Текст книги "История античной литературы. Книга 2. Древний Рим"
Автор книги: Борис Гиленсон
Жанр:
Языкознание
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Цицерон был не только выдающимся практиком красноречия, но и его теоретиком. Он постоянно думал над собственным опытом, обобщал достижения своих великих предшественников и учителей, ораторов Греции, прежде всего Демосфена, равно как и римских политиков, мастеров публичной речи, таких, как Катон Старший. Свои соображения Цицерон изложил в трех трактатах: «Об ораторе», «Оратор» и «Брут». Трактаты Цицерона строятся как монологи, столкновение точек зрения нескольких участников дискуссии.
ОБРАЗ ИСТИННОГО ОРАТОРА. Прежде всего, Цицерон формулирует «базисные», как он считает, черты судебно-политического оратора. Ему надлежит быть разносторонне образованным человеком, находящимся в курсе всех современных наук, поэтому каждая его речь призвана стать «пышным плодом знания предмета». Отлученная от основательного изучения обсуждаемого вопроса, «словесная форма речи представляется бессодержательной и чуть ли не детской болтовней».
Помимо теоретической подготовки оратору вменяется обладать также «опытностью в общественных делах всякого рода», компетенцией в области «законов, обычаев и права, равно как и понимания самой человеческой природы», того, что мы ныне называем законами психологии. Успех оратора – в единстве формы и содержания: «Искусство слова немыслимо, если говорящий вполне не усвоил себе избранного содержания». Возможно, оратор проигрывает в глубине знания философу, математику, физику, конкретному специалисту, которые, однако, опишут свой предмет сложно, не заботясь о красоте слога. Но «изящное», доступное изложение этих предметов – принадлежность оратора.
Итак, согласно Цицерону, истинный оратор – это тот, кто «любой представившийся ему вопрос, который требует развития речи, изложит с пониманием дела, стройно, изящно, не пропуская ничего по забывчивости и, кроме того, с соблюдением известного достоинства при исполнении. Последнее было связано со столь важными для оратора артистическими способностями. Сам Цицерон специально совершенствовался, учась жестикуляции, манере держаться, сценической речи у видных мастеров сцены своего времени Эсопа и Росция. Оратор сравним с актером, способным дать эмоционально-наглядные выражения чувствам, о которых говорит. Только так способен он вызвать душевный отклик у слушателей.
Предмет пристального внимания Цицерона – стиль ораторской речи. И такой ее элемент, как ритмическая ее организация. Он имеет в виду нечто среднее между обычно «необработанной» прозой и стихами. Два элемента «украшают» прозаическую речь: «приятность слова и приятность размера». Ритмичность должна быть не нарочитой, но естественной. Она достигается не только наличием в речи определенного размера, но «благодаря построению, характеру симметрического расположения слов». Ритмичность, созданную построением, можно обнаружить тогда, когда «слова строятся так, что ритм кажется не искусственно созданным, а вытекающим сам собою. Определенный порядок слов создает ритм без всякого очевидного намерения оратора».
Цицерон был чужд увлечению броской словесной пышностью, многословием, «украшенной» речью, свойственной сторонникам т. н. «азианского» стиля. Его идеал – речь ясная, прозрачная. Вместе с тем, истинный оратор тот, кто владеет всеми типами речи в зависимости от предмета и темы своего выступления. Цицерон резонно полагал, что красота и возвышенность речи – эффективный фактор, способный взволновать слушателя. И здесь для него примером оставался Демосфен.
Однако у Демосфена и Цицерона просматриваются очевидные различия в манере. По тонкому замечанию И. М. Тройского, Демосфен – мастер «мощной» речи; Цицерон стремится всесторонне подробно изложить свою мысль, представить все ее оттенки. По замечанию римского филолога Квинтилиана, у Демосфена «ничего нельзя сократить», а к Цицерону «ничего нельзя добавить».
ТРАКТАТ «ОБ ОРАТОРЕ». Этот трактат состоит из трех книг, выстроен как диалог между двумя видными римскими мастерами красноречия: Лицинием Крассом (141-91 г. до н. э.), учителем Цицерона, и Марком Антонием (143-87 г. до н. э.), политическим оратором (дедом Марка Антония, противника Цицерона). Взгляды, созвучные Цицерону, излагает Красс. Он утверждает, что истинный оратор не только человек энциклопедически образованный (а не судебный крючкотвор), но государственный муж, озабоченный проблемами отечества, политик, занимающий твердую, принципиальную позицию.
В другом трактате, «Брут», Цицерон очерчивает историю ораторского искусства в Риме, обосновывает превосходство римских ораторов над греческими.
Мысли Цицерона об ораторе, о природе его труда, вообще, об искусстве красноречия – не только глубоки, но актуальны и сегодня, сохраняют свою неувядаемую значимость. Они составляют важнейший элемент курса «Риторика», входящего в систему филологического образования будущего педагога.
Перу Цицерона принадлежат и другие трактаты – свидетельство его многогранных интересов. В его поле зрения: политика; государственное устройство; права и обязанности гражданина; «вечные» вопросы, относящиеся к этике, поведению человека; размышления о жизни и смерти.
КОНЦЕПЦИЯ ГОСУДАРСТВА. Ряд трактатов Цицерона можно отнести к философско-политическим. В их числе трактат «О государстве», от которого сохранилась примерно треть текста. В нем Цицерон анализирует три типа государственного устройства, основанных на историческом опыте Древней Эллады: это монархия, аристократия и демократия. В каждой из этих форм, по мысли Цицерона, свои преимущества и сильные стороны. Но наилучшая система та, в которой данные формы синтезированы в гармоническом единстве. Подобным совершенным строем является Римская республика в пору своего расцвета, в период реформ народных трибунов, братьев Гая и Тиберия Гракхов.
Монархическое начало реализуется в деятельности двух консулов, наделенных значительной исполнительной властью. Аристократическое начало представлено в сенате, законодательном органе, где собраны лучшие интеллектуальные силы. Демократическое начало присутствует в народном собрании, выражающем интересы широких плебейских слоев. Три центра власти как бы уравновешивают друг друга. А это исключает возвышение какой-то одной силы за счет других, равно как и сосредоточение бесконтрольной власти у одного лица.
В трактате «О законах», дошедшем в виде трех частей из шести, Цицерон формулирует те законы, которые соответствуют наилучшему государственному устройству. Они базируются на «обычаях предков». В этом трактате писатель систематизирует коренные положения римского права.
«ОБ ОБЯЗАННОСТЯХ». Среди сочинений Цицерона и сегодня актуальны и жизненны те, в которых он обращается к «вечным вопросам» человеческого бытия. Проблемой, неизменно находившейся в центре его нравственных исканий, было положение человека в обществе. Его отношение к другим людям, к государству. Все это он обсуждает в обширном трактате «Об обязанностях».
В нем идет речь не столько о человеке вообще, сколько о римском гражданине. Предмет внимания Цицерона – два главных понятия: «нравственно-прекрасного» и «должного».
Первое проявляется, прежде всего, в добродетели, которая выступает в двух ипостасях: справедливости и благотворительности. Несправедливость – это зло, источником которого могут быть страх, жадность, сребролюбие, честолюбие, жажда славы. Война допустима как вынужденный акт, если переговоры безрезультатны. Побежденные же заслуживают гуманного обращения. Убежденный во «всемирно-исторической миссии Рима», Цицерон усматривает первейший долг идеального гражданина в том, чтобы быть воином, оберегать от врагов государство, умножать его славу. В мирной жизни гражданину достойно заниматься сельским хозяйством как свободному человеку.
Наиважнейший аспект добродетели – благотворительность. Она коренится в самой человеческой природе. В широком плане под благотворительностью разумеется польза, приносимая как другим людям, так и обществу.
У человека как гражданина – целая градация обязанностей, но наиглавнейшая – перед государством.
Это Цицерон выразил в афористической сентенции: «Дороги нам родители, дороги дети, родственники, близкие друзья, но одно отечество охватило все привязанности всех людей. Какой честный человек поколеблется пойти за него на смерть, если он этим принесет ему пользу?».
В трактате ощущалось дыхание времени. Он писался в период диктатуры Цезаря и вскоре после его убийства (46–44 гг. до н. э.).
В политических оценках Цицерона отчетливо сквозила антитираническая тенденция. В обстановке глубочайшего политического кризиса Цицерон рисовал столь любезный ему образ идеального римского гражданина, живущего в «свободном государстве».
«О СТАРОСТИ». Нравственный идеал писателя нашел свое выражение и в нескольких других его трактатах. Таков построенный в форме дискуссии трактат «О старости», в котором дискутируют три государственных деятеля: Марк Катон Старший, Сципион Младший и Гай Лелий, жившие в III–II вв. до н. э., в эпоху – особенно любезную Цицерону. В диалоге обсуждаются проблемы старости, которая привычно воспринималась как пора увядания, бесполезного существования, неумолимого снижения активности.
Подобную точку зрения, ссылаясь на исторические и литературные примеры, убедительно оспаривает Катон Старший, знаменитый государственный муж.
Сам он, перешагнув восьмой десяток лет, деятелен, пребывает в ясном уме. Катон перечисляет выдающихся людей Рима, сделавших много полезного для государства в преклонном возрасте. Вспоминает он и о славных эллинах Платоне и Софокле, сохранивших до глубокой старости творческую энергию; о таких героях Гомера, как старцы Нестор и Лаэрт; о членах кружка Сципиона, ревнителях греческой и римской словесности. Ссылается на разнообразные примеры политических долгожителей, на благотворное участие стариков в воспитании молодежи. «Для меня старость легка и не только не тягостна, но даже приятна», – констатирует Катон, с которым солидарен Цицерон. И эта позиция укрепляется его верой в бессмертие души.
«О ДРУЖБЕ». Этот трактат также строится как дискуссия, в которую вовлечены три государственных деятеля. Главная фигура среди них – Гай Лелий, консул, участник 3-й Пунической войны; его точка зрения близка к цицероновской. В дискуссии утверждается мысль, что «дружба возможна только между честными людьми», что она – «лучший дар бессмертных богов». Дружба неотторжима от понятия «доблести», ибо вырастает из самой человеческой природы, из нашей склонности к любви. Высота и энергия дружеских чувств – в самом нравственном потенциале личности. Но как бы ни была прекрасна дружба, выше ее – исполнение долга перед отечеством. Ради дружбы нельзя поступиться и моральными принципами: «…Для дружбы должен существовать незыблемый закон – не просить друга о бесчестных действиях и самому не совершать таковых, уступая его просьбам». Дружба призвана побуждать к совершению «нравственно-прекрасных» деяний. Она несовместима с эгоистическим, утилитарным подходом, с использованием дружеских отношений исключительно в интересах выгоды, карьеры, приобретения разных преимуществ. К дружбе людей побуждает духовное сходство: «честные люди любят честных людей». Дружба проистекает и из сходства в политической позиции. Истинный друг способен быть нашим вторым «я», помощником в «доблестях», а не спутником в пороках. Дружбу надо уметь ценить и хранить, а ради нее стоит порой мириться с обидами. Подлинной дружбе свойственны откровенность, неприятие лицемерия.
«Так как дела человеческие непрочны и шатки, – суммирует устами Лелия свои наблюдения Цицерон, – то всегда надо искать людей, которых мы любили бы и которые любили бы нас. Ведь если уничтожить привязанность и доброжелательность, то жизнь утратит всякую привлекательность». С этим трудно не согласиться! В трактате немало счастливых по верности наблюдений над человеческими отношениями, наблюдений, выраженных в прозрачной, порой в афористической форме. И это делает трактат чтением и увлекательным, и полезным.
Цицерон был в числе первых римских писателей, наряду с Эннием и Лукрецием, обратившихся к философским сочинениям. Он не был оригинальным философом, а скорее популяризатором. Цицерон донес до своих современников мысли греческих философов, «романизировал» их. Он советовал соотечественникам «вырвать у слабеющей Греции славу в философии и перенести ее в Рим».
Цицерон был одним из немногих античных писателей, от которого осталось солидное эпистолярное наследие: всего 774 письма. Они охватывают последние 25 лет его жизни. Письма эти были обнаружены лишь в XIV в., в эпоху Возрождения, великим итальянским поэтом Петраркой и его младшим современником Салутати. Петрарка называл письма Цицерона «захватывающим чтением», считал себя «больше последователем Цицерона, чем Сенеки». Письма Цицерона образуют четыре сборника: «К брату Квинту», «К Бруту», «К Аттику» и смешанный по составу сборник «Письма». Они писались уже известным и многоопытным деятелем и представляют интерес с исторической точки зрения не только как меткая и глубокая характеристика эпохи, но и как литературные образцы, обладающие художественно-эстетической ценностью. Мастер живого, непринужденного, свободного, остроумного стиля, Цицерон стоит у истоков эпистолярного жанра. Особенно интересны письма к Титу Помпонию Аттику, богачу, другу Цицерона, с которым оратор делится всем сокровенным. Всего он отправил Аттику 454 письма. В письмах Цицерон дает меткие характеристики известным деятелям, политическим и общественным событиям, касается быта, деталей светской и культурной жизни. С особой рельефностью предстает в письмах и сам их автор со своими тревогами, внутренней борьбой, сомнениями и взлетами – индивидуальность многогранная, неоднозначная.
Вот образец стиля Цицерона из письма к Юлию Цезарю в самом начале гражданской войны, где он просит его пойти на мировую с Помпеем:
«Я всегда был того мнения, что война эта, в сущности, есть орудие, направленное против тех, орудие, которым недруги и завистники твои стараются умалить твое достоинство, дарованное тебе народом. Я был прежде всегда ревнителем твоей чести, советовал другим то же самое, т. е. поддержать тебя, – и теперь меня сильно беспокоит положение Помпея. Да! Вот уже немало лет протекло с тех пор, как я полюбил вас обоих – в качестве своих избранников и друзей. Прошу тебя и, как лучше сказать, заклинаю тебя всеми силами: среди своих многотрудных забот посвяти хоть минуту времени этой мысли: окажи мне вечное благодеяние, сделав меня честным, благородным и любящим другом!»
Даже в частном письме Цицерон демонстрирует красоту и изящество своего стиля! Адресованные конкретному лицу письма иногда читались в узком кругу друзей или единомышленников, а потому должны были обладать художественными достоинствами.
Цицерон стимулировал развитие эпистолярного жанра в римской литературе. Свидетельство тому – письма историка Плиния Младшего, философа и драматурга Сенеки; отметим разработку особого жанра стихотворного послания Горацием (например, «Послание к Писонам»).
Римляне всегда ценили меткое слово. Латинские пословицы, поговорки, сентенции многочисленны и составляют настоящий кладезь мудрости, наблюдательности, острословия. Их притягательная черта – лаконизм, емкость, в чем отражается счастливое свойство латинского языка. Цицерон был непревзойденным мастером меткого слова, тонкой сентенции. Они во многом определили успех и его речей, и теоретических сочинений. Эти мудрые мысли охватывают самые разные стороны человеческой жизни.
Его раздумья о человеке, мироздании, смерти отлились в такие изречения: «Природа дала нам временное пристанище – не постоянное жилье»; «Земля никогда не возвращает без процента то, что получила»; «Человек сам себе враг».
Тема отечества постоянно заботила Цицерона, оставившего нам такие афоризмы: «Родина одна охватывает все, что дорого всем»; «Нет на свете ничего приятнее домашнего очага»; «В первую очередь пусть будет родина и родители, потом дети и вся семья, затем родственники».
Неизменно заботила Цицерона тема друзей и врагов, о чем говорят такие его сентенции: «Друг – это как бы второе я»; «В мире нет ничего лучше и приятнее дружбы, без нее мир словно бы лишился солнца»; «Кто настолько глух, что даже от друга не хочет услышать правды, тот безнадежен»; «Влюбленный в себя соперников не имеет»; «Что посеешь, то и пожнешь».
Очень характерен для Цицерона такой афоризм: «Жизнь коротка, но слава может быть вечной».
Среди его мыслей о литературе и знании неизменно актуальна такая: «Дом без книги подобен телу без души». О значении разума, мудрости, опыта говорят такие цицероновские сентенции: «Всем людям свойственно познавать себя и мыслить»; «Многознайство уму не учит»; «Я предпочитаю то, что можно увидеть, услышать и изучить»; «Глаза более точные свидетели, чем уши»; «Недостаточно овладеть мудростью – нужно уметь пользоваться ею»; «Только мудрый свободен, а всякий глупец – раб»; «Только мудрец богат».
Не оставлял без внимания Цицерон и тему правды и лжи. Среди его сентенций на этот счет назовем следующие: «Лжецу мы не верим даже тогда, когда он говорит правду»; «Истина сама защитит себя без труда»; «Очевидность умаляется доказательствами».
Замечателен вклад Цицерона не только в литературу, но шире – в историю культуры и общественной мысли. Как и Демосфен, он – классик ораторского искусства, на речах которого учились многие мастера красноречия. Как художник слова Цицерон оставил выдающиеся образцы латинского языка и стиля, богатого, гибкого, изящного, а потому являющего «хрестоматийные» учебные примеры. Наконец, Цицерон-политик живет в памяти поколений как убежденный поборник республиканизма.
Уже в эпоху Империи в Риме Цицерона изучали не только как мастера стиля. В оппозиционных кругах он воспринимался как противник тиранического деспотизма. В средние века, когда греческий язык был фактически запрещен, философские сочинения Цицерона оказались среди немногих источников, позволявших знакомиться с идеями мыслителей Древней Эллады.
В эпоху Возрождения Цицерон – один из наиболее читаемых и любимых писателей античности.
В не меньшей мере, чем сочинения Цицерона, притягательным оказывается и он сам как яркая личность. Его восторженным поклонником был итальянский поэт Петрарка (XIV в.), обнаруживший в монастырских архивах ряд манускриптов Цицерона. Увлекаясь его письмами, Петрарка в собственной эпистолярной манере шел по стопам великого римлянина. Для Петрарки Цицерон – «живой ключ, которым мы все орошаем свои поля». Петрарка был так пленен Цицероном, так вжился в его стиль, так органично воспринимал его как человека, что даже писал ему письма…
Популярность Цицерона продолжала расти в XVII и достигла пика в XVIII веке, прежде всего во Франции, в среде просветителей, оппозиционных феодально-деспотическому правопорядку. Вольтеру, например, импонировала цицероновская рационалистическая манера, ирония, насмешливый, аналитический ум. О его трактате «Об обязанностях» Вольтер отозвался так: «Никогда не будет написано более мудрого, более правдивого, более полезного сочинения». Поклонник Вольтера прусский король Фридрих II почти полностью воспроизвел эту оценку, полагая, что названный трактат «лучшее сочинение по нравственной философии, которое когда-либо было и будет написано».
Другой французский просветитель Монтескье взял на вооружение некоторые идеи Цицерона, создавая свой труд: «Дух законов». В годы Великой Французской революции (1789–94 гг.) Цицерон сделался одной из наиболее актуальных исторических фигур как пример республиканца и тираноборца, что отвечало атмосфере тех лет. Опора на ораторские приемы Цицерона дает о себе знать в речах таких революционных трибунов, как Робеспьер, Марат, Мирабо. Для русских революционеров, Радищева, декабристов Цицерон был носителем «духа вольности».
Правда, сложная, противоречивая личность Цицерона вызывала неоднозначную оценку. Крупнейший историк античного Рима, лауреат Нобелевской премии Теодор Моммзен, восхваляя Юлия Цезаря, соответственно принижал Цицерона и как писателя, и как политика. Негативную роль сыграли некоторые хлесткие, но не всегда корректные замечания Энгельса, называвшего Цицерона «низкой канальей», медиумом в среде «простофиль». Чернышевский, исходя из своих жестких революционных схем, видел в Цицероне малосимпатичного для себя поборника «гармонии сословий», человека «благонамеренного», ровно ничего не понимающего «в историческом ходе событий своего времени». С подобными оценками трудно согласиться.
В России произведения Цицерона многократно издавались, а речи основательным образом штудировались в школах, прежде всего в классических гимназиях. О нем накоплена обширная научная литература: Цицерон был и остается предметом пристального внимания как филологов, литературоведов, так и историков.
