Текст книги "Головокружение"

Автор книги: Боб Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Мне жаль, что вас побеспокоили, – сказал Тео. – Я мог бы и сам добраться до дома.

– Никакого беспокойства. – Хэссон открыл пассажирскую дверцу патрульной машины. – Хочешь сесть?

На его удивление Тео отрицательно помотал головой.

– Если вы не возражаете, я предпочел бы лететь домой. Я целый день сидел на одном месте.

– Но…

– Это не страшно, – быстро проговорил Тео. – Мне разрешают взлетать, если я связан с другим летуном. Вы найдете мой аппарат и костюм в багажнике.

– Твой отец об этом не упоминал. – Хэссон начал испытывать неловкость. – Он попросил довезти тебя на машине.

– Но это не страшно, честно. Я часто летаю из школы домой. – В голосе Тео появились нотки нетерпения. – Барри Латц предложил полететь со мной, а он лучший воздушник в Триплтри.

– Это тот рыжий, с которым ты разговаривал?

– Да. Лучший летун в стране.

– Правда?

Хэссон бросил взгляд на Латца, который сразу же отвернулся и уставился вдаль, поглаживая ноздри большим и средним пальцами.

Тео улыбнулся:

– Так мне можно взять костюм и аппарат?

Продолжая оценивающе разглядывать Латца, Хэссон пришел к решению.

– Извини, Тео. Я не могу взять на себя такую ответственность, если не получил прямого согласия твоего отца. Ты же видишь, в каком я оказался положении, правда?

– Я? Я вообще ничего не вижу, – горько проговорил Тео.

С помощью палки он нашел машину, залез в нее и уселся. Под пристальными взглядами остальных парней Хэссон опустился на водительское место, стараясь не морщиться от вдруг вспыхнувшей резкой боли в позвоночнике. Он включил двигатель, отъехал от взлетной площадки и повернул к городу. Тео хранил укоризненное молчание.

– Да и вообще, сегодня отвратительная погода для полетов, – спустя какое-то время заметил Хэссон. – Слишком холодно.

– От чинука на высоте теплее.

– Сегодня нет чинука, только низкая облачность да еще нисходящие потоки с гор. Поверь, тебе не о чем жалеть.

Казалось, Тео немного оживился.

– Вы много летаете, мистер Холдейн?

– Э-э… нет. – Хэссон понял, что не стоит продолжать разговор о полетах в присутствии заболевшего небом парнишки. – По правде говоря, я совсем не летаю.

– Ох. Извините.

– Ничего.

Извинение показало, что мальчишка рассматривает такое признание, как позорное, и несмотря на то, что подсказывал ему здравый смысл, Хэссону вдруг захотелось продолжить эту тему.

– Знаешь ли, нет ничего плохого в желании путешествовать с комфортом.

Тео покачал головой и ответил с хладнокровной уверенностью:

– Летать совершенно необходимо. Когда я снова буду видеть, я буду там просто жить. Только это и есть жизнь.

– Кто так говорит?

– Ну, хотя бы Барри Латц, а уж он-то знает. Барри говорит, что хорошего воздушника узнаешь с первого взгляда.

Хэссон услышал неприятный отголосок идей ангелов – непоследовательного, полуинстинктивного образа мышления, слишком примитивного, чтобы назвать его философией С этими идеями, возникавшими в умах некоторых «мудрецов», кто подобно суперменам летал высоко над спящей землей, он боролся, кажется, всю жизнь. Хэссон вспомнил сконденсировавшуюся на костюме Латца влагу, и снова, совершенно непроизвольно, сидевший в нем полицейский начал проверять свои впечатления.

– Похоже, Барри рассказывает тебе массу интереснейших историй, – сказал он. – Ты с ним хорошо знаком?

– Достаточно хорошо, – с простодушной гордостью ответил Тео. – Он много, со мной разговаривает.

– Он сегодня днем немного побегал в облаках?

Лицо Тео переменилось.

– Почему вы спрашиваете?

– Просто так, – ответил Хэссон, поняв, что выдал себя. – Просто поинтересовался. Был он наверху?

– Барри почти все время проводит наверху.

– Погода не из таких, какие я бы выбрал, чтобы дырявить облака.

– Кто сказал, что он летал в облачности?

– Никто. – Желая закончить разговор, Хэссон осмотрел ряды незнакомых домов. – Я не уверен, что помню, как отсюда добраться домой.

– Нет ли на следующем перекрестке здания из коричневого стекла? – спросил Тео. – Мебельный магазин с проекцией большого кресла на крыше?

– Да, прямо перед нами.

– Сделайте там левый поворот и поезжайте по улице, пока не попадете на северное шоссе. Так чуть дальше, но если вы не знаете города, этот путь проще.

– Спасибо.

Хэссон выполнил указания и с любопытством взглянул на своего пассажира, гадая, сохранились ли у него остатки зрения.

– Я только могу отличить ночь от дня, – объяснил Тео, – но у меня хорошая память.

– Я не собирался…

Тео улыбнулся:

– Всех удивляет, что я не абсолютно беспомощен. У меня в голове карта города и я отмечаю на ней, где нахожусь. Я двигаю точечку по улицам.

– Вот это да!

Стойкость парнишки изумила Хэссона.

– Жаль, что этот способ не работает в воздухе.

– Но ведь через пару лет ты будешь в порядке?

Улыбка Тео стала жестче.

– Вы говорили с отцом.

Хэссон покусал нижнюю губу, еще раз убедившись, что Тео очень наблюдательный человек, не признающий пустых разговоров.

– Твой отец действительно сказал мне, что через два года тебе сделают операцию или что-то вроде того. Может, я его неправильно понял.

– Нет, вы поняли его правильно, – непринужденно проговорил Тео. – Мне надо только подождать еще два года – а это пустяк, верно? Просто пустяк.

– Я бы этого не сказал, – пробормотал Хэссон, жалея, что этот разговор вообще начался и что он не в своей комнате в безопасности, за запертой дверью, опущенной занавеской, что его миром не служит сцена телевизора. Он покрепче ухватился за руль и сосредоточился на разметке дороги, уходившей, петляя, через пригород к северу. Дорога шла по выемке между крутыми снежными склонами, которые скрывали все признаки жилья, и казалось, будто машина едет по безлюдной пустыне.

Хэссон внимательно всматривался в лежащий перед ним темно-серый треугольник неба, как вдруг что-то ударило машину, достаточно сильно, чтобы заставить ее подпрыгнут на рессорах. Похоже было, что удар пришелся в крышу.

Тео выпрямился.

– Что это было?

– По-моему, у нас гость, – сказал Хэссон.

Он мягко нажал на педаль тормоза, и в то же мгновение на дорогу спланировал летун, приземлившись метрах в ста перед машиной. Это был крупный человек в черном костюме с флюоресцентными оранжевыми ремнями. Несмотря на сумерки, он был в солнечных очках с зеркальными стеклами. Хэссон сразу же узнал Бака Морлачера и одновременно догадался, что партнер, Старр Приджен, в это время сидит на крыше машины, именно он и грохнулся на нее. Машина медленно приближалась к Морлачеру, когда Хэссон с силой вжал педаль тормоза. Фигура в синем костюме съехала по покатому ветровому стеклу, ударилась о капот и соскользнула на землю.

Хэссон тут же пожалел о своем импульсивном поступке. Человек в синем вскочил на ноги, Хэссон узнал узкое, ядовитое лицо Старра Приджена. Приджен распахнул дверцу водителя и широко раскрыл глаза от удивления.

– Эй, Бак, – крикнул он, – тут не Уэрри! Это его чертов кузен из чертовой Англии.

Морлачер постоял мгновение, потом приблизился к машине.

– Все равно, я поговорю с ним.

– Ладно. – Приджен всунул голову в машину, так что его лицо почти коснулось лица Хэссона. – Что за фокусы? – прошипел он. – Что это за идея, вот так скинуть меня на дорогу?

Перепуганный Хэссон потряс головой и почему-то выбрал точно те же слова, которые Приджен произнес утром, когда свалил Эла Уэрри:

– Это была чистая случайность.

Теперь на лице Приджена уже читалась ярость.

– Хочешь, чтобы я тебя отсюда выволок?

– Это была случайность, – повторил Хэссон, глядя прямо перед собой. – Я не привык к таким машинам.

– Если я решу, что у тебя хватило…

– Вылезай оттуда, – приказал Приджену Морлачер.

Хмурый Приджен зашел с другой стороны машины и уставился на Тео Уэрри. Парнишка сидел неподвижно, со спокойным лицом.

Морлачер нагнулся и заглянул к Хэссону.

– Как вас зовут? Холфорд или что-то в этом духе, так?

– Холдейн.

Казалось, Морлачер несколько секунд переваривал эту информацию. На его розовом лице горели два красных треугольника.

– Где Уэрри?

– В восточной части, – ответил Хэссон, словно на допросе. – Там произошло ВС.

– Что? – с подозрением переспросил Морлачер.

– Воздушное столкновение. Двое погибших. Он должен быть там.

– Он должен был там присутствовать ПРЕЖДЕ, чем кого-то убили.

В голосе Морлачера звучала почти не сдерживаемая ярость. Хэссон отметил про себя этот факт и удивился, поскольку Морлачер не произвел на него впечатление гуманиста или человека, болеющего за общественное благо. Он размышлял над этим, когда услышал щелчок справа от себя и, повернув голову, увидел, что Приджен открыл дверцу и с каким-то мрачным, клиническим интересом рассматривает Тео. Но Тео, хоть он и должен был услышать шум и почувствовать струю свежего воздуха, не пошевелился.

Хэссон сделал вид, что ничего не заметил.

– Трудно быть на месте до несчастного случая.

– В жопу такой несчастный случай, – прорычал Морлачер – Никакой это не случай. Эта прибалдевшая юная мразь творит, что хочет. А мы ПОЗВОЛЯЕМ творить, что они хотят.

– Один из них тоже погиб.

– И, по-вашему, это все исправит?

– Нет, – вынужден был согласиться Хэссон, – но это показывает…

– Второй погибший не был неизвестно кем, знаете ли. Это был важный гость нашей страны. Важный гость! И видите, что с ним случилось?

– Вы были с ним знакомы?

Хэссон отвлекся от разговора о погибшем летуне: Приджен расставил пальцы руки и поднес ее почти к самому носу Тео. Парнишка почти сразу же почувствовал ее присутствие и резко отдернул голову. Губы Приджена смешливо задергались под жиденькими усиками, и он повторил свой эксперимент, только на этот раз держа руку чуть подальше. Хэссон уставился на собственные пальцы, сжавшие рулевое колесо, и постарался сообразить, о чем говорит Морлачер.

– …сегодня вся пресса, – возмущался тот, – и что все из этого заключат? Я скажу вам, что все заключат. Они скажут, что летать к северу от Калгари небезопасно. Они будут говорить, что здесь живут ковбои. Скажу я вам, тут любой…

Огромные передние зубы Морлачер громко щелкнули, прервав поток слов: гнев его превзошел выразимый уровень.

Хэссон смотрел не него снизу вверх, немой, беспомощный, растерянный и не знал, чего ожидать от этих хищных незнакомцев. Неужели они применят силу против больного и слепого? Рядом с ним Тео мотал головой, пытаясь избежать близости невидимой руки Приджена.

– Когда увидите Уэрри, передайте ему, что с меня хватит, – наконец сказал Морлачер. – Передайте ему, что я сыт по горло всем этим и что я приду к нему поговорить. Поняли?

– Я ему передам, – ответил Хэссон, с облегчением заметив, что рука Морлачера легла на пояс с пультом управления.

– Пошли, Старр! У нас есть работа.

Морлачер повернул ручку и унесся в небо, за долю секунды исчезнув из ограниченного крышей машины поля зрения Хэссона. По другую сторону машины Приджен громко щелкнул пальцами перед самым носом Тео, вновь заставив паренька отпрянуть, а потом снова уставился на Хэссона мрачным и враждебным взглядом. Не отводя глаз, он попятился, подпрыгнул и исчез. Наступила тишина, которую нарушало только бормотание ветерка в открытых дверях машины.

Хэссон неуверенно засмеялся.

– Что все это должно было означать?

Тео сжал губы, отказываясь разговаривать.

– Очень мило с их стороны заскочить, чтобы повидать нас, – проговорил Хэссон, стараясь избавиться от ощущения беспомощности и стыда. – Дружелюбный народ у вас тут живет.

Тео протянул руку, закрыл дверцу машины и чуть передвинулся на сиденье, давая знать, что хочет ехать домой. Хэссон сделал глубокий вдох, закрыл дверцу со своей стороны и включил зажигание. Они выехали из выемки. Вдалеке показались дома – в некоторых уже светились окна. Во все остальные стороны простиралась незнакомая земля, и покрывавший ее снег в сумерках стал таким же серым, как небо. Хэссон почувствовал себя совершенно одиноким.

– Честно говоря, я растерялся, – решил объясниться он. – Я в городе всего несколько часов… никого не знаю… и не понимаю, как вести себя в этой ситуации.

– Ничего, – ответил Тео. – Вы вели себя точно так же, как вел бы себя отец.

Взвесив эту фразу, Хэссон понял, что его оскорбили, но решил не защищаться.

– Не могу понять, почему Морлачер так себя ведет. Он что, мэр города или еще кто?

– Нет, он просто наш добрый местный гангстер.

– Тогда что он задумал?

– Об этом лучше спросите отца. Он работает на Морлачера, так что должен знать.

Хэссон бросил взгляд на Тео и увидел, что лицо у того побледнело и стало каким-то суровым.

– Ну, это, наверное, немного чересчур, а?

– Думаете? Хорошо, давайте скажем так, – Тео говорил с горечью, которая делала его гораздо старше, – мистер Морлачер устроил моего отца на должность начальника полиции и сделал это потому, что знал: от отца на этом посту не будет никакого проку. Идея заключалась в том, что мистер Морлачер сможет тогда делать в Триплтри все, что только пожелает, без всяких помех со стороны блюстителей закона. Теперь положение изменилось, и мистеру Морлачеру понадобилось, чтобы на него хорошенько поработали. Но это некому сделать. Я уверен, что вы сумеете оценить юмор ситуации. Остальные жители города уже оценили.

Слова парнишки прозвучали как тщательно продуманная и отрепетированная речь, которую повторяли много раз и многим людям, и Хэссон понял, что нечаянно погрузил кончики пальцев в глубокое темное озеро семейных взаимоотношений. Цинизм Тео потряс его, и он решил поскорее отступить, чтобы не быть втянутым в чужие проблемы. Он приехал в Канаду только отдыхать и поправляться, а в конце назначенного ему срока упорхнуть, свободный и ничем не обремененный. Хэссон уже убедился, что жизнь – достаточно трудная штука…

– Кажется, через пару минут мы будем дома, – сказал он. – Впереди видна дорога, похожая на северное шоссе.

– Поверните здесь направо, потом третий поворот направо, – ответил Тео со странной интонацией, словно он был разочарован реакцией Хэссона на его так хорошо отрепетированную речь. Он несколько раз передвинулся на сиденьи, угрюмый и умненький. Похоже было, что его что-то сильно беспокоит.

– Сегодняшний несчастный случай, – сказал он. – Это серьезно?

– Достаточно серьезно: двое погибших.

– Почему мистер Морлачер говорил об убийстве?

Хэссон притормозил на перекрестке.

– Насколько я знаю, какой-то дебил начал бомбить восточный подлет. Результат был неизбежен.

– Кто говорит, что он неизбежен?

– Тип по имени Исаак Ньютон. Если кто-то настолько чокнулся, что отключает аппарат в полете, то достаточно семи секунд, чтобы он достиг смертельной скорости в двести километров в час, и какой бы вектор он ни попытался добавить… – Хэссон умолк, почувствовав на себе взгляд невидящих глаз Тео. – Мы такие вещи знаем, ведь мы оформляем страховые выплаты.

– Да, наверное, – озадаченно проговорил Тео.

Хэссон гадал, верны ли слухи о таинственной проницательности слепых. Он следовал указаниям, которые давал ему Тео, и вскоре уже останавливал машину у дома Эла Уэрри. Тео что-то переключил в своей палке, оживив таким образом встроенные в нее рубиновые бусины, вышел из машины и направился к дому. Хэссон снял свой телевизор с заднего сиденья и последовал за ним, радуясь тому, что может повернуться спиной к темнеющему миру.

Прихожая показалась ему еще меньше, чем прежде, потому что посредине ее Тео снимал пальто, а к запахам восковой мастики и камфары на этот раз прибавился аромат кофе. Беспокойство Хэссона усилилось: предстоящая встреча с почти незнакомыми людьми, с которыми придется вести непринужденную беседу, пугала его. Он начал подниматься по лестнице, с трудом справляясь с желанием помчаться через две ступеньки, пока в прихожую никто не вышел.

– Скажи вашим, что я пошел разбирать свои вещи, – негромко попросил он Тео. – Потом я хочу немного привести себя в порядок.

Хэссон уже дошел до площадки, когда снизу донесся звук поворачивающейся дверной ручки. Он тут же бросился в свою комнату, поставил телевизор на кровать и запер за собой дверь. В сумерках комната казалась темной и странной. Лица с фотографий смотрели друг, на друга, молча обмениваясь какими-то сведениями, решая между собой, как относиться к пришельцу и следует ли его игнорировать. Хэссон задернул занавески, включил свет и занялся установкой телевизора на столике у кровати. Он включил его, создав миниатюрную сцену, на которой расхаживали и трудились крошечные человеческие фигурки, безупречно имитирующие настоящую жизнь.

Хэссон потушил свет, поспешно скинул с себя верхнюю одежду и, не отрывая взгляда от цветного микрокосма, забрался в постель. Он натянул одеяло так, что почти закрыл голову, создав еще одну преграду между собой и внешним миром. Прохладные простыни, соприкоснувшись со спиной, вызвали приступ боли, заставивший его ворочаться и изгибаться целую минуту, но в конце концов Хэссону удалось найти удобное положение, и он начал расслабляться. Используя дистанционное управление, он велел телевизору показать все британские телепрограммы, которые передавались через спутник, и немедленно обнаружил, что в связи с разницей во времени ему доступны только образовательные программы раннего утра. В конце концов Хэссон выбрал голофильм, который показывала местная станция и пообещал себе, что при первой же возможности вернется в магазин и купит библиотечку с британскими комедиями и драматическими сериалами. Тем временем согрелся и успокоился, боль его отпустила, необходимости думать не было…

Из электронного полусна Хэссона вывел настойчивый стук в дверь. Он сел в постели и осмотрелся. Было уже темно. Хэссону не хотелось покидать кокон одеяла. Стук повторился. Хэссон поднялся, подошел к двери и, приоткрыв ее, увидел Эла Уэрри в полной форме.

– Здесь совершенно ничего не видно. – С этими словами Уэрри включил свет. – Ты спал?

– Ну, скорее отдыхал, – ответил, моргая, Хэссон.

– Хорошая мысль. К приходу гостей будешь в форме.

Хэссон почувствовал, что внутри у него что-то дрогнуло.

– Какие гости?

– Ого! Я вижу, ты-таки купил себе телевизор. – Уэрри подошел поближе и присел на корточки, рассматривая устройство. На лице у него отразилось сомнение. – Изящная штучка, а? Когда привыкнешь к двухметровой сцене, как у нас в гостиной, то ни с чем другим связываться уже не хочется.

– Вы что-то сказали о гостях?

– Конечно. Ничего особенного. Просто несколько друзей зайдут познакомиться с тобой и немного выпить. Но могу обещать тебе, Роб, что ты увидишь настоящее гостеприимство Альберты. Тебе будет очень весело.

– Я… – Хэссон посмотрел на оживленное лицо Уэрри и понял, что уговорить его не удастся. – Не стоило беспокоиться.

– Никакого беспокойства, особенно, если вспомнить, как вы принимали меня в Англии.

Хэссон сделал еще одну попытку припомнить их первую встречу и выпивку, воспоминания о которой так лелеял Уэрри, но в памяти ничего не возникало, и он почувствовал смутную вину.

– Кстати, я сегодня днем встретился с вашим другом Морлачером.

– Да неужто? – Похоже было, что Уэрри нисколько не озабочен.

– Он сказал, что человек, которого сегодня убили, был какой-то шишкой.

– Чушь! Он был ответственным за закупки из Грейт Фоллз. Конечно, он не заслуживал смерти, но это был обыкновенный мужик, приехавший к нам в заурядную деловую поездку. Очередная цифра в статистике.

– Тогда почему?..

– Бак всегда так разговаривает, – сказал Уэрри, но спокойствие его слегка нарушилось. – Он вбил себе в голову, что Комитет по гражданской авиации можно будет уговорить продлить воздушный коридор «север-юг» от Калгари до Эдмонтона, может, даже до самой Атабаски. Он выступает по телевидению, собирает подписи под прошениями, привозит сюда за свой счет всяких бонз… Похоже, Морлачер не может понять, что сюда просто нет срочных грузовых перевозок, которые оправдали бы затраты.

Хэссон кивнул, представив себе стоимость установки серии автоматизированных радарных станций, энергетических барьеров и полицейских постов, которые потребовались бы для того, чтобы довести уровень безопасности на трехсоткилометровом отрезке до уровня, обусловленного ассоциациями пилотов.

– А на что ему это вообще?

– «Чинук». Большое эскимо. Гостиничка на палочке. – Уэрри помолчал. – Бак считает, что мог бы получить обратно деньги своего родителя. Он представляет себе «Чинук» в виде роскошного отеля при аэропорте, центра для конференций, миллиардного борделя, стадиона для Олимпийских игр, здания ООН, планеты Диснея, последней дозаправочной станции для полетов на Марс… Назови что угодно – Бак скажет, что у него это есть.

Хэссон сочувственно улыбнулся горькому красноречию Уэрри: у того тоже были свои болячки.

– Он сегодня днем весь распалился.

– Чего же он от меня ждет?

– Насколько я понял, Морлачер собирается придти и лично сказать вам, чего он ждет. Я пообещал ему, что передам вам это.

– Спасибо! – Уэрри ерошил ворс ковра носком сияющего сапога. – Иногда я жалею, что… – Он посмотрел на Хэссона из-под сдвинутых бровей и неожиданно улыбнулся, вернувшись к роли беззаботного полковника. Пальцы его скользнули по тонкой линии усиков, словно проверяя, на месте ли они. – Послушай, Роб, у нас найдутся темы и поинтереснее, – сказал он. – Ты приехал сюда забыть про полицейские дела, и я собираюсь проследить, чтобы это так и было. Я требую, чтобы через тридцать минут ты спустился вниз, принарядившись к гостям и с хорошей жаждой. Ясно?

– Я бы наверное, не отказался выпить, – согласился Хэссон. Слишком многое произошло с ним за один день, и он по опыту знал, что понадобится по крайней мере четверть литра виски, чтобы ему удалось достаточно легко погрузиться в сон и не видеть во сне полетов.

– Ну, вот это мне нравится.

Уэрри хлопнул Хэссона по плечу и вышел из комнаты, оставив слабый аромат, в котором смещались запахи талька, кожи и машинного масла.

Хэссон с сожалением посмотрел на постель и уютно светящийся телевизор и принялся распаковывать вещи. Какой бы ужасной ни была перспектива встречи с гостями, она предоставляла Хэссону большую свободу действий, чем если бы он проводил вечер с Элом Уэрри и его домочадцами Хэссон сможет забиться в уголок неподалеку от источника выпивки и смирно сидеть, пока не настанет время улизнуть. Так он доживет до следующего дня, когда можно будет перегруппировать силы и выдержать новые нападения.

Собрав свои туалетные принадлежности, Хэссон чуть приоткрыл дверь и прислушался, чтобы не столкнуться с Мэй или Джинни Карпентер. Потом он крадучись направился к ванной. На полпути он оказался у еще одной чуть приоткрытой двери и заметил, что комната попеременно то освещается, то погружается в полную темноту Хэссон поспешно прошел мимо, вошел в ванную и потратил пятнадцать минут на то, чтобы принять душ и вообще привести себя в приличный вид. Он еще раз убедился в том, что из незнакомого зеркала на тебя всегда смотрит незнакомец. Единственное объяснение, которое смог придумать Хэссон – это то, что люди, всегда бессознательно позируют, стремясь создать в новом зеркале желаемый облик.

На этот раз Хэссон был захвачен врасплох видом темноволосого, мускулистого мужчины, чье лицо портила опасливая напряженность в уголках рта и глаз. Он встал перед зеркалом, сознательно расправил складки лица и постарался уничтожить все следы усталости и жалости к себе. Потом вышел из ванной и направился в свою комнату. Средняя дверь все еще была приоткрыта и за нею по-прежнему то вспыхивал, то гас свет. Хэссон прошел мимо, но тут его стали одолевать опасения, что там какие-то странные неполадки с электричеством, из-за которых может загореться сухой деревянный дом. Он вернулся, приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Тео Уэрри по-турецки сидел на кровати, держал перед собой настольную лампу и мерно нажимал на кнопку. Хэссон попятился, стараясь двигаться как можно тише, и вернулся к себе в комнату. Сейчас он со стыдом осознал, что могут быть увечья и похуже лопнувших позвоночных дисков и переломанных костей.

Двигаясь медленно и задумчиво, он надел удобные брюки и мягкую коричневую рубашку. Хэссон был готов как раз к приезду гостей. Их голоса неровными волнами пробивались из прихожей. Они звучали громко, непринужденно, жизнерадостно, как и полагалось членам клуба тех, кто чувствовал себя у Эла Уэрри как дома, клуба, к которому Хэссон не принадлежал. Он три раза открывал дверь своей комнаты и три раза возвращался, прежде чем набрался, наконец, решимости спуститься вниз.

Первой, кого увидел Хэссон, войдя в комнату, была Мэй Карпентер. Теперь на ней было несколько лоскутков белой полупрозрачной ткани, скрепленных тонкими золотыми цепочками. Она повернулась к нему с ясной улыбкой и чуть не погубила гостя своим потрясающим обликом. Хэссон моргнул, стараясь побыстрее придти в себя, и лишь потом заметил других женщин в не менее экзотических нарядах и мужчин в колоритных шитых тесьмой пиджаках. До него дошло, что, вопреки его словам Уэрри, данное событие требовало праздничной одежды. «Все, – укорил его внутренний голос, – на тебя смотрят». Хэссон замялся в дверях.

– А вот и он! – крикнул Эл Уэрри. – Входи и знакомься с компанией, Роб.

С рюмкой в руке, Уэрри, так и не сменивший своего форменного мундира, схватил Хэссона за локоть и подвел к собравшимся.

Не зная, что сказать, Хэссон перевел взгляд на форму Уэрри и спросил:

– Вы сегодня дежурите на вызовах?

Казалось, Уэрри удивился:

– Конечно, нет.

– Я просто подумал…

– Поздоровайся с Франком и Кэрол, – перебил его Уэрри, а потом пошел целый ряд бессмысленных представлений, во время которых Хэссону не удалось запомнить ни одного имени. Одурев от вереницы одинаковых улыбок, рукопожатий и дружелюбных приветствий, Хэссон прибился к столу с напитками, которым командовала Джинни, облаченная все в тот же костюм из меднотекса, который он видел на ней днем. Она уставилась на Хэссона и застыла, неумолимая как рыцарские доспехи.

– Дай человеку выпить, – со смешком сказал Уэрри. – Вон любимое виски Роба «Локхарт». Налей ему побольше.

Джинни взяла бутылку, критически рассмотрела этикетку и налила небольшую порцию.

– К нему что-нибудь нужно?

– Спасибо, содовой.

Хэссон принял из ее рук стопку и под благосклонным наблюдением Уэрри проглотил большую часть ее содержимого. Правда, он все-таки скривился, когда почувствовал, что виски разбавлено тоником.

– Нормально, а? – забеспокоился Уэрри. – Я несколько дней разыскивал эту марку.

Хэссон кивнул.

– Я просто никогда раньше не пробовал его с тоником.

Изумленное восхищение отразилось на лице Уэрри.

– Неужто Джинни долила тебе не то! Ну и тетка!

– Ему бы следовало пить обычное ржаное виски с имбирным лимонадом, как делают все остальные, – бесстыдно заявила Джинни, и Хэссон понял, что она специально испортила ему смесь. Озадаченный и расстроенный ее враждебностью, он отвернулся и молча стоял, пока Уэрри наливал ему новую стопку. На этот раз она оказалась до краев наполнена почти чистым виски. Хэссон ушел в тихий уголок и занялся выпивкой, методично и безрадостно: он надеялся оглушить себя до такого состояния, в котором присутствие незнакомых людей окажется неважным.

Вечеринка продолжалась. Образовывались и рассасывались разные центры и группы, разговоры постепенно становились все громче – пропорционально количеству выпитого спиртного. Эл Уэрри видимо решил, что выполнил свой долг хозяина по отношению к Хэссону, и теперь беспрестанно сновал среди своих друзей, не задерживаясь ни в одной группе больше нескольких секунд: здоровый, щеголеватый, ловкий – и совершенно неуместный в своей шоколадно-коричневой форме. Мэй Карпентер почти все время была окружена не меньше, чем тремя мужчинами. Казалось, она совершенно поглощена ими, но тем не менее ей всегда удавалось перехватить взгляд Хэссона, когда он смотрел в ее сторону.

Хэссону пришло в голову, что у Уэрри с Мэй есть нечто общее: они оба оставались для него абсолютно непонятными. Их физическое присутствие настолько угнетало его, что совершенно заслоняло их внутреннюю сущность. Например, Мэй вела себя так, словно она находит Хэссона привлекательным, хотя он давно поставил крест на себе как на мужчине. Возможно, у Мэй сильны материнские инстинкты, об этом Хэссон просто не мог что-либо сказать. Он пытался решить эту проблему в перерывах между беседами с незнакомыми мужчинами и женщинами, которые по очереди решали облегчить его одиночество. Шум в комнате нарастал Хэссон упорствовал в поглощении спиртного, пока не допил бутылку и вынужден был перейти на ржаное, которое нашел невкусным, но вполне приемлемым.

В какой-то момент, когда свет был притушен и многие начали танцевать, Хэссон сделал великое открытие – оказалось, что пухленький розовощекий молодой человек, беседующий с ним, вовсе не фермер, как можно было бы решить по его внешнему гаду, а врач по имени Дрю Коллинз. В его сознании тут же всплыло воспоминание, которое Хэссон постарался спрятать подальше: Тео Уэрри сидит один в своей комнате и подносит настольную лампу к глазам.

– Я бы хотел вас кое о чем спросить, – сказал он, сомневаясь относительно этичности вопроса. – Я знаю, что время неподходящее и все прочее…

– Плюньте на эту чушь, – уютно ответил Дрю. – Я вам выпишу рецепт даже на бумажной салфетке.

– Это не обо мне, я подумал, не лечите ли вы Тео.

– Угу, я присматриваю за юным Тео.

– Ну… – Хэссон закрутил в рюмке виски, так что в нем получилась воронка. – Правда, что через два года к нему возвратится зрение?

– Абсолютная правда. На самом деле даже немного раньше.

– Почему надо столько ждать и не сделать операцию побыстрее?

– Дело не столько в самой операции, – объяснил Дрю, видимо, довольный возможностью поговорить на профессиональную тему. – Дело в том, что это кульминация трехлетнего курса лечения. То, чем страдает Тео, известно как осложненная катаракта. Это не значит, что сама по себе катаракта сложная: просто он получил ее в слишком раннем возрасте. Еще двадцать лет тому назад существовал один-единственный способ лечения: удалить помутневшую часть хрусталика. Но это оставило бы его полуслепым, а теперь мы можем восстановить прозрачность. В течение трех лет надо капать в глаз лекарство, но зато по окончании этого срока простой укол специального энзима сделает хрусталик прозрачным. Это настоящая революция в медицине.

– Да, похоже, что так, – согласился Хэссон. – Только…

– Только что?

– Три года – это большой срок для жизни в темноте Неожиданно Дрю придвинулся поближе к Хэссону и понизил голос:

– Сибил вас тоже втянула!

Хэссон молча уставился на него, стараясь спрятать смятение.

– Сибил? Нет, она меня не втягивала.

– Я подумал, что могла втянуть, – доверительным тоном проговорил Дрю.

– Она связалась кое с кем из родни Эла и заставила их надавить на него, но, слава Богу, Эл – единственный, кто юридически ответственен за парнишку, и сам он принимает решение.