Текст книги "В эпицентре взрыва"

Автор книги: Боб Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

В Кримчерч он вернулся утром и обнаружил, что дома никого нет. На пороге перед запертой дверью стояли бутылки с молоком, на полу в прихожей лежали несколько конвертов и газет, и Хачмен сразу понял, что Викки с Дэвидом уехали еще вчера. Подавив сжимающий горло приступ жалости к себе, он снял трубку и начал было набирать номер родителей жены, но тут же передумал. Лучше оставить дверь открытой и ждать…

Через три дня дождливым субботним утром Викки вернулась вместе со своим отцом. Олдерман Джеймс Моррис, уже седой мужчина с похожим на клубничину носом, провел с Хачменом долгую серьезную беседу о неустойчивом состоянии экономики. Ни разу не упомянув об их семейных проблемах, своим тоном он как-то умудрился передать то, чего не было сказано словами. Хачмен отвечал на все его высказывания с такой же серьезностью. Когда тесть наконец уехал, он обнаружил жену в спальне. Она улыбалась сквозь слезы и всем своим видом изображала маленькую девочку, рассчитывающую на снисхождение после очередной проделки.

– Где Дэвид? – спросил Хачмен.

– Он еще спал, когда мы уехали. Днем отец поведет его в планетарий, а вечером привезет домой. Эти три дня были для него сплошным праздником.

– А для тебя?

– Для меня… – Викки кинулась к нему и крепко обняла.

И Хачмен вдруг виновато подумал о том, как Викки будет реагировать, когда поймет, что теперь все у них будет по-другому. На изломанном графике их семейных отношений за сценой примирения всегда следовал ровный период идиллической гармонии. Но раньше у него не было Машины.

“Частное исследование некоторых свойств микроволновой радиации”. Подобное “объяснение” несколько смутило Викки, на что он, собственно, и рассчитывал, и чем больше он его повторял, тем больше становилось ее замешательство. В конце концов ей пришлось признать реальность проекта, и, не зная ни грамма невероятной правды, стоящей за этим объяснением, она могла лишь предполагать, насколько он занят работой.

Другие люди тоже стали замечать перемены в поведении Хачмена, несмотря на все его усилия казаться обычным. Он сильно отстал в основной работе, что стало особенно заметно после нескольких еженедельных совещаний по поводу обычных ракет типа “земля-воздух”. Мюриел Бенли выполняла свои обязанности с неприкрытой подозрительностью, что Хачмен по самые уши увяз в каком-то головокружительном романе.

Хачмен продолжал работать над своим проектом, тратя ровно столько времени в институте, сколько он мог себе позволить, чтобы не ставить под угрозу достигнутые хорошие отношения с Викки. Порой ему самому не верилось, насколько далеко он продвинулся в работе, но к концу месяца у него был готов работающий цестроновый лазер. Еще один дорожный указатель…

– Что это значит? – Викки бросила через стол письмо.

Еще не взяв конверт в руки, Хачмен узнал аккуратный штамп банковского отделения.

– Письмо было адресовано мне, – произнес он холодно, пытаясь выиграть время на размышления.

– Какая разница? Я хочу знать, что это означает?

Хачмен пробежал глазами по профессионально сухим строчкам, где объяснялось, что его личный счет перерасходован почти на четыреста фунтов, и банк настоятельно просит либо открыть новый счет, либо обсудить этот вопрос с управляющим как можно скорее.

– Это означает то, что здесь написано, – спокойно произнес он. – Мы задолжали банку некоторую сумму.

– Но как это могло произойти? – Лицо Викки побелело. – Где деньги?

Усилием воли Хачмен заставил себя говорить спокойно:

– Мне пришлось потратить их на проект.

– Что? – Викки истерически хохотнула и взглянула на Дэвида. – Ты что, шутишь, Лукас? Там было больше десяти тысяч фунтов.

– Нет, не шучу. Мне надо было купить оборудование.

– Я тебе не верю. Какое оборудование? Покажи мне квитанции.

– Попробую их разыскать. – Оборудование он покупал только за наличные, воспользовавшись чужим именем и адресом, и все квитанции впоследствии сжег. – Но я не уверен, что найду их.

Из глаз Викки потекли слезы.

– Я знаю, почему ты не можешь показать мне квитанции, – произнесла она, всхлипывая. – Я знаю, что за оборудование ты покупал.

“Опять начинается, – тоскливо подумал Хачмен. – Она обвиняет меня в том, что я потратил деньги на женщину…”

– Пожалуйста, Викки. Ну, пожалуйста, не надо… – Хачмен кивнул в сторону комнаты Дэвида.

– Я никогда не делала ничего плохого своему сыну, – ответила Викки, – но тебе, Лукас Хачмен, я еще отплачу.

Пока Хачмен проводил окончательную сборку, у него медленно выкристаллизовывалось и наконец окончательно созрело тяжелое понимание того, что он никогда не сможет использовать свою антиядерную машину. Возможно, он всегда это знал, но, увлеченный работой, не позволял себе признаться. Но теперь, когда машина стала реальностью, теперь перед ним вставала чистая, пугающая своей многогранностью истина.

Машину нельзя проверить в действии или использовать где-то локально. Прибор типа “все или ничего” – строго для людей такой же категории, к которым он сам, похоже, не принадлежит.

Все последние события вызывали у Хачмена острое нежелание идти дальше по дороге, которая чуть не привела его семейную жизнь к развалу. Самому трудно поверить, что он был готов купить жизнь миллионов людей ценой собственного счастья, если так можно назвать его жизнь с Викки. Однако вот она, машина. Своим присутствием она ошеломляла и подавляла, не оставляя места для иллюзий. “Я такой же, как все. Обыкновенный, трусливый и озабоченный самим собой”.

С чувством облегчения, приправленного смесью радости и вины, которое наступает со снижением требований к себе, Хачмен отложил микрометр в сторону. “Не разобрать ли машину прямо сейчас?” – подумал он, но тут внезапно накатила копившаяся целый месяц усталость, и он решил оставить все как есть и уехать домой.

Обнаружив у ворот дома чужую машину, Хачмен был даже как-то разочарован. Двухместная, вишневого или коричневого цвета – в темноте он никак не мог разглядеть – машина была развернута к воротам, и краешком сознания Хачмен отметил, что владелец, очевидно, заранее решил не терять времени при отъезде. Если в доме кто-то чужой, он не сможет рассказать Викки то, что хотел. Нахмурившись, он вставил ключ в замочную скважину и повернул. Дверь не открылась. Кто-то закрыл ее изнутри на задвижку.

Хачмен отошел от крыльца, оглядел дом и обнаружил, что свет горит лишь в комнате Дэвида. Маленький ночник. В доме гость, и не горит свет? Хачмен бегом вернулся к крыльцу, ударил в дверь кулаком и продолжал колотить до тех пор, пока задвижку не открыли. На пороге стояла Викки в голубом шелковом кимоно.

Хачмен резко отстранил ее и рывком открыл дверь в гостиную. Посреди комнаты поспешно одевался загорелый темноволосый мужчина, в котором Хачмен признал владельца местной заправочной станции.

– Ты! – рявкнул Хачмен, все еще чувствуя необычную заторможенность мысли. – Одевайся и проваливай отсюда!

– Как ты смеешь шпионить за мной и разговаривать так с моим гостем? – выдохнула Викки.

– Твой, так сказать, гость не возражает. Или ты возражаешь, гость?

Мужчина молча взял со стула пиджак.

– Это мой дом, Форест, – обратилась к нему Викки, – и ты можешь не уходить. Я даже прошу тебя остаться.

Форест посмотрел на Хачмена, постепенно избавляясь от смущения.

– О, господи, – произнес Хачмен устало. Он вышел в коридор, снял с крюков украшающее стену метровое мачете и вернулся в гостиную.

– Послушай, Форест. Я не держу на тебя зла за то, что здесь произошло. Ты просто случайно оказался рядом, когда фрукт созрел. Но теперь ты мне мешаешь, и, если немедленно не уберешься, я тебя убью.

– Не верь ему, – Викки неуверенно засмеялась.

Хачмен оглядел комнату, остановил взгляд на подаренном отцом Викки шикарном кресле и одним ударом разрубил спинку надвое. Викки взвизгнула, но этот акт бессмысленного вандализма, очевидно, доказал что-то Форесту, и он быстро направился к дверям. Викки сделала несколько шагов вслед за ним, потом остановилась.

– Не самый умный поступок, – произнесла она. – Кресло стоило денег.

Хачмен подождал, пока машина на улице заведется и отъедет, потом сказал:

– Я, кажется, опоздал…

– И намного, – ответила Викки спокойно.

– Мне очень хотелось бы показать тебе, насколько ты не права, Викки. Я никогда не был неверен тебе. Я… – Тут его горло сжал болезненный спазм. “Все эти годы, – подумал он – Все эти годы выброшены на свалку. Зачем?…”

– Ты сам все начал, Лукас. По крайней мере, будь мужчиной и пройди все до конца, – Викки зажгла сигарету, и ее взгляд, жесткий и одновременно победный, неотрывно следовал за Хачменом из-за извивающейся маски дыма.

– Хорошо, Викки, – выдавил он из себя, и на мгновение перед глазами мелькнула его антиядерная машина. – Я обещаю тебе, что пройду до конца…

– Время поджимает, Хач. Я думаю предложить тебе помощника, – Артур Босвел, начальник исследовательского сектора Вестфилда, надел очки в тонкой золоченой оправе и пристально посмотрел на Хачмена.

– Но в этом нет необходимости, Арт. – Меньше всего ему хотелось, чтобы в его кабинете сидел кто-то посторонний. – Я имею в виду, что это лишнее. Чтобы ввести нового человека в курс дела, потребуется не меньше двух недель, а за это время я и сам закончу работу.

– Две недели. Хорошо. – Босвел с готовностью ухватился за конкретный срок. – Совет директоров хотел бы наконец прийти к определенному решению по поводу этих ракет.

– Мне вполне хватит двух недель, – заверил его Хачмен.

Если работать быстро и не делать ошибочных ходов, то за две недели можно успеть осуществить задуманное. Объявить миру о том, что его машина уже существует. Необходимо немедленно составить описание конструкции и математическое обоснование, размножить все это в нескольких сотнях экземплярах и разослать по всему миру организациям и частным лицам по заготовленному списку. Отправить письма так, чтобы они достигли своих адресатов приблизительно в одно и то же время, – проблема несложная. Гораздо большая проблема возникает, когда письма будут вскрыты и прочитаны, когда многие из тех людей, кому они направлены, людей могущественных и безжалостных, пожелают убрать их автора. Единственный способ избежать опасности – продолжать держаться скрытно и осторожно. До сих пор Хачмен считал, что запирающийся ящик в его столе вполне надежное место для хранения схем и выкладок, но сейчас, преследуемый беспокойными мыслями, он даже не мог вспомнить, запер ли он стол, перед тем как уйти. Он прибавил шаг и почти бегом ворвался в свой кабинет. У стола стоял Дон Спейн и с напряженным интересом копался в содержимом секретного ящика.

– Ой, Хач, – спросил он, улыбаясь, – где ты держишь точилку для карандашей?

– Разумеется, не здесь, – резко ответил Хачмен и, не удержавшись, добавил: – Наглая любопытная свинья!

Улыбка Спейна тут же растворилась.

– Ты что, Хач? Я только хотел одолжить точилку.

Хачмен захлопнул дверь в комнатушку Мюриел и спокойно произнес:

– Это ложь. Я прекрасно знаю, что ты лжешь, потому что ты рылся в моем столе столько раз, что точилку нашел бы и в темноте. Ты просто наглая любопытная свинья!

На серых худых щеках Спейна появились два пятна кирпичного цвета.

– Ты…

– И если я застану тебя еще раз в моем кабинете, то убью!

Спейн открыл рот в замешательстве, но через секунду растерянное выражение на его лице сменилось злостью.

– Не слишком ли ты много о себе думаешь, Хач? Меня абсолютно не интересуют твои каракули, и я не позволю такому…

Хачмен взял со стола обкатанный камень, которым прижимал бумаги. Спейн нырнул в дверной проем. Сев за стол, Хачмен стал ждать, пока успокоятся нервы. Сделать что-нибудь подобное ему хотелось уже несколько лет, но в этот раз, наверное, следовало бы сдержаться. Спейн и Мюриел непременно распустят сплетни об этом инциденте по всему Вестфилду, а как раз сейчас Хачмену хотелось выглядеть как можно неприметнее.

Он обследовал ящик с бумагами и с облегчением обнаружил, что заготовленный список правительственных учреждений, политиков и видных ученых лежал в самом низу, да еще был сложен таким образом, что Спейн, очевидно, его пропустил. С сегодняшнего дня придется носить все бумаги с собой. Но что делать с машиной? Хачмен опустился в кресло и задумчиво посмотрел через расчерченное редкими каплями дождя стекло на украшенные осенью деревья за окном. Машину, которую портативной не назовешь, нельзя оставлять в лаборатории. Для того чтобы шантажировать людей, владеющих ядерным оружием, чтобы успешно превратить мегасмерть в мегажизнь, машину надо спрятать в каком-нибудь тайном месте.

Хачмен достал телефонный справочник и, выписав несколько номеров агентов по недвижимости, начал обзванивать их в алфавитном порядке. Уже в третьей конторе ему предложили коттедж в Хастингсе.

Он сказал Мюриел, что уходит по делам, и отнес портфель в машину. Погода для ноября была относительно теплая, но нудно моросил дождь, не оставляя никаких сомнений, что так будет до самого конца дня. Хачмен остановился в центре города и за тридцать фунтов приобрел в канцелярской лавке подержанную копировальную машину и запас бумаги. Платил наличными, используя деньги, которые Викки выдала ему, чтобы он отнес в банк. Уложив покупки в багажник, он двинулся пешком вдоль улицы, пока не нашел контору по сдаче недвижимости, куда звонил ранее. В стеклянной витрине он разыскал фотографию дома, и то, что он увидел, его вполне устроило. Коттедж с террасой, сдается только на зиму, примерно в шестидесяти милях от дома. Всего полтора часа езды. Он вполне сможет перевезти туда машину, не станет пропадать на подозрительно долгий срок, и в то же время там можно надежно укрыться, когда будет необходимо.

Хачмен зашел в контору и, представившись писателем, которому необходимо закончить книгу, меньше чем через полчаса получил дом в аренду до конца апреля.

Затем он купил несколько сотен почтовых конвертов и соответствующее количество марок для авиа– и внутренней почты.

Приближалось время ленча Хачмен зашел в свое любимое кафе и там, сидя в полутемном углу за чашкой горячего кофе, принялся составлять письмо. Написав “Всем, кого это может касаться” – он подумал, что такое начало выглядит неоригинальным, но в конце концов решил, что это по существу, и оставил так, как есть. Закончив первый вариант, он внимательно перечитал написанное.

“Это письмо наиболее важное из всех писем, которые Вам доводилось читать. Его содержание представляет собой факты, в высшей степени важные для безопасности Вашей страны и благополучия всего человечества в целом.

Прочитав письмо, Вы принимаете на себя личную ответственность за осуществление необходимых действий, и Ваша совесть должна подсказать, каковы должны быть эти действия.

К письму прилагаются следующие документы:

1. Математическое доказательство возможности создания нейтронного преобразователя на основе цестронового лазера. Распространение излучения будет иметь характер цепной реакции и вызовет искусственный распад свободных нейтронов в любой близкой к критической концентрации радиоактивного материала. Другими словами, включение описываемого устройства приведет к практически мгновенному обезвреживанию всех ядерных устройств на планете.

2. Схема простейшей модели нейтронного преобразователя, который может быть создан практически за несколько дней.

Прочтите следующий параграф внимательно:

ОПИСАННОЕ УСТРОЙСТВО УЖЕ СУЩЕСТВУЕТ. Оно будет приведено в действие в полдень по Гринвичу 10 ноября 19… года. Вы должны принять соответствующие меры”.

Написанное живо напомнило Хачмену стиль рассылаемых книжными клубами рекламных буклетов, но в конце концов он решил, что свое дело письмо сделает. Убеждать за него будут плотно исписанные страницы математических выкладок. Они передадут сообщение тем членам братства математиков, кто способен мыслить на таком же уровне, те, в свою очередь, повлияют на других людей, те – дальше. Письмо само будет своего рода нейтронным преобразователем, способным начать цепную реакцию в человеческих умах.

Выйдя из кафе, Хачмен сел в машину и направился в институтскую лабораторию. Шел дождь, поднимался туман, и никто, похоже, не заметил, как он остановился во внутреннем дворе большого каменного здания. Двадцать минут ушло на то, чтобы разобрать машину и перенести ее к автомобилю. Когда он закончил погрузку, руки болели от непривычной тяжелой работы. Так никого и не встретив при выезде, Хачмен погнал машину на юг к Хастингсу.

Дорога заняла больше полутора часов. Дом оказался вполне обычным, ничем не выделяющимся из ряда таких же зданий. В конце улицы было видно море.

Вставляя ключ в замочную скважину и открывая дверь незнакомого дома, Хачмен особо остро почувствовал, что входит в чужой дом, хотя только он имел на это все права. Он прошел по комнатам первого этажа, обратив внимание, что мебели в доме лишь необходимый для аренды минимум. Холодный, безжизненный дом. В спальне на втором этаже оказалось одно единственное зеленое кресло. Узкое оконце выходило на глухую стену соседнего дома.

“А ведь я могу умереть здесь…” Внезапно возникшая мысль принесла с собой ощущение подавленности, сменившее чуть приправленное виной возбуждение от всей этой секретности. Он спустился по лестнице и принялся выгружать разобранную машину. На этот раз детали казались гораздо тяжелее, но носить было недалеко, и меньше чем через десять минут части машины уже лежали на полу спальни Хачмен хотел было собрать ее, но потом решил, что сначала надо разделаться с письмами, а для этого лучше пораньше вернуться домой.

Проснувшись на следующий день, Хачмен с удовлетворением отметил особое, цвета меда, солнечное сияние, какое, он был уверен, можно увидеть только по утрам в выходной. Сегодня он наметил отправить письма, предназначенные для самых отдаленных уголков планеты. Он решил разделить их на небольшие стопки и опустить в разных почтовых ящиках, расположенных как можно дальше друг от друга. Сколько можно объехать за день? Почти всю юго-восточную часть страны.

Хачмен выбрался из постели и заглянул в смежную спальню. Викки спала под сплетением теней от задвинутых штор. Он быстро принял душ, оделся, сложил конверты в кейс и отнес его в машину. Перед уходом он заглянул в комнату Дэвида и, остановившись на пороге, долго вглядывался в спящего мальчишку.

С утра движение на дороге было не очень сильное, и Хачмен решил первую часть конвертов отправить в Бате. В том случае, если начнется подробное расследование, у спецслужб уже будет определенное начальное количество данных: место и время отправки писем, и меньше всего Хачмену хотелось оставить ясный след, начинающийся в Кримчерче. Он вел машину быстро, предельно сосредоточившись на дороге, и едва замечал звуки, доносящиеся из радиоприемника, пока не переда ли сообщение о сборе пожертвований для недавно учрежденной организации помощи пострадавшему от атомного взрыва городу. Председатель организации публично заявил о своих подозрениях относительно того, что часть пожертвований переводится различными правительственными ведомствами в другие фонды Хачмен решил, что председатель просто страдает от обычной для организаторов благотворительных сборов мнительности, но тут до него дошло, что и он для реализации своего замысла полагается на почтовое ведомство Ее Величества.

От тревожных мыслей у Хачмена выступил холодный пот на лбу. В его чемодане лежало несколько писем, адресованных в Советский Союз: государственным деятелям, ученым, редакторам научных журналов. Но что будет, если вся почта, адресованная в эту страну, подвергнется проверке? Все знают, что существуют способы, позволяющие делать это, даже не вскрывая конвертов. Он ослабил давление на педаль акселератора и попытался представить, к чему это приведет. Во-первых, охота на него начнется гораздо раньше, чем он предполагал. Во-вторых, и это гораздо важнее, ни одно письмо, направленное в Россию, не попадет к адресатам. А весь его план в том и заключался, чтобы все державы, имеющие ядерное оружие, были одновременно предупреждены о том, что случится 10 ноября.

Если лишь одна сторона получит известие, его “антиоружие” автоматически превратится в оружие.

Продолжая двигаться по шоссе, Хачмен вдруг неожиданно смутно вспомнил женское лицо. Кажется Эндри Найт… Несколько раз он видел ее издалека в институте. Так же неожиданно в памяти всплыл отрывок из “Университетского бюллетеня новостей”: она едет в Москву на семинар по ДНК.

Он попытался восстановить в памяти дату отъезда делегации, но вспомнил лишь, что группа отбывает буквально на днях. Или уже отбыла?

Хачмен прибавил скорость и через пять минут уже был на окраине Олдершота. Миновав аккуратные ряды армейских зданий, растянувшихся по обе стороны дороги на несколько миль, он остановился у телефонной будки и разыскал по справочнику адрес и телефонный номер Эндри Найт. Он записал их на листке бумаги, затем позвонил.

– Эндри Найт слушает. – Она сняла трубку быстро, еще до конца первого гудка, и Хачмен невольно вздрогнул.

– Добрый день, мисс Найт. – Он поискал нужные слова и продолжил: – Не уверен, что вы меня помните. Я Лукас Хачмен. Мы учились вместе…

– Лукас Хачмен! – Голос звучал удивленно, но в нем чувствовались какие-то сердечные нотки. – Конечно, помню. Я видела тебя несколько раз в университете, но ты не подошел.

– Я не был уверен, что меня помнят. – Хачмен почувствовал, как краснеет, и внезапно с удивлением осознал, что они разговаривают словно близко знакомые люди. – Я всегда теряюсь в таких случаях.

– В самом деле? Тогда зачем же ты звонишь?

– Я думал… – Хачмен замялся. – Я знаю, что на слишком многое рассчитываю так сразу, но не могла бы ты оказать мне небольшую услугу?

– Надеюсь, что смогу, но должна предупредить: завтра я улетаю в Москву и вернусь только через три недели.

– Именно поэтому я и позвонил. Мне надо отправить редактору “Советской науки” статью по микроволновым излучениям. Я мог бы послать ее почтой, но выглядит вся эта математика несколько жутко, и будет столько бюрократических задержек – цензура и все такое, – что потребуется, наверное, несколько месяцев…

– Ты хочешь, чтобы я доставила ее лично? Что-то вроде трансъевропейского курьера? – Эндри рассмеялась, и Хачмен понял, что главное сделано.

– Да нет, зачем же. Я подпишу конверт, и его просто нужно будет бросить там в почтовый ящик.

– Хорошо, но есть одна трудность.

– Какая? – Хачмен постарался не выдать волнения голосом.

– У меня нет этого конверта. Как я его получу?

– О, это несложно. Я могу подъехать сегодня.

– Вообще-то я тут вся в сборах, но к вечеру буду свободна.

– Отлично. Где мы?…

– Где ты обычно встречаешься с женщинами?

Хачмен чуть было не сказал, что он обычно не встречается с женщинами, но вовремя остановился.

– Как насчет “Погребка” в Кемберне? Может быть, мы поужинаем?

– Замечательно. В восемь часов?

– В восемь. – Хачмен повесил трубку и вышел на залитую солнцем улицу, чувствуя себя так, словно он проглотил несколько стопок джина на голодный желудок. Секунду он разглядывал незнакомые дома, потом вспомнил, что впереди у него путешествие по южным графствам.

К западу от Олдершота он свернул с дороги на Бат и заехал в Солсбери, где и отправил первую партию конвертов. И, только вернувшись в Кримчерч, он понял, что означают эти конверты, доверенные почте Ее Величества. До сих пор у него был выбор, была возможность вернуться к нормальной жизни.

Теперь же первый шаг сделан, и пути назад нет.

Эндри Найт вошла в бар неторопливой походкой и проследовала через весь зал к столику Хачмена.

– Рад тебя видеть, – произнес он быстро.

– Привет, Лукас. Это место напоминает мне молодость. Помнишь бар “Вьючная лошадь”?

Хачмен улыбнулся в ответ. Еще в студенческие годы ему случалось приглашать во “Вьючную лошадь” девушек. Примерно в то время он и познакомился с Викки. Должно быть, и Эндри Найт когда то была там вместе с ним.

Хачмен достал из кармана пиджака конверт и передал ей.

– Адрес я уже написал, надо будет только наклеить там марку. Не возражаешь?

– Не возражаю. – Она, не глядя, опустила белый прямоугольник в сумку. То, что она приняла конверт без раздумий, обрадовало Хачмена, но он тут же начал беспокоиться, что при таком небрежном отношении она может его просто забыть.

– Это не вопрос жизни и смерти, но для меня важно, чтобы статья была доставлена быстро.

– Не беспокойся, Лукас. Я все сделаю.

Они выпили несколько коктейлей, потом поужинали, после чего Лукас отвез ее домой. Ее квартира находилась на последнем этаже четырехэтажного здания. Как только машина затормозила на усыпанной гравием площадке перед подъездом, Эндри вышла и пошла к двери, на ходу доставая из сумочки ключи.

– Зайдешь, Лукас? – спросила она просто.

…Когда Хачмен вернулся домой, Викки еще не спала. На ней была старая удобная домашняя юбка, и это означало, что она провела вечер дома и за время его отсутствия у нее не было гостей. Она сидела перед телевизором, и, как всегда, ручка регулировки цвета была вывернута слишком далеко, из-за чего изображение на экране расплывалось. Хачмен подрегулировал цвет и молча сел в кресло.

– Где ты пропадал весь вечер, Лукас?

– Пил, – ответил он, ожидая, что так или иначе она начнет его опровергать, но Викки лишь сказала:

– Тебе не следует много пить.

– Это полезнее, чем кое-что другое.

Она повернулась к нему и произнесла неуверенно:

– У меня создается впечатление, что… все это действительно задело тебя, Лукас, и меня это удивляет. Раз ее ты не понимал, чем все может для тебя кончиться?

Хачмен взглянул на жену. Такой вот, в знакомой домашней одежде, она всегда нравилась ему. Выражение ее лица, красивого и спокойного в приглушенном свете оранжевого абажура, казалось, еще сохраняло силу своего воздействия на него. Потом он подумал о первой партии конвертов, уже рассортированных, разделенных и вылетевших на первый этап своего путешествия, от куда их нельзя вернуть.

– Иди к черту, – пробормотал он, выходя из комнаты.

На следующее утро Хачмен направился в Мейдстон и отправил оттуда еще одну партию конвертов. Погода стояла солнечная и относительно теплая. Вернувшись домой, он обнаружил, что Викки и Дэвид только-только сели завтракать. Сын пытался одновременно есть кашу и делать домашнее задание по арифметике.

– Почему ты готовишь уроки в воскресенье? – спросил Хачмен.

Дэвид пожал плечами.

– Учительница меня ненавидит.

– Это неправда, Дэвид, – вступилась Викки.

– А почему она задает мне примеров больше, чем другим?

Хачмен молча взял тетрадку, карандаш, быстро набросал ответы к оставшимся примерам и отдал Дэвиду.

– Спасибо, пап! – Дэвид взглянул на него восхищенно и с радостным воплем выскочил из кухни.

– Почему ты это сделал? – Викки налила из кофейника еще одну чашку и подвинула ее Хачмену через стол. – Ты всегда говорил, что в такой помощи нет ни какого смысла.

– Тогда мне казалось, что мы бессмертны.

– В смысле?

– Возможно, времени для того, чтобы делать все правильно, осталось не так уж много.

В этот момент зазвонил телефон Хачмен торопливо прошел в холл и снял трубку, оборвав гудок посередине.

– Слушаю.

– Доброе утро, Лукас. – Женский голос, казалось, доносился из другого мира. С большим трудом он догадался, что говорила Эндри Найт.

– Привет, – ответил он неуверенно. – Я думал, что к этому времени ты уже будешь в аэропорту.

– Так и было запланировано, но меня перевели на другой рейс.

– Жаль. – Хачмен пытался понять, зачем она звонит.

– Лукас, я хотела бы тебя сегодня увидеть. Ты можешь приехать сейчас?

– Извини, – произнес он холодно, – но я не вижу…

– Это насчет конверта, который ты мне передал.

– Да? – внезапно ему стало трудно дышать.

– Я его вскрыла.

– Что?!

– Я подумала: мне следует знать, что я повезу в Москву. Если статья предназначалась для публикации…

Хачмен сделал глубокий вздох.

– И что ты думаешь о моем маленьком розыгрыше?

– Я бы не назвала это так. Совсем нет, Лукас. Я показала бумаги своему другу, и ему тоже не было смешно.

– Ты не имела права. – Лукас сделал слабую попытку произнести это с угрозой.

– А ты не имел права вовлекать меня в такое. Наверное, тебе следует приехать сюда, чтобы все обсудить.

– Разумеется. – Он бросил трубку и заглянул на кухню. – Что-то случилось на испытаниях “Джека и Джилл”. Мне надо уехать на часок.

Викки встревожилась.

– В воскресенье? Что-то серьезное?

– Не очень, просто срочное. Через час вернусь.

– Хорошо, Лукас – Она улыбнулась настолько виновато, что у него защемило в груди. – Нам надо будет сесть и спокойно обо всем поговорить.

– Я знаю. – С этими словами Хачмен вышел из дома и пошел к машине. Когда он подъехал к дому Эндри, здание показалось ему совершенно незнакомым в желтых солнечных лучах. Хачмен поднялся на последний этаж и надавил кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу. С мрачным выражением на неподвижном лице Эндри отошла в сторону и пропустила его в квартиру.

– Послушай, Эндри, – сказал он, – давай разберемся с этим делом побыстрее. Ты отдаешь мне конверт, и мы обо всем забываем.

– Я хочу познакомить тебя с Обри Велландом, – произнесла она натянуто.

– Доброе утро, мистер Хачмен. – Крепкого вида молодой человек в очках, с квадратной челюстью и комплекцией играющего в регби школьного учителя появился из кухни.

– Мне некогда вести беседы. Я хочу получить бумаги, которые мне принадлежат.

Велланд, казалось, обдумал сказанное, потом произнес:

– Мисс Найт сказала мне, что вы обладаете профессиональными знаниями математики с уклоном в ядерную физику.

Хачмен взглянул на Эндри, та ответила ему безвольным взглядом, и он понял, что, настаивая на своих правах, ничего не добьется.

– Совершенно верно. Послушайте, я признаю, что задумал совершенно детский розыгрыш, и теперь понимаю, как все это глупо. Может, мы…

– Я сам математик, – прервал его Велланд. – Конечно, не вашего класса, но, думаю, в состоянии оценить истинное творчество.

– Если это так, вы должны были заметить ошибку. – У Хачмена мелькнула новая идея, – Там, где я преобразовывал функцию Лежандра. Не заметили?

– Нет.

Но тем не менее Велланд поколебался в своей уверенности. Он сунул руку во внутренний карман пиджака, потом передумал, но Хачмен успел разглядеть белый уголок своего конверта.

– Вам придется меня убедить в этом, – произнес Велланд.

Хачмен пожал плечами.

– Хорошо, давайте разбираться. Где бумаги?

– Бумаги останутся у меня, – отрезал Велланд.

Хачмен сделал вид, что отворачивается, потом внезапно бросился на Велланда, левой рукой распахнул его пиджак, правой выхватил из кармана конверт. Велланд вскрикнул от неожиданности и схватил его за запястья. Хачмен изо всех сил напряг мускулы и почувствовал, что хватка противника слабеет. Конверт спланировал на пол. Велланд зарычал, пытаясь оттащить Хачмена дальше от конверта, и они закружились по комнате в каком-то гротескном вальсе. Край низкого кофейного столика уперся Хачмену под колени, и, чтобы не упасть, он встал на него ногами, подтащив за собой Велланда. Тот поднял колено, и Хачмен, пытаясь защититься, толкнул его в сторону. Слишком поздно он понял, что они находятся близко к окну. Стекло взорвалось осколками, и внезапно в комнату ворвался холодный ноябрьский воздух. Кружевную штору швырнуло Хачмену в лицо, когда он наклонился и выглянул на улицу через острые обломки стекла. Внизу бежали люди, где-то кричала женщина, и Хачмен сразу понял почему.