Текст книги "Очертя голову, в 1982-й (Часть 1)"

Автор книги: Борис Карлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Гораздо более привлекательным и технически выполнимым выглядело убийство Бабаёва мстительным наркоманом. Такого человека, психа, можно было бы прикончить во время ареста. Кизяк решил остановиться на этом варианте. Он приготовился действовать жестоко и решительно.

Через день из Ялты возвращалась выездная бригада Дома моделей. Информатор Бабаёва, манекенщик Роман Цветаев, не был наркоманом. Но он мог стать им уже после смерти, после того, как в его тело сделают инъекции, а в его квартире обнаружат наркотики.

Кизяк встретит его в аэропорту, пригласит в машину и, после короткой беседы, положит перед ним два документа: оформленный по всем правилам загранпаспорт и ордер на арест. В таких случаях люди почти никогда не раздумывают больше одной секунды.

Цветаев придёт к Бабаёву якобы для передачи информации и убьёт его. Лучше всего – ударит ножом. Потом нагрянут оперативники, и маньяк будет расстрелян в упор при попытке сопротивления.

Роман стоял перед дверью квартиры Бабаёва и медлил нажать на кнопку звонка. В правом кармане светлого пиджака, в потной ладони, перекатывался тяжёлый выкидной нож. Во внутреннем кармане – документы на выезд и билеты на ночной самолёт.

Роман посмотрел на часы: из отведённых ему десяти минут оставалось шесть. Он надавил на звонок, дав несколько условленных сигналов.

Дверь открылась, они прошли по тёмному, показавшемся бесконечным, коридору. Нужно было нападать именно сейчас, сзади… Но нет, уже поздно, невозможно, слишком темно…

В комнате душно и неприбрано. Сам хозяин, бледный, обросший и похудевший похож на покойника. Только глаза светятся двумя бешенными огнями. Он действительно болен!..

Их встречи проходили по негласно принятому обоими сценарию. Роман садился за стол и писал. Бабаёв подходил сзади и читал через плечо. Рука его, как бы невзначай, скользила под рубашку, а губы шептали в ухо: «Молодец, молодец, всё хорошо…» Подпись источника уже выглядела неразборчиво.

Сегодня всё по-другому.

– Писать не надо, – рассеянно сказал Григорий. – Раздевайся.

Это было грубо и странно. Оба вели себя как сумасшедшие, и оба этого не замечали.

– Погоди, надо выпить, – сказал Цветаев.

– Пей один, я не хочу.

– Один не буду.

– Раздевайся.

– Я не могу… Почему так спешно?…

В голове Романа молотком стучал пульс, пот струился по его лицу. Одна мысль: быстрее, быстрее всё кончить.

– Да, я очень спешу. У меня… другие дела.

Оставалось четыре минуты. «Нужно, чтобы он повернулся спиной, – подумал Цветаев. – Но, если я разденусь, то не смогу воспользоваться…»

– Можно я не буду раздеваться?

– Ладно, хорошо, пускай так. Ты готов?

– Да, я готов.

Роман вплотную приблизился к Бабаёву, который упёрся руками о край кровати. Каждый изгиб, каждый бугорок этой спины был ему так хорошо знаком… Но сейчас это тело служило мишенью, схемой наиболее уязвимых для поражения участков организма.

Сердце… С какой стороны?… Бить наугад.

Щёлкнул нож, и Григорий сразу оглянулся.

Необходимо перевернуть нож лезвием вниз, иначе не ударить…

С помощью левой руки Роман перевернул нож… и в тот же момент получил удар в пах, отлетел и скорчился на полу.

Удар. Дверь в комнату с треском распахнулась.

Капитан Кизяк с пистолетом в руке и ещё несколько человек в штатском ворвались в комнату.

– Товарищ капитан?… – проговорил Бабаёв.

Он стоял голый, и мысли его отказывались выстраиваться в цепочку, как-либо объясняющую всё происходящее.

Кизяк перевёл взгляд на Цветаева, приставил к его голове пистолет и выстрелил. Голова резко дёрнулась, мозги и кровь разлетелись по паркету.

Наклонившись, Кизяк разжал пальцы убитого, взял нож, осторожно положил его себе на открытую ладонь и спросил у Бабаёва:

– Он хотел вас убить? Этим ножом?

Приблизившись вплотную, неожиданно воткнул нож в голое тело и, с усилием, повернул.

Бабаёв с изумлением посмотрел на кулак, сжимающий рукоятку, зарычал, схватил убийцу за горло слабеющими руками и стал падать.

Кизяк ударил ещё несколько раз наугад.

Чистильщики из отдела Ликвидации разняли пальцы умирающего и оттащили своего капитана.

– Приступайте, – приказал Кизяк, поднимаясь и дрожа всем телом.

Обтереть рукоятку ножа и вложить её в руку Цветаева, исколоть ему вены иглой, ввести в кровь наркотик – дело техники.

Александр Сулейманович выдержал экзамен на чин.

После похорон портрет убитого вывесили на первом этаже. Капитан Кизяк получил благодарность за отвагу с занесением в личное дело. Ещё на протяжении месяца, за едой, едва взявшись за столовый нож, он вдруг с грохотом ронял его, выпуская из рук. Жена решила, что своё скороспелое капитанство муж получил не иначе как путём перехода в расстрельную команду, но догадку свою скрывала.

Начальнику НКВД Петроградского округа полковнику Н. В. Ежову от начальника отдела НРГ к-на Кизяка

РАПОРТ

Настоящим докладываю, что 18 июля 1984 года в 19.55 мне на служебный номер позвонил сотрудник моего отдела мл. л-т Бабаёв Г. А. Он сообщил о своих опасениях в отношении одного из своих информаторов Цветаева Р. В. (агент Цветик), который, по его наблюдению, начал употреблять наркотики. Ввиду явной неуравновешенности указанного лица Бабаёв попросил меня присутствовать на их очередной встрече. Я немедленно выехал по месту жительства Бабаёва, прибыв туда в 20.09. Дверь в комнату была заперта изнутри, на стук и требования открыть никто не отзывался, хотя, судя по доносившимся голосам, в комнате кто-то был. Выбив замок, я обнаружил на полу тело мл. л-та Бабаёва. В ту же секунду на меня бросился гр. Цветаев с окровавленным ножом в руке. Я произвёл выстрел на поражение, после чего вызвал специальную бригаду подотдела.

По месту проживания гр. Цветаева Р. В. были обнаружены наркотические вещества, а также приспособления для их производства и использования.

К рапорту прилагается копия отчёта судебно-медицинской экспертизы, а также показания свидетелей.

23. 07.84. Кизяк.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Оружие сдерживания

26 августа 71 года Н. Э. (1988 Р. Х.)

Девять дней до конца света

Сразу по прибытию в Петроград Коршунов спустился в Город. Его беспокоила предстоящая демонстрация «психодислептического манипулятора» Карклина, и он хотел поговорить с Альтшуллером. На сей раз он с самого начала попросил Мерехлюдина удалиться и, оставшись наедине с изобретателем, перешёл к делу:

– Миша, что вы знаете о ПМ-излучателе?

Как только главный инженер вышел из лаборатории, Альтшуллер снял ноги со стола и затушил сигарету.

– Всё.

– Всё?…

– А что именно вас интересует?

Коршунов давно привык к самоуверенной хвастливости гения и спокойно делил его заявления пополам.

– Опасно ли присутствовать на его демонстрации?

Альтшуллер посмотрел в потолок, крутанулся в своём кресле и хрустнул длинными пальцами.

– Пожалуй, да. Чрезвычайно опасно. Испытания этой пакости чреваты непредсказуемыми побочными эффектами.

– Ага…

– Назовём их условно окнами. Допустим, вы направляете излучатель на какой-то объект, группу людей. А где-то рядом в образовавшееся окно влетает воробей… и попадает в другое измерение. Исчезает.

– Воробей?

– Воробей или человек.

– Значит, это может быть опасным и для человека?

– Вы поразительно догадливы.

– На каком расстоянии от прибора?

– Зависит от мощности. Насколько я понимаю, Карклин намерен продемонстрировать спутниковый излучатель.

– Да, кажется, он говорил именно об этом.

– Десять-пятнадцать километров.

– Это означает, что каждый из тех, кто будет присутствовать на демонстрации, может… пострадать?

– Несомненно. Однако вероятность невелика. Всё равно как перейти поле, на котором две-три минные растяжки.

– Чёрт!

– Согласен.

– Карклин – авантюрист.

– Несомненно.

– Но зачем он так спешит?

– Он боится «Оружия Сдерживания».

– Мы все боимся.

– Этой затеей он хочет дать Президенту уверенность, что мир уже под контролем.

– Это разумно. Но он плохо знает Президента. Старикан не успокоится до тех пор, пока не получит свою реакцию.

– Теоретически я смоделировал реакцию два года назад, когда работал у Карклина.

– Вывод однозначен?

– Будет конец света.

– Чёрт! Чёрт! И ведь этого никак не вбить в голову старому ослу!

– У него нет чувства самосохранения?

– Это очень трудно понять, Михаил Оттович.

– И всё таки?

– Во-первых, ему в ухо дышит Рубцов.

– Простите, не понял?…

– Рубцов, его новый референт. Этот юноша тяжело болен. Ему осталось жить два, от силы три года, и он это знает.

– А во-вторых?

– Во-вторых, сам Президент психически неуравновешен. Рубцов этим пользуется и подначивает Президента делать Бомбу.

– Вы произнесли это слово как женское имя.

– Так они и говорят.

– Вы подслушиваете?

– Я прослушиваю подготовленную для меня нарезку.

– По крайней мере, это объясняет ситуацию.

Коршунов достал сигареты, оба закурили и помолчали.

– У тебя есть идея?

– Пустите меня в Сеть, и я подумаю, что можно сделать.

– Ты сумеешь взломать коды ВПК?

– Чем чёрт не шутит.

– Допустим. Что дальше?

– Я подумаю.

Безумие

В субботу четверо членов Политбюро, во главе с Президентом, собрались на ближайшем испытательном полигоне ВПК. Погода для загородной поездки выдалась благоприятной: в меру прохладно и солнечно. Ночью прошёл дождь, воздух был чист и прозрачен.

Оставив чёрные бронированные лимузины на дороге, маршалы и генералиссимус направились к пункту наблюдения. Сказавшийся больным Коршунов не приехал.

Карклин шагал впереди, давая на ходу обрывочные объяснения. Выпивший водки Архаров умильно смотрел на повылезавшие из земли то там, то здесь крепыши-грибочки. На его лице всегда блестел игрушечный румянец.

Змий курил папиросу и смотрел себе под ноги. Рубцов семенил за ним с озабоченным видом; в левой руке он держал портфель, на плече болталась видеокамера.

Коренной шёл позади всех. Крестьянское чутьё подсказывало ему недоброе. Неявка Коршунова окончательно испортила настроение.

Поднялись на пригорок, поросший травой и редким кустарником. На дощатом настиле полукругом стоял десяток кожаных кресел. Перед каждым была закреплена на штативе двадцатикратная оптическая стереотруба. За пультом сидел оператор, молодой человек с погонами старшего лейтенанта. За пригорком, на подветренной стороне, дымилась походная кухня.

Карклин предложил всем рассаживаться. Солдаты в белоснежных халатах, надетых поверх формы, принялись разносить чай и кофе.

В поле стояло куполообразное решётчатое сооружение – наподобие тех, которые ставят в цирке для аттракционов с хищниками. Чистота воздуха и качество оптики позволяли разглядеть под куполом каждую травинку.

– Спутник над нами, Владилен Каземирович. – доложил Карклин. – Прикажете начинать?

Змий, распарившийся четырьмя стаканами чая, вытер лоб и шею платком. Затем, вопросительно подняв брови, покосился на своего референта.

– Можно начинать, – прошептал Рубцов, вытянув подбородок в сторону президентского уха. Из уха торчал пучок волос.

– Начинайте! – махнул рукой Президент.

Карклин снял трубку полевого телефона и скомандовал:

– Грузите людей.

Зрители прильнули к окулярам.

Возле решётчатого купола остановилась машина, из крытого кузова начали выпрыгивать люди – мужчины, женщины и дети. Подталкивая стволами автоматов, их загоняли в клетку.

– Как видите, контингент представлен всеми возрастными категориями, – давал пояснения Карклин. – Это преступники, приговорённые к высшей мере. Вот эта девочка, видите, с розовым бантиком, лет десяти, – она застрелила офицера НКВД.

– Что вы говорите! – воскликнул Змий. – Куда же смотрели её родители?

– Родители, маленький брат – все они были замешаны в государственном преступлении. Девочка украла пистолет и открыла беспорядочную стрельбу.

– Ай-ай-ай! Такая молоденькая девочка, а уже столько злобы и жестокости. Чего бы ещё она могла натворить, дай мы ей немного подрасти…

Солдаты захлопнули дверцу клетки, навесили замок и запрыгнули в кузов. Машина рванула с места и вскоре исчезла из поля зрения.

– С чего начнём, Владилен Каземирович? – поинтересовался Карклин.

– А что, ты говорил, оно может?…

– Имеется восемь основных поведенческих установок, также несколько десятков вспомогательных.

– Давай основные, а не то до вечера не управимся.

– В каком порядке желаете?

– А у тебя как записано?

– «Страх», «Безволие», «Радость», «Секс», «Агрессия», «Сон», «Полная потеря памяти», «Буйное помешательство».

– Ну, вот, примерно так и действуй…

Карклин поднял бинокль и всмотрелся в лица подопытных. Похоже, всех их арестовали совсем недавно – выглядят чисто и опрятно. Для проведения полноценного эксперимента необходимы люди с нормальной психикой. Человек десять мужчин и три женщины среднего призывного возраста, несколько пожилых, мальчик и девочка лет десяти и женщина с грудным ребёнком.

Мужчины оживлённо разговаривали, пустив по кругу оставленный солдатами окурок. Женщина кормила грудью ребёнка, сев на траву спиной к решётке. Девочка сплела венок и надела его на голову сверстника. Интеллигентные пожилые люди, по-видимому, супружеская пара, развернули свёрток и принялись беспечно жевать бутерброды.

– В чём дело? – обратился Карклин к своему помощнику. – Почему они так себя ведут?

– Им сказали, что здесь нужно ждать автобус, который повезёт их на железнодорожную станцию. Они решили, что смертную казнь им заменили бессрочным заключением.

– Ну всё, хватит, – пытаясь ослабить воротник, Карклин сорвал верхнюю пуговицу рубашки. – Эти болваны не понимают, что их ждёт… Начинайте.

Сидевший за пультом оператор положил пальцы на клавиатуру.

– Внимание. Первая установка – «Страх».

Оператор включил сигнал и слегка подтолкнул вперёд ползунок регулятора.

Люди в клетке замерли и насторожились.

– Мощность сигнала регулируется в широком диапазоне – от лёгкой тревоги до помешательства и разрыва сердца, – Карклин начал комментировать происходящее. – Прибавим немного.

Оператор подтолкнул ползунок.

Люди вдруг почувствовали, что надежды нет и сейчас, прямо здесь их начнут убивать. Они сбились в кучу и, заслоняясь руками от неведомой опасности, закричали.

– Достаточно, – сказал Змий после того как Рубцов нашептал ему что-то в ухо. – Люди должны оставаться психически нормальными до окончания эксперимента. Что ж нам, на сумасшедших-то смотреть…

– Исходное, – приказал Карклин.

Оператор отвёл ползунок в исходное положение.

Люди начали вставать, отряхиваться и оглядываться по сторонам. «Что это было?» – спрашивали они друг друга.

– Следующую, – махнул рукой Змий, отхлебнул чай и вновь приблизил глаза к окулярам.

– «Безволие».

На лицах людей появилось выражение тупого безразличия.

Карклин поднёс к губам раструб мегафона и проскрипел:

– Выстроиться по ранжиру!

Люди стали неумело и суетливо выполнять команду. Образовалось подобие неровной шеренги.

– Лечь! Встать! Лечь! Встать!..

Женщина отложила в сторону младенца.

– Бежать по кругу!

Пожилой мужчина остался лежать.

– Построение!

– Эй-эй! Кажется, один у вас уже сдох! – заметил Президент, прислушивавшийся к шепотку своего референта.

– Этот не в счёт, Владилен Каземирович, – объяснил Карклин. – У него был уже один инфаркт во время ареста.

– Не, вообще, чего-то не впечатляет. Они слушаются, а что им ещё делать? Я сейчас тебе скажу траву есть, и ты будешь есть. Или не будешь?…

Карклин торопливо прокричал в трубу:

– Траву жрать! Всем! Быстро!

Люди опустились на четвереньки и стали есть траву вместе с ромашками и одуванчиками.

– Дальше, – отмахнулся Президент.

Оператор сделал сброс.

Люди стали подниматься с колен и отплёвываться. Девочку с бантиком вырвало. Пожилая женщина бросилась к бездыханному телу своего супруга, её трясло от рыданий. Все начали возбуждённо переговариваться, – похоже, они догадались, что в действительности здесь происходит.

– «Радость».

Люди вдруг поняли, что сегодня их ждёт смерть, и что она прекрасна. Двое мужчин разорвали одежду, скрутили подобие верёвок и повесились на прутьях решётки. Остальные начали снимать с себя одежду, чтобы последовать их примеру.

– Стой! – заорал Змий. – Куда смотришь! Сейчас все передохнут!..

– «Секс».

Люди продолжали снимать с себя одежду, но уже позабыли, для чего начали это делать. На прутьях остались висеть мужчины, девочка и пожилая супруга сердечника.

Оператор подтолкнул ползунок в сторону усиления сигнала.

Перестав тратить время на раздевание, люди бросились друг к другу и слились в единый агонизирующий клубок, жизнь в котором быстро угасала от многократно ускоряющейся частоты опустошительных оргазмов.

– «Агрессия».

Пульсирующий клубок задёргался и стал хаотически разрушаться: женщины кусались и вырывали волосы у своих любовников, мужчины били и душили друг друга из ревности. В желании причинить другому страдания никто не чувствовал собственной боли.

– И последнее на сегодня. Как говорили древние, «если бог хочет кого-то наказать, он лишает его разума».

– Кто хочет наказать?… – переспросил Змий.

– Вы, Владилен Каземирович, – зашептал Рубцов, – вы наш бог и царь.

Карклин впервые взглянул на Рубцова без видимой неприязни.

– Ладно, валяй.

«Буйное помешательство».

И тогда в клетке началось такое, от чего видавшим виды военным стало не по себе. Оставшиеся в живых сделались отродьями ада. Мальчик поднял с земли булыжник и молотил им по голове женщины. Череп раскололся, и камень хлюпал в кровавой массе, ударяя по шейным позвонкам. Кормящая мать взяла за ножки младенца и, закрутившись, ударила по решётке. Только один подопытный тихо сидел в сторонке – он обгладывал запястье своей руки.

– Хватит, – сдавленным голосом проговорил Карклин и прижал ко рту платок. – Ликвидация и уборка…

Ощутив рвотные позывы, он отбежал в сторону и, наклонившись, ухватился рукой за тонкую берёзку…

В эту самую минуту Архаров отнял от губ пустую флягу. И его глазам представилась удивительная картина. Карклин отбежал в сторону, схватился за берёзку и… пропал. Растворился в воздухе.

Архаров протёр глаза и пристально сощурился на то место, где только что находилась согнутая фигура. Там было пусто. Он посмотрел на других членов Политбюро. Их глаза были прикованы к окулярам. Архаров пожал плечами, спрятал в карман пустую флягу и заглянул в трубу.

Движение в клетке прекратилось. То, что осталось от людей, лежало, висело и кое-где шевелилось в кровавом, неприглядном беспорядке. Из подъехавшей машины вышли солдаты-огнемётчики и пустили мощные струи напалма. В огне забились оставшиеся в живых.

Через минуту в клетке остался только пепел. Вертолёт подцепил решётчатый купол и скрылся за полосой леса на горизонте.

Члены Политбюро поднялись из кресел, закуривая и разминая ноги.

– Где Карклин? – посмотрел по сторонам Змий.

Архаров помалкивал: в последнее время ему часто виделась разная чертовщина.

– Лекарства побежал глотать, Владилен Каземирович, – предположил Рубцов. – Его же с самого начала трясло.

– Ладно, поехали обедать На свежем воздухе аппетит, небось, нагуляли?

Архаров и Коренной переглянулись.

Расселись по машинам и тронулись.

Куда девался Карклин?

В тот же день вечером Коршунов получил и просмотрел видеозапись, сделанную Рубцовым на полигоне. Выключив экран, некоторое время сидел, покачиваясь в кресле и пуская кольцами дым сигареты. Его вывел из задумчивости характерный зуммер прямой связи с Президентом.

– Получил? – поинтересовался Змий.

– Так точно, Владилен Казимирович.

– Что скажешь?

– Перспективно. Очень. Странностей не наблюдалось?

– Не наблюдалось. Каких ещё странностей?

– Вообще…

– А ты думал, что нас всех в дурдом отправят? И тогда ты, значит, один в здравом уме – и на место Президента… Ловко. Только здесь тоже не дураки сидят. Чем тебя породил, тем и убью. Ты что думаешь, ты у нас фигура неприкасаемая? Да я тебя…

В трубку понеслась нарастающая лавина ругательств. Коршунов понял, что Президент уже сильно подшофе. Он отвёл трубку от уха, затушил в пепельнице окурок и сделал глоток сока из стакана.

– …симулянт хуев! – выговорился наконец Владилен Казимирович.

– А что товарищи, какие мнения? – тактично выждав несколько секунд, поинтересовался Коршунов.

– А товарищи уже нажрались, как цуцики. Натуры у них, видишь ли, нежные и поэтические. Впечатлительные оказались. Юноши бледные со взорами горящими, понимаешь…

– Карклин тоже напился? – не поверил Коршунов.

– А этот жулик сбежал, ещё там, на полигоне. Всё время надушенный платочек к губам прижимал, понимаешь ли. Как это… графиня с изменившимся лицом бежит к пруду.

– Где он сейчас?

– А шут его знает.

Президент бросил трубку.

Вскоре доложили, что Карклина нигде нет. Это означало, что его действительно нигде нет. Коршунов забарабанил пальцами по телефонному аппарату; следовало показать видеозапись Альтшуллеру…

На экране появилось заспанное лицо. Изобретатель прикурил сигарету и, будто случайно, пустил густое облако прямо в объектив камеры. Когда дым рассеялся, Коршунов произнёс без лишних предисловий:

– Я хочу, чтобы вы посмотрели запись.

В последующие сорок минут, дымя сигарету за сигаретой, Альтшуллер безучастно смотрел на экран.

Сначала камера в руках Рубцова дала плавный обзорный разворот по кругу. Затем её укрепили на штатив, и появился крупный план ещё пустой куполообразной клетки. Вот в клетку загнали привезённых людей, за кадром слышится голос Карклина, отдающего первую команду, вторую… Вот всё кончено – вертолёт, подцепив клетку уносится за горизонт. Камера, как и в начале, даёт круговой обзор. Конец.

– Дайте, пожалуйста, ещё раз помедленнее последний фрагмент – когда камеру уже сняли со штатива.

В кадре Змий, Архаров и Коренной; оператор за пультом. По кругу: колючая проволока, дымок полевой кухни, вышки с часовыми, песок, трава, редкие кусты и деревца, поле, выжженный круг, лес на горизонте, снова смотровая площадка. Конец.

– Вы заметили странность? – сказал Альтшуллер.

– Куда же подевался Карклин… – прошептал Коршунов.

– Последний раз его голос на плёнке слышен в двенадцать сорок три. В двенадцать сорок семь даётся круговая панорама, и его уже нигде нет. Покинуть данное поле обзора за четыре минуты могла бы, разве только, скаковая лошадь. Но Карклин – не лошадь. Он также не крот, чтобы зарыться в землю.

Коршунов лихорадочно потёр лоб ладонью.

– Вы думаете, что он всё-таки…

– Не исключаю такой возможности.

– Но, вы говорили, вероятность угодить в такое окно крайне невелика – всё равно, что наступить на единственную растяжку в поле…

– Значит, он наступил.

– Немыслимо. Почему именно он?…

– Вопрос скорее философский.

– Где он теперь?

– Если бы вы дали мне год и неограниченные возможности для решения только одной этой проблемы, я бы дал вам ответ через год. Или через два.

– К чёрту. У нас нет и недели. Хотя, при определённых обстоятельствах, бегство в такое окно могло бы стать единственным шансом на спасение.

– Смотря что спасать, Феликс Петрович.

– Что вы сказали? Михаил Оттович, неужели вы, учёный, материалист, верите в бессмертие души?

– Я не верю.

– Всё-таки не верите!

– Я знаю.

Коршунов стукнул кулаком по столу.

– Перестаньте говорить загадками! Что вы знаете?

– Мне пора спать.

– Извините, Миша, вы же понимаете, насколько волнует меня эта тема. Сядьте, сядьте. Скажите, что вы знаете?

– То же, что и вы.

Коршунов взял себя в руки.

– Хорошо, вернёмся к исчезновению Карклина. Завтра его начнут искать по-настоящему. А в понедельник Змий соберёт Политбюро.

– Попытайтесь занять его должность. У вас появится возможность навсегда закрыть тему «Оружия Сдерживания». Иначе ваш Президент навсегда закроет тему жизни в этой вселенной. Если ему не помешают те, с копытцами и рожками, которые будут раздувать огонь под его сковородкой.

– Да-да… конечно, это крайняя мера… спокойной ночи.

Ночь

Коршунов откинулся в кресле и прикрыл глаза. В его быстро затуманивающемся сознании крутились кадры видеозаписи и обрывки разговоров.

Вот он почувствовал, что проваливается вниз и падает прямо в Город. Но там теперь сущий ад. Повсюду кипят огромные булькающие котлы, шипят сковороды, полные грешников. Шум стоит такой, что голова идёт кругом. Маленькие вертлявые черти с рожками и копытцами подбрасывают уголь. Другие тыкают вилами тех грешников, которые лезут через край.

Сам Коршунов во время падения зацепился за уступ в скале. Но сколько он сможет продержаться? В полумраке, совсем рядом, он замечает дыру, спасительное «окно», и оттуда ему машет руками и торопит Миша Альтшуллер.

Не всё ещё потерянно. Нужно только подобраться, осторожно двигаясь по узкому щербатому выступу. Он делает один приставной шажок, другой…

И тут сверху падает и цепляется за него ещё один человек. Он трепыхается, кричит, и тянет за собой вниз. Этот человек – Мерехлюдин. В одной связке они летят вниз, в кипящий котёл…

Голова Коршунова упала на грудь, он вздрогнул и проснулся. «Почему именно Мерехлюдин?…» Во мраке горела зелёная лампочка на пульте связи, за плотно завешенными шторами угадывалось приближение рассвета. Ехать домой уже не имело смысла. «Но почему же всё-таки Мерехлюдин?» Так и не найдя ответа, он снова задремал.

Теперь он в куполообразной клетке – один и совершенно голый. Снаружи к прутьям решётки прильнули весело скалящиеся члены Политбюро – Змий, Архаров, Карклин и Коренной. Рядом стоит Рубцов с камерой и злорадно улыбается. Это он всё подстроил.

– Начинайте, – говорит Змий.

– Лечь! – кричит Рубцов через мегафон.

На всякий случай Коршунов послушно ложиться; он думает, что приборы не сработали и решает притворяться.

– Встать! Лечь! Встать! Лечь… Спать!

Коршунов сворачивается калачиком и притворяется спящим.

– Встать, по кругу – бегом!

Коршунов встаёт и начинает бегать по кругу как цирковая лошадь.

– Нет, это не годится, – говорит Змий. – Так любой может. Пускай себе пальцы на руках отъест.

От этих слов у Коршунова начинает болеть сердце, но команда уже прозвучала, и он послушно суёт в рот пальцы и делает вид, что грызёт их, а на самом деле только покусывает, словно разыгравшаяся с хозяином собака. Вот-вот обман вскроется, и прибор включат по-настоящему. Он кусает изо всех сил и просыпается. Вскакивает, трясёт в воздухе обслюнявленными, искусанными пальцами.

Приключения Карклина

Архаров, видевший Карклина последним, потерял его в тот момент, когда Бруно Вольфович, не в силах более сдерживать душившие его рвотные позывы, ухватился за ствол молодой берёзки и принялся блевать, натощак пуская только желчь и слюни…

Но вот, уже в следующее мгновение, он заметил разительные перемены в окружавшем его мире. Стало темнее, в ушах гудело и стучало, а землю и ствол, за который он держался, стало покачивать и трясти. Тошнота отступила, Карклин поднял глаза и огляделся.

Он стоял в вагоне переполненной электрички метро, ухватившись за хромированный вертикальный поручень. Раздавшиеся в стороны пассажиры смотрели на него с отвращением. «Улицы им мало, ещё в метро лезут…» – сказал кто-то. «Сейчас, на станции, позовите кто-нибудь милиционера…»

Поезд замедлил ход, объявили станцию, Карклин рванулся к выходу и смешался с толпой. «Что за дьявол, – бормотал он про себя, – что за дьявол…»

Поднявшись на улицу, он присел на скамейку и вытер струившийся по лицу пот. Для него было совершенно очевидно, что произошла какая-то чертовщина во время демонстрации излучателя. Он всё ещё в Москве, но это совсем не та Москва, в какой он был ещё вчера, 26 августа 71 (1988) года. Перед ним бурлил проспект, переполненный автомобилями иностранного производства. А люди более походили на иностранных туристов…

Карклин посмотрел на тумбу с расклеенными афишами. «Шоу монахов монастыря Шао-Линь». Шоу монахов?… Но вот, вот, самое главное: дата. 27 августа… Нет-нет, не может быть! 2001-го?… Третье тысячелетие от Рождества Христова!!

Итак, с этим следовало смириться. Он в Москве 2001 года, судя по всему, оккупированной вражеской капиталистической державой. С этим ему следовало здесь выжить. Ему?… И тут Карклина ошарашила догадка. Чтобы проверить эту догадку, нужно было позвонить по телефону.

Заметив поблизости упитанного мужчину с мобильной трубкой, он подошёл и умоляюще попросил набрать номер одной из закрытых клиник, принадлежавших ведомству ВПК.

Толстяк снисходительно посмотрел на чудака, одетого в строгий «похоронный» чёрный костюм. Жалобные просьбы о медицинской помощи на него подействовали, он набрал требуемый номер, и Карклин прижал трубку к своему большому уху.

– Вас интересует Карклин? Бруно Вольфович? – удивился его лечащий врач. – Простите, а с кем я имею честь?…

– Я, видите ли, родственник… Приехал с крайнего Севера. Обстоятельства сложились так, что вот уже тринадцать лет я не видел своего родного брата…

– Тринадцать лет? В таком случае это объяснимо. Боюсь, что вынужден буду вас огорчить, господин… Карклин?…

– Да! Валдис Оттович.

– Боюсь, что вынужден буду вас огорчить, Валдис Оттович: вот уже тринадцать лет, день в день, ваш родной брат находится в коматозном состоянии.

– Как?!

– Между жизнью и смертью, господин Карклин. Да-да, внезапный удар без каких бы то ни было видимых причин.

– Адрес!

– Хорошо, не волнуйтесь, записывайте…

Выслушав и запомнив, Карклин сунул телефон в руки понимающе кивнувшего ему владельца. В клинике находился… кто? Он сам… или его двойник… В любом случае, кто-то из них в этом мире совершенно лишний.

Нащупав за пазухой пистолет, он пошёл на противоположную сторону улицы, к автобусной остановке.

Но едва только он ступил на пешеходную разметку, как из-за поворота на большой скорости вырулил огромный тёмно-зелёный джип.

Удар оказался не смертелен. Пострадавший, хотя и потерял сознание, но быстро пришёл в себя. Поднялся и зашагал прочь. Он не произнёс ни слова, но теперь у него была странная, деревянная походка. В его голове больше не существовало ни мыслей, ни воспоминаний. Его физическим телом управлял теперь только один, заданный за минуту до столкновения, алгоритм: проникнуть в палату к двойнику, убить его и уничтожить труп.

В ту самую секунду, когда несчастный пешеход потерял сознание, в клинике открыл глаза коматозник. Память и сознание вернулись к нему внезапно. «Проклятый идиот!» – обругал он шофёра, увидев, что находится в больничной палате.

Карклин ощупал тело – всё на месте, никаких переломов.

Он поднялся на кровати и свесил ноги. Но почему же так ослабло всё тело, кружится голова, не слушаются мышцы и ломит все косточки! Неужели он так долго провалялся здесь без сознания? Сколько – день, неделю, год или месяц?

Его телодвижения заметили через стеклянную дверь больничного коридора, началась радостная суматоха. Его уложили, над ним склонился профессор, палату заполнили врачи и персонал.

– Сколько я здесь? – невнятно выговорил Карклин, с трудом ворочая во рту онемевшим, словно чужим, языком.

Профессор снял и протёр очки.