Текст книги "100 великих чудес природы"

Автор книги: Бертиль Вагнер

Горы Гуйлинь

(Китай)

Глядя на этот волшебный пейзаж, даже не верится, что мягкие, нежные линии гор, чарующий ритм плавных, округлых очертаний их вершин созданы не кистью вдохновенного художника, а стихийными силами природы, или, конкретнее, карстовыми процессами. Тем не менее это так.

Если классическим районом подземного карста считаются Динарские горы в Хорватии и Словении, то юго-западный Китай можно отнести к областям особенно яркого развития другого, так называемого башенного карста. Для этой разновидности процессов растворения горных пород характерно, в первую очередь, не образование пещер, а причудливые формы разрушения известняков на поверхности земли.

Известняковые пласты, откладывавшиеся когда-то на дне теплых морей, занимают теперь огромную территорию от среднего течения Янцзы до северного Вьетнама. И во многих местах здесь неустанная работа текучих вод за миллионы лет привела к появлению поражающих своей красотой и необычностью природных уголков.

Это и легендарная бухта Халонг во Вьетнаме с ее тысячами островов, и "каменный лес" в окрестностях Куньмина, где в узких проходах между тридцати—сорокаметровыми каменными столбами-деревьями можно заблудиться, как в настоящем лесу, и, конечно, волшебная чаща зубчатых известняковых утесов Луньшаня в провинции Хунань, где удивительное сочетание пещер и каменных башен, известняковых ущелий и скальных мостов образует поистине зачарованную страну замерших сказочных грез. Поражают в Луньшане "Небесный мост", перекинутый природой через сорокаметровое ущелье на высоте трехсот шестидесяти метров, и пятидесятиметровый водопад в пещере Желтого Дракона, и необыкновенные жители рек и ручьев этой сказочной страны – гигантские метровые саламандры…

Но самой драгоценной жемчужиной китайского карста являются горы Гуйлинь – одно из наиболее фантастических и поэтичных творений природы на нашей планете.

По обоим берегам спокойной реки Лицзян сгрудились здесь сотни высоких (до ста метров!) утесов с отвесными стенами и мягко закругленными вершинами. Ближние скалы желтеют известняковыми боками и зеленеют кудрявыми шапками сосен, лавров и кипарисов, а дальние – голубеют, размытые воздушной дымкой. Кажется, что живописный пейзаж сошел со старинной китайской картины, написанной на шелковом свитке, или ожили строки древнего поэта, когда-то впервые увидевшего Гуйлинь:

 
Высоко над долиной
Вздымаются горы, как башни,
Открывая пред нами
Четыре простора Земли.
С темнотою к горам
На ночлег возвращаются птицы.
По утрам на вершинах —
Приют для седых облаков.
Как ласкает мой взор
Мягкий шепот круглящихся склонов!..
Тихо дремлют в тумане
Затихшие горы Гуйлинь…
 

Многозвучная симфония форм и красок удивительных скал, отраженная в спокойных водах Лицзяна, веками вызывала у побывавших здесь путешественников мистическое, молитвенное настроение, вдохновляла философов и художников, поэтов и музыкантов.

Уходящие вдаль ряды округлых и конических вершин, покрытых густыми и сочно-зелеными тропическими зарослями, и в наши дни зачаровывают и манят путника побродить среди каменных обелисков и башен, крутостенных замков и заколдованных дворцов, неторопливо размышляя о вечном и любуясь многоликой и загадочной страной каменных сказок, страной тишины и тумана, страной волшебных тайн и древних легенд и преданий…

Маленькие деревца, цепляющиеся корнями за трещины скал, густо переплетены лианами, с которых свешиваются тут и там разноцветные кувшинчики орхидей удивительно нежных пастельных оттенков. В зелени кустов и лиан темнеют сумрачные зевы глубоких пещер, промытых в толще утесов дождевыми водами.

Пещерные туннели уходят глубоко под землю, соединяясь в длинные системы залов и переходов. По некоторым из них текут подземные ручьи, журчанье которых эхо превращает в таинственные мелодии, затихающие во мраке.

Еще древние поэты воспевали красоту пещеры Тростниковой Флейты – самой известной и самой живописной в Гуйлине. Со сводов ее свешиваются сотни изящных сталактитов, тонких и нежных, словно свирели, на которых играют странные, грустные и по-восточному протяжные мелодии народные музыканты.

В эпохи войн, восстаний и революций мирные крестьяне не раз находили спасение от грабежей и насилий в подземных убежищах Гуйлиня. Так было и в первые века нашей эры, так было и в XX веке. Ведь смутных и кровавых времен в истории Южного Китая было немало. Это и гражданские войны эпохи Троецарствия в III–IV веках, и набеги агрессивных тибетцев и восставших вьетнамцев в VI–VII веках, и средневековые крестьянские восстания. В XIX веке земли Гуйлиня сотрясали опиумные войны и восстание тайпинов, а в XX веке сюда доносилось эxo мировых конфликтов.

Японские самолеты, в годы Второй мировой войны бомбившие расположенные по соседству Кантон и Гонконг, иногда сбрасывали бомбы и на окрестные города и селения. В последовавшей затем гражданской войне коммунистов с гоминдановцами местным земледельцам опять пришлось несладко. И снова пещеры Гуйлиня прятали беженцев, спасая их от тех и других.

Символом своего города жители Гуйлиня считают холм с выразительным названием "Хобот слона" на берегу Лицзяна. Он действительно похож на слона, опустившего хобот в воду. На вершине холма высится древняя пагода, построенная в XIV веке, а у подножья находится вход в пещеру Воды и Луны. В полнолуние отсюда можно любоваться удивительно красивым отражением ночного светила в водах спокойной реки.

Лиричность окружающего пейзажа в сочетании с вековыми традициями китайской поэзии определили общее поэтическое настроение, пронизывающее все окружающее как в самом городе Гуйлинь, так и в его окрестностях. Даже названия отдельных мест здесь звучат подобно строкам старинных стихотворений, заставляя поражаться народной фантазией. Достаточно пройтись по городу, чтобы убедиться в этом: на улицах Гуйлиня путешественник встретит и гору Фубо ("Колышащейся волны"), и парк Уединенной Красоты, и скалы Семи Звезд, и горы Парчового узора…

А если отправиться на теплоходе вниз по реке Лицзян, то попадешь в мир горных отрогов и скал с самыми фантастическими очертаниями. И древние названия этих мест разбудят в воображении целый мир ассоциаций, вызывающих в памяти образы китайской живописи и скульптуры, когда-то увиденные в музеях: "Холм Белого Тигра", "Старик, смотрящий на яблоко", "Черепаха, ползущая по склону холма", "Лев, восходящий на гору пяти пальцев", "Пик рыбьего хвоста", "Холм голов драконов", "Верблюд, переходящий реку" и десятки других, не менее поэтичных.

Европейцы впервые побывали в Горах Гуйлиня лишь в XVII веке. Это были миссионеры-иезуиты, рассказавшие миру о сказочной долине в зачарованных горах, лежащих к северу от реки Сицзян. В дальнейшем район Гуйлиня долго был закрыт для иностранцев, и красотой экзотических скал в Европе любовались лишь на старинных китайских гравюрах, не очень-то веря в реальность этого причудливого пейзажа.

Только в 1973 году одно из прекраснейших мест нашей планеты стало доступным для всех, и поток туристов хлынул в Гуйлинь. И хотя добраться до него нелегко – сказочная долина лежит в полутора тысячах километров от Пекина и в тысяче трехстах – от Шанхая, каждое лето тысячи желающих приобщиться к волшебному очарованию этого поэтичного уголка Земли приезжают к берегам тихой речки Лицзян, где над синей водой поднимаются зеленые и голубые силуэты башен и дворцов каменной страны Гуйлинь.

Гималаи

(Индия—Китай—Бутан—Непал)

От французских Альп до Южного Вьетнама простирается через Евразию самый протяженный горный пояс Земли. И самая высокая часть этой исполинской цепи гор носит древнее название Гималаи. В переводе с санскрита это слово означает «Обитель снегов». Гигантской зазубренной дугой окаймляют Гималаи с юга высочайшее в мире Тибетское нагорье, отделяя Индию от Центральной Азии. С запада и востока границами этого хребта служат глубокие ущелья великих рек Азии – Инда и Брахмапутры.

По своей форме Гималаи напоминают грандиозную окаменевшую волну, которая на юг, в сторону Индо-Гангской низменности, ниспадает тремя последовательно снижающимися крутыми уступами, а на север, к Тибету, лишь одним, более пологим. Гребень этой волны составляют снежные вершины Больших Гималаев, среди которых – десять из четырнадцати самых больших гор нашей планеты, вознесшихся на восемь и более километров. (Еще четыре «восьмитысячника» расположены в северно-западном продолжении Гималаев – хребте Каракорум.)

Подъезжая к Гималаям с юга, из Индии, мы не увидим ожидаемых исполинских горных громад. Перед нашими глазами возникнут лишь невысокие горки с округлыми мягкими очертаниями, одетые роскошными тропическими лесами – тераями. Это первый уступ – хребет Сивалик, или Предгималаи, поднимающийся всего на километр над уровнем моря. Он узкой зеленой полосой окаймляет южное подножье Гималаев, поднимаясь над заболоченной равниной.

Поднявшись на перевал через Сивалик, путешественник замечает впереди высокий хребет, вздымающийся на три-четыре километра и радующий глаз эффектными скалистыми вершинами, напоминающими развалины древних замков, башен и крепостей. Но и это еще только Малые Гималаи, или, как называют этот хребет в Индии, Махабхарат.

И лишь взобравшись на каменистый гребень этих уже сравнительно высоких гор, чем-то напоминающих Кавказ, наконец-то видишь в доброй сотне километров дальше высоко поднятую над зеленью долин величественную белую стену Больших Гималаев.

Между Малыми и Большими Гималаями на высоте в один-полтора километра располагаются продольные долины, представляющие собой днища бывших ледниковых озер. Самые большие из них – долина Катманду и Кашмирская долина. Увенчанные снегами горные пики, глубокие скалистые ущелья, бурные водопадные реки и синие озера, окруженные живописными лесами, делают эти долины красивейшими уголками земного шара.

Но в первую очередь взгляд приковывает все-таки величественная цепь Больших Гималаев. Несмотря на то что находишься не в ущелье, а на обширном открытом пространстве, шапка буквально валится с головы – так чудовищно высоки эти горы. Над непальской долиной Катманду, днище которой лежит на высоте тысячи метров над уровнем моря, они возносятся на семь километров! Такого не увидишь больше нигде в мире.

Высокие неприступные горы с давних пор вызывали у людей два чувства: страх и почитание. Индусы именовали этот район Девиабхуни – "страна богов". Здесь, по их мнению, находился центр Земли, обозначенный священной горой Меру, вокруг которой вращаются Солнце, Луна и звезды. Меру в Индии отождествляли с горой Кайлас в тибетских Трансгималаях. Рядом с ней, у священного озера Манасаровар, как верят местные жители, живет главный из трех верховных богов индуистского пантеона – Индра, громовержец, дарящий дождь и плодородие полям. Другой великий бог, Шива, обитает неподалеку, на горе Гауризанкар И только Рама поселился поближе к людям, в долине.

Кстати, основатель еще одной могущественной религии – буддизма, сам царевич Гаутама (будущий Будда) тоже родился здесь, в Непале, 2500 лет назад. Поэтому множество паломников приходят каждый год сюда, к святыне буддизма, храму Муктинатх, где горит вечный огонь в память о рождении божества.

Заоблачные хребты скрывают немало тайн и загадок. Одна из них связана с таинственным йети, или "демоном снегов", родина которого находится, по рассказам живущих здесь горцев – шерпов и бхотия – гдето в районе Джомолунгмы. Многие из местных жителей, да и некоторые альпинисты, бывавшие тут, сообщают, что видели либо самого "снежного человека", либо его следы, либо слышали странные пронзительные крики, которые не мог издавать никто из известных им зверей.

А английский альпинист Эрик Шиптон сумел сфотографировать на одном из ледников цепочку следов, явно принадлежащих прямоходящему двуногому существу огромных размеров. (Длина следов достигала сорока пяти сантиметров!) С тех пор миновало полвека, но новых надежных доказательств существования йети так и не было найдено. Так что тайна "снежного человека" остается неразгаданной, подобно загадке озера Лох-Несс.

Образование Гималайской горной страны геологи связывают с расколом единого южного материка – Гондваны на несколько плит. Одна из них, Индийская, начала двигаться на север и столкнулась с Евразийской плитой. В месте столкновения земная кора сжалась и образовала гигантскую складку – Гималаи. Рост ее, кстати, продолжается и по сей день. Каждый год Гималаи становятся выше на три—десять миллиметров.

Сейчас в самом могучем горном хребте мира насчитывается семьдесят пять вершин больше семи километров «ростом». А в самой высокой его части – непальских Гималаях – девять гор поднимаются на восемь тысяч метров и выше. Среди них и высочайшая вершина мира, которую в Непале называют Сагарматха ("Властелин неба"), а в Тибете именуют Джомолунгма ("Богиня – мать мира").

Уже по названиям понятно, что народы Гималаев обожествляли эту вершину, даже не подозревая о том, что она – высочайшая точка нашей планеты. Ведь только в 1852 году английские топографы установили точную высоту пика XV, как они именовали его в то время. Позже горе присвоили имя начальника топографической службы Индии майора Джорджа Эвереста. Так и живет сейчас самая высокая гора мира под тремя названиями.

Понятно, что альпинисты конца XIX – начала XX века, уже сумевшие покорить Маттерхорн в Альпах (в 1865 году), Чимборасо и Аконкагуа в Андах (в 1880 и 1897 годах), Мак-Кинли на Аляске (в 1913 году) и Килиманджаро в Африке (в 1889 году), горели желанием взойти на Джомолунгму. Но тибетские и непальские власти до 1921 года не разрешали иноземцам нарушать покой священных гор.

В 1921–1924 годах знаменитый английский альпинист Джордж Меллори совершил три экспедиции к заоблачной вершине, надеясь стать ее победителем. В последней своей попытке, в 1924 году, он и его спутник Ирвин, по-видимому, достигли высшей точки планеты. Оставшиеся внизу члены их экспедиции заметили отважную двойку в бинокль всего в двухстах метрах от вершины, после чего их скрыл туман. Больше уже никто не увидел первопроходцев Джомолунгмы живыми. Назад они не вернулись. И лишь через семьдесят пять лет, в 1999 году, в снегах недалеко от вершины было найдено тело Меллори. По всей вероятности, на спуске альпинисты попали в метель и замерзли.

Успешный же штурм Джомолунгмы состоялся только спустя тридцать лет после трагической попытки Меллори и Ирвина. В 1953 году на вершину горы ступили новозеландец Эдмунд Хиллари и непальский горец-шерп Тенсинг.

Таким образом, "высотный полюс" нашей планеты оказался самым крепким орешком из всех заветных и труднодостижимых точек земной суши, взятых штурмом в XX веке. Вспомним, что Северный и Южный полюса покорились человеку более чем на сорок лет раньше, а арктический Полюс Недоступности – за пять лет до Джомолунгмы.

Вообще же история штурма гималайских «восьмитысячников» – это целая эпопея, продолжавшаяся пятнадцать лет, начиная с 1950 года, когда отважные французы Эрцог и Ляшеналь взошли на первый из них – Аннапурну, и кончая успешным восхождением на самую трудную из этих вершин – гору Шиша Пангма – китайской экспедиции в 1964 году.

Немало трагических страниц вписано в историю гималайских восхождений. Десятки альпинистов навсегда остались на склонах "Обители снегов". И все же каждый год новые высотные экспедиции отправляются в Гималаи. А на вопрос, что их толкает на это труднейшее и опасное дело, замечательно ответил еще Меллори. Когда его спросили, почему он так рвется на Эверест, он сказал просто: "Потому, что он есть!"

В Гималаях есть вершины и потруднее, чем Джомолунгма. Такова, например, неприступная Канченджанга, самый восточный и второй по высоте из гималайских «восьмитысячников», вознесшийся на 8585 метров у самой границы Непала и Индии. Этот сложнейший для восходителей пик сдался лишь пятой по счету экспедиции, штурмовавшей его в 1955 году.

В том же году была покорена и пятая по высоте вершина мира – Макалу (8470 метров). Название ее переводится как "Черный великан". Действительно, Макалу настолько крут, что лед и снег практически не задерживаются на черных склонах этой гигантской скальной пирамиды. Поэтому ее черно-серый силуэт резко выделяется на фоне остальных гималайских вершин, закутанных в белоснежные плащи и покрытых шапками ледников.

А в двадцати пяти километрах к северо-западу от Макалу находятся сразу четыре восьмикилометровые вершины, словно почетный караул окружившие своего властелина – Джомолунгму. Этот исполинский горный массив напоминает застывший пенистый прибой из грандиозных каменных валов, рвущихся к небу. Причем и горы "поменьше ростом" в этом массиве иногда ставят перед восходителями сложнейшие задачи. Так, у горы Рапакоши, высотой 7788 метров, самый крутой в мире склон. Она поднимается над долиной Хунза на шесть тысяч метров, а длина ее склона составляет около десяти километров. Нетрудно рассчитать, что угол подъема в этом случае равен тридцать одному градусу!

На самом севере Непала, между восьмикилометровыми массивами Аннапурны и Дхаулагири, находится высокогорная долина Мустанг – важнейший древний караванный путь из Индии и Непала в заоблачный Тибет. Сквозь гигантскую щель между горами, словно в аэродинамическую трубу, врывается сильный ветер с севера, из долины Брахмапутры. «Сквозняк» начинается, как по часам, каждый день ровно в полдень и заканчивается после захода солнца, когда температура воздуха с южной и северной стороны Мустанга сравнивается. Жизнь на постоянном ветру, разумеется, создает жуткий дискомфорт для жителей долины. Им приходится строить дома с очень узкими окнами, да и те для тепла заклеивать промасленной бумагой изнутри. А на северной стороне домов окон нет вообще, иначе невозможно удержать тепло в комнатах.

В Гималаях путешественника всегда поражает резкий переход от удушливой липкой жары в предгорных долинах к снежным перевалам и пикам на высоте в шесть-восемь километров над уровнем моря. Зачастую путь от тропических лесов до белых вершин укладывается в какихнибудь сто километров. Правда, леса подступают к подножью гор только в Восточных Гималаях. Джунгли этой части хребта – типичные влажные тропические леса с лианами и папоротниками, бананами и пальмами, бамбуком и тиковым деревом. Это – царство тигров и диких слонов, змей и обезьян. Зоологи считают, что именно здесь самая высокая плотность слоновьего населения в мире. Животные чувствуют себя в джунглях в полной безопасности, даже в большей степени, чем в африканских заповедниках. Ведь по буддистским законам убийство любого живого существа является смертным грехом.

Лишь с высоты 1200 метров к чисто тропическим растениям начинают присоединяться более северные виды: дубы, клены, березы, каштаны. Среди же южных видов преобладающими делаются магнолии и лавры. Но даже на высоте в два километра тропические деревья встречаются рядом с северными. Нигде в мире, кроме, может быть, Новой Зеландии, пальмы, магнолии и их собратья по тропикам не забираются так высоко в горы.

Выше леса уже состоят из одних дубов и магнолий, с которыми изредка соседствуют гигантские древовидные рододендроны. Их сменяет ближе к трем тысячам метров длинный тонкий бамбук. Поскольку в зоне между двумя и тремя километрами обычно держатся облака, лес здесь постоянно в тумане, и поэтому все стволы деревьев, их ветви и даже тончайшие веточки окутаны пушистым покрывалом мхов. Они свешиваются вниз изящными гирляндами, и зеленое царство леса приобретает мохнатый, какой-то плюшевый вид.

А начиная с высоты в три километра, склоны покрыты хвойными лесами из стройных гималайских пихт. Постепенно пихты редеют, все больше места занимают камни, и на смену лесам приходят пышные альпийские луга с цветущими примулами и эдельвейсами. И, наконец, с высоты в пять с половиной километров начинается уже царство снегов.

Совсем другую картину видим мы в Западных Гималаях, в верховьях Инда и Ганга. Там у подножья гор расстилается пустынная равнина, напоминающая казахское плато Устюрт или Джунгарию. Только на склонах предгорий появляются редкие группы сухолюбивых растений, вроде олеандра или древовидного молочая, очень похожего издали на кактус.

И лишь с высоты в тысячу метров начинаются роскошные сосновые леса с подлеском из колючего жасмина, буквально оглушающего путешественника своим резким, дурманящим запахом. Выше, в зоне от 1800 до 2500 метров, растут уже влажные субтропические леса из вечнозеленых дубов и гималайского кедра, родного брата известного еще с библейских времен ливанского кедра. Под ними пышным ковром разрастаются папоротники.

А поднявшись до высоты в два с половиной километра, попадаешь в зону еловых лесов, в точности таких же, как на Северном Урале или в Хибинах, только с подлеском из ежевики и барбариса. Лишь эти кустарники, да оплетающий стволы деревьев плющ вместе с вьющимися розами напоминают нам о субтропиках. Еловые леса сменяет с высотой настоящая горная пустыня, где даже чахлая трава попадается лишь местами. И венчают все это, как всегда в Гималаях, снега и ледники.

И Индия, и Непал создали на склонах и в долинах величественных гор несколько Национальных парков, желая помочь редким животным Гималаев выжить в условиях все возрастающего притока туристов, среди которых немало браконьеров. Еще больше вредит зверям вырубка лесов местным населением. Уже сейчас во всем Непале уцелело только двадцать пять диких слонов. Всего по нескольку десятков осталось здесь тигров и носорогов. Живут на заповедных землях и такие редкие звери, как снежный барс и гималайский черный медведь, мускусный олень и обитатель бамбуковых лесов – малая панда.

Этот зверь (его еще именуют кошачьим медведем) – наверное, самый очаровательный житель гималайских лесов. Днем он спит, укутав круглую ушастую головку пушистым хвостом, а ночью пасется в зарослях бамбука, поедая молодые побеги, а также ягоды и желуди, упавшие на землю.

Чтобы по-настоящему оценить красоту природы Гималаев, надо преодолеть искушение попасть по воздуху сразу в Катманду или другой город в глубине гор. Лучше подниматься к снежным хребтам на автомобиле по извилистым горным дорогам через Сивалик и Махабхарат. Только тогда можно оценить все разнообразие Гималаев, все очарование ее лесов и лугов, скалистых ущелий и горных озер, слепящую белизну снежных склонов и нефритовую прозрачность ледниковых обрывов. А потом, остановившись у очередного водопада, зачерпнуть пригоршню ледяной воды и с наслаждением сделать два-три глотка, как бы давая этим клятву еще раз когда-нибудь вернуться к этим прекрасным и величественным горам.