Текст книги "Неотразимая герцогиня"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Возлюбленные чада… – начал он.
Аллегра украдкой огляделась: Да, храм изумительный, но она жалела, что не сможет обвенчаться в своей приходской церквушке.
– ..боготворю телом своим…
Аллегра почувствовала, что краснеет при воспоминании о поцелуях Куинтона в ночь бала. С тех пор они не целовались.
Интересно, как может Мужчина боготворить своим телом?
Она постаралась выкинуть из головы грешные мысли, как только Сирена сунула ей свой букет из белых роз и плюща, перевязанных серебряной лентой, и встала на колени у алтарной решетки.
Аллегра постаралась сосредоточиться на церемонии венчания. Как только священник провозгласил брачующихся мужем и женой, щеки ее снова порозовели, особенно когда жених с невестой увлеченно целовались, не обращая внимания на гостей. Она неожиданно встретилась глазами с герцогом. Его лицо было серьезным, а во взгляде – ни тени насмешки.
Девушка облегченно вздохнула. Поцелует ли он ее так же нежно, когда они отойдут от алтаря?
Сирена и Оки поспешили выйти из церкви. Оба весело смеялись и не замечали никого, кроме друг друга. Герцог подхватил Аллегру под руку и проводил к дверям. Новобрачные уже отъехали. Остальные последовали за ними в дом лорда Моргана, где уже накрыли столы.
Повар-француз приготовил множество изысканных блюд.
Слуги разносили яйца в сливках, розовую деревенскую ветчину, бекон, бараньи отбивные, семгу в укропном соусе с лимоном, крошечные булочки, посыпанные кунжутом. Все это запивалось великолепной мадерой. На десерт подали сыры. французский бри, острый английский чеддер и швейцарский, с большими дырками, самый любимый сыр Аллегры. К ним принесли фруктовый салат из испанских апельсинов, ананасов и бананов, хрустальную чашу с клубникой и еще одну, со взбитыми сливками. И наконец, появился свадебный торт с сахарной глазурью и украшениями. Гости подняли бокалы с шампанским за счастье жениха и невесты.
Вскоре невеста с кузиной незаметно выскользнули из комнаты и поднялись наверх. Дамарис помогла Сирене снять подвенечное платье и переодеться в дорожный костюм, хотя ехать предстояло не дальше городского дома Пикфордов.
– Мама и дядя еще не открыли свою тайну, – вздохнула Сирена. – Как по-твоему, они не передумали?
Аллегра покачала головой.
– Отец сказал, что они сделают объявление перед твоим отъездом.
– Все бы отдала, только бы посмотреть на Шарлотту, – хихикнула Сирена. – Бедняжку будут одолевать сразу радость и ужас при мысли о том, что мама выходит замуж «в ее-то годы», как она выразится. Вот увидишь, она изведется от зависти, что мама нашла себе такого богатого жениха.
– А сколько лет тете-маме? – поинтересовалась Аллегра.
– Наверняка за сорок. Она вышла за папу в пятнадцать, а в шестнадцать уже родила Гасси. Ему теперь двадцать пять, так что маме, должно быть, больше сорока.
– Сорок один, – с улыбкой уточнила Аллегра. Кузина никогда не была сильна в арифметике.
– Ну вот, миледи, готово, – объявила Дамарис, громко всхлипнув. – Поверить не могу, что вы уже замужем. – Она жалостно шмыгнула носом и вытерла глаза краем фартучка. – Кажется, только вчера играли в детской.
– Ну же, Дамарис, – уговаривала Сирена, обнимая горничную. – Ты по-прежнему будешь со мной, и кроме того, я видела, какими взглядами ты обменивалась с камердинером Оки. Скоро ты сама станешь замужней дамой, и что я буду делать, когда ты меня покинешь?
– Ни один мужчина не сможет разлучить меня с вами, миледи! – упрямо объявила Дамарис. – А теперь бегите вниз, к гостям. Я буду ждать вас в Пикфорд-Хаусе. – Она почтительно присела.
Сирена, совершенно очаровательная в белом муслиновом платье, отделанном розовыми шелковыми лентами, и в изящной соломенной шляпке, украшенной такими же лентами, улыбнулась горничной и под руку с Аллегрой спустилась по лестнице в холл, где уже собрались гости. Увидев дядю и мать, она немедленно подбежала к ним, обняла и прошептала:
– Скажите им сейчас, пожалуйста.
Обхватив за плечи Аллегру и Сирену, лорд Морган громко объявил:
– Сегодня один из самых светлых дней моей жизни. Я выдал замуж любимую племянницу. Свадьба моей дорогой дочери назначена на пятое октября. Но завтрашний день тоже будет радостным, ибо я сочетаюсь браком с женщиной, которая оказала мне честь, согласившись стать моей супругой, – с леди Олимпией Эббот. Вы уже высказали добрые пожелания Оки и Сирене. Надеюсь, что нам вы тоже пожелаете счастья.
– Будь я проклят! – пробормотал маркиз Роули, застигнутый врасплох речью дяди. Немного опомнившись, он пожал руку лорда Моргана. – Примите мое благословение, сэр, хотя вы вряд ли в нем нуждаетесь, – выпалил он и сердечно поцеловал мать. – А вам, мадам, мои наилучшие пожелания. Признаться, я начал думать, что ты меня больше уж ничем не удивишь, мама.
– Так ты не возражаешь, Гасси? – спросила леди Эббот немного нервно.
– Ничуть, мама, – заверил он, широко улыбаясь.
Остальные гости сгрудились вокруг парочки, осыпая ее поздравлениями и добрыми пожеланиями. Во всеобщей суматохе никто не заметил, как новобрачные улизнули. Рука об руку они спустились с крыльца и сели в карету. Когда их отсутствие обнаружили, поднялся веселый смех и всех пригласили в гостиную, где лакеи уже открывали бутылки с шампанским. Провозглашались тосты за новых жениха и невесту.
– И за завтрашнюю свадьбу! – воскликнула леди Беллингем. – Моя дорогая Олимпия, а вы своенравны, кошечка! Не открыть мне столь жгучей тайны! – Она шутливо хлопнула леди Эббот по плечу и уверенно заявила:
– Разумеется, для вас это идеальный брак! Ваш сын и невестка наверняка рады за вас. А вы, мисс? Что вы думаете о таком повороте событий?
– Мы с Сиреной пытались устроить этот брак еще с той поры, как тетя-мама сняла траур, – призналась Аллегра.
– Ха-ха-ха! Что ж, прекрасно! Заметьте, Куинтон, у вашей невесты нет ни капли эгоизма. Вы сделали прекрасный выбор! Постараюсь вернуться в Лондон к вашей свадьбе. Даже Беллингем решил пожертвовать несколькими днями охоты ради такого события, не правда ли, муженек?
– Совершенно верно, дорогая, – согласился лорд Беллингем, весело подмигивая собравшимся. – Что нравится тебе, то и мне по душе.
Он осушил бокал с шампанским. Его широкое лицо сияло.
– А я просто ошеломлена тем, что дорогая мама решила снова выйти замуж, в ее-то возрасте, – вмешалась Шарлотта. – Боюсь, что мы с Гасси будем безутешны, разом лишившись всех родственников.
Аллегра ехидно хихикала в кулачок, но, когда Шарлотта злобно уставилась на нее, не выдержала:
– Видите ли, мадам, Сирена предсказала, что вы скажете именно это. Что же до безутешности, подозреваю, что на самом деле вы счастливы избавиться от тети-мамы и моей кузины. Зато теперь Гасси только ваш и ничей больше, – высказалась она с милой улыбкой.
– Аллегра, – укоризненно начал маркиз, хотя его губы подозрительно подергивались. – Веди себя прилично и постарайся быть тактичнее, тем более что ты скоро станешь герцогиней.
– О, Гасси, боюсь, что я никогда не стану безукоризненно воспитанной, и Куинтон об этом знает. Верно, милорд?
– Вижу, понадобится немало времени, но когда-нибудь я надеюсь убедить Аллегру в преимуществах дипломатии, сэр, – обратился герцог к Огастесу.
– Хотела бы я посмотреть на этот поединок, в котором встретятся достойные противники, – пробормотала леди Беллингем. Ее муж, услышавший эту реплику, понимающе усмехнулся.
Вскоре гости распрощались. Все были согласны, что свадьба удалась и они прекрасно провели время. Граф Астон и лорд Уолворт попросили герцога быть шафером на предстоящих им брачных церемониях. Их невесты перед уходом улучили минутку, чтобы поговорить с Аллегрой.
– Вы приедете вместе с герцогом? Мы непременно пошлем вам приглашения, – в один голос попросили девушки.
– С удовольствием, – кивнула Аллегра, провожая их к выходу. Как это странно – обзаводиться подругами! До сих пор ее единственной приятельницей была Сирена. Более того, ей в самом деле нравились леди Юнис Тарлтон и Кэролайн Беллингем. Должно быть, она взрослеет.
– Давай прогуляемся в саду, – предложил герцог.
Они остались наедине. Отец и тетка исчезли.
Аллегра взяла Куинтона под руку.
– Бедный старый дом выглядит таким печальным, – заметила она. – Все кончается. Сезон. Веселье. Сирена и Оки поженились. Наши друзья покидают Лондон. Прежнего не вернешь, верно?
– Да, – согласился он, – но такова жизнь, Аллегра. Мир вокруг нас постоянно меняется, к лучшему или худшему.
Они вышли в сад. Стояла необычайная для июня жара, и воздух был совершенно неподвижным.
– Может, мир и вправду меняется с каждой минутой, – предположила Аллегра, – но я никогда не ощущала этого так сильно, как сегодня. – Она тяжело вздохнула и поежилась, как от озноба. – Моя жизнь, хотя и без матери, текла мирно и ровно, по раз и навсегда установленному порядку. Я росла и воспитывалась в Морган-Корте. Моей лучшей и единственной подругой до самого последнего времени была леди Сирена. Время шло незаметно, и на будничном фоне яркими пятнами выделялись только праздники.
– А твой брат? – неожиданно спросил герцог. Девушка никогда не говорила о погибшем.
Лицо Аллегры омрачилось.
– О да. Мой мир тогда разительно изменился. Я стараюсь не вспоминать об этом. Уж очень это больно!
– Что же случилось? – осторожно допытывался Куинтон, увлекая ее в тень яблони, под которой стояла мраморная скамья. – Я знаю только, что он умер.
– Джеймс Люсиан… мы, неизвестно почему, всегда называли его полным именем… казнен во Франции. Он был помолвлен с дочерью графа д'Омона. Когда там начались беспорядки, было решено, что они немедленно поженятся и вместе вернутся в Англию. Но едва он приехал во Францию, всю семью графа арестовали. Кто-то выдал их еще до того, как Джеймс Люсиан женился на своей возлюбленной. Но он не покинул Селестину.
Власти, если только можно назвать эту чернь властями, предложили брату свободу, когда он уже стоял на эшафоте рядом с Селестиной. Она умоляла его уйти. Но он отказался. Говорят, что Джеймс Люсиан встал на колени перед нареченной и стал тихо рассказывать ей о их вечной жизни вдвоем. Ее голова скатилась в корзину на несколько минут раньше, чем был казнен Джеймс Люсиан, и ее горячая кровь брызнула на него. Но он поднялся и без всякой помощи подошел к гильотине. Добровольно последовал за своей невестой.
В глазах девушки блестели непролитые слезы.
– Твой брат был очень храбрым, – обронил герцог, потрясенный ее рассказом, и обнял невесту за плечи.
Но Аллегра стряхнула его руку.
– Мой брат был глупцом! – рассерженно выпалила она, уже не стыдясь своих слез. – Ради чего он отдал жизнь? Ради любви?! Вы сами твердите, милорд, что никогда не полюбите меня, потому что не желаете повторять ошибки своих предков. Что же, я тоже не полюблю вас, ибо любовь не приносит ничего, кроме боли. Зато наш брак будет прочным, потому что он основан на разумных принципах: уважении друг к другу и богатстве, чтобы прожить в роскоши. И всю любовь, что таится в наших сердцах, мы отдадим детям.
Ничего не ответив, Куинтон вытер щеки девушки белоснежным платком. Да и чем ее утешить? Очевидно, она горячо любила брата, и даже сейчас, три года спустя после его смерти, ее рана так и не зажила.
– Эта утрата и стала причиной того, что ты научилась распоряжаться своими средствами? – спросил он наконец.
– О нет. Я интересовалась отцовскими делами едва ли не с детства. Мы с Джеймсом Люсианом даже соревновались, кто получит больше прибыли. Обычно результаты получались одинаковыми, хотя нужно признать, что я более расчетлива. К сожалению, мой брат всегда больше слушался своего сердца, нежели головы, и позволял эмоциям брать над собой верх, что и привело его к гибели.
– Когда ты приедешь в Хантерз-Лейр? – поспешил сменить тему герцог, чтобы еще больше не расстроить Аллегру.
– Когда архитектор и подрядчик меня заверят, что в доме вполне можно жить. Судя по отчетам, мы встретимся уже через несколько недель. Твои друзья живут неподалеку?
– Да, поместье Астона всего в часе езды, а очаровательный домик Дри совсем рядом. Буду рад сопровождать тебя на обе свадьбы.
– Боюсь, мы дадим пищу злословию, если я приеду в Хантерз-Лейр до венчания. Тебе это будет очень неприятно? – озабоченно спросила Аллегра.
– Нисколько, – засмеялся герцог. – А тебе?
– Ни в малейшей степени.
– Мы и в самом деле прекрасно подходим друг другу, – заключил Куинтон.
– Похоже, что это так, – согласилась Аллегра, смело целуя его в щеку. – Похоже, что так.
Глава 6
Утро после свадьбы Сирены выдалось таким же солнечным, что и накануне. Венчание леди Эббот и лорда Моргана было назначено на девять утра, в большой гостиной. Затем, после завтрака в узком кругу, семейство отправлялось в путь, хотя раньше предполагалось провести в Лондоне еще один день. Герцог должен был проехать с ними значительную часть пути, прежде чем свернуть с большой дороги на проселочную, ведущую в Хантерз-Лейр. Аллегра была рада, что отец решил немедленно покинуть столицу. Ей не терпелось поскорее оказаться дома, хотя без Сирены там будет совсем одиноко.
Ей показалось, что Сирена как-то изменилась. Она и Оки прибыли без четверти девять. Лицо новобрачной светилось счастьем. Молодые люди не отходили друг от друга и обменивались нежными взглядами. Сирена никого, кроме Оки, не замечала, что казалось Аллегре крайне неприличным и немало ее смущало. Кроме того, ее очень обидело явное невнимание подруги.
Вскоре приехал священник. Огастес Эббот проводил мать в гостиную. Олимпия была в платье из небесно-голубой парчи, Русые волосы были забраны наверх, и только единственный локон свешивался над левым плечом. Прическа была украшена крошечным кружевным воланом. В руке невеста несла бутоньерку из пунцовых роз, перевязанных голубой и серебряной лентами. Лицо Олимпии сияло тихой радостью. Сын подвел мать к лорду Моргану, сегодня особенно элегантному в темно-синем фраке и панталонах. Церемония началась.
Аллегра огляделась. Гостей было мало: только лорд и леди Беллингем, выступавшие в роли свидетелей, и герцог. Кроме того, в гостиной собрались члены семьи: Сирена и Оки, леди Шарлотта и Гасси и, разумеется, Аллегра. Она рассеянно слушала слова священника, думая о том, каким счастливыми выглядят кузина с мужем и отец с мачехой. Они любят друг друга…
Даже на губах Шарлотты играла нежная улыбка. Ее затянутая в перчатку рука покоилась на руке мужа. Сегодня она смотрела на свекровь без обычной неприязни. Аллегра могла бы поклясться, что в глазах у леди Беллингем стоят слезы: недаром она постоянно прикладывала к ним батистовый платочек. Что это с ними? Неужели все вокруг влюблены?
Любовь – такое неопределенное чувство и к тому же совершенно ненадежное. Сколько терзаний оно причиняет людям!
Кому как не ее отцу знать об этом?
Церемония завершилась. К удивлению Аллегры, ее отец обнял жену и крепко поцеловал. Новая леди Морган мило покраснела, когда присутствующие дружно захлопали в ладоши. Аллегра быстро подошла к новобрачным и расцеловала тетку и отца.
– Желаю вам большого счастья! – искренне воскликнула она.
– О, дорогая, – всхлипнула Олимпия, тоже целуя ее, – я всегда считала тебя дочерью, и наконец ты ею стала на самом деле.
Они отправились в столовую, где уже был накрыт стол.
Сегодня повар предложил гостям кусочки цыпленка в винно-сливочном соусе, завернутые в тонкие блинчики, яйца-пашот, деревенскую ветчину, жареный бекон, форель, посыпанную укропом и сбрызнутую лимонным соком, молодой салат-латук, очень понравившийся Аллегре, и теплый хлеб. На десерт были поданы клубника со взбитыми сливками и небольшой свадебный торт с глазированными фруктами. Из вина разливали только шампанское.
Первыми уехали Сирена и Оки, отправлявшиеся в свадебное путешествие. Лорд и леди Беллингем ретировались в свой сельский дом в Оксфорде. Маркиз и маркиза Роули решили вернуться в свое поместье. Настал черед семейства Морган.
Аллегра предпочла ехать верхом.
– Не хочу сидеть в карете с новобрачными, – пробормотала она герцогу. – Просто стыдно на них смотреть. Они еще хуже Сирены и Оки! Я чувствую себя пятым колесом в телеге.
– Так оно и есть, – кивнул он. – Они влюблены, только и всего.
– Любовь! – фыркнула Аллегра. – Трудно поверить, что отец на такое способен! Казалось бы, мама излечила его от этих глупых эмоций раз и навсегда.
– По-видимому, нет, – развел руками Куинтон.
– К счастью, я скоро приеду в Хантерз-Лейр, – вздохнула Аллегра. – Вряд ли я смогу все лето наблюдать, как они милуются. В конце концов, оба они уже не первой молодости.
– Мне говорили, что любви покорны все возрасты. Твой отец и его жена сначала были давними друзьями, поэтому их любовь самая крепкая. Кроме того, твоя мачеха – женщина высоконравственная. Вряд ли она пойдет по пути твоей матушки. Впрочем, и ты тоже, – заверил герцог.
– Почему ты так уверен? – удивилась Аллегра, втайне опасаясь, что и с ней может случиться нечто подобное тому, что выкинула ее мать.
– Потому что ты тоже девушка порядочная. Думай я иначе, вряд ли сделал бы тебе предложение, несмотря на все твое состояние. За всю историю нашей семьи никто из моих родственников не запятнал себя скандалом. Я тоже не буду исключением. Пусть твое богатство и стало основной причиной для заключения нашего брака, но для меня очень важна и репутация невесты. Несмотря на твою дружбу с молодым Таннером, я знаю, что ты целомудренна и чиста.
Город остался позади. Конь Аллегры шарахнулся в сторону, испугавшись проезжавшей телеги, но она не выпустила из рук поводья и сумела успокоить животное. Ее щеки заалели.
Жених говорил о ней как о выставленном на продажу товаре.
Да, в сущности, так оно и было.
Крошечный огонек неприязни к герцогу загорелся у нее в груди, но девушка усилием воли загасила его. Она сделала прекрасную партию и уезжает из Лондона с триумфом. Ее брак – самый блестящий за весь сезон. Да что там за сезон – за последние десять лет, если верить леди Беллингем.
– Тебя задели мои откровенные речи? – спросил герцог, заметив выражение ее лица.
– Немного, – призналась она. – Но не твоя прямота меня беспокоит. Просто я никогда не была предметом подобных бесед.
Куинтон сдержал усмешку. Аллегра поистине чистосердечна и в то же время излишне стыдлива и благонравна. Он понял, что столь молодая и невинная девушка скорее всего посчитает плотские удовольствия не только отвратительными, но и отталкивающими, если ее как следует не подготовить к первой брачной ночи. Пусть их дети не будут плодами бурной страсти, но он хочет, чтобы Аллегра по крайней мере наслаждалась нежными супружескими играми. Их брак никогда не будет счастливым, если кто-то останется равнодушным или холодным в постели. Но как ей это объяснить?
Он неожиданно понял, как мудро они поступили, решив подождать несколько месяцев до свадьбы. Ну и хитер его будущий тесть, пославший Аллегру в Хантерз-Лейр якобы присмотреть за ремонтом! Лорд Морган, очевидно, надеялся, что они за это время станут ближе, а может, и воспылают друг к другу более теплыми чувствами, что, несомненно, укрепит их супружеские отношения. Наверное, это самое большее, на что мог надеяться любящий отец.
В полдень они остановились у ручья, бегущего вдоль дороги.
Повар уложил в корзинку плотный завтрак, и слуги, ехавшие в отдельной карете, расстелили на траве скатерть и расставили блюда с жареным цыпленком, ветчиной, хлебом, сыром и большой кистью винограда. Не было забыто и вино. После завтрака леди Морган пригласила Аллегру к себе в карету, но девушка отказалась.
– Спасибо, тетя-мама, но я терпеть не могу тряску и по возможности предпочитаю ехать верхом. День сегодня чудесный, и я нахожу общество Куинтона достаточно интересным.
Они снова отправились в путь.
– Раньше ты не говорила, что мое общество тебе интересно, – шутливо пожаловался герцог. – Для меня это приятный сюрприз.
– Ни за что не поеду вместе с ними! – капризно буркнула Аллегра. – Неужели ты не видел, как они за обедом смотрели друг на друга? Просто стыд! Они вели себя куда хуже, чем утром.
– Но почему это так тебя волнует? Что плохого в том, что твой отец и мачеха любят друг друга? – удивился герцог.
– Ничего подобного, – возразила Аллегра.
– Ты расстроена. И сама знаешь почему, дорогая. Ты вдруг увидела в отце мужчину, желания и чувства которого не имеют к тебе никакого отношения. Он снова влюблен и жаждет интимной близости с женой.
Аллегра покраснела до корней волос.
– Как ты можешь говорить такое? – возмутилась она. – Они ведь старики! Подумай сам, Сирена сказала, что ее матери сорок один год, а папе уже далеко за пятьдесят.
– Они зрелые, взрослые люди, вполне имеющие право и позабавиться немного, – усмехнулся герцог. – Мне кажется, тут ничего странного нет.
– Кажется, ты неплохо разбираешься в подобных вещах! – съязвила Аллегра.
– А ты чересчур наивна, – парировал он. – Супружеские отношения между твоим отцом и его женой, да и всеми женатыми людьми, должны быть приятными и вызывать только сладостные ощущения, даже если брак заключен не по любви.
Ведь и друзья могут испытывать страсть друг к другу.
– Ты сейчас говоришь не о моем отце и Олимпии, верно, Куинтон? – тихо спросила Аллегра.
– Верно. Через несколько месяцев мы будем делить одну постель, и я хочу, чтобы и ты познала восторги взаимных ласк.
Не желаю, чтобы ты заранее ненавидела наших будущих детей. Можешь ты это понять?
– Но ты ни разу не поцеловал меня с самой ночи бала! – выпалила она и, ощутив, как ей в лицо бросился жар, испугалась, что в эту минуту похожа на вареную свеклу.
– А тебе нравится целоваться?
– Пока трудно сказать: у меня слишком маленький опыт.
– А мне показалось, что у тебя на этот счет было довольно твердое мнение, – напомнил он. – Кажется, ты хотела знать, достаточно ли я опытен в поцелуях, и требовала рекомендаций. , 1 – Вздор! Никаких свидетельств по этому поводу я не требовала, – фыркнула она. – Всего лишь спросила, считают ли дамы, что ты хорошо целуешься. Совершенно резонный вопрос, учитывая, что меня раньше никогда не целовали. Не пойму, что тут крамольного и почему это так тебя раздражает?
– Хочешь сказать, что даже праведный Руперт Таннер к тебе не прикасался? Трудно в это поверить, – отпарировал герцог.
– С чего это вдруг Руперту меня целовать? – возмутилась девушка. – Мы друзья, и только. И почему ты называешь его праведным?!
– Потому что, насколько я понимаю, он решил принять сан, и, когда старый викарий в отцовском имении уйдет на покой, Руперт займет его место.
– Откуда ты знаешь? – взвилась Аллегра.
– Он сам сказал. Помнишь, во время сезона он жил вместе с нами в Пикфорд-Хаусе? И несколько раз намекал на то, что вы поладили, – объяснил герцог, и в его голосе впервые за время их знакомства прозвучали гневные нотки.
– Что?! – ахнула Аллегра. – Да как смеет Руперт говорить такое?
– Очевидно, он пытался меня отпугнуть, – пояснил герцог, чье настроение явно улучшилось. – И нужно быть в самом деле святым, чтобы ни разу не попытаться поцеловать тебя, моя прелесть.
Вместо ответа Аллегра послала коня в галоп и ускакала далеко вперед. Ее трясло от негодования. Да, она говорила, что хотела бы выйти замуж за Таннера, но лишь потому, чтобы не ехать в Лондон. Отец, однако, и слышать ничего не пожелал. Между ними ничего не было! Да, они росли вместе, но и только!
– Никогда больше не заговорю с Рупертом, – бормотала она себе под нос. Как ему в голову пришло такое?! Вероятно, он пытался спасти ее на правах старого друга. Да что это он о себе вообразил? И все лишь потому, что они росли вместе?
Никто не знает ее лучше Руперта.
Герцог не стал догонять невесту. Пусть немного остынет.
У этой девушки есть характер. Это открытие. Натура у нее куда более сложная и глубокая, чем он предполагал.
На ночь они остановились в уютной гостинице. Чарлз Трент, выехавший накануне, занял в ней целое крыло. Они поужинали в маленькой столовой, хотя аппетит, похоже, был исключительно у Аллегры и герцога. После того как убрали со стола, лорд и леди Морган принялись дружно зевать.
– Откуда вдруг такая сонливость после того, как вы весь день продремали в карете? – язвительно осведомилась Аллегра. – Папа, неужели ты не хочешь сыграть со мной партию в шахматы? Теперь, когда жизнь вернулась в прежнее русло, можно снова вспомнить о наших ночных бдениях. Приказать, чтобы принесли доску?
– Видишь ли, дитя мое, все связанные с сезоном треволнения и бесконечные празднества вконец меня утомили, а свежий деревенский воздух навевает сон. Думаю, мы с твоей мачехой ляжем пораньше, чтобы хорошенько выспаться. Мы с тобой еще сыграем.
Он встал и протянул руку жене.
– Поцелуй меня, Аллегра, – попросила леди Морган. – Надеюсь, ты не слишком устала от скачки?
– Нисколько, – заверила девушка, послушно целуя отца и мачеху. – Спокойной ночи.
После их ухода она хмуро спросила:
– Думаешь, им не терпится оказаться в постели?
Герцог молча кивнул. Его серебристо-серые глаза улыбались.
– Поверить невозможно, что люди в их возрасте еще этим интересуются! – воскликнула Аллегра.
– Почему нет? Уверен, что где-то неподалеку от Морган-Корта в укромном уютном домике живет любовница твоего отца.
– А у вас тоже есть любовница где-нибудь неподалеку от Хантерз-Лейра, милорд? – помолчав, спросила Аллегра.
– Дорогая, кажется, я расслышал в твоих словах крохотный намек на ревность? – усмехнулся герцог. – Нет, содержанка мне не по карману, но если быть откровенным, до сих пор я не вел монашескую жизнь.
– Ты ездил к шлюхам?! – вырвалось у девушки. Она не была шокирована, просто ее любопытство взяло верх.
– И шлюхи для меня удовольствие дорогое, – терпеливо ответил герцог, откидывая со лба прядь темных волос. – Поверь, Аллегра, всегда найдутся женщины, готовые отдаться, чтобы получить чистейшее, не замутненное расчетом наслаждение. Я не сатир, но когда чувствую желание, без труда его удовлетворяю. Я ответил на все твои вопросы?
– Нет, – покачала она головой и, поднявшись, встала перед ним. – У меня остался еще один.
– Какой же именно, дорогая?
Она так забавна в своей серьезности!
– Когда ты собираешься снова меня поцеловать? – поинтересовалась она.
– Да прямо сейчас, дорогая, – отозвался он, усадив ее к себе на колени. Она и опомниться не успела, как он сжал ее подбородок и завладел губами в яростном поцелуе.
Потрясенная Аллегра задохнулась. Он осторожно провел пальцем по ее щеке и снова поцеловал, на этот раз так нежно, что она едва не растаяла. Их взгляды встретились, и Аллегра ощутила, как горячая волна омыла ее, а сердце куда-то покатилось.
– Как по-твоему, я достаточно хорошо целуюсь? – лукаво прошептал герцог, которому вся ситуация очень понравилась.
– Вполне, – неохотно выдавила она. – Клянусь, сэр, я едва не умерла.
– Ты льстишь мне, Аллегра, но, признаюсь, я совсем не против.
Ему также нравилось держать на коленях это прелестное создание.
– Поцелуй меня еще раз, – попросила она, и он с радостью подчинился. Ее розовые губы, мягкие и податливые, были словно шелк. Он ощутил, как она обмякла, как упругие холмики прижались к его груди, и потрясение осознал, что ее невинность его возбуждает. Куинтон не мог оторваться от ее свежего рта, и Аллегра, впервые познавшая сладость страстного поцелуя, отвечала ему с тем же пылом. Непокорная мужская плоть мигом восстала, и Куинтон поспешно отстранился, боясь, что девушка это почувствует. Почти спихнув ее с колен, он положил ногу на ногу.
Аллегра, внезапно оказавшаяся на ногах, растерянно огляделась. Ее томный взгляд и припухший от поцелуев рот кружили герцогу голову.
– Почему ты остановился? – удивилась она.
– Поцелуи, – пояснил он, гадая, звучит ли его голос в ее ушах так же сдавленно, как в его собственных, – ведут к большей близости. Не думаю, что до свадьбы мы имеем право позволить себе подобные вольности. Я, как человек более опытный, смело могу сказать, что ты еще не готова познать такие восторги.
Пожалуй, тебе пора идти спать, дорогая. У нас впереди еще долгое и утомительное путешествие.
Он взял Аллегру за плечи и нежно поцеловал в лоб.
– Спокойной ночи.
Судя по всему, она была так ошеломлена, что покорно и молча вышла из комнаты. Куинтон и сам был несколько смущен. Подойдя к буфету, он налил себе виски и уселся у огня.
Что это с ним творится, черт возьми? Да, его донимает вожделение… но не только. Они должны пожениться. Он вполне мог соблазнить Аллегру до свадьбы, и что тут страшного? Она уже принадлежит ему. Между ними и формальным союзом стоят всего несколько произнесенных священником слов. Аллегра невинна, но ее девические поцелуи дышат страстью. При нежном обращении и терпеливом обучении ей не будет равных в постели.
Так вот оно что! Он чувствует в ней скрытый огонь, о котором сама Аллегра не подозревает.
Куинтон понял, что должен быть крайне осторожен с ней, чтобы не отпугнуть. Он хотел, чтобы она горела чувственным огнем, а не сжималась от страха.
Каждый день Аллегра скакала рядом с герцогом. Каждый вечер сворачивалась клубочком у него на коленях и упражнялась в поцелуях.
– Уже лучше? – спросила она как-то.
– С каждым днем ты делаешь успехи, – заверил он.
Аллегра кивнула.
– Поцелуи очень приятны, но в конце концов становятся несколько однообразными, не находишь?
– Целоваться можно по-разному, – объяснил Куинтон.
– Покажи, – прошептала она.
Его язык скользнул между ее приоткрытых губ и стал лихорадочно ласкать влажную глубину ее рта. Аллегра едва не лишилась чувств. Глаза застлало туманом. Ее словно пронзили насквозь, а внизу живота сосредоточилась приятная тяжесть.
– О, Куинтон, как волнующе! А есть и другие поцелуи? Покажи!
– Да, но тебе еще рано знать о них. Они сопровождают определенного рода ласки.
– Ласки? Кого при этом ласкают? – наивно спросила она.
– Тебя, – усмехнулся он.
– Меня? Как это?
– Твою грудь и другие интимные места, – втолковывал ей он.
– А ты хочешь ласкать меня, Куинтон? – нерешительно пробормотала она.
– О да, дорогая, но не думаю, что сейчас это возможно. Прежде чем мы станем близки, я хочу, чтобы мы с тобой получше узнали друг друга.
– Ты такой внимательный, – кивнула она. – Но я надеюсь, что наша разлука не будет чересчур долгой. Мне не терпится поскорее приехать в Хантерз-Лейр. Даже если комнаты не готовы, не мог бы ты раскинуть на газоне палатку для меня? Папа и тетя-мама заняты только друг другом, я для них не существую. Думаю, в родном доме мне больше нет места. Там я не буду чувствовать себя вольготно. Морган-Корт теперь принадлежит только им.
Герцог погладил темную головку девушки.
– Думаю, тебе не долго осталось там пробыть, Аллегра. Скорее всего твои комнаты в моем доме уже готовы, а если и нет, я постараюсь сделать все, чтобы поторопить рабочих.
