355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Борис Горбачевский » Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов » Текст книги (страница 10)
Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 19:29

Текст книги "Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов"


Автор книги: Борис Горбачевский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

С первых дней войны вовсю раздували ненависть к врагу и советские художники. В 1986 году в Москве состоялась уникальная выставка под названием «Графика войны». Ее устроители откопали в частных собраниях коллекционеров интереснейшие печатные документы эпохи военного времени: агитационные плакаты, лубки, серии карикатурных изданий. Вот два лубка. На одном из них бывший чапаевец Иван Смолярчук, в прошлом сибирский охотник, заманивает немецкие танки в вырытые им волчьи ямы. На другом лубке старшина Петр Никодимов с топором в руках подполз к немецкому танку, не давшему пулеметным огнем советской пехоте продвигаться вперед, взобрался на него и ударом топора погнул ствол пулемета. Кажется, сюжет лубка напоминает героический поступок Александра Матросова: вот так рождалась «победа». Хочешь – верь, а не хочешь – не верь. Фронтовикам, слава богу, эти сказки в руки не попадали. А в тылу многие люди им верили. Или, точнее сказать, желали верить.

Обратимся снова к фактам. В мае 1942 года под Харьковом попали в окружение и перестали существовать сразу несколько советских армий (6-я, 9-я и «группа генерала Бобкина»). Берлинская сводка сообщила о пленении 240 тыс. человек. Совинформбюро традиционно опровергало. Впрочем, самое любопытное даже не это. А то, что официальная российская наука о прошлом и ныне с маниакальным упрямством продолжает оспаривать данные бывшего противника.

Продолжает, хотя их в своих мемуарах подтвердил сам Н.С.Хрущев, являвшийся одним из главных виновников того поражения. Он вместе с маршалом С.К.Тимошенко как раз и загнал войска в ловушку. Понятно, что напрасно обвинять себя в подобных грехах никто не станет. Но отдадим должное Никите Сергеевичу, нашедшему в себе мужество написать правду. Заглянем в его воспоминания: «Поэтому я ехал, летел и шел к Сталину, как говорится, отдаваясь на волю Судьбы. Что станет со мною – не знал. Встретились. Сталин поздоровался… говорит мне:

– Немцы объявили, что они столько-то тысяч наших солдат взяли в плен. Врут?

Отвечаю:

– Нет, товарищ Сталин, не врут. Эта цифра, если она объявлена немцами, довольно точная. У нас там было примерно такое количество войск, даже чуть больше. Надо полагать, что частично они были перебиты, а другая их часть, названная немцами, действительно попала в плен».

Для умелого использования даже относительно простого оружия обязательно необходим профессиональный и вдумчивый подход. А столь тонкий и обоюдоострый инструмент, как информация, требует интеллектуального обслуживания вдвойне. Но отечественная система выдвижения руководящих кадров в 1941–1945 годах оказалась традиционно неэффективной. И не только на пропагандистском фронте. Поэтому и победу пришлось добывать в обычном российском стиле – без меры перерасходуя огромные материальные средства и неся совершенно неоправданные гигантские потери в людях.

Особенно господствовала ложь в информации о постоянной смене направлений боев в 41-м и в 42-м годах, о сданных Красной Армией городах. Тут «солдатский телеграф» нередко помогал прояснить ситуацию. Не всегда, но часто и метко!

Все основные советские информационные органы: ТАСС, радио, газеты, Совинформбюро – старались в радужных красках изобразить самые незначительные победы и скрывали от армии и народа даже самые малые поражения. Статистика потерь о людях и технике превратилась в сплошное жонглирование цифрами. На войне, как правило, всякая сторона занижает свои потери и завышает потери противника, но вранье советских средств массовой информации приняло поистине фантастический характер. Такой фальсификации история войн еще не знала.

Несколько примеров. В передовой статье газеты «Красная Звезда» за 1 июля 1941 года есть такие строки: «Правда состоит в том, что гитлеровская «молниеносная война» терпит крах… Правда состоит в том, что уже за первые 1–8 дней фашистская армия понесла крупный урон…»

3 июля 1941 года состоялось известное выступление по радио И.В.Сталина. Вождь известил народ и весь мир о том, «…что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и уже нашли себе могилу на полях сражений…»

В тот же день Франц Гальдер, начальник Генерального штаба германской армии, записал в «Дневнике боевых действий»: «За первые десять дней войны на Востоке общие потери германской армии составили 41 087 человек (1,64 % от личного состава войск). В том числе, погибло 542 офицера и 8362 унтер-офицеров и рядовых…»

Как со статистикой обращаться, сотворять из нее мифы, подавал пример Верховный. К примеру, цифры, приведенные им в своем выступлении 6 ноября 1941 года, взяты с потолка, далеки от реальности. Диктатор говорит о том, что Германия уже иссякает, «в ней царит голод и обнищание. Она истекает кровью… Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик – гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений». А Германия, как мы знаем, не лопнула до окончательной капитуляции.

Как часто диктатор выдавал желаемое за действительное, старался «сладким враньем» поддержать народный дух. Самое преступное вранье диктатора – это сокрытие потерь Красной Армии и гражданского населения в Великой Отечественной войне. Назвав семь миллионов погибших, Сталин заморозил правду о потерях СССР на семь с лишним лет, до своей смерти. Этот неприкасаемый миф лишил права историков страны на исследования столь важной проблемы, став загадкой для зарубежной историографии. Причем объяснение, как всегда, одно: «Зачем волновать народ?»

Со временем советская печать так завралась, что порой сама не могла различить, где правда, где полуправда, а где ложь. Цензура – и партийная, и военная – свирепствовала и постоянно держала за горло редакторов, писателей, журналистов, военных историков. Попробуйте хотя бы единой политически неловкой фразой ступить на информационное поле – и вам конец! Об этих редакционных муках подробно написал Давид Иосифович Ортенберг – главный редактор «Красной Звезды». В своих книгах «Красная Звезда» в 1941-м» и «Красная Звезда» в 1942-м» он с грустью рассказывает, как тяжело давался ему и его сотрудникам выпуск каждого номера газеты.

И в наши дни, в эпоху Интернета, найти полные и точные сведения о неудачах Красной Армии в Великой Отечественной войне – дело непростое, например, о сражениях подо Ржевом, Смоленском, Вязьмой, Харьковом, Киевом, в Прибалтике, в Крыму, о битве за Ленинград. В военные годы кое-что прояснил нам об этих и многих других драматических событиях «солдатский телеграф».

Кто возьмется, допустим, за следующий эксперимент? Кто попробует подсчитать по военным сводкам Совинформбюро, опубликованным за все 1418 дней Великой Отечественной войны, потери личного состава германской армии на Восточном фронте? Ручаюсь, что место на страницах «Книги рекордов Гиннесса» ему обеспечено! Не случайно, вероятно, поэтому газеты военного времени ныне в России засекречены.

По данным советского Генштаба и Совинформбюро, с начала войны до 1 марта 1942 года потери вермахта составили 6,5 млн человек. Это примерно столько же, сколько Германия потеряла на всех фронтах Второй мировой войны. Фактически с начала войны и до 1 марта 1942 года немцы потеряли на Восточном фронте в шесть раз меньше – 1005,6 тыс. человек.[33]33
  Бежанов В. 1942 – Год учебный. Минск: Харвест, 2000. С. 23


[Закрыть]
Особо следует отметить информацию за один 1942 год – год самых крупных потерь Красной Армии в Великой Отечественной войне. Согласно исследованию «Гриф секретности снят», они составили 3 258 216 человек.[34]34
  Бежанов В. 1942 – Год учебный. Минск: Харвест, 2000. С. 608.


[Закрыть]
Дмитрий Волкогонов оценивает их в полтора раза выше. Некоторые современные историки и его цифры считают заниженными. По немецкой статистике, германская армия за 1942 год потеряла 519 000 человек, то есть Примерно меньше в 6,5 раза…

Потери в прошедшей войне точно не известны до сих пор, и по сей день приводятся различные данные. Они постоянно уточняются, проверяются. До сих пор не выяснено огромное количество пропавших людей, «пропавших без вести». Например, ежегодно поисковики только в двух областях России – Смоленской и Тверской – находят около пяти тысяч новых останков советских солдат и производят их захоронение. По последним данным, на российской земле захоронено около пяти миллионов солдат и офицеров в безымянных могилах.

Когда, например, на фронте комиссар в беседе с красноармейцами приводил цифры немецких потерь, опираясь на выступления и приказы Верховного Главнокомандующего, или ссылался на отечественную печать, могли ли они ему верить? Солдату была известна своя статистика. Реальная. С ней он встречался всякий фронтовой день.

Идя от Москвы все дальше на запад, солдат видел, как на полях сражений обычно лежат десять трупов наших и один – немца. По мере того как советские войска двигались вперед, это соотношение постепенно менялось. Так почти до конца войны! Ибо известно, что советские генералы воевали не умением, а числом. Кстати, поисковики, обнаружив захоронения времен войны, подтверждают подобное соотношение.

По моим наблюдениям и подсчетам, советские ежедневные военные сводки обычно завышали немецкие потери в два-три раза, а то и больше. Здесь нередко «солдатский телеграф» старался их корректировать.

Фронтовая печать

Какой толк солдату от армейской печати? Прославление Верховного, сталинской «науки побеждать». Воспевание коммунистической партии, советского патриотизма и героизма, разоблачение зверств гитлеровских оккупантов, их «нового порядка», что, по мнению комиссаров, разжигало ненависть к врагу, – вот, пожалуй, основное содержание фронтовых газет. Материалы обычно подавались под заголовками, напечатанными жирным шрифтом: «Поступай как…!», «Бери пример с…!», «Выполним долг!», «Следуй опыту!». Последнее представляло собой обобщение передового фронтового опыта. Никакой критики, никакого анализа боевых действий. Одни победные реляции! Солдаты, просматривая очередной номер армейской газеты, шутили: «Трах, бах, ура! Разбили врага!»

В 220-й стрелковой дивизии, где я воевал с октября 42-го до июля 44-го, выходила газета «За Родину». В четыре полосы много не вместишь. Все же журналисты ухитрялись втиснуть в этот небольшой объем максимум различных сведений. Газета живо откликалась на полковую жизнь, старалась освещать подвиги командиров, комиссаров, рядовых красноармейцев – разумеется, в первую очередь коммунистов и комсомольцев. Охотно предоставляла страницы для фронтового творчества, помещала стихотворения, фельетоны, рисунки, особенно на тему советского патриотизма. Понятное дело, никогда ни командир, ни солдат не могли найти в ней ответа на такие, например, вопросы, которые их чаще всего волновали: почему никак не можем «добраться» до Ржева, почему все наступления заканчиваются поражениями, почему так велики потери? Эти вопросы часто обсуждались в солдатских разговорах. Задавали их и комиссарам, но даже после их ответов многие не могли понять, что же происходит на фронте?

Умы редакторов фронтовой печати вплоть до лета 1944-го, естественно по указанию свыше, занимала тема второго фронта. Мы не знали, что происходит наверху, какие дипломатические баталии разворачиваются между Сталиным и союзниками по поводу открытия второго фронта. О втором фронте мы узнавали часто и от немцев, конечно, с известной долей лжи. Правда, в 1942-м Сталин в своем праздничном октябрьском выступлении попытался объяснить причины поражений Красной Армии отсутствием второго фронта. В 43-м немцы писали в разбрасываемых по полям, где проходил фронт, листовках о разногласиях между Сталиным и Черчиллем. В начале 44-го убеждали, что союзники нас обманули и никакого второго фронта не будет. Прямо так и писали: «Обманули Сталина союзнички».

Как же реагировали командиры и мы, солдаты, на то, Что открытие второго фронта затягивается? Постепенно рождалось непонимание происходящего и даже некоторое недоверие к союзникам. Всем сверлила душу простая и понятная мысль: откладывание открытия второго фронта затягивает войну, а это означает новые потери. Красная Армия истекает кровью, а они, союзники, отделываются обещаниями, мясной тушенкой и армейскими ботинками… Фронтовая печать и комиссары постоянно подогревали такие настроения, как только могли. Вот пример из армейской печати. Приводится разговор двух бойцов. Один спрашивает: «Как быстрее открыть второй фронт?» Другой отвечает: «Нам, пожалуй, помогут до него поскорее добраться американские ботинки».

Кто из фронтовиков знал тогда об огромных масштабах военных поставок союзников СССР. Без ленд-лиза Красная Армия вряд ли была способна долго воевать.

Но вот на переднем крае появились американские танки, самолеты, знаменитые «студебеккеры», «виллисы». Солдаты повеселели. День высадки союзных войск в Нормандии – 6 июня 1944 года – стал праздником для фронтовиков. Приведу несколько шуток, ходивших среди солдат в военное время и отражающих тогда новые бодрые настроения. «Студебеккер» («студер», как его называли солдаты) – надежный фронтовой автомобиль, коренным образом изменивший передвижение советской пехоты и артиллерии, любовно называли «Парень с ветерком». Когда в небе появлялись американские самолеты «Аэрокобра», солдаты крепко сжимали кулаки и, задрав головы кверху, радостно кричали: «Дайте, ребята, немцам яду посильнее!» Кто-то из солдат, глядя на американские самолеты в небе, рассказывал, что на них летали наши лучшие пилоты. Это была правда. К примеру, на истребителе «Аэрокобра» с 1942-го до конца войны летал прославленный советский ас Александр Покрышкин.

Красная Армия теряет свой облик

Постепенно в Красной Армии начались перемены, о которых раньше никто не думал, а на первых порах был не ясен их смысл. Слова «красноармеец» и «боец» заменили словами «солдат и «рядовой»; одновременно появились «офицер», «офицерский состав»; стала устанавливаться преемственность с дореволюционной армией и военной историей России.

Все чаще упоминались Суворов, Кутузов, Брусилов, Ушаков, Нахимов и другие полководцы и флотоводцы. Постепенно стали исчезать введенные в годы революции и Гражданской войны наименования «Красная Армия», «Красный Флот», уступив место «Советской Армии», «Советскому военно-морскому флоту». И уж совсем ошеломляющим явился Указ Президиума Верховного Совета СССР о введении погон в Вооруженных силах страны. Зимой 1943 года погоны украсили форму советских воинов. Эти перемены были значительны, словно вместе с ними начинался новый период войны. Правда, некоторые солдаты говорили тогда: «Какая разница – хочу так, хочу этак: командир или офицер?» Кто-то порадовался: «Может, ребята, теперь офицеры станут меньше материться и лучше командовать, чем раньше командиры?»

В те годы можно было услышать не только от солдат, но и от офицеров, что жизнь после войны изменится к лучшему, и часто солдаты связывали это с надеждой, что отменят колхозы. Несмотря на строгую военную цензуру писем, до фронта доходила информация – как жилось на селе. И если, как утверждает советская пропаганда, без колхозов мы не выдержали бы натиск врага, то с такой же уверенностью можно считать, что никакое другое землеустройство не смогло бы так обирать крестьян, как это делалось через колхозы. В годы войны село стало типичной некрасовской деревней, с ее нищетой и произволом местного начальства, которые с трудом можно было оправдать невзгодами военного времени.

Нас переодели в новую форму с погонами. Мы глядели друг на друга с изумлением: погоны на плечах… Такое раньше видели лишь в театре или на экране в кино. Привыкли быстро и испытывали гордость.

Особая заслуга «солдатского телеграфа» состояла в осведомлении солдат о характере, способностях и профессиональных качествах их командиров. Что собой представляет командир: «палочник», то есть тот, кто бьет подчиненных палкой, мордобойщик, матерщинник, расстрельщик? Или и то, и другое, и третье? «Глухарь» или отец-командир? «Сухарь» или добрейшая душа? Удалой мужик или «заяц-трусишка»? Важно было знать, на что командир способен. Шевелит ли мозгами? Как он относится к начальству: по принципу «Чего изволите?», «Есть, будет сделано!» или «Подумаю». К этим характеристикам часто прислушивались и сами командиры. О палке командующего Калининским фронтом И.С.Конева ходили легенды. Силу ее испытали многие командиры. Командира 4-го Украинского фронта Еременко признали самым крупным мордобойщиком Красной Армии. Генерал часто оправдывал свои скверные действия и поступки разрешением Верховного.

При Сталине цена человеческой жизни упала так низко, как никогда прежде в России. В других государствах, участвовавших во Второй мировой войне, мифологизировались герои, уничтожавшие множество неприятельских солдат, танков, самолетов, кораблей, но отнюдь не ценой собственной жизни. Исключением были только японские «камикадзе». В этом отношении Сталин и его генералы вполне разделяли самурайскую традицию, согласно которой главное для воина – героически погибнуть в бою, а не сохранить свою жизнь, чтобы продолжать уничтожать врагов.

Если танкистам удавалось на поле боя спастись или выскочить из разбитого и горящего танка и под огнем противника добраться в целости до «своих», то смершевцы их обвиняли в преступлении. «Как же так: бросили танк!» Или, например, когда без разрешения начальства открывали артиллерийский огонь, такую ситуацию рассматривали и квалифицировали как преступление, хотя в этом была необходимость.

В советской системе люди были винтиками, и казалось, что их так много, что можно без труда пожертвовать миллионом-другим. Слова Еременко о Жукове: «Следует сказать, что жуковское оперативное искусство – это превосходство в силах в 5–6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру», применимы почти ко всякому советскому полководцу, начиная с Верховного.

Откуда добывал сведения «солдатский телеграф»? Какими, никому не ведомыми, тропами они добирались до солдатской массы? Об одном таком случае, в котором я непосредственно участвовал, расскажу.

Вдруг полк, где я служил, подняли по тревоге, и через пару часов уже вся дивизия двинулась ускоренным маршем к ближайшей станции. Шли всю ночь, не зная – куда и зачем нас ведут? Что если гитлеровский зверь вновь прыгнул на Москву? Тут кто-то припомнил слова комиссара: «Смертельная опасность нависла над страной: немец рвется к Волге!» Точку в самых различных слухах поставил «солдатский телеграф»: «Дивизию срочно отправляют под Сталинград!»

За ночь отшагали километров около тридцати. Ничего не объясняя, колонну остановили, направили в лес. Короткий отдых чуть-чуть оживил после нелегкого перехода. Затем завернули обратно вслед за ушедшей техникой и тыловыми частями. «Солдатский телеграф» тут же отстучал новую весть: «Сталин узнал о нас и приказал не снимать ни одного солдата из-подо Ржева!». Так я не попал в Сталинград. Известно, что в 42-м отправили под Сталинград около пятидесяти дивизий, в том числе несколько с Западного фронта. Нашу, еще формируемую, дивизию почему-то не тронули.

Позже, примерно три-четыре месяца спустя, когда мы находились в бывших немецких траншеях на левом берегу Волги (ноябрь – декабрь 42-го и январь – февраль 43-го), «солдатский телеграф» принес два новых сообщения. Сперва о победе под Сталинградом. Теперь мы сообщали немецким солдатам об этом событии – о крупном поражении германской армии. В это же время стало известно о новом наступлении на нашем фронте подо Ржевом. Оно длилось с 25 ноября по 20 декабря 1942-го и закончилось страшным поражением. Ни центральная, ни фронтовая печать не проронила о нем ни слова.

«Солдатский телеграф» высоко ценили солдаты. Старались комиссары и особисты перекрыть все возможные каналы получаемых нами неофициальных сведений! Пытались внушить солдатам их вредность и лживость. Объявляли их вражеской пропагандой. Убеждали, будто «солдатский телеграф» отвлекает фронтовиков от боевых задач, вносит сумятицу в умы людей. Ничто не помогало: все их усилия оказывались бесполезными! Мы уже не мыслили себе жизни на передовой без «солдатского телеграфа».

Я не помню ни одного случая в годы войны в военно-пехотном училище, где я учился 4 месяца, а затем на фронте, – что кто-либо из командиров или комиссаров рассказывал бы нам, солдатам, о немцах: об их профессиональном уровне, об их фронтовом быте, об их оружии. Известно, что наш противник представлял высокообученное войско, оснащенное новейшей техникой. Немецкие солдаты с юных лет постоянно имели дело с техникой – радио, телефоном, электрическими приборами… Наша пехота состояла на 70 %, если не больше, из крестьян в солдатских шинелях. Многие из них впервые увидели железную дорогу, когда их повезли на фронт.

Существенную роль сыграл «солдатский телеграф» в борьбе с вражеской пропагандой. Информация – вещь живучая. Она может существовать долго и бродить по свету. И ее часто принимают за правду. Когда немецкая армия вторглась в Советский Союз, солдаты и офицеры вермахта увидели нищету русской жизни, жуткие условия действительности. Одним из первых пропагандистских произведений нацистов стала 60-страничная брошюра «Советский Союз – глазами германских солдат. Письма с Востока». Письма были тщательно отобраны и призваны укрепить национал-социалистическое сознание в армии, подчеркивая важность наступления германской армии на Советскую Россию, в целях освобождения народа от большевизма. Если бы это было так!

К 60-летию Победы в Париже была издана книга «Я это видел». Она состоит из тщательно отобранных писем ветеранов, которые они присылали в газету «Известия», разумеется, с началом перестройки в стране, примерно через 40 лет. Комментирует все 300 отобранных писем писательница Светлана Алексиевич. «Это не герои, а обычные люди, или, как они сами о себе говорят, фронтовой пролетариат. Их рассказы просты и бесхитростны… И от этого они еще страшнее… Все письма – солдатские, принадлежат ли они перу рядового или полковника. Строчка одного из них: «На войне побеждают солдаты и генералы тоже, если они хорошие солдаты…»

Приведем одно из этих писем – Б.Иванцов. Минеральные Воды:

«…Всего хватало, в том числе смешного. Как-то в боевом донесении я написал, что батарея уничтожила десять человек, рассеяла около взвода. Вызывает начальник штаба полка: «Мало! Напиши – уничтожено до взвода, рассеяно до роты… Потом приписки вошли в норму. Опыт приходит с кровью, с бессмысленными потерями. Только что заняли боевые позиции в сторону соседнего совхоза. Для выбора наблюдательного пункта выехали командир дивизиона и саперы на двух «зисах». Вдруг подзывает меня командир дивизии и приказывает открыть огонь по совхозу: «Там немцы – только что донесла разведка». У меня голова кругом, руки трясутся. А он размахивает пистолетом перед моим носом. Ну я и прибавил к измеренному расстоянию 600 метров, рассчитывая на перелет. Но карта оказалась не точной. Огонь накрыл совхоз. Я бегал со слезами на глазах, истошно вопил. Помкомандира полка в каком-то диком помешательстве дико материл полковника. Говорят, этот тип плохо закончил».

Кстати, лгал ли «солдатский телеграф»? Ошибался в спешке – бывало. Зато, в отличие от печати, он никогда не вызывал ни обиды, ни разочарования, а, напротив, скрашивал фронтовой быт.

Часто «солдатский телеграф» легко и просто разносил по траншеям шутки, анекдоты, смешные истории. От смеха, а порой и хохота частенько как-то неуютно становилось начальству. Как ни старались недруги «солдатского телеграфа», а загубить его так и не смогли.

Впечатляющий эпизод в истории «солдатского телеграфа» на Ржевской земле – это известие об уходе немцев из Ржева. Известно, что фронтовое и армейское начальство часто «трусило», с оглядкой на Верховного, медлило вступить в город, опасаясь новых осложнений, хотя получило много сообщений от разведчиков об уходе немцев.

Сохранились воспоминания, например, командира одного из полков 220-й дивизии подполковника Сковородкина, а также писательницы Елены Ржевской, да и самих разведчиков, подтверждающие сказанное. В результате немцы спокойно оставили город и сумели оторваться от наших частей. Совсем уж позорный факт! 2 января 1942 года немецкие части бежали из Ржева. Отсутствовали в городе три дня. Армейская и дивизионная разведка прозевала внезапное исчезновение противника. Хотя «солдатский телеграф» донес это необычное известие до отдельных командиров, но, может быть, слишком поздно.

Если бы Жуков и Конев двинули тогда войска и взяли бы Ржев, сколько бы сохранилось человеческих жизней и как изменилась бы оперативная обстановка на всем фронте…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю