Текст книги "Оранжевая планета"

Автор книги: Борис Борин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Борис Борин
Оранжевая планета

1. МЕНЯ ВСТРЕЧАЮТ РОБОТЫ

Пятые сутки… Сквозь иллюминатор виден оранжевый лес и блестящие доспехи роботов. Когда я наконец сел и выключил двигатель, в котором, прерывисто грохоча, взрывались последние капли горючего, роботы окружили ракету. В обшивку ударили маленькие обрезки металла, вылетающие из коротких трубок.

Пробить обшивку ракеты таким оружием невозможно.

Кроме того, я держу эти взбесившиеся музейные экспонаты на расстоянии. Детонаторы не позволяют роботам переступить через незримую границу на выжженной поляне. Два храбреца, которые было рванулись к ракете, лежат с развороченной грудью. В обугленные пробоины видна медная путаница проводов.

Я-разведчик космолета «Одиссей». Неделю назад, когда я возвращался на космолет, крохотный метеор ударил в левую дюзу моей космической шлюпки. Ракета завертелась вокруг своей оси, словно артиллерийский снаряд, и потеряла управление…

Кончался аварийный запас горючего, когда я, наконец, посадил ракету на планету БА-117. Это одна из неисследованных планет в созвездии Эридана. Меня встретили роботы…

На этой окаянной планете необычно плотная ионосфера. Сигналы моей рации отлетают от нее, словно камешки от стены. Мощная станция космолета пробивает ионосферу: пятые сутки я слышу свои позывные. Они становятся все глуше: видимо, «Одиссей», уверившись в моей гибели, продолжает полет…

Планета БА-117 значительно меньше Земли. По климату она напоминает Марс – жара, оранжево-бурая растительность, красные пески. Степи и приземистые, словно приплюснутые плоскогорья.

Сутки здесь длятся около 18 часов. Три спутника – три луны по ночам заливают планету ярким фиолетовым светом. Атмосфера пригодна для дыхания.

И самое главное, планета обитаема. По вечерам эфир набит квакающей музыкой, истошным песенным визгом.

Мой языковый анализатор работает все эти дни на пределе.

Багровея сигнальными глазками, он накапливает информацию, расшифровывает, сравнивает.

Языковый анализатор – моя последняя надежда. Может быть, я смогу договориться с жителями планеты. Запасы воды и пищи на исходе.

Темнеет. Из-за лохматых деревьев стремительно выплывает первая луна. Бдительный робот бьет в иллюминатор из своего допотопного оружия. Детонаторы, автоматически разворачиваясь, наводят стволы на железного воина.

Робот опасливо шагает в сторону.

Шестые сутки…

Просыпаюсь. Отключаю провода, которые соединяли шлем скафандра с языковым анализатором. Он свое сделал – информация накоплена и передана.

Язык планетян довольно примитивен. Примерно тысяча слов. Эпитеты намертво приклеены к существительным: правитель – великий, солнце – желтое, звезды – далекие, робот – могучий. Планета Экз, что означает – оранжевая… Слова употребляются только в одном значении. Глаголы в основном повелительного наклонения.

Теперь надо начать переговоры. Надо объяснить, что я не враг. Кто я? Слов: путешественник, пилот, астронавт – не существует в языке обитателей планеты. Есть понятие: путник – тот, кто еще не пришел в пункт назначения. Ладно…

«Я, Путник далеких звезд, прошу разрешить мне жить на вашей прекрасной планете. Могучие роботы окружают меня. Прошу Великих Правителей приказать могучим роботам уйти. Я, Путник далеких звезд, хочу мира…»

Фу! Даже пот прошиб, пока я складывал необходимые фразы, каждый раз спотыкаясь о шаблонные эпитеты.

«Перехожу на прием. Жду справедливого решения.

Перехожу на прием… Перехожу на прием…»

Когда я начал передачу, все радиостанции на оранжевой планете смолкли. Потом – торопливый писк, похожий на морзянку. Очевидно, узнав, что я владею их языком, планетяне стали шифровать передачи.

Наконец раздался скрипучий старческий голос: «Великие Правители разрешают тебе, Путник далеких звезд, жить на нашей прекрасной планете…»

Роботы, видимо, получив приказ – оставить меня в покое, засуетившись, скрылись среди оранжевой листвы. Радио молчало. Желто-багровое солнце висело над планетой, как аэростат.

Я взял с собой последний тюбик с питательной пастой. Лучевой пистолет оттягивал карман.

Идти было легко. Притяжение, раза в два меньшее, чем на Земле, позволяло шагать быстро и не утомляться.

Я шел по просеке, проложенной роботами. Часа через два из-за холма стали медленно подниматься белые прямоугольники домов…

Не один десяток лет археологи и психоведы обшаривали космос в поисках разумных существ. До сих пор это кончалось неудачей. Разумными существами нельзя было признать ни рыбоящеров в океанах Венеры, ни ту печально-знаменитую хищную плесень на планете ВИ-8, которая погубила экспедицию Гурина. Мне представлялась первая возможность знакомства с разумными существами в космосе.

В восторг эта возможность меня не приводила. Я не прошел специальной подготовки. Инструкция космолетчика запрещает вступать в контакт с мыслящими существами на других планетах. Даже «Одиссей», на котором немало всевозможных специалистов, должен был получить для этого особое разрешение Земли. Да и знакомство мое с планетой началось не очень удачно: я, защищаясь, превратил двух «могучих» в металлолом.

Город… Представьте себе плац, залитый чем-то вроде темного, непрозрачного стекла. На этом стекле стоят дома, схожие, как близнецы. Ни одного окна. Тесный, по-солдатски выровненный строй белых, слепых стен.

Вдоль улиц проходили прямоугольные, похожие на ящики машины. Они были… на колесах. Странно было увидеть работающим это древнейшее человеческое изобретение.

На Земле машины уже несколько веков проносятся над поверхностью дорог на воздушной подушке. А колесо автомобиля можно увидеть только в музее.

На меня никто не обращал внимания. Планетяне куда-то торопятся. Они выбегают из подъездов и бросаются к прямоугольным автобусам, которые с тихим шипом замирают на перекрестках. Затем – свисток, и снова колеса начинают вертеться на мостовой.

Жители этой планеты низкорослы. Самый высокий не достигает мне до плеча. Красная, словно обваренная кожа, треугольные, широко поставленные, темные глаза, короткие четырехпалые руки. Маленькие, странные, непривычные моему глазу люди.

Я шагаю по пустынным улицам. На площадях высятся статуи какого-то планетянина. Кто он? Великий поэт, ученый? Может быть, бог, которому поклоняются жители оранжевой планеты? В треугольных глазницах статуи горят лиловые огни.

Когда я, не торопясь, разглядывал одного из этих идолов, ко мне подошел робот.

– Почему ты один?

Я не понял. Робот ждал ответа. Тогда я спросил:

– А что, одному ходить нельзя?

Наверное, этому роботу вопросов не задавали. Он помолчал и снова спросил:

– Почему ты один? На улице?

– Гуляю, – ответил я. Глагола: гуляю, прогуливаюсь – нет в языке планетян. Поэтому я ответил примерно так: хожу без особой цели.

Робот заволновался. Металлическая рука приподнялась, словно собираясь коснуться моего плеча, и снова опустилась.

– Надо идти. Домой. На работу. На спорт.

Я не стал спорить с механическим блюстителем порядка.

Бродя по прямым, словно вычерченным по линейке улицам, я не знал, что с меня не спускают глаз соглядатаи службы наблюдения. Я даже не знал тогда, что такая служба есть на планете.

Первое донесение соглядатаев:

Путник прибыл в город Туе. Рост Путника – рост могучего робота. Вооружен. Оружие людям планеты Экз известно. Следовательно, Путник опасен. Первые наблюдения показали, что Путник склонен к отвратительному пороку: к одиночеству.

2. НОЧЬ В ГОРОДЕ ТУВ

Весь день я бродил по городу. Роботы на перекрестках встречали и провожали меня пристальными взглядами, медленно поворачивая блестящие головы. Я устал, ноги болели. Хотелось найти какую-нибудь гостиницу, захлопнуть за собой дверь комнаты, отдохнуть. Но гостиниц на этой планете не было.

Правильные ряды домов. Неотличимые друг от друга подъезды. Одинаковые улицы… Расспрашивать роботов не хотелось: я опасался что-нибудь напутать.

Я ходил по улицам, задыхаясь от обиды и злости. Ведь не каждый день, черт возьми, сюда прилетают люди с иных планет! Так почему никто не подойдет ко мне, не заговорит? Не спросит, откуда я взялся?

На планете должны быть ученые. Неужели даже их не заинтересовал мой прилет? Я казался себе невидимкой: на меня смотрели – и меня не видели…

Ночь наступила, как всегда на оранжевой планете, внезапно. Желтая звезда – солнце – провалилась за квадратные крыши, и все три луны, как огромные лампы, зажглись и застыли в небе. Яркий фиолетовый свет окрасил здания. Тени гигантскими мантиями легли у подножия статуй.

И сразу, будто луны включили все радиостанции оранжевой планеты, водопад звуков затопил улицы. Музыка ревела и свистела, скрежетала и квакала. Музыка, плотная, как вода, стояла над городом.

Я ждал, что теперь-то откроются двери и краснокожие планетяне выйдут наконец на свои фиолетовые улицы. Подышать вечерней прохладой. Перекинуться словечком с соседом. Юноши будут ждать девушек на условленные свидания.

Улицы были по-прежнему пустынны. Изредка небольшие группы планетян переходили из подъезда в подъезд.

Люди смеялись и жестикулировали: трудно разговаривать в музыкальном грохоте.

Музыка буйствовала часа три. Потом минута тишины и – громовой голос прокатился над планетой: «Полночь. Поздняя пора. Людям Экза спать пора!»

Повторять не пришлось. Погасли огни. Исчезли, словно их унесло вихрем, автобусы. Последние прохожие опрометью кинулись к подъездам.

Я застыл посреди улицы. Это странное смешение детского сада с казармой показалось смешным и нелепым, Однако, как известно, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Надо было решать, где провести ночь.

Моя ракета – единственное место, где я могу выспаться, не думая об опасности. Откидное кресло пилота. Запертый люк. Автоматические детонаторы. Пошатываясь от навалившейся усталости, я двинулся к городской окраине.

Город вымер. Исчезли даже роботы с перекрестков.

Впрочем, вскоре я услышал звонкий металлический стук. Роботы шли от окраин к центру. Каждый по своей улице. Навстречу друг другу. Куда бы я ни повернул – отовсюду ко мне двигался робот.

Я было положил руку на лучевой пистолет, но тут же ее отдернул. Неизвестно, сколько времени придется пробыть на планете. И вряд ли ее обитателям понравится, если они утром найдут на улице вместо могучего робота оплавленный кусок металла. Хватит и тех, двух, у ракеты…

Тяжелые шаги роботов приближались, когда из-за поворота выскочила маленькая человеческая фигура. Она, видимо, хотела перебежать улицу, но, увидев меня, остановилась. Я подошел поближе.

Это была планетянка, женщина. Обитатели планеты носили одинаковую одежду – что-то вроде комбинезона.

Но длинные волосы, белая краска на узких губах… Треугольные глаза удивленно расширились:

– Разве ты не могучий робот?

– Я – Путник…

– Ты – один, – укоризненно сказала планетянка.

– Ты тоже одна.

– Да-да, – согласилась она, – я опоздала…

За углом совсем рядом гремели шаги.

– Пойдем вместе. – Она взяла меня за руку торопливо и доверчиво, как ребенок.

Робот, выйдя на перекресток, увидел нас. Он встал, словно раздумывая: подойти или нет. Я чувствовал, страх сотрясает маленькое тело. Пальцы похолодели, судорожно вцепившись в мою ладонь.

Будь что будет, но я не дам ее обидеть этому механическому болвану!

Робот медленно повернулся, пересек улицу. Женщина прерывисто вздохнула:

– Если б ты был один, могучий увел бы тебя…

– А тебя?

– И меня, – она улыбнулась. – Идем. Здесь недалеко…

Я не знал, что делать. Если я уйду, женщина может повстречать другого робота. И судя по тому, как она боится, ничем хорошим это не кончится. Да и мне, по совести говоря, не очень хотелось объяснять ночным патрулям, зачем и почему я брожу по спящему городу.

Оглядываясь, как испуганный зверек, женщина вела меня по улице.

Желтые двери подъездов освещены тусклой полоской света. Эта полоса, проходя на уровне груди планетянина, рассекает дверь пополам.

Возле одной из таких неразличимо-одинаковых дверей женщина остановилась.

– Ты меня узнала? – спросила у двери женщина. – Это я – Ру.

Полоса стала ярче, словно за дверью зажгли вторую лампочку.

– Я тебя узнала, Ру, – ответил печальный голос, – но впустить не могу. Поздно. Тебя должны увести могучие роботы.

– Заболела Юл, – оправдывалась перед дверью женщина. – Я была у нее. Ты ведь помнишь Юл?

– Я помню Юл, – сказал голос. И после паузы добавил: – Ты одна. Тебя должны увести могучие роботы.

– Я не одна! – закричала Ру. Она потянула меня за руку. Я встал против световой полосы. – Видишь, я не одна. Впусти нас!

Дверь распахнулась. Пустой холл. Узкая лестница.

Я переступил порог, ошалев от этого разговора. На Земле многие дома обслуживают говорящие автоматы. На Земле они – слуги. А здесь?..

Неужели довелось попасть в мир, где машины поработили людей? Разве такое возможно?

Ру прикоснулась пальцами к одной из маленьких дверей, выходящих в холл. Я ждал, что снова возобновятся переговоры, заморгает свет, повторится вся эта идиотская комедия. Слава звездам, дверь не из болтливых, она открылась без предварительного собеседования, и мы вошли.

Комната была квадратной. В центре квадрата стояла правильная окружность стола. Стена украшена цветным портретом идола. Это его изваяния я видел на площадях и перекрестках. Идол начальственно выпучил со стены свои лиловые очи. Черный куб радиоящика. Вдоль стены два продолговатых овала. Судя по размеру – постели. Квадраты низких сидений. Окна в комнате не было: фиолетовый лунный свет проходил сквозь стену, как сквозь стекло.

Жить в этом прямоугольном неуюте можно только из-за сильной любви к геометрии.

Из кувшина, стоящего на столе, Ру налила в чашки что-то похожее на бульон. Вкус заставлял желать лучшего, однако привередничать не приходилось. Я выпил бульон залпом. Плохой, но все-таки ужин.

Ру, будто оправдываясь, сказала:

– Мы живем в этой комнате с Юл. Она заболела. Поэтому я одна. Я не хотела быть одна…

– Одной скучно, – вежливо подтвердил я.

– Ты ничего не понимаешь, Путник. Могучий робот может решить, что я нарочно одна. А это – очень плохо.

У меня, будто после стартовых перегрузок, болело тело. Веки слиплись от усталости. И какое мне в конце концов дело до странных обычаев на оранжевой планете?

– Надо спать, Ру, – предложил я.

– Да, отозвалась она безучастно.

– Давай ложиться.

– Да.

– На какую кровать мне лечь?

– Все равно.

Продолговатый овал постели эластично прогнулся под моей тяжестью. И сразу погасли лампы под потолком.

Я так устал, что не мог заснуть. Перед глазами вертелась карусель: оранжевые деревья, луны… Я слышал прерывистое дыхание Ру: она по-прежнему сидела у стола.

– Ру, – позвал я, – ложись…

– Нет, – возмущенно заговорила Ру, – я не могу с тобой лечь, я не хочу с тобой лечь. У меня жених…

От злости я даже сел на постели. Этого еще не хватало!

– А кто сказал, что тебе надо обязательно ложиться со мной? – спросил я, стараясь быть спокойным и вежливым.

– Ты – Путник, – всхлипывала Ру, – ты – бродяга с далеких звезд. Радио предупредило женщин планеты, что ты… что тебя надо опасаться…

Я окончательно разозлился.

– Опасаться надо было на улице!

– На улице я так боялась могучих роботов, что про это забыла.

Я понимал, что злиться на Ру глупо. Надо ее успокоить. – Ру, не бойся. Меня тоже ждут.

– Да?

– Меня ждут, Ру. На другой планете. Жена ждет, понимаешь?

– Такая же большая и уродливая, как ты? – заинтересовалась Ру.

– Да, – засмеялся я, – такая же большая. Спи…

Она тоже засмеялась.

Целый день меня мучило любопытство.

Хотелось узнать, кто стоит в городе Тув на бесчисленных пьедесталах?

– Ру, – спросил я, – чей портрет висит у тебя в комнате?

– Верховного Водителя.

Титул мне ничего не объяснил. Поэтому я продолжал:

– Кто это? Глава правительства? Король?

– Нет.

– Бог?

– Нет.

– Так расскажи, пожалуйста, – попросил я, – кто это – Верховный Водитель?

– Верховный Водитель, – голос Ру стал строгим и торжественным, – создал все на планете Экз. Радио, могучих роботов, мудрые машины. Верховный Водитель думает за лас. Он нужнее, чем солнце. Он победил в жестокой борьбе Випов и Эдов. Он велик и могуществен.

– Разве можно одному человеку все изобрести, да еще всех победить? засмеялся я.

– Видеть Верховного Водителя нельзя, – декламировала Ру, – но он разговаривает с нами. По его сигналу планета засыпает и просыпается. Без Верховного Водителя мы погибнем.

– Народ не может погибнуть, если умрет один человек, – возразил я.

– Молчи, Путник. Прошу тебя, молчи!

Ру говорила печально и предостерегающе. Я замолчал. Утром я проснулся от шума. Ревел радиоящик. Это мудрый Верховный Водитель орал свои детские стишки: «Час настал! Уйди, дремота! Люди Экза, ждет работа! Просыпайся, люд! Ожидает труд!»

Второе донесение соглядатаев:

Работница Ру (личный номер 007109) призналась домовому соглядатаю: Путник далеких звезд говорил о Верховном Водителе без должного уважения. Сомневался в мудрости и величии Верховного Водителя. Полагаем: поступить с работницей Ру и Путником согласно справедливым законам планеты Экз.

Примечание. Хотя Путник провел ночь наедине с работницей Ру, обследование показало, что смешение рас не произошло. Это смягчает вину преступников.

3. КРЕСЛО ПРИВИНЧЕНО К ПОЛУ

Я, астронавт, знаю опасности, на которые щедр космос. Радиоактивное излучение, метеорные дожди, магнитные бури, пылевые облака… Планеты, над которыми бушует огненная метель вулканического пепла. Жара, плавящая металлы, и мгновенно убивающий мороз.

Космос величествен, грозен и коварен в своем безразличии к человеку. Но сам человек – единственное мыслящее существо во Вселенной – добр, благороден, смел. Правда, учебники истории рассказывают о войнах, которые опустошали страны, о разбомбленных городах и выжженных селениях. О веках варварства – палачах и казнях, доносчиках и тюрьмах. Но теперь об этом можно прочесть только в учебниках.

Если судить по техническому прогрессу, планета Экз отстала от Земли лет примерно на двести. Наши прадедушки, пожалуй, не только в музеях видели роботов, скопированных со средневековых рыцарей. Наши прабабушки еще катались на автомобилях, у которых было четыре колеса… Наверное, поэтому мне казалось, что я попал в недавнее прошлое человечества. А вынужденная посадка забросила меня не в прошлое и не в будущее Земли, а в сторону: история планеты Экз не повторяла истории Земли.

…На улице ко мне подошел необычно одетый планетянин. Его голубая куртка была разукрашена множеством серебристых шнурков. Так, если верить старинным телефильмам, одевались когда-то гусары и швейцары.

Он произнес торжественно и высокопарно;

– Доблестный Путник далеких звезд, тебя приглашает для дружеской беседы Правитель службы наблюдения.

Слава звездам, наконец ученые заинтересовались моим полетом. Теперь я смогу ознакомиться с планетой пО-настоящему, а не со слов Ру – суеверной и, видимо, необразованной девушки. Я попрошу помощи. Может, здесь есть мощные станции, радиоволны которых смогут пробить ионосферу оранжевой планеты…

– Я давно мечтаю побеседовать с Великими Правителями планеты Экз, ответил я.

Мы сели в круглую машину. Зашипев, она дернулась вперед и помчалась вдоль улицы.

Выехав за город, машина свернула в рощу. Там, укрывшись за высокими деревьями, белело приземистое здание. Машина замерла возле подъезда, над которым трепыхалось голубое; как куртка моего провожатого, знамя. Его пересекал серебряный зигзаг.

Правитель сидел за высоким и длинным, похожим на стойку бара столом. На красной, как помидор, голове ни единого волоса. Он, наверно, немолод, этот Правитель. Треугольные глаза его словно выгорели на солнце – такие они белесые.

Против длинного стола – кресло. С подлокотниками, но без спинки. Когда я усаживался на жесткое сиденье, то заметил, что кресло привинчено к полу. Я не обратил на это внимания…

– Зачем ты, Путник, посетил нас? – спросил Правитель.

Когда он заговорил, я узнал голос, разрешивший мне жить на оранжевой планете.

Я рассказал о вынужденной посадке. Объяснил, что глубоко сожалею, что, защищаясь, изувечил двух роботов.

– Ты разрушил не двух роботов, – возразил Правитель. – Когда ты ушел в город Тув, могучие хотели приблизиться к ракете. Но ты оставил там ловушку: теперь на поляне лежат пятеро бесстрашных…

Верно, уходя, я не выключил детонаторы. Я не хотел лишаться последнего убежища, не хотел найти вместо ракеты искореженную груду металла. Думал, что роботы, получив наглядный урок, не сунутся больше к ракете.

Значит, еще трое. Наверное, они решили, что без меня оружие не сработает, и рванулись в атаку. Бесстрашные железные рыцари. Средневековые идиоты.

– Чем ты хочешь заняться, Путник? – спросил Правитель.

– Я хотел бы встретиться с вашими учеными.

– На планете Экз нет ученых, – последовал надменный ответ.

– Как-нет? – удивился я. – У вас высокий уровень техники. Автомобили, роботы, радио.

– Это создано давно. После победы над Винами и Эдами, когда мы истребили неполноценные расы и племена, ученых не стало. Они больше не нужны планете Экз. Нам не нужны еще более могучие роботы, еще более быстрые машины, еще более громкое радио. Так сказал Верховный Водитель!

Звезды белые и красные, что он говорит! Остановить мысль. Приказать: не смей думать, искать, создавать. Вот почему так несут службу, не зная ни минуты покоя, металлические полисмены…

– Ты напрасно не поверил Ру, – продолжал Правитель. – Она сказала правду. И напрасно усомнился в мудрости Верховного Водителя. Сомнения караются согласно нашим законам.

Ясно. Значит, они подослали Ру. А я, как последний дурак, стал спасать ее от роботов. Все было разыграно: страх и надежда. А я клюнул на наживу, как жадный щуренок.

Правитель службы наблюдения, казалось, читал мои мысли.

– Твоя встреча с работницей Ру случайна. Мы ее не подсылали. Любой, с кем бы ты ни встретился, поступил бы так же. Потому что каждый житель планеты Экз соглядатай. Сначала мы учили рассказывать о соседях. Потом – о друзьях. Затем – о родителях. Правда, мы не сумели добиться, чтобы родители докладывали о детях.

Но это и не нужно. Теперь дети воспитываются в специальных школах становления мыслей. Мы только следим, чтобы у детей были здоровые, нужные Верховному Водителю мысли.

Служба наблюдения правильно воспитала людей. Каждый следит за собой. Обитатели планеты Экз больше не доносят о других. Это – благородные люди с высокоразвитым чувством собственного достоинства. Они докладывают о себе, только о себе, Путник…

Синие губы старика расползлись в довольной усмешке.

– Тебе придется многому научиться здесь, Путник…

Эпоха варварства! Память лихорадочно листала страницы учебника истории. Атилла, инквизиция, Наполеон… Нет, не то. Последняя война. Сумасшедшее лицо фанатика. Косая прядь волос над остекленелыми глазами убийцы. Диктатор одной из стран Европы. Фашизм…

Это случилось в далеком XX веке. Люди тогда уже вышли из эпохи варварства. Они обладали высокой, совершенной техникой. Человек уже летал по воздуху и плавал под водой. Было уже изобретено книгопечатание, радио, ракеты, великолепнейшие сложные машины. Существовало первое в мире рабочее государство…

И вдруг произошло невозможное. Совершенная техника была брошена на истребление людей. Убийцы взлетели на самолетах в небо, убийцы подняли ввысь ракеты и бросили их через Ламанш, начинив взрывчаткой. Убийцы затаились на дне океанов и морей в ожидании жертв.

Радио служило для передачи кровавых приказов, а книги и газеты для оглупления народов…

Неужели это повторилось на оранжевой планете?

Старик не давал времени на размышления.

– Ты отдашь нам свое оружие, Путник, и летучий снаряд.

– Нет, – крикнул я, – никогда!

– Подумай, Путник, – старик даже не повысил голоса. – Может быть, из глупого упрямства тебе придется сейчас умереть.

Я понимал, что это бесполезно, что я не смогу убить человека, но инстинкт самосохранения сработал, и рука рванулась к рукоятке лучевого пистолета.

Надо мной распахнулся люк. Я не успел ни встать, ни отскочить в сторону. Все было рассчитано. Боль обожгла спину…

«Кресло привинчено к полу», – вспомнил я, теряя сознание.

…Черные небеса пролетают за иллюминаторами «Одиссея». Черное космическое небо с алмазными остриями звезд. И вдруг огромный голубой шар заслоняет полнеба. Земля-родина моя, красавица в синем плаще океанов!

Все ближе ее прохладная зеленая кожа с голубыми прожилками рек. Затихающий грохот двигателей. Космодром…

По серым, выжженным плитам бежит к «Одиссею» Мария. А за ее белым платьем неуклюже, как медвежонок, топочет мальчишка. Сын!

А я считал, что больше никогда их не увижу. Мы знали, что «Одиссея» на Земле встретят наши внуки, а может, и правнуки.

Какие там внуки! Теория относительности – выдумка! Ученые ошиблись! Я обнимаю Марию. Я подхватываю на руки сына. Его волосы пахнут солнцем, молоком, хлебом.

Почему я снова в рубке «Одиссея»? Немыслимая перегрузка. Метеоры, дырявя обшивку, врываются в космолет. Словно пули, они проходят сквозь меня. А я еще жив. Вцепившись в штурвал, я веду космолет. К Земле. К Марии. К сыну.

…Холодная вода омывает лицо. Я вижу кувшин, который держит маленькая красная рука. Пятого пальца на этой руке нет.