Текст книги "Колдунья моя"

Автор книги: Бертрис Смолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Мэйрин с трудом сдержала смех. Половая жизнь не была чем-то запретным для англосаксов, которые еще не успели далеко уйти от тех первобытных времен, когда люди отдавались любви с радостью и безрассудством. Брачное счастье Иды и Олдвина ни для кого не было тайной. Брэнд и Мэйрин несколько раз случайно заставали их во время страстных объятий. Детям никто не запрещал расспрашивать родителей о тайнах плоти, и Ида отвечала на вопросы честно и откровенно, объясняя своей дочери, что наслаждения любви сперва могут показаться несколько необычными, но все равно приятны и сладостны.

Именно поэтому слова императрицы потрясли девушку. Впрочем, Мэйрин понимала, что обязана быть вежливой с обеспокоенной императрицей, которую побуждала к таким словам только искренняя забота. Она чувствовала, что Василий – очень страстный мужчина. Он предпочитал ее невинный энтузиазм в ласках и поцелуях безмолвной покорности других, менее чувственных женщин. И Мэйрин не могла понять, почему императрица сочла своим долгом говорить с ней в таком торжественном тоне.

– Я благодарна вашему величеству за то, что у вас нашлось время навестить меня и предложить мне мудрый совет, – учтиво ответила она. – Я запомню ваши слова.

Ида просияла от гордости. Она хорошо воспитала своего ребенка: у Мэйрин оказались безупречные манеры и безошибочное чувство такта. Однако польщенная тем, что императрица Мария-Ирина почтила их личным визитом, Ида все же не могла понять, зачем она говорит Мэйрин такие странные вещи. Мысль о том, чтобы сосредоточиться на четках во время страстных объятий, просто невообразима!

Воодушевленные примером императрицы, другие члены семейства Дука тоже стали наносить визиты в Садовый Дворец; каждый приносил для Мэйрин особый подарок. Не все они были богаты, не все принадлежали к высокородной ветви династии. Но все очень гордились тем, что связаны с императором узами родства и что получили возможность снова появиться в центре внимания благодаря браку Василия с прекрасной чужеземкой. Отец принца уже умер, но мать его была второй дамой в Константинополе после императрицы.

Илиана Дука – миниатюрная изящная женщина с печатью недоступности на лице. Волосы такого же цвета, как и у сына, но не кудрявые, а прямые и уложены в плотный узел на затылке. Бирюзовые глаза Василия – теплые, а взгляд его матери – невыразительный и тусклый, загоравшийся, когда она говорила о своем единственном ребенке. Она явилась к своей будущей невестке в великолепном наряде из ярко-алого шелка, покрытого золотой вышивкой. По сравнению с ней даже императрица показалась бы скромной и невзрачной.

Она принесла Мэйрин в подарок чудесное ожерелье из золотых пластин, украшенных аметистами.

– Под цвет твоих глаз, – строго проговорила она. – Мой сын сказал, что твои глаза похожи на аметисты, но мне кажется, они более темные. Ты еще очень молода, но, похоже, я могу поблагодарить тебя за то, что ты отвлечешь моего сына от разгульной жизни, которую он вел все эти последние годы. Мне не нравятся его приятели. Надеюсь, ты будешь ему хорошей женой, а не какой-нибудь дурочкой, боготворящей землю, по которой он ступает, и не позволишь ему продолжать все эти бесчинства. Ты должна как можно скорее родить мне внуков! Я так жалею, что из всех моих детей выжил только Василий! Дети усмиряют мужчину даже быстрее, чем жена. – Она пристально взглянула в глаза Мэйрин. – Ты ведь уже достаточно взрослая, чтобы родить ребенка, верно?

– Еще нет, – вмешалась Ида.

– Тогда зачем же он женится на ней, если она еще не может родить ему сыновей? – раздраженно спросила Илиана Дука. – Мой сын должен делать детей, а не жениться на них.

– Мы любим друг друга! – невинно воскликнула Мэйрин. – И вскоре я буду уже достаточно взрослая, чтобы подтвердить наш брак на деле.

– Любите?! – Илиана резко и холодно расхохоталась, но оборвала себя и со вздохом произнесла:

– Любовь, дорогая моя, – это всего лишь иллюзия, хотя, конечно, сейчас ты мне не поверишь. Но со временем поймешь, что на этом свете реально лишь то, что ты можешь потрогать руками. Я хорошо знаю моего сына. Он любит тебя за твою красоту и невинность. Второе ты легко утратишь, если останешься жить в Константинополе. А первое храни так же бдительно, как старая императрица Зоя, иначе рано или поздно ты потеряешь Василия.

Увидев, что Мэйрин огорчена ее словами, Илиана смягчилась:

– Видишь ли, дитя мое, с годами я стала жестче, но на самом деле вовсе не так сурова, как могу показаться. Просто хочу, чтобы ты избежала тех страданий, которые выпали на мою долю. – Она печально улыбнулась. – Я буду тебе хорошей свекровью и не стану вмешиваться в твою жизнь, Мэйрин. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь или совет, приходи без всякого смущения. Я хочу, чтобы Василий был счастлив, а поскольку ты тоже этого хочешь, то мы с тобой будем друзьями и союзниками. Не хочу, чтобы повторилась старая история, – загадочно закончила она.

Когда Ида и Мэйрин остались вдвоем, Мэйрин воскликнула:

– Какая странная мать у Василия! Сперва напугала меня, но потом почему-то стало ее жаль, хотя и не понимаю почему. Ида покачала головой.

– Вероятно, ее муж не был с нею так добр, как Василий – с тобой. Жизнь женщины – в ее муже и семье. Если мужчина, которого ты любишь, неласков с тобою, то это очень грустно, а еще печальнее – когда умирают дети, которых ты выносила и родила. Не приведи Господь тебе познать такое горе, Мэйрин!

Мэйрин взяла мать за руку и в порыве чувства прижала ее к сердцу. С тех пор как Олдвин и его жена удочерили ее, Ида потеряла еще двух детей. Первый мальчик умер, не прожив и дня. Второй раз выкидыш случился так рано, что нельзя было даже определить, мальчик это или девочка. Боль от потери была тем сильнее, что прошло уже слишком много времени с тех пор, как Ида родила последнего ребенка. Они уже смирились с мыслью о том, что больше детей не будет. А потом она внезапно зачала, и они сочли это маленьким чудом. Но ни этот ребенок, ни следующий не выжили. И больше Ида не беременела. Мэйрин знала, как Ида горевала по этим детям, и прекрасно поняла слова своей приемной матери.

– Я постараюсь подружиться с госпожой Илианой, мама.

– Да, это было бы хорошо, Мэйрин. Когда мы с отцом вернемся в Англию, семья Василия станет твоей единственной семьей. И чтобы ничто не омрачало твоего счастья, тебе следует найти друзей среди членов клана Дука.

День свадьбы Мэйрин приближался. Императорские швеи не покладая рук трудились над свадебным нарядом. Нижнюю тунику с высоким вырезом и длинными узкими рукавами сшили из золотой ткани, тщательно подогнав по фигуре невесты. Поверх нее Мэйрин должна была надеть платье из золотого шелка, расшитое аметистами, бриллиантами и жемчугом. Волосы невесты останутся распущенными в знак ее невинности, но на голове ее будет красоваться тонкий золотой венец с бриллиантами и речными жемчужинами. Швеи, сооружавшие свадебный наряд, очень волновались, и в день последней примерки, взглянув на Мэйрин, они застыли с раскрытыми ртами, не в силах скрыть восхищения творением своих рук.

Ида вздохнула. – Еще никогда не видела такой красавицы, – призналась она дочке.

Мэйрин промолчала. Она мечтательно смотрела на свое отражение в зеркале и грезила о том дне, когда она будет принадлежать Василию. На другом берегу Босфора уже начали строить дворец, где она заживет со своим мужем. Прекрасная вилла с куполом и колоннами, сложенная из кремового мрамора, гордо вознесется над зеленым склоном холма. Мраморные ступени спускались по террасам к маленькой укромной гавани с мраморной пристанью. На террасах разбили прекрасные сады: на одной – цветущие персики, яблони и миндальные деревья, на другой – розы, на третьей – ароматные травы, на четвертой – яркие цветники, на пятой – пряности.

Каждый день Мэйрин издали смотрела на строящийся дворец в подзорную трубу, которую принес ей принц. Строительные работы закончатся не раньше, чем через несколько месяцев после свадьбы, но в эти дни Мэйрин не могла удержаться от соблазнительной картины своего чудесного будущего.

– Я хочу попасть на ту сторону и посмотреть! – воскликнула она, бросившись навстречу принцу, пришедшему, как обычно, с утра навестить ее. – О, Василий, позволь мне взглянуть! – С невинным лукавством она заключила его в объятия и просительно заглянула ему в глаза. – Прошу тебя!

Василий провел ладонями по ее юному телу. Задержавшись кончиками пальцев на изящной талии, он прижал Мэйрин к себе, ощутив, как заметно налились и округлились ее груди. Она еще не достигла полной зрелости, но ее девическое тело менялось с каждым днем. Он дразняще коснулся губами ее губ, и Мэйрин смело ответила поцелуем.

Василий рассмеялся.

– Значит, красавица моя, ты желаешь взглянуть на прелестное гнездышко, которое я для тебя готовлю?

– Да! Да! Да! – радостно воскликнула она. Сейчас ее искрящиеся глаза действительно напоминали аметисты. Принц заметил, что, когда Мэйрин счастлива, ее глаза всегда светлеют. Если бы только она всегда была такой же счастливой, как в эту минуту!

– Что ж, мое сокровище, тогда мы сегодня же отправимся туда. Я покажу твой будущий дворец. Это – залог моей любви к тебе, Мэйрин. О, как я тебя обожаю, красавица моя! У меня никогда не было такой девушки, как ты, и никогда не будет! Ты – неповторима и неподражаема, и ты – моя навсегда!

Василий взглянул ей прямо в глаза, и Мэйрин снова переполнили странные, смешанные чувства. Все ли невесты чувствуют себя так же, как она? Нет, наверняка нет! Ведь во всем мире не было мужчины, подобного Василию. В это мгновение ей показалось, что она по-настоящему любит его: иначе как объяснить всю эту бурю чувств, взметнувшуюся в ней? Она смущенно дотронулась до его лица, обрамленного мягкой курчавой бородкой.

– Я люблю тебя, господин мой, – прошептала она. – Ты делаешь меня такой счастливой! Василий нежно улыбнулся ей.

– О моя красавица, совершенство мое! В своей девической невинности ты даже не подозреваешь, насколько более счастливой я могу тебя сделать! Но со временем все узнаешь. А пока что я доволен тем, что твоя любовь ко мне растет и крепнет. Я доволен, что завтра ты станешь моей навсегда.

Принц отправил своих слуг за лодкой, учтиво попросив позволения у Иды взять Мэйрин с собой на прогулку. Он повел свою невесту из Садового Дворца вниз, к гавани Буколеон, где дозволялась стоянка лишь судам, принадлежавшим членам семьи императора. Ида с улыбкой смотрела им вслед. Василий приглашал ее поехать вместе с ними, но она чувствовала, что Мэйрин нужно побыть наедине с женихом накануне свадьбы.

Василий нравился Иде, казался ей добрым и чутким человеком. Он всегда так нежен и заботлив с Мэйрин. Если бы это было притворством, Ида наверняка бы почувствовала. Он выбился из сил, заверяя Иду в том, что не будет пытаться овладеть ее дочерью до тех пор, пока у Мэйрин не начнутся месячные, пока она не станет настоящей женщиной, и Ида наконец поверила, что он сдержит свое слово. Впрочем, она видела, что ее дочери недолго остается ждать первых месячных. В последнее время Мэйрин стала быстро развиваться и созревать. У нее определилась талия, округлились бедра и груди, на руках, ногах и в интимных местах начал появляться светло-персиковый пушок. Скоро она станет зрелой девушкой.

И все же в Василии было нечто не поддающееся определению, что вызывало у Иды смутное беспокойство. Она пыталась поговорить об этом с Олдвином, но тот становился слепым и глухим, как только речь заходила о Мэйрин. С того дня, как он привез ее в Эльфлиа из Лондона, он настаивал на том, что простой саксонец не годится Мэйрин в мужья. И вот ему удалось найти для нес куда более блестящую партию, чем какой-нибудь захудалый отпрыск нормандского лорда. Он отдает свою красавицу дочь принцу Византии! И не желает слышать ничего дурного о Василии. Иде оставалось лишь надеяться на то, что она переусердствовала в своей заботе о дочери. Она любила Мэйрин не меньше, чем ее муж, а может быть, и больше.

Лодка быстро скользила по глади пролива. Принц был польщен тем, с каким волнением его невеста разглядывала новый дворец и сады. Краска бросилась ей в лицо, когда лодка причалила к мраморной пристани. Раб, соскочив с лодки, крепко привязал ее к мраморному столбу, выступавшему из воды рядом с пристанью. Затем раб протянул руку Мэйрин, и та нетерпеливо соскочила на землю. Василий последовал за ней и повел ее вверх по террасам, к строящемуся зданию.

– Дворец уже разбили на комнаты, – сообщил он. – Правда, стены еще не украшены. У нас будут прекрасные гостиные и обеденные залы, личные покои с ваннами, а в отдельном крыле – комнаты для детей, которых у нас наверняка родится много-много. Знаешь ли ты, – произнес он, заключая ее в объятия, – как сильно я желаю тебя, сокровище мое?

– Я думаю, господин мой, что я тоже желаю тебя. Я томлюсь от чувств, которых еще сама не знаю и не понимаю, – ответила она.

– Скоро, – прошептал он, прижавшись щекой к ее мягким волосам. – Скоро ты станешь женщиной, Мэйрин. Завтра ночью ты будешь спать в моей постели, и я начну тебя готовить к этому времени. И доставлю тебе много удовольствия.

– А тебе это тоже доставит удовольствие, господин мой?

– Я научу тебя, как доставить мне наслаждение, моя красавица, – заверил он девушку, потершись губами о ее ухо, отчего по ее спине пробежал трепет желания.

«Какой головокружительный аромат!»– подумал он, прижимая к своему плечу ее огненно-золотую голову. Теплый запах лилий, окутывавший ее мягкой волной, обострял все его чувства. Да, Велизарий – чудесный любовник, но эта прелестная юная девушка возбуждала его куда сильнее, чем все прежние любовники. И то, что он пока что не мог овладеть ею целиком, делало их будущую брачную ночь еще более пикантной. Сдержанность, которую он должен проявлять до тех пор, пока Мэйрин не станет женщиной, в конце концов сделает мгновения их первого любовного слияния еще более сладостными. Василий знал, что будет вознагражден за самопожертвование.

Мэйрин крепко прильнула к нему, чувствуя себя в безопасности в объятиях любимого и любящего человека. Она удивлялась, почему этот невероятно прекрасный и утонченный мужчина решил взять ее в жены. Ведь Константинополь – город красавиц, и все же Василий выбрал ее! Мэйрин была не глупа. Она понимала, насколько она красива, но при этом отдавала себе отчет, что лишена многих качеств, которыми обладали константинопольские женщины и которые Василий наверняка хотел бы видеть в своей жене. Она хотела сделать его счастливым, но не знала, с чего начать. Впрочем, пока Ида в Константинополе, она сможет помочь ей разрешить эти загадки.

Рука Василия ласково скользнула по ее волосам.

– О чем ты думаешь, Мэйрин? Ты что-то притихла! Слегка отстранившись, чтобы взглянуть ему в лицо, Мэйрин улыбнулась и ответила:

– Я так хочу, чтобы ты был счастлив со мной, господин мой!

Я как раз думала об этом.

По лицу Василия пробежала судорога. Это произошло так быстро, что Мэйрин даже не была уверена, не почудилось ли ей. Василию же показалось, будто сердце его сжала чья-то неумолимая рука. Господи, до чего же она невинна и до чего прекрасна! Василий понял, что он действительно любит ее всей душой. И не просто за ее ослепительную красоту, а еще и за ее чистое и доброе сердце.

– Как мне повезло с тобой! – тихо отозвался он. – Не старайся сделать что-нибудь особое, чтобы порадовать меня, любимая. Я счастлив уже оттого, что ты рядом со мной. А мысль о том, что завтра ты станешь моей женой, делает меня счастливейшим из смертных. Ах, Мэйрин! Наша жизнь будет самой прекрасной, самой совершенной на свете! Я тебе обещаю!

Глава 6

– Мама! У меня идет кровь! – Мэйрин с ужасом глядела на багровые струйки, стекающие у нее между ног. Но затем, сообразив, что это значит, она воскликнула:

– Мама! Я стала женщиной!

На мгновение Ида зажмурилась, пытаясь взять себя в руки. Конечно, это должно было рано или поздно произойти, но почему, почему сейчас? Почему именно накануне свадьбы Мэйрин? До ее первых месячных брак оставался бы чисто формальным, и Ида надеялась, что у ее девочки будет еще хоть немного времени на детство. Но, отбросив раздумья, она поспешила на помощь дочери, чтобы научить ее справляться с этими ежемесячными неприятностями.

Мэйрин была бледна, лоб ее покрылся испариной. Она жаловалась на боли в пояснице и в низу живота. Ида уложила ее в мягкую постель и напоила теплым лекарственным настоем. Она осталась сидеть у постели дочери, пока та не уснула. Убедившись, что с Мэйрин все в порядке, она отправилась на поиски принца.

К ее удивлению, Василий оказался очень понятливым.

– Нет никаких причин, – сказал он, – менять наши планы, госпожа Ида. Я знаю, что девушки выходят замуж и рожают детей и в более юном возрасте, но Мэйрин слишком невинна, она не так искушена, как византийские женщины. Некоторым мужчинам это было бы безразлично, но я не таков. Я хочу, чтобы Мэйрин привыкла к наслаждениям, которые могут доставить друг другу мужчина и женщина. И я не намерен жадно обрывать цвет ее девичества. Я хочу, чтобы она училась радостям любви медленно и постепенно, шаг за шагом приближаясь к тому мгновению, когда мы заключим с нею брак не только на словах, но и на деле.

– А вы способны на это? – вырвалось у Иды, прежде чем она успела сдержаться. Она в ужасе прикрыла рот ладонью и побагровела от стыда.

Принц рассмеялся над этой невольной бестактностью.

– О да, я полностью способен сделать вашу дочь моей супругой, госпожа.

– Господин мой, я прошу простить меня, но до меня доходили разные слухи… – извинилась Ида. – Я просто не могу не тревожиться о будущем моей дочери. Ведь рано или поздно нам придется вернуться в Англию и оставить Мэйрин в чужой стране. Быть может, мы больше никогда ее не увидим. Я всего лишь хочу, чтобы она была счастлива, господин мой.

– Она будет довольна и счастлива в браке со мной, госпожа Ида. Я дам ей все, в чем она будет нуждаться, – тихо отозвался принц. – Я люблю ее, и все сплетни, которые дошли до ваших ушей, не имеют никакого отношения к моей любви и преданности Мэйрин.

Ида поняла, что ей придется довольствоваться этим.

– Господин мой, – сказала она, – я позволила себе чудовищную дерзость. Клянусь, что не хотела вмешиваться в вашу личную жизнь.

– Заботиться о благе своей дочери – это не грех, госпожа Ида, – перебил ее Василий. Затем он добавил успокаивающе:

– Эта беседа останется между нами. Впредь я никогда не вспомню о ней.

– Господин мой, вы очень добры, – ответила Ида. Она вздохнула с облегчением, поняв, что Олдвин не узнает об этом происшествии. Присев в реверансе перед принцем, она торопливо вышла из комнаты.

Утро следующего дня выдалось ясным и теплым. Солнце ярко сияло на безоблачном бирюзовом небе. Мэйрин, верная старинным обычаям, поднялась рано, чтобы собрать цветы в саду, пока еще на них не высохла роса. Ей все еще было не по себе из-за произошедшей перемены в ее теле, которая сделала ее взрослой женщиной. Впрочем, свадебная церемония пройдет тихо и скромно. Если даже невеста будет в слегка подавленном настроении, никто не станет распускать недостойные сплетни. Мэйрин подозревала, что это просто истолкуют как проявление скромности.

Поскольку Василий не принадлежал к императорской семье, его брак не считался династическим. Он унаследовал титул от матери. И свадебные торжества должны были проходить не в огромной Святой Софии, а в более скромной церкви, расположенной напротив.

Вскоре после полудня принц и группа музыкантов явились сопровождать невесту и ее родителей в церковь. Музыканты в алых, золотых, зеленых и синих одеяниях играли веселую музыку на флейтах и барабанах.

Мэйрин, с длинными густыми волосами, распущенными по плечам в знак ее невинности, в сверкающем свадебном венце на голове, вышла с родителями и Дагдой из Садового Дворца. Процессия направилась к церкви, находившейся за императорскими садами. Впереди шел жених со своими музыкантами. Церковь была залита мягким золотистым светом. Солнечные лучи, проникавшие сквозь прекрасные витражи на окнах, озаряли светло-желтые стены и роскошный снежно-золотой свадебный убор Мэйрин.

Хотя константинопольская церковь несколько лет назад откололась от римской, Мэйрин не заметила никаких различий между ними, кроме языка. Одна церковь пользовалась греческим, другая – латынью. Когда жених и невеста предстали перед священником, их свадебные венцы соединили тонкой золотой ленточкой, символизирующей узы брака. Священник трижды обвел Мэйрин и Василия вокруг алтаря. В число гостей вошли Олдвин, Ида, Дагда, служанка Иды Нара, принцесса Илиана, император Константин, императрица Мария-Ирина, Тимон Феократ и его жена Евдоксия. Гости спели веселые свадебные гимны и осыпали рисом жениха и невесту, чтобы обеспечить плодовитость будущей жены. Когда церемония окончилась, гости стали хлопать принца по спине и поздравлять его с удачным выбором невесты. Затем все отправились в Садовый Дворец, где их ожидали свадебные пироги и вино.

Свадьбу отпраздновали тихо, по-семейному. Гости выпили за здоровье новобрачных. Заметив, что Мэйрин устала, принц вызвал носилки. Молодоженам пожелали счастья и отпустили их. Дагда и Нара уже заранее отправились во дворец Буколеон. Ида пообещала дочери, что после свадьбы Нара станет прислуживать ей. А Дагда, как понимал Олдвин Этельсберн, в любом случае не покинет свою юную госпожу и будет продолжать служить ей и ее мужу.

Мэйрин, сидя в носилках, откинулась на подушки и на мгновение прикрыла глаза. Василий, шедший рядом с носилками, улыбнулся. Она так прекрасна! Он ваял ее за руку, и Мэйрин открыла глаза.

– Ну какая из меня невеста?! Надо же – уснуть на собственной свадьбе! – возмутилась она.

– Ты устала, – рассмеялся Василий. – Все это очень утомительно, красавица моя.

Мэйрин заметила, что принц особенно подчеркнул слово «все», и поняла, что ее мать успела сообщить Василию о переменах, произошедших в ее теле. Она приободрилась, так как раньше не представляла себе, как можно обсуждать столь личный и деликатный вопрос с мужчиной, даже если этот мужчина теперь ее муж.

– Отдохни, – нежно сказал он. – Скоро мы будем дома и там поговорим.

Дворец Буколеон возвышался рядом с бухтой, где стояли императорские яхты. Пристань была украшена фантастическими статуями львов, драконов, грифонов и прочих вымышленных и настоящих животных. Стены дворца сложены из ценнейшего мрамора и покрыты мозаикой чистых, ярких цветов. Вокруг раскинулись павильоны и рыбные пруды, сады и фонтаны. Однако этот мирный, идиллический вид был обманчив: в Буколеоне жили двадцать тысяч человек, включая придворных, слуг, стражников, священников, рабов, музыкантов и актеров. В мастерских Буколеона ремесленники производили первоклассные шелка (государство владело монопольным правом на их изготовление), краски для ткани и превосходное оружие.

Именно здесь и предстояло жить Мэйрин до тех пор, пока не будет достроен дворец за Босфором. Апартаменты принца Василия выходили окнами на сады и на море. В этом маленьком крыле дворца был отдельный двор и ворота. Принц помог своей невесте выйти из носилок и на руках перенес ее через порог. Вспыхнув от смущения, Майрин спрятала лицо на его груди. Сердце ее заколотилось от волнения и страха. Но тут, к ее удивлению, принц опустил ее на кровать в спальне и сказал:

– А теперь отдохни, Мэйрин. Я зайду за тобой позже, перед ужином. – И с этими словами удалился.

Мэйрин слишком устала, чтобы спорить. Боль внизу живота возобновилась с новой силой. Она чувствовала легкую дурноту.

– Вот что такое быть женщиной, – пробормотала Мэйрин. – Надеюсь, это скоро пройдет! – Она перевернулась на бок, но удобнее ей не стало. – Hapa! – позвала она.

Служанка немедленно появилась перед ней.

– Чем могу служить вам, принцесса? – спросила Нара, очень гордая повышением своего собственного положения.

– Сходи к моей матери. Скажи ей, что мне нужен тот эликсир, которым она поила меня вчера от боли в животе. И спроси, как его готовят, чтобы в будущем я сама смогла делать его.

– Слушаюсь, госпожа. Я отправлюсь сей же час, но, возможно, вам покамест поможет глоток красного кипрского вина?

– Налей, – согласилась Мэйрин. Помолчав, она спросила:

– А тебе бывает больно, Нара, когда у тебя месячные?

Служанка улыбнулась.

– Когда я была молодой девушкой, бывало больно, но сейчас нет.

Мэйрин озадаченно взглянула на нее.

– Не понимаю, – проговорила она.

– Ну, – подмигнув, ответила Нара, – когда девушка входит во вкус, ей становится полегче.

– Во вкус чего?

Тут Нара поняла, что Мэйрин, несмотря на уроки матери, все еще знает очень мало и не имеет практического опыта. Впрочем, благовоспитанной молодой госпоже и не полагается многого знать о страсти. Но сейчас служанку загнали в угол. Ничего не поделаешь, придется сказать правду.

– Ну, моя принцесса, я хотела сказать, что если вы будете регулярно заниматься любовью с мужем, то эти боли пройдут. По крайней мере со мной случилось именно так.

– Но ведь ты не замужем! – воскликнула Мэйрин. Но тут смысл слов служанки дошел до нее, и она залилась багровым румянцем. – О-ох!

– Пожалуй, я лучше отправлюсь к вашей матери, моя принцесса, – поспешно сказала Нара и боком выскочила из дверей спальни.

Ну конечно! У Нары есть любовник! Мэйрин возмутилась собственной тупостью. Возможно, она должна была ужаснуться, но этого не случилось. Дома, в Англии, многие деревенские парни и девушки становились любовниками прежде, чем с церковной кафедры над ними раздавались слова брачного обряда. И хотя Мэйрин понимала, что признание Нары несколько другого рода, это не вызвало у нее ни малейшего отвращения. Потом она подумала, знает ли Ида о нескромности своей служанки, и решила, что не знает. Поразмыслив еще немного, Мэйрин пришла к выводу, что иметь в услужении человека, сведущего в тайнах любви, очень полезно. По крайней мере до тех пор, пока она не приобретет собственный опыт.

Дожидаясь возвращения Нары, Мэйрин вспомнила, что сегодня – первое мая. Утром она это помнила, но потом, в суматохе свадебной церемонии, позабыла. Надо разжечь костер Бельтана! Тем более, сегодня самый важный день в ее жизни! Это – ее единственная связь с родителями, подарившими ей жизнь. Как еще поделиться с ними своим счастьем?!

В отчаянии Мэйрин обвела взглядом комнату. Все было чужим и незнакомым. До сегодняшнего дня она еще не бывала в апартаментах Василия. И не могла даже представить себе, куда Нара положила мешочек с дубовыми щепками. Внезапно в дверь постучали.

– Войдите, – сказала Мэйрин.

На пороге появился Дагда с пустым медным блюдом в руках.

– Я знаю, что ты устала, госпожа моя, но уверен, что не забыла о Бельтане. Часть террасы рядом со спальней выходит на запад. Ты можешь развести там праздничный костер без помех.

Дагда протянул ей блюдо, и Мэйрин стала устраивать на нем миниатюрный костерок.

– Давай выйдем на воздух, – предложила она с улыбкой облегчения. – Я чуть было не забыла, Дагда, а когда вспомнила, то не смогла найти дубовые щепки, – пожаловалась она.

– Они у меня, – ответил ирландец.

Мэйрин и Дагда снова стояли перед костром. Когда душа Мэйрин освободилась на время от оков плоти, она увидела чьи-то карие глаза, пристально глядящие на нее с длинного худощавого лица. Какой-то первобытный инстинкт подсказал девушке, что этот незнакомец ненавидит ее и желает разрушить ее счастье. Вскрикнув от ужаса, она вернулась к действительности.

– Что случилось? – встревоженно спросил Дагда, наклонившись над ней.

– Ничего, – ответила Мэйрин, не желая рассказывать ему о своем видении. Она была уверена, что всему виной ее первые месячные, и чувствовала себя неловко. – Я в порядке, – Она похлопала ирландца по руке и с чувством вины заметила боль в его глазах: оба знали, что она солгала.

Огонь быстро угас, и Дагда ушел. Вернувшись в спальню, Мэйрин пригубила вина, налитого Нарой, и стала дожидаться возвращения служанки. Нара весь путь туда и обратно проделала бегом. Смешав лекарство Иды с водой, Мэйрин быстро выпила его и уснула. Проснувшись, она обнаружила, что боль ушла. К счастью, платье ее было так густо усеяно драгоценными камнями, что не помялось. Ополоснув лицо розовой водой. Мэйрин вышла к свадебному ужину со своим мужем посвежевшей и похорошевшей.

Перед новобрачными поставили изысканные яства: блюдо с мидиями, сваренными в белом вине со специями; серебряную тарелку с двумя голубями, поджаренными до золотистой корочки, с гарниром из риса и изюма; ножку новорожденного ягненка, начиненную чесноком и обложенную крошечными белыми луковицами; чашу с артишоками, тушенными в масле и полынном уксусе; черные маслины в собственном соку; садр из козьего молока; мягкий, свежий белый хлеб.

Чувствуя себя гораздо лучше, Мэйрин ела с аппетитом. Слуги убрали остатки трапезы и поставили на стол чашу с фруктами. Мэйрин поняла, что осталась наедине со своим мужем. Она медленно выбрала из чаши абрикос и надкусила его.

Чувствуя, о чем она думает, Василий поднял руку и ласково коснулся ее щеки.

– Я люблю тебя, – сказал он, – но прекрасно знаю, что твоя родная мать умерла в пятнадцать лет после родов. Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое, сокровище мое.

– Ида не сказала тебе, что вчера вечером у меня начались первые месячные? – Мэйрин вспыхнула. Но Ида говорила, что женщина должна быть откровенна со своим мужем. Мэйрин была уверена, что Василию все известно, и все же смутилась от его ответа.

– Сказала, – серьезно ответил он, – но это ничего не меняет, Мэйрин. Я ведь не животное! Я не собираюсь срывать цветок твоего девичества в первую же брачную ночь. У нас впереди еще много ночей, но сначала мы должны привыкнуть друг к другу. Я знаю, что мужчины редко относятся так к своим женам, но я говорю тебе то, что чувствую. Я не хочу потерять тебя так, как твой отец потерял твою мать. Ты понимаешь?

Мэйрин кивнула, испытав странное облегчение. Стать возлюбленной принца, стать невестой принца – это восхитительно! Но она поняла, что на самом деле очень мало знает о человеке, который теперь стал ее мужем. И она обрадовалась, что Василий хочет дать ей время привыкнуть к нему.

– Я ведь совсем тебя не знаю, – задумчиво проговорила она.

– Да, – согласился Василий, – не знаешь. Но когда узнаешь, я надеюсь, ты не будешь разочарована, любовь моя. Мэйрин неожиданно рассмеялась.

– А что, если разочаруюсь? – поддразнила она принца.

– Я позабочусь о том, чтобы этого не случилось, – с легким смешком ответил он. Ему нравилось, что чувство юмора не покинуло Мэйрин в новой обстановке. Когда она вырастет, то станет великолепной женщиной. Но тут принц заметил, что она снова побледнела, и предложил ей отдохнуть.