Текст книги "Рецепт от одиночества"

Автор книги: Бетти Монт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Да, я как раз собрался выезжать из «Голубого дракона», когда дочь позвонила, – спокойно отвечал Джеральд. – Она говорила тебе, что приедет с Мелиссой на следующей неделе? – Джеральд заглянул поверх плеча Фэй в глубь квартиры. – Я хотел узнать, как шли дела на неделе. Мы продолжим разговор в дверях? К тому же, по-моему, что-то горит.

Фэй смотрела непонимающим взглядом.

– Что ты говоришь? – Затем нос ее сморщился. – О Боже! Мой лосось!

Она бросилась на кухню и застонала, увидев дым, выползающий из духовки. Надев рукавички, Фэй извлекла на свет сковороду. Розовая лососина покрылась черной коркой.

– Все пропало, – ужаснулась Фэй.

Джеральд огорченно сказал:

– Это я виноват, отвлек тебя. Выкидывай рыбу и позволь мне угостить тебя ужином. Или ты дожидаешься Сильвера? Я вижу, ты жарила одну порцию филе. Значит ли это, что твой приятель не придет ужинать?

Фэй очень хотелось принять приглашение, но провести с Джеральдом наедине целый вечер стало бы настоящим мучением. Она продолжала возиться у духовки, боясь поднять голову.

– Нет, он не придет, но если ты сидел за рулем на всем пути из Уэльса, то, должно быть, устал. И ты не виноват, что я сожгла лосося. Я просто забыла о нем. У меня есть немного сыра, несколько яиц: могу сделать омлет. – Она отправила неудавшееся блюдо в бачок для отходов, стоявший под раковиной. Спросила, обернувшись через плечо: – Как прошла поездка в Уэльс? Удалось найти что-нибудь этакое? Клер тоже вернулась с тобой?

Джеральд пробурчал что-то под нос и вышел из кухни. Фэй прислушалась, ожидая, что сейчас щелкнет замок, хлопнет входная дверь. Однако вместо этого она услышала, как Джеральд ходит по квартире. Что ему там понадобилось, черт побери? Наконец он снова появился на пороге кухни и протянул Фэй темно-коричневое теплое пальто.

– Одевайся и не вздумай спорить.

Ошеломленная, Фэй пролепетала:

– Но я сделала салат.

– В холодильник его, чтобы не испортился.

Она беспомощно опустила руки. Голова совершенно отказывалась работать.

– На кухне кавардак. Нужно навести порядок.

– Оставь до завтра.

Фэй посмотрела на Джеральда, сверкнув зелеными глазами.

– Перестань отдавать мне приказы!

– Прекрати растрачивать попусту мое время! – Он щелкнул пальцами, подстегивая Фэй. – Ну скорее, дружок. Надевай и поедем.

Взгляд ее выражал уныние: она готова была сдаться и понимала это. Но все еще хотелось потянуть время. Фэй злилась на себя за полное отсутствие силы воли в отношениях с Джеральдом.

– Мне еще нужно собраться. Подкраситься немного, причесать волосы…

– Ты прекрасно выглядишь и без этого.

Фэй поймала на себе настойчивый взгляд, и последовала сдача последнего бастиона. Но прежде она накрыла крышкой миску с салатом и убрала в холодильник. Затем смахнула тряпкой воображаемые крошки со стола, медленно развязала фартук и повесила на крючок. Эти манипуляции несколько укрепили ее во мнении, что она все же контролирует ситуацию.

Они поехали в один из своих излюбленных ресторанов – французский, в центре городка. Фэй невольно подумала: вечерком как-нибудь он сводит сюда Клер Левинсон. Сама Фэй была здесь в последний раз с Денисом Сильвером пару дней назад.

Старший официант появился с улыбкой и поклоном.

– Миссис Стил, вы забыли у нас это во вторник вечером. – Он держал в руке черные кожаные перчатки. Фэй надевала их всего-то раза два. – Я собирался позвонить вам.

– А я-то ломала голову, куда их задевала! – нервно засмеялась Фэй. – Искала, все перерыла. Огромное спасибо вам, Дино.

Произнося слова благодарности, Фэй наткнулась на тяжелый взгляд Джеральда, и сердце едва не выпрыгнуло из груди.

Официант ничего не заметил. Продолжая оживленно болтать, он провел их к столику в углу и положил перед каждым меню.

– Могу предложить вам аперитив, пока вы выбираете?

– Сухой мартини, пожалуйста, – попросила Фэй.

– Виски, – буркнул Джеральд.

– С содой или с имбирным элем?

– Чистый.

Официант удалился. Фэй невидящими глазами уставилась в карточку меню.

– Ты была здесь с Сильвером? – напористо начал допрос Джеральд.

– Да.

Фэй опять попала впросак и растерялась. А Джеральд вот-вот готов разбушеваться – это и видно, и слышно. Но почему он так бесится? Сам приводил сюда Клер, так почему же тогда она, Фэй, не может побывать в этом ресторане с Денисом?

– Ты видишься с ним каждый вечер?

Она подняла глаза, внезапно ее тоже охватил гнев.

– А почему бы и нет? Ты только что провел неделю в Уэльсе с рыжекудрой красоткой. Почему же мне возбраняется встречаться с другим мужчиной?

Джеральд смотрел на нее, не отрываясь. Лицо его исказилось, налилось кровью.

– Потому что я его терпеть не могу!

Если б не мучительная боль в груди и не злость, Фэй расхохоталась бы.

– Зато мне он нравится!

Джеральд лихорадочно сглотнул, будто у него застряло что-то в горле.

– Неужели ты спишь с ним?! А, Фэй?

– А ты спишь со своей пассией?

Непримиримые ревнивцы обменивались взглядами, словно смертельные враги – ударами острых шпаг.

– Нет, – с усилием произнес Джеральд.

Стараясь не выдать себя вздохом облегчения, Фэй с холодной миной заявила:

– Да неужели? Я считала, что вся поездка в Уэльс была затеяна исключительно с этой целью.

– Вся поездка в Уэльс была затеяна для того, чтобы осмотреть поместье, переполненное предметами старины, – сердито произнес Джеральд.

Вновь появившийся официант принес аперитивы и спросил, можно ли принять заказ.

– Лосося с авокадо, – попросила Фэй, не заглядывая в карту. Это ее обычный выбор, и сегодня нет настроения экспериментировать.

– Понятно, филе? – уточнил официант, зная ее вкус.

– Да, пожалуйста. – Фэй не любила возиться, разделывая цельную рыбу на тарелке.

Джеральд делал свой заказ с таким же автоматизмом.

– Чашечку бульона и палтус.

– А что из овощей?

– Мне только спаржу, – сказал Джеральд. – И немного вареного молодого картофеля. А что хотела бы ты? – поинтересовался он, бросив на Фэй быстрый взгляд.

– Мне зеленый салат. Картофеля не надо.

– Зеленый салат, – повторил официант.

Фэй подтвердила кивком головы. Ей удалось улыбнуться.

– Благодарю.

– И бутылку шабли, – добавил Джеральд.

Только официант исчез, Джеральд поднял свой стакан, выпил виски одним махом и стал искать взглядом, кому сделать новый заказ.

– Мне надо еще выпить, – пробормотал он.

Он редко увлекался спиртным. Фэй следила за ним недоумевая.

– Что с тобой происходит?

Взгляд Джеральда вновь остановился на ней. В глазах она прочитала нечто близкое к отчаянию.

– Я не могу… – Ему не хватало слов. Он раздраженно и зло повел широкими плечами. – Боже… Не знаю… – Джеральд оглянулся. – Куда, к черту, девался официант? Если уж я не могу позволить себе еще виски, то выпью хоть вина.

Она неосознанным движением протянула руку через столик и накрыла его ладонь, почувствовав, как задрожали пальцы мужчины, словно от удара током. Потрясенная его реакцией, Фэй моментально отдернула руку.

– Ты же не собираешься напиться? – попробовала она остановить Джеральда. – Не надо, прошу тебя. Мне было бы очень неприятно, а тебя завтра замучает ужасная головная боль. Ты же знаешь: тебе всегда приходится расплачиваться, если ты выпьешь больше двух бокалов вина.

– Да, женщина есть женщина, – пробурчал Джеральд, исподлобья глядя на Фэй. – Сначала доводишь меня до состояния, когда я вынужден прибегнуть к алкоголю, а потом упрекаешь за это.

– А мужчина есть мужчина: обвиняешь женщину в грехах, которые сам совершаешь, – с улыбкой возразила она.

Официант принес заказ, и Джеральд не выдержал:

– Мы заказывали вино. Вы не могли бы проследить, чтобы его принесли без задержки?

– Конечно, сэр.

Принесли вино. Джеральд попробовал его и одобрил. Официант наполнил бокалы.

Лосось был великолепен, и Фэй в течение минуты-другой старательно воздавала еде должное. Мужчина, в свою очередь, усердствовал над мясным бульоном – темно-золотистой жидкостью со свежей зеленью: петрушкой, укропом, сельдереем.

Покончив с палтусом, Джеральд сидел, склонив голову. Его пальцы теребили кусочек хлеба на тарелке.

– Так что же ты купил в Уэльсе? – спросила Фэй.

Он принялся рассказывать о поместье с его сокровищами и о своих приобретениях.

– Я уже переговорил с Томом и другими. В понедельник они съездят на грузовике в Уэльс за покупками. Я тоже отправлюсь с ними, чтобы проследить за погрузкой.

– Клер все еще там? В Уэльсе?

– Нет, уехала в Лондон на чью-то свадьбу.

Может, они поругались? Неужто минувшая неделя завершилась крахом их отношений? Фэй жадно следила за Джеральдом. Как ей хотелось уметь читать его мысли! Хорошо, если бы он честно все рассказал, ничего не утаивая, как сейчас. Она допила шабли. Вино отливало нежным золотом и имело вкус свежести. Может быть, удастся вытянуть из визави побольше, если он выпьет еще бокал-другой?

Официант убрал тарелки и подал кофе.

– Ну а что тут происходит у вас? – поинтересовался Джеральд.

Она сообщила о новых поступлениях к аукциону, рассказала о главном, о том, что будет указано в каталоге следующей распродажи. Собеседник слушал внимательно. Он, кажется, успокоился и не искал в вине забвения. В бутылке даже кое-что осталось. Зато черного кофе они выпили по нескольку чашечек и засиделись допоздна. Когда уходили, Джеральд был совершенно трезв, но она все-таки настояла, чтобы тот не садился за руль. Взяли такси. Первой вышла у своего дома Фэй, а ее спутник поехал дальше.

В понедельник вместе с Томом и бригадой грузчиков Джеральд отправился в Уэльс. Вернулись они вечером того же дня, машина была набита мебелью, часами, прочими вещами. Привезли и кое-что из фарфора и стекла. Фэй привела в восхищение прекрасная коллекция кукол из Германии и Франции, одна из которых, работы мастера XVIII века, являлась большой ценностью.

Фэй, помимо прочего, специализировалась на игрушках. Она с истинным удовольствием разбирала вновь поступившую коллекцию. Ей даже захотелось приобрести хоть что-нибудь для себя, однако почти все стоило слишком дорого. Впрочем, на одну куклу она, пожалуй, наскребла бы.

Рози Медоу с дочкой приехали во вторник утром и в тот же день пришли в зал аукциона полюбоваться куклами.

– Дорогая, не трогай, пожалуйста, ничего руками! – предупредила мать ребенка.

Малютка смотрела во все глаза, затаив дыхание от восторга. Фэй спрятала заранее среди старинных кукол современную – подарок для дочки Рози.

– Вот эта очень красива. Она разговаривает.

Фэй показала, где надо нажать, чтобы кукла послушно произнесла: «Ма-ма!» Мелисса радостно засмеялась.

– Может, пообедаем вместе? – спросила Рози. – Папа страшно занят сегодня, по его словам. Но я надеялась, что вы выкроите время.

– К сожалению, времени не слишком много, – извиняющимся тоном сказала Фэй. – К двум часам я должна вернуться. У меня назначена встреча с одним клиентом, который принесет серебряные изделия на оценку.

Обедали в кафе на воздухе, в парке, в пяти минутах ходьбы от аукционного зала.

Меню на этот день состояло из спагетти а-ля карбонарий. Дочке Рози блюдо очень понравилось, однако ее предварительно пришлось обрядить в огромный белый фартук. Только после этого Мелиссе разрешили приняться за еду. Затем, пока старшие пили кофе, девочка прыгала рядом на лужайке, напевая песенки и крепко прижимая куклу к себе.

Весна быстро вступала в свои права. Распускающиеся деревья радовали глаз зелеными облачками мелких листьев. Под кронами желтые нарциссы выступали стройными рядами, поднимая к небу свои золотые горны. Неугомонно порхали птицы, держа в клювах соломинки и веточки для строительства гнезд. Некоторые-пернатые издавали призывные трели, сидя в кустах и на деревьях.

Женщины дышали свежими весенними ароматами. Фэй с наслаждением всматривалась в голубое небо. Чем старше становишься, тем больше радуешься весне и тем тяжелее встречать приход зимы. Она с грустью подумала, что не может уже без боли в спине подолгу сидеть в жестком кресле из пластика. Последовал вздох.

– Что происходит между, вами и папой? – спросила Рози, и Фэй насторожилась, зорко всматриваясь в лицо молодой женщины.

– Что вы имеете в виду?

Рози поморщилась.

– Ну, не надо, Фэй. Вы же знаете, о чем я говорю. Папа напоминает сейчас пса, который занозил лапу: его нельзя тронуть, сразу бросается, словно бешеный. Да и вы явно в расстроенных чувствах. Вы что – поссорились?

Фэй покраснела. У нее не хватит сил открыть дочери Джеральда правду. Не скажешь ведь: ваш отец отказывается на мне жениться, предпочитает просто спать со мной?

– Не совсем чтобы поссорились… – протянула Фэй. – Это скорее разногласия.

– По поводу чего-нибудь важного? – Рози нахмурилась, пытаясь понять.

– Боюсь, что да, – вздохнула Фэй. – С ним не легко, с вашим отцом.

– Да, верно, – согласилась Рози и бросила на собеседницу умоляющий взгляд. – Фэй, не отказывайтесь от попыток воздействовать на него. Думаю, что вы для папы – смысл жизни. Мы все так считаем: и я, и Сэм, и мой брат с женой. С тех пор как вы вместе, отец изменился, стал счастливым человеком. Знаете, Фэй, у него была трудная жизнь, бесконечные проблемы с мамой, но он держался безупречно. Отец все взваливал на свои плечи, но для нас, детей, его душа всегда была открыта. Если бы не папа, наше детство стало бы ужасным. Он заслужил наконец и для себя хоть немного радости. Я знаю, с ним бывает трудно, но вы ему нужны. Дайте ему еще один шанс.

Фэй молчала, пряча свое волнение. Ей до смерти хотелось засыпать Рози тысячей вопросов, но чрезмерное любопытство вызовет обратное действие. Дочь Джеральда может замкнуться.

Осторожно подбирая слова, Фэй сказала:

– Помню, когда вы были еще ребенком, отец всегда отвозил вас в школу и забирал домой. Он же неизменно приходил с вами на праздники, где учащимся раздавали призы, и на спортивные состязания. Ваша мать часто… болела, не так ли?

Рози с горечью усмехнулась.

– Слишком мягко сформулировано. Вы, очевидно, не посмели сказать, что она превратилась в безнадежную алкоголичку.

6

Фэй показалось, будто ей нанесли удар в сердце. Широко раскрыв глаза, она уставилась на молодую женщину.

Та отвернулась, наблюдая за дочерью. Губы Рози дрожали, словно она вот-вот заплачет, но, совладав с собой, женщина заговорила охрипшим голосом:

– Удивительно, что вы об этом не знали, Фэй. Отец вроде бы должен был рассказать вам. Но в общем хорошо, что теперь вы в курсе. Мы с братом… Ну, нам трудно жить с подобным секретом. Мы до сих пор никому не рассказываем о матери, вы знаете. Папа приучил нас держать язык за зубами. Так, наверное, чувствуют себя члены семьи, где кто-то заболел неприличной болезнью. В детстве мы много страдали. Не могли, скажем, пригласить друзей в дом, потому что никому не дано было знать, в каком состоянии окажется мать даже в десять часов утра.

Фэй ахнула:

– Уже с утра?!

Рози, взглянув на нее, грустно усмехнулась.

– О, вы не знаете, что значит жить с пьяницей под одной крышей. Пожалуй, больше всего это напоминает жизнь на склоне вулкана. Вы никогда не знаете, когда наступит катастрофа и насколько она будет губительна. С самого утра, – продолжала Рози, – если она вообще поднималась с постели, хотя временами на весь день оставалась лежать пластом, мать неизменно буйствовала. Мы молились о том, чтобы она не вставала, так как знали, что она станет набрасываться на нас по малейшему поводу. Мы должны были разговаривать друг с другом шепотом, иначе она принималась вопить, будто мы слишком шумим. Мы вынуждены были ходить на цыпочках, в доме нам вообще запрещалось играть.

После первых возлияний мать приходила на некоторое время в отличное расположение духа, становилась почти нормальным человеком. Однако она никогда не ограничивалась малой дозой, поэтому вскоре настроение ее снова менялось. Мы знали все стадии опьянения, научились безошибочно определять ее состояние… Не знаю, что хуже, когда она напивалась до положения риз и лежала почти без сознания или когда вела себя шумно и агрессивно, кричала, выла, все разбрасывала, ломала, бросалась с кулаками на окружающих.

– Не детей тоже? Неужели она била вас и сына? – Фэй была потрясена рассказом. Невозможно даже представить себе, чтобы деликатная, хрупкая и нежная на вид Джулия была способна вообще ударить кого-либо, в особенности собственного ребенка.

– Избивала все время, – сказала Рози, и глаза ее заблестели, явно от набежавших слез. – Папа вступался за нас, когда бывал дома, и старался не оставлять с нею наедине. Мы были не богаты, но нам с братом отец постоянно нанимал няню. Пока я не подросла, мне не приходило в голову, что сиделка, конечно же, должна была присматривать и за нашей матерью. Но никто не мог удерживать ее подальше от нас. Тем более что настроение пьяницы меняется с неимоверной скоростью, и никогда не знаешь, каким будет ее следующий шаг. Она был коварна и лжива.

– Просто неслыханно! – ужаснулась Фэй.

Наверное, Рози преувеличивает. Фэй редко встречалась с Джулией, но все, что сейчас услышала, полностью противоречило ее впечатлениям от общения с женой Харди.

– Да, понимаю вас, – вздохнула Рози. – Вы, разумеется, не предполагали, что подобное возможно. Да практически никто не подозревал, что творится в нашем доме, и папа потратил столько усилий, чтобы люди не видели ее во время запоя. Он обычно говорил, что у нее слабое здоровье, и это, в сущности, было правдой. Бог свидетель – в конце жизни мать превратилась в развалину.

– Но разве она не лечилась? Была же какая-то причина, почему она пила? Применяли ли психоанализ?

– Папа испробовал все – психиатрию, наркологические клиники, групповую терапию. Он пытался уговорить ее вступить в Антиалкогольную лигу, но она не хотела ходить на встречи, проводившиеся этой организацией. Мать категорически отрицала, что у нее есть какие-то проблемы. Все время твердила, будто способна остановиться, как только пожелает. Но она лгала себе, как и нам. Помню, папа говорил о болезни. Он объяснял нам, что у матери нет сил сопротивляться, она не в себе, надо пытаться понять ее…

Рози провела по глазам тыльной стороной ладони, всхлипнула, как дитя.

– Простите. Вы, наверное, думаете, что мне пора бы уже перестать лить слезы по поводу трагедии нашей семьи, не так ли? У меня глаза на мокром месте, видимо, потому, что я снова беременна.

– Правда? Рози, как это замечательно! – с теплым чувством воскликнула Фэй, огорчившаяся было слезам молодой женщины. – Примите мои поздравления. Я знала, что вы хотели еще одного ребенка. Ваш супруг рад?

Тема разговора переменилась, и это принесло облегчение. Фэй пришла в полное замешательство от рассказа Рози. Прошлое воспринималось теперь в совершенно ином свете, по-другому выглядел Джеральд, вся его семейная жизнь.

«Почему он никогда не говорил мне об этом?» – задумалась Фэй. Впрочем, Рози уже дала ответ: его мучил стыд. Больше всего он старался не упоминать о своей жене, никому о ней не рассказывать.

Достав носовой платок, Рози привела в порядок лицо, робко улыбнулась.

– Сэм в восторге. Мы оба страшно рады. Нам хотелось завести еще одно дитя, пока Мелисса не выросла. Единственный ребенок в семье может оказаться одиноким, его часто портят воспитанием. И родителям легче растить детей, пока сами молоды. Проще выдерживать все передряги. Нужны ведь огромные запасы энергии, чтобы справиться с двухлетней малышкой.

Обе женщины взглянули на Мелиссу, которая носилась кругами, безудержно хохоча.

– Осторожно, Мелли! Не упади! – крикнула слегка встревоженно мать, готовая вскочить на ноги.

Девочка приостановилась, подошла к взрослым и присела на дорожке неподалеку. Ее внимание привлек жук, взбирающийся на камень.

– Мама! – возбужденно закричала Мелисса. – Жук-ползук! Он кусается?

– Нет. Но лучше не трогай его руками, а главное не бери в рот.

Фэй засмеялась, а Рози лишь улыбнулась.

– Ведь она в таком возрасте, что все тащит в рот, причем самые неожиданные вещи. Детей я люблю, но должна сказать, что время от времени приятно поговорить с кем-нибудь из взрослых. Когда весь день общаешься только с ребенком, то порой начинаешь бояться, не свихнулась ли ты. Потом я планирую вернуться на работу, пока не поздно, продолжу свою карьеру. Мы хотим только двоих малышей, поэтому мне будет лишь тридцать с небольшим, когда оба пойдут в школу. Я смогу еще найти работу.

– Когда вы ожидаете младенца?

– О, еще через семь месяцев. – Рози провела ладонью по своему плоскому животу. – Пока ведь незаметно, а?

Фэй оглядела молодую женщину и кивнула.

– Совершенно незаметно. Но вы, помнится, сохраняли фигуру очень долго, когда ждали Мелиссу, верно? – Фэй умолкла, прислушиваясь к звону часов на колокольне. – Ой, уже два! Я должна возвращаться. Прошу извинить меня, Рози, но сделка, о которой идет речь, может оказаться очень важной. Ваш отец убьет меня, если клиент обидится и продаст серебро кому-нибудь еще.

– Мне известны кровожадные замашки этого тирана, когда он на работе, – расхохоталась Рози, вставая с места. Она позвала девочку, затем, смущаясь, бросила быстрый взгляд на Фэй. – Спасибо за прекрасный обед, миссис Стил. Знаете, а я ведь впервые говорила сегодня вне пределов семьи о моей матери. Но вас я не считаю посторонней. Вы практически – одна из нас.

Румянец залил лицо женщины.

– Спасибо, Рози.

– Вы ведь помиритесь с папой, да?

Фэй не успела ответить, к ним подскочила Мелисса и потянула мать за руку.

– Я хочу еще покачаться на качелях, мама!

– В следующий раз, дорогая. Нам пора идти.

– Ну, мама… Еще не пора.

– Мы снова придем в парк завтра, – пообещала мать.

Втроем они пошли в направлении аукционного зала. Мелисса – посередине, крепко держа за руки взрослых. Каждый раз, подходя к перекрестку, Фэй и Рози поднимали девочку и торопливо пересекали улицу. Мелисса вскрикивала от восторга и не хотела, чтобы ее опускали на землю.

Харди смотрел на них из окна здания фирмы. Мелисса прокричала:

– Дед!

Тот помахал в ответ рукой.

Фэй ощутила болезненное потрясение где-то в глубине своего существа. Если бы Джеральд принадлежал ей, это была бы незабываемая минута для каждого из них – для нее самой, для его дочери и внучки. Только представить себе: в ярком солнечном свете весны они возвращаются домой, и Джеральд машет им сверху из окна! Это была бы уже семья.

«Но Харди не хочет принадлежать мне, – думала Фэй. – Он предпочитает свободу».

Однако теперь, узнав о том, что его жена пила, она начала понимать, почему тот столь неумолим.

Что же означала для Харди семейная жизнь?

Весь день Фэй постоянно возвращалась к этому вопросу. Какие шрамы остались в его душе от череды страшных лет? Раны, должно быть, зажили настолько, что их можно спрятать – даже теперь, даже от нее. Можно понять нежелание оповещать весь мир о роковом пороке жены, но почему Джеральд уходит от разговора об этом даже с ней? Множество раз она расспрашивала Харди о его браке, и он неизменно отказывался отвечать и при этом злился.

Ночью Фэй лежала без сна. Мозг лихорадочно работал. Она размышляла о несчастной женщине, которая прожила свои годы, словно бледный призрак, прячущийся от людей. В сущности Фэй и Джулия не знали друг друга по-настоящему, и сейчас отдельные кусочки мозаики, как в детской игре, загадочным образом не складывались вместе. Так много вопросов остается без ответа. Когда, скажем, Джулия стала пить? Что послужило толчком к пьянству? Что способствовало превращению склонности в привычку? Безусловно, будь Джулия счастлива с Джеральдом, она не превратилась бы в алкоголичку. Значит, их брак был с самого начала катастрофой? Может, Джулия вообще не любила его? А Харди любил жену?

Единственный ответ на свои вопросы Фэй получила только от Рози, хотя годами пыталась разговорить Джеральда. Однако только что услышанное не могло пролить свет на тысячу других загадок, и Фэй горела желанием докопаться до всей правды.

Рози оставалась в Мэйфорде до конца недели. Они виделись каждый день, но больше ни разу речь не заходила о прошлом семьи Харди. Почти всегда рядом со взрослыми находилась Мелисса, что уже затрудняло разговор на эту тему. Однако дело было не только в присутствии ребенка. Тогда, в парке, Рози излила душу и выплеснула свои горькие воспоминания. Это принесло глубокое облегчение, но строжайший запрет говорить о матери стал еще в детстве ее второй натурой и она, похоже, не собиралась нарушать его опять. Рози носила в себе новую жизнь и считала, что лучше держать дверь в прошлое закрытой.

Накануне возвращения гостей в Бельгию Фэй ужинала с Рози и ее мужем в доме Джеральда. Сэм развлекал общество забавными историями из жизни стоматологов. Временами, однако, Джеральд казался нервным и был рассеян. Часто Фэй ловила озабоченные взгляды, которые дочь бросала на отца и на нее.

Когда Фэй уходила домой, Рози крепко обняла ее и сказала:

– Не забывайте, о чем я вас просила, ладно?

– Не забуду, – ответила Фэй, заметив, что Джеральд наблюдает за ними, прищурив глаза.

– Что там за заговор у вас, милые дамы?

Фэй состроила забавную мину.

– Занимайся собственными делами.

Сэму стало смешно.

– У женщин свои секреты. Разве вы не знаете, Джеральд?

Но тот не смеялся. Он не сводил глаз с Фэй, пытаясь понять, в чем дело.

В машине по дороге домой ей все время вспоминался этот взгляд, нахмуренное лицо Джеральда. О чем он тогда думал? Не подозревал ли, что дочь что-то рассказала ей о нем или о его покойной жене? Джеральд взбесился бы, узнай, как много услышала она от его дочери.

На следующий день в воскресенье Фэй снова отправилась на рыбную ловлю с Денисом Сильвером. В такой спокойный денек можно прекрасно отдохнуть. Собственно, на берегу реки Фэй быстро уснула, лежа на шотландском клетчатом пледе с парой подушечек под головой, и проснулась от запаха печеной на углях форели – Денис устроил примитивную жаровню из камней, положив поверх рыбу на шампурах.

Фэй страшно проголодалась после сна на открытом воздухе и нескольких часов, проведенных у реки. Она с удовольствием съела невероятно вкусную форель с овощным салатом, захваченным из дому, за рыбой следовал сыр чеддер и яблоки.

– Как продвигается ваша книга? – спросила Фэй.

Он лениво зевнул и пожал плечами.

– Ничего не делал всю неделю. Я открыл смысл жизни – это полное безделье.

Денис умеет рассмешить. Однако Фэй посмотрела на него несколько встревоженно.

– Разве не установлен для книги определенный срок?

– У издателя он есть, а у меня нет.

Денис разлил кофе из термоса и передал ей ярко-желтую кружку, которую Фэй обхватила ладонями, наслаждаясь теплом.

Сильвер сделал глоток, прикрыл глаза и блаженно застонал:

– О, какое наслаждение! Вот это жизнь, Фэй! У меня достаточно денег для безбедного существования, и я счастлив. Просыпаюсь каждое утро, любуюсь окружающим миром и чувствую себя просто великолепно. Рано или поздно я возьмусь за книгу. Спешить мне некуда.

– Я думала, что вам не терпится увидеть поскорее свои фото, воспроизведенные в книге.

– Ничего подобного! Да кому до них дело? Фотографии так мимолетны, а жизнь слишком коротка, чтобы заботиться о славе или богатстве. Вспоминаю, как я носился по свету, пока работал… практически без выходных. И видел такие вещи, что можно было спятить. Однако я просто заряжал новую пленку и снова снимал. Честно говоря, я не обращал внимания ни на что. Смотрел на мучения людей и смерть не моргнув глазом, не думая о том, что стоит за сделанными мною фотографиями. Ненавижу себя, вспоминая тогдашнее свое состояние. Сама жизнь ничего не значила для меня. Как же в таком случае снимки могут что-то означать для других? Перед моими глазами содрогалось в агонии человечество, а я пытался передать весь ужас трагедии с помощью бездушного аппарата и куска целлулоида.

– Вы ошибаетесь, Денис, – горячо возразила Фэй. – Глубоко заблуждаетесь. Миллионы людей стали очевидцами трагедий благодаря вашему искусству.

Он криво усмехнулся.

– В самом деле? Спасибо на добром слове, Фэй, но я не уверен, что вы правы. Во всяком случае, теперь я перестал носиться как угорелый. Пусть работают не ноги и руки, а мозг.

Глаза Сильвера посуровели, на скулах заиграли желваки.

– Я начал видеть то, чего не замечал все эти годы. Теперь беспрерывно вспоминаю прошлое. Смотрю на свои фото, и вдруг у меня возникает отвращение, будто сам заставлял людей страдать, и, в известной мере, это действительно так. Пусть я не убивал, но я глазел на убийц, видел, что творится, но палец о палец не ударил, чтобы остановить их.

Фэй притихла: ее пугали переживания Сильвера.

– Но что вы могли сделать, Денис. Не говорите глупостей. Вы были только свидетелем, вы не…

– Не соучастник преступлений? – закончил он мысль Фэй. – Но разве я не был им на самом деле? Я снимал те сюжеты, потому что это был мой способ зарабатывать на жизнь. Я делал деньги на страданиях ближнего своего. То есть был соучастником негодяев…

Денис побледнел, голубые глаза затуманились. Его вид вызывал сострадание.

– Но это безумие, Денис. Нельзя допускать подобные мысли. Послушайте, уж не считаете ли вы, что тех ужасов не случилось бы, не окажись вы там.

– Не знаю. Может, и не случилось бы. Когда средства массовой информации присутствуют, то…

Фэй решительно прервала его.

– При избиении младенцев царем Иродом фотографов поблизости не было, тем не менее событие это все равно произошло. А где вы находились во время битвы при Ватерлоо? И как насчет Дюнкерка? Почему же все это имело место, хотя вы отсутствовали?

Смеясь, он поднял руки.

– Ладно, ладно! Ваша точка зрения ясна. Но я все-таки должен все обдумать, Фэй, и переосмыслить. В средние века это называлось «изгнать дьявола из души». Вот чем я сейчас и занимаюсь. Удаляюсь от суеты, чтобы разобраться, где я нахожусь и куда мне идти впредь. А книга может подождать.

Уже стемнело, когда они уехали с реки. Оказавшись у дома, Фэй пригласила Сильвера к себе на ужин, но он покачал головой.

– Спасибо. Я очень устал, Фэй. Пожалуй, сварю себе яйцо и пораньше отправлюсь спать. – Он едва коснулся губами ее лба, словно Фэй была ребенком. – Спокойной ночи.

Сильвер остановил машину у главного подъезда, не заехав в подземный гараж. Фэй вышла и направилась домой, чувствуя, что ноги почти не повинуются. «Ревматизм», – мрачно подумала она. Порой при дождливой погоде у нее возникали резкие боли, но сегодня это было особенно ощутимо.

Она тоже чувствовала усталость и решила последовать примеру соседа и рано улечься спать.

Фэй вошла в квартиру и собралась уже делать омлет, как резко зазвенел дверной звонок. Денис передумал, что ли?

Она открыла дверь, и глаза ее широко открылись, когда увидела Харди.

– Ты, видимо, каждое воскресенье проводишь теперь с ним? – прорычал Джеральд. – Я видел, как он высаживал тебя из машины. Очень трогательная картина с поцелуем в лобик. Вы зашли так далеко? Не слишком ли он торопится, в конце концов, а?