Текст книги "Атрибуциеведение: Теории про то, как истолковывается поведение"

Автор книги: Бертрам Малле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Малле, Бертрам

Атрибуциеведение: Теории про то, как истолковывается поведение

У соцпсихологов атрибуцией обозначали вещи две. С одной стороны, толкование поведения («Зачем?»), с другой – охарактеризовывание человека («Каков!»). Общее – приписывание: атрибуция-толкование – приписывание поведению причин, атрибуция-вывод – это приписывание человеку качества. Будучи связанными, психологически два приписывания различны. Здесь особое внимание толкованию поведения¹. Поскольку затрагивает и более широкое свойство смыслоискательства.

Начну с основателя теории Гайдера, кратко познакомлю с идеями Джонса – Дэвиса, дойду до теории Келли. Обозрены взгляды превосходно – подробностей избегу. Поскольку цель – акцентировать аспекты неозвученные, показывая недоразумения, затруднения. Завершу теориями неклассическими. Основанными на традиции, но призванными преодолеть атрибуциеведческие затруднения.

Гайдерова теория

Гайдер – автор и теории вещевой атрибуции, так и теории личностной атрибуции. Теорию вещевой атрибуции забыли. Однако послужила базою для Гайдеровой идеи личностной атрибуции.

Гайдеру хотелось объяснить основную феноменологическую проблему – соотношение вещи для нас и вещи в себе. Насколько возможно воспринимать, ощущения переживая субъективно? Объектами меняется «среда» произведением атмосферного давления, светоотражения, раздражением анализаторов. Характеристики среды варьируют, а влияния разных объектов ещё переплетаются. Однако субъекту вычленить объект, ощущая вариации среды, возможно. Мысленное восстановление вещи Гайдер именовал атрибуцией. Это приписывание вариации в среде некоторых инвариантов, обеспечивающих её. Так и выделяется причина².

После формулировки теории Гайдер ударился в общениеведение. Заинтересовался теориею восприятия собеседника. Тут атрибуция тоже, только сложнее. Поскольку за бóльшим и наблюдать, и бóльшим объяснять. «Личности видятся центрами действия на нас. Удовлетворяющие либо фрустрирующие, также могут удовлетворяться-фрустрироваться нами. Объект имеет эмоции, свойства, мотивацию, деятельность и восприятие нас». В общении Гайдер уделяет огромное внимание сознательности. Чужая сознательная мотивация должна быть уяснена для понимания чужого поведения.

Хотя восприятие вещи с атрибуциею личностей имеют общее (надо среди вариаций отыскивать инвариант), Гайдер обнаружил и два различия. Вариации проявления личности связаны с её поведением, инварианты – с её мировоззрением, эмоциями, мотивацией. Последнее Гайдером иногда называется диспозицией. Склонный объяснять индивидуальными свойствами, Гайдер, однако, считает «эмоции, мотивы, потребности тем ядром, открыващимся поведением». Мотивации внимание повышенное: «Причины, наиболее чужая мотивация, – инварианты среды, важные субъекту восприятия, поведению придающие смысл». Восприятие личности Гайдером описывается диспозициею с инвариантами – душевными состояниями.

Второе, что не похоже на восприятие вещи, – дихотомия толкования. Поведение толкуемо либо внелично [вроде вмешательства природы (солнце в глаза, битьё волн) или бессознательного (чихание, печаль)], либо личностно [вследствие побуждения сознательного (вымыла кухню, пригласил отобедать)]. «Толкование личностью – для чего-то, делаемого сознательно».

В дальнейшем атрибуциеведы те два положения переиначили. У Гайдера диспозиция в основном объяснима психическими состояниями, но Гайдеру приписывали, что психическими свойствами. Якобы «Гайдеру вещи виделись имеющими свойства постоянные, которые задают образ их. Также люди наделены постоянными свойствами души, задающими поведение». Ошибка порождена двумя второисточниками. Первый – обзор Гайдера Келли. Где «Гайдер исходит из одоления восприятием изначально сырой информации ради постоянства, диспозиции как объяснения». Второй опус – авторитетное сочинение Джонса – Дэвиса. Диспозиция толкуется через установки, черты характера – только. Поэтому теория личной атрибуции вырождается в характерологию.

Второе непонимание – касательно Гайдерова различения ситуативной и личной атрибуций. Иначе, поведения невольного либо намеренного. Согласно Келли, «выбор осуществляется между внешней и внутренней атрибуциями». Такую дихотомию приложили также для поведения несознательного. Сознательность, очень у Гайдера важная, забыта.

Ирония судьбы, но Гайдера выставили первооткрывателем этой дихотомии:

«Как отыскиваются причины феноменов общения? По Гайдеру, благодаря процессам атрибуцирования среде (внешние причины) либо чему-то в объекте (внутренние причины)».

«Гайдерова теория вращается вокруг идеи, что чужое поведение воспринимают осущесвляемым из-за человека либо ситуации».

Но почему такое приписывается Гайдеру? В его книге тому причина. Всякое последствие человеческого действия «зависит от объединения влияний обстановки да влияния личного». Разрабатывая заявление, Гайдер и говорит, якобы последствие действия требует объединения покушения человека на действие да возможности, зависящей от объекта (способности, характер) либо среды (везение, шанс). Покушение – воплощение намерения. Получается, Гайдер осознанности верен – причинность остаётся личной. Только разбирая возможности, Гайдер обстоятельства да человеческий фактор отличает. Отличие притом ограничено. Оно лишь обеспечивает (не)удачу действия заведомо сознательного. Также (не)удачу выяснения причин. И не более того. Внешне-внутренняя дихотомия Гайдеру не присуща. Наоборот, объяснение чужого покушения Гайдер ищет именно в интенциональности, сознании:

«Когда бейсбольному подающему не хочется, чтоб отбили, (мотивация) кидает излишне сильно (действие) по ветру (влияние среды). Болельщику кажется, подающего рука сильна (способности). Отбивающий, нацеливающийся на мяч (мотивация), однако, битою не попадающий (действие), кажется недостаточно скоординированным (способности) или стоящим противу солнца (влияние среды)».

Субъекту важен (не)успех, а не мотивация. Мотивация чересчур очевидна: подающего – не дать отбить, отбивающего – попасть. Влияние руки, ветра, солнца не причина. Скорее причина (не)реализованности причины.

На беседе с Айксом у Гайдера проявилось отчётливое различение двух объяснений:

атрибуция результата случаю,

атрибуция деяния мотивации.

Обе Гайдером оставлены без углубления. Ему современные работы насчёт атрибуции мотивации кажутся Гайдеру неудовлетворительными. Зато результатные толкования (вроде, почему студетом экзамены сданы-провалены) по версии Вайнера Гайдером оценены высоко.

Ложное приписывание Гайдеру внешне-внутреннего деления – следствие неразличения результата (который объясним удобностью случая) с деянием (объяснимым именно мотивационно). Что видно по высказываниям Асторфа:

«По-видимому, результаты действия вызываются сочетанием индивидуальных и средовых обстоятельств. Человеку порою нечего делать кроме делаемого. Также вследствие хотения».

«Когда сочетание способностей и попытки случая кажется сильнее, то мы проводим атрибуцию внутреннюю. Только тогда заключаем, якобы человек это сделал из его хотения».

Оба высказывания касаются толкования разного. Говоря: «Человеку захотелось» или: «Человеку пришлось» – это сводить атрибуцию к объекту. Намерения наличны даже вне покушения, намерениями поясняемого. Но суждения касательно способности, возможности вторичны. Возможны только задним числом. Мотивация всегда прежде всего.

Итого, Гайдеру приписали внешне-внутреннюю, но не внелично-личную причинность. Личная по версии Гайдера подразумевает обилие состояний. Которые подчинены мотиву. Атрибуция – в отыскании состояний.

Забытая теория Джонса – Дэвиса

Джонс и Дэвис являются первооткрывателями приписывания диспозиционного. Это когда по поведению судят об установках, индивидуальных особенностях объекта (диспозиция). Но предваряются Джонс и Дэвис иным. Начали с обругивания постановки проблемы по Гайдеру. Высказывавшемуся касательно приписывания сознательному действию мотивации. Дескать, это «Наивные толкования действий: Объяснение приписыванием интересов». Речь о «выяснении, что человеку хотелося достичь его поведением» – «причины действия наиважнейшей». Якобы «толкование кончается при выяснении мотива-цели». Последующие претензии на толкование поведения у Джонса – Дэвиса не реализованы³. Повели речь об оценочных условиях. Последнее разработано Конлайф и стало теориями диспозиционной атрибуции, также вдохновило теорию соцстереотипов и теорию байеса, теорию впечатления. Но Джонс и Дэвис о социальнопсихологических аспектах этого вопроса не говорили⁴. Завещали последователям.

Келлиева теория суждения касательно причинности

Сочинение Келли – первая систематизированная работа по приписыванию каузальному. Задачу Келли себе ставит «акцентировать основополагающие положения Гайдера»:

приписывание «либо внешнее, либо внутреннее»;

внешне-внутренняя дихотомия суть аналог эмпирических исследований⁵.

Аспекты надо рассмотреть исторический и содержательный. Первый: истинно ли два положения для Гайдеровых идей основополагающи? Второй: истинно ли для построения теории толкования поведения достаточны?

Сказано, что внешне-внутренняя дихотомия применима к успешности. Покушения же сводимы на мотивы, дихотомии не предполагая. Но приписывая Гайдеру тождествление восприятия действий эмпирическому методу (принципу ковариации) Келли цитирует отрывок из окончания Гайдорова труда. Отрывок об атрибуции внеличной. Что «ковариационно» пояснимо поведение всякое, речи нет. Если Гайдер и подтверждает это, то разве частично.

Но верно Келлиево прочтение Гайдера либо нет, остаётся важнее, насколько применимы положения к истолкованию поведения, также сознательного, по-народному.

«Наслаждение фильмом обеспечивается достоинствами фильма либо моими вкусами? Разбирая сырые данные (мои впечатления), локализация диспозиции достижима благодаря дополнительной информации с эмпирического типа вариации состояний».

Тут атрибуция внеличностна. Включает «эффекты как опыт или возбудимость, или реакции», «впечатления». Всё подобное ненамеренно. Также, по Келли, «мотивация строится на знании последствий объектова действия». Что теоретически либо примерами, либо данными не прояснено.

Со сказанным истолкование вынужденного поведения согласуется. Зато при поведении намеренном истолкователю на дихотомии-ковариации далеко не уехать.

«Допустим, едва защитившаяся доцентша Паулина получила письмо: „Давайте пообедаем. Завтра в клубе факультета в 12³⁰. Согласны? Фред“. Паулина поражена. Фреда впервые встретила на защите. Такого не ждала».

Паулина пытается разгадать его поведение (видимо, сознательное). Якобы толкование Паулины личное («Фред является виновником») либо ситуативное («Если Фред это сделал, что-то случилось»). Но велика ли разница? Конечно, письмо попало Паулие вследствие Фреда: намеренные действия – следствие мотивации. Обычно намеренные действия вызываются личностью. Хотя ситуация тоже сыграла роль, она представлена Фредом. Написал он ожидая, что Паулина заметит, и время выбрал ожидая согласия. Зная, что думалося Фреду, Паулина знала бы причину. Но выбирание между: «Причиной является Фред» и: «Жизнь его заставила» ничего не говорит.

Плодотворнее ли Келлиев «экспериментальный метод»? Ковариационно мысля, Паулина б оценивала Фредовы заурядность, избирательность и постоянство. Поскольку никто больше не написал, о заурядности речи нет. Следовательно, познакомиться ближе, поддержать или совместно что-нибудь исследовать охота лишь у Фреда. Да мало ль ещё зачем. Многочисленные толкования все личны, сводятся на Фредову мотивацию.Точности никакой. Паулина не сомневается: Фред явно чего-то добивается, но чего?

Не вразумительнее критерии другие. Поскольку Фред ещё по-таковски не поступал (избирательности мало), отсюда Паулина приписывает его действие себе либо моменту. Это ничего не проясняет. Допустим, однако, Фреда письма пришли также другим – постоянства нет. Паулине тогда кажется, что Фреду такое привычно. Но не более. Приглашаются все новенькие либо только женщины, либо коллеги, непонятно. Ковариационные данные порою небесполезны. Выясни Паулина, что никому больше Фредова письма нет и другие такого не делают, она не может объяснять обычаем. Но внешне-внутреннего деления всё равно нет. Скорее выискивание мотивов-установок.

Годами Келлиева ковариационная модель опробовывалась опытно. Казалось, успешно. Но чистота в экспериментах отсутствует. Во-первых, антитеза лично-ситуативной атрибуции противоречит ответам естественным. Во-вторых, экспериментаторами предоставлены данные, которыми респонденты воспользовались. Ковариационные данные последние не разрабатывали самостоятельно. Правда, порой исследователи задавали респонденам описать их информационные запросы необходимых атрибуции данных или давали выбирать и ковариационные, и нековариационные данные – респонденты требовали последнее в пользу толкования механистического. Видно, что нековариационные данные порой ищутся для поведения непреднамеренного (мигрени, настроения) либо (не)успеха. Повторяющиеся не взирая на контекст и на человека деяния ковариационные данные делают ещё востребованнее. Но ковариационная гносеология неплодотворна для деятельности намеренной.

Итого, Келлиева теория держится на принципах: атрибуция – выбирание между причинами внешними да внутренними; выбирание совершается ковариационно. Принципы небесспорны. Внешне-внутренняя дихотомия применима к являниям единственно ненамеренным. А ковариационное толкование применяется редко. Для сознательного действия недейственно.

Исследования современные

Теория толкования поведения на Гайдере, Джонсе, Дэвисе, Келли не кончается. Атрибуцию результата разбирал Уайнер. Изучались аттитюды в отношении везунчиков и неудачников. Внешне-внутреннее толкование дополнено стабильностью. Получилось, отношение хуже в отношении проигравшего по нерадивости (атрибуция нестабильно-внутренняя), но не проигравшего по неспособности (атрибуция стабильно-внутренняя). Поздней Уайнер изучал и влияние болезней, ярлыка, заостривши внимание на влиянии подконтрольности. Например, озлобленность оказывается сильнее на страдающего вследствие подконтрольного влияния (вроде болезни вследствие рискованности поведения), нежели неконтролируемого (вроде болезни вследствие генетического порока).

Что просмотрели в Уайнервых изысканиях, это противоречие теории Келли. Внешне-внутренней, оказывается, дихотомии недостаточно. Уайнер обошёлся без его ковариационного принципа.

Однакож и тут о Гайдеровой атрибуции деянию ни слова. Народные толкования по-прежнему не разъяснены.

Ближе до Гайдера Бас. У которого заурядные люди толкование влияниями предлагают отнюдь не всегда (иначе сказано Келли). Только когда поведение непредумышленное. Влияниями, мотивацией – истолкования различные. Выходит, атрибуциеведение запуталось. Басовы замечания приняты враждебно, ни на что не повлияли. В 1980-е Басову критику сформулировали заново. Якобы мотивация толкования влияниями не позволяет, а теориям атрибуции надо с нею сообразовываться. Но легко сказать. Поди найди, чем уникальны действия сознательные.

Атрибуциеведение существенно продвинулось исследованиями по сопоставлению толкования с общением. Толкование представлено вроде вопрошания: зачем? Вопрошание предполагает отвечающего. Здесь общение. Отвечая на вопросы: зачем?, отвечающему следует учитывать:

чтó вопрошателя дивит,

чтó вопрошатель уже знает.

Толкователь угадывает ответы, подразумеваемые вопрошателем.

Таким образом, атрибуциеведение низведено с абстракций когнитивизма до подхода к истолкованиям историко-культурного. Но притом общениеведческий корень атрибуциеведения с когнитивными, Келлиевыми категориями совместим.

Только что показали недостатки теорий атрибуции классических. Во противопоставлении современным. Прежде всего, речь о выхолащивании гайдеровщины. Лишении таковой обращения к учёту мотивации. Отчего не предложено ничего плодотворного. Во-вторых, атрибуция представлена моделью лишь одной (ковариационной). Да и та редкоприменима, недостаточна. В-третьих, общенческая суть истолкования не должна противоречить её когнитивным явлениям.

Решение задач обязывает уточнить атрибуцию народную. Потом установить обеспечивающие таковую психические процессы. Потом – их языковые проявления. Теория народного толкования поведения – попытка такие подзадачи разрешить.

Теория народного толкования поведения

Народное представление касательно поведения, психики

Атрибуциеведение всегда служило прокрустовым ложем, отделяющим явления (поведение, результаты) да причины, также причины личные (диспозиционные либо внутренние) либо ситуативные (внешние). Такая схема противоречит известному свойству 4–5-летних. Генетическая психология показывает атрибуцию сознанию. Также психические состояния субъекта толкования при ней. Вряд ли человек из этого вырастает. Впадая во внелично-личную дихотомию.

Атрибуция по-взрослому преемственна, разборчивей, однако настолько же двухчастна.

Восприятие сводится к отсеиваниями и классификациям ощущений по категориям объекта, мотива, целей, аттитюда.

После чего категории взвешиваются, соединяются в суждения.

Координированные чужие действия, например, оцениваются сознательными. Сознательные же действия толкуются категориями многочисленными, включая хотения, думанье. В основе всё равно (мнимая) сознательность объекта. Увязывание поведения с психикою непосредственно. Поведение кажется преднамеренным, обусловленным особыми психическими состояниями (вроде мотивации, думанья, установок). Такова сознательность у Гайдера. Правда, терминологией его затушёванная. Успешно. Что призвана поправить эта наша теория народной атрибуции.

Преднамеренность.

Толкуя поведение, простые люди чётко различают: умышленные деяния не случайности. Тенденция выискивать умысел очень уже широка. Со ссылками на то, что так и принято (рис. 1). Якобы результативность обусловливается хотением объекта либо думаньем, якобы действие связано с итогом и навыками, при покушении – установками. В последующем исследования выявили ви́денье мотивации выбором из огромного числа вариантов, обдуманным и планомерным.

Толкование влияниями.

Незапланированные события толкуемы «механистически» (вмешательство вещей или других). Назовём атрибуциею влияниями (рис. 2, верх). Поскольку только влияния заметны. Виднее на примерах.

«– Крапаль я не забананил.

– Чего?

– На сессию забил. С компом бока: батя охреневает».

«– Подруга в трубку ревела.

– Чего?

– Типа, никто не любит».

Такие поступки толкуемы легче сознательных. Сознательные действия пояснимы трояко (рис. 2, низ): мотивационно, влияниями на мотивацию, возможностями.

Толкование мотивацией.

Мотивационные толкования – наираспространённейшие. Выдвигаются в ¾ случаев. Сводятся на целеполагание. Подразумевающее хотение результата, думанье, чем оный достижим.

Допустим, учащаяся разъясняет, отчего выбрала штудирование психологии:

– Хочу в аспирантуру, консультировать (хотение – Б. М.). Такой именно предмет и нужен (думанье – Б. М.).

Часто дополняют объяснениями парадигматическими либо заместителями парадигматических: мотив избежать альтернативу результату, смысловые представления, представления касаемо последствий, а также наслаждение процессом.

Мотивация держится принципов удовольствия да разумности. Реконструкция мотивации подразумевает и домысливание ви́денья ситуации чужого. Например:

«– Что вдруг она рванула?

– Думает, якобы запаздывает».

Думанья, дескать, объект опаздывает, истолкователь не разделяет. Но не менее хотения то необходимо знать.

Рациональная составляющая мотивации – мерило разумности целеполагания, деятельности. Чтобы за деятельностью была видна мотивация, главная потребность ею должна быть удовлетворена. Утилитаристами предлагается «практическое рассуждение»: мотив – аналогия посылки, результат – аналогия выводу. Пример:

«– Почему ты начал утренние пробежки?

– Ну, чтобы луше выглядеть. Я подумал, это поможет».

Схематично:

X хочет K.

X думает, якобы A влечёт K.

━━━━━━━━━━━━

X обратился к A.

Общенческая логика поспешна. Предпосылки не замечает. Поведение «опаздывающей» адекватно думанью, дескать, опаздывает, и хотению быть вовремя. Преждевременная либо нежелательная спешка показалася бы неуместной, иррациональной.

Толкование влияниями на мотивацию.

Хоть обыватели склонны выискивать умысел, иногда пытаются вяснить и влияния на таковой. Речь о списывании на ситуацию, культуру, воспитание, бессознательное. Хотя взвешивание мотива прежде всего, пытаются найти также, чем он обусловлен.

Пример. Киме не хочется голосовать. Субъекту кажется, что Кима ленива либо вся семья Кимы неполитична. Позиция Кимы сознательна, но принцип-удовольственная сторона мотивации неясна. Чтобы прояснить, остаётся кстати метод историзма. Правда, влияния на мотивацию могут объектом и не сознаваться. Говоря, что Кима голосовать ленится, никто не приписывает ей обдумывание: «Я ленива, следовательно, голосовать я не пойду».

Хотя влияния на мотивацию сознательные действия проясняют, однако принципам удовольствия-разумности не подчиняются. Влияния на мотивацию могут объектом и не сознаваться, не взвешиваться на предмет уместности. Объекту выбор уже не приписывается. Толкования становятся шире.

Толкование возможностями.

Третье, сравнительно редкое толкование сознательного действия – возможностями. Вращается вокруг указания навыков, усилий и шансов объекта. (Влиятельно-)Мотивационные толкования поясняют ориентацию, само деяние пояснимо возможностями.

Пример: «Отбила бросок из-за того, что неделю тренировалась». Мотивации для того недостаточно. Подразумеваются возможности.

Чаще всего такое толкование выдвигается, когда деяние трудное.

Таково распутье неучёного толкователя чужого поведения: влияниями для поведения ненамеренного; мотивами, влияниями на мотивы, шансами для поведения намеренного. До выяснения, какие психические процессы подобные толкования производят, атрибуцию мотивации рассмотрим углублённее. Атрибуцию, выражаемую словами: «думал» или «хотел», или паузой.

«Думал» или «хотел»?

Чужие хотение, думанье в обывательской атрибуции важны. Озвучиваются часто.

К примеру, работает Ян обычно допоздна. Почему? «Хочется продвинуться» либо: «Думает, ему надо закончить ещё до следующей недели».

«Думал» и «хотел» иногда неразличимо («Хочется продвинуться» ⇔ «Думает, его за старание продвинут»). Но не всегда. Атрибуция думанью говорит о человеке больше. Думанье направляет объектовы воздержания, планы, более долгоиграюще. Но думаньем открывается мировоззрение, не мироощущение.

Выражение чужого психического состояния.

Атрибуция мотивации выражается способами двумя. Либо глаголами, показывающими верование-желание, либо эллипсисами.

Пример: «Отчего женщина пошла в итальяское кафе?»

Субъект атрибуции хотению скажет: «Захотела выпить истинное капучино» или просто: «Выпить истинное капучино».

Субъект атрибуции думанью скажет: «Подумала, там имеются возможности выпить истинное капчино» или: «Выпить истинное капучино».

Разницы не видно. Разница только при выражении. Однако, не тождественном. (Не) Проговаривая чужое психическое состояние, можно субъекту выразить отношение к объекту.

Касательно влияния на мотивацию смотрите табл. 1. Примеры (больше только в исследовании Малле) там обращаются к типам утверждений обоим. Причины мотивации выискиваются в объекте, ситуации, других, индособенностях и психосостояниях. Локус объектова контроля небезынтересен. Но мы не выявили достойных интереса коррелятов атрибуции.

Интермедия: Страсти по мерам

Альтернативные классическим атрибуциеведческие теории ничего не заместили. Слишком узки. Признают одну мотивацию либо суть общенческую. Другое препятствие – зацикленность исследователей атрибуции на шкале ранговой. Респонденты могли давать ответы либо в атрибуции человеку, либо в атрибуции ситуации. Это дихотомии не доказательство.

Немногие давали возможность ответа вольного. Но кодировка результата всё равно была категоризована так. Лично-ситуативное кодирование толкований отражает языковое выражение вроде слов о психическом объекта состоянии. Видно на примере:

«– Чего ты в Исландию собрался?

– В Исладнии холодно».

Для классика тут «атрибуция ситуационная». Но холода́ человека не всасывают. Скорее человеку думается, будто холод Исландии приятен. Возможно, думается неправильно. Вместо помещения толкования на ничейную землю между ситуативным и личностым, ещё лучше последовать обывателям. Сознательному поведению выискивать объяснение в мотивах.

Только выдвигаются народные толкования, можно говорить о классификации⁶. Которая более подходяща, нежели лично-неличное, диспозиционно-ситуативное деления.

Мораль: если прогресс атрибуциеведения возможен, измерения да теория должны вписываться во многообразие народных охарактеризовываний. Не наоборот.

Психологические процессы толкователя поведения

Концептуально народное толкование поведения сложно (рис. 3): взвешивается степень умышленности; когда поступок умышлен, объяснить его мотивами, влияниями на мотивы, возможностями; когда мотивами, списать это на чужие хотение либо думанье, выбрать, озвучить объектово состояние либо нет⁷.

На психологическом уровне прежде всего вопрос обусловливающих атрибуцию процессов. Исследования многочисленны, достаточны. Второе: как избирают объяснение такое, но не другое. Знание поведения недосаточно. Никакая теория не способна предвидеть отчётливо содержание толкования. Зато возможно выявление формы – конкретного психического процесса. Возможно, но до последнего времени не сделано. Отчасти вследствие популярности «ковариационной модели». Впрочем, и процессы знамы не все: в атрибуцию включаются когнитивные структуры психики, проекция, контрастный анализ и прочее, ждущее своих исследований⁸.

Что же теперь исследовано? Как минимум:

суждения насчёт атрибутов объектова поведения,

прагматизм атрибуцирующего,

информационные ресурсы.

Суждения насчёт атрибутов объектова поведения.

До формулирования толкования, субъект атрибуции делает определённые суждения. Прежде всего, касаемо степени преднамеренности. (Мнимое) Отсутствие намерения – повод объяснению влияниями, (мнимый) умысел объясняется через (влияния на) мотивы либо возможности.

Кроме того, взвешивается трудность. Если деяние кажется субъекту трудным, истолкование зачастую возможностями. Иначе – мотивами, влияниями на мотивы.

Третье суждение – поступок единичен или привычен (для человека во времени, для выборки людей). Если привычен, это предпосылками мотивации трактуется чаще. В основном из-за того, что многие случаи поведения могут иметь и причины разные. Которые пояснимы разве что совокупным истоком («К чему за неделю скупляться настолько часто?» – «Потому что детей у меня трое»).

Прагматизм атрибуцирующего.

Прагматизм истолкователя порождается соцаттитюдами. Толкование строится способным уменьшить у собеседника конфуз, упрочить статус. Установка толкователя категоризуется по выгодности: этикет и риторика.

Этикету следует истолкователь, чтоб удовлетворить интересы собеседника. Очевиднее всего тенденция при подстраивании толкователя к озвученному вопросу. Вопросу касательно мотивов объекта («Зачем?») либо влияний на таковые («Зачем?» второй раз), либо возможностей («Как умудрился?»). Тоньше дополнение думаньем относительно заведомо знаемого хотения, дополнение влияниями на мотивацию мотивации знаемой.

Всё ж этикет, обслуживая «максиму значимости», не всё. Есть и риторика, поддерживать общение не призванная. Скорее манипулировать обществом. Риторика многоуровнева. Объектовыми мотивами толкователи пользуются тем интенсивнее, чем острее желание казаться разумными. Высказывания касательно психического состояния – попытка дистанцироваться («Зачем ему проверять квартиру?» – «Думает, я въезжаю тоже». Сказать: «Я въезжаю тоже» значит, якобы Вы согласны).

Информационные ресурсы.

Знаний об объекте, поведении не всегда достаточно. Возможно, контекст информации не даёт истолкователю достичь его цели. Поэтому предположения толкователю приходится подгонять. Например, это проявляется, когда выбирают истолкование хотением или толкование думаньем. Субъекты толкования чаще, чем объекты, сколнны толковать именно хотением. Так очевиднее по контексту, фольклору. Думанья же более специфичны, часто понятны лишь объекту. Но зная хорошо последнего, присутствуя при поведении, тенденции толкования становятся равны.

Куда сложнее, когда неопределённость: объяснение мотивом или влияниями. Вкратце своё поведение более знакомо, чаще всего (80% случаев) истолковывается мотивационно. Чужая же душа потёмки, поэтому чужое поведение толкуется мотивационно реже (в среднем 65% случаев). Положение не меняется даже присутствием истолкователя при поведении, знакомством с объектом. Видимо, дело не в информации. Толкование своему поведению часто предшествует, а чужому – нет.

Выходит, определитель истолкования на рис. 3 видится системой уравнений (табл. 2), полученных экспериментально. Правда точность ожидается после прочих исследований.

Вычленение психических элементов истолкования плодотворно в исследовании впечатления, разницы между толкованиями групповыми да личными, разницы толкования поведения своего да чужого. Приложимо также в учениях о сношении, общении, к этно-, патопсихологии. Что пояснимо примером асимметрии толкования своего поведения да толкования поведения чужого.

Пример: асимметрия толкования своего да чужого поведений

Теории несовпадения толкования своего да чужого поведения немногочисленны. Якобы «налична тенденция приписывания своего поведения ситуации, чужого – личностным аттитюдам». Любопытно, метааналитически проработаны 173 исследования на проверку сказанного. Средняя разница между толкованиями Δd = 0. Получается, классическое разделение толкования на личностное либо ситуативное, разницу затушёвывает.

Но сущностно толкование да самотолкование различаются? Нет. Следовательно, теория нужна другая. Теория толкования народного. Точнее, при намеренности поведения, три гипотезы Малле⁹.

Прежде всего, в отличие от чужого своё поведение чаще толкуется мотивационно, реже – влияниями на мотивацию. Поскольку своё поведение чужого понятнее. Поскольку толкователю нужно себя выбелять (это лучше достижимо толкованиями мотивационными, нежели влияниями на мотивацию).

Второе, в отличие от чужого своё поведение чаще толкуется думаньем, а не хотеньем. Поскольку меньше приходится гадать именно касательно мировоззрения.