Текст книги "Александр Первый и его время"

Автор книги: Борис Башилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

II

В Петербург начали приезжать различного рода иностранные проповедники и мистики. Слушать их проповеди в угоду Голицыну собирались представители высшего общества и чиновничества. Вместе с Голицыным стояли на коленях, вздыхали и плакали.

"За методистами, – сообщает Л. Знаменский, – стали являться в Россию другие проповедники мистических учений и все получали от правительства самую широкую свободу для своей проповеди. Влияние их не ограничивалось уже одним только верхним слоем русского общества, как влияние иезуитов, но стремилось спуститься и до более глубоких его слоев, где на первых порах думало привиться к инородцам, а потом к разным духовным сектам в самом русском народе". Среди инородцев деятельно работали религиозные миссии разных европейских мистических сект. В калмыцких степях работали миссии гернугутеров, среди киргизов миссии шотландских сект, в Сибири – английские мистики. В 1821 году Петербургский Митрополит Михаил написал по этому поводу протест Императору Александру I в котором просил спасти Православную церковь "от слепотствующего министра". Министерство Духовных дел и Народного просвещения большое внимание уделяло распространению многочисленных мистических сочинений и издававшихся мистических журналов. "Все эти книги и журналы, – сообщает Л. Знаменский, выходили в значительном числе экземпляров и рассылались от министра по всем учебным заведениям, епархиям и губерниям; некоторые издавались в короткое время по 2-3 раза". "Сионский вестник", который начал снова издавать в 1817 году известный масон и мистик Лабзин, по свидетельству Л. Знаменского "...выписывали все архиереи, архимандриты, все семинарии и академии (одна Петербургская выписала 11 экз.) и множество священников".

А между тем склонность общества Александровской эпохи к мистицизму прекрасно могла бы быть удовлетворена изданным еще в 1793 году Сборником "Добротолюбие", в котором были напечатаны многочисленные мистические сочинения св. отцов Православной Церкви и давно существовавшие переводы мистических сочинений Исаака Сирина, Макария Египетского, Григория Синаита, Нила Сорского, возвышенные мистические творения Тихона Задонского, являющиеся образцами православной мистики.

Но европеизированные круги образованного общества обратились за образцами мистики "за границу, откуда явилось и самое вольнодумство и где мистика эта казалась им более высокой пробы и впали в учения странные и чуждые православию" (П. Знаменский).

Европейские мистические учения создавали благоприятную почву для развития масонской теософии и стремления к изучению всякого рода тайного знания, привлекая к изучению теософии даже... математику, чем занимался один из профессоров математики Казанского университета.

Все эти проявления европейского мистицизма, изредка уносившие дух в сферы религиозного созерцания, чаще были только "наивными бреднями больной фантазии" и еще чаще решительным отступлением от христианства, по словам Л. Знаменского, "распространялись без всяких препятствий во всю вторую половину царствования Александра I, приобретая себе все более и более последователей. Противники его не могли высказываться против него ни с религиозной, ни даже с научной точки зрения во все время пока был в силе кн. Голицын".

После этого не приходится удивляться, что влияние мистицизма видно в целом ряде напечатанных в царствования Александра I сборниках проповедей и что некоторые из духовных лиц Александровской эпохи стали ревностными сторонниками европейского мистицизма. Ведь образцами для церковных проповедей были статьи "Сионского вестника".

Сильное развитие европейского мистицизма во второй половине царствования Александра I вызвало дальнейший рост разного рода русских мистических сект.

В Петербурге возникает Духовный Союз Татариновой – помесь европейского мистицизма с учением хлыстов. На Дону появляется общество духоносцев и т. д.

Молокане, например, доказывали, что правительство разрешило им свободно исповедовать свое учение, только потому, что поняло его истинность, ссылались на Библию, изданную "Библейским Обществом", из которой были исключены все прибавления, относившиеся к чину православного богослужения. Все члены "Библейского Общества" и состоящие в нем православные Архиереи по утверждению молокан были все молоканами, а в "язычестве" (т. е. православии) оставались только деревенские попы да невежды мужики".

В 1820 году ссыльные скопцы завели "скопческий корабль" даже в Соловецком монастыре, куда они были посланы на духовное исправление.

Активную деятельность развивал орден иезуитов. При Александре число живших в России иезуитов с увеличилось почти вдвое. Члены знатных фамилий – Голицыны, Разумовские, Завадовские, Гагарины, Толстые, и другие – переходили в католичество, как раньше отдавали детей в пансионы, содержимые французами, так при Александре I в моду вошло отдавать детей в пансион аббата Николя, и в иезуитский благородный пансион. Даже Закон Божий в этих пансионах первое время преподавали иезуиты. В Новороссии действовало 15 иезуитов. Они под руководством аббата Николя развили энергичную деятельность на всей территории Новороссии.

Вот к каким губительным результатам привела неустойчивость религиозного мировоззрения Александра I, который согласно введенному Петром I антиправославному принципу, был одновременно и Императором и считался главой православной церкви.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

БОРЬБА "РУССКОЙ ПАРТИИ" ПРОТИВ МАСОНСТВА В ЦАРСТВОВАНИЕ АЛЕКСАНДРА I

I

Кроме "английской", "французской", "австрийской" партий, в эпоху Александра I существовала еще одна "партия", о которой большинство историков или ничего не говорят, или которую стараются всячески оклеветать. Это была так называемая "русская партия".

А о том, что "русская партия" в эпоху Александра I все-таки была, мы узнаем из депеши французского посла гр. Лаферроне от 1 октября 1823 года, в которой он пишет:

"То, что здесь называют "русская партия", во главе которой стоит граф Аракчеев, старается в данный момент свалить графа Нессельроде".

"О "русской партии" не было слышно, а о том, что ее возглавлял Аракчеев – еще меньше; похоже, что все это крепко замалчивалось.

Несомненно, что о "русской партии" были какие-то документы, несомненно также, что она не только боролась с русским министром иностранных дел из-за его безграничной преданности Австрии: надо полагать были и другие случаи защиты русских интересов".

"Русские историки к вопросу о "русской партии" в эпоху Александра I еще не подходили серьезно, а самое главное беспристрастно: в России защита русских интересов почти всегда была занятиям проигрышным, вплоть до лишения жизни (Император Павел I и Александр II".

Душой русской партии был выдающийся государственный деятель Александровской эпохи граф Аракчеев. Мы знаем какого низкого мнения был Александр о придворных кругах Екатерининской эпохи. Не лучше было и придворное общество эпохи Александра I. Александр I также мало верил окружавшим его людям, как и его отец. Полностью он доверял одному только Аракчееву. Он знал, что тот не предаст его в трудную минуту. Неограниченное доверие, которым пользовался гр.

Аракчеев у трех Императоров: Павла I, Александра I и Николая I, было причиной зависти к Аракчееву со стороны многих высокопоставленных лиц. Преданность Аракчеева и его несокрушимая воля – спутывали политические расчеты русских вольтерьянцев, якобинцев и масонов. А зависть – мать клеветы. В своем стремлении оклеветать Аракчеева, его враги потеряли всякое чувство меры и создали совершенно неправдоподобный образ человека, лишенного всех достоинств.

Но этого человека тем не менее уважали и любили три русских царя. Русские историки много поработали над тем, чтобы исказить и опорочить образ этого человека. Все его миросозерцание, все черты его характера, все было чуждо представителям русской интеллигенции. Они никогда не жалели черных красок для опорочивания Аракчеева в глазах последующих поколений! Из всех сил, выдающегося русского патриота, старались представить тупым, ничтожным бюрократом, диким, невежественным реакционером, раболепным царедворцем, жестоким зверем, любимым занятием которого было вырывание усов у солдат и т.д.

Преданность Аракчеева Александру I вызывало бешенство в "прогрессивно" настроенных кругах дворянства. Аракчеев мешал и масонам и дворянам в их работе по развалу монархического строя.

Вигель с ненавистью называл Аракчеева "бульдогом, всегда готовым загрызть царских недругов". Преданность Царю в глазах привыкших к заговорам и предательствам "аристократов" была "гнусной низостью". Аракчеева всячески старались очернить в глазах "передового общества": составляли против него эпиграммы, клеветнические стихи и анекдоты. Преданность Аракчеева Павлу I и Александру I называли "собачьей преданностью".

В 1820 году будущий декабрист К. Рылеев опубликовал следующие стихотворение против Аракчеева:

Надменный временщик и подлый и коварный, Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный Неистовый тиран родной страны своей Внесенный в важный сан пронырствами людей.

Обладавший большой властью Аракчеев, если бы он обладал теми качествами, которые приписывал ему Рылеев, мог бы сурово расправиться с Рылеевым. Но "неистовый тиран", "подлый и коварный" не обратил никакого внимания на подлую клевету Рылеева.

Павел I, узнав преданность к нему Аракчеева, дал последнему следующий девиз для его родового герба: "Без лести предан". Над этим девизом почему-то всегда иронизируют. А почему – неизвестно. Ведь Аракчеев всегда верно служил и Павлу I и его сыновьям – Александру и Николаю.

И Аракчеев был одним из немногих людей, который не предал Павла I. Его срочно вызывал в Петербург Павел накануне своего убийства. И если бы не Пален, запретивший Аракчееву за день до убийства въезд в Петербург, Аракчеев сделал бы все, погиб бы, но не дал бы убить Павла. Также верно служил он всю свою жизнь и сыну Павла. Аракчеев был единственным человеком, которому до конца верил Александр.

Аракчеев – выскочка, лишенный ума и способностей. Но вот что пишет об Аракчееве выдающийся историк Александровской эпохи Великий Князь Николай Михайлович. "После уроков под Аустерлицем и Фридландом, пишет в своем исследовании "Александр I" Великий Князь Николай Михайлович, – предстояла нелегкая работа организовать армию, привлечь способных генералов и офицеров, привести в порядок часть интендантскую, обозы и всякого рода запасы.

К работе вскоре было приступлено, и на этой почве Аракчеев сделал много..." По заключению Вел. Князя Николая Михайловича Аракчеев "был необходимым тормозом для всякого рода увлечений Александра I". Если для руководства такой сложной работой, как возрождение всей армии, Александр I привлек не кого-нибудь другого, а именно Аракчеева, то надо думать его нельзя назвать человеком "без ума".

Но может быть Аракчеев не справился с порученной ему работой военного министра, а затем председателя военного департамента Государственного совета? Но не любящий, – как и все другие историки, Аракчеева, Великий Князь Николай Михайлович, тем не менее дает следующую оценку проделанной Аракчеевым работы: "Всю Отечественную войну и последующие заграницей военные действия против Наполеона, а также и всю подготовку в этой грандиозной работе вынес на своих плечах гр. Аракчеев.

"Приготовления уже начались с 1810 года. В области военной два человека сделали очень много. То были Барклай и Аракчеев. Они неустанно работали для приведения в порядок всех отраслей русской армии. Работа была не из легких, многие открыто выражали недовольство, но железная воля Алексея Андреевича и методичный, спокойный Барклай сделали, что могли, не обращая внимания на критику и интриги".

"Думается, что в тяжелые годы войны с Наполеоном он был, действительно, тем неотлучным лицом, на работу которого монарх мог положиться при самых сложных и разносторонних занятиях и обязанностях. Был выбор Государя удачен или нет, – другой вопрос: но нам кажется, что за эпоху войн вряд ли Александр Павлович нашел бы другого человека для такой сложной и кропотливой работы, который все исполнял бы быстро и точно".

Если по мнению такого знатока Александровской эпохи, как Великий Князь Николай Михайлович, вряд ли Александр I мог найти другого более подходящего человека "для такой сложной и кропотливой работы, который все исполнял бы быстро и точно", как Аракчеев, следовательно Аракчеев обладал умом более сильным, чем те, кого Александр I не счел подходящим для такого высокого поста.

Аракчеев – человек "без чувств"? Верно ли это? "Русские писатели" в своих писаниях доходили до того, что он у одного солдата даже ухо откусил. Можно ли верить всем низким клеветническим сплетням подобного сорта?

В написанной недавно книге об Аракчееве, автор ее П. Н.

Богданович приводит целый ряд писем Аракчеева к Александру I, из которых видно, что у него чувство жалости к обездоленным было больше, чем у тех, кто распускал о нем слухи, как о диком изверге.

11 июля 1804 года Аракчеев сообщает Александру I о неисполнении законных претензий рабочих Шостенского порохового завода.

"Сообщая о принятых им по этому вопросу мерах, Аракчеев заканчивает письмо следующей просьбой: "Осмелился бы просить у Вашего Императорского Величества сим бедным по рублю (тогда это была большая сумма), ежели бы не боялся оным наскучить. Число же их 520 человек".

Когда перед Отечественной войной правительство решило предоставить право откупаться от военной повинности за известную сумму денег, лишенный "чувств" Аракчеев немедленно запротестовал:

"Сия продажа, – писал он, – есть благодеяние правительства для богатых, не должна ли возродить сия мера большое уныние для бедных, когда они из оного ясно увидят, что и само правительство печется ныне неуравнительно о всех сословиях, а открывает свои благодеяния за деньги, не заботясь о том, что состояние бедного перед богатым уже есть и без оного тягостное".

В 1813 году казенным крестьянам Смоленской губернии, разоренным во время нашествия Наполеона, правительство выдало хлеб, а через три года потребовало, чтобы они заплатили деньгами, в то время, как цены на зерно значительно возросли. Аракчеев решительно возражает против этого:

"Прилично ли правительству, – писал Аракчеев Александру I, брать с подданных своих низшего класса, именно с крестьян, столь неблаговидный и закону христианскому противный прибыток".

Осенью 1818 года "лишенный чувств" Аракчеев старается облегчить положение крестьян, участвовавших в каких-то непорядках.

Он обращает внимание Императора, что Сенат не предоставил решение суда на его утверждение: "Считаю за нужное, – пишет Аракчеев, ныне же довести до сведения Вашего Величества о касающемся происшедшего ослушания крестьян в войске Донском, за которое наказано большое число людей, хотя и по суду, но и без Высочайшего утверждения, чрез ошибку Сената, что изволите увидеть в приложенной записке".

Весной 1821 года Аракчеев обращает внимание Императора на неправильное мнение Черниговского губернатора, "которое, кажется, во время голода может сделать упущения и от оного будет более вреда бедному народу".

В письме от 20 апреля, касаясь снова вопроса о снабжении продовольствием крестьян Черниговской губернии, Аракчеев сообщает Александру: "Закупкой хлеба жители довольно обеспечены и оное не должно Вас беспокоить; письмо графа Разумовского единственно доказывает его алчность в доходах, ибо с его состоянием и не только бы прокормлял своих крестьян, но и всех прочих нуждающихся в оной губернии".

Только эти письма доказывают, что Аракчееву, прославленному "извергом", "зверем из зверей" были близки бедствия простого люда и что он не раз защищал их интересы. Только благодаря этим письмам было облегчено положение тысяч людей. А сколько таких ходатайств возбудил он за всю свою долгую службу. Кто как не Аракчеев советовал Александру I выкупить всех крепостных в казну с наделом в две десятины? А люди не "лишенные чести" всячески тормозили осуществление этого гуманного проекта.

Александр I так же, как и его отец, ценил не только преданность, но и отсутствие у Аракчеева честолюбия и корыстолюбия, чем страдало большинство высокопоставленных лиц. Летом 1814 года, желая отблагодарить Аракчеева за его выдающиеся успехи в организации русской армии, он захотел наградить его званием фельдмаршала. Но Аракчеев отказался принять звание фельдмаршала. Тогда Александр наградил его своим портретом, усыпанным бриллиантами. Аракчеев снял бриллианты и отослал их в Императорский кабинет. Александр, многократно предлагал Аракчееву вознаградить его, как других выдающихся деятелей Отечественной войны, деньгами. Но Аракчеев всегда отказывался.

Но когда осенью 1824 года многие жители Петербурга пострадали от необычайно сильного наводнения, Аракчеев написал Александру I следующее письмо:

"Вашим, батюшка, благоразумным распоряжением с моими малыми трудами составлен довольно знатный капитал военного поселения, я, по званию своему, не требовал из оного даже столовых к себе денег. Ныне испрашиваю в награду себе отделить из оного один миллион на пособие беднейшим людям...

...Учредите, батюшка, комитет из сострадательных людей, дабы они немедленно занялись помощью беднейшим людям. Они будут прославлять Ваше имя, а я, слыша оное, буду иметь лучшее на свете утешение".

Александр I в тот же день ответил Аракчееву:

"Мы совершенно сошлись мыслями, любезный Алексей Андреевич! А твое письмо несказанно меня утешило, ибо нельзя мне не сокрушаться о вчерашнем несчастья, особливо же о погибших и оплакивающих их родных. Завтра побывай у меня, дабы все устроить.

На век искренне тебя любящий Александр".

И это не единственный случай редкого бескорыстия Аракчеева.

28 января 1812 года Аракчеев, например, писал Императору: "Я опять прибегаю к Вам с просьбами: адъютант мой Названов вышел в отставку и нечем доехать домой, даже здесь заплатить; он беден, но очень хороший был слуга; другой, Перрен, женится. Пожалуйте им обоим по тысяче рублей, оно будет служить вознаграждением мне".

А в 1804 году, писал из Брянска о прапорщике Путвинском, пострадавшем во время несчастного случая: "Молодой жалкой человек начал ныне выздоравливать, но в кавалерии служить уже не способен, то и просит о переводе в пехотный полк, не имея чем содержаться, я осмелился из находящихся у меня Ваших дорожных денег оставить ему именем Вашего Величества..." Граф Аракчеев пожертвовал 300.000 рубли на воспитание в Новгородском корпусе детей бедных дворян Новгородской и Тверской губерний. В завещании Аракчеева было написано, что "ежели бы дни его прекратились прежде избрания им достойного наследника, то сие избрание предоставляет он Государю Императору". Исполняя волю Аракчеева и желая подчеркнуть всегдашнее его стремление к пользе отечества, Император Николай I отдал все имущество покойного Новгородскому кадетскому корпусу, который стал называться Аракчеевским. Не много людей среди Александровской эпохи было таких русских патриотов, каким был железный граф Аракчеев, непримиримый враг русских масонов и якобинцев.

Все люди не без греха, может быть кое в чем из числа приписываемого ему Аракчеев и виноват, но большинство приписываемых ему поступков являются грубой клеветой со стороны масонов и якобинствующих дворян Александровской эпохи.

Полковник Богданович сделал благородное дело, написав книгу об Аракчееве. После падения большевизма несомненно будут изданы и другие книги, разоблачающие масонские вымыслы об Аракчееве.

II

После смерти Митрополита Михаила в 1821 году, Петербургским Митрополитом был назначен митрополит московский Серафим, известный строго православным направлением, хотя также в юности был воспитанником созданного масонами "Дружеского ученого общества". С этого момента начинается борьба против князя Голицына и "Библейского общества". Энергичным и бесстрашным помощником Митрополита Серафима в этой борьбе оказался Архимандрит Фотий Спасский. Митрополита Серафима и Архимандрита Фотия энергично поддержал граф Аракчеев.

Поэтому естественно, что Архимандрита Фотия, осмелившегося выступить против масонов, "Библейского общества", против князя Голицына, против всех, кто хотел окончательно и навсегда подорвать силы православия, постигла судьба всех членов "русской партии", старавшихся объяснить Императору Александру I какой вред приносит национальным интересам России занятая им позиция по отношению к религии.

Архимандрит Фотий был оклеветан русскими историками и духовным потомком русского масонства – русской интеллигенцией, точно также, как и другие выдающиеся русские патриоты Александровской эпохи. Архимандрита Фотия постарались изобразить как невежественного православного фанатика-монаха, "безжалостного ханжу", продувного лицемера, слепого орудия другого "жестокого изверга и ханжи" графа Аракчеева. Нет той грязной инсинуации, которая не приводилась против него во всех сочинениях, посвященных эпохе Александра I. По его адресу нагорожены целые пирамиды гнусной беззастенчивой клеветы.

Ярким примером этой гнусной клеветы на Фотия является образ Фотия в мнимых исторических романах Мережковского "Александр I и декабристы" и "14 декабря 1826 года".

Мережковский любовно извлек все клеветнические измышления масонов и атеистов Александровской поры по адресу Фотия и из них сплел свой "художественный образ" архимандрита Фотия. Когда прочтешь, что писал Мережковский по адресу Фотия, Александра I и Николая I, всех членов Императорской фамилии, то проникаешься глубоким отвращением к омерзительной душонке этого искателя "истинного христианства". Мережковский является духовным потомком тех, кто цинично клеветал на архимандрита Фотия при жизни.

Беспристрастное исследование действий архимандрита Фотия создает перед нами совсем иной образ, чем тот, который рисует нам в своих "исторических" романах Мережковский. Познакомившись с Фотием, князь А. И. Голицын в письме к княгине Орловой называет Фотия "человеком необычайным", но когда попытка Голицына приручить Фотия не удалась, он "изменяет" о нем свое мнение.

Архимандрит Фотий – честный православный монах, понимавший гибельные последствия работы масонов, "Библейского общества", всевозможных тайных обществ и плодившихся новых религиозных сект.

Какие признаки религиозного ханжества и лицемерия можно найти в следующих сказанных архимандритом Фотием Александру I словах:

"Враги церкви святой и царства весьма усиливаются, зловерие, соблазны явно и с дерзостью себя открывают, хотят сотворить тайные злые общества, вред велик святой церкви и царству, но они не успеют, бояться их нечего, надобно дерзость врагов тайных и явных внутри самой столицы в успехах немедленно остановить".

Разве эта характеристика религиозного и политического положения в Империи не была трезвой и точной характеристикой создавшегося в это время положения? Александр I понял это, еще несколько раз призывал Фотия для бесед.

Архимандрит Фотий всячески старался заставить князя Голицына, бывшего министром духовных дел, отказаться от его губительной политики по отношению к православию.

23 апреля 1824 года, за год до восстания декабристов, он говорил, например, Голицыну:

"Умоляю тебя, Господа ради, останови ты книги, кои в течении твоего министерства изданы против церкви, власти царской и всякой святыни, в коих ясно возвещается революция, или доложи ты помазаннику Божию". Во время следующей встречи с кн. Голицыным, на просьбу Голицына благословить его, Фотий ответил:

"В книге "Таинство Креста" под надзором твоим, напечатано:

духовенство есть зверь, т.е. Антихристов помощник, а, я, Фотий, из числа духовенства, иерей Божий, то благословлять тебя не хочу, да и тебе не нужно то".

"Неужели за сие одно?" "И за покровительство сект, лжепророков, и за участие в возмущении против церкви с Госпером", Спрашивается, кто ведет себя более принципиально и последовательно, кн. Голицын или Фотий? И в чем тут можно усмотреть лицемерие со стороны Фотия?

В отправленном Императору Александру I письме архимандрит Фотий предупреждает его о готовящейся революции:

"В наше время о многих книгах сказуется и многими обществами и частными людьми возвещается о какой-то новой религии, якобы предустановленной до последних времен. Сия новая религия, проповедуемая в разных видах, то под видом нового света (нового стола), то нового учения, то пришествия Христа в Духе, то соединения церквей (намек на идею Александра I о желательности соединения церквей и сект), то под видом какого-то обновления и якобы Христова тысячелетнего царствования, то под видом так называемой новой истины, есть отступление от веры Божией, Апостольской, отеческой, вера в грядущего Антихриста, двигающая революцией, жаждущая кровопролития, исполненная духа сатанина. Ложные пророки ее и апостолы Юнг-Штиллинг, Эккартсгаузен, Тион, Бем, Лабзин, Фесслер, методисты, иригутеры".

Послание Фотий заканчивает призывом к Александру встать на защиту православия и действовать так, чтобы рассеялись "враги Бога отцов наших и да исчезнут со всеми ложными учениями от лица земли нашея".

III

Вечером 17 апреля 1824 года Александр I долго беседовал с митрополитом Серафимом. Через три дня, по совету митрополита Серафима Александр встретился с архимандритом Фотием в присутствии митрополита Серафима. Митрополит Серафим говорил о сильном размахе деятельности тайных обществ и о подготовке ими государственного переворота. Александр попросил архимандрита Фотия представить свои соображения, как по его мнению надо действовать, чтобы предотвратить готовящийся переворот.

Вскоре в доме графини Орловой Фотий предал князя Голицына анафеме. Узнав об этом, митрополит Серафим сказал Фотию:

"Вот ему должная плата. Что сделано, того уже переделать нельзя.

Потерпи, чадо, если оскорбится царь на тебя, а добро будет от всего, ежедневно..." 29 апреля Фотий подал Александру I письменный ответ на заданные ему во время последнего свидания вопросы:

"На вопрос твой, как бы остановить революцию, молимся Господу Богу и вот что открыто, только делать немедленно. Способ исполнить весь план тихо и счастливо таков:

1. Министерство духовных дел уничтожить, а другие два отнять у известной тебе особы.

2. "Библейское общество" уничтожить, под предлогом, что уж много напечатали библий и они теперь не нужны; 3. Синоду быть по-прежнему и надзирать при случаях за просвещением, не бывает чего противного власти и вере; 4. Кошелева отдалить, Госпера выгнать, Фесслера выгнать и методистов выгнать хотя главных".

7 мая Фотий отправил Императору новое послание, в котором призывал решительно бороться с врагами православия и трона.

Александр I послушался и исполнил советы Фотия – 15 мая 1824 года министерство духовных дел было закрыто.

15 мая 1824 года князь Голицын был уволен от должности министра духовных дел и народного просвещения и председателя "Библейского общества". Председателем "Библейского общества" временно был назначен Митрополит Серафим. Фесслер, духовный наставник масона Сперанского и Госпер, автор книги "Geist des Lebens" были высланы из России.

Некоторые историки масонства указывают, что закрытие всех масонских тайных обществ и закрытие "Библейского общества" связано с указанными выше выступлениями архимандрита Фотия.

* * *

"Порадуйся, старче преподобный, – писал Фотий своему знакомому архимандриту в Москву, – нечестие пресеклось, армия богохульная диавола паде, ересей и расколов язык онемел. Министр нам Един Господь наш Иисус Христос во славу Бога. Аминь! Молюсь об Аракчееве. Он явился раб Божий со Св. Церковь и веру, яко Георгий Победоносец".

Чтоб парализовать идейное влияние Фотия, надо было его оклеветать в глазах общества. С Фотием поступили так же, как поступили и с его единомышленниками гр. Аракчеевым и гр.

Ростопчиным. Он тоже был оклеветан.

С. Платонов. Лекции по русской истории. Петроград 1915 г., стр. 652.

С. Платонов. Лекции по русской истории. Петроград 1915 г.

Ю. Офросимов. "Лагарп". "Новое русское слово".

С. Платонов. Лекции по русской истории. Петроград 1915 г., стр. 655.

С. Платонов. Лекции по русской истории. Петроград 1915 г., стр. 659.

Л. Е. Ковалевский. Исторический путь России. Стр. 63, Париж. Изд. пятое.

С. Г. Пушкарев. Россия в XIX веке. Из-во им. Чехова.

Т. О. Соколовская. Масонство в его прошлом и настоящем. Том II, стр. 154.

Т. О. Соколовская. Масонство в его прошлом и настоящем. Том II, стр. 154.

А. Н. Пыпин. Русское масонство XVIII и первой четверти XIX в.". стр. 381-383.

А. Н. Пыпин. Русское масонство XVIII и первой четверти XIX в.". стр. 383-384.

П. Знаменский. Руководство к Церковной Истории. Казань. 1886 г.

А. Н. Пыпин. Общественное движение в России при Александре I, стр. 309.

Л. Тихомиров. Монархическая государственность. Том III, стр. 163.

В. Иванов. От Петра I до наших дней.

Миф о мнимом завещании Петра I разоблачается в книге Б. Башилова "Миф о русском сверх-империализме".

Когда Наполеон был побежден, этот замысел мирового масонства и нашел свое осуществление в заговоре декабристов.

Отечественная война и русское общество. Том П, стр. 11.

см. Г. Струве. Письмо современницы о Бородинском сражении и сдаче Москвы. (Новое русское слово).

Т. Сократова. Наполеон в России.

Отечественная война и русское общество, Том IV, стр. 169.

Масонство в его прошлом и настоящем. Том II, стр. 194-195.

Масонство в его прошлом и настоящем. Том II, стр. 194-195.

Тыркова-Вильямс. Жизнь Пушкина. Т. I, стр. 181

Керсновский. История русской армии, стр. 258.

С. Платонов. Учебник русской истории.

Керсновский. История русской армии, стр. 280-281.

С. Платонов. Учебник русской истории.

Керсновский. История русской армии.

Керсновский. История русской армии.

Керсновский. История русской армии.

Керсновский. История русской армии.

В. В. Зеньковский. История русской философии. Том I, стр. 141. Правильность утверждений В. Зеньковского может проверить всякий, прочитав следующие книги: 1) С. Мельгунов. Дела и люди Александровского времени. 2) Пыпин. Общественное движение.

Г. Федотов. "И есть и будет", стр. 11.

Проф. Зызыкин. Тайны Императора Александра I. стр. 139. 75

А. И. Кошелев. Записки. 1889 г. стр. 7.

В. Зеньковский. История русской философии. Том I. стр. 146. Примечание: Другие исследователи утверждают, что Прокопович-Антонский был масоном.

Л. Знаменский. Руководство к русской церковной истории. Казань. 1886 г.

П. Н. Богданович. Аракчеев.

П. Н. Богданович. Аракчеев. П. Н. Богданович. Аракчеев.