Текст книги "Святая Иоанна скотобоен"

Автор книги: Бертольд Брехт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глумб. Все это враки. Вы прямо удивитесь, до чего приятна эта работа. Вы схватитесь за голову и будете спрашивать себя, как люди могут рассказывать такую смехотворную чушь про эту машину.

Слифт смеется и уводит Иоанну.

Иоанна. Меня уже пугает дальнейший путь. Что же суждено мне еще увидеть?

Они заходят в столовую и видят жену Лаккернидла, разговаривающую с

официантом.

Жена Лаккернидла (высчитывает). Двадцать обедов... Значит, я смогла бы... Значит, я пошла бы, и у меня было бы... (Садится за стол.)

Официант. Если вы не будете есть, вам придется выйти.

Жена Лаккернидла. Я жду человека, который обещал прийти сегодня или завтра. Что сегодня на обед?

Официант. Горох.

Иоанна.

Вон она сидит.

Я думала, она будет тверда, и боялась:

А вдруг она все-таки явится завтра?

И вот она прибежала сюда раньше нас.

И уже сидит и нас поджидает.

Слифт. Иди подай ей сама обед. Может быть, она еще одумается.

Иоанна (достает обед и несет жене Лаккернидла). Вы уже сегодня здесь?

Жена Лаккернидла. Видите ли, я уже два дня ничего не ела.

Иоанна. Но вам не было известно, что мы сегодня будем здесь?

Жена Лаккернидла. Совершенно верно.

Иоанна. По пути я слышала разговор. Будто с вашим мужем на заводе что-то случилось – по вине завода.

Жена Лаккернидла. Ах так? Значит, вы передумали? Значит, я не получу двадцати обедов?

Иоанна. Но я слышала, вы жили с мужем душа в душу. Люди говорят, что у вас никого нет, кроме него?

Жена Лаккернидла. Да, я уже два дня ничего не ела.

Иоанна. Не обождать ли вам до завтра? Если вы не будете настаивать, кто другой побеспокоится о нем?

Жена Лаккернидла молчит.

Не бери обеда!

Жена Лаккернидла (вырывает тарелку у Иоанны из рук и с жадностью набрасывается на еду). Он уехал во Фриско.

Иоанна.

А погреба и склады полны мяса,

Которого нельзя продать.

Оно гниет, его никто не покупает.

Входит парень в пиджаке и кепке.

Парень. Доброго утра. Значит, мне можно здесь покушать?

Слифт. Садитесь рядом с той женщиной.

Парень садится.

(За его спиной). На вас красивая кепка.

Парень прячет ее.

Откуда она у вас?

Парень. Купил.

Слифт. Где же вы ее купили?

Парень. Я ее купил не в магазине.

Слифт. В таком случае откуда она?

Парень. Она мне досталась от человека, упавшего в варочный котел.

Жене Лаккернидла делается дурно. Она встает и идет к двери.

Уходя, обращается к официанту.

Жена Лаккернидла. Оставьте мою тарелку. Я вернусь. Я буду приходить обедать ежедневно. Этот господин вам подтвердит. (Уходит.)

Слифт. Три недели она будет являться и жрать как животное, не подымая глаз. Ну что, убедилась ты, Иоанна, что их испорченности нет предела?

Иоанна.

Испорченности?

А как ты ею пользуешься, этой испорченностью?

Разве ты не видишь, что ее испорченность мокнет

под дождем?

Нет сомнений, охотно соблюдала б она верность

Своему мужу, как и прочие жены, и

Справлялась бы о нем, своей опоре, столько

времени,

Сколько положено. Но двадцать обедов

Цена для нее недоступная.

А разве молодой человек, на которого

Положиться может каждый мерзавец,

Показал бы жене мертвого мужа пиджак,

Будь на то его воля?

Но цена показалась ему слишком высокой.

Почему бы однорукому не предостеречь меня,

Если бы цена минимальной человечности

Не показалась ему недоступно высокой?

Значит, продавай гнев, который хоть и справедлив,

Но зато слишком дорог. Если их испорченность

Безмерна, то такова же и бедность их.

Не низость бедных показал ты мне,

А бедность бедных.

Если вы мне их низость показали,

Я покажу вам горе бедняков.

Спешите вы сказать – они отпеты!

Пусть их нужда развеет все наветы!

V

Иоанна представляет бедняков мясной бирже.

Мясная биржа.

Мясоторговцы.

Мы продаем мясные консервы!

Перекупщики, закупайте мясные консервы!

Свежие, сочные мясные консервы!

Грудинку Маулера и Крайдля!

Мягкое, как масло, филе Грэхема,

Нагульное кентуккийское сало по сходной цене!

Перекупщики.

И молчание бысть над водами,

И банкротство среди, перекупщиков!

Мясоторговцы.

Опираясь на достижения техники,

Труд инженеров и дальновидность

предпринимателей,

Нам удалось снизить цены на треть

На грудинку Маулера и Крайдля,

На мягкое, как масло, филе Грэхема

И нагульное кентуккийское сало по сходной цене!

Перекупщики! Берите мясные консервы!

Пользуйтесь случаем!

Перекупщики.

И безмолвие бысть поверх горных вершин.

Отельные кухни накрыли голову рубищем.

Лавки в ужасе отвратились,

Изменилась в лице перепродажа!

Нас, перекупщиков, рвет от одного вида

Жестянки консервов. Желудок страны

Обожрался мясом консервных жестянок

И протестует.

Слифт.

Что тебе пишут друзья из Нью-Йорка?

Mаулер.

Теории. Когда б все шло по ним,

То весь мясной концерн в дерьме

Сидел бы, до тех пор пока

Дышать уже не сможет.

А мясо все осталось бы при мне!

Какая ерунда!

Слифт.

Смешно подумать, чтоб твои нью-йоркцы

Всерьез сумели снизить пошлины, открыть

Нам южный рынок, взвинтить

На бирже цены. А мы бы

Прозевали этот случай!

Mаулер.

А если б так? Достанет у тебя нахальства.

Выстричь себе кус мяса из такой беды,

Когда вокруг подстерегают, словно рыси,

Каждый наш шаг? У меня

Бесстыдства не хватило б.

Перекупщики.

Вот стоим мы, перекупщики.

У нас горы консервных банок и подвалы

Замороженных бычьих туш, и хотим мы

Продать говяжьи консервы,

И никто купить их не желает!

Наши клиенты – кухни и лавки

До потолка забиты мороженым мясом!

Они вопят о покупателях и едоках!

Мы больше не берем!

Мясозаводчики.

Вот стоим мы, мясозаводчики,

С бойнями и цехами. Наши загоны

Полны быков. День и ночь

Работают наши машины,

Готовые превратить в консервы

Стада, что ревут и жрут. Но никто

Не хочет консервов. Мы пропали!

Скотоводы.

А скотоводам как?

Кто теперь купит скот? В наших стойлах

Стоят быки и свиньи, пожирая дорогой

Маис. Они прибывают в поездах

И жрут в пути, и, не переставая жрать,

Выстаивают они в съедающих проценты

Загонах.

Маулер.

И вот ножи не принимают их.

Смерть, обратясь к скоту спиной,

Прикрыла лавочку.

Мясозаводчики (кричат Маулеру, читающему газету).

Предатель Маулер! Пачкун в родном гнезде!

Как будто мы не знаем, кто тайком

Скот продает и цены рушит в бездну.

Уж сколько дней ты предлагаешь мясо!

Маулер.

Нахалы-мясники! Ревите, черт возьми вас,

Раз перестал реветь по скотобойням скот!

Подите прочь! Скажите, что один

Из вас не в силах больше слушать рев скотины,

И ваш поганый рев тому он предпочел!

Мне нужны деньги и покой душевный!

Маклер (у входа на биржу в глубине сцены кричит).

Гигантское падение курсов на фондовой

Бирже! Крупные продажи акций!

Крайдль – бывший Маулер

Обрушивает ценности мясного рынка

И весь концерн тащит в пропасть!

Среди мясозаводчиков смятение. Они атакуют белого как мел

Крайдля.

Мясозаводчики.

Что это значит, Крайдль? Взгляни в глаза нам!

При нынешней цене сбываешь акции?

Маклер.

По сто пятнадцати!

Мясозаводчики.

Что в черепе твоем? Дерьмо?

Благо б погибал один ты!

Вот гадина! Шпана!

Крайдль (показывая на Маулера).

Кричите на него!

Грэхем (становясь перед Крайдлем).

Не Крайдль виноват. Тут кто-то

Другой закинул удочку и мнит, что рыбка – мы.

Есть люди, что сейчас к концерну подобрались,

То их работа. Ну ответь-ка, Маулер!

Мясозаводчики (Маулеру).

Есть слух: из пошатнувшегося Крайдля

Ты, Маулер, спешно выбираешь деньги,

А Крайдль молчит, кивая на тебя.

Маулер. Оставь я хоть на час свои деньги у этого Крайдля, который сам о себе сказал, что он подточен, кто б из вас еще считал меня коммерсантом? А мне важно, чтоб именно вы меня считали таковым.

Крайдль (окружающим). Ровно четыре недели тому назад я заключил с Маулером договор. Он согласился продать мне за десять миллионов свои паи, составляющие треть всех паев. Но, как мне стало сегодня известно, он с того самого дня, тайком пуская в продажу большие партии дешевого скота, начал портить и без того уже падающие цены. Он мог потребовать деньги в любой момент. Я предполагал расплатиться, выбросив на рынок часть его акций, еще стоявших высоко, а часть заложить. Но тут подошло снижение. Маулеровские паи сегодня – не десять, а три миллиона. Все дело вместо тридцати миллионов стоит десять. Как раз те самые десять миллионов, которые я должен Маулеру, и он требует, чтобы я выплатил их завтра.

Мясозаводчики.

Коль это ты, и так

Прижал ты Крайдля, который нам

Ни брат ни сват, – знай, и по нас

Ты бьешь. И всю торговлю разрушаешь,

А сам виновен в том, что банки наши с мясом

Песка дешевле стали, ибо

Ты Леннокса побил, снижая цену.

Маулер.

А вы б поменьше резали, неистовые мясники!

Я требую свою деньгу. И хоть бы все вы

Пошли с сумой, – возьму свою деньгу.

У меня иные планы.

Скотоводы.

Повален Леннокс! Поколеблен Крайдль!

И Маулер деньги все из дела вынимает!

Мелкие спекулянты.

Ах, кто подумает о мелких спекулянтах?

Все следят, вереща, падение колосса,

Но куда он упал и кого раздавил

Никто не видит.

Маулер, где наши деньги?

Мясозаводчики. Восемьдесят тысяч жестянок по пятьдесят. Только живо!

Перекупщики. Ни единой!

Молчание. Слышен барабан Черных Капоров и голос Иоанны.

Голос Иоанны.

Пирпонт Маулер! Где Маулер!

Maулер.

Откуда барабан? И кто

Меня зовет?

Здесь, где каждый

Нагое рыло кажет все в крови!

Появляются Черные Капоры. Они поют боевую песню.

Черные капоры (поют).

Внимание! Внимание!

Вон тонет брат в волнах.

Вон крик: "Спасите, спасите!"

Вон сестры гибнущей взмах.

Улицы, смирно! Стойте, авто!

Кругом тонут люди, а взглянул – хоть бы кто!

Ослепли вы, что ли?

Не кто-нибудь тонет – брат ваш!

Обед и сон бросайте!

Спасайте, спасайте

Тех, что в ночи кричат!

Я слышу в ответ: "Бесплодны старанья!

Мирское зло смести никто не в силах прочь".

Но мы ответим вам: "Идите с нами,

Сомненья бросив и стремясь помочь".

Эй, танки и пушки Круппа,

Аэропланы, сюда!

И крейсера по водам,

Чтоб добыть беднякам тарелку супа!

И пусть, не мешкая,

Поможет каждый нам,

Ведь хорошие люди

Совсем небольшая рать.

Марш вперед! Стройся! Винтовку изготовь!

Кругом люди тонут и не глядит никто!

Во время пения биржевое сражение продолжается. Но уже слышатся смех и

выкрики.

Мясозаводчики. Восемьдесят тысяч банок за полцены. Только живо!

Перекупщики. Ни единой!

Мясозаводчики. Маулер! В таком случае нам крышка.

Иоанна. Где Маулер?

Маулер.

Не уходи, Слифт! Грэхем! Мейерс!

Я не хочу, чтобы увидели меня.

Заслоните!

Скотоводы.

Ни одного быка нельзя продать в Чикаго.

Весь Иллинойс погибнет в этот день.

Взвинчивая цены, вы соблазнили нас растить

быков.

Вот мы стоим с быками:

Их никому не надо.

Маулер, пес, виновник этого несчастья – ты!

Маулер.

Ни слова о делах! Грэхем! Скорее шляпу!

Пора идти. Сто долларов за шляпу!

Крайдль. Так будь ты проклят! (Уходит.)

Иоанна (догоняет Маулера). Останьтесь-ка здесь, господин Маулер, и выслушайте то, что я хочу вам сказать. Это могут слушать все. А ну, потише! Не правда ль, вам очень некстати, что мы, Черные Капоры, появились в ваших укромных и темных логовищах, где вы занимаетесь торгом! Я уже слышала, как вы трудитесь и как вы подымаете цены на мясо при помощи интриг и тончайших уловок. Однако вы очень ошибаетесь, если думаете, что все это останется шито-крыто – и сейчас и в день Страшного суда. Тогда это обнаружится. А каково вам будет, когда наш господь и спаситель велит вам встать в шеренгу и спросит, глядя на вас своими огромными глазами: "А ну, где мои быки? Что вы с ними учинили? Сделали ли вы их доступными населению по приемлемым ценам? Куда они подевались?" А когда вы в смущении будете стоять и подыскивать отговорки, подобно тому как это делают ваши газеты, далеко не всегда печатающие одну правду, – тогда замычат быки за вашей спиной во всех хлевах, куда вы их запрятали, чтоб они поднялись в цене до одурения, и своим мычанием будут они свидетельствовать перед лицом всемогущего бога против вас.

Смех.

Скотоводы. Мы, скотоводы, не находим здесь ничего смешного. И зимой и летом завися от погоды, мы несомненно ближе других к старому богу.

Иоанна. А вот пример: человек строит плотину против неистовой воды, и тысячи людей помогают ему своими руками. За это он получает миллион. Но плотину сносит, когда поднимается вода, и тонут все, кто строил, да еще немало народу сверх того. Как назвать человека, который строил эту плотину? Вы, быть может, скажете: это – делец; или же: это – негодяй. Но мы утверждаем: это – глупец. И все вы, делающие хлеб дороже и превращающие человеческую жизнь в такой ад, что люди становятся сущими дьяволами, вы глупцы. Только и всего, жалкие, паршивые дураки!

Перекупщики (кричат).

Безоглядным взвинчиванием цен

И грязной жаждой барыша

Вы сами губите себя.

Дураки и есть!

Мясозаводчики.

От дураков слышим!

Нет лекарств от кризисов!

Законы экономики таинственно

И непреложно властвуют над нами.

Грозными циклами возвращаются стихийные

катастрофы.

Скотоводы.

Как? Нас взяли за горло и никто не ответствен?

Подлость это! Подлые измышленья!

Иоанна. А почему существует эта подлость на свете? Ну а разве могло быть иначе? Ясно, если из-за куска хлеба с ломтиком ветчины каждый должен хватить топором своего ближнего по голове, чтоб его ближний, видите ли, уступил ему то, что составляет его естественную потребность, а брат станет тузить брата, отнимая насущно необходимое, – как тут не задохнуться в человеческой груди высоким устремленьям?! Попробуйте взглянуть на служение ближнему как на обслуживание клиента, и вы сразу же поймете смысл Нового завета и то, насколько он и сегодня архисовременен! Сервис! А что такое сервис, как не любовь к ближнему? Если, конечно, правильно понимать. Милостивые государи, не в первый раз слышу я, что бедным людям не хватает нравственности, и это действительно так. Внизу, в трущобах, гнездится безнравственность собственной персоной, а вместе с ней и революция. Но позвольте спросить: откуда взяться у них нравственности, если у них вообще ничего нет? Да-с – на нет и суда нет. Милостивые государи, существует и моральная покупательная способность. Поднимите моральную покупательную способность, тогда будет вам и нравственность. Под покупательной способностью я разумею нечто совсем простое и естественное, а именно: деньги, зарплату. И вот еще практическое соображение: если вы не образумитесь, вам придется в конце концов самим жрать принадлежащее вам мясо, ибо у тех, кто на улице, нет покупательной способности.

Скотоводы (укоризненно).

Вот стоим мы с быками,

Их никому не надо.

Иоанна. Но вы, могущественные господа, изволите отсиживаться здесь и думаете, что никто не разгадает ваших уловок, и не хотите ничего знать о нужде, которая там, в мире. Взгляните на тех, кого вы изуродовали безобразным своим обращением, на тех, в ком вы не хотите признать своих братьев. Выйдите-ка сюда, все труждающиеся и обремененные, на свет божий. Не робейте (Показывает биржевикам бедных, которых она привела с собой.)

Маулер (кричит). Уберите их прочь! (Падает в обморок.)

Голос (в глубине сцены). Пирпонт Маулер упал в обморок.

Бедные. Он-то во всем и виноват!

Мясозаводчики хлопочут вокруг Маулера.

Мясозаводчики.

Воды для Маулера!

Врача для Маулера!

Иоанна.

Если ты, Маулер, показал мне

Испорченность бедных, я покажу тебе

Бедных бедность. Вдали от вас, а значит,

Вдали от благ насущных, для вас незримо

Прозябают люди, которых вы в нужду загнали,

И столь измученные голодом и стужей,

Что так же далеки от них порывы

К благам возвышенным, и знают они только

Обжорство низкое и скотские привычки.

Маулер (приходит в себя).

Они все здесь? Прошу вас, уберите их!

Мясозаводчики.

Черные Капоры? Их убрать?

Маулер.

Нет, – тех, кто за ними.

Слифт.

Он не откроет глаз, пока не удалят их.

Грэхем.

Ты видеть их не можешь? А не ты ли

Их довел до этого уродства?

Не видеть их – не значит, что их нет.

Маулер.

Прошу вас их убрать. Я покупаю!

Все слушайте! Я, Маулер, покупаю!

Чтоб этим дать работу, и чтоб они ушли.

Консервы все, что за восемь недель

Способны изготовить вы,

Я покупаю.

Мясозаводчики.

Купил, купил! Сам Маулер! Он купил!

Maулер.

По ценам дня!

Грэхем (приподнимая Маулера).

А то, что есть на складах?

Маулер (лежа на земле).

Куплю.

Грэхем.

По пятьдесят?

Маулер.

По пятьдесят!

Грэхем.

Вы слышите? Купил он! Он купил!

Маклеры (в глубине сцены кричат в мегафоны). Пирпонт Маулер поддерживает мясной рынок. Согласно контракту он берет по сегодняшней цене, то есть по пятьдесят, все содержимое складов мясного концерна. Одновременно он берет двухмесячную, считая с сегодняшнего дня, продукцию заводов, тоже по пятьдесят. Мясной концерн сдает Пирпонту Маулеру к пятнадцатому ноября минимум восемьсот тысяч центнеров консервов.

Маулер.

А теперь, друзья, прошу унесть меня.

Его уносят.

Иоанна.

Ладно. Теперь пусть вас выносят.

Мы тащим нашу миссионерскую работу,

Как лошади, а вы там, наверху,

Творите экие дела! Велели мне сказать,

Чтоб я молчала. Да кто же вы,

Что глотку господу заткнуть хотите?

Даже волу, хлеб молотящему,

Когда мычит он, глотку не затыкай!

Молчать не стану.

(К бедным.)

Работа будет с понедельника.

Бедные. Подобных ему людей мы еще не видали. Разве что таких, как те двое, стоявшие рядом с ним. Они, пожалуй, выглядят еще гаже, чем он сам.

Иоанна. На прощанье спойте гимн "Не бывает лишний рот".

Черные Капоры (поют).

Не бывает лишний рот

Там, где к богу прибегают,

Ах, нужды не знает, кто

В лоне божьем пребывает.

Снегу как попасть туда?

Нет там власти голода!

Перекупщики.

Он не в своем уме. Желудок страны

Обожрался мясом консервных жестянок

И протестует. А он велит

Запихивать мясо в жестянки,

Которых не купит никто.

Вычеркнуть его имя.

Скотоводы.

Ну подымайте цену, мясники!

Пока вы не удвоите ее,

Ни грамма мяса не дадим.

Мясозаводчики.

Оставьте свою дрянь себе! Не купим мы.

Ведь договор, что здесь был заключен,

Пустой клочок бумаги. Тот, кто подписал его,

Был не в своем уме. И не найдет и цента

Под это дело он от Фриско до Нью-Йорка.

(Уходят.)

Иоанна. А если здесь есть, кто действительно интересуется тем, что говорит господь, а не только тем, что говорит биржевой бюллетень, – есть же тут люди благопристойные, в страхе божьем ведущие свое дело, против чего мы не возражаем, – такие могут по воскресным дням посещать наши богослужения: улица Линкольна, начало в два пополудни, с трех часов музыка, вход свободный.

Слифт (скотоводам).

Что Пирпонт Маулер обещал, то свято.

Итак – покой, оздоровленье рынка!

Кто хлеб дает и хлеб берет, – вздохнет свободно!

Мы с мертвой точки сдвинулись. Опять

Доверие вернулось. Ожило согласье.

Работник и работодатель, верь:

В просперити опять открыта дверь.

Совет разумный, принятый всерьез,

Над неразумьем торжествует!

Ворота настежь! Ты дымись, труба!

О люди, к вам пришла пора труда!

Скотоводы (поднимают Иоанну на лестницу).

Ваши речи и поведенье

Восхищают нас, скотоводов,

И многие из нас потрясены глубоко.

Ведь и мы страдаем ужасно,

Иоанна.

Знайте! Маулер у меня на примете.

Он пробудился. Если есть у вас в чем нужда,

Мы можем пойти к нему вместе,

Чтоб он и вам помог! Вздохнуть мы не дадим ему,

Пока он не поможет всем.

Помочь он в силах, – стало быть,

За ним!

Иоанна и Черные Капоры уходят, за ними – скотоводы.

VI

Ловля сверчков.

Сити.

Дом маклера Салливана Слифта: маленький домик с двумя выходами.

Маулер (внутри дома говорит со Слифтом). Запри дверь, зажги побольше света! А теперь, Слифт, исследуй внимательно мое лицо: правда ли, что это видно каждому?

Слифт. Что видно?

Маулер. Да ну же – моя профессия.

Слифт. Мясника? Почему ты упал во время ее речи, Маулер?

Маулер.

О чем шла речь? Не слышал ничего.

Да и почти не видел.

Ведь за ее спиной стояли эти:

Их лица страшные истерзаны нуждой

Нуждой, предшествующей гневу,

Который нас сметет.

Послушай, Слифт,

Вот что я думаю о нашем деле:

С людей по очереди стягивая шкуру,

Законом голым купли и продажи

Держаться мир не может. От нужды

Рычат уж многие, и масса их растет.

Тех, кто попали к нам в кровавые подвалы,

Нельзя уже утешить.

Они вернутся к нам, они отыщут

И будут нас глушить о камни мостовой,

Как рыбу дохлую. Никто, никто из нас

В постели не умрет!

Погонят толпами, и будут ставить к стенке,

И мир очистят

От нас самих и наших присных.

Слифт. Ты очумел от них. (В сторону.) Заставлю-ка я его съесть кровавый бифштекс. Опять им овладела обычная слабость. Может быть, вкус сырого мяса приведет его в чувство. (Идет к газовой плите и жарит ему бифштекс.)

Маулер.

Я часто удивляюсь, почему

Меня дурацкая их речь тревожит,

Дешевая, далекая от жизни, заученная болтовня?

Лишь потому, что ею занимаются без платы

Часов восемнадцать в день, невзирая

На голод и на дождь.

Слифт.

Что ж, в городах, еще горящих снизу,

Но уж застывших сверху, чудаки

Всегда готовы толковать о непорядках разных.

Маулер.

Но какова их речь! Неслыханно пылают

Наши города, и человечество, рыча без передышки,

Лавиной рушится сквозь годы сверху вниз,

Свергаясь в преисподнюю. И когда я слышу

Подобный голос – глупый, но не зверский,

Я чувствую – мне словно палкой перебили

позвоночник,

Как извивающейся рыбе. Впрочем,

Все это отговорки, Слифт, и то, чего боюсь я,

Это не бог, это – другое.

Слифт.

А именно?

Маулер.

Не то, что выше, а то, что подо мной!

Оно стоит на боенных дворах.

Ночь выстоять оно не в состоянье

И все же утром встанет вновь. Я знаю.

Слифт. Не съешь ли ты кусочек мяса, милый Пирпонт? Подумай, теперь ты можешь покушать с чистой совестью. С сегодняшнего дня ты не имеешь никакого отношения к скотоубийству.

Маулер.

Я должен съесть, по-твоему? Пожалуй,

Теперь могу я это сделать, правда?

Слифт. Покушай и обдумай свое положение – оно не так уж благополучно. Известно ли тебе, что ты сегодня закупил все, что заключено в консервные жестянки? Я вижу, Маулер, что ты погружен в созерцание своего исполинского внутреннего существа. Разреши мне раскрыть тебе в двух словах, так сказать, внешнюю ситуацию. Прежде всего, ты забрал у мясного концерна триста тысяч центнеров мяса, хранящегося на складах. В ближайшие недели ты должен выбросить его на рынок, который уже не в состоянии проглотить даже одной жестянки. Ты заплатил по пятьдесят, но цена упадет по меньшей мере до тридцати. Пятнадцатого ноября, когда цена будет тридцать или даже двадцать пять, тебе доставит мясной концерн восемьсот тысяч центнеров по пятьдесят.

Маулер.

Слифт, но это гибель!

Конец мне. Ведь мясо я купил!

О Слифт! О Слифт! Что я наделал!

Себе на шею я взвалил все мясо мира.

Я, как Атлант, стою, приняв на плечи

Мильоны центнеров консервных банок.

Путь мне один: с моста – и в воду. Еще сегодня

утром

Другие гибли, я ходил смеяться

Над ними и их вышучивал, что надо быть сейчас

Всемирным дураком, чтоб покупать консервы.

И, стоя там, вдруг услыхал свой голос:

"Я покупаю все".

Слифт, мясо я купил, и мне конец.

Слифт. А что тебе пишут друзья из Нью-Йорка?

Маулер. Что я должен покупать мясо.

Слифт. Что ты должен?

Маулер. Покупать мясо.

Слифт. Так чего ж ты плачешься, что мясо закупил?

Маулер. Да, они пишут – начинай покупать мясо.

Слифт. Так ты ж его купил!

Маулер.

Ах, суть не в том, что мясо я купил,

Его купил я не из низких побуждений,

Не по совету этого письма.

Совет ошибочен – абстрактная теория.

Суть в том, что сделку заключил я, потрясенный

Особой этой. Письма же я, ей-богу,

И не читал. Я получил его лишь рано утром,

Да вот оно: читай! "Милейший Пирпонт!"

Слифт (читает). "Сегодня можем мы тебе сообщить, что наши деньги начинают приносить плоды: многие в парламенте будут голосовать против пошлин, так что уместным кажется нам посоветовать тебе приступить к покупке мяса, милый Пирпонт. Завтра мы тебе напишем снова".

Маулер.

Нехорошо, что подкупают нас деньгами.

А как легко из повода такого

Войне начаться, чтобы из-за грязных денег

Погибли тысячи. Мне думается, Слифт,

Не может проку быть из этаких известий.

Слифт.

Зависит от того, кто авторы письма.

Дать взятку, пошлину похерить, разжечь войну

Не каждый может. Это стоющие люди?

Маулер.

Солидные.

Слифт.

Кто именно?

Маулер улыбается.

Так, значит, цены могут и подняться?

И можем выйти мы сухими из воды?

Есть перспективы, есть!

Жаль только, что у фермеров так много мяса.

Поспешно, жадно выбросив его на рынок,

Они же снова испортят цены.

Нет, Маулер! Нет! Письмо мне непонятно.

Маулер.

Представь себе: один украл и был

Другим задержан.

Этого другого

Прикончить должен он, чтобы спастись.

А не убьет его – погибнет сам.

Письмо (в котором ложь) требует – чтоб правдой стать

Вторичной гнусности.

Слифт.

Какой?

Маулер.

Такой, что на нее я не способен. Ибо впредь

Я мирно жить хочу. Но если б захотелось им

На гнусности выигрывать

А их игра беспроигрышна,

Пускай скупают мясо где угодно,

Пускай в башку вбивают скотоводам,

Что мяса слишком много. Пусть сошлются

На гибель Леннокса и мясо

Пусть заберут. Так нужно:

Скупить у скотоводов мясо. Правда, это

Их в дураках оставит. Нет, впрочем, не хочу

Таким я делом заниматься.

Слифт.

Зря покупал ты мясо, Пирпонт!

Маулер.

Да, это плохо, Слифт.

Я не куплю себе ни шляпы, ни ботинок,

Пока из этой я не вылезу аферы,

И слава богу, если сохраню хоть сто долларов.

Барабан. Иоанна появляется, со скотоводами.

Иоанна. Мы выманим его из дома, как ловят сверчков. Станьте там. Когда он услышит мое пение, он захочет улизнуть с другого хода, чтоб не встретиться со мной, потому что он предпочитает меня не видеть. (Смеется.) И тех, что со мной.

Скотоводы становятся у правой двери.

(У левой двери.) Выйдите-ка, господин Маулер, мне надо с вами побеседовать о нужде иллинойских скотоводов. Пришли со мной и несколько рабочих. Они хотят спросить вас, когда вы снова откроете заводы.

Маулер. Слифт, где другой выход? Я больше не хочу встречаться с нею, а особенно с теми, кто ей сопутствует. Да и заводы я сейчас открывать не намерен.

Слифт. Иди сюда!

Идут к правой двери.

Скотоводы (у правой двери). Выходи, Маулер! Ты повинен в нашем несчастье. Мы скотоводы, нас в Иллинойсе больше десяти тысяч. Мы не знаем, что нам делать. Купи наш скот!

Маулер.

Дверь на замок, Слифт! Не куплю!

И без того уже консервы всей вселенной

Я посадил себе на шею. Не хватает,

Чтоб я на Сириусе начал скот скупать.

Атлант, едва дыша, мир держит на загорбке

И слышит вдруг весьма развязный оклик:

Сатурну, видите ль, еще носильщик нужен.

А кто же у меня откупит этот скот?

Слифт.

Разве что Грэхемы. Им нужен скот!

Иоанна (у левой двери).

Мы не уйдем отсюда, пока

Не помогут скотоводам.

Маулер. Разве что Грэхемы. Да-да, им нужен скот! Слифт, выйди! Выйди к ним. Скажи им, пусть дадут на размышленье две минуты.

Слифт выходит.

Слифт (скотоводам). Пирпонт Маулер хочет обдумать вашу просьбу. Ждите. (Возвращается в дом.)

Маулер. Ни за что не куплю! (Начинает вычислять.) Слифт, я покупаю. Достань-ка мне сюда все, что имеет вид быка или свиньи, все, что пахнет говяжьим салом, – я все куплю. Каждое сальное пятно волоки сюда! Я покупатель, и заметь себе – по курсу дня, по пятьдесят.

Слифт.

Шляпы ты больше не купишь ни одной, Маулер,

Но скот всего Иллинойса – да!

Маулер.

Да. Его я куплю. Теперь решено, Слифт.

Вот тебе А.

(Рисует букву А на шкафу.)

Кто-то совершает ошибку. А – ошибка.

Он совершил ее лишь под давленьем чувства,

Но вот он совершает Б, и Б – ошибка тоже.

Но вместе А и Б – суть правильное дело.

Дай скотоводов мне: они – добрые люди.

Хоть тяжко бедствуют, но одеты прилично,

И вид их страха не внушает.

Слифт (выходит к скотоводам). Чтобы спасти Иллинойс и предотвратить гибель фермеров и скотоводов, решил Пирпонт Маулер закупить весь скот, имеющийся на рынке. Но сделки будут заключены не на его имя, ибо имя его не должно быть названо.

Скотоводы. Да здравствует Пирпонт Маулер, спаситель мясоторговли! (Входят в дом.)

Иоанна (кричит им вслед). Передайте господину Маулеру, что мы, Черные Капоры, благодарим его за это во имя бога! (Рабочим.) Когда люди, покупающие скот, и люди, скот продающие, будут ублаготворены, тогда и вам будет кусок хлеба.

VII

Изгнание торгашей из храма.

Дом Черных Капоров.

Черные Капоры сидят за длинным столом, подсчитывая лепты

вдовиц и сирот, собранные ими в жестяные кружки.

Черные Капоры (поют).

С пением сбирайте лепты вдовиц и сирот!

Нужда велика!

Нет им ни крова, ни хлеба,

Но бог всемогущий с неба

Видит и пищу шлет.

Паулус Снайдер (майор Черных Капоров, встает). Маловато! Маловато! (К беднякам на заднем плане, среди которых вдова Лаккернидла и Глумб.) Опять вы здесь? Вы не вылезаете отсюда. Ведь на бойнях уже приступили к работе!

Вдова Лаккернидла. Где это? Бойни закрыты.

Глумб. Сначала говорили, что их откроют, но их, видите ли, не открыли.

Снайдер. Подальше, подальше от кассы. (Машет на них, отгоняя их в глубину сцены.)

Входит домовладелец Малберри.

Mалберри. Как дела с квартирной платой?

Снайдер. Дорогие Черные Капоры! Дорогой господин Малберри! Уважаемые слушатели! Речь идет о злополучном вопросе добывания денег. Хорошее дело говорит само за себя, а если в чем и нуждается, то только в пропаганде. Видите ли, по вопросу о деньгах мы до сих пор адресовались только к бедным и беднейшим, полагая, что именно они больше других расположены к богу, в милостях которого они особенно нуждаются. Словом, мы думали, что деньги дадут массы. К сожалению, мы констатируем, что именно эти слои населения проявляют по отношению к богу совершенно необъяснимую сдержанность. Это происходит, возможно, и потому, что у них ничего нет за душой. Вот почему я, Паулус Снайдер, от вашего имени решил пригласить чикагских богачей и зажиточных граждан, чтобы они помогли нам в следующую субботу обрушиться на безверие и материализм города Чикаго, и в первую очередь на городские низы. Из этих сумм мы и нашему дорогому домовладельцу, господину Малберри, внесем столь любезно отсроченную им квартирную плату.

Малберри. Мне это было бы очень приятно. Впрочем, не извольте беспокоиться по этому поводу. (Уходит.)

Снайдер. Так-с. Теперь отправляйтесь-ка бодро и весело на работу и прежде всего наведите чистоту на парадной лестнице.

Черные Капоры уходят.

(Беднякам.) Скажите-ка, уволенные по-прежнему терпеливо стоят на боенных дворах или они уже начали говорить строптивые речи?

Вдова Лаккернидла. Со вчерашнего дня они подняли крик, узнав, что заводы получили заказы.

Глумб. Многие поговаривают, что скоро наступит время, когда без мордобоя вообще никакой работы не достанешь.

Снайдер (про себя). Вот это славно! Когда в них полетят, камни, мясные короли много охотнее станут приходить и слушать нас. (Беднякам.) Вы хоть бы дров нам накололи!

Бедняки. Дров больше нет, господин майор.

Появляются мясозаводчики: Крайдль, Грэхем, Слифт, Mейерс.

Mейерс. Грэхем, меня интересует, куда девался скот?

Грэхем. Меня зудит тот же вопрос. Где скот?

Слифт. И меня.

Грэхем. И тебя? Небось и Маулера. А?

Слифт. Вероятно, и Маулера.

Мейерс.

Какой-то сукин сын скупает скот.

Он знает хорошо, что мы должны