Текст книги "Отдать швартовы !"

Автор книги: Борис Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Странно, – словно раздумывая, пробормотал Юрка себе под нос, однако так, чтобы все это могли услышать. – А где у себя плаваете, если не секрет?

– Говоришь, что из нашего города, а сам спрашиваешь такие вещи. У нас только одно место и есть, где можно плавать, – озеро Светлое. Где же еще!

Парень, прибывший с "Ленинграда", повернулся к Терентию Ивановичу и авторитетно заявил:

– Сразу видно, что они в наших местах и не бывали-то ни разу. Самозванцы они – вот кто!

От этих слов Огурец побледнел. Витька часто-часто заморгал. И тут предводитель кладоискателей преподнес сюрприз.

– Но-но, поосторожней! – Юркин голос неожиданно приобрел уверенность и крепость. – Нас, брат, вокруг пальца не обведешь. Не на таких напали. Наплел тут с три короба и думает, что так мы вам с ходу и поверили. Не выйдет, одноклубничек. Уж если кто самозванцы, так это вы и есть. Это я тебе говорю.

На слове "я" Юрка сделал особое ударение, что прозвучало очень внушительно. Терентий Иванович, не ожидавший такого поворота дел, с удивлением взглянул на него. А Юрка сказал:

– Терентий Иванович, врут они все. В нашем поселке всего две школы, а они вам откуда-то четыре насчитали. Никакого озера в наших местах нет, а есть речка. Талка называется. Понимаете?

Между тем на палубе поднялся такой крик, что хоть уши затыкай. Однако Юркин голос выделялся даже среди этого гама:

– Вы своими бумажками не махайте. Знаем мы эти бумажки. Вот была бы карта под рукой, послушал бы я, что вы запели.

"А ведь это мысль", – подумал Терентий Иванович и повел Юрку в свою каюту.

– Вот тебе подробная карта. Показывай, что ты там хотел.

Речку Талку Юрка нашел через несколько секунд. Мельком взглянув на карту и убедившись в его правоте, Терентий Иванович пригласил к себе представителя "ленинградской" стороны. К удивлению начальника клуба, тот с не меньшей быстротой отыскал озеро Светлое. Но совсем не там, где протекала Талка. Терентий Иванович вперился в карту. "Манино" значилось под кружочком, мимо которого змеился тонюсенький голубой волосок – речка Талка. "Монино" – было написано под кружком, возле которого чернильным пятнышком синело озеро Светлое.

У Терентия Ивановича вдруг мелькнула догадка.

– Позовите ко мне Родина! – крикнул он вестовому.

– Вадим Григорьевич, кто посылал последнюю телеграмму? – спросил он, когда тот пришел.

Родин рассказал, что поручил это выпускнику клуба, парню исполнительному, деловому, который еще ни разу не подводил.

– Борька сейчас на "Кронштадте" плывет. Будем рекомендовать его в мореходку, – заключил Вадим Григорьевич.

– Свяжи-ка меня с "Кронштадтом", – попросил Терентий Иванович. И пусть он там подойдет к рации.

– Боря, у меня к тебе один вопрос, – сказал Кузьмичев, начиная разговор. – Вадим Григорьевич просил тебя отправить телеграмму. Ты это сделал?

Юрка стоял у приоткрытой двери радиорубки и слышал все, что говорил начальник клуба. Можно было расслышать даже голос брата. Но он звучал так слабо, что понять, о чем говорит Борька, никак не удавалось.

– Значит, ты торопился на причал и послать телеграмму поручил своему брату. А ты уверен, что он сделал все правильно и ничего не перепутал?

"Будьте спокойны, – подумал Юрка, стоя за дверью. – Борькин брат дело знает туго".

– А адрес ты сказал на словах или написал?.. Написал. Стало быть, брат взял бумажку и пошел на почту, а когда ты через час ему позвонил, телеграмма уже ушла. Так, да? Ну, спасибо за информацию. Нет, нет, рее в порядке. Будь здоров.

– Вадим Григорьевич, – закончив разговор, Кузьмичев повернулся к радисту. – Ты с Борисом постоянно в контакте. Он твои занятия посещал. Посмотри, нет ли у тебя под рукой каких-нибудь бумаг, написанных его рукой.

Родин полез в письменный стол.

– Вот тетрадка с его записями.

– Ну, так и есть. Теперь мне все ясно, – сказал Терентий Иванович, закрывая тетрадь. – Мы голову себе ломаем, а вся эта петрушка с подшефными гроша ломаного не стоит.

– Да расскажи ты, не томи, что к чему.

– Пожалуйста. Ты сам телеграмму не отправил, поручил это дело Борису.

– А если я зашился?

– Сейчас не о том речь. Борис не смог и попросил сходить на почту своего брата. Адрес написал на клочке бумаги. А теперь посмотри в его тетрадь.

– Тетрадь как тетрадь.

– Обрати внимание, как твой Борис пишет букву "о". Видишь хвостик? Ни дать ни взять буква "а". Борькиному брату разбираться в этих хвостиках было ни к чему, почте тоже. Вот и превратилось Монино в Манино. А там, как на грех, тоже оказался морской клуб. Карусель и завертелась.

– Да-а-а...

– Вот тебе и да. А я на ребят напустился. Подвох вообразил. Обиделись, наверное. Пойду извинюсь.

При этих словах Юрка отскочил от двери и радостный побежал искать друзей – пересказать им весь разговор.

– Борька едва успел меня попросить, а я уже сообразил, как здорово получается, – хвастался Юрка, вспоминая свою затею. – Это я не случайно придумал. Отца с матерью раз пригласили во Фрязево, а они перепутали и приехали во Фрязино. Совсем по другой дороге. Таких случаев сколько хочешь.

– Это хоть рядом, – сказал Огурец. – А то вон есть под Москвой город Чехов. И на Сахалине тоже есть. Тут уж, если перепутаешь, не обрадуешься.

Подошел Терентий Иванович, и они замолчали. Кузьмичев немного поговорил с ними, пошутил, похлопал по плечу, а под конец спросил:

– А вы что, хлопцы, все из одной школы?

– Из одной, – ответил Юрка. – Третьей железнодорожной.

– А как фамилия вашего директора?

– Его Иван Палыч зовут, – сказал предводитель. – А фамилию я забыл.

В тот же день Терентий Иванович, еще не расставшийся с некоторыми сомнениями, отправил директору школы, в которой "учились" наши герои, телеграмму с просьбой дать краткую характеристику Судакову, Чудову и Маленко.

"Сдается мне, – думал Кузьмичев, – что у них с отметками не в порядке. А то чего бы им секретничать, жаться друг к другу, документы терять..."

Ответ Терентий Иванович просил прислать на Рыбинский главпочтамт. Прибыть туда "Москва" должна была на следующий день.

ИВАН ЛУКИЧ УКЛАДЫВАЕТ ЧЕМОДАНЫ

Вернувшись с дачи, Иван Лукич немедленно навел справки на почте.

– Уверяю вас, – сказал ему ответственный почтовый работник, – что гашение производится в том городе, откуда послано письмо. Иначе у нас не бывает. Даю вам полную гарантию.

Другого ответа Иван Лукич и не ожидал. Поблагодарив за справку, он поехал домой, разложил перед собой все три письма и принялся размышлять. Ничего не придумав, дед обратился к карте. Нашел три города, из которых Юрка посылал свои письма.

"Гм, любопытно. Тут ведь Борька должен проплывать, – подумал дед. – Но ведь письма-то от Юрки. Как же он мог туда попасть? Зачем? И куда подевался его дружок? Витька, видите ли, гостит у нас, а Юрка – у них. А гостеприимные хозяева о том знать не знают, ведать не ведают. Невидимками заделались. Куда же они, чертенята, подевались! Что делать? Может, в милицию обратиться, тревогу поднять? Или искать их самому?"

После долгого размышления он пришел к выводу, что письма не случайно повторяют маршрут Борькиного плавания. Тут что-то кроется. Но что? Может быть, их посылает сам Борька? Но почерк явно не его. Да и зачем ему хитрить, деда пугать. Нет, на Борьку это не похоже. Не иначе Юрка что-то затеял. "Ну погоди, постреленок, я еще до тебя доберусь!"

Волнение в душе Ивана Лукича нарастало. Не зная, что предпринять, он поехал в морской клуб, где учился Борис. Там было тихо, пусто и благопристойно. За столом дежурная откровенно скучала.

– Никого нет, – сказала она. – Все в плавание подались.

– Вот я и хотел узнать, как там дела. У меня внук на "Кронштадте". Понимаете?

– У них все в порядке, – добродушно ответила дежурная. – Погода стоит хорошая. Вчера Кузьмичев звонил. Ребятки живы-здоровы. Загорели. Идут по графику. Никаких ЧП нет.

– По графику, значит, – эхом откликнулся Иван Лукич. – А он у вас под рукой? Нельзя ли полюбопытствовать?

– Пожалуйста, любопытствуйте.

Напротив флагмана "Москва" под названиями городов стояли даты. Две из них сразу бросились в глаза Ивану Лукичу. Как раз в эти дни были посланы Юркины письма.

"Если бы он плыл на "Москве", – подумал дед, – следующее письмо, наверно, пришло бы из Рыбинска".

Из клуба Иван Лукич поехал домой. Там полным ходом шел ремонт. Рабочий красил входную дверь. Снятый почтовый ящик лежал в передней. Дед не обратил на него внимания. Когда рабочие уходили, один вдруг обернулся в дверях:

– Чуть не забыл сказать. Вам письмо принесли. Я его в маленькой комнате на приемник положил. До завтра!

Узнав Юркин почерк, дед даже вздрогнул и полез за очками. Больше всего его интересовал штемпель. Он так разволновался, что буквы прыгали у него перед глазами. И вдруг от неожиданности перехватило дыхание. По почтовой марке полукругом изогнулось слово "Рыбинск".

"Ну и дела! – подумал дед. – Неужели Юрка и впрямь плывет на "Москве"!"

Он бросился к телефону и начал звонить в морской клуб. Но его ждало разочарование. В списках экипажа тральщика "Москва" Юрка не значился. И все-таки дед остался при своем мнении: его внук неизвестными путями проник на "Москву".

"Подожду следующего письма, – решил Иван Лукич. – Если оно опять повторит маршрут тральщика, значит, Юра наверняка на этом корабле".

Дед угадал. Когда следующее письмо подтвердило его догадку, он принялся спешно укладывать чемоданы. Он исходил из того, что Юрка и дальше будет плыть на "Москве" до самой Ладоги. Там его и настигнет Иван Лукич. Кстати, давно не мешало бы побывать в тех местах.

"Но каким образом попал на "Москву" мой внук?" – недоумевал старик.

САМЫЙ ХОРОШИЙ ДЕНЬ

"Москва", стоявшая на якоре у левого берега, готовилась к отплытию. На юте капитан Симашов рассказывал любопытным, что интересного ждет ребят по пути. Среди разговора он неожиданно положил руку Витьке Веснушкину на плечо:

– А ты, Судаков, просто молодчина! Берите с него пример. Пришел новичок, а теперь прилично стоит вахту, корабль ведет по ниточке, как заправский рулевой. Молодец, Витюха! Подучись еще немного, в старпомы возьму.

Веснушкин от похвалы покраснел. Анатолий Васильевич потрепал его за волосы и продолжал:

– Есть в тебе, Витька, тяга к морскому делу. У тебя отец, случайно, не моряк?

– Он у меня на заводе работает. Инженером.

– А я уж думал, это у тебя наследственное – тяга к воде.

– Если уж у кого тяга к морскому делу, так это у Юрки, – вступил в разговор механик Николай Васильевич. – Честное слово, если бы не он, давно бы встали все наши машины. Правильно, ребята?

– Правильно! – солидно подтвердила машинная команда, с которой Юрка давно был дружен.

– Мои хлопцы целый год учились, – продолжал Николай Васильевич. А Юрка до этого плавания корабельного двигателя в глаза не видал. Но наверстывает – такое бы усердие каждому! Конечно, много ты, Юрка, пока не знаешь, но раз капитан берет дружка твоего в старпомы, то я тебя тоже в любое плавание возьму, потому что знаю – не подведешь, работать будешь на совесть.

Юрка смущенно потупился.

– Только нос не задирай, – улыбнулся механик, – Это я тебе авансом выдаю, чтоб и дальше старался. Договорились?

– Договорились, – ответил Юрка. От похвалы он чувствовал себя на седьмом небе.

– Все это хорошо, – сказал Родин, протискиваясь сквозь толпу. Согласен, и корабль вести и у машин стоять – дело важное и нелегкое. Но разве есть дело важнее нашего радиодела – вот что вы мне ответьте!

– Правильно! – закричали его ученики.

– Это еще как сказать! – откликнулись остальные.

– А вы не спорьте, – важно сказал Родин, пряча улыбку. – Наш локатор видит все на десятки километров вокруг. А рация работает не хуже, чем московский телефон. Понятно? И не последний человек в этом большом хозяйстве наш новичок.

Тут он ласково взглянул на Огурца. Тот засмущался, затоптался на месте. На некоторых ребят напал смех, но Родин и глазом не повел.

– Вы, братцы мои, тоже начинали ничуть не лучше. Каждый может ошибиться. Что ж тут такого? Важно другое – парень дело свое полюбил, относится к нему с душой. Значит, будет из него толк!

После таких похвал кладоискатели прямо зарделись от удовольствия. Оставшись одни, они еще долго улыбались друг другу, вспоминая добрые слова наставников.

– Расклеились, захныкали, – укоризненно сказал Юрка, автор плана "Морской дуб". – Поберегите ваши слезки! Мы еще себя покажем. Найдем сокровища сэра Джонса, тогда увидите, что будет. Давайте, братцы, все деньги пожертвуем на корабль. Идет?

– Какой корабль? – в один голос спросили Витька и Огурец.

– Когда была война, – пояснил Юрка, – люди жертвовали все на танки, самолеты, пушки, броневики. А на деньги, которые мы найдем, пусть построят корабль. Быстроходный, красивый, каких еще не было. И этот корабль мы подарим клубу. Тогда и расскажем, что мы не просто так к ним затесались, а дело у нас было. Небось умные, поймут.

– Здорово! – сказал Витька. – Тогда уж нам не придется забираться на него тайком.

– Еще бы! – засмеялся Огурец. – Подходишь к пирсу, а часовой уже отдает тебе честь. Пожалуйста, проходите, товарищ почетный матрос!

"Москва" давным-давно вышла на фарватер и полным ходом шла между зеленых берегов. На баке пробили склянки один раз, другой, третий... А ребята все мечтали о своем корабле, который они обязательно подарят клубу моряков. Дело оставалось за малым – побыстрее найти клад сэра Арчибальда Джонса. Они, наверное, промечтали бы целый день, если бы не сигнал боевой тревоги, нарушивший мирное течение корабельной жизни. Остров, показавшийся по правому борту, был занят "противником". Предстояло высадить на него десант.

Едва кили шлюпок зашуршали о песок, "братишки" бросились в воду и стремительным рывком выскочили "на берег". – "Противник" – юнармейцы из пионерского лагеря – поначалу оторопел. Не столько от лихого натиска, сколько от бравого вида "морской пехоты". В полосатых тельняшках и заломленных набекрень бескозырках она и впрямь была хоть куда. Однако, оправившись от удивления, юнармейцы храбро приняли бой. В азарте обе стороны не слишком считались с правилами, и на островке развернулись рукопашные поединки.

Юрка одного за другим свалил с ног двух подвернувшихся под руку ребят. Тут на него набросились трое таких крепышей, что хоть поворачивай назад и беги. Но на это Юрка, конечно, согласиться не мог. Что делать, если тебя схватили в охапку и уже тащат в плен?

– На помощь! – заорал Юрка. – Наших бьют!

Витька с Огурцом возникли как из-под земли. Потом подбежал кто-то еще. Зеленые гимнастерки юнармейцев совсем затерялись среди тельняшек моряков. Теперь уже сухопутное воинство бросилось выручать своих. С каждой секундой куча мала становилась выше. Десятки рук и ног, тельняшек и гимнастерок перемешались так, что никакими силами нельзя было их друг от друга оторвать.

Увидев, какой оборот приняла военная игра, Терентий Иванович бросился к куче мале, чтобы немедленно прекратить эту не предусмотренную планом потасовку. С другой стороны с той же целью поспешил полковник в отставке – руководитель юнармейцев. Увы, их появление нисколько не охладило пыла воюющих сторон.

– С нами Терентий Иванович! У-у-р-р-а-а! – восторженно заорал Володька Давыдов, увидев внушительную фигуру Кузьмичева.

– За нас Михаил Семенович! Вперед! – тотчас возликовала другая сторона.

В мгновенье ока наставники оказались втянутыми в борьбу. С большим трудом им удалось убедить ребят согласиться на ничью. Это произошло как раз вовремя. Полковник, давно не участвовавший в рукопашных поединках, еле разогнул спину. Терентий Иванович, не имея сил встать, отдыхал на четвереньках, делая вид, что разыскивает оторвавшуюся пуговицу. Однако своего они добились – схватка прекратилась.

Кто же победил? На этот вопрос должен был ответить футбольный матч.

Юнармейцы оказались упорными игроками. Они неутомимо бегали и при каждом удобном случае наваливались на ворота, умело играя в пас. Особенно отличался их центрофорвард. Он исполнял такие ловкие финты, что сбитая с толку защита сама расступалась перед ним. Этот парень и протолкнул мяч в ворота моряков.

Ребята занервничали. Повариха с "Москвы" ахнула и всплеснула руками. Радист Родин пробормотал что-то насчет офсайда. Зато болельщики юнармейцев подняли такой дружный крик, что у Терентия Ивановича от негодования заходили по скулам желваки.

Во втором тайме Ленька Крюков прошел по правому краю и пробил вдоль ворот. Мишка Пигарев принял мяч, рванулся вперед, обошел защитника и уже собирался ударить по воротам, но в этот момент какой-то юнармеец за майку оттащил его назад. Второй игрок не удержался и в азарте борьбы, повиснув на Мишке, свалил его с ног. Судья неодобрительно покачал головой и в наказание назначил одиннадцатиметровый. Крюков разбежался – вратарь прыгнул, а набежавший Володька Давыдов, только этого и ждавший, ударил в незащищенный угол ворот. Счет стал 1:1.

Потом уставшие команды, из последних сил преследовали мяч, надеясь как-нибудь загнать его в ворота. Атаки стали сумбурными. Мяч летел куда угодно, только не туда, куда его посылали.

До конца встречи оставалось чуть больше минуты, и обе команды в душе уже согласились на ничью. Матч доигрывали, так сказать, по инерции. И тут получилась любопытная ситуация. Защитник юнармейцев сильно, на отбой, ударил по мячу. Но мяч срезался у него с ноги и свечой высоко взмыл вверх. Когда он опускался, им в прыжке попытались овладеть сразу трое игроков, но не сумели, а мяч беспрепятственно ударился о землю и снова подскочил вверх. И тут Мишка Пигарев не оплошал. Носком ноги он ухитрился пробить по воротам. Перед вратарем в это время мелькало столько игроков, что он даже не успел увидеть. Но уж если не повезет, то не повезет. Мяч угодил вратарю в колени и отскочил назад. Юнармейцы набрали в легкие воздуха, чтобы облегченно вздохнуть. Пронесло! Но Юрка, перепрыгнув через чье-то лежащее на земле тело, метнулся вперед и с отчаянной решимостью боднул головою летящий мяч. И тот прямо под рукой у бросившегося вратаря влетел в ворота.

Юнармейцы закрыли ладонями глаза, чтобы не смотреть на это. Зато юнморы обнимались и висли друг на друге. Качали растрепанного, взлохмаченного Юрку. Кричали "ура!".

Когда страсти немного поутихли, юнармейцы дали ужин в честь своих новых друзей. Юрка, как герой дня, был в центре внимания. И победители и побежденные подходили к нему пожать руку, хлопнуть по плечу.

– Ну, брат, спасибо, выручил ты нас! – сказал Терентий Иванович, когда ребята вернулись на корабль. – Иди отдыхай. Молодец!

Оставшись один, Кузьмичев снова перечитал телеграмму, полученную накануне. Иван Павлович, директор 3-й манинской железнодорожной школы, подтверждал, что Коля Маленко, Витя Судаков и Юра Чудов действительно учатся в его школе, все трое на хорошем счету, по учебе успевают и как лучшие спортсмены вывешены на доску Почета.

"Да, спортсмены они хорошие. С первого взгляда видно, – подумал Терентий Иванович, укладываясь спать. – Особенно Юрка. Какой гол забил! Красота!"

И, избавившись от всех сомнений, Кузьмичев спокойно уснул. Трое кладоискателей тоже чувствовали себя на корабле словно дома. Они дружно храпели, и никакие страхи и сомнения не мешали им спать.

Один Иван Лукич никак не мог уснуть в эту ночь. Он кряхтел, ворочался с боку на бок и все думал, что же отчудил его беспокойный внук. Между тем работяга электровоз неутомимо летел сквозь ночную мглу, с каждым часом приближая деда к раздольной Ладоге, где, как надеялся Иван Лукич, находится Юрка.

НАЧАЛО ОПЕРАЦИИ "МОРСКОЙ ДУБ"

Ладога встретила моряков жарой. Стоял штиль. Вентиляция работала вовсю, но не могла справиться с духотой. Нагретая солнцем палуба обжигала пятки. Ребята, занятые на вахте, с завистью поглядывали на берег, где загорала и купалась команда.

"Москва" опустела. Воспользовавшись тем, что никто им не мешал, кладоискатели собрались в кубрике на совет.

– Ну, дорогие мои, хорошие, – сказал Юрка, – пора действовать. Хватит баклуши бить.

– Ты чего предлагаешь? – спросил Огурец.

– Пока никого нет, надо перевезти на островок акваланг. А там уж посмотрим, как быть.

– Правильно, – согласился Веснушкин. – Сейчас самый удобный момент.

– Тогда сидите здесь, а я пойду шлюпку просить.

Юрка вышел на палубу и со скучающим видом прошелся по кораблю взад и вперед. Дверь в радиорубку была распахнута. Капитан Симашов и радист Родин сидели за столом и пили лимонад. Юрка подошел к двери и прислонился к косяку.

– Угощайся, Юра. – Николай Васильевич протянул ему стакан. – А ты чего не на берегу? Вахта?

– Я сегодня уже купался. Больше не хочется. Вот погрести бы другое дело.

– Так возьми шлюпку и погреби. Скажи дневальному, что я разрешил.

– Спасибо. Мы тут недалеко. Вон до островка и назад.

– Добро.

Сев в шлюпку, Юрка подгреб к иллюминатору, в котором виднелись лица Витьки и Огурца. Как на грех, дневальный стоял у борта и от нечего делать глазел на шлюпку.

– Чем глазами хлопать, сбегал бы лучше на камбуз, – попросил его Юрка. – Принеси кусок мяса и хлеба ломоть. На воде знаешь какой аппетит разыгрывается! Будь другом.

Дневальный ушел.

– Давай! – торопливо скомандовал Юрка. Ребята через иллюминатор быстро подали ему акваланг. Юрка уложил его на дно шлюпки. Сверху бросил тельняшку. Когда вернулся дневальный, Витька и Огурец уже сидели на банках и разбирали весла. Взяв сверток с едой, ребята оттолкнулись от борта, и заключительная фаза операции "Морской дуб" началась.

Теперь приходилось действовать с особой осторожностью. Недалеко от "Москвы" на якоре стоял морской охотник "Кронштадт". Приникая к стереотрубе, Юрка не раз вздрагивал, когда, приближенное мощной оптикой, перед ним, словно всего в нескольких шагах, возникало братово лицо. А что, если и Борька в недобрый час вздумает взглянуть в стереотрубу? Вот будет скандал!

Сидя на корме, Юрка направлял шлюпку к безлюдному островку. Этот остров был непростой. Давным-давно именно возле него затонул струг сэра Джонса, унеся с собой несметные богатства английского купца. Вот почему с каждым гребком сердце чаще билось в груди у ребят.

Увы, начать поиски в тот день не удалось. Едва обогнув островок, кладоискатели увидели морской охотник "Ленинград", стоявший как раз напротив того места, где они собирались нырять.

– Ладно, – скрепя сердце сказал Юрка. – Давайте пока спрячем на острове акваланг. А как только "Ленинград" отсюда уйдет, примемся за дело.

Они осторожно причалили к островку, стараясь, чтобы их никто не видел со стороны. Это, кажется, удалось. Огурец надежно запрятал акваланг в кустах. В двух шагах пройдешь – не заметишь.

– Порядок! – сказал Юрка. – Полдела сделано. Эх, ребята, ну и далеко же мы с вами забрались! На этом островке до нас, наверно, ни один человек не бывал!

– Откуда им тут быть – солидно поддакнул Огурец.

– Дымом пахнет, – невпопад заметил Веснушкин и потянул носом воздух.

– Пахнет, – недоумевая, подтвердил Огурец. Он послюнявил палец, поднял его над головой. Потом, сделав вид, что теперь ему все ясно и понятно, встал на четвереньки и пополз вперед. Друзья поползли за ним. В таком положении они пересекли почти весь островок. Наконец впереди послышались голоса.

На уютной полянке догорал костер. Нанизанные на шампуры, куски мяса жарились прямо на углях. От них по всему островку распространялся такой аромат, что Огурец, не стерпев пытки, с шумом потянул слюну.

– Тихо, ты! – шепотом прикрикнул на него Юрка. – Ты что, обедать сюда приполз, да?

Неподалеку от костра ребята заметили "казанку", наполовину вытащенную на берег. Дожидаясь, пока изжарится шашлык, два бородача вели неторопливую беседу. Они были в плавках и, несмотря на бороды, выглядели не старше двадцати лет.

– По-моему, уже готово, – сказал один. – Сейчас Славка вылезет, и можно начинать.

Второй согласно кивнул головой.

"Тут поблизости есть кто-то еще", – подумал Юрка.

Словно подтверждая его догадку, вода у берега заколыхалась, и из нее показалась кучерявая голова в маске для подводного плавания. За головой показался и ее обладатель с аквалангом за спиной.

– Ну, как успехи? – спросили с берега. – Что-нибудь нашел, а?

Аквалангист ничего не ответил, лишь махнул рукой и начал стаскивать с ног ласты. Ребята переглянулись. Юрка рукой подал знак ползти назад. Извиваясь, словно ужи, они бесшумно поползли в обратный путь. Тихо влезли в шлюпку и погребли прочь.

– Ну что вы на это скажете? – спросил Юрка, поглядывая на друзей.

– Конкуренты, – понизив голос, высказал догадку Огурец.

– Не ис-клю-че-но, – протянул Веснушкин.

– Еще бы! – мрачно ухмыльнулся Юрка. – В такие места случайно с аквалангом не ездят. В общем, дорог каждый час. Сами видите, что делается. Того и гляди Борька появится. Это я вам точно говорю. Поэтому не позднее завтрашнего дня во что бы то ни стало клад надо найти.

ВТОРИЧНОЕ ПОЯВЛЕНИЕ СЭРА ДЖОНСА

Борька появился на "Москве" сразу после обеда. Свалился как снег на голову. Никто его не ждал, а он возьми да и объявись. И началась не жизнь, а сплошной марафонский бег.

Витька с Огурцом сидели на веслах. Шлюпка мягко покачивалась на волне у самого борта "Москвы". Юрка побежал за плавками и вот-вот должен был вернуться. Ребята рты разинули, когда увидели его бегущим вдоль борта с таким видом, словно за ним гналась дюжина чертей. Пробегая мимо, Юрка на бегу бросил им записку, помахал руками дескать, отваливайте, тут не до вас – и был таков.

"Полундра! На корабле Борька, мой брат, – начал читать ошарашенный Огурец. – Быстрее отваливайте, пока он вас не засек. Сегодня работайте без меня".

Едва Огурец успел дочитать, как на трапе показался Борька. Охотники за сокровищами сэра Джонса в мгновенье ока повернулись к нему спиной. Схватив весло, они спешно начали отгребать от корабля. Вид был что надо! Сидя спиной к корме, ребята почем зря молотили веслами, поднимая фонтаны брызг. Но Борьку новый способ гребли, к счастью, не заинтересовал: "Брат или не брат?" – вот что волновало его сейчас больше всего. Он поднимался на борт, когда в проеме дверей вдруг промелькнул парень, удивительно похожий на Юрку. Заинтригованный столь невероятным сходством, Борька двинулся за пареньком. Тот, не оборачиваясь, прибавил шагу. Борька тоже. Тогда братов двойник пошел так, словно участвовал в соревнованиях по спортивной ходьбе.

– Эй, погоди! – крикнул Борька. В ответ двойник бросился наутек. В машинном отделении дежурил один Левка Белов – Юркин дружок.

– Ты меня не видел! Ты меня не слышал! Никого здесь нет! – Бросив эти фразы, Юрка спрятался.

– А где этот парень? – спросил Борька, спускаясь вниз.

– Какой? – Левка сделал удивленные глаза. – Никого здесь нет.

– Да я же сам видел, как он побежал сюда.

– Кто?

– Он.

– Кто он?

Не отвечая, Борька медленно обошел все машинное отделение.

– Обознался, – сказал наконец Борька. – Значит, он не сюда побежал. Пойду поищу наверху.

– Лева, – попросил Юрка, когда брат ушел, – будь другом, запри меня в фотолаборатории и, пока этот малый не смотается с "Москвы", ни за что не выпускай. Лады?

– Пожалуйста, – сказал Лева, запирая его в клетушку размером чуть больше телефонной будки. – А что он за тобой бегает?

– Такое у него хобби, – доходчиво объяснил Юра.

– А-а... – сказал Лева и щелкнул замком.

Юрка зажег настольную лампу, уселся за стол и стал покорно ждать. Кроме шума вспомогательного двигателя, ни один звук не долетал до его ушей. Тоска подступала со всех сторон. Клонило в сон. Юрка подложил под голову какую-то подвернувшуюся под руку книгу и задремал.

Когда он проснулся, вокруг ничего не изменилось. По-прежнему ровно шумел двигатель. Настольная лампа лила неяркий желтоватый свет. Он хотел выглянуть в иллюминатор, но взгляд его уперся в ровную глухую стену, и Юрка только вздохнул.

"Левка, наверное, давно уже отпер дверь", – подумал он. Но дверь не поддалась. С досады Юрка уселся на табурет и потянул к себе книжку, которая только что служила ему подушкой.

"С детских лет Арчи воспитывался в монастыре, – начал читать он, наугад раскрыв ее на середине. – Родителей своих он не помнил, а когда спрашивал о них монахов, всегда получал неясный, уклончивый ответ.

Однажды, неся завтрак настоятелю монастыря, Арчи споткнулся о порог, и все блюда с подноса полетели на пол.

– Пиратское отродье, – проворчал под нос недовольный старик. Эти слова крепко запали в память десятилетнему юнцу, решившему, что в них, должно быть, есть кое-какой смысл.

Все свободное время Арчи проводил на конюшне, где помогал конюху, добродушному говорливому валлийцу, ухаживать за лошадьми. Они подружились. Как-то, когда они уселись на охапке соломы перекусить, Арчи спросил:

– А ты не знаешь, дядя, почему настоятель называет меня так?

Конюх смутился, но от ответа увиливать не стал:

– Только смотри, никому! Слышал я, парень, что отец твой был королевским пиратом и мать твоя плавала вместе с ним. Там на корабле ты и родился. Но недаром говорят, что женщины на борту не к добру. Твоему отцу долго везло. Но в конце концов и до него добралась беда. Испанский галеас настиг его и взял на абордаж. Когда подоспела подмога, твой отец, нуждался лишь в божьем заступничестве и больше ни в чьем. Через год мать твоя умерла от тоски, а тебя отдали в монастырь, чтоб воспитать угодным богу человеком. Вот, кажется, и все.

С тех пор Арчи не стало покоя. Из узкого оконца его кельи виднелась гавань. И когда, выходя из нее, корабли распускали паруса, Арчи всей душой тянулся за ними вслед. Он забывал молитвы. Стал замкнутым и нелюдимым. Печать тоски легла на его лицо.

Целых два года вот так смотрел он из своей кельи на море, а оно все не переставало его манить. И в одну из бессонных ночей Арчи твердо решил бежать из монастыря. Делу помог случай. Отправившись с поручением в город, Арчи ненароком подслушал разговор двух моряков. Оказывается, фрегат, стоявший в гавани, имел от правительства грамоту на приватирство, то есть ему разрешалось грабить любые корабли, за исключением своих. Кровь отца закипела в жилах у маленького монаха. Весь день он наблюдал за тем, как ломовые извозчики возили на фрегат хлеб, воду, солонину, ядра и порох. К вечеру "Пенитель моря" закончил погрузку и вышел на внешний рейд. Бросил якорь. К тому времени стало совсем темно. Пробили склянки. На корме фрегата зажгли фонарь. Он, как маяк, светил мальчишке сквозь мрак.

Когда на городской ратуше часы пробили полночь, Арчи тихо соскользнул со своего ложа. Прячась в тень, он пробрался к воротам. Привратник бодрствовал. Оставался только один путь: по веревке спуститься с высокой стены. Когда ноги Арчи повисли в воздухе, сердце захолонуло у него в груди. Перебирая руками, он осторожно спускался вниз. До земли оставалось ярда три, когда веревка вдруг кончилась. Делать было нечего. Арчи зажмурил глаза, разжал пальцы и камнем полетел вниз. Когда он снова открыл глаза, первое, что он увидел, яркая желтая точка – фонарь у фрегата на корме.