Текст книги "Круглоголовые и остроголовые, или Богач богача видит издалека"

Автор книги: Бертольд Брехт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Человек живет, как человек.

2

Ах, как ошибается жестоко,

Кто считает, будто деньги – чушь.

Если иссякает бег потока

Постигает почву сушь.

Все вопят вразброд, стараясь вырвать куш.

Раньше все давалось без труда,

Полусытый как-то с сытым ладил,

Жизнь теперь – бездушна и груба,

Братья, мать, отец – живут в разладе.

Гляньте, больше не дымит труба.

Все живет, завидуя и зля.

В затхлости никто дышать не может.

Каждый – всадник, и никто – не лошадь,

И земля – холодная земля.

3

Так – со всем великим и красивым,

И к упадку этот мир течет.

С пустотой в желудке и босыми

Пятками – величье не влечет.

Всех манит не благо, а расчет.

Малодушный у людишек вид.

Если ж добрый золотом владеет,

Он деянья добрые творит.

Ну а кто пошел путем злодея

Посмотри наверх – труба дымит.

Веришь снова, род людской, тебе!

Человек прекрасен и т. п.

Выше чувства, выше голова,

Кто седок, кто лошадь – ясно стало.

Шире взгляд. И сердце застучало,

Жизнь опять вошла в свои права.

На черной доске инспектор пишет крупными буквами: "Дело монастыря св.

Варравы и арендатора Кальяса о присвоении двух лошадей". Транспарант: "Правительственные войска, получив подкрепление, контратакуют

Серп".

Из дворца выходит Иберин.

Иберин.

Какие вести с поля битвы?

Миcсeна.

Много лучше.

Серпа атаку ночью мы отбили,

А утром в наступленье перешли.

К нам вовремя явились подкрепленья

С орудиями. И в Мирасонноре

Вновь счастье повернулось к нам лицом.

Мы скоро отобьем электростанцию,

Что занял Серп три дня тому назад...

Вы тяжбу эту сами разберете?

Иберин.

И не подумаю! Исход-то неизвестен.

Я ничего решать не стану

До вести о победе над Серпом.

Миссена.

А мы приступим.

Иберин.

Что же, вам виднее.

(Уходит во дворец.)

Миссена.

Ни да, ни нет! Таков его обычай.

Приступим без него. Минутку, господин судья. (Отводит судью в сторону, что-то внушает ему, пока не появляются тяжущиеся.

После этого уходит.)

Инспектор. Дело монастыря святого Варравы и арендатора Кальяса о присвоении двух лошадей.

Арендатор Кальяс, Нанна, Изабелла де Гусман, игуменья и адвокаты входят в зал.

Арендатор Кальяс. Я открою ему глаза на то, как поступают в его духе. Пусть он сам скажет, имеет ли чих право отнимать у чуха лошадей, когда они нужны тому для полевых работ.

Нанна. Этак ты всех лошадей угонишь.

Арендатор Кальяс. Не всех. Только у чихов.

Адвокат-чух (громко).

Какие вести с поля битвы?

Игуменья.

С утра сегодня лучше.

Адвокат-чух.

Отлично. От исхода боя зависит все.

Изабелла.

Ах, мать игуменья! Скорей бы

Нам кончить низкую, мирскую тяжбу!

Нанна. Остроголовая, дура дубовая. (Пауза.) Зато набожная! И задница как у королевы. До чего упитанная баба! Что угодно выдержит. Ну да разве она станет работать? (Кальясу.) И за все платишь ты.

Арендатор Кальяс. Я? Ни черта я больше не плачу. (Женщинам.) От меня вы ни гроша больше не получите.

Игуменья. Дорогое дитя, тебе лучше всего укрыться в нашей тихой обители.

Нанна. Да, ей это полезно. Пускай эта коза отдохнет от безделья.

Арендатор Кальяс. Сволочь чихская!

Нанна. Судья опять тот же. Это скверно.

Арендатор Кальяс. Скверно только то, что сегодня совсем народу нет. Но мы еще посмотрим, чья возьмет.

Игуменья. Ну что ж, посмотрим, милейший!

Haнна. Только сначала почтенного братца повесят!

Изабелла шатается – ей дурно.

(Кричит.) Подайте пару лошадей, отвезите ее сахарницу в монастырь.

Игуменья. Попридержите язык. (Подходит к Кальясу.) Вы что о себе воображаете? Вы думаете – оттого что у вас круглая голова, вы можете больше не платить аренду? А вы знаете, кому вы ее будете платить?

Арендатор Кальяс. Чихам – ни гроша.

Игуменья берет его руку и кладет себе на голову.

Нанна. Вы что хотите сказать?

Игуменья. А вот увидите. Во всяком случае, у нас тоже круглые головы.

Нанна (отцу). Видно, у Серпа дела плачевны. Здесь все не так, как было неделю назад. Они разжились деньгами. Плохо нам будет.

Арендатор Кальяс. Я всецело полагаюсь на господина Иберина.

Транспарант: "Смертный приговор, недавно вынесенный одному из крупнейших помещиков страны, произвел сильное впечатление на арендаторов. Многие

отходят от Серпа и остаются на своих фермах".

Судья. Господин Иберин очень занят, но он непременно прибудет в суд, чтобы самолично вынести решение по этому делу, поскольку оно вызвало много толков в столице и касается вопроса о собственности.

Арендатор Кальяс. Хочу подчеркнуть, что я опираюсь на слова господина наместника: арендная плата – это пустяки. И еще он сказал: "При чем тут лошади!" Кроме того, я считаю, что со мной поступили несправедливо.

Судья. Все по порядку, друг мой. Сначала мы выслушаем поверенного семьи де Гусман.

Адвокат-чух. У этого человека нет никаких оснований притязать на лошадей.

Нанна. Видно, у барышни есть основания: она хочет молиться верхом.

Судья. Тише! (Кальясу.) Теперь вы можете объяснить – на каком основании вы присвоили лошадей.

Арендатор Кальяс. Когда помещик соблазнил мою дочь, мы и уговорились с ним, что я получу лошадей.

Адвокат-чух.

Так, значит, это сделка?

Арендатор Кальяс молчит.

Просто – сделка?

Закрой глаза на дочкино бесчестье,

И ты получишь пару лошадей.

Нет, так не водится. Не допускаю,

Чтоб оценить ты мог позор дочерний

Не выше пары лошадей. Возможно ль?

Арендатор Кальяс.

Я в сделку не вступал.

Адвокат-чух.

А что ж ты сделал?

Арендатор Кальяс (к Нанна).

На чем меня он ловит?

Нанна.

Ты сказал,

Что будто бы тебе их подарили.

Адвокат-чух.

Когда же получили вы подарок?

Арендатор Кальяс.

А как вы разумеете "когда"?

Адвокат-чух.

Очень просто: до или после?

Арендатор Кальяс.

Я чиху отвечать не стану. (Оглядывает присутствующих, ожидая одобрения, но видит лишь каменные лица.) Это ловушка, господин судья, меня хотят поймать. Такие колючие вопросы может придумать только острая голова.

Судья.

Коль ты заранее уговорился,

То в сводничестве гнусном ты виновен.

Но суд готов считать, что за молчанье

Ты после принял лошадей в подарок.

Как пластырем, конями залепили

Твою обиду. Так ли? Отвечай,

Затычкой эти лошади служили?

Арендатор Кальяс. Да, это было после. Это был пластырь. Когда мне нанесли обиду, то лошади были пластырем.

Транспарант: "Сражение на юге развивается успешно. Серп перешел к обороне".

Адвокат-чих (тихо, своему коллеге).

О чихах или чухах ни слова нынче!

Адвокат-чух (вполголоса). Я уже заметил. (Судье.) Высокий суд, мы тоже считаем, что данный случай имеет основополагающее значение для нашей страны. Могут сказать: двумя лошадьми больше или меньше – не все ли равно для крупнейших землевладельцев нашего острова? Однако это не так. Отдайте арендатору коней – все арендаторы начнут хватать лошадок.

Нанна. И коза не попадет в монастырь, где ей необходимо отдохнуть от безделья!

Игуменья (громко).

На юге арендаторы уводят

Коней из стойл, прихватывая плуги,

И громко голосят про справедливость.

Им кажется теперь несправедливым,

Что наши земли, лошади и плуги

Вчера принадлежали только нам!

Адвокат-чух. Высокий суд, со вчерашнего дня в тюрьме находится один человек, тоже арендатор. Я ходатайствую о том, чтобы его привели.

Судья кивает головой.

Инспектор (вызывает). Арендатор Парр!

Нанна. К чему им понадобился еще Парр?

Арендатор Кальяс. Ни к чему. Все это их уловки.

Вводят арендатора Парра, закованного в кандалы.

Адвокат-чух. В тот день, когда господин Кальяо привел лошадей в кофейню госпожи Корнамонтис, вы были вместе с ним?

Арендатор Паpp. Да.

Адвокат-чух. Вы, так же как и он, арендуете землю у семьи де Гусман?

Арендатор Парр. Да.

Адвокат-чух. Выйдя из кофейни, вы вернулись домой пешком, потратив на дорогу пять часов, и угнали лошадей в имении семьи де Гусман?

Арендатор Парр. Да.

Адвокат-чух. На каком основании?

Арендатор Парр молчит.

У вас есть дочь, господин Парр?

Арендатор Парр. Нет.

Адвокат-чух. Значит, семья де Гусман не преподнесла вам в дар этих лошадей?

Арендатор Парр молчит.

Почему вы присвоили себе лошадей?

Арендатор Парр. Потому, что они были мне нужны.

Адвокаты улыбаются.

Судья. Но ведь это же не причина!

Арендатор Парр. Для вас, может быть, а для меня еще какая причина! Участок мой на болоте, мне нужны кони для пахоты, это каждому понятно.

Адвокат-чух. Господин Кальяс, и ваш участок тоже на болоте?

Арендатор Кальяс молчит.

Арендатор Парр. В точности как у меня.

Адвокат-чух. Господин Кальяс, вам лошади тоже были нужны?

Арендатор Кальяс. Да... то есть нет. Я хочу сказать, что взял я их не потому, что они мне были нужны, а потому, что мне их подарили.

Адвокат-чух. Стало быть, вы не одобряете образ действий вашего друга?

Арендатор Кальяс. Нет, не одобряю. (Парру.) Как это ты решился увести лошадей? Ты не имел на это никакого права.

Арендатор Парр. Права и ты не имел.

Адвокат-чух. Разве? Почему господин Кальяс не имел права увести лошадей?

Арендатор Парр. Потому, что ему тоже лошадей не дарили.

Арендатор Кальяс. Тебе-то откуда это известно? Что ты такое несешь?

Арендатор Парр. Много лошадей нужно бы иметь де Гусману, чтобы за каждую бабу давать по две лошади!

Адвокат-чух. Высокий суд! Арендатор Парр в простоте своей выразил мнение широких кругов арендаторов, а именно: что в случаях, аналогичных случаю с Нанна Кальяс, ценные подарки не в обычае. Высокий суд, я прошу вызвать одного свидетеля, чьи показания сильно удивят вас. Этот свидетель изложит мнение самого Кальяса в том, легко ли раздаривают помещики своих лошадей.

Нанна. Кого они там еще выкопали? Ты много вздору нагородил в кофейне.

Арендатор Кальяс. Дело дрянь! А во всем виноват один Парр. Вот дурень-то! Он все мне испортил.

Входит домовладелец Кальямасси.

Адвокат-чух. Прошу вас, повторите слова, сказанные вам господином Кальясом в кофейне.

Нанна. Протестуй немедленно!

Арендатор Кальяс. Высокий суд, этот свидетель вообще ничего не стоит. Если я ему что и говорил, то в частном разговоре.

Адвокат-чух. А что же именно говорил господин Кальяс?

Домовладелец Кальямасси (единым духом). Господин Кальяс сказал: "Само собой разумеется, между нами и речи не было, что мне подарят за дочку лошадей. Ведь это курам на смех! Господин де Гусман попросту закрывал глаза, когда я ими пользовался. Да и кому придет в голову дать за девушку таких лошадей? Вы только подите и взгляните на них!"

Судья (арендатору Кальясу). Вы говорили это?

Нанна. Нет.

Арендатор Кальяс. Да, то есть нет... Я был просто пьян. Все чокались со мной в честь моей победы над помещиком, а закуски мне никто не предложил.

Судья. Все это звучит не очень убедительно, господин Кальяс. Подумайте как следует – не лучше ли вам добровольно отказаться от лошадей?

Нанна. Этого ты не сделаешь!

Арендатор Кальяс. Ни за что, высокий суд! Я не могу отказаться от лошадей. (Повысив голос.) Я предлагаю – пусть наместник сам вынесет приговор, так как речь идет не о простых, а о чихских лошадях. Да, в этом-то все дело – речь идет о чихских лошадях!

Транспарант: "По слухам, наместник получил с фронта самые благоприятные

вести!"

Из дворца выходит Иберин.

Судья. Господин наместник, по делу о лошадях монастыря святого Варравы арендатор Кальяс требует вашего приговора.

Иберин (несколько выступив вперед).

Чего тебе еще? Ведь я исполнил

Все, что ты требовал. Не я ли честь

Тебе вернул? И к смерти человека,

Тебя обидевшего, присудил,

Не посмотрев, богат ли он иль беден?

Тебя возвысил я! А ты что сделал?

Остался ль ты на этой высоте?

Твои поползновенья мне известны,

И я предупреждаю: берегись!

Арендатор Кальяс. Разрешите обратить ваше внимание на то, что лошади, необходимые для полевых работ, находились в руках чихов.

Игуменья. Разрешите обратить ваше внимание на то, что они в данный момент находятся в руках чухов.

Спор, государь, о наших лошадях,

А мы ведь чухи. Но если б даже

Они принадлежали чихам, что с того?

Ведь собственность есть собственность, не

так ли?

Кто смеет покушаться на нее!

Вот перед вами пара лошадей,

Вы их осматриваете подробно,

Оцениваете, глядите в зубы,

Что ж? Где видна тут чихская рука?

И впрямь скажите, что такое лошадь?

Кому присуща – чихам или чухам?

Ни тем и ни другим. Лошадь – это

Товар, который стоит сотню песо,

А то и больше и который мог бы

С тем же успехом быть и сыром или

Парой сапог за сотню с лишним песо.

Короче говоря, то, что там ржет

И землю роет, есть не что иное,

Как сотня звонких песо, и притом

Они принадлежат монастырю.

Они случайно лошадиной шкурой

Облечены. Но точно так же как

От лошади неотделима шкура,

От них неотделимо наше право:

Они принадлежат монастырю.

Адвокат-чух. Дело в том, что монастырь получил в дар половину всего живого и мертвого инвентаря де-гусмановых поместий, куда входят и эти лошади.

Арендатор Кальяс. Во всяком случае, когда я их взял, они еще не принадлежали монастырю.

Изабелла (неожиданно, в бешенстве). Но и не тебе, скотина! Шапку долой!

Haнна. Вас не спрашивают!

Арендатор Кальяс. Никто в их семейке даже не умеет запрячь лошадей.

Изабелла. Шапку долой! Это наши лошади! Шапку долой!

Арендатор Кальяс. Я ссылаюсь на слова наместника: тут нет ни богатых, ни бедных!

Изабелла. Вот то-то и оно! Шапку долой!

Иберин. Сними же шапку!

Арендатор Кальяс снимает шапку.

(К помещикам.)

С этим пора кончать!

Я слышал, ходят слухи, будто я

Расправиться с помещиками жажду,

Лишь оттого, что присудил я к смерти

Чиха-помещика. Какая глупость!

Я осудил не собственность, конечно,

Но только злоупотребленье властью.

А ты, мужик, из всех великих чувств,

Что наполняют сердце чуха, понял

Одно лишь – что стяжать приспело время.

Ты честь на лошадей менять готов?

И это чух! Позор тебе, мужик!

Адвокат-чух (резко). Господин наместник! Высокий суд! Мой клиент монастырь святого Варравы – готов представить доказательство, что вышеозначенный Кальяс принадлежит к мятежникам.

Адвокат-чих. Господин Кальяс только что весьма решительно осудил кражу лошадей, которую совершил его друг арендатор Парр. (Свидетелю Кальямасси.) Но, если не ошибаюсь, в кофейне господин Кальяс пел песню, которая взволновала всех посетителей.

Домовладелец Кальямасси. Верно. Он пел запрещенную песню: "Что есть то есть".

Нанна (отцу). Ну теперь тебе крышка.

Адвокат-чух. Я ходатайствую перед судом – пусть обвиняемый Кальяс повторит здесь эту песню.

Иберин (арендатору Кальясу). Ты пел эту песню?

Арендатор Кальяс. Нет, то есть да. Я пьян был, высокий суд. Все чокались со мной, а закуски никто не предложил.

Иберин. Повтори песню!

Арендатор Кальяс. Какая это песня? Всего-то несколько куплетов.

Иберин. Спой их!

Арендатор Кальяс. Сейчас. (Молчит.)

Иберин. Пой, тебе говорят!

Арендатор Кальяс (угрюмо). Я охрип.

Адвокат-чух. Мы и не ожидаем эстетического наслаждения.

Иберин. Пой!

Арендатор Кальяс. Я слышал ее только раз, сейчас мне и не припомнить всего. Как будто так. (Повторяет скороговоркой текст песни, оттеняя только слова – "Иберину хвала и честь".)

ПЕСНЯ "ЧТО ЕСТЬ, ТО ЕСТЬ"

1

Жил-был один человек,

Он плохо жил свой век.

Сказали ему: терпенье!

Так долго терпел человек,

Что стал, ожидая, тенью.

Иберину хвала и честь!

Однако

Что есть – то есть!

2

Человек был очень плох,

Он поднял крик и ох.

Человек оказался жохом.

Сулили ему из крох

Дать, чтобы он не охал.

Иберину хвала и честь!

Однако

Что есть – то и есть.

3

Человек один жил-был,

Ни крошки не получил.

И сам, что хотелось, взял он.

И жрет теперь что есть сил

И плюет на что попало.

Иберину хвала и честь!

Однако

Что есть – то уж есть!

Игуменья (громко). Это открытый мятеж!

Судья. Я вынужден поставить вопрос, не является ли эта песня прямым оскорблением правительства?

Иберин. Отобрать у него лошадей.

Судья. Суд определил: лошадей у тебя отобрать. (Уходит.)

Арендатор Кальяс. Я, стало быть, не получу лошадок?

Иберин. Нет. Суд есть суд. И все пред ним равны.

Арендатор Кальяс. Тогда я вам вот что скажу: я плюю на ваш суд, если я не могу добиться от вас лошадей, которые мне нужны для полевых работ! Какая же это справедливость? Если мне не дают лошадей, которые мне необходимы, то такая справедливость, по мне, ни черта не стоит. Это помещичья справедливость! Значит, надо переходить к Серпу! Они-то уж добудут мне лошадей!

Начинают звонить колокола. Издали слышен гул огромной толпы.

Голос (за сценой). Серп сломлен!

Адвокат-чух. Победа!

Входит Mиссена с микрофоном.

Mиссена.

Наместник Иберин, дерзкие повстанцы

Разбиты наголову.

Игуменья (негромко аплодирует).

Браво!

Иберин (в микрофон).

Серп арендаторов лежит в пыли!

Отрублены завистливые руки,

Что к нашему добру тянулись жадно.

К священной собственности уваженье

Есть основная чухская черта.

Чух голодать всю жизнь предпочитает,

Чем есть с чужой тарелки, точно нищий.

Но есть в Яху и жалкие отбросы,

Что объедают наше государство

И жалко хнычут: "Чем мы виноваты?"

"Работы нет, ах дайте нам поесть!"

Мы можем бросить этим людям корку,

Но чухами мы их не признаем,

Мы кормим их, и мы их презираем!

Но тот, кто тянется к добру чужому

И землю не свою зовет своею

Лишь оттого, что он ее вспахал,

И думает, что он коней получит

Затем лишь, что они ему нужны,

Кто на добро чужое посягает,

Того должны мы просто растерзать!

Мерзавцы эти вносят лишь раздор

В народ наш! Грязной алчностью гонимы,

Они и в нас воспитывают алчность.

Не будет мира знать родной очаг,

Покуда реет хоть один мятежный флаг!

В это мгновение в люстре вспыхивает свет.

Голос (в глубине сцены). Город Мирасонноре пал! Электростанция в руках правительственных войск! Да здравствует Иберин!

Иберин.

Итак – свет воссиял!

(Кальясу, прикрыв ладонью микрофон.)

А ты, мужик, ступай домой работать

И предоставь о государстве печься

Тем, кто духовным взором обнимает

Все государство в целом. Ты же не ропщи.

Не причитанья нам нужны, но труд твой.

Твоей земле недостает тебя,

И что она не даст, то дай ты сам.

Ступай, мужик, домой без промедленья

И заслужить старайся наше уваженье!

(Отворачивается и идет во дворец в сопровождении Миссены.)

Все уходят, кроме арендатора Кальяса и Нанна.

Транспарант: "Серп разгромлен. Арендаторы бегут из недавно присвоенных

поместий".

Арендатор Кальяс. Ты слышала? Он приговорил меня к смерти, этот мерзавец!

Нанна. Этого я не слышала. А вот лошадей он у тебя отнял.

Арендатор Кальяс. Это одно и то же!

Звон колоколов продолжается.

VIII

Переулок в Старом городе.

Колокола все еще звонят. Торговец табаком Пальмоса стоит на пороге своей лавки. Дверь продовольственной лавки справа открывается, оттуда выходит

толстая женщина, нагруженная картонками и чемоданами.

Толстая женщина. С чего это они раззвонились, господин Пальмоса?

Торговец Пальмоса. По случаю победы, госпожа Томасо! Мы с божьей помощью утопили в крови восстание арендаторов. Это большая победа.

Толстая женщина. Вот как? А мне, к сожалению, приходится выбираться отсюда – я не могу уплатить за помещение.

Торговец Пальмоса. Неужели вы не можете как-нибудь дотянуть до тех пор, когда новое правительство начнет осуществлять свои великие планы?

Толстая женщина. Нет. (Присаживаясь на чемодан.) Я тут тридцать пять лет жила!

Торговец Пальмоса. Мне, вероятно, тоже придется выехать. Слава богу, хоть сын мой – он служит в чухском легионе – вскоре получит приличное вознаграждение.

Толстая женщина. Я сильно разочарована в господине Иберине. А ведь он казался таким энергичным!

Торговец Пальмоса. Строительство нелегкая штука! Возможно, что для процветания Яху и от вас требуется небольшая жертва, госпожа Томасо.

Толстая женщина. Единственное, чего он добился, – хоть чиха из лавки забрали!

Появляется человек весьма робкого вида, в широкополой шляпе. Он отпирает

дверь продовольственной лавки слева. Это торговец-чих.

(Уходя.) Я ничего больше не понимаю!

Колокола звонят. Торговец-чих выходит из продовольственной лавки слева; он вернулся только за своими чемоданами и, заперев лавку, уходит. По улице

идет домовладелец Кальямасси.

Домовладелец Кальямасси. Только что закончился процесс. Важная новость: у Кальяса отобрали лошадей.

Торговец Пальмоса. Да что вы говорите! А что с помещиком?

Домовладелец Кальямасси. О помещике никто не упоминал.

Торговец Пальмоса. Вы считаете, что его освободят? Вот это весьма показательно!

Домовладелец Кальямасси. Вы, кажется, критикуете правительство, господин Пальмоса?

Торговец Пальмоса. Кальямасси, мое дело продавать сигары, а не критиковать правительство.

Домовладелец Кальямасси (заходя в дом). Советую вам поостеречься, господин Пальмоса! Наместник весьма сурово говорил о недовольных элементах. Кстати, вы до сих пор не заплатили за помещение.

Торговец Пальмоса бежит через улицу и звонит в кофейню.

Госпожа Корнамонтис появляется в дверях.

Торговец Пальмоса (многозначительно). Госпожа Корнамонтис, у Кальяса отобрали лошадей.

Госпожа Корнамонтис. В таком случае ко мне скоро пожалуют гости. (Скрывается за дверью.)

Торговец Пальмоса (возвращается в свою лавку). Таков круговорот времен.

По переулку идет арендатор Кальяс и его дочь. У нее в руках чемодан.

Нанна. Ну вот мы и пришли к этому самому дому. Тут стояли люди и говорили: как это могло случиться, что чухская девушка попала в такой дом? Это позор! – кричали они. Но красивыми словами не наешься, и я буду благодарить судьбу, если попаду обратно.

Арендатор Кальяс. Они будут очень довольны, если ты вернешься.

Нанна. Не знаю.

Арендатор Кальяс. Не дай бог, нас увидят Ибериновы солдаты. Меня еще посадят в тюрьму за то, что я веду себя не как народный герой. (Звонит.) Отчего нам не открывают?

Нанна. А может быть, суд все-таки определил закрыть кофейню?

Арендатор Кальяс. Вот это мило! Значит, теперь мне придется всю зиму кормить тебя?

Госпожа Корнамонтис (выходя). Ах, это ты, Нанна!

Нанна. Добрый день, госпожа Корнамонтис.

Арендатор Кальяс. Добрый день, госпожа Корнамонтис.

Нанна. Госпожа Корнамонтис, расчеты отца относительно моего будущего, к сожалению, не оправдались. Я так и думала. Но необычайный судебный процесс, в котором мы оказались главными участниками, возбудил в нем, как вам известно, преувеличенные надежды. Мой отец просит вас вновь принять меня на службу.

Госпожа Корнамонтис. Не знаю, стоит ли брать тебя.

Нанна. Ах, госпожа Корнамонтис, как странно устроен мир! Два дня тому назад меня вынесли на руках из суда и при этом порвали на мне новые шелковые чулки. Хорошо, что дело ограничилось чулками, обычно бывает еще хуже. Вся эта мелкота, которая вчера и сегодня так орала, скоро очнется. Зарабатывать восемь песо, а поднимать шум на восемьдесят – куда это годится?

Госпожа Корнамонтис (осматривая Нанна). Никак этого не вытравишь! Каких-нибудь три дня прошло, а на кого ты стала похожа? Хоть начинай все сначала! Чего ради я истратила на тебя такую уйму денег, если через три дня все твои прелести полетели к чертям! Вон чулок падает! И какую дрянь ты все это время жрала? Что за цвет лица? Прямо смотреть противно! И эта дурацкая улыбка! Чем ее смыть? Эта девочка улыбалась, как Афродита, а теперь она ухмыляется! И как она вихляет задом! Точно уличная девка! Не знаю, решусь ли я. Единственное твое достоинство – это что господа посетители предпочитают девиц, которые еще вчера казались недоступными. Пожалуй, возьму тебя, попробую. (Уходит в дом.)

Арендатор Кальяс. Итак, дорогая Нанна, час расставания пробил снова. Очень рад был повидать тебя и удостовериться, что тебе живется не так уж плохо, во всяком случае лучше, чем твоим бедным родителям! Если ты в ближайшее время еще что-нибудь для нас урвешь, мы тебе будем очень благодарны. Что ни говори, твоя мать и я, мы дали тебе возможность найти себе здесь пропитание. Не забывай этого!

Нанна. До свиданья, дорогой папа, мы с тобой чудесно провели несколько дней. Только не делай больше глупостей и отправляйся поскорей домой. (Уходит в кофейню.)

На пороге табачной лавки появляется подслушивавший торговец Пальмоса.

Торговец Пальмоса. Не вы ли "Кальяс с конями"?

Арендатор Кальяс. Да, так меня называли. Но лошади оказались сном. Они мне снились ровно три дня. Тогда Серп сильно напирал, но потом, к сожалению, подался.

Торговец Пальмоса. Но процесс против де Гусмана вы выиграли? Аренда будет отменена?

Арендатор Кальяс (испуганно). Аренда? А ведь верно! Об этом в суматохе вообще позабыли. Я сейчас же должен узнать, как обстоит дело!

Торговец Пальмоса. Где? Где вы можете об этом узнать?

Арендатор Кальяс. Где?

Торговец Пальмоса. Лучше всего вам немедленно отправиться к Иберину.

Арендатор Кальяс. К Иберину? Нет, милейший, к нему я больше не пойду. Но узнать я все-таки должен. (Уходит почти бегом.)

Торговец Пальмоса. Куда же вы бежите? (Качая головой, возвращается в свою лавку.)

Появляются Изабелла де Гусман, игуменья и адвокаты, идущие с процесса.

Игуменья.

Дело, по-моему, уладится, сейчас

Мне Перуинер на ухо шепнул,

Что брату вашему он шлет поклон.

И Сас сказал многозначительно: "Когда

Наши войска войдут в столицу,

Они сюрприз с собою принесут

Для Иберина". И смеялся он.

Адвокат-чух.

Все идет отлично.

Появляются инспектор, сбиши и Эмамуеле де Гусман в цепях. На шее у де Гусмана висит большой картонный щит с надписью: "Я – чих, обесчестил чухскую

девушку и за это приговорен к смертной казни".

Изабелла. Что это?

Адвокат-чух. Господин де Гусман! Поздравляю. Все в порядке.

Игуменья.

Кальясу лошадей не присудили.

Адвокат-чих.

А это значит,

Что в безопасности поместья.

Де Гусман.

А я?

Адвокат-чух.

Ах, все образуется.

Об этом не было и речи.

Изабелла.

Почему молчишь ты, брат?

Как бледен ты! Что значат эти цепи?

А щит зачем?

Игуменья.

Формальность, вероятно!

Изабелла.

Скажи, Эмануеле, куда тебя ведут?

Скажи хоть слово!

Де Гусман.

Все кончено, сестра! Меня ведут

В тюрьму – ей имя Крест Святой!

Изабелла. Нет!

Адвокат-чух (инспектору). Это правда?

Инспектор. Да, сударь, это нехороший признак. Из тюрьмы "Святой Крест" еще никто живым не выходил.

Де Гусман. Я дальше не пойду – ни шагу! (Садится на землю.)

Изабелла.

Так это правда? Ах, мать игуменья, все время

Мне эта мысль покоя не давала.

Мы торг вели из-за коней – его же мы забыли.

Коней ему спасли мы, но он

Для нас потерян.

Де Гусман. Да,

Меня повесят.

Адвокат-чух.

Вздор! А победа?

Игуменья.

Ты слышишь ли колокола, мой сын?

То вестники твоей победы!

Изабелла.

Нет, не лгите!

Он обречен. Теперь я вспоминаю:

Когда раздались крики в честь победы,

Ко мне мужчина подошел и молвил,

Чтоб брата не забыла я. И что закон

Сработать может как машина. И предложил

Помочь мне.

Адвокат-чух. Каков собой он?

Изабелла. Большого роста, зверское лицо.

Адвокат-чух. То Сасаранте – Иберина правая рука.

Инспектор. Он комендант в "Святом Кресте"!

Адвокат-чух.

А не сказал ли он точнее? Где встретиться?

Когда?

Изабелла.

Он странное

Назначил время: в пять утра.

Молчание.

Де Гусман.

Сестра, это спасенье.

Изабелла.

Что ты!

Де Гусман.

Тобой он явно заинтересован.

Поговорить? О деле? Завтра утром?

Сестра, я знаю эти разговоры,

Я сам их вел по поводу аренды...

Пойти должна ты.

Изабелла.

Брат!

Де Гусман.

Не спорь!

Игуменья.

Нет, сударь, это слишком. Не могут

Помещика повесить. Ведь вы помещик!

Де Гусман.

Нет, я чих!

Адвокат-чух.

Конечно, он открыто намекал,

Он явно шантажировать пытался,

Покуда не был Серп еще разбит.

Тогда такие штучки проходили.

Теперь, когда мятеж Серпа подавлен...

Поймите, сударь!

Изабелла.

Что это значит?

Игуменья.

Еще вчера пришлось бы вам пойти.

Сегодня стоит ли?

Де Гусман.

Конечно, стоит!

Сестра, ты знаешь ведь – меня казнить хотят

За то, что чих я волею природы.

Изабелла.

Да, чихи мы. На голову его взгляните!

Иль, может быть, она круглее стала?

Де Гусман.

Вот видите? Моей сестре все ясно!

Изабелла.

Да, ясно мне.

Де Гусман.

И что меня повесят!

Изабелла.

Он прав.

Де Гусман.

Ведь это же грабеж средь бела дня!

Но раз уж суждено мне жертвой оказаться,

Надо решить, не медля ни минуты,

Что лучше нам разбойнику отдать,

Что нам дороже и с чем мы легче можем

Расстаться. Может быть, мы вместо жизни

Предложим палачу что-нибудь другое,

Такое, без чего мы можем обойтись.

Короче говоря, мне жизнь всего дороже,

Спасите же ее любой ценой!

Изабелла (с ужасом смотрит на брата).

Опомнись, брат! Тот человек, который

Со мной заговорил, был сущим зверем.

Де Гусман.

А я на что похож? Быть может, дочке

Крестьянина и я казался зверем?

Я знаю – тяжело тебе решиться,

Но ведь и ей со мной не сладко было.

Взгляни на это брюхо! А она

Была тебя не старше.

Изабелла.

Послушанья

Ты требовал?

Де Гусман.

Да, требовал, конечно!

Изабелла.

Так знай же, брат мой, это предложенье

Отвергну я. Я не пойду к нему!

Де Гусман.

Я требовал тогда! Он требует теперь!

Пойми же наконец! Тебе грозит

Не меньшая, чем мне, опасность. Если

Меня повесят, ни один крестьянин

Тебе аренды больше не заплатит,

И грош цена невинности твоей.

Изабелла.

Проси что хочешь, брат,

Но это – нет!

Де Гусман.

Не притворяйся! Брось ломать святую!

Меня повесят. Не желаю я

В петле болтаться – ни из-за шлюхи,

Ни из-за богомолки. Хватит!

Изабелла.

Ах, брат, тебя испортило несчастье!

(Убегает.)

Де Гусман (кричит ей вслед).

Не то еще за час до смерти запоешь!

Адвокат-чух.

Ее не уломаешь.

Игуменья.

Присмотрю я.

(Уходит.)

Адвокат-чух.

Я с Перуинером условлюсь. Завтра утром

Все крупные помещики должны прийти

На место казни. И вы помещик, Гусман!

(Уходит.)

Сбиш (встает с земли). А ну, пошевеливайся! (Инспектору.) Дайте ему под зад! А вот меня наша победа нисколько не радует, не успели ее объявить, как тут же отменили суточные.

Инспектор. Нам пора в путь, господин де Гусман.

Де Гусман (встает).

Пропал я.

Адвокат-чух (инспектору).

Его нервы сдали.

Уходят. Торговец Пальмоса, который все время подслушивал, снова подбегает к дверям

кофейни и звонит. Госпожа Корнамонтис и Нанна появляются на пороге.

Торговец Пальмоса. Нанна, вы пропустили важное событие. Тут только что провели де Гусмана. Его отправляют в "Святой Крест". Можете по крайней мере радоваться, что его повесят.

Нанна. Вот как?

Торговец Пальмоса. Что-то я не вижу, чтобы вы обрадовались.

Нанна. Знаете, господин Пальмоса, я видела господина Иберина за работой. Вчера нас судил вице-король, сегодня – Иберин. Сегодня лошадей у нас отбирает игуменья, почему бы завтра этим опять не заняться господину де Гусману? (Поет.)

БАЛЛАДА О ВОДЯНОМ КОЛЕСЕ {*}

{* Перевод С. Кирсанова.}

1

О Великих в этом мире

Нам легенда сообщила,

Что они, как звезды, всходят

И заходят, как светила.

Утешает знанье этих песен,

Но для нас, дающих пить и есть им,

Безразличны их паденья и восходы.

Кто несет издержки и расходы?

Колесо кружится дальше с визгом,

Сверху вниз – ступенек быстрый бег.

Но воде – в ее теченье низком

Только: двигать колесо вовек.

2

Мы господ имели много,

Среди них гиены были,

Тигры, коршуны и свиньи,

Мы – и тех и тех кормили.

Все равно – получше ли, похуже!

Ах, сапог подходит к сапогу же!

Он топтал нас, вы поймите сами,

Хорошо б совсем покончить с господами.