кричал Незнайка. – Так, значит, это я «Стрекозу» испортил? Я собирался сбежать на катере? Пустите, пустите меня, сейчас от него мокрого места не останется!..
Разбушевавшегося Незнайку вывели проветриться на свежий воздух, а Пончику велели не попадаться на глаза и пообещали, что с ним ещё разберутся, и очень серьезно.
Вслед за приятелем из грота на берег поднялся Пачкуля Пёстренький. Убедившись, что Незнайка больше не вырывается, Молчун и Ворчун отпустили его и вернулись в грот.
– Выходит, наши роботы никуда не годны… – сказал Пёстренький.
– Это ещё почему?! – откликнулся Незнайка.
– Потому что в старую шахту пойдут не наши, а Дружок и Барбос.
– Вот ещё! С чего ты взял?
Во время собрания Незнайка болтал с Угольком и прослушал многое из того, что говорили.
– У наших программа ненадёжная, её скоро вообще сотрут.
– Вот ещё! Так я и позволю стирать! Наши пойдут, понял?
– Как же они, все четверо пойдут, что ли?
– Нет, не четверо… Мы своих раньше отправим.
Пёстренький задумался.
– Наши выйдут раньше, захватят блюдце, залетят в кратер и сядут на «Волчок». Прибамбасу разве не всё равно?
– За такое нам могут трёпку устроить…
– За это нам только спасибо скажут! – заверил его Незнайка.
И приятели направились обратно в лагерь.
А из растущего поблизости густого пучка травы выглянул завернувшийся в маскировочную накидку робот.
Убедившись, что поблизости никого нет, он проверил магнитофонную запись разговора, выбрался из травы и, пригнувшись, на полусогнутых ногах быстро скользнул в заросли.
