Текст книги "Приходи, следуй за Мною. Беседы по притчам Иисуса. Том 1"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Мать является более научным фактом, опытным фактом; отец является более поэтическим фактом, не постигаемым в такой же степени на опыте. Мать очень близко, слишком близко; отец очень далеко, где-то на небесах.

Ощущение матери является инстинктивным; чтобы ощутить отца, нужно быть наученным этому. Бога нужно открыть, обнаружить.

Так что символ отца также очень многозначителен, он несет в себе скрытый смысл. И всякий раз, когда человек раскрывает свое сердце и на него нисходит Дух Божий, он слышит: Сей, есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение.

Почему Бог благоволит вам? Вы вернулись домой. Вы сбились с пути, вы делали все, что не имеет отношения к вашей сути. Вы раскаиваетесь, вы вернулись домой.

Все существование радуется, благоволит вам. Все существование радуется, когда кто-то становится Христом или Буддой. Все существование празднует, потому что если даже один человек становится Буддой или Христом, то все существование становится, некоторым образом, более осознающим, чутким, внимательным.

Определенно, до Иисуса мир был не таким, как после него. После Иисуса деревья стали более осознающими и камни стали более живыми, потому что его сознание, достигнутое им сознание, распространялось по всему существованию. Так и должно было быть. Цветы еще больше цветут. Они, возможно, и не являются осознающими, но само качество целого изменилось. Если даже одна капля сознания достигает Бога, то весь океан не может оставаться тем же самым. Эта одна капля подняла уровень бытия целого, его качество стало другим.

Вы не могли бы постичь себя, если бы не было ни Будды, ни Христа, ни Кришны. Уберите из истории всего лишь двенадцать имен, и вся история исчезнет. Тогда не будет и человечества. Фактически не будет того существования, которое вы наблюдаете вокруг вас. Вы будете в гораздо более глубоком сне и бессознательности, вы будете еще в большей степени сбиты с пути. Вы будете более насильственны, агрессивны: слабого света любви в вашем сердце не будет, благоволение, изредка появляющееся в ваших глазах, исчезнет. Ваши глаза будут больше похожими на глаза животного – дикими, полными злобы и насилия.

Но когда случился Иисус, его глаза стали частью ваших глаз – очень малой частью, но все же стали. Иногда случается так, что эта частица распространяется на все ваши глаза, и тогда вы смотрите на существование совершенно по-другому. Мир остается тем же самым, но изменяются ваши глаза, и вместе с вашими глазами изменяется все сущее.

В вашем сердце маленькая частичка становится Буддой вместе с Буддой, Христом вместе с Христом, Кришной вместе с Кришной. Я знаю, эта частичка очень мала, но при наличии ее, имеется возможность роста. Найдите глубоко внутри себя ту частицу, которая была привнесена Христом или Буддой. Защищайте ее, помогайте ей расти, жертвуйте ради ее роста всем, что у вас есть, и вы будете на правильном пути. Пусть эта частица победит, пусть она будет победителем, пусть Галилей победит внутри вас и немедленно. И когда бы эта частица ни оказалась победителем, вы также услышите из отверзшихся небес: Сей, есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение.

Беседа 4. Отражение Христа

24 октября 1975 г., Пуна

Одно занятие Вашей Динамической Медитацией оставило внутри меня больше блаженства и ощущения смысла бытия, чем двадцать лет вынужденного выслушивания историй Нового Завета и молитв, обращенных к всемогущему и далекому Богу, оставшемуся для меня так и не появившимся Годо. Возможно, что проповеди Иисуса могут оказаться бесполезными для всех ищущих – они, возможно, являются даже ядом для них, или для некоторых из них?

Никогда не следует смешивать христианство и Христа. Христос совершенно отличен от христианства, поэтому всякий раз, когда вам нужно понять Христа, идите прямо и непосредственно – не через Рим, потому что в этом случае вы никогда не поймете Христа. Христос, или Кришна, или Будда не могут быть организованными: они настолько обширны, что никакая организация не сможет правильно судить о них. Организовано может быть лишь нечто малое. Может быть организована политика, но не религия; может быть организован фашизм, может быть организован коммунизм, – но не Христос, не Кришна. Истинные их размеры настолько велики, что в тот момент, когда вы пытаетесь втиснуть их в рамки некоторой структуры, они оказываются умерщвленными.

Это то же самое, как если бы вы попытались схватить все небо руками и зажать его в кулаке. Открытой рукой к небу можно прикоснуться, можно иметь кусочек его на ладони, но при сжатии руки в кулак оно ускользает из нее.

Все, что бы вы ни слышали об Иисусе, это не о реальном Иисусе; это об Иисусе, которого придумали христиане, которого они приукрасили для продажи на рынке. Христианский Иисус является товаром, предназначенным для продажи; сам Христос является революцией. Благодаря нему вы будете трансформированы; он есть крещение огнем. Вам удобно быть христианином... но реальным христианином быть неудобно. Если вы реально следуете за Иисусом, вам не избежать неприятностей.

Сам он кончил свою жизнь на кресте; и вы не сможете окончить свою на троне. Но если вы следуете христианству, то никаких неприятностей не будет. Это очень удобный способ – приспособить Христа к себе, вместо того, чтобы самому приспособиться к нему. Если вы приспособите себя к Христу, то случится трансформация; если вы приспособите Христа к себе, ничего не случится. Тогда Христос сам станет частью украшения вашей тюрьмы, частью вашей мебели – вашего автомобиля, вашего дома; максимум удобств, – но вы не связаны с ним. Вот почему вам кажется, что эти двадцать лет безнадежно потеряны.

То же самое случится со мной. Вы должны быть счастливы, что медитируете вместе со мной. Когда меня не будет, медитация будет организована – и невозможно предотвратить это; по-другому не бывает. Тогда вы будете заниматься ею в течение двадцати лет – или в течение двухсот лет, – и ничего не случится. Это не случается благодаря технике; техника мертва. Это случается благодаря любви, которую вы испытываете ко мне и которую я испытываю к вам. Техника – всего лишь предлог. Это не самое главное; самым главным является ваша любовь, ваше доверие. При наличии доверия техника действует, становится живой, становится корнями в вашем сердце.

Рано или поздно все станет организованным: молитва, медитация, все. Тогда небеса будут утеряны. Тогда вы можете сколь угодно долго исполнять их – вы можете достичь в них совершенства, искусства, они могут доставлять вам некоторого рода утешение, – но мутация будет упущена. Вы останетесь тем же самым, неизменным. Это не будет крещением: вы не умрете в этом, вы не будете рождены вновь.

Вот почему я настаиваю на том, чтобы вы искали живого Учителя. Есть священные писания, когда-то они были текущими реками, но теперь они застыли, замерзли. Они затерялись в пустынях церквей, храмов и организаций. В них больше не пульсирует поэзия: они являются мертвыми догмами, доводами в спорах; любовь исчезла.

Запомните это навсегда: если вы можете найти живого Учителя, забудьте про всякие священные тексты. Живой Учитель является единственным живым писанием. Читайте его сердце и позвольте, чтобы он мог читать ваше сердце. Будьте в единении с ним – это единственный путь.

Иисус действовал так же, как, согласно вашим ощущениям, действую я, но с тех пор прошло двадцать веков. Первые ученики, собравшиеся вокруг него, поставили на карту свои жизни: они оставили все, что имели, они следовали за ним повсюду, они рисковали всем. Это стоило того. Этот человек был сокровищем из неизвестного мира. Можно было пойти на все. Они исполняли все, о чем бы их ни просили. И они имели возможность путешествовать с Богом по этой земле, быть в тесной близости с божественным.

Другие говорили: «Этот человек неправ», но те, кто был близок к нему, знали, что только этот человек и прав, – и если он не прав, тогда ничто не может быть правильным, тогда «правильное» вообще не существует. Его распяли на кресте, но те, кто был близок к нему, знали, что его распять невозможно. Этот человек уже вошел в бессмертие, этот человек уже стал частью их бессмертных душ. Вы можете убить тело, но не дух.

Они жили, ходили, дышали в присутствии этого человека. Они были преобразованы, трансформированы. Это не вопрос техники. Они молились вместе с этим человеком, но реальный смысл был не в молитвах, реальный смысл был в присутствии этого человека. Этот человек имел присутствие.

Замечали ли вы, что имеется очень мало людей, которые имеют то, что можно назвать «присутствием». Очень редко вы пройдете мимо человека, который имеет присутствие – что-то окружающее его и не поддающееся определению, что-то, что вы внезапно ощущаете, но на что вы не можете указать, что-то невыразимое, что наполняет вас, что-то очень таинственное и неизвестное. Вы не можете отрицать этого, вы не можете доказать это. Это не тело, ибо тело может иметь любой; это не ум, ибо ум может иметь любой. Иногда может встретиться прекрасное тело, чрезвычайно прекрасное тело, но это не присутствие; иногда может встретиться гениальный ум, но это не присутствие; а иногда вы проходите мимо нищего, и вы наполнены, тронуты, возбуждены – это присутствие.

Те, кто был в присутствии Иисуса, те, кто был в его сатсанге, – те, кто жил близко к нему, те, кто был его средой обитания, – дышали им. Если вы позволите мне так выразиться, те, кто пил его и ел его, кто позволял ему войти в свой интимнейший алтарь... Это трансформирует, а не молитва; молитва была всего лишь поводом для пребывания рядом с ним. Даже без молитвы это случилось бы, но без молитвы они не нашли бы повода пребывать рядом с ним.

Вы находитесь здесь, со мной. Я все время приглашаю вас к медитациям. Они только повод для того, чтобы вы подольше были здесь, хоть чуть-чуть подольше, чтобы вы могли задержаться около меня, – потому что никто не знает, когда мое присутствие коснется вас. Ничего нельзя сказать об этом; этим невозможно управлять. Это случится, когда случится; ничего не может быть сделано непосредственно для этого. Просто будьте здесь. Это случится даже без медитации, но без медитации у вас не будет повода быть здесь.

Я все время говорю с вами. Это случится даже без разговоров, это обязательно случится, но если я перестану говорить, то постепенно вы все исчезнете, потому что у вас не будет повода. Что вы делаете здесь? Я должен дать вам какое-то занятие, чтобы вы могли оставаться здесь. Я должен вовлечь вас во что-то, я должен занять вас, чтобы вы не испытывали беспокойства. Нечто должно случиться в некотором другом измерении, но когда вы заняты, это измерение остается открытым. Если вы не заняты, вы становитесь слишком беспокойными.

Все медитации, все молитвы, все методы являются игрушками, придуманными для того, чтобы дети играли с ними, но они полезны, они имеют большое значение. Раз вы заняты, то ваш внутренний алтарь открыт для меня. Вы не беспокойны – вы медитируете, – и тогда я могу делать свою работу. Это не совсем правильно сказано – «делать свою работу». Тогда это начинает случаться.

Вы правы, двадцать лет христианского учения и слушания историй Нового Завета могли оказаться тщетными, – но не потому, что эти истории никчемны. Что касается историй, то они великолепны. Поэзия Нового Завета, поэзия всей Библии – это нечто не от мира сего. Есть великие поэты – Шекспир, Мильтон, Данте, – но никто не может превзойти Библию. Ее поэзия чрезвычайно проста, но она имеет некоторое качество, которое не может иметь обычная поэзия. Она внушает благоговение; это качество является религиозным.

Наблюдали ли вы когда-либо? Вы смотрите на прекрасный цветок. Вы можете оценить его, он имеет эстетическое качество. Вы оцениваете его и движетесь дальше. Вы можете видеть прекрасное лицо – даже лицо Клеопатры: линии, пропорции, подобное мрамору тело, – но это тоже эстетика. А иногда вы проходите мимо каких-то вещей или каких-то существ, которые вызывают не только эстетическую оценку, но и благоговение. Что такое благоговение?

При встрече с некоторыми вещами или существами мышление останавливается. Ваш ум не может справиться с этим. Вы можете справиться с Клеопатрой, вы можете справиться даже с Эйнштейном – каким бы это ни было непонятным, абстрактным, трудным, вы можете справиться с этим. Нужно лишь немного больше тренировки ума. Но когда вы проходите мимо Иисуса или Будды, ум становится плоским, он становится бездействующим. Нечто является слишком большим для него. Вы не можете думать ни о чем, вы как будто в глубоком шоке, – и все же этот шок является блаженством. Это – благоговение.

Библия полна благоговения – качества, приводящего к полной остановке вашего ума, – но это то, чего вы должны достигнуть непосредственно. Миссионеры и священнослужители все разрушают, потому что они начинают интерпретировать. Они вкладывают в это свой ум, а их умы заурядны. Это похоже на то, как если бы вы смотрели на вещь неописуемой красоты, имея ум идиота. Или вы смотрите в разбитое зеркало, полностью разбитое зеркало – оно проржавело, оно ничего не может отражать по-настоящему, – и вы смотрите в зеркало и видите луну. Искаженную. Вот так это и случается.

Библия является одним из величайших событий в мире – она более чиста, чем Бхагавадгита, потому что Бхагавадгита является весьма рафинированной. Люди, которые создавали ее, были очень культурными и образованными, и, конечно же, когда что-то очень облагораживается, оно становится бесплотным, неземным. Библия прочно стоит на земле.

Все пророки Библии являются земными людьми. Даже Иисус движется по земле; он сын плотника, необразованный, ничего не знающий об эстетике, о поэзии – ничего. Если в его словах заключена поэзия, то это потому, что он, совершенно не отдавая себе в этом отчета, является поэтом. Его поэзия является примитивной и дикой.

Иисус имеет в себе нечто от крестьянина: мудрость без знаний. Он не является человеком знаний; ни один университет не пожелал пожаловать ему почетную ученую степень. Он не подходил Оксфорду или Кембриджу; он выглядел бы слишком глупо в мантии и в их клоунском колпаке. Он выглядел бы глупо, он не подошел бы им. Он принадлежит земле, деревне, обычным, простым людям.

Как раз прошлым вечером я читал один арабский рассказ. Человек умер. У него было семнадцать верблюдов и три сына, и он оставил завещание, в котором говорилось, что половина верблюдов должна достаться первому сыну, одна треть – второму сыну и одна девятая – третьему.

Сыновья были в замешательстве – что делать? Семнадцать верблюдов: половина отходит к первому сыну – следует ли разрезать одного верблюда пополам? И это тоже не много даст, потому что потом нужно выделить второму сыну одну треть. И тогда не все будет решено: одна девятая должна отойти третьему сыну. Почти все верблюды должны быть убиты.

Конечно, они отправились к человеку, наиболее известному в городе: к Мулле – пандиту, ученому, математику. Он много думал, он очень старался, но он не смог найти решение, потому что математика есть математика. Он сказал: «Никогда в своей жизни я не делил верблюдов, все это выглядит очень глупо. Но вы должны будете их разрезать. Если в точности следовать завещанию, то верблюдов придется резать, они должны быть разделены».

Сыновья не были готовы резать верблюдов. Так что же делать? Тогда кто-то предложил: «Лучше пойти к кому-либо, кто больше знает о верблюдах, а не о математике». Поэтому они пошли к шейху города, который был стар, необразован, но обладал житейской мудростью. Они рассказали ему о своей проблеме.

Шейх рассмеялся. Он сказал: «Не беспокойтесь. Это просто». Он предоставил им во временное пользование своего собственного верблюда – теперь их стало восемнадцать, – а затем разделил верблюдов. Девять верблюдов были отданы первому сыну, и он был удовлетворен, очень удовлетворен. Шесть верблюдов были отданы второму сыну, это одна треть; тот тоже был очень доволен. А два верблюда были отданы третьему сыну, это одна девятая; тот тоже остался доволен. Один верблюд остался. Это был одолженный верблюд. Шейх забрал своего верблюда и сказал: «Можете идти».

Мудрость практична, знания непрактичны. Знания абстрактны, мудрость является земной; знания – это просто слова, мудрость – это жизненный опыт.

Библия очень проста. Но не судите по ее простоте. В ее простоте содержится мудрость веков. Она очень поэтична; я никогда не просматривал что-либо более поэтичное, чем Библия. Кто-то может просто наслаждаться ею, кто-то может повторять слова Иисуса. Они идут от сердца, и они входят в сердце.

Но не пользуйтесь посредниками. Эти посредники бездарны, они все разрушают. Я просматривал многие комментарии Библии, но я не встретил ни одного разумного комментария. Они все разрушают. Я никогда не встречал ни одного теологического комментария, в котором что-либо добавлялось бы к Библии, которое бы делало ее великолепие еще более явным. Они затуманивают ее, делают ее тусклой.

Но так и должно быть. Только человек с качествами Иисуса может раскрыть ее истину, только человек с качествами Иисуса может увеличить ее красоту. Люди, которые живут в темном ущелье, и люди, которые живут на сверкающих вершинах Гималаев, не могут понять язык друг друга. Когда человек с вершины говорит, а человек из ущелья интерпретирует, то все получается не так.

Да, вы правы – ваши двадцать лет могли быть потрачены зря. Но это вопиющее непонимание, если вы думаете, что Иисус не для вас. Иисус для всех, в этом нет вопросов. Но идите прямо: станьте более медитативными, станьте более молитвенными и идите прямо. И забудьте все, что вам говорили о Библии; самой Библии достаточно.

Если вы хотите понять Упанишады, то непосредственно понять их будет трудно, потому что они очень облагорожены. Люди, которые говорят в Упанишадах, являются великими философами; они нуждаются в комментариях. Но Иисус прост, его истины просты. Он является самым обыкновенным сельским жителем; его слова не нуждаются ни в каких комментариях. Он является своим собственным светом. И если вы не можете понять Иисуса, то кого тогда вы можете понять? Отбросьте прочь все глупые комментарии. Идите прямо. Иисус так прост, что вы можете установить с ним прямой контакт.

Я не комментирую Иисуса. Я просто реагирую на него. Я не комментатор. Быть комментатором – очень грязная работа. Почему я должен комментировать Иисуса? Он прост, он совершенно прост. Он так же прост, как два плюс два – четыре. Так же, как утром встает солнце, и все знают, что наступает утро. Так он прост.

Я не комментирую его, я реагирую на него. Я читаю его слова: что-то эхом отдается во мне. Это не комментарий. Мое сердце бьется вместе с его сердцем, что-то параллельно отдается во мне, и я рассказываю вам об этом.

Так что не воспринимайте мои слова как комментарий. Я не пытаюсь объяснить вам Иисуса, в этом нет необходимости. Я просто служу зеркалом, я просто отражаю. Я раскрываю перед вами свое сердце. Я рассказываю вам то, что случается во мне, когда я слушаю Иисуса.

Часто во время Вашей беседы я обнаруживаю, что какая-то часть меня ждет вашего взгляда. Когда Вы, наконец, бросаете на меня взгляд, что-то во мне убегает. Ощущение такое, как будто пребываешь в пустыне, веками ожидая хоть немного воды, и когда она, наконец, проливается дождем, рот не раскрывается. Почему так?

Это Кришна Радха. Нет никакой необходимости думать, что в этом заключается великий секрет: это всего лишь женщина в тебе. Это путь женщины. Она ожидает чего-то, она привлекает что-то, она приглашает что-то, и когда это приходит, она пугается и убегает. Это путь всех женщин. И пока ты не поймешь это и не отбросишь это, вся твоя жизнь будет страданием.

Сначала вы привлекаете к себе что-то, а когда та вещь, которую вы призываете, является вам, вы пугаетесь и убегаете. Эти «прятки» продолжаются все время. Это мое наблюдение: женский ум просит чего-то, но когда это приходит, вас никогда нет на месте, чтобы получить желаемое. Тогда женский ум начинает страстно желать, начинаются бесконечные ожидания. Осуществление возможно каждую минуту, но когда оно подходит к завершающей стадии, женщина боится.

Женщина просит любви и боится любви, потому что, когда любовь приходит, она приносит с собой смерть. Любовь должна приносить с собой смерть, потому что только тогда вы можете возродиться вновь. Другого способа нет.

Я еще раз прочту вопрос: «Часто во время Вашей беседы я обнаруживаю, что какая-то часть меня ждет вашего взгляда. Когда Вы, наконец, бросаете на меня взгляд, что-то во мне убегает».

Ты ждешь моего взгляда. Глубокая любовь возникает в тебе… ожидание чего-то. Но когда мой взгляд падает на тебя, он приносит смерть. Тогда ты начинаешь бояться, ты убегаешь, потому что ты ожидала любви, а взгляд приносит с собой также и смерть. Он приносит и любовь, но любовь и смерть являются двумя аспектами одного и того же взгляда. Если я действительно люблю вас, я должен быть для вас смертью. Другого пути нет; любовь не может случиться по-другому. И когда взгляд проникает в вас, что-то съеживается, что-то убегает, начинает бояться. Затем мой взгляд удаляется. Тогда вы снова успокаиваетесь и ждете меня.

В этом нет никакого другого секрета, кроме женщины. И когда я говорю «женщина», вы должны правильно понимать меня. Многие мужчины ведут себя подобно женщине.

В любви все ведут себя подобно женщине. Вы хотели бы совершить прыжок в неизвестное, но не желаете отказаться от известного. Вы хотите плыть на двух лодках сразу, а они движутся в различных направлениях, в диаметрально противоположных направлениях. Вы хотите остаться самим собой, но вам хотелось бы также иметь и новую жизнь. Вы просите невозможного. Вы хотите уцепиться за то, что имеете, и хотите, также расти, – но само это цеплянье мешает вашему росту. И то и другое одновременно невозможно.

Когда вы ожидаете моего взгляда, вы ожидаете его, будучи таким, какой вы есть, но когда я прихожу и стучу в вашу дверь, я прихожу разрушить вас такого, какой вы есть, потому что я знаю, что только тогда будет высвобождено то, что скрыто внутри вас. Тогда вы начинаете бояться.

Люди любят свободу, но они и полны страха. Когда свободы нет, они думают о ней, они мечтают о ней, они фантазируют, но когда свобода приходит, они начинают бояться, потому что свобода несет с собой гораздо больше того, о чем они думали. Свобода приносит небезопасность. Свобода приносит приключение, но и небезопасность. Свобода приносит более широкое небо, она дает вам крылья, но более широкое небо может быть и опасным. Свобода очень опасна. Жить в свободе, означает жить в опасности.

Вы приходите ко мне, вы ищете свободу, но я вижу, что в глубине души вы также говорите: «Не делай нас свободными, пожалуйста, не толкай нас в свободу. Дай нам уцепиться за тебя, дай нам зависеть от тебя». И вы все время просите и молите: «Дай нам свободу». Одной рукой вы просите, другой – отталкиваете; одна часть вас говорит да, другая часть говорит нет.

Наблюдали ли вы за своим умом? Вы говорите «да-нет» одновременно. Может быть, одно произносится более громко, чем другое, может быть, вы достаточно хитры, чтобы не слушать одно, когда говорится другое. Но понаблюдайте немного, – всякий раз, когда вы говорите да, где-то рядом влачит жалкое существование нет. Тогда вы пребываете в постоянном конфликте.

Вы хотели бы, чтобы я пришел к вашей двери, но затем вы закрываете ее, потому что я приду таким, каков я есть, а не таким, каким вы меня ожидаете. Я приду таким, каков я есть, не соответствующим вашим мечтам и снам.

Никогда не забывайте искать малые причины и поводы всего, что происходит в вас и вокруг вас. Иногда вы начинаете искать очень глубокие и великие причины, которых на самом деле нет, – особенно на Западе, что обусловлено двухвековым развитием психологии и тренингом в психологии и психиатрии. Знание психологии становится общим знанием, все что-то о ней знают – о чем-то незначительном, что несущественно само по себе, о простых фактах. Люди все время копают вглубь и выносят на поверхность нечто, не имеющее никакого отношения к изучаемому явлению.

Сегодня утром я прочитал одну историю. Психоаналитик и его друг стояли у окна, глядя на небо и о чем-то беседуя. Психоаналитик сказал: «Замечательно! Посмотри!» На улице кипела работа. Сносилось здание, и несколько рабочих возили тачки с мусором. Он сказал: «Посмотри, двенадцать человек работают с тачками – одиннадцать толкают их перед собой, а один тянет за собой. Одиннадцать толкают, один тянет; этому должно быть объяснение. В этом человеке, должно быть, глубоко укоренен какой-то запрет. Или что-то случилось в его детстве с его родителями, что-то очень важное. С этим должна быть связана очень глубокая проблема. Мы должны пойти и спросить его». И они спустились.

Они остановили рабочего, который тащил тачку за собой, и психоаналитик сказал: «Пожалуйста, помогите нам обнаружить нечто глубоко укорененное в вас. Одиннадцать человек толкают свои тачки перед собой; только вы тащите свою тачку. Этому должно быть какое-то объяснение. Что-то чрезвычайно травмирующее должно было случиться в вашем детстве – глубокое подавление, навязчивая идея, принуждение – что-то сложное. Пожалуйста, расскажите нам об этом. Что вы чувствуете?»

Рабочий посмотрел на них и сказал: «Чтоб мне провалиться, папаша, я просто ненавижу смотреть на все это дерьмо, вот и все. Вот почему я везу ее сзади». Он просто не может смотреть на мусор!

Кришна Радха, в этом ничего нет, ты просто женщина. Превзойди это. Мужчина должен превзойти мужчину в себе, женщина должна превзойти женщину в себе. А когда вы ни мужчина, ни женщина, вы сможете позволить моему взгляду достичь глубинного ядра вашего существа. Тогда вы будете в состоянии открыть свои двери. Тогда мой стук не останется без ответа.

Очевидно, что то, что происходит во время смерти тонущего, является правильным объяснением крещения Иисуса Иоанном. Не в том ли заключается искусство и сила Крестителя, что он подводит человека к этой точке, а предварительная подготовка, о которой Вы говорили, применяется для того, чтобы это переживание не испугало его, а трансформировало?

Да, дело обстоит именно так. Крещение возможно только тогда, когда вы готовы умереть. Это имеет символическое значение: то, что Иоанн Креститель вводил своих учеников в реку, когда они были готовы умереть, когда они были готовы принять все, когда они были готовы течь вместе с рекой. Когда сопротивление было сломлено, когда они больше не сражались, когда вся борьба за выживание прекращалась, только тогда заводил он их в реку. Они были готовы, чтобы он утопил их, чтобы он убил их.

Я хотел бы рассказать вам историю о суфийском мистике шейхе Фариде. Однажды он направлялся к реке для утреннего омовения. Один ищущий последовал за ним и сказал ему:

«Пожалуйста, остановись на минутку. Ты выглядишь столь наполненным божественным, а я даже не испытываю какого-либо желания этого. Ты выглядишь таким безумным, что, просто наблюдая за тобой, я прихожу к ощущению, что в этом что-то есть. Ты такой счастливый и блаженный, а я так страдаю, но во мне нет даже желания искать божественное. Так что мне делать? Как создать это желание?»

Фарид посмотрел на человека и сказал: «Пойдем со мной. Я собираюсь принять утреннюю ванну. Ты тоже искупайся со мной в реке – может быть, во время купания ответ можно будет получить. Если нет, то мы поищем его после купанья. Иди за мной».

Человек был немного озадачен. Этот шейх Фарид казался немного безумным: как во время купанья можно получить ответ? Но кто знает этих мистиков, поэтому он последовал за ним.

Они оба вошли в реку, и когда человек зашел достаточно глубоко, Фарид прыгнул на него и стал топить. Человек ощутил беспомощность. Что это за ответ? Сначала он подумал, что Фарид шутит, но потом это стало опасным. Он не собирался отпускать его! Человек начал вырываться.

Фарид был тяжелый, сильный человек, а ищущий был очень тщедушным – какими и бывают ищущие. Но когда на кон поставлена твоя жизнь... Даже этот тщедушный человек сбросил с себя Фарида, вскочил на него и сказал: «Ты что, убийца? Что ты делаешь? Я бедный человек. Я всего лишь пришел спросить тебя, как в сердце может возникнуть желание к поиску божественного, а ты собираешься убить меня!»

Фарид сказал: «Подожди. Сначала несколько вопросов. Когда я удерживал тебя под водой и ты задыхался, сколько мыслей было в твоей голове?»

Человек ответил: «Сколько? Только одна мысль – как выбраться на воздух, чтобы вдохнуть».

Фарид спросил: «Как долго в тебе пребывала эта одна мысль?»

Человек ответил: «И эта мысль тоже пребывала во мне недолго, потому что ставкой была моя жизнь.

Вы можете позволить себе думать, когда ничто не поставлено на кон.

"Жизнь в опасности" – даже эта мысль исчезла. "Выбраться из воды" – это была не мысль, это была вся моя жизнь».

Фарид сказал: «Ты понял. Это и есть ответ. Если ты испытываешь удушье в этом мире, если ты сдавлен со всех сторон и если ты чувствуешь, что в этом мире ничего не случится, кроме смерти, то возникнет желание поиска истины, или Бога, или как там еще ты это назовешь. Но и это тоже будет длиться недолго. Постепенно это желание перестает быть желанием, оно становится твоей жизнью. Сама жажда становится твоей жизнью».

«Я показал тебе путь, – сказал Фарид. – Теперь ты можешь идти».

Вы только попробуйте понять всю ситуацию в мире. Если он уже разрушает вас, выпрыгните из него. Истинный вопрос заключается не в том, как искать Бога; истинный вопрос заключается в том, как понять, что там, где, как вы думаете, существует жизнь, никакой жизни не существует, а есть только смерть.

Иоанн Креститель или кто-то другой, кто когда-либо крестил других, кто когда-либо посвящал других, кто когда-либо выводил кого-то другого в мир истины из мира сновидений, должен приготовить вас к смерти. Да, это имеет значение. Путем крещения он говорил: «Твое старое "я" утонуло в реке; ты теперь не тот же самый. Возникла новая личность; теперь у тебя новое ядро. Действуй в жизни, используя это ядро, и не используй прошлое».

То же самое должно быть сделано при посвящении огнем. В Индии традиционно использовалось посвящение огнем, а не водой. Там было несколько побочных течений, которые использовали для крещения и воду, но в основном в Индии для этого использовался огонь. Поэтому в каждом доме Учителя – как говорят, в гурукуле, в семействе Учителя – в середине дома все время горел огонь; огонь горел все двадцать четыре часа в сутки. Все учения давались около огня. Постепенно символ огня глубоко проникал в учеников.