Текст книги "Контрабандой из чужого мира"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Внутри, вокруг треножника, к которому была подвешена над огнем коробочка, испускавшая этот сильный запах, сидели три существа. Командор чихнул. Дым, насколько он знал, был галлюциногеном для ящеров, но у человека он мог вызвать только яростное щекотание в носу. Несмотря на все попытки сдержаться, он снова громко чихнул.

Ящеры вокруг треножника тихонько засмеялись. Когда глаза Гримса привыкли к полумраку, он разглядел, что все они были старыми, с потертой, поросшей мхом чешуей, а кости скелета резко выделялись на их теле. Что-то в них было чрезвычайно знакомое, но это можно было скорее почувствовать, чем понять. Один из них сказал:

– Наш волшебный дым заставляет тебя всего лишь чихать, человек Гримс.

– Да, Мудрейший.

– А что ты делаешь здесь, человек Гримс? Разве ты не был счастлив в своем мире? Разве ты не был счастлив с женщиной, которую ты приобрел со времени нашей прошлой встречи в другом мире?

– Скажи "да"! – прошептала Соня.

Снова тихий смех.

– Нам повезло, человек Гримс. У нас нет таких проблем, как у млекопитающих с их горячей кровью, – последовала пауза. – Но мы любим жизнь, как и вы. И мы знаем, что там, за пределами нашей планеты есть те, которые хотят забрать нашу жизнь и вашу. Сейчас это не в их власти, но они могут добиться своего.

– Но как это может повлиять на вас? – спросила Соня. – Я думала, что вы... как бы это сказать... одновременно живете во всех Альтернативных Вселенных... Вы ведь помните первое появление Джона на этой планете... А было это в другом мире.

– Ты не понимаешь, женщина Соня. Ты не можешь это понять. Но я попытаюсь тебе объяснить. Человек Гримс, тогда, в твоем мире, что ты нам привозил на Стрию?

– Всевозможные излишества... как вам, наверное, казалось, вроде чая и табака. И книги...

– Какие книги?

– История, философия, романы. И даже поэзия.

– Ваши поэты лучше умеют сказать многое в нескольких словах, чем ваши философы. Напомню вам одного из них: "Дважды живущий дважды умрет"... Я ответил на твой вопрос, женщина Соня?

– Я чувствую это, – пробормотала она, – но я не могу это понять...

– Неважно. И неважно, если ты не понимаешь, что ты делаешь, пока ты понимаешь, как это делать.

– Что именно делать? – спросил Гримс.

– Уничтожить яйцо, не дав из него вылупиться зверю, – был ответ.

19

Человек, впервые встретившийся с жителями Стрии, никогда бы не подумал, что эти примитивные на вид существа являются прекрасными инженерами. В их селениях не было, с человеческой точки зрения, ни одной машины или механизма. Но что такое живой организм, если не такая же машина, получающая движущую энергию от сжигания углеродных соединений в кислороде? На Стрии ограниченные по уму ящеры выполняли ту же самую работу, что на заселенных человеком планетах – механизмы из пластика и металла.

Стрияне действительно были крупными инженерами – инженерами биотехнологии.

В своей полутемной хижине, которая была еще темнее из-за густых клубов едкого дыма, Мудрейшие говорили – а Соня и Гримс слушали. Многое из того, что они услышали, было выше их понимания – но они чувствовали и соглашались. Многие вещи и не нужно было понимать, достаточно лишь прочувствовать. В конце концов, идея симбиоза машины из плоти и машины из металла не была им чужда. Такой симбиоз был известен с древнейших времен, когда первый мореплаватель сел в свой корабль, чтобы научиться ощущать это неуклюжее приспособление из дерева и веревок как продолжение своего тела.

Наконец, уже убедившись, но все еще не понимая, Гримс и его жена вернулись на корабль. За ними, кряхтя, медленно шел Серессор – самый старший из Мудрейших, а впереди них, как и раньше, расчищал дорогу первый из встреченных ими ящеров.

Они вышли на поляну. Земля под кораблем уже была покрыта молодыми бледно-зелеными побегами, обвивавшимися вокруг трех огромных лап, на которых стоял "Корсар".

С росших вокруг деревьев протянулись к кораблю лианы и опутали все выступавшие антенны. Уильямс вывел на работу весь свой экипаж. Люди старательно обрубали растительность, но она, казалось, продолжала расти прямо на глазах.

Краем глаза Исполнительный офицер заметил командора, и, прекратив командовать, медленно подошел к нему.

– Дело плохо, шеф, – сказал он. – С вашего ухода мы вырубаем эти сорняки, и все без толку. Даже вылететь у нас нет возможности.

– Почему, Уильямс?

– Мэйхью сказал мне, что они, – он указал наверх, – раскусили наши шутки с биоусилителями. Все, нет больше биоусилителей.

– Значит, мы уже не можем давать им ложную информацию, – сказала Соня.

– Именно так, миссис Гримс.

Серессор прокаркал:

– Значит, нужно их отвлечь, чтобы вам вырваться отсюда.

– Думаю, что так, Мудрейший, – ответил Гримс.

– Мы уже сделали это, человек Гримс.

– Вы сделали? – Уильямс уставился на древнего ящера. – Вы – сделали? Черт побери, шеф, что это еще за чудище?

– Командир Уильямс, – холодно ответил Гримс, – это Серессор, старший из Мудрейших на Стрии. Он точно так же заинтересован в уничтожении этих мутантов, как и мы. Он рассказал нам, как это можно сделать, и мы возьмем его с собой, чтобы он нам помог.

– И как же вы это сделаете? – спросил у ящера Уильямс.

– Уничтожу яйцо прежде, чем из него вылупится зверь, – просипел Серессор.

К общему удивлению Уильямс не стал тут же насмехаться. Он сказал спокойно:

– Я уже сам думал об этом. Мы могли бы это сделать, но все это очень туманно... Чертовски туманно... Я слышал кучу рассказней о том, что бывает, когда теряешь контроль над навигационной системой. Но я не встречал еще ни одного типа, который бы вернулся живой из такой переделки и потом рассказал бы, что это правда.

– Если мы постараемся использовать навигационную систему так, как предлагает Серессор, нам нужен будет регулятор.

– Откуда мы возьмем этот регулятор, шеф?

– Он у нас есть. Вот он, перед вами.

– Уж лучше он, чем я. Есть множество более простых способов умереть, чем быть вывернутым во времени наизнанку.

Он перевел взгляд на своих лесорубов, которые воспользовавшись моментом, расположились на отдых.

– За работу, бездельники! Сегодня к вечеру корпус должен быть чист, как задница младенца!

– Может, лучше сказать "гладок", командир? – поинтересовалась Соня.

Прежде чем разгорелся спор, Гримс втолкнул ее по трапу на корабль. За ними медленно полез дряхлый ящер.

Гримс и его офицеры были вынуждены признать, что Мудрейшие придумали чрезвычайно остроумный план. Когда "Корсар" был готов к отлету, над ним собралась огромная туча летающих драконов, большинство из которых держало в лапах куски металла. Повинуясь телепатической команде хозяев, птерозавры, сгруппировавшись во что-то напоминающее корабль, полетели, махая длинными крыльями, на восток. Радарные установки блокадного эскадрона должны были показать, что "Корсар" поднялся и медленно перелетает в сторону в пределах атмосферы.

Сразу же посыпались ракеты.

Некоторые взрывались в воздухе вместе с птерозаврами-камикадзе, другим позволяли упасть в пустынных районах джунглей.

Тем временем радиооператор "Корсара" ощупывал эфир. Похоже было, что мутанты еще раз поддались на хитрость. Корабли один за другим покидали орбиту, как было ясно из переговоров. Наконец, можно было рискнуть включить свой радар и окончательно удостовериться, что небо над ними абсолютно чистое.

На борту "Корсара" все было готово к взлету. Гримс сам решил вести корабль. Сев в кресло, он почувствовал себя всадником на спине арабского скакуна и не отказал себе в удовольствии вывести рычажок акселерации в крайнее положение. Корабль, как выстреленный из ружья, взмыл вверх, и ускорение вдавило всех глубока в кресла. Тут командор забеспокоился, услышав высокий продолжительный свист, который, казалось, идет одновременно и снаружи корабля, и из его глубины. Поняв, в чем дело, он хотел улыбнуться, но это было совершенно невозможно при такой перегрузке. Он вспомнил, что обитатели Стрии, обычно сохранявшие спокойствие и невозмутимость, радовались как дети любой возможности попутешествовать на космическом корабле. Любимейшим удовольствием их было испытывать огромные перегрузки. Если Серессор свистел, значит, он был счастлив.

"Корсар" за секунду пронзил толстый слой облаков, и яркое солнце залило контрольную рубку. Из динамика доносились резкие пронзительные голоса. Скорее всего, их все-таки заметили и теперь собирались открыть огонь. Но они уже были вне зоны досягаемости лазерных пушек и почти вне зоны досягаемости ракет. Пока эскадра развернется и приблизится, они успеют включить межзвездную навигационную систему и навсегда от них скрыться.

Еще было время помочь Серессору спуститься в отсек прецессионных гироскопов. Гримс передал управление Уильямсу, затем осторожно поднялся из кресла. Стоять было практически невозможно – чтобы оторваться от врага, они вынуждены были поддерживать значительное ускорение. Картер уже брал на прицел появившиеся вдали ракеты. Гримс смотрел, как двое Здоровенных пехотинцев помогают подняться ящеру на ноги. Они были самыми сильными из всей команды солдат, но с трудом справлялись с задачей.

Затем, с огромным трудом передвигая ноги, Гримс двинулся вниз по лестнице к отсеку системы Мансхенна. Сколько времени он спускался на три уровня вниз, он не знал. Наверное, долго, потому что он уже застал всех на месте – Бронсона, доктора, Мэйхью. Из панели управления, мимо больших и маленьких неподвижных гироскопов, тянулся пучок проводов, каждый из которых заканчивался замком-крокодилом.

На стене прохрипел громкоговоритель:

– Говорит Уильямс. Командор, позвоните в рубку.

Гримс взял трубку телефона.

– Что случилось, командир?

– Мы оторвались от преследователей. Непосредственной опасности нет.

– Прекрасно. Вы знаете, что делать.

Уильямс снова заговорил из громкоговорителя:

– Приготовьтесь к невесомости и маневрам.

Ракетный двигатель отключился, как всегда резко и внезапно. Корабль развернулся вокруг своей оси, и врач, вместе с помощниками Бронсона, начал прикреплять замки с проводами к телу ящера.

– Давайте смелее, – сипло говорил Серессор. – У меня такая толстая чешуя, что вряд ли вы мне сделаете больно.

Затем наступила очередь Мэйхью, которому на голову одели металлический обруч, подсоединенный к приборам. Телепат был бледен, и казалось, испуган. Гримс восхищался им. Как любой пилот, он за свою жизнь наслушался немало историй о том, что бывает с людьми, затянутыми в поле неисправной системы Мансхенна. И хотя в данном случае процесс должен был быть контролируемым, это все-таки была неисправность. Телепат, когда ему объяснили ситуацию, вызвался помочь добровольно. Гримс хотел представить его к медали после возвращения, и надеялся, что награда не будет посмертной.

Корабль опять начал разворачиваться, затем вращение прекратилось, и он вдруг сильно вздрогнул, а через несколько секунд вздрогнул еще раз. Попадание? Нет, решил Гримс, это Картер посылает снаряды навстречу ракетам. Но раз он перешел на огонь снарядами, значит, времени до появления врага осталось совсем мало.

Из динамика прозвучал голос Уильямса:

– Шеф, курс ка Лорн взят!

– Переключить систему Мансхенна на управление из контрольной рубки, приказал Гримс.

Доктор и младшие инженеры уже выходили из отсека, не скрывая своей торопливости. Бронсон за пультом управления спешил что-то доделать. Его густо заросшие бородой лицо было обеспокоенным.

– Поторапливайтесь, командир, – сказал Гримс.

– Не нравится мне это, – проворчал в ответ инженер. – Это система межзвездной навигации, а не машина времени.

Корабль еще раз сильно вздрогнул, затем еще и еще...

Бронсон наконец закончил и быстро вышел. Гримс обернулся к Серессору, который выглядел так, будто запутался в сетях огромного паука.

– Это рискованно, – сказал Гримс.

– Я знаю. Если я... во что-нибудь перетрансформируюсь, то для меня это будет дополнительный опыт.

Вряд ли приятный, подумал Гримс, и взглянул на Мэйхью. Телепат стал еще бледнее, и когда он сглатывал слюну, его кадык нервно двигался. Но как мог этот... этот нечеловеческий философ бить столь уверенным в правильности своего вмешательства в совершенно чужие ему механизмы? Конечно, он читал книги (а может, его другое "я" в другой Вселенной читало привезенные Гримсом книги), и он знал теорию и практику действия системы Мансхенна, но разве могли эти скудные сведения заменить их постоянный опыт общения с системой?

– Удачи вам, – сказал Гримс им обоим и вышел из отсека, тщательно закрыв за собой дверь.

Он услышал звук гироскопов, и было в этом звуке что-то неправильное.

И затем черный густой сон поглотил его.

20

Говорят, что утопающий видит всю свою жизнь с начала до конца за несколько секунд перед тем, как навеки погрузиться в пучину.

То же самое было и с Гримсом – но в обратном направлении. Перед ним предстала длинная череда успехов и неудач, истинной и ненастоящей любви, компромиссов и отказов, людей, которых было неприятно вспоминать, и с некоторыми хотелось встретиться еще... Но все это было нереально, неестественно, как отдаленные чужие воспоминания... и поэтому он сразу же пришел в себя, как только гироскопы закончили обратную прецессию времени.

Корабль прибыл.

Но куда? И в какое время?

Вперед в пространстве и назад во времени – таков был принцип работы системы Мансхенна. Но еще никто никогда не пытался добровольно включить полный назад во времени.

Что случилось с подключенными к системе управления регуляторами регуляторами из плоти и крови, человеком-телепатом и ящероподобным философом, которые решили своим интуитивным чувствованием изменить точнейшие математические расчеты, управлявшие системой?

Что с регуляторами? Не сломались ли они от напряжения?

И что с ним самим, Гримсом? И с Соней?

Пока что он чувствовал себя самим собой. Его воспоминания остались нетронутыми. Он не превратился в ребенка или безбородого юнца (проведя рукой по подбородку, он в этом убедился). Он не превратился в парящий в невесомости комочек протоплазмы.

И он открыл дверь. Серессор был на прежнем месте, все так же опутанный разноцветными проводами. Но его чешуя сверкала, как новая, а с блестевших глаз исчезла пленка.

– Человек Гримс, нам удалось задуманное! – сказал он. Его голос по-молодому каркал, а не хрипел и сипел, как раньше.

– Нам удалось! – подтвердил Мэйхью странно высоким голосом. Он выглядел как-то... меньше. Нет, не меньше, он просто был моложе, много моложе.

– Это было нелегко, – продолжил он. – Это было очень нелегко остановить возвратное движение биологического времени. Серессор и я были прямо посреди поля, поэтому нас и затронуло. Но все остальные не должны били измениться. Ваша длинная седая борода, командор, по-прежнему при вас.

"У меня никогда не было длинной седой бороды", – запаниковав, подумал Гримс. Он стал ощупывать свою бороду, выдирать и разглядывать волоски из нее.

Мэйхью и Серессор засмеялись.

– Ладно, – недовольно сказал Гримс. – Как-нибудь и я вас разыграю, Мэйхью. Но что же нам теперь делать?

– Ждать, – ответил тот. – Оставаться здесь и ждать, пока появится "Запад".

"Запад", – думал Гримс. "Джолли Суэгмон", "Танцующая Матильда"... Это были названия времен качала заселения Приграничных Планет. Эти грузовые корабли обслуживали Западную Линию еще тогда, когда Приграничные Планеты были едва заселены и входили в состав Федерации, когда у них не было еще собственного Флота.

"Запад"... как помнил Гримс из истории, это был корабль, доставивший на Лорн первую партию посевного зерна. И во Вселенной, где Гримс со своими товарищами были чужаками, должно было произойти то же самое. Ведь развитие двух миров шло параллельно. "Запад"... Серессор тоже знал его историю. И Мудрейший устроил эту встречу, чтобы Гримс смог выполнить работу, которую в его вселенной выполняли ловушки и отрава, кошки и терьеры...

– Я уже слышу их, – тихо бормотал Мэйхью. – Они приближаются. Люди обеспокоены. Они хотят прибыть в порт раньше, чем корабль будет полностью захвачен мутантами...

– В этом мире, – сказал Серессор, – корабль разбился в горах при приземлении. Но многие из крыс выжили. Но тебе пора в контрольную рубку, человек Гримс. Делай то, что ты должен сделать.

В контрольной рубке все было спокойно. Многие еще не оправились от периода дезориентации во времени, сквозь который всем пришлось пройти. Гримс подошел к Уильямсу, сгорбившемуся в своем кресле второго пилота.

– Как дела, командир? – спросил он мягко.

– Я готов, – ответил исполнительный офицер, очнувшись.

Затем командор присел возле своей жены. Она выглядела бледной и подавленной. Взглянув на него, она слегка улыбнулась и сказала:

– Ты не изменился, Джон. Я рада этому. Я слишком много вспомнила, даже то, что должна была забыть. И хоть это все в прошлом, это было слишком... тяжело. Я рада, что ты здесь, рядом, и что это именно ты, а ко какой-нибудь... молокосос.

– Я тоже был бы не прочь кое о чем забыть, – ответил он.

Он взглянул на офицеров за своими пастами – радар, артиллерия, радиосвязь. Он посмотрел на солнце Лорна, которое выглядело сквозь поляризованное стекло как круглое пятнышко. Он посмотрел на висевшую с противоположной стороны вытянутую линзу Галактики. Здесь, на самом краю Вселенной, за несколько десятков лет ничего не могло измениться. В этом небе нельзя было встретить указаний на время, в котором они находились. Даже если бы они проникли на тысячу лет вперед или назад, они застали бы все ту же картину...

– Есть контакт, – объявил офицер радарных установок.

Командор вывел изображение радара на свой монитор и увидел светлую точку у самого края экрана.

Оператор радиосвязи уже говорил в свой микрофон:

– "Корсар" "Западу". "Корсар" "Западу". Вы слышите меня? Прием.

Ответил голос уставшего человека; человека, жившего последние дни в чрезвычайном напряжении:

– Я слышу вас, кто бы вы ни были. Как там ваше имя, я не понял...

– "Корсар". "Корсар" вызывает "Запад". Прием.

– Впервые слышу. Что это за название? – затем послышался другой голос, сказавший:

– "Корсар"? Мне это не нравится, капитан. Возможно, это пираты...

– Пираты? – ответил первый. – Здесь, на самом краю Галактики? Чем они здесь могут поживиться? – Пауза. – Даже если они пираты, добро пожаловать на борт нашего чертова парохода.

– "Корсар" "Западу". Отвечайте, пожалуйста. Прием.

– Да, "Корсар". Слышу вас. Что вам надо?

– Разрешения подняться на борт.

– Разрешения подняться на борт? За кого, черт возьми, вы себя принимаете?

– Ф.К.П.П. "Корсар".

– Ф.К.П.П.? – было слышно, как капитан, не потрудившись даже выключить микрофон, посылает посмотреть в каталог своего помощника. – Что это за чертовщина, Джо?

– Расшифровки нет, – ответил Джо.

Гримс взял свой микрофон. Он не хотел, чтобы поднялась тревога на "Западе" и не хотел, чтобы они, включив межзвездную навигационную систему, исчезли в искривленном пространстве. Он знал, что мог разнести в пыль этот невооруженный торговый корабль, добившись при этом желаемого результата. Но он не хотел поступать таким образом. Разве крысы были менее достойны жизни, чем люди, которых они собирались заменить собой? Гримс не хотел устраивать геноцид на борту корабля, он не хотел иметь ничьих смертей на своей совести.

– Капитан, – произнес он тревожно, – говорит командор Гримс, Флот Конфедерации Приграничных Планет. Крайне важно, чтобы вы позволили нам подняться к вам на борт. Мы знаем о том, что с вами случилось. Мы хотим вам помочь?

– Хотите нам помочь?!

– Если бы мы хотели вас уничтожить, – продолжал он, – мы бы давно уже это сделали. – Он замолчал, чтобы собраться с мыслями, затем сказал:

– Вы ведь везете груз посевного зерна. В этом зерне были крысы, которые начали размножаться. Правильно?

– Совершенно верно. Но откуда вы знаете?

– Сейчас это неважно. Но среди этих крыс были мутанты, не так ли? Вы уже давно добираетесь с Эльсиноры, а неисправности в системе Мансхенна повлекли за собой флуктуацию поля временной прецессии. В результате резко возросла скорость мутаций крыс.

– Но, сэр, откуда вы это знаете? Мы не посылали никому никаких сообщений. Наш офицер пси-связи был убит этими... мутантами.

– Мы знаем, капитан. А теперь разрешите нам подняться на борт.

Снова из динамика послышался приглушенный голос помощника капитана:

– Приграничные Призраки – вещь малоприятная, капитан. Но если они нарушат наш карантинный режим, ничего страшного не произойдет.

– Да, – сказал Гримс. – Можете нас считать Приграничными Призраками. Но мы из плоти и крови...

21

Как пианист, Уильямс защелкал пальцами по клавишам панели управления. Корабль развернулся, и, подталкиваемый короткими вспышками маневровых реактивных двигателей, вплотную приблизился к "Западу". Пилот остановил его на расстоянии не более десятка ярдов. Гримс и его экипаж рассматривали в иллюминаторы это грузовое судно. Сразу было видно, что это очень большой и очень старый корабль, старый даже по меркам людей, которые в нем находились. Корпус был тусклый и исцарапанный, со следами попадавших туда микрометеоритов. Буква "П" в его названии была давно сбита и выведена от руки полустершейся краской. Гримс представлял себе, что они могли обнаружить внутри судна. Для большей грузоподъемности жилое пространство там наверняка было сведено до минимума и экипаж жил в многоместных каютах, а радиационная защита была никудышной... Весь остальной объем занимал грузовой отсек, засыпанный зерном, в котором размножались подвергнувшиеся мутации крысы, угрожавшие жизни экипажа...

– Готовить к выходу моих людей, сэр? – спросил командир морской пехоты.

– Да, майор. Вы и с вами шесть человек – этого должно хватить. Я и миссис Гримс пойдем тоже.

– Лазерное оружие с собой, сэр?

– Нет. Вряд ли мы поможем делу, если проткнем их картонные перегородки и стенки.

– Значит, ножи и дубинки?

– Это уже лучше.

Гримс и Соня спустились к себе в каюту. Помогая друг другу, они начали натягивать скафандры, в которые были внесены некоторые изменения, но по-прежнему оставалось место для укладки хвоста. Шлемы были предназначены для вытянутой морды мутантов, но теперь там было очень удобно размещать бороду. Что подумают люди на "Западе", когда увидят их в таком странноватом одеянии? Нелепо выглядящие скафандры, в них чужестранцы в лохмотьях... В конце концов, это их вина, что они не починили приемопередающую аппаратуру видеосвязи.

Все собрались в главной, достаточно большой шлюзовой камере. Медленно закрылся внутренний люк, один из пехотинцев задвинул запирающие рычаги и насосы начали свою работу. Такое количество воздуха было просто непозволительно выпускать в пустоту. Затем Гримс отпер внешний люк и увидел, как появилось темное отверстие в корпусе другого корабля. Наверное, это была вспомогательная камера, настолько она выглядела тесной в свете прожектора "Корсара". Капитан "Запада" был явно предусмотрительным человеком – он хотел впустить на свой корабль чужих по одному... "Как бы он не стал еще подозрительнее, увидев наши скафандры", – подумал Гримс.

Выбравшись наружу, Гримс сказал в свой микрофон:

– У них шлюзовая камера только на одного человека. Я пойду первым.

Оттолкнувшись от корпуса, он пролетел разделявшие корабли двадцать футов, вытянул руки и мягко ударился о корпус прямо возле открытого люка.

Он с трудом залез в узкое, тесное пространство. При всем желании здесь нельзя было разместиться даже вдвоем. Захлопнув наружный люк, он оказался в полной темноте – освещения не было, а если и было, то не работало. Наконец послышалось шипение наполнявшего камеру воздуха.

Внутренняя дверь резко распахнулась, и яркий свет ослепил Гримса. Первое, что он увидел, были направленные на него пистолеты, а первое, что услышал сквозь диафрагму мембраны шлема – слова:

– Что вам говорил, капитан? Самая настоящая обезьяна! Пристрелить ее?

– Подождите! – крикнул Гримс, стараясь вложить в голос весь свой выработанный годами авторитет. – Подождите! Я такой же человек, как и вы!

– Докажите это, мистер.

Медленно командор поднял руки и показал двум вооруженным людям, что в них ничего нет.

– Мне нужно снять шлем, а для этого отстегнуть замок. Может, вы сами хотите это сделать?

– Не приближайся!

– Как вам будет угодно.

Гримс повернул шлем на четверть оборота и снял его. Тут же он почувствовал неприятный запах – вроде того, что несколько дней наполнял кают-компанию "Корсара" после происшествия со взятой в плен крысой.

– Ну ладно, – сказал один из мужчин. – Вы можете войти.

Гримс ввалился в коридор. Теперь слепящий свет не бил прямо в глаза, и он разглядел обоих встречавших его. Установить, кто из них кто, было несложно: военные формы и знаки различия меняются гораздо медленнее, чем гражданская одежда. Он обратился к седому, давно не бритому человеку с четырьмя золотыми нашивками на рукаве рубашки:

– Мы уже разговаривали с вами по радио, капитан. Я – командор Гримс...

– Из Флота Конфедерации Приграничных Планет. Но что это за маскарад, Командор?

– Маскарад? – Гримс понял, что эти слова явно относились к его скафандру, не предназначенному для того, чтобы в нем ходил человек вытянутый шлем, короткие ноги, вместилище для хвоста ниже спины. Что вообразит себе этот человек, увидев его одежду под скафандром – старое тряпье и полосы на запястьях? Но сейчас это было неважно.

– Это длинная история, капитан, – сказал наконец Гримс, – и сейчас нет времени ее рассказывать. Но я говорю вам, что вы не должны, повторяю, НЕ ДОЛЖНЫ даже пытаться сесть на Лорн, пока я не дам вам разрешения.

– Да кто вы такой, черт возьми, мистер, так называемый, командор? Нам уже порядочно надоело это путешествие, и вы не имеете права нам приказывать!

– Право приказывать? – Гримс засмеялся. – В моем времени и пространстве я получил право приказывать от самого президента Конфедерации.

– Ну что я говорил? – давил на капитана его помощник. – И я еще раз повторю – если это оказалась не обезьяна, значит, пират.

– А в этом времени и пространстве, – продолжал Гримс, – право приказывать мне дают лазерные пушки и ракеты.

– Если вы пытаетесь лишить меня права управлять собственным кораблем, – упрямо сказал капитан торгового судна, – то я расцениваю это как пиратство.

Гримс посмотрел на него с уважением. Было ясно, что человек этот достиг крайней степени истощения и усталости. Мешки под глазами свидетельствовали о том, что он не спит несколько дней. Один из его офицеров уже был убит. В таком положении он мог смотреть на любых пришельцев как на потенциальных захватчиков, а имея на борту взбунтовавшихся крыс, стремился как можно скорее приземлиться на планету вместе со своим грузом.

Но этого-то как раз он и не должен был делать...

Гримс поднял свой шлем, чтобы попытаться связаться с кораблем и приказать Уильямсу или Картеру срезать пару антенн с "Запада". Но помощник капитана, догадавшись о его намерениях, грубо выхватил у командора шлем и швырнул его об пол.

– Сейчас бы этот ублюдок вызвал сюда всю свою банду, – прорычал он.

– Но я должен поддерживать связь со своим кораблем!

– И приказать им воспользоваться вашими стволами, которыми вы тут хвастались!

Он поддал шлем ногой. Тот, отскочив от перегородки в конце коридора, медленно крутясь в воздухе, возвратился обратно.

– Джентльмены, – попытался их урезонить Гримс, косясь на небольшие автоматические пистолеты калибром не более пяти миллиметров. Он мог бы обезоружить одного, но другой тут же выстрелил бы. – Джентльмены, я ведь пришел помочь Вам...

– Вы нам пока что больше мешаете, – огрызнулся помощник. – Мы и без ваших россказней о несуществующих конфедерациях знаем, что нам делать. Он повернулся к капитану:

– Если нам прямо сейчас взять курс на Лорн? Эти уроды вряд ли начнут стрелять, пока их главарь с нами.

– Да. Именно так и сделаем. А теперь надо надеть ему наручники.

Вот оно, вяло подумал Гримс. Вот она, невозможность изменить прошлое, о которой он так часто читал. Такова инерция течения событий... С таким трудом он прибыл сюда, чтобы подать этим людям руку помощи, и на эту руку надевали наручники. Но он не мог осуждать капитана. Каждый настоящий капитан всегда сам принимает последнее решение на своем корабле. И, как помнил Гримс из истории, этот груз зерна был срочно необходим на Лорне.

Каждое слово и действие давалось ему с трудом, как будто он глубоко погрузился в какую-то вязкую жидкость. Он пытался плыть против течения Времени, но потерпел неудачу.

Почему бы не позволить им сделать это? В конце концов, будет еще достаточно времени в Порт-Форлоне, чтобы разобраться с крысами. А может быть, не будет? Разве не говорил ему кто-то, что корабль разобьется в горах при посадке?

Из состояния полной безнадежности его вывел резкий сигнал общей тревоги. Испуганный тлос прокричал из громкоговорителя на стене:

– Капитан! Где вы, капитан? Они атакуют контрольную рубку!

Капитан с помощником, забыв обо всем, рванулись к осевой шахте. Гримс машинально схватил свой плававший рядом шлем, и, не раздумывая, бросился вслед за ними.

22

– Они атакуют контрольную рубку!

Этот голос все еще звучал у Гримса в ушах. Они – это были Сони, майор и его пехотинцы. Наверное, они разбили один из иллюминаторов. Уменьшения давления не чувствовалось – на любом, даже на таком дряхлом корабле герметичные двойные двери всегда содержатся в идеальном порядке и самостоятельно захлопываются при разгерметизации любой из отсеков. Тем не менее, Гримс задержался, чтобы надеть свой шлем прежде чем проникнуть в осевую шахту. К счастью, помощник капитана не нанес большого вреда своим грубым обращением с шлемом.

В шахте он увидел, что оба офицера быстро скользят вдоль стержня к косу корабля. Гримс не мог за ними поспеть – при переходе с уровня на уровень он в своем скафандре с трудом протискивался сквозь узкие отверстия.

Затем он услышал глухие звуки ударов и борьбы. Гримс понял, что стреляют из мелкокалиберного оружия. И затем он услышал ужасные высокие вопли, которые были ему слишком хорошо знакомы. Он даже разобрал слова... Нет, это было одно слово, повторенное несколько раз:

– Смирть! Смирть!

И тогда он понял, кто были ОНИ, и пустился на помощь со всей возможной скоростью. Взглянув вперед, он увидел, как капитан со своим помощником исчезли за люком в конце тоннеля. В кораблях такого типа там обычно находилась контрольная рубка. Опять донеслись выстрелы, удары и крики. Гримс распахнул люк и влез в самую гущу сражения.

Сначала на него никто не обратил внимания. Может быть, крысы его даже приняли за своего – настолько странным был его скафандр. Они оказались маленькими, не больше терьера средней величины, но их было много, ужасающе много. Они дрались зубами, когтями и кусками отточенного металла, которые они использовали как ножи. Летавшая в воздухе взвесь из мелких кровяных капель тут же осела на стекле шлема. Гримс почти ничего не видел и попытался стереть кровь, но только еще больше ее размазал. Все-таки он смог разглядеть, что в рубке плавали два неподвижных тела со сплошными кровавыми ранами вместо шеи и не меньше дюжины мертвых крыс.