Текст книги "Интересное кино (СИ)"

Автор книги: Болеслава Кираева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

     Жестяные баночки с красивыми этикетками занимали всю заднюю стенку буфета. Блестели и отсвечивали сотни полосок лака, и Еве это почему-то напомнило блеск её нового эластанового купальника на тазовых косточках, где он перегибается с попки на животик. Или с животика на попку. Ткань чуть-чуть натягивается, солнышко играет… Блеск!

     – Ещё по баночке? – беззаботно спросила Кира, вертясь на высоком круглом стульчике и болтая джинсовыми ногами.

     Её подружка была в мини-юбке и предпочитала стоять. С обоих её плеч вниз спускались какие-то полоски материи, и в одной из их складок, чуть побольше остальных, чуть угадывались полагающиеся выпуклости.

     Мини-юбка, стыдно признаться, была первой в её жизни. Больших трудов стоило заставить руки не теребить, не одёргивать подол. Помогала опаска, что переусердствует и что-нибудь у неё лопнет или опасно ослабнет. Тогда она, казалось ей, останется нагой в середине хохочущего мира. Конечно, лучше не трогать, но как она выглядит в этом, не видно ли чего? Например, нагнётся кто к полу шнурки завязать, да взгляд на девочку и бросит.

     Когда накинуть нечего, одиноко как-то.

     Ну ничего, привыкнет, ей в студенчестве так часто ходить.

     Молодёжи в буфете кинотеатра тусовалось много, все убивали время до сеанса, накачиваясь в основном пивом.

     – Не стоит, а? – робко произнесла Ева и понизила голос: – Прижмёт ведь. – Стеснительный полуоборот головы. Застенчивым всегда кажется, что на них все смотрят. Вон тот парень в углу – уж точно.

     – Да чего там, – махнула красивой полноватой рукой Кира. – Туалеты работают, сходим. Мне вон то пойло приглянулось. Клюква с бананом. Давай возьмём. – Она подняла руку, подзывая официантку.

     Не остановить настырную!

     – Я с собой возьму, – сказала Ева, открывая сумочку, когда баночки оказались на столе.

     – Ну и дура, – по-подружески откровенно брякнула Кира. – Чего сумку тяжелить, мобилу о банку брякать! Я чего хочу, так прям сразу и имею! Кто знает, что будет с тобой через час, через пять минут? Кайф пусть со мной, внутри меня, не отнять никому, – она решительно дёрнула за колечко банки, отвела руку, подозрительно поглядела на ноготь.

     Ева с восхищением смотрела на решительную, энергичную подругу, которая уже смело запрокинула голову и смачно булькала. Короткая белая рубашечка, чуть призастёгнутая на груди, разошлась, пупок ёкает в такт глоткам, вся фигура источает залихватское наслаждение.

     И в самом деле, кто знает, что будет с нами через пять минут? Девочка дёрнула колечко. Тьфу, тугое! Ещё раз. Оп-ля! Пахнет круто. Дудее губы и выше голову, Евангелина!

     А ведь новоиспечённые подружки уже успели разойтись во взглядах на одежду. Ева, отойдя за чем-то к киоску и возвращаясь, первый раз взглянула на Киру анфас, в полный рост, а то всё рядом, да рядом. И ахнула:

     – Что это у тебя?

     Дёрганье подбородка не помогло, пришлось провести ладошкой по своей юбочке и убрать за спину, застеснявшись.

     Подружка хмыкнула:

     – Как что? Джинсы.

     – Но почему так обтягивают? И блестят…

     Общение между ними уже наладилось, можно и поболтать.

     – Мы, женщины, переняли джинсы у мужчин, так? Но не для того, чтобы ничем от них не отличаться, значит, и покрой должен быть свой, и носить надо по-своему. Обычно девчонки носят низко, очень низко, тем и отличаются. Ну, ещё в обтяжку, но это в основном ягодицы. А я считаю – надо и в джинсах всячески показывать, подчёркивать, что ты женщина. Ты же не будешь, нося купальник, совать в него картошку, как поляк в анекдоте, чтоб пучило, как у парней. Ну, купальники тонкие, а джинса толстая и жёсткая, так что пришлось принять кое-какие меры, чтоб отформовать. И парком, и утюжком, и иголочкой с ниточкой тоже. Зато теперь низ у меня кричаще-женский, лонная косточка знатно обтянула, промежность чистая, ножкам свободно-вольготно.

     – А блестит почему? Не попа же, не сидела.

     – Скажу по секрету, как подружке, – она понизило голос. – Свечкой прошлась, пальчиками втёрла, ещё такой электромассажёр есть разогревающийся, так вот им загладила. Признай, блеск натуральный, как ты заметали, попёжный?

     – Ой, Кир, ну ты и…

     – И по двойному секрету: мужики на улице пялятся на мой бюст, надо бы им глазки развести, а то он не выдержит тяжести взоров, и так не хилый. Лопнет ещё лифчик, хи-хи-хи! Я ещё им и ягодицы под нос суну, повиляю, если уж осматривать, то всю!

     – А ягодицы… Ой, да они же у тебя тоже блестят. И тут парафин, да?

     – А то! Только технология другая немножко. В каждую руку по свечке – и ну тереть! А потом обошлась без искусственного нагрева, просто шлёпала себя по попе изо всей силы, теплота выделялась, парафинчик и впитывался. А так взглянуть – усердно девушка по скамье студенческой ёрзала, ну, и засветилось у неё в том месте.

     – Ты, наверное, и джинсы для того высоко выбрала, да?

     – Само собой. Нет, низкие я тоже ношу – пупок там показать, верхушку распопинки, повилять задом. Я заметила – поднимаешься в них по лестнице в крутоярусной аудитории – чудо, что не слазят, это как канатоходец на канате, так и полуджинсы на тазе… то есть на полутазе нижнем. Но для ягодиц это неважно. Полуджинсы их делят надвое, а верхняя, голая часть ещё и подплющена стискивающим поясом, никакого эффекта. Зато я и люблю настоящие, высокие по талию джинсы, что они позволяют показывать ягодицы – если правильно подобрать, конечно. Гордость женскую, кому есть чем гордиться.

     – Но зачем же их подчёркивать? Обычные, широкие, не мини – юбки, наоборот, попу скрывают.

     – Да ты сама подумай. Ягодицы – это же великие труженицы, весь день в напряге, то ты ходишь, то сидишь на них и плющишь. Даже когда просто стоишь, они выполняют великую миссию – держать тело прямо, по-человечески, отличаясь тем от животных. Атланты! Для женщины прямота вдвойне важна, потому что правильно ориентируется бюст. Не коровье свисающее вымя. – Она огладила свой. – И поэтому ягодицы, особенно красивые, имеют право не скрываться стыдливо под юбкой или мешковатыми брюками, а быть на виду в облегающем и даже поблёскивающем одеянии. Для того и переняли мы брюки, чтоб воздать должное героиням ударного повседневного труда, не токмо удобства ради. Тем более, что и таз у нас шире, и ягоды круче, т не мешает ничто устроить им полное, всестороннее облегание.

     – А если я в мини-юбке, то как – уважаю ягодицы? – Ева тайком положила ладошки на попку.

     Кира оглядела её сзади, мягко отвела руки.

     – Ручки вперёд… Ну, как тебе сказать? Не особенно. Понимаешь, задницы в джинсах, шортах похожи на близнецов, одинаково одетых и идущих рядом, а вот в юбке – напоминают чем-то супругов под одним одеялом. Кое-что выглядывает, а главное скрыто и одеялом этим смазано.

     Не обижайся! Во-первых, ты не обязана разделять моё мнение насчёт ягодиц, можешь своё иметь. Даже обязана. Во-вторых, если хочешь, поищем с тобой мини-юбку шортового типа, я такие видела, но ещё не покупала. С рельефом и разделом попки ложбинкой, словно гладили утюжком уже на теле. Ближе к телу, надёжнее. Трусы меньше вылазят… Постой-постой, видишь, как идёт?

     Они замолчали и притормозили. Впереди шла девушка в джинсовой мини-юбке единой полосой, и задний подол как-то странно подгибался книзу, словно лип к низам ягодиц. Да, трусам не выглянуть. Но впечатления шорт не получалось, ягодицы не порознь, а вместе, так что создавалось скорее впечатление поджатого хвоста.

     Подружки прыснули.

     – Конечно, так не стоит, – заговорила Кира, когда «поджатый хвост» отошёл подальше. – Поищем вместе, а то ты напутаешь ещё. А не найдём, так я тебе эту юбку обделаю в лучшем виде, если доверишь.

     – А ты сумеешь?

     – Ты ещё не знаешь, как я с одеждой экспериментировать люблю. Далеко нам ещё? Вот послушай.

     Когда нам, сельским девушкам, купили первые джинсы, мы были недовольны, что они высокие – по талию. Мы не не парни! Мы же видим по телику, как низко в городах носят. Ладно, повзрослеем – наверстаем, в смысле – «уроним», а пока вырезали сзади у пояса треугольный кусок, тоже подсмотрели по телику.

     Да, но тамошние девицы в низких-низких трусах, или что там у них взамен, а у нас пока «бабушкин фасон». Светили исподним, пока учителя не заметили, втык не дали. Что делать? Не пришивать же обратно.

     Кому-то пришло в голову затянуть вырез резиновой плёнкой от воздушного шарика. Клёво! Пришлось, правда, постараться. Сначала кожаные полоски пришили изнутри толстой иглой, еле прокололи, потом по ним – резиновым клеем. Посмотрели друг у друга – не глухо, видно, что что-то есть, но цвета непонятного, белизна не светит, всё тип-топ. Не приставай, учитель! Училка, бери пример!

     Несколько лет так поступали. Потом пришла пора готовить гардеробы для города. Вытащили эти джинсы: брать? не брать? Резиновая плёнка – лона тут для полупрозрачности, её эластические свойства не работают, можно бы и полиэтиленчиком затянуть. А что если их использовать? Пробовали ведь, потехи и пустоты тюбика ради, склеивать трусики из двух воздушных шариков, ужас как ловко попу облегали. Тонкой резине тут конкуренции нет. Но не делать же всю попу резиновой!

     А почему всю? Когда крутизна невелика, то и жёсткие джинсы облегают неплохо. А вот снизу, в стыке ягодиц друг с другом, с бёдрами и с передком, явный и"переизбыток жёсткости, рельеф смазывается, швы тут грубые ещё. Вот куда надо!

     На старых джинсах потренировались и нашли-таки оптимальную форму выреза, чтоб и не очень широкий, и облегали нижнее место, и джинсы бы не развалились, особенно при ходьбе. Такого в телике не увидишь! Главное, чтоб трусы не мешали резине облегать тело. Но тут сама понимаешь, как мы выкрутились.

     А дальше резиновые заплатки пошли у нас на колени, под коленями, на боках и везде, где фантазия подскажет и материал позволит. Подумывали даже о брюках, вязанных из полосок, ромбами, а их плёнкой затягивать. Или загодя нарезать ромбов из более плотной, чем шариковая, резины, проткнуть шилом дырки по краям и крючком связать всё это в брюки или ещё какую одежду. Комбинезон, например. Бюст, он тоже не против эластичности.

     – Кир, а что это такое – праздник тыквы? Сельские студенты устраивают, да? А почему я в деревне ничего о таком не слышала?

     Подружка неохотно оторвалась от пивной трубочки.

     – А где это ты услышала?

     – Да на хозработах. Что-то такое толковали, приглашали заранее. Ты знаешь, да? К кому подойти, чтобы нас пригласили?

     Кира чуть-чуть прищурилась. Что-то решив, сказала:

     – Нет, это городские устраивают. Засиживаются чуть не до утра, так что сельским уроженкам там делать нечего. С петухами встаём, рано ложимся. Я и не думаю идти.

     – Ой, до утра! Конечно, не пойду.

     Они посидели, потягивая из стаканчиков. Вдруг Ева сказала:

     – Слушай, а ведь дело не в поздноте. Что-то ты мне недоговариваешь.

     После небольшой паузы Кира рассмеялась.

     – Да уж, селянка селянку не обманет, точно. Но это ты меня врасплох застала. Если бы я заранее подготовилась, фиг с два ты бы меня уличила!

     – Ну а всё же, что там такое?

     Заминка. Даже оглянулась воровато.

     – Никому не скажешь?

     – Мы же подруги, – с умеренной обидой надула губы Ева.

     – Это да, но ведь и у подруг могут быть свои подруги, и так пойдёт слух по цепочке. Собственно, я так и узнала. Та деваха, что нами на отработке командовала, рассказывала одному абиту, что после армии поступил. Понравился он её, что ли. В общем, никому, даже другим подружкам, поняла?

     – Кроме тебя, я тут вряд ли с кем подружусь. Рассказывай!

     И вот что оказалось.

     – Это такая вечеринка с розыгрышем. Парни покупают вскладчину тыкву, обрезают плодоножку, выскребают мякоть с семечками. Потом по бокам делают три овальных выреза, открытых таких, чтобы сверху остались три таких симметричных зубца. При большой фантазии можно принять за корону. Ставят её на полочку, а под ней – украшенный стул, типа трона.

     Я почему тайну прошу хранить – пришедшие туда девчата ничего не знают, не подозревают. Для них это просто вечеринка с каким-то розыгрышем. Парни их ублажают, как на любой вечеринке, а потом выбирают из них королеву тыкв. Сажают на «трон» и говорят, чтобы провела церемонию.

     Девчонки почему на вечернику взапуски бегут – из-за этой обещанной на ухо церемонии. Не все смелые, не все легко заводят знакомства. Понимаешь, на «вы» назвать нравящегося парня глупо, а на «ты» – не смеют. Вот и выручает королева-тыква, «стыкивает» всех подряд. Типа коллективного брудершафта, только разнополый он и с участием королевы. Девчонки чуть не визжат, парни тоже довольны. Танцы, стол, курение за дверью.

     Засиживаются за полночь, это я правду говорила. А вот когда пробьют часы, начинается вторая часть бала, которую тщательно скрывают. Ты точно молчать будешь?

     Кира понизила голос до шёпота.

     – Два или три парня весь бал состоят у королевы в пажах. И вот один берёт под бой часов свою госпожу за руку и сводит её с «трона», второй хватает «корону» и кладёт на сиденье. Последний удар курантов – и жах! Они хватают ничего не подозревающую, а то и грёзящую девушку за подмышки и ноги, сгибают тело так, что коленки к груди прижаты.

     – Ой!

     – Нет, ноги не прямые, связки не лопнут, не бойся. Им бы лишь попу полностью округлить. И сажают, недуром впихивают попой в эту проклятую тыкву. Не давая опомниться, распрямляют «королеву» и ставят на ноги.

     Ева закрыла глаза, щёки её начали пунцоветь.

     – Понимаешь, что получается? Один зубец проходит в промежность и прижимает лонную кость, если девочка долго не ходила в туалет, я ей не завидую. Два других зубца, по бокам, прижимают тазовые косточки. Шокированная девчонка стоит враскоряк, ноги не сдвинешь, а на её попе висит эта самая тыква. Интересно, насколько её выскребают? Что это я, всё равно ведь не пойду.

     И тут же врубают музыку. Как назло, танцы, которые трудно танцевать с раскоряченными ногами. Обычно это поп-музыка. И ещё бразильские, где нужно сильно вертеть бёдрами и попой. Парни наперебой танцуют дополуночную «королеву», а пажи вертятся рядом и следят, чтобы тыква не слетела, иногда даже прижимают её, прихлопывают ладошкой.

     А есть умельцы, что по одним лишь им ведомым признакам находят самые крепкие места в тыкве и такой вырезают согнутый средний зубец, что он заходит за лонную кость и крючком повисает на ней. Держит тыкву ничуть не хуже, чем зубцы на тазу. Когда девочку разгибают и ставят на ноги, она чует, как прессуется её мочевой пузырь, до размера жёлудя, наверное. Сдержаться ну совсем нельзя – лопнешь. Но её уже тянут в пляс, визжать недосуг.

     А то ещё придумали писс-кордебалет. Когда королеву сводят с трона, то делают паузу и музыку вырубают. Перед ней выстраиваются девицы, этот самый кордебалет, в белых мини-юбках или шортах. И вот в мёртвой тишине королева слышит шипение-журчание и видит, как на всех белых низах появляются и расползаются мокрые пятна. Это надо постараться, чтобы хором зажурчать, звук от одной-то всего никакой. Но удивиться по-настоящему не успевает, через несколько секунд чувствует, как проклятый тыквенный зубец и её приобщает к влажности. Среди многих мокрых (и не стесняющихся этого!) ей не так стыдно. Ничего придумали, а?

     Пляшут так, что девчонка пощады просить начинает. И всё так уважительно, висящий на тазу овощ будто не замечают – не придерёшься. Но кончают совсем уж хулигански. Резко вырубают музыку, жертве дают сзади подножку. Ну, бьют по ахилловым сухожилиям, придерживая за руку. Затылок должен остаться целым. Девчонка в гробовой тишине шлёпается на попу, тыква лопается. Если нет, один из пажей опускается на колени и держит тыкву, даже зубцы отламывает, а двое других за руки рывком ставят девушку на ноги и высоко её руки вздёргивают вверх. Ну, как боксёрский судья. Удар во все ударные инструменты, музыка – тушь! Аплодисменты.

     Минуту они помолчали. Ева приходила в себя.

     – Подожди, а если на ней длинная юбка? Как тогда зубец пройдёт в промежность?

     – Длинных юбок здесь не носят, особенно на вечеринки. А если и припрётся дура какая, её просто не выберут «королевой». И все дела.

     – А пятно? От тыквы ведь пятно будет.

     – Ну, они её, наверное, подсушивают, с утра ведь готовятся. Да и расходятся все под утро уже, добраться до дому можно без позора. А так – отстирывается. И вообще, это мелочи по сравнению с главным. На «троне» сидела, «корону» сверху имела. Вот и отдувайся за былую власть! Марии-Антуанетте хуже пришлось.

     – А если бедная девушка от страха опростается? Ну, когда в тыкву суют или подножку дают.

     – Тогда они слушаются Чехова: хорошее воспитание в том, чтобы не замечать. Все ведь в сговоре. Потом, конечно, её отведут в ванную, даже трусы чистые презентуют и шортики старенькие одолжат. Уже потом девчонка поймёт, какой она упустила кайф – можно было дуть на виду у всех без стеснения, они всё равно не замечали бы.

     – Последний вопрос, Кир: что ты знаешь точно, а что тут сама нафантазировала?

     Вместо ответа подружка загадочно усмехнулась. И резко допила газировку.

     – По-моему, это последний звонок, – робко напомнила Ева.

     – Разве? Я не слежу. Кстати, ты как любишь титьки чтоб были: на полочке лежат, а с ключиц спускается материя и покрывает, или же из-под подмышек выныривает упругая лента и обтягивает? По вертикали или горизонтали? Или, может, круглое чашечное ощущение, раздельное и симметричное?

     – Не думала об этом. – Мысли Евы были заняты другим. – Вон, все пошли уже.

     – Да погоди ты! Скажи, гофрированные чашки любишь? Ну, как будто пальчики весь день твои грудки ласкают?

     – Ты что! У нас в школе одной девчонке, ну, созревшей, из города брат привёз. Она пробовала носить, и впустую. Ушла на переменке в туалет, возвращается, а грудь висит. Не было запаски, а этот… это «гофрэ» натёрло, намяло, не могу, говорит, больше, пусть висит. Учителя косились.

     – Ну и дура она! Надо правильно подбирать размер. Брат тут не помощник, сама в город поедь и купи. Потом, если поначалу жмёт, вкладывай в зазор мягкие капсулы с силиконом, а потом потихоньку их вынимай. Тогда «пальчики» по одному будут возникать, привыкнешь к ним. Сверху их пускай сначала, а снизу – в последнюю очередь. Или вообще снизу оставь, если тяжело у тебя и гофрэ там ни к чему.

     – Ты что? Откуда в деревне капсулы с этом… как его… силиконом?

     – Ну, придумала бы что-нибудь взамен. Силикон – это для нежных, а так можно бы и прокладку выпотрошить и скрутить ватные валики, или детскую шёлковую юбочку не выбрасывать, а на лоскуты пустить, или ещё чего. Я же во французском журнале про силикон прочитала, а откуда его взять – ещё меньше твоего знаю. Но уж если достала клёвый бюстак – чего же пасовать? Придумывай, комбинируй, выпендривайся. Вон как та девка – видишь?

     – По-моему, – Ева опасливо понизила голос, – у неё не гофрэ, просто снаружи чашки с гранями, чтоб заметно было через любой топик. И идёт она в зал.

     – А-а! Ну и мы потрюхаем. – Кирин взгляд с трудом оторвался от батареи пустых жестянок. Как переливаются цвета! – Славный какой буфетишко. Надо сюда почаще заглядывать.

     Она слезла со стульчика, и её живот выпятился ещё сильнее, растолкав полы рубашки. Желудок или мочевой пузырь? Джинсы сидели низко, угрожая соскочить, лицо немножко морщилось.

     – Пойдём!

     Они двинулись к дверям кинозала. Кира оказалась позади, потом нагнала и чуток хлопнула подружку по плечу.

     – У тебя того, – сказала она приглушенным, интимным голосом, заставляя собеседницу напрячь слух, – из-под юбки-то видно.

     – Так я и знала, – плаксивым, но тоже тихим голосом заявила Ева, пытаясь одёрнуть юбчонку. – Городская мода, чтоб её! Больше ни в жисть не надену! Посмотри – так не видать?

     – Так нормально. Пока, во всяком случае. Но дело не в юбке.

     – Как?!

     – Да, в них самих дело. Ты их не так носишь.

     Всё ожидала услышать наша героиня, но чтобы такое! О белье, что и не вспомнить, когда начала носить… вернее, на неё начали надевать. Себя она иначе чем в трусах и не помнила – лифчик много позже появился. Натягивай до пока сядут, чего проще. И чего тут не уметь носить?

     – Показала бы, да в джинсах. Ну ладно, потом покажу. Нас ведь в одной комнате поселили. Будет время. Пять лет, считай.

     Но Еву очень заинтриговало.

     – Хоть на словах скажи.

     – Словами долго. – Подруга будто бы к чему-то прислушивалась. – Подбирать долго, чтоб не матерные были. Ладно, слушай. У тебя почему видно было? Потому что широкая ластовица трусов без напряга огибает промежность и выходит назад. Тут она сразу расходится веером, и задок трусов обнимает ягодицы полностью. То есть самый низ попы одет и если выглядывает, то видны трусы. В темноте пощупай и поймёшь.

     – И так знаю. Я всегда бережно надеваю трусы после туалета, боюсь запачкать. А надо как?

     – Покажу ужо. Надо, чтоб ягодицы смыкались внизу голыми, и только выше, как можно выше из этой сомкнутости выскакивал веерок трусов. Тогда если нагнёшься, то видны будут только низы ягодиц, а они за верхи бёдер сойдут. Всё о-кей, бельё не видно, это ножки такие длинные. Вот так под мини-юбку надо носить. А лучше – стринги. Если хочешь, в темноте я тебя доведу до кондиции. Свет погаснет, и ты привстань, расслабь низ. Руками в поручни упрись. А когда сядешь, оправь поясок.

     – Ой, не надо! – испугалась Ева. – Меня раз мама поддёрнула – до сих пор помню. И потом, запачкать можно трусы.

     – Дурочка! Я ж аккуратненько. Но ты всё равно приготовься, чтоб не вскрикнуть. Протаранит тебя там немножко, чего там. Но потом отойдёт, потеплеет, по себе знаю.

     – Вот видишь! А ещё нас за лесби могут принять, чего это мы в темноте возимся и пыхтим?

     – Ну ладно, свети своими трусищами и дальше, – беззлобно согласилась подруга. Она знала, что Ева теперь даже чуток наклониться вперёд побоится. – Так, как ты, парни плавки носят. У них сама понимаешь почему всё вниз уходит, всю попу задок захватывает. Но мы-то – девушки, нам анатомия позволяет. Смотри – джинсы как сидят, как влитые, когда внизу нет лишнего.

     Она машинально провела по ремню и вдруг поморщилась.

     – Пожалуй, отбегу, – хихикнула Кира, чуть-чуть похлопав себя по животику, подтянула джинсы.

     – Ты что?! Сейчас же двери запрут!

     – Да не запирают здесь, с чего взяла? Ну, погодь минутку, я мигом. Не хочешь? Ну, тогда иди в зал, я стукну, ты откроешь. А может, вместе сходим, вместе и прорвёмся? Не хочешь?

     Но у Евы всё было ещё в желудке. Быстро пролетает вода по телу расслабленному, что у девушки раскованной, умеющей наслаждаться, не напрягаясь. В туалет хотелось чуть-чуть. Обойдусь. Можно, если приспичит, и с середины сеанса уйти. Не ради кино же пришла, а с подружкой чтоб потусоваться.

     Кира, приняв молчание за согласие, уже быстро уходила по коридору.

     – Постой, а билеты?

     Не слышит уже. Или припекло так, что ни о чём и думать не может. Ева не стала кричать во весь коридор, а просто посмотрела в спину. Ладная какая фигурка! Подобный топик, не полностью чёрный, а в поперечную полоску спереди, она выбрала в своё время изо всех показанных ей мамой в райцентровском магазине. Казалось скромняшечке, что поперечная полосочка микширует рельеф, водит по себе глаз, не так всё заметно.

     У полнотелой Киры это создавало такую неопределённость и аппетитность, что хотелось прямо стащить топик и посмотреть, что же под ним наконец. Глаза расходятся, не остановить. Ну и полосочки! Ну и рельеф!

     Ева смотрела иначе, чем парни, и ей одеяние подруги сильно смахивало на верх сплошного купальника. Почему? Да походе просто. И сейчас она поняла, почему именно.

     Лямочки – чуть пошире топиковых, у купальников такие (просто Кира не любит, когда тонкости по ключицам шныряют). Декольте – да какое там декольте, просто верхний край, почти горизонтальный, чуть округлый лишь настолько, насколько грудная клетка – не плоский радиатор. Так бюст упаковывают купальники, в воде не до кокетливых оглядываний. Наконец, топики, если длинные и ниже талии натянуты, стремятся подтянуться вверх, и пупок открыть, и складочки свободные пустить. Этот же обтягивал тело, словно купальник подходящего размера, растянутый между ключицами и нижним мыском, складки не уважал, лишь плавные перепады рельефа. Хотя даже до пояса джинсов не доходил, кожа там весело светилась.

     Наверное, липучка с исподу, но впечатление здоровское! И ещё – Кира застегнула джинсы на широкий ремень, так вот он был чёрным только под чернотой топика, сзади и по бокам, а спереди, где полоски, белым был, как и они. Создавалось впечатление не закрытой до конца, с зазором матрёшки, так что чьи-то руки вполне могли зачесать, потянуться потянуть, чтобы «матрёшку» полностью закрыть… или наоборот.

     Но шагала Кира уверенно, смотрела нахально, так что чужие руки могли отдыхать. Смотри, да не засматривайся, любуйся, но не пытайся любить!

     – Девушка, сейчас начнут! – прозвучал мужской голос сзади и очень близко, почти под ухом. Задумавшаяся Ева вздрогнула, но не рискнула повернуть к нему голову – поцелуешься ещё ненароком.

     Парень шагнул к двери, придержал её, пропуская. Но первой прошла, вынырнув из-за Евиной спины, какая-то девица. Ну и топик на ней был! Мало того, что с «полочкой», чтоб без лифчика, мало того, что телесного цвета, так ещё и прозрачные окошечки в пикантных местах прорезаны. Сейчас это было отчётливо видно, потому что «утряслись» грудки на полочках, осели чуток, и в окошечки весело глядели вишнёвые глазки. Парень хищно хмыкнул, уставился.

     Девушка, не глядя на него, одёрнула топик, и глазки пропали из окошечек, снова цвет везде телесный. Впрочем, книзу он всё-таки розовел, чтобы подчеркнуть пупок. Чуть приотвернувшись, дёрнув животиком, она быстро прошла в зал. Кира толкнула бы подругу в бок и шепнула: «Учись производить мимолётное впечатление!» Но её не было рядом, был парень, придерживавший дверь и всем своим видом говоривший: «Ну!»

     – У неё билеты, – пролепетала растерянная Ева.

     – Да здесь много пустых мест. Пойдём-пойдём!

     Она в последний раз оглянулась и нерешительно вошла в полутёмный зал. Ещё бы он её за руку втащил!

     – Вон, полряда свободно. – Парень встал, явно пропуская её вглубь.

     Надо бы подальше уйти от непрошеного ухажёра, да Кире обещала за дверью следить. После некоторой заминки Ева села на третье от края место. Если подсядет, буду отодвигаться к середине ряда, там вон вроде приличные люди сидят.

     Но парень не преследовал её, сел с самого краю и, казалось, потерял к девушке всякий интерес. Исполнил долг вежливости. Может, свою девушку ждёт? Эх, а она и не поблагодарила.

     Ева открыла было рот, да тут же и рыгнула газом. Содержимое желудка взбурлило, чуть не выплеснулось. Струя газа шибанула в носоглотку, обожгла. Ох, как неудачно! Не заметил? Зато в животе полегчало.

     К счастью, полутьма резко упала до тьмы, которую тут же прорезал мерцающий жёлтый конус.

     Конечно, девочки предпочли фильм о любви, но Ева специально попросила кассира, чтобы постельных сцен было поменьше. Вообще чтоб не было. Кассир обещал, и это обещание теперь, в общем-то, сбывалось. Зато было много сцен экстраординарных.

     Вот молодёжная компания, набившись в несколько легковушек, едет в подмосковное село на уик-энд. Село это славится своими умельцами, которые из списанной сельскохозяйственной техники делают крутые аттракционы, сами их «крутят» и неплохо на этом зарабатывают.

     Вот на лужайке стоит остов грузовика, из него высовывается металлический столб, к которому через сложную механическую систему прикреплено огромное, в три человеческих роста, колесо. К нему подходит шикарная блондинка в белом бикини. Механик в кабине переводит рычаги, и колесо нависает в двух ладонях от земли. Девушка подлезает под него, ложась ничком, лицо к земле, груди подплющены, служитель (по виду – типичный сельский пьяница) подкручивает колесо так, чтобы она могла взяться руками за поручни и поставить ноги на педали. Тщательно принайтовывает клиентку к колесу, сначала в талии, потом руки и ноги. Морщинистые трясущиеся руки крупным планом резко контрастируют с белизной бикини и свежестью молодой кожи.

     Всё, девушка закреплена. Её спрашивают, нужен ли кляп. Да, конечно, но пусть его приладит кто-то из её компании. Руки-ноги – ладно, но из этих грязных рук – кляп?! В свой рот?! Это делает крутой качок в чёрных шортах, заодно проверяет крепление. Мужик обижен – он тут работает уже пять лет, и никто пока не жаловался. Качок недоверчиво качает головой, украдкой целует раздутую кляпом щёчку и машет рукой механику в кабине.

     Колесо плавно поднимается на пару метров. Крупный план – расширенные от ужаса глаза блондинки, невнятное мычание, сжимаются руки на поручнях. Тарахтит мотор, мужик объясняет парням, что если солярка вдруг кончится, то они во избежание падения должны будут налечь вон на ту лебёдку и крутить её, крутить до изнеможения. Солярка, конечно, кончится непременно и парни изрядно попотеют, но это отдельные комичные кадры, а основное всё происходит в небе.

     Колесо медленно вращается. Блондинка отходит от ступора и постепенно начинает наслаждаться полётом. То сжимает поручни и упирается в педали – будто и не привязана, то отпускает их совсем – чтобы почувствовать, что не падает. И не упадёт… если не подведёт двигатель, но на этот случай парни уже взялись за ручку лебёдки, задрав головы вверх.

     Камера показывает замечательные виды сельской природы, как они видны с высоты десятка метров, как это всё, вращающееся и даже убыстряющим вращением немножко смазанное, предстает глазам блондинки. Передаётся даже головокружение! Она довольно мычит, будто песню поёт. Разрывает её грудь восторг. Крикнуть бы на весь район! Зря кляп сидит, ой, зря!

     Вращение не только ускоряется – меняется его направление. Ось колеса начинает покачиваться из стороны в сторону, тело движется по сложной траектории, напоминающей «американские горки» или объёмную восьмёрку. Груди то и дело заносит, их перекашивает, белый лифчик сдвигается, кое-что обнажая. Постепенно восторг проходит, девушку, судя по виду и дёрганьям кляпа, начинает тошнить.

     Парни бросают лебёдку, запускают бумажных голубей из цветной бумаги, бурно обсуждают, чей пролетел ближе всего к носу бедняжки. Она отчаянно жмурится – в глаз бы не попали. И не видит ведь голубя до того, как услышит резкий «вж-жик» перед самым лицом, вот в чём беда-то. Так её друзья умеют швырять голубей.