Текст книги "Через все испытания"

Автор книги: Борис Мутовин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

"Войска Донского фронта в 16 часов 2 февраля 1943 года закончили разгром и уничтожение окруженной сталинградской группировки противника... В связи с полной ликвидацией окруженных войск противника боевые действия в городе Сталинграде и в районе Сталинграда прекратились".

Глава четвертая

Гвардейцам салютует Родина

Закончилась Сталинградская битва. За успешные боевые действия, стойкость, мужество, отвагу и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками приказом Народного комиссара обороны № 104 1 марта 1943 года 204-я стрелковая дивизия была преобразована в 78-ю гвардейскую, а ее 700, 706 и 730-й стрелковые полки были награждены орденами Красного Знамени. Все полки и спецчасти дивизии были тоже преобразованы в гвардейские. Так, 700-й стрелковый стал 223-м, 706-й – 225-м, 730-й – 228-м гвардейскими, а 657-й артполк – 158-м гвардейским артиллерийским. С радостью восприняли бойцы и командиры это сообщение. В частях состоялись митинги. Каждый воин присягнул на верность знамени своей части и с гордостью получил нагрудный знак гвардейца. Все отличившиеся в боях солдаты, сержанты и офицеры были отмечены государственными наградами. Это о них, героях Сталинграда, писал поэт Алексей Сурков:

...Время придет – рассеется дым,

Смолкнет военный гром.

Шапку снимая при встрече о ним,

Скажет народ о нем:

– Это железный русский солдат,

Он защищал Сталинград.

...А война продолжалась уже около двух лет. Враг был изрядно потрепан в степях между Волгой и Доном и отброшен к Северскому Донцу. Поражение под Москвой и Сталинградом подействовали на немецко-фашистское командование отрезвляюще. Но враг был еще силен, не отказался от своих намерений, он готовился летом 1943 года развернуть новое наступление хотя бы на одном из участков огромного советско-германского фронта, надеясь вернуть себе стратегическую инициативу, изменить ход войны в свою пользу, поддержать упавший дух своих сателлитов и укрепить пошатнувшийся моральный дух войск.

Основной удар в соответствии с планом "Цитадель" фашисты решили нанести по Курскому выступу советских войск, окружить и уничтожить их, взять реванш за Сталинград, вновь захватить богатые районы юга нашей страны.

Гитлер в приказе № 6 от 15 апреля 1943 года писал: "Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом... На направлении главных ударов должны... быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большее количество боеприпасов. Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира".

Особые надежды на успех операции немецко-фашистское командование возлагало на вводимую в этом сражении новую военную технику. Впервые в операции "Цитадель" применялись тяжелые танки T-VI "Тигр" с лобовой броней в 100 миллиметров и весом 60 тонн, средние T-V "Пантера", вооруженные длинноствольной 75-миллиметровой пушкой и мощным пулеметом МГ-42, самоходные артиллерийские установки "Фердинанд", а также самолеты "Фокке-Вульф-190А", имевшие четыре пушки и шесть пулеметов, и штурмовик "Хейнкель-129".

Гитлеровское командование создало две мощные группировки: в районе Орла и в районе Белгорода. В общей сложности на южном фасе Курского выступа войскам Красной Армии нужно было сдержать натиск 280 тысяч солдат и офицеров, более 2500 орудий и минометов, 1500 танков и самоходных артиллерийских установок, свыше двух тысяч самолетов.

Для советского народа и его Вооруженных Сил весна 1943 года была весной великих ожиданий и надежд. Усилиями Коммунистической партии и героическим трудом тружеников тыла действующая армия к весне 1943 года получала все новое и новое вооружение. По количеству и качеству боевой техники мы уже превосходили гитлеровцев. Два фронта – Центральный и Воронежский, занимавшие оборону на Курской дуге, имели 19 300 орудий и минометов, более 3300 танков и САУ и 2650 боевых самолетов.

Все это давало возможность советским войскам начать наступление первыми. Но после того как стало известно о плане "Цитадель", наше командование приняло решение создать мощную, разделенную на несколько эшелонов систему обороны, вконец измотать противника, уничтожить его боевую технику и живую силу в оборонительных боях, а затем перейти в наступление.

Такова была общая обстановка в районе Курской дуги, когда после разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом в марте 1943 года 78-я гвардейская стрелковая дивизия в составе 7-й гвардейской армии прибыла под Белгород. Совершив 100-километровый марш, она сосредоточилась в селе Доброе Шебекинского района. Сразу же соединение получило новое вооружение, боевую технику, транспорт и большую группу пополнения, в составе которого были и уже бывалые, обстрелянные, воины и совсем еще молодые, не принимавшие участия в боях. Пополнился и командно-политический состав дивизии.

К этому времени ушли на новые должности или были откомандированы на учебу все командиры стрелковых полков и их заместители по политической части. Вместо них пришли новые, но имевшие боевой опыт сталинградских боев: в 223-й гвардейский полк С. А. Аршинов и его заместитель по политической части А. Е. Клименко, в 225-й гвардейский – Д. С. Хороленко и его заместитель по политической части А. Ф. Аксенов, командиром 228-го гвардейского полка стал бывший заместитель командира по строевой части полка – И. А. Хитцов, его заместителем по политической части был назначен Ф. С. Максимов.

Резко изменился состав командиров батальонов и рот, командиров взводов.

Такое изменение в командном и политическом составе дивизии потребовало от командования, политотдела внимательного изучения деловых и политических качеств всех вновь прибывших офицеров, их правильной расстановки при назначении на командные должности. Это была одна из первоочередных задач политотдела.

После получения нового вооружения, боевой техники и прибытия пополнения в дивизии были укомплектованы все части и подразделения до полного штата военного времени. И немедленно началась боевая и политическая учеба.

...Учеба продолжалась. Фронт от нас был всего в 15-20 километрах, и части дивизии находились в постоянной боевой готовности. Вражеская авиация совершала непрерывные разведывательные полеты. Больше месяца мы тренировались в строительстве прочной обороны, маскировке, стрельбе из всех видов оружия, в том числе и трофейного, вырабатывали умение атаковать и контратаковать противника, пропускать через себя фашистские танки, отрезать от них и уничтожать новую силу врага.

Однажды вечером меня пригласил заместитель командира дивизии по политчасти А. П. Колесник. Я уже знал, что он назначен на новую должность заместителем командира 25-го гвардейского стрелкового корпуса по политчасти и, видимо, хотел на прощание поговорить со мной. Тем более что было принято решение о назначении меня на место Алексея Петровича, так что нам было о чем потолковать. Колесник – опытнейший политработник, и его советы, пожелания были бы для меня очень ценными.

Он встретил меня тепло, с чувством пожал руку, усадил, пытался шутить, но скрыть того, что волнуется, переживает (как там, на новом месте, сложатся дела?), не мог. Да и грустно, видно, было ему расставаться с дивизией, с людьми, с которыми пережил столько и радостных и горестных дней, вместе прошел сотни километров, участвовал во многих боях.

– Вот и расстаемся, – сказал Алексей Петрович. – Вступите в должность работать вам придется в сложной обстановке. Дивизия ведь значительно обновилась. Командный и политический состав особенно. Начальником штаба, как вам известно, назначен гвардии полковник Николай Андреевич Попов, командующим артиллерией – гвардии полковник Степан Ефимович Ципилев. Командиры они, конечно, опытные, знающие, боевые. Но в батальоны, роты, взводы командиры и политработники в большинстве своем пришли еще не обстрелянные, не привычные к фронтовой жизни. Надо глубоко изучить каждого, помочь человеку освоиться на новом месте, настроить его на преодоление трудностей. А их будет немало. Предстоит за короткий срок освоить новейшее вооружение, технику, научить людей воевать по-современному, психологически подготовить их к тяжелым боям.

Беседа затянулась. Алексей Петрович довольно подробно характеризовал многих людей, с которыми я был мало знаком, посоветовал, на кого из них можно опереться в решении поставленных перед политотделом задач, предостерег от работы наскоком. Он несколько раз подчеркнул необходимость учить молодых политработников на местах, конкретным показом того, что и как надо делать. И все это было высказано Колесником в форме размышлений о том, какие события ожидают личный состав дивизии.

Шла напряженная учеба. Личный состав ходил в атаки, строил оборонительные сооружения, контратаковал наступающего "противника", учился метко стрелять из всех видов оружия. Молодые командиры приобретали навыки организации боя, совершенствовали тактическое мастерство. Политработники в короткие минуты отдыха проводили с бойцами беседы, рассказывали им о положении на фронтах, психологически настраивали воинов на предстоящие боевые действия, много внимания уделяли ознакомлению личного состава со славными боевыми традициями дивизии.

Я старался побывать во всех полках, батальонах, в ротах, на месте познакомиться с работой заместителей командиров по политчасти да и настроить их так, чтобы не ждали "удобного" времени для политработы, а использовали для нее любую минуту, чтобы она не прекращалась и в часы стрельб, велась и в ходе атак, и во время "обкатки" личного состава танками. Тем более что были факты, когда некоторые заместители командиров рот (да и батальонов!) считали: для проведения политработы необходима соответствующая обстановка, специально отведенное время.

В одном из подразделений личный состав проходил "обкатку" танками. Делалось это, на первый взгляд, весьма просто: танки "противника" атаковали наши позиции, где в окопах находились бойцы и офицеры. Нужно было лечь на дно окопа и пропустить танк над собой, затем, быстро поднявшись, поразить его гранатой или бутылкой с горючей смесью. Для того, кто уже участвовал в боях, не раз, притаившись в окопе, слышал над собой лязг гусениц вражеских танков, проводимые в эти дни тренировки не представляли особой трудности. У некоторых же молодых воинов они вызывали страх. По-человечески их можно было понять: сидеть в тесном окопе и видеть у себя над головой многотонную, пышущую огнем громадину – приятного, конечно, мало. Но ведь мы готовимся к боям.

Заместителя командира роты по политчасти старшего лейтенанта И. В. Сазонова я нашел в небольшом лесочке. Он стоял в окружении бойцов и что-то, жестикулируя, возбужденно говорил. Заметив меня, он смутился.

– Не все поняли, что находиться в окопе при атаке танков гораздо безопаснее, чем показывать им спину, – сказал он, пожимая мне руку. Побежишь – получишь пулю, а прояви волю, выдержку, пропусти танк и гранату ему в гусеницу или под днище – и нет его. Верно я говорю, Клоков?

– Верно, – откликнулся широкоплечий, невысокого роста боец. – Танк... он лишь поначалу страшен. А вообще-то с ним сладить можно.

– Поняли? Можно сладить! – оживился политработник. – И нужно! Клоков знает, что говорит. Он у нас специалист по танкам. Сколько у вас их на счету?

– Четыре...

– Теоретически ясно, – пробасил рослый, с веснушчатым лицом красноармеец. – Да вот только сердце в пятки уходит, когда этакая махина на тебя прет. Надавит ведь – мокрого места от тебя не останется.

И то, как искренне, просто это было сказано, и то, что признание принадлежало такому богатырю, развеселило бойцов. Они заулыбались.

– Да такого и танк не раздавит, – вставил кто-то из собравшихся.

– Наоборот, ему хуже, его издали видно, да и в окопе он едва умещается, – пошутил другой.

– Ничего. Я комплекцией тоже не обижен, а, как видели, в окопе прекрасно умещаюсь, и танк меня не раздавил, – возразил Сазонов. – Так что давайте посмелее...

Мы со старшим лейтенантом прошлись по позиции, оборудованной для боя с танками. Идя следом за ним, я смотрел на него и думал: рождаются же такие гиганты. Сазонов – коренной сибиряк, прибыл к нам недавно, но мы уже были наслышаны о его храбрости, знали его мягкий, покладистый характер, умение быстро, без особого труда устанавливать контакт с подчиненными. В роте его любили не только за то, что он к каждому был внимателен, отзывчив, всегда готов откликнуться на шутку, горой стоял за бойцов, но и за смелость, решительность в бою.

– Значит, все же умещаетесь в окопе? – весело спросил я, чтобы прервать молчание.

– Умещаюсь, – отозвался Сазонов. – Нужда заставит – в комок сожмешься. В других условиях меня бы и палкой в окоп под танк не загнали. Но ведь надо.

– А страшновато все-таки?

– Теперь не очень. А поначалу, признаюсь, чувствовал себя не очень уютно. Так что я их, молодых бойцов, понимаю. Обвыкнут, и все будет в порядке.

– А что, если мы соберем несколько опытных бойцов, таких, скажем, как Клоков, поговорим с ними и предложим через газету обратиться ко всем воинам дивизии учиться уничтожать вражеские танки? Пусть расскажут о себе, как это делали они сами, напомнят, что не так уж и страшен черт, как его малюют. В подразделениях организуем обсуждение этого обращения. Как вы думаете, будет польза?

Сазонов остановился, повернулся ко мне.

– Дело, конечно, стоящее, – сказал он после некоторого раздумья. Только пусть это будут люди из разных подразделений. У себя я достойных подберу.

На том и порешили. Обращение вскоре было опубликовано в дивизионной газете и широко обсуждалось во всех подразделениях. Оно было наполнено гневом к немецко-фашистским захватчикам, звало бойцов на всестороннюю подготовку к предстоящим боям, разъясняло и необходимые условия в борьбе с гитлеровскими танками. Командир дивизии не раз отмечал своевременность и большое мобилизующее и воспитательное значение обращения, что, естественно, вызвало удовлетворение у нас, политработников.

Возвращаясь в политотдел, я заглянул к командующему артиллерией дивизии гвардии полковнику С. Е. Ципилеву, чтобы поближе познакомиться с ним. Ципилев к моему приходу отнесся как к вполне естественному факту, но, беседуя с ним, я не раз встречал его изучающие взгляды. Полковник живо, можно сказать, увлекательно рассказывал о проведенных недавно специальных стрельбах из пушек всех калибров и противотанковых ружей по трофейным танкам, с похвалой отозвался о действиях отличных расчетов гвардии сержантов Борискина и Ненашева, поразивших танки с первого выстрела.

– Теперь и другие расчеты к ним на выучку направим, – говорил Ципилев. – Хорошо бы всем так действовать. Кумулятивные снаряды у нас на вес золота, и их требуется экономить. К тому же в бою при стрельбе прямой наводкой надо бить наверняка, уничтожать цель первым же снарядом.

Слушая полковника, я думал о том, что вот еще одно важное направление в нашей работе – разъяснить бойцам необходимость всеми силами добиваться повышения меткости стрельбы, уметь поражать вражеские танки с первого выстрела. Позже мы сумели добиться, что соревнование под девизом "Поражать вражеские танки с первого выстрела!" широко развернулось среди артиллеристов и принесло большую пользу для подготовки специалистов.

Состоялись взводные, ротные, батальонные и полковые тактические учения с боевыми стрельбами. Их проводил командующий армией генерал М. С. Шумилов. В ходе учений в каждом стрелковом взводе были сформированы специальные группы истребителей танков. В них вошли самые смелые воины, знающие минное дело и умеющие ставить и точно бросать под танки противотанковые мины и гранаты. Впоследствии, в ходе боев, эти группы сыграли огромную роль в истреблении фашистской техники.

Опорой и помощниками командиров в обучении пополнения были бывалые солдаты, прошедшие школу боев под Сталинградом. Были выявлены лучшие стрелки, и из них создана снайперская школа.

Большое внимание мы уделили отбору, боевой подготовке и воспитанию разведчиков. Дело это особо серьезное. Разведчик должен быть физически крепок, ловок, смекалист, уметь применять болевые приемы, вести рукопашную схватку с врагом, четко ориентироваться на местности, преодолевать препятствия, выбирать скрытые подходы, маскироваться. Он должен быть способен часами, а иногда и сутками, не шелохнувшись, сидеть в укрытии и наблюдать за врагом, изучать местность и поведение противника, действовать днем и ночью как в группе захвата, так и в группе обеспечения, как на переднем крае, так и в глубине обороны врага.

Много помогали нам в обучении и воспитании молодых разведчиков, отобранных главным образом из числа коммунистов и комсомольцев, опытные разведчики гвардии старшины П. Бачурин и Н. Колотушкин. Они проводили с молодыми воинами практические занятия на местности.

Укомплектовав подразделения, мы столкнулись с непредвиденной трудностью. К нам пришла большая группа юношей из среднеазиатских и закавказских республик, слабо знающих русский язык. Выход нашли. Подобрали из этих солдат парней, знающих русский язык достаточно хорошо, и назначили их помощниками командиров отделений и взводов. Именно помощниками, а не просто переводчиками, чтобы они отвечали не только за то, чтобы команда была правильно передана, но и точно исполнена. Одновременно было организовано изучение вначале команд на русском языке, а потом и самого языка, хотя бы в самом необходимом объеме. Политотдел дивизии до начала боев провел батальонные красноармейские собрания. В стрелковом батальоне гвардии капитана Н. К. Жилина 223-го гвардейского полка такое собрание готовил и проводил агитатор политотдела гвардии капитан И. Д. Штин. В батальоне служили воины шестнадцати национальностей. Многие из них выступали на собрании.

– Я – узбек, – говорил гвардии сержант Ергашев. – но Украина и Белоруссия мне так же дороги, как мой родной Узбекистан. В наш советский дом ворвался грабитель, бандит, вор и насильник. Его должны убивать все: и русский, и украинец, и узбек...

– Помните: немец, убитый на юге, никогда уже не появится на западе. Он наш общий враг, и мы честно выполним свой долг перед Родиной... – сказал гвардии сержант Н. Буранов.

Воины многих национальностей прекрасно понимали друг друга, жили, учились, бесстрашно шли в бой и громили врага единой семьей, помогая и поддерживая друг друга. Это был крепкий коллектив, который цементировали коммунисты и комсомольцы.

Война – суровая школа. Ее опыт первого года был обобщен в новом Боевом уставе пехоты 1942 года. Весь командный и политический состав дивизии в это время изучил новый устав и сдал по нему зачеты. Сдал зачет командующему армией генералу М. С. Шумилову с оценкой "хорошо" и я, о чем получил удостоверение.

По специально разработанной программе в этот период проводились регулярные политические занятия с личным составом, организовывались читки газет, беседы агитаторов, политинформации, лекции и доклады. Со всеми парторгами и комсоргами рот, батарей, батальонов и дивизионов, их заместителями был проведен однодневный семинар. В полках состоялись семинарские занятия с агитаторами взводов и редакторами ротных боевых листков. Выл подготовлен резерв на должности парторгов, комсоргов и агитаторов рот и батарей.

Вся пропаганда и агитация организовывались под лозунгами: "Ни шагу назад!", "Сделаем оборону неприступной для врага!", "Высоко будем держать честь защитников Сталинграда, честь гвардейцев!", "Разгромим врага, уничтожим фашистскую нечисть, очистим нашу Родину от немецко-фашистских захватчиков!".

К агитационной, пропагандистской работе политотдел старался привлечь весь командный состав. Выступления командиров, как правило, носили конкретный характер, раскрывали суть боевой задачи и указывали пути ее практического решения.

В мае 1943 года вышла директива Главного политического управления РККА о реорганизации структуры армейских партийных и комсомольских организаций. Она основывалась на постановлении Центрального Комитета ВКП(б) от 24 мая 1943 года. Вопрос этот давно назрел. В боевых условиях партбюро полка не могло по-настоящему руководить более чем двадцатью ротными и им равными парторганизациями. Оно не успевало подчас разбирать, например, дела о приеме в партию.

Теперь положение менялось. В полках создавались партийные бюро с правами парткомитета, а в батальонах, дивизионах, отдельных ротах и батареях – первичные партийные и комсомольские организации.

Одновременно вводился институт назначаемых парторгов и комсоргов полков, батальонов и рот. Подбор состава в бюро возлагался на заместителя командира полка по политической части и парторга, утверждение – на политотдел дивизии. Это было вызвано конкретными условиями военного времени.

В батальонах, дивизионах, а также в отдельных ротах и батареях, входивших в состав полков, были созданы 46 первичных партийных организаций, в ротах и батареях – 60 партийных организаций и 9 кандидатских групп. Все ротные и батарейные партийные организации были пополнены коммунистами за счет вновь принятых в ряды ВКП(б), партийцев из прибывшего пополнения, команды выздоравливающих и переведенных из тыловых подразделений. Только в третьем батальоне 228-го гвардейского полка в июне было принято в партию 27 отличившихся в боях воинов. Несмотря на значительные потери в Сталинградской битве, в дивизии насчитывалось более – 1200 коммунистов и почти 2000 комсомольцев. Каждый стрелковый батальон и артиллерийский дивизион имел не менее 70-80 коммунистов. Это была большая организующая и мобилизующая сила.

Политический отдел дивизии сосредоточил основное внимание на подборе и расстановке партийных кадров. Особенно остро этот вопрос стоял еще и потому, что отменялся институт заместителей командиров рот и батарей по политической части. Теперь вся тяжесть партийно-политической работы в ротах и батареях ложилась на парторга и комсорга роты, в батальонах – на заместителя командира по политической части, парторга и комсорга.

Парторгами полков стали люди с большим опытом партийной работы, политически зрелые, испытанные и проверенные в боях люди – Я. Н. Плетень, А. П. Зубко, заместителями командиров батальонов и дивизионов – Г. П. Ожгибесов, М. И. Трегубов, В. П. Люкшин, П. П. Симаков, И. В. Галашев, П. С. Орешин и другие.

Директивой Главного политического управления РККА были также объединены должности заместителя командира дивизии по политчасти и начальника политотдела дивизии. Приказом на эту должность как раз и был назначен я, а начальник политотдела Родионов был направлен на учебу. Весь коллектив политотдела тепло и сердечно проводил его – старого, опытного партийного руководителя, пользовавшегося уважением в дивизии.

Крепким, слаженным, боевым был политотдел дивизии. Агитаторы и инструкторы И. В. Штин, М. Г. Зотов, Л. П. Шрамко, М. В. Кипятков, И. Н. Корж, помощник по комсомольской работе К. П. Зырянов имели высшее образование, большой опыт партийно-политической работы в войсках в военное время.

15 мая 1943 года дивизия вошла в состав 25-го гвардейского стрелкового корпуса и, сменив 213-ю стрелковую дивизию, заняла оборону на южной окраине Белгорода и южнее на рубеже Дальние Пески, Дорогобужино, Нижний Ольшанец по фронту 10 километров. В первом эшелоне – 228-й и 225-й, во втором – 223-й гвардейские полки, 158-й гвардейский артиллерийский полк занял оборону в боевых порядках этих частей на прямой наводке. Справа от нас находилась 81-я, слева – 72-я гвардейские стрелковые дивизии.

Местность в полосе обороны дивизии – пологая, открытая, грунт песчаный, сыпучий. Противник же находился на правом берегу Северского Донца, по высокой гряде меловых гор, поросших густым лесом и кустарником, откуда он имел возможность полностью просматривать нашу оборону.

Наше соединение в предельно сжатые сроки закончило необходимые инженерные работы и прочно укрепилось на рубеже. На участке обороны каждого полка были оборудованы три опорных противотанковых пункта. Саперы батальона установили по 5 тысяч противотанковых и по 6 тысяч противопехотных мин на участке обороны каждого полка. По всему переднему краю было поставлено заграждение в три ряда колючей проволоки. Все оборонительные сооружения воины тщательно замаскировали.

Каждая рота и взвод имели окопы полного профиля, приспособленные к круговой обороне. Для стрелкового, пулеметного, минометного отделения и орудийных расчетов были сооружены землянки с пятью – семью накатами из бревен. Участки обороны полков имели сплошные ходы сообщения. По ним мы свободно передвигались в любое время дня. Они могли служить одновременно удобно оборудованными отсечными позициями в случае прорыва противника в глубину обороны.

Большую помощь в земляных работах оказало нам местное население деревень Нижний Ольшанец, Крутой Лог, Дорогобужино, Разумный, Ближняя Игуменка, Шебекино и других. Будучи эвакуированными из прифронтовых сел и деревень, жители целыми семьями добровольно приходили на земляные работы, разбирали свои надворные постройки, дома и весь лесоматериал отдавали бойцам на оборудование блиндажей и укрепление стенок окопов и ходов сообщения.

Одновременно с укреплением оборонительных рубежей в дивизии велась усиленная разведка противника, продолжалось совершенствование боевого мастерства личного состава. Поочередно роты и батальоны выводились в тыл и занимались боевой и политической подготовкой.

3 и 4 июля во всех батальонах, отдельных ротах, батареях и спецподразделениях дивизии состоялись партийные и комсомольские собрания. Коммунисты и комсомольцы единогласно приняли решение стойко отстоять свои позиции, не отходить ни шагу назад, громить врага по-гвардейски, по-сталинградски. Я присутствовал на партийном собрании в первом батальоне 225-го гвардейского полка, которым командовал смелый, мужественный и опытный командир капитан А. Д. Беловицкий. Подразделение находилось на одном из наиболее вероятных направлений атак противника. Личный состав понимал это и готовился к серьезным боям. В своем выступлении я напомнил коммунистам, что их пример в бою – залог успеха.

Выступил на собрании командир 25-го гвардейского корпуса генерал Ганий Бекинович Сафиулин.

– – Чувствую, – сказал он. – Настроены вы по-боевому, как и положено гвардейцам. Командование корпуса и армии уверено в вас. Оборона батальона в надежных руках.

Мы получили предупреждение, что противник может перейти в наступление 5 июля. Политотдельцы направились в полки и батальоны, чтобы на месте оказать помощь командирам, партийным и комсомольским организациям в разъяснении личному составу боевой задачи, в подготовке – к предстоящим боям, еще раз проверить, хорошо ли бойцы усвоили приемы борьбы с танками, достаточно ли у каждого противотанковых гранат. Все красноармейцы на наши вопросы отвечали, что знают, как бить "тигры", "пантеры" и "фердинанды", и что гранат для этого достаточно.

К началу наступления враг кроме пехотных дивизий сосредоточил против правого фланга 7-й гвардейской армии, ее 25-го гвардейского корпуса оперативную группу "Кампф" в составе 6, 7 и 19-й танковых дивизий. Он имел против 81-й гвардейской дивизии непосредственно под Белгородом небольшой Михайловский плацдарм, а против 72-й гвардейской дивизии – такой же плацдарм в районе Масловой пристани, откуда и ожидался танковый удар.

Поэтому наши основные корпусные и армейские противотанковые средства были сосредоточены на этих направлениях. Местность же в полосе обороны 78-й гвардейской, между 81-й и 72-й дивизиями, считалась неудобной для массового применения танков – крутой, обрывистый западный берег Северского Донца местами заболоченные берега, отсутствие готовых переправ, берег и чистое плато восточнее реки – это мелкий сыпучий песок. Но, когда развернулось сражение, стало ясно, что основные усилия оперативной группы "Кампф", ее танковых и пехотных дивизий направлены как раз против 78-й гвардейской дивизии.

В 22 часа 30 минут 4 июля противник произвел мощный артиллерийский обстрел наших позиций. В эту ясную июльскую до предела тревожную ночь никто не спал. Гвардейцы знали, что перед ними сильный и коварный враг. И они готовились встретить его всей мощью оружия. Артиллеристы заняли места у орудий. Начеку были стрелки и саперы, бронебойщики и связисты. Командиры и политработники, парторги и комсорги полков и батальонов обходили окопы и траншеи, еще и еще раз проверяли готовность к бою каждого солдата, добрым, ободряющим словом поддерживали боевой дух и настроение солдат.

А в 3 часа 5 июля снова грянул гром канонады. Это уже был наш упреждающий удар, который длился 30 минут. Сотни орудий, минометов, самоходно-артиллерийских установок и "катюш" обрушили шквал огня на скопление немецких войск, приготовившихся форсировать Северский Донец в районе сел Дальние Пески, Пушкарное, Соломино и Топлинка. Враг понес значительные потери в живой силе, у него была нарушена связь и управление войсками, подавлена часть артиллерийских батарей, подорваны склады боеприпасов и продовольствия.

Взятые позднее в плен в районе деревень Былинка и Тарновая немецкие офицеры и солдаты показали, что артиллерийский удар был нанесен настолько неожиданно, что командование решило: Красная Армия перешла в наступление. Генералы и офицеры ударились в панику, управление войсками расстроилось.

Противник ответил на наш удар 15-минутным и довольно мощным огневым налетом из минометов, артиллерии и танков, которые били прямой наводкой с меловых гор. Под прикрытием этого огня фашисты пытались навести мосты в Пушкарном и Соломине и форсировать Северский Донец. Но атаки противника были отбиты передовыми батальонами.

В 6 часов утра 5 июля противник обрушил на наши позиции мощный огонь сотен орудий и минометов. Кроме этого, с меловых гор били по нашей обороне прямой наводкой более четырехсот танков и самоходно-артиллерийских установок. Солнце скрылось за дымом и пылью. На переднем крае стало темно, как ночью.

Через 30 минут в небе появились "юнкерсы", "хейнкели", "фокке-вульфы". Они шли группами, сыпали на наши боевые порядки бомбы. Фашисты бросили против нас, видимо, все силы, решив во что бы то ни стало прорвать оборону и выйти на участок шоссе Белгород – Короча, соединиться с войсками группы армий "Центр", наступающими из Орла, замкнуть кольцо, окружить нас.

Но вот немецкая артиллерия перенесла огонь в район вторых эшелонов, авиация отбомбилась и ушла на запад. Комбаты Беловицкий, Мацокин, Осис и Ястребов доложили, что их подразделения отбивают атаки врага, пытающегося навести мосты и форсировать Северский Донец.