Текст книги "Темные измерения"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 21

«Быть такого не может: магия – или как это еще назвать? – в рубке межзвездного корабля», – подумал Граймс. Но на Границе законы природы хотя и не отменяются, но и не навязываются к строгому соблюдению. А дело происходило за Границей.

Коммодор покосился на Мэйхью, который недоверчиво рассматривал стаканчик с бесцветной жидкостью. Это, как небрежно заверил судовой врач, вызовет самые яркие и живые галлюцинации как минимум в семи измерениях… Под пристальными взглядами Граймса и прочих присутствующих псионик усмехнулся:

– Теперь я знаю, что чувствовал Сократ.

– Давай, Кен, – поторопил Граймс.

– Мне пить эту гадость, а не тебе. Ну, ладно. Ваше здоровье, господа.

Острый кадык псионика дернулся. Мэйхью облизал губы и провозгласил:

– А неплохо… не слишком плохо… – его лицо расплылось в неопределенной гримасе, глаза расфокусировались. Он покачнулся, почти бессознательно нащупал кресло и плюхнулся в него.

– Кларисса готова? – шепнул Граймс Метцентеру. – Вы с Триаланн следите за ней?

– Конечно, коммодор.

И тут Мэйхью удивительно ясно произнес:

– Черные ягнята Дамбаллы. Но этого не может быть. Нет.

«К черту твоих паршивых ягнят», – раздраженно подумал Граймс.

– Кларисса, – голос Мэйхью звучал совсем тихо, почти неслышно. – Ты не должна была убивать Лесси.

– К черту Лесси, – пробормотал Граймс.

– Лучший друг человека – его… его?.. Но ягнята черные, а овчарки нет. Да.

Метцентер взглянул на Граймса и ободряюще прошептал:

– Это ненадолго, коммодор. Она уже начала рисовать. И на рисунках будут не черные ягнята, а, скорей, паршивые овцы.

– Что верно, то верно, – хмыкнул Граймс II.

Граймс I позволил себе улыбнуться. Пусть Метцентер развлекается каламбурами, а Граймс II – игрой в свободные ассоциации.

Это все неважно. Главное – он скоро снова будет на своем корабле. Он осмотрел автоматический пистолет Минетти, одолженный напоследок двойником (к счастью, последний разделял вкусы коммодора по части оружия – как и всего остального). Граймс не сомневался, что окажется на борту «Поиска» первым. В конце концов, он познакомился с Клариссой даже раньше, чем Мэйхью. Он в последний раз оглядел группу, застывшую в готовности номер один. Все были вооружены: Соня, Траффорд и Метцентер – ручными лазерами, Эйрин – двумя уродливыми пистолетами пятидесятого калибра. Фландри сжимал непонятную штуковину, напоминающую творение иллюстратора подростковой фантастики.

Граймс припомнил те два раза, когда видел Клариссу за работой. Он живо представил голую, выметенную ветрами гору на Кинсолвинге, черное небо с туманной линзой Галактики над горизонтом.

Безо всякого усилия вспомнился яркий свет, заливающий мольберт с холстом, ящичек с красками. И женщина, обнаженная, если не считать небольшого клочка шкуры, делающая быстрые уверенные мазки кистью.1212
  Воспоминания о второй экспедиции на Кинсолвинг (см. повесть «Зал Славы, или Переполох на Кинсолвинге») оказались самыми яркими… (Прим. ред. )


[Закрыть]

Внезапное сомнение охватило его.

Тогда удалось создать идеальные условия. А сейчас, на борту «Дальнего поиска», захваченного врагами?

Мэйхью в своем кресле, похоже, полностью отключился: глаза закрыты, челюсть отвисла, по подбородку стекает струйка слюны. Может быть, телепат принял слишком большую дозу того, что намешал ему доктор? А вдруг Кларисса тоже без сознания?

Метцентер снова ободряюще улыбнулся коммодору и шепнул:

– В любой момент…

Фландри услышал и недоверчиво хмыкнул.

Граймс повернулся, чтобы окоротить нахала…

Но Фландри исчез.

Глава 22

Фландри исчез.

Граймс удивился. Почему не было хлопка? Воздух должен был ринуться во внезапно возникший вакуум. Может быть, точно такой же объем воздуха телепортировался из импровизированной камеры Клариссы, чтобы заполнить пространство, которое прежде занимал имперский капитан? Впрочем, какая разница? Магия – это искусство, а не наука.

Итак, первый – Фландри. Кто следующий?

Граймс был немало уязвлен: он знаком с Клариссой тысячу лет, Соня почти столько же. А она вызвала первым этого чужака, которого видела-то только один раз! Видимо, сэр Доминик произвел на нее сильное впечатление.

Граймс повернулся к остальным.

– Ну что ж, похоже, сработало. Но почему он?

– А почему нет? – сладким голоском спросила Соня. – Он человек надежный и изобретательный.

– И я рад, что он, наконец, слез с моей шеи, – добавил Граймс II. Он не высказал вслух надежду, что другие вскоре последуют его примеру, но все поняли.

Мэйхью в кресле вздрогнул, словно ему приснился кошмар.

– С ней все в порядке? – спросил Граймс у Метцентера.

– Да, коммодор… – телепат как будто хотел что-то добавить, но сдержался.

– Вы можете сказать ей, чтобы она и остальных перетащила?

– Я… я попытаюсь. Но, понимаете, это для нее… очень большое напряжение.

– Черт возьми, это срочно.

– Я знаю, коммодор. Но не стоит ее торопить.

– Дрютхен, фон Дондерберг… Они знают, что Фландри на борту?

– Нет. Пока фон Дондерберг командует там, все, включая и кормежку пленников, происходит по расписанию. Маловероятно, что Клариссу и сэра Доминика побеспокоят.

«Побеспокоят?» – подумал Граймс. Несколько странное выражение…

– Потерпите, коммодор, – сказал Метцентер.

Граймс никогда не узнал, сработало ли его собственное воображение или Метцентер специально передал ему эту картину. Так или иначе, он узнал, что происходило – вернее, произошло. Он увидел Клариссу, обнаженную – ибо этого требовали правила магии ее предка-дикаря, – уверенно и быстро работающую над наброском на сигнальной панели. Под ее пером возникает изображение человеческой фигуры… фигуры сэра Доминика. Какие тайные желания извлек из ее подсознания наркотик, принятый Мэйхью?

И вдруг… Фландри оказался рядом.

Беспринципный, нахальный Фландри вдруг очутился лицом к лицу с прекрасной обнаженной женщиной, жаждущей и открытой.

Скорее всего, Метцентер не передавал коммодору свои ощущения, но, несомненно, считал его чувства. И тут в голове Граймса прозвучал голос:

– Мэйхью не узнает. Мы об этом позаботимся.

– Но… как она могла? – еле слышно спросил потрясенный Граймс.

В ответ раздалось что-то вроде тихого смешка.

– А как могли вы? А Соня? А Мэгги? Некоторые – в том числе и вы, коммодор – считаете, что путешествие в другую Вселенную – это все равно что поездка в отпуск. Вселенский отпуск, так сказать… Уж извините, вырвалось. А Кларисса была в таком же напряжении, как любой из нас, и даже большем. Так что для нее вполне естественно отблагодарить избавителя таким слегка архаичным способом. Вы ревнуете, коммодор?

– Честно говоря, да, – ухмыльнувшись, признался Граймс.

– Какого черта ты смеешься? – жестко вопросила Соня.

– Ну, э-э-э… Я представил себе, куда могло занести сэра Доминика. Ты же знаешь, талант Клариссы несколько… своеобразен.

– У тебя несколько своеобразное чувство юмора, – отозвалась она, но, похоже, слегка заволновалась.

Больше картин в мозгу Граймса не возникало, и он был весьма признателен Метцентеру за эту любезность. Но он все еще не знал, когда Кларисса соберется возобновить свои магические экзерсисы.

Он выбил трубку в одну из внушительных пепельниц, расставленных по всей рубке. Набил, разжег…

– Пожалуйста, Джон, только не здесь, – сказала Кларисса. – И так дышать нечем.

Она была обнажена, как ему и представлялось. Она стояла перед сигнальной панелью и вносила последние штрихи в портрет Граймса. Фландри сидел на койке. Он был полностью одет, только…

– Вытрите с лица помаду, сэр Доминик, – холодно посоветовал Граймс.

Глава 23

Кларисса не обратила внимания на эту реплику. Она оторвала лист с изображением Граймса, отложила его в сторону и начала новый набросок. Коммодор смотрел на ее работу поверх гладкого обнаженного плеча. Сходство было несомненным.

– Сейчас, – напряженно прошептала Кларисса.

И экс-императрица Эйрин, материализовавшись посреди рубки, чуть не сбила коммодора с ног.

– Упс! – весело и бодро воскликнула она. – С ума сойти, я уже здесь. Может, накинешь что-нибудь, милочка? А то все эти мужики…

– Мне так лучше работается, – безучастно возразила Кларисса.

– Ш-ш-ш! Эта конура прослушивается, – осторожно предупредил Граймс.

– Прослушивалась, – Фландри даже не удосужился понизить голос. – Весьма дилетантскими методами, хочу отметить.

– Значит, вы приняли меры предосторожности заранее… – начал Граймс.

– Заранее? – переспросил Фландри, чему-то улыбаясь. – Я всегда принимаю меры предосторожности, коммодор.

Кларисса живописно покраснела от корней волос до пят, но продолжала рисовать.

Следующей появилась Соня – и неодобрительно огляделась. Она была явно не прочь узнать подробности последних событий. Затем настала очередь Траффорда и, наконец, Метцентера. В маленькой каюте стало совсем не развернуться. Граймсу весьма не понравилось, что его жена примостилась на койке рядом с Фландри. Соня, в свою очередь, отнюдь не пришла в восторг, наблюдая Граймса, втиснутого между пышными формами Эйрин и обнаженной Клариссой. Кто-то сшиб контейнер с псионическим усилителем. Он не разбился, но крышка слетела, и по каюте распространился запах склепа.

Соня с отвращением потянула носом.

– Ну, и что теперь делать? – осведомилась она. – Я бы предложила Клариссе одеться, но боюсь, в такой обстановке это невозможно.

– Это ваш корабль, коммодор, – заявил Фландри.

– Гхм, – произнес Граймс. До него дошло, что операцию не худо было бы продумать получше и без спешки. – Когда тебя будут кормить в следующий раз, Кларисса?

– Я… мои часы… в одежде, на койке. Фландри покопался в кучке одежды и извлек часы.

– Одиннадцать тридцать пять по корабельному времени, – объявил он торжественно.

– Через двадцать пять минут, – сказала Кларисса.

– Тогда давайте подождем, – предложил Граймс. – Это недолго. Разделаемся с теми, кто принесет еду, а потом и со всеми остальными. И корабль наш.

Фландри язвительно рассмеялся:

– Великолепно, коммодор. Поистине великолепно. А если кто-нибудь успеет пальнуть в эту конуру, он уложит, как минимум, четверых одним выстрелом.

– У вас есть идеи получше, капитан?

– Конечно, – самодовольно ответил Фландри. – Если я не ошибаюсь, эти штуки в руках мадам Сони, капитана Траффорда и мистера Метцентера – лазерные пистолеты. В моей Вселенной они не в ходу, но у вас их, похоже, любят. Лазерный пистолет – не только оружие, но и инструмент. Режущий…

– То есть мы выйдем сами, не дожидаясь, пока нас выпустят.

– Воистину ослепительный проблеск понимания, сэр.

– Давайте, капитан, – обратился Граймс к Траффорду, который стоял ближе всех к двери.

Маленький капитан достал оружие, неторопливо отодвинул тонкую панель на прикладе и установил нужный уровень мощности.

Граймс взял у Клариссы карандаш и, умудрившись протолкаться к двери, нарисовал на ней корявый круг.

– Замок должен быть здесь, капитан. Если вы обведете его по контуру…

– Я постараюсь коммодор.

Узкий луч слепящего света вырвался из дула. Металл раскалился до синевы, но не растаял. Конструкции космического корабля изготавливают в расчете почти на любую ситуацию, в том числе и на подобную. Траффорд убрал палец с кнопки, передвинул регулятор дальше и повторил попытку.

Граймс догадывался, что произойдет дальше. Как заметил Фландри, это был его корабль. Он бы предупредил остальных, но не мог упустить случая избавить капитана от самодовольной ухмылки.

Воздух в каюте наполнился удушливым запахом горящей краски и металла. И…

Зазвенели сигналы тревоги, одни ближе, другие дальше, коридоры «Дальнего поиска» задрожали от пронзительного воя. Потом к этому хору присоединился клаксон противопожарной системы, которая исторгла гору белой пены, покрывшей всех и вся. Фландри сыпал проклятиями, но в сравнении с сочной бранью Эйрин они звучали невинным лепетом.

Однако дверь распахнулась.

Граймс с пистолетом в руке протиснулся мимо Траффорда в ярко освещенный коридор. Соня, похожая на примитивистскую скульптуру из пенопласта, последовала за ним, затем – Траффорд и Эйрин. Последним из каморки выбрался Метцентер, пошатываясь и поддерживая Клариссу, которую словно вытащили из пенной ванны.

– Кретин проклятый! Ты должен был знать… – прохрипел Фландри, пристроившийся за ним.

– А я знал, – парировал Граймс. – Утихни, черт подери.

Пена вываливалась в коридор. Граймс знаком велел остальным следовать его примеру, потом опустился на четвереньки и почти скрылся в омерзительных хлопьях. Сколько осталось до появления пожарного отряда? У законного экипажа «Поиска» это заняло бы считанные секунды; но Дрютхен и его шайка – не астронавты и, по крайней мере, один офицер с «Адлера» останется в рубке.

Кто-то отключил с Ирену. Значит, о пожаре уже знают. Оглушительный вой смолк, и теперь можно было думать и руководить.

– Не высовывайтесь, – бросил коммодор. – Они нас не увидят, а потом будет слишком поздно. Ублюдки явно тянут время. Вильямс с ребятами потушил бы пожар час назад.

– Ургх, – ответила Соня сквозь пену.

Наконец враги показались из-за угла коридора: высокая фигура в скафандре, судя по шипастому шлему – вальдегренец, и четверо в легких штатных скафандрах, толкавшие бак на колесиках.

– Только лазеры, – прошептал коммодор. – Огонь!

Лазерные лучи действуют бесшумно, но всякий, кто оказался у них на пути, обречен. Граймс не имел ни малейшего желания убивать пожарных – но нельзя допустить, чтобы кто-то предупредил Дрютхена и фон Дондерберга. Люди доктора – просто банда грабителей и сами подписали себе приговор. Обычное наказание за бунт – смерть. Вальдегренец подчиняется приказам, но ему нечего делать на корабле Граймса. То, что его ждет… скажем, это просто личное невезение.

Граймс медленно поднялся на ноги, по пояс в пене. Пять человек, замерших на полу, несомненно, были мертвы. У каждого на скафандре можно было разглядеть с полдюжины аккуратных отверстий. По счастью, до кровопролития как такового дело не дошло: никому не пришло в голову размахивать лазером, как косой, так что при беглом осмотре скафандры могли показаться целыми.

«Пятеро, – подумал Граймс, пытаясь справиться с тошнотой. – Фландри может надеть скафандр вальдегренца – ему пойдет. Потом мы с Соней. Кто еще? Эйрин, Метцентер, Траффорд, Кларисса?»

– Снимите с них скафандры, – скомандовал он. – Нам необходима маскировка.

Траффорд, Фландри и Соня повиновались немедленно. Запах горелого мяса и крови действовал на нервы. Внезапно Соня жестом подозвала Граймса. У ее ног лежала женщина, с которой она только что сняла скафандр, а заодно и одежду. Коммодор посмотрел на убитую. Он помнил ее: когда-то эта женщина была младшим техником. Про себя он называл эту девицу не иначе, как толстомордой сучкой. Впрочем, сейчас извиняться было уже бесполезно.

Он медленно повернулся к Клариссе, которая стояла в опадающей пене. Отдельные хлопья живописно задерживались на округлостях ее тела. Граймс указал на убитую:

– Ты была с ней знакома?

– Конечно.

– Надевай ее скафандр и поговори по рации ее голосом… Сможешь?

– Конечно.

– Скажи, что пожар потушен и ситуация под контролем. Если Дрютхен или фон Дондерберг насторожатся, придумай, как их успокоить. Ты же телепатка. Поняла?

– Да.

– Тогда одевайся.

Кларисса повиновалась и с помощью Сони и Эйрин принялась натягивать скафандр. Сорочку убитой она надеть отказалась, и Граймс не мог судить ее за это. И все же поморщился, представив, как скафандр без подкладки будет царапать эту нежную кожу.

Впрочем, и сам он, раздевшись до нижнего белья, не смог заставить себя надеть матерчатый комбинезон убитого. Соня испытывала те же чувства. Но у Эйрин и Фландри раздевание трупов не вызвало особенных переживаний.

Тела спрятали в застывающей пене, туда же побросали пожарные инструменты, вытащив их из поясников. Из последних получились великолепные чехлы для оружия. Было решено, что Траффорд и Метцентер, которым не досталось скафандров, останутся в каюте. Там они смогут отсидеться, а в случае опасности Метцентер пошлет им предупреждение.

– Сэди Хокс докладывает доктору Дрютхену, – Кларисса заговорила в микрофон совершенно неузнаваемым голосом. – Пожар потушен. Ничего серьезного. Эта тупая сука зачем-то жгла бумагу.

– С ней ничего не случилось? – судя по тону Дрютхена, его бы не слишком расстроил утвердительный ответ.

– Не, док. Мы тут малость настучали ей по башке, и все.

Из динамика донесся голос фон Дондерберга:

– Лейтенант Мюллер.

– Извините, коммандер, – отозвалась Кларисса. – Лейтенант поскользнулся в пене и уронил шлем. Его передатчик вышел из строя.

– Где пленная? – поинтересовался Дрютхен.

– Валяется в каюте, вся в пене. Мы ее окатили, чтоб немножко остыла… ха-ха-ха.

– Ха-ха-ха, – откликнулся Дрютхен.

«Будет вам ха-ха-ха», – мстительно подумал Граймс.

Глава 24

Граймс сам вел группу в рубку – в конце концов, это был его корабль.

За ним шагал Фландри, его правая рука покоилась на рукояти пистолета, следом за капитаном Соня, потом Эйрин. Кларисса замыкала строй.

Когда мнимые пожарные вошли, Дрютхен и фон Дондерберг, восседавшие во вращающихся креслах, развернулись им навстречу. Доктор, как всегда, держался заносчиво и бесцеремонно, и вальдегренец готов был взорваться.

«Сам виноват, – мрачно прокомментировал Граймс. – Думать надо, с кем дело имеешь».

Граймс и остальные встали у двери, напротив Дрютхена и фон Дондерберга. Коммодор прекрасно понимал, что надо действовать, причем быстро, но не мог отказать себе в удовольствии насладиться моментом. С растущим раздражением Дрютхен прорычал:

– Ну, снимайте ваши паршивые шлемы. Или, по-вашему, здесь воняет?

– Ага, тобой, – отозвался Граймс.

Лицо доктора густо побагровело, и он гневно прошипел:

– Бунтовать, сволочи? Фон Дондерберг, вы слышали? Сделайте что-нибудь.

Фон Дондерберг лениво пожал плечами, в его голубых глазах плясали веселые искорки.

– Бунтовать, доктор Дрютхен? Вы арестованы за организацию бунта и разбой, – грозно объявил Граймс и потянулся к пистолету. Увы, тот оказался слишком мал, чтобы стрелять в перчатке скафандра… зато у остальных такой проблемы не возникло.

Фландри навел свое странное оружие и на доктора и вальдегренского капитана, рядом поднялись лазер Сони и пистолеты Эйрин. Дрютхен беспомощно уставился на обидчиков, фон Дондерберг мысленно просчитывал ситуацию.

– Быть может, фы заметил, герр Доктор, такой милый дырочки на скафандр, – капитан говорил громко, явно громче, чем нужно. – Такой быфайт от лазер, когда стреляй блиско. Я думай, наш пленник как-то смогли фыбраться и убиль мой лейтенанта Мюллера и фаших людей. Я сожалей, но фы должен сдаться, – сообщил он, обращаясь к Граймсу.

– У вас стальные нервы, – отозвался коммодор. – Мои поздравления.

– Это не ваши пленные, – с ужасом воскликнул Дрютхен. – Это ублюдок Граймс. Но этого не может быть…

– Может, доктор, может!

Коммодор наслаждался от души. Это был миг его триумфа.

– Помнится, вас забавляло, что у меня в команде практикующая ведьма…

– Джон! – взвизгнула упомянутая ведьма. – Передатчик Карлотти включен. На «Адлере» все видят и слышат!

Еще бы. Уровни темпоральной прецессии «Адлера» и «Поиска» были синхронизированы. Без сомнений, вальдегренские прожектора и орудия уже направлены на цель, а группы захвата готовы и ожидают в шлюзовых камерах.

Граймс выругался. С этим выпендрежем он чуть все не испортил! Коммодор бросился к пульту дистанционного управления, с которого запускали Движитель Манншенна – и тут раздался пистолетный выстрел. Эйрин или еще кто-то отключили передатчик Карлотти. Да, порой деструктивный способ оказывается надежнее конструктивного.

Капитан бросился наперерез Граймсу. Он был ловок и силен, а коммодору мешал скафандр. Фон Дондерберг явно намеревался закрыть собой пульт, а когда Граймс попытался вырубить противника ударом бронированного кулака, тот ухитрился поймать и крепко сжать его запястья. Удар коленом в пах тоже не удался: громоздкий скафандр не позволяет проводить подлые приемы.

Проблему решила Эйрин – поскольку это был не ее корабль. Оглушительно рявкнули тяжелые пистолеты, и пули, чудом не задев ни Граймса, ни фон Дондерберга, вдребезги разнесли панель управления. Впрочем, видимых результатов это не принесло.

Но внизу, в двигательном отсеке, ошеломленный дежурный техник увидел, как огромные сияющие роторы бешено завращались, наращивая прецессию.

Они неслись сквозь измерения, никем не управляемые, не способные остановиться. В черноте за иллюминаторами с невообразимой четкостью нарисовался «Адлер», затем исчез, словно пламя, задутое ветром. По всему кораблю люди испуганно наблюдали, как искривляются, наливаясь мерцанием, контуры привычных предметов – и начинают дрожать, будто готовы вот-вот раствориться в воздухе и исчезнуть. К счастью, включилась аварийная сигнализация. Тонкий истошный вой с Ирен скорее ощущался кожей, чем воспринимался слухом.

Восприятие восстановилось с оглушающей внезапностью, словно кто-то опустил рубильник: это автоматически отключился Движитель Манншенна. Мир стал привычным, и лишь неровный шум инерционного двигателя аккомпанировал пронзительному хору сигнализации.

Граймс, который все еще боролся с фон Дондербергом, прорычал сквозь зубы:

– Кто-нибудь, вырубите эту чертову с Ирену!

Вальдегренский коммандер и еще один офицер, который спрятался неизвестно где, – единственные астронавты среди захватчиков. Граймса и его людей невесомость не беспокоила, а вот эти ученые крысы сейчас испытывают… как бы это сказать помягче… некоторое неудобство.

Изматывающий вой наконец смолк. «Что дальше?» – спросил себя Граймс. Проклятый фон Дондерберг никак не хотел прекращать драку и отчаянно мешал сосредоточиться. Соня и Кларисса, которые попытались присоединиться к потасовке, только усугубили ситуацию.

– Эйрин! – крикнул коммодор. – Посмотри на индикатор. Герметичные люки закрыты?

При первом сигнале о неисправности главного двигателя эти люки автоматически закрывались.

– Да, – отозвалась она после длительной паузы.

– Там есть отдельный выключатель, в ящике со стеклянной стенкой. На нем маркировка «Запереть».

– Ага, вот оно…

– Поверни.

Граймс услышал звон бьющегося стекла и бодрый голос Эйрин:

– Заперла!

В этот момент Соне удалось стиснуть бронированными пальцами горло фон Дондерберга. Капитан начал задыхаться, его лицо посинело, глаза вылезли из орбит. Внезапно он разжал хватку, и Граймс наконец-то освободил запястья. Женщины водрузили вальдегренца в кресло. Соня не разжимала хватки, пока Эйрин не примотала его к сиденью непонятно где найденным шнуром. То же самое повторилось в соседнем кресле, куда Фландри поместил Дрютхена.

– Гхм, – откашлялся Граймс. В настоящее время ситуация, похоже, была под контролем. Он не спеша снял перчатки, извлек из кисета на поясе трубку, аккуратно набил ее и зажег, проигнорировав возглас Сони «Ну, не сейчас же!». Затем обратился к Дрютхену:

– Где пленные?

– Сам ищи, – ворчливо отозвался тот.

Из интеркома донеслись крики:

– Доктор Дрютхен, что случилось? Мы заперты, выпустите нас! Доктор, здесь нет гравитации!

– Обойдетесь, – брезгливо пробормотал Граймс, и Соня отключила внутреннюю связь. – Где пленные, Дрютхен?

– Сам ищи, – повторил доктор.

– Как раз этим мы сейчас и займемся, герр доктор, – отозвался Фландри. Он вытащил из кобуры свое странное оружие и задумчиво осмотрел его.

– Грубовато, пожалуй… – произнес он с легким разочарованием – и из другого чехла извлек нож, маленький, но устрашающе блестящий.

– Лучше займемся резьбой… С чего бы начать? Фон Дондерберг, к которому вернулся голос, просипел:

– Помнить, сэр, фы же офицер и джентльмен. Цифилизованный человек, наконец.

– А кто сказал, что я цивилизованный человек, коммандер? И, если уж на то пошло, кто посмеет назвать вас и нашего очаровательного доктора Дрютхена цивилизованными людьми? Вы пират, сэр. Он – бунтовщик или грабитель, а то и все сразу. Ладно, о законах побеседуем позже. Хм, ваши руки так удобно привязаны к подлокотникам, доктор. Наверно, я буду выковыривать вам ногти, один за другим…

– Фландри, вы не сделаете этого, – запротестовал Граймс.

– Полагаете, не стоит, коммодор? Вы можете убедиться в обратном.

– Я знаю, где они, – произнесла Кларисса и язвительно добавила: – Что пользы держать профессионального телепата и не использовать его возможности?

– Ну вот, все испортила, – разочарованно протянул Фландри.

Фон Дондерберг невесело рассмеялся… а Дрютхен потерял сознание.