Текст книги "Русская Европия, Россия при первых преемниках Петра I"

Автор книги: Борис Башилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Подобная идея не имела ничего общего с русским пониманием самодержавия, согласно которого в идеале царь является всегда проводником воли Божией и олицетворением Божьей Правды.

Издав закон о престолонаследии, Петр не удосужился назначить себе преемника, даже исходя из этого неправильного закона.

IV. «ЦАРСТВОВАНИЕ» ЕКАТЕРИНЫ I

I

После смерти Петра I, законным преемником был сын убитого царевича Алексея, Петр Алексеевич. Он был единственный мужской представитель царского рода.

"Однако многие вельможи, возвысившиеся в оканчивавшееся царствование, боялись воцарения этого царевича, на которого, как на законного наследника, смотрели все до издания Указа 1722 г. Боялись по той же причине, по которой и царь Петр опасался сразу провозгласить его своим наследником. Они опасались, что малолетний царевич Петр, выросши, окажется более приверженцем взглядов своего отца, чем своего деда; к тому же у них не было уверенности, что при нем они сохранят то положение и влияние, каким пользовались у умершего царя. Поэтому них явилась мысль провозгласить преемницей императора Петра Великого его супругу Екатерину Алексеевну, во всем разделявшую взгляды своего мужа.

Желание царя видеть свою супругу своей преемницей они усматривали в том, что в 1724 г. император торжественно короновал ее, что явилось по их мнению актом волеизъявления царя передать свою власть императрице." Если бы сотрудники Петра, – указывает С. Платонов, – "составляли дружную и одинаково благонамеренную среду, они поддержали бы своих государей так, как в далекой древности Московское боярство поддержало Московских князей. Но вельможи Петра на беду не были дружны и солидарны. Они враждовали друг с другом и были своекорыстны. Поэтому те из них, которые получали власть, обыкновенно употребляли ее в свою личную пользу и против своих личных недругов. Государство терпело от этого страшный вред, потому, что никто не думал о народном благе и государственных интересах. Общество страдало от произвола и злоупотреблений, а придворная жизнь превращалась в ряд интриг, насилий и переворотов." Феофан Прокопович заявил, что Петр I будто бы оставил словесное завещание, что Престол должен быть передан Екатерине, а не сыну Царевича Алексея.

За восшествие Екатерины на русский престол стоял и португальский еврей Дивьер. Петр, старавшийся подальше оттеснить от царского трона старинные родовые русские семьи, приблизил к себе Дивьера, как и его соотечественника еврея Шафирова и назначил его... губернатором СанктПетербурга.

Хитрый, пронырливый португальский еврей сделался своим человеком в семье Петра. Петр принудил Меньшикова выдать за Дивьера его сестру.

Уезжая из Петербурга, Екатерина поручала свою дочь Наталью и детей казненного Царевича Алексея, Петра и Наталью, никому другому, как...

Дивьеру.

Взойдя на престол Московских царей, Екатерина произвела Дивьера в генерал-лейтенанты и сделала его графом Российской Империи.

"Таким образом вопрос о престолонаследии перешел в руки тех, кто никем не был уполномочен на его разрешение. Сторонники воцарения Екатерины, большею частью представители "новой знати", привели к окнам дворца, где обсуждался вопрос о преемнике царю, гвардейские войска и этим без труда добились желаемого ими решения. Это явилось прецедентом к тому, что царский престол сделался игрушкой в руках вельмож и гвардейских частей. Они распоряжались им по своему усмотрению, не считаясь ни с волей умершего и даже царствовавшего монарха, ни с историческими преданиями. Благодаря этому они и при царствовании поставленного ими монарха пользовались громадною властью и влиянием и даже заслоняли собою личность монарха, принужденного опираться на отдельные поддерживающие его партии или лица. Эта эпоха является одною из самых мрачных страниц истории русского престола и носит название "эпохи временщиков" или "эпохи дворцовых переворотов." "Народное большинство стояло за единственного мужского представителя династии, великого князя Петра Алексеевича, сына погибшего от руки отца царевича Алексея Петровича. В этом желании объединились все русские люди от вельмож до простого обывателя. Но "компания птенцов" не дремала. Приходилось думать о спасении своего собственного положения, а то и сохранения головы. Темная компания в лице Меньшикова, Ягужинского, Макарова и Феофана Прокоповича сознавала ту страшную опасность, которая им всем угрожала, а потому быстро сплотилась в одну группу в достижении одной идеи. В первую голову склонили на свою сторону гвардию. Гарнизон и другие войска, не получавшие жалованья 16 месяцев, были удовлетворены. Враждебная вдове Петра – Екатерине – партия не имела единства. Конечно, положение, как и всегда, разрешено было вооруженной силой.

Престол князей и государей московских в качестве Всероссийской Императрицы заняла бывшая ливонская прачка под именем Екатерины I.

Фактическое управление Державой Российской переходит к неоднократно зарегистрированному мошеннику и плуту Меньшикову." Таким образом трон Московских царей достался не законному наследнику, а невежественной иностранке, которую Петр незаконно сделал царицей, заточив свою законную жену в монастырь. С этого момента судьба русского народа на долгие годы оказывается в руках русских и иностранных авантюристов.

"Птенцы Гнезда Петрова", боясь, что "избрание" на престол иностранки вызовет волнения среди народа, не сразу объявили о том, что они обошли законного наследника и передали русский трон иностранке, не имевшей на него никаких прав. Екатерина I была совершенно пустой, бесцветной личностью. Ключевский дает ей следующую, уничтожающую характеристику:

"Екатерина процарствовала слишком два года благополучно и даже весело, мало занимаясь делами, которые плохо понимала, вела беспорядочную жизнь, привыкнув, несмотря на свою болезненную полноту, засиживаться до пяти часов утра на пирушках среди близких людей, распустила управление, в котором, по словам одного посла, все думают лишь о том, как бы украсть и в последний год жизни истратила на свои прихоти до шести с половиной миллионов рублей на наши деньги".

Править государством Екатерина не была способной и она не правила.

За нее правила хищная шайка "Петровых Птенцов".

Одновременно с наступлением на царскую власть продолжается наступление и на православную церковь. В 1726 году Синод подчиняется Верховному Тайному Совету. Фактическим руководителем Синода становится известный поклонник протестантства, автор "Духовного регламента" и "Правды воли монаршей" – правая рука Петра I в деле разрушения Патриаршества и самодержавия – Ф. Прокопович.

Попытка Ростовского архиепископа Георгия, Тверского архимандрита Феофилакта, Горицкого архимандрита Льва Горлова добиться восстановления Патриаршества, кончается ничем. Значение Синода все более и более падает и постепенно из правительственного учреждения он становится простым придатком Верховного Тайного Совета.

Ростовский архиепископ Георгий так характеризует состояние православной церкви в докладной записке, поданной Екатерине I:

"...происходит относительно духовенства такой беспорядок, какого искони не бывало. У архиереев и монастырей с церквей сборы и деревни отнимают, и определяют на вновь учрежденных правителей, на приказных да иностранцев, на гошпитали, на богадельни, на нищих, и то правда, что церковное имение нищих для государственной славы; но как видно судей и приказных не накормить, иностранцев не наградить, а богадельни нищих не обогатить, домы же архиерейские и монастыри в иных местах ли не богадельными стали; архиереи и прочие духовные бродят, как бывало, иностранцы, или еще хуже, ибо потребного к церковной службе в достаточном количестве не имеют, и приходят в нищенское состояние, а деревенские священники и хуже нищих, потому что многих из податных денег на правежах бьют, а оплатиться не могут." В еще более ужасном положении находились старообрядцы, на которых обрушивалось одно преследование за другим.

II

Когда верховная власть оказалась в руках Меньшикова, которого Петр Первый именовал "мин херц" (то есть "мое сердце"), но про которого писал "Меньшиков в беззаконии зачат, во грехе родила его мать и в плутовстве скончает живот свой", то против Меньшикова создалась оппозиция. Во главе оппозиции стоял князь Д. М. Голицын, считавший, что Петр совершил ошибку уничтожив Боярскую думу, которая препятствовала возвышению отдельных знатных лиц. По мнению Голицына необходимо было создать "вышнее правительство", то есть, чтобы правило правительственное учреждение, а не одна "сильная персона". Возник проект организации Верховного Тайного Совета. Но Верховный Тайный Совет был создан не по образцу Боярской Думы, а по образцу шведского сената. В результате совершенной Петром I революции, самобытные принципы русского самодержавия потеряли свой ореол в глазах европеизировавшихся верхов.

Идеи, положенные Голициным в основу Верховного Тайного Совета взяты им из политических сочинений Маккиавелли, Локка, Пуффендорфа и Гроция. Ближайшим советником князя Голицына был швед Фик, которого некоторые исследователи считают масоном. Фик познакомил Голицына с идеями шведских конституционалистов, усилиями которых в 1720 году было покончено в Швеции с неограниченной королевской властью.

В Верхний Тайный Совет были "избраны": Меньшиков, гр. Апраксин, гр. Головкин, кн. Голицын и барон Остерман. Они подали Екатерине I проект, который она одобрила. Согласно этому проекту, "чтобы безопаснее высоким ее именем указы выходили, надобно писать в них так: в начале:

"Мы, Божьей милостью" и проч., в середине: "повелеваем" и проч. и наконец: "дан в Тайном Совете". Никаким указам прежде не выходить, пока они в Тайном Совете не состоялись. Ведению Тайного Совета подлежат: а) дела чужестранные, и б) все те, которые до Ее Императорского Величества собственного решения касаются. Сенат утрачивает свою самостоятельность, по делам особой важности требуется мнение Верховного Тайного Совета.

Коллегия иностранная, военная и морская выходит из-под Сената и надзор за ними, как и прочими учреждениями, принадлежит Верховному Тайному Совету. Синод пишет в Сенат указы о старых обыкновенных делах, а новых не доносится Верховному Тайному Совету".

В. Иванов в книге "От Петра I до наших дней" утверждает, что: "Идея Верховного Тайного Совета – идея масонская, а автор этого учреждения Фик, свободный мыслитель в религиозных вопросах, рационалист". Фик, как утверждает В. Иванов, советовал Петру ввести в России конституционную монархию. По мнению В. Иванова Фик был главным инициатором ограничения царской власти с помощью Верховного Тайного Совета. Точных данных о том, что Фик был масоном, нет, но то, что он находился под влиянием масонских идей, получивших в его время широкое развитие в Швеции – это вполне возможно. Совершенно ясно только одно, что создание Верховного Тайного Совета – есть идея не русская и, что это есть новое отступление от идей, положенных в основу русского самодержавия.

"Зачатому в беззаконии" А. Меньшикову было мало того, что он награбил миллионы, что фактически он стал русским царем.

Неограниченное честолюбие и жадность заставляли его желать все новых и новых почестей и богатств.

Летом 1726 года Курляндский сейм избрал герцогом Курляндским незаконного сына польского Короля Августа II, Морица Саксонского. Сейм хотел, чтобы вдовствующая герцогиня Курляндская, Анна Иоанновна, дочь брата Петра I, вышла замуж за Морица Саксонского. Анна Иоанновна согласилась на брак, но против него восстал Меньшиков, решивший сам стать герцогом Курляндским. Меньшиков отправился в Митаву и заявил Анне Иоанновне, что если она не откажется от брака с Морицом Саксонским, то он введет в Курляндию русские войска.

Наглое требование Меньшикова вызвало большое негодование в Курляндии и Польше. Боясь возникновения войны с Польшей, Екатерина I упросила, чтобы Меньшиков покинул Курляндию.

Когда Екатерина I тяжело заболела, снова встал вопрос о том, кто же наследует русский престол. Тут опять со всей силой проявилась вся губительность нелепого закона Петра I о престолонаследии. Как и после смерти Петра I, снова царский трон сделался игрушкой в руках пригретых Петром морально нечистоплотных личностей и иностранных послов.

Как и после смерти Петра I, старинные знатные роды и духовенство, купечество и крестьянство, стояло за то, чтобы в случае смерти Екатерины наследником сделался Петр, сын убитого царевича Алексея. Но с мнением широких слоев народа Меньшиков и другие "птенцы Петровы" считались так же мало, как и их кумир. Пережившая разгром духовных и политических старинных традиций во время тиранического правления Петра I, страна не имела сильной, сплоченной церковной власти. Старинные рода были унижены и оттеснены на задворки. Купечество и народные низы, сыгравшие большую роль в спасении государства во время Великой Смуты, были угнетены и не имели необходимых нравственных сил для сопротивления новым замыслам "Петровых птенцов".

Толстой, Меньшиков, темный проходимец Макаров и другие, хотели, чтобы трон достался одной из дочерей Петра I и Екатерины. Вся эта темная компания была замешана в вынесении незаконного смертного приговора Царевичу Алексею. Они опасались, как бы Петр II не отомстил бы им за убийство отца.

Наконец, после всякого рода интриг и планов, было принято предложение датского посла Вестфалена. Австрийский посол граф Рабутин передал Меньшикову мнение Вестфалена, что Меньшикову не будет грозить никакой опасности от возведения на престол Петра II, если он выдаст за него свою дочь. Чтобы склонить Меньшикова в пользу этого плана, граф Рабутин пообещал Меньшикову, что он станет герцогом Австрийской Империи. Меньшикову этот план понравился и он уговорил Екатерину согласиться на него. Дочери Екатерины упрашивали мать отказаться от принятого ею решения.

Дивьер, Толстой, князь Долгорукий начали интригу против Меньшикова. Боясь его усиления, они намеревались склонить Екатерину на передачу власти ее дочерям Елизавете и Анне, но им помешала внезапная смерть Екатерины.

Меньшиков, неотлучно находившийся при больной Императрице, успел подсунуть ей завещание, согласно которого наследником престола назначался Петр Алексеевич, а Цесаревнам и государственным чинам предлагалось всячески стараться склонить наследника престола к бракосочетанию с дочерью князя Меньшикова.

За несколько часов до смерти, Меньшиков подсунул умирающей также указ о ссылке своих противников: Дивьера, Толстого, Бутурлина, Нарышкина и князя Долгорукова.

V. «ЦАРСТВОВАНИЕ» ПЕТРА II

После вступления на престол Петра II власть Верховного Тайного Совета возрастает. Главную роль в нем по-прежнему играет Меньшиков, второстепенную князь Голицын, Апраксин и Головкин. Занятые борьбой за первенство и личные интересы, члены Совета очень мало внимания уделяют задаче вывести государство из того катастрофического положения. в котором оно оказалось. Армия и флот пришли в полный упадок. В стране расцвело такое хищение государственных средств, какого никогда не знала допетровская Русь. Православная церковь находится в унижении. В таком положении находилось русское государство, по словам историковзападников оказавшееся после смерти Петра в "зените могущества и славы".

С воцарением Петра II часть духовенства, считавшая введенные Петром I новые порядки в церкви не отвечавшими духу православия, стремилась восстановить снова Патриаршество. Во главе духовных лиц, желавших восстановить Патриаршество, стоял Ростовский Архиерей Георгий Дашков, подавший Екатерине I сообщение о бедствиях русского духовенства. Видную роль в этом движении играл член Синода Игнатий Смола, бывший при Петре Митрополитом Крутицким. Патриархом, сторонники возвращения к традиционной форме управления церковью, предполагали поставить Архиерея Георгия Дашкова.

Сторонники восстановления Патриаршества начали борьбу за отстранение от управления церковью главного помощника Петра I в деле уничтожения Патриаршества, Феофана Прокоповича.

Против Феофана Прокоповича было возбуждено обвинение в отступлении от православия. Но "Птенцы гнезда Петрова", с которыми Феофан Прокопович пьянствовал на кощунственных сборищах "Всешутейшего Собора", постарались оправдать Прокоповича. Обвинявший же его М. Робышевский был отправлен в Петропавловскую крепость. Его было приказано держать "от других колодников особо, под крепким караулом".

Хозяйничанья Меньшикова не нравились многим. Многим хотелось бы быть на его месте. Князья Долгорукие сумели войти в доверие к юному Императору и добились ссылки обнаглевшего негодяя в Сибирь.

Но и новые "знатные персоны" оказались такими же аморальными людьми, как и Меньшиков. Как и Меньшиков, князья Долгорукие думали не об интересах Государства, не о народе, а о личных выгодах. Вместо дочери Меньшикова невестой Петра II была объявлена княжна Долгорукая.

Замыслы Долгоруких занять место Меньшикова не были выполнены только из-за внезапной смерти, простудившегося и заболевшего потом оспой Петра II. Во время предсмертной агонии Петра II Долгорукие составили от его имени подложное завещание, что он будто бы передает русский престол своей невесте княжне Екатерине Долгорукой, но потом испугались и уничтожили его.

VI. ПОПЫТКИ «ВЕРХНИХ ГОСПОД» УСТАНОВИТЬ КОНСТИТУЦИОННУЮ МОНАРХИЮ

По составленному Екатериной I завещанию, после смерти Петра II, власть должна была перейти ее дочери Елизавете. Но члены Тайного Верховного Совета поступили по своему. Они решили, что им будет выгоднее, если власть перейдет не в руки дочери Петра I, а в руки дочери царевича Иоанна (брата Петра), Анны Иоанновны, вдове Курляндского герцога. Так "Птенцы гнезда Петрова" отблагодарили своего покойного покровителя.

Для того, чтобы, по словам князя Голицына, "Себе воли прибавить" Тайный Верховный Совет составил условия, которые ограничивали власть новой Императрицы. Эти условия состояли из следующих пунктов:

1. Анна Иоанновна должна дать обещание замуж не выходить.

2. Наследников, без согласия Верховного Тайного Совета, не назначать.

3. Править страной во всем в согласии с Верховным Тайным Советом, который имеет право сам избирать своих членов и сам назначать чиновников на самые важные государственные должности.

4. Власть над гвардией и войсками должна принадлежать Верховному Тайному Совету.

Императрица не имела также права без согласия Верховного Совета:

1. никому даровать чин выше полковника, 2. никого не определять "к знатным" делам, 3. никого не назначать самовольно на придворные должности, 4. не начинать ни с кем войны, 5. не заключать ни с кем мира и т.д.

"Кондиции, – говорит Милюков, – имеют несомненное сходство с государственным строем Швеции, как он установился в так называемое "время свободы", т. е. после переустройства 1720 г., покончившего с самодержавными реформами Карла XI (1680 г.)." Проект этих "кондиций" был послан в Митаву и Анна Иоанновна поняла, что если она не подпишет их, то ей не придется стать Императрицей.

Члены Верховного Тайного Совета пытались провести операцию с ограничением царской власти тайно, но все же слух о "кондициях" проник в дворянские круги и взволновал их.

Дворянству перспектива установления власти "Петровых птенцов" не улыбалась. Рядовые дворяне и при Петре, и после его смерти достаточно хорошо поняли с какого рода "птенцами" они имеют дело.

Они поняли, что ограничение царской власти приведет к тому, что будет "вместо одного самодержавного Государя, десять самодержавных и сильных фамилий". Дворянство беспокоилось, конечно, о своих интересах, а не о судьбах народа. Дворяне говорили: "Так мы шляхетство, совсем пропадем".

После получения известия из Митавы, что замысел "верховников" удался и Анна Иоанновна будто бы сама, по собственному желанию "наикрепчайше обещается" отменить самодержавие и править только в согласии с Верховным Тайным Советом, дворянство добилось разрешение от Верховного Тайного Совета обсудить новый порядок управления.

В результате обсуждения выяснилось, что дворянство было против ограничения верховной власти в пользу Тайного Совета. Часть дворянства была за то, чтобы было сохранено самодержавие, а другие хотели, чтобы самодержавие было ограничено, но не в пользу Верховного Тайного Совета, а в пользу всего шляхетства.

Недовольством дворянства воспользовалась группа опытных интриганов в лице Остермана, Феофана Прокоповича, Левенвольде и других. Не желая из личных соображений укрепления власти Верховного Тайного Совета, среди членов которого были у них враги, эта группа прикинулась сторонниками самодержавия и возглавила движение дворянства за установление будто бы самодержавия. На самом же деле Остерман, действовавший в интересах Прусского короля Фридриха Великого и Левенвольде использовали личные интересы Феофана Прокоповича, Ягужинского и других вельмож в целях утверждения в России власти иностранцев.

Конституционная монархия просуществовала всего несколько дней.

Когда Анна Иоанновна приехала в Москву, дворянство стало просить ее отменить "кондиции", Анна согласилась и разорвала "кондицию", то есть составленную членами Верховного Тайного Совета грамоту, которая ограничивала ее права.

Анна не доверяла ни "верховникам", ни шляхетству, среди которого продолжали идти толки о необходимости ограничений власти императрицы в пользу дворянства.

В виду этого Анна Иоанновна решила опереться на вывезенных ею из Курляндии немцев. По выражению Ключевского "немцы посыпались в Россию, как сор из дырявого мешка".

Все эти издевательства над русским народом, когда фактическим правителем России стал Бирон, начались через пять лет после смерти Петра I. Когда было положение хуже, при восшествии Петра на престол, или пять лет после его смерти, ясно любому юноше. Но историк С.

Платонов, тем не менее, как и все остальные историки-западники до него, не хотят прямо и открыто признаться, что именно после Петра Россия оказалась на краю бездны. И что до этой бездны довел Россию своей революционной деятельностью Петр.

VII. «САМОДЕРЖИЦА» АННА ИОАННОВНА И НЕКОРОНОВАННЫЙ ЦАРЬ БИРОН

В лекциях по русской истории С. Платонов так оценивает десятилетний период царствования Анны Иоанновны "Правление Анны (Анны Леопольдовны. – Б. Б.) – печальная эпоха русской жизни XVIII века, время временщиков, чуждых России." "При Анне в придворной сфере первое место занимали немцы; во главе текущего управления стоял немец (Остерман); в коллегиях президентами были немцы; во главе армии стояли немцы (Миних и Лассо).

Из них главная сила принадлежала Бирону. Это был человек совершенно ничтожный и безнравственный по натуре. Будучи фаворитом Анны и пользуясь ее доверием, Бирон вмешивался во все дела управления, но не имел никаких государственных взглядов, никакой программы деятельности и ни малейшего знакомства с русским бытом и народом. Это не мешало ему презирать русских и сознательно гнать все русское".

"Когда же поднялся ропот, Бирон для сохранения собственной безопасности, прибегнул к системе доносов, которые развились в ужасающей степени. Тайная канцелярия Преображенского приказа Петровской эпохи, была завалена политическими доносами и делами. Никто не мог считать себя в безопасности от "слова и дела" (восклицание, начинавшее, обыкновенно, процедуру доноса и следствия). Мелкая житейская вражда, чувство мести, низкое корыстолюбие, могло привести всякого человека к следствию, тюрьме и пытке. Над обществом висел террор".

"Бирон буквально грабил, – пишет Чистович в своем исследовании "Феофан Прокопович и его время".

"Его доверенный, еврей Липпман, которого Бирон сделал придворным банкиром, открыто продавал должности, места и монаршие милости в пользу фаворита и занимался ростовщичеством на половинных началах с герцогом Курляндским. Госпожа Бирон тратила бешеные деньги на туалеты. Унес было на два миллиона бриллиантов (это по тогдашним-то ценам. – Б. Б.); платья ее были оценены в 400 тысяч рублей; когда ее муж сделался регентом, она заказала себе туалет, зашитый жемчугами, стоивший сто тысяч рублей" (Князь Долгорукий, записки). Неудивительно, что многие русские говорили, как это показывали допросы, "пропащее наше государство".

"Даже издали, на расстоянии 1.5 веков страшно представить то ужасное, мрачное и тяжелое время с его допросами и очными ставками, с железами и пытками. Человек не сделал никакого преступления, вдруг его схватывают, заковывают в кандалы и везут в С.-Петербург, Москву, неизвестно куда, за что. Когда-то год-два назад он разговаривал с каким-то подозрительным человеком. О чем они разговаривали – вот из-за чего все тревоги, ужасы, пытки. Без малейшей натяжки можно сказать про то время, что, ложась спать вечером, нельзя было поручиться за себя, что не будешь к утру в цепях и с утра до ночи не попадешь в крепость, хотя бы не знал за собой никакой вины".

В царствовании Анны Иоанновны русские говорили: "Ныне у нас в России честным людям никак жить невозможно; паче кои получше других разумеют, те весьма в кратком времени пропадают." После царствования обеих Анн, по свидетельству Чистовича:

"наступило точно воскресение из мертвых. Сотни, тысячи людей без вести пропавших и считавшихся умершими, ожили снова. Со всех отдаленных мест Сибири, после смерти Императрицы Анны потянулись освобожденные страдальцы на свою родину, или в места прежней службы, – кто с вырванными ноздрями, кто с отрезанным языком, кто с перетертыми от цепей ногами, кто с изувеченными от пыток руками и изломанной спиной".

Вот каковы были естественные результаты учиненного Петром разгрома, до сих пор признаваемого "гениальным реформатором". Многие до сих пор верят этой лживой легенде, упорно закрывая глаза на катастрофическое положение, в котором оказалось русское государство в результате учиненной им "европеизации".

Право сановников избирать государя отчасти было подтверждено Анной Иоанновной. "В ее завещании говорилось, что в случае смерти Иоанна Антоновича и его братьев без законных наследников или, если наследство будет ненадежно, то регент Бирон с кабинет-министрами, Сенатом, генерал-фельдмаршалами и прочим генералитетом должны заблаговременно избрать и утвердить преемника, и постановление это должно иметь такую же силу, как бы исходило от самой государыни. Но несмотря на это, все таки в народе жило чувство, что царь должен иметь право на престол."

VIII. ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГРОМА ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

Права православной церкви, основы духовной самобытности русского народа, в эпоху правления Бирона и окружавших его немцев, попирались на каждом шагу. Окружавшие Анну Иоанновну и Бирона протестанты-немцы снова поставили во главе Синода Феофана Прокоповича. Сторонники восстановления Патриаршества, Коломенский архиерей Игнатий, Воронежский архиерей Лев, Ростовский Георгий, оказываются в опале.

"С воцарением Анны Иоанновны для него (Ф. Прокоповича) засияла заря новой будущности, но эта заря была вместе с тем зарей Бироновщины.

Крепкую для себя опору он нашел в господствовавшей при дворе Анны Иоанновны немецкой партии, с интересами которой множеством нитей связывались его собственные интересы.

...Полемика против протестантства, обвинение кого-нибудь в ереси среди таких обстоятельств становилось признаком нерасположения к правительству, политическим преступлением, за которым следовали страшные допросы в Тайной Канцелярии." Сторонники восстановления Патриаршества продолжают, однако, вести борьбу против полу протестанта Прокоповича.

Архиерей Маркелл Родышевский, отправленный в заточение за то, что он при Петре II обвинил Феофана Прокоповича в протестантстве, выпускает книгу "Житие Новгородского Архиепископа еретика Феофана Прокоповича". Тверской Архиерей Феофилакт Лопатинский выпускает написанную Стефаном Яворским против протестантов книгу "Камень веры". В Киеве издает "Камень веры" митрополит Варлаам.

Феофан Прокопович и его друзья-протестанты представили дело так, что всякое выступление против протестантства есть выступление против правительства. Этот нелепый довод пришелся по вкусу правившим Россией немцам, большинство которых были протестанты.

Архиерея Маркелла за "развратное толкование" "Духовного регламента" и Михаила Аврамова, подавшего Анне Иоанновне проект восстановления Патриаршества, отправили в заточение в разные монастыри.

Феофилакта Лопатинского и митрополита Варлаама арестовывают и лишают сана. По требованию Бирона запрещается распространение "Камня веры".

Против своих врагов Феофан Прокопович употреблял все средства:

писал доносы в Тайную Канцелярию, употреблял подлоги, обвинял в политической недоброжелательности. По доносам Прокоповича Тайная Канцелярия арестовывала очень многих людей.

В последнее время Прокопович, по оценке П. Знаменского, автора "Руководства к русской церковной истории", "достиг такой высоты, до какой не достигал ни один из архиереев после патриархов. Бирон и Остерман были его друзьями. Он лично имел 16000 крестьян, получал громадные доходы с своих кафедральных имений, имел 4 дома в столицах, мызу около Стрельцы и окружал себя роскошной обстановкой вельмож XVIII в." В то время, как всякая попытка представителей православного духовенства возразить против насилия над православной церковью и против искажения ее догматов на протестантский образец расценивалась как политическое выступление против правительства, протестанты безнаказанно могли сеять еретические взгляды. Тяжелое состояние православной церкви в это время очень ярко охарактеризовал митрополит Димитрий Сеченов после смерти Анны Иоанновны:

"...Было то неблагополучное время, когда враги наши до того вознесли свою главу, что дерзнули порочить догмат св. веры, догматы христианские, от которых вечное спасение зависит. Ходатайницу спасения нашего на помощь не призывали и заступления ее не требовали; святых угодников Божьих не почитали; иконам святым не кланялись; знаменем креста святого гнушались; предания апостолов и святых отцов отвергали; добрые дела, которыми кивается вечная мзда отметали; в святые посты пожирали мясо, а об умерщвлении плоти и слышать не хотели; над поминовением усопших смеялись; существованию геены не верили".

А Архиепископ Санкт-Петербургский Амвросий (Юшкевич) в своем слове в день рождения Императрицы Елизаветы, произнесенном им в 1741 году, дает следующую оценку страшной эпохе, наступившей после смерти Петра I:

"Но такие то все были враги наши, – говорит он, – которые под видом будто верности, отечество наше разоряли. И смотри какую диавол дал им придумать хитрость! Во-первых, на благочестие и веру нашу православную наступили: но каким образом и претекстом будто они не веру, но непотребное и весьма вредительское христианству суеверие искореняют. О коль многие множество под таким притворам людей духовных, а наипаче ученых, истребили, монахов поразстригли и перемучили. Спроси-ж: за что – больше ответа не услышишь, кроме сего: