Текст книги "100 великих чудес природы"

Автор книги: Бертиль Вагнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

ЧАСТЬ II. АЗИЯ

Вулкан Фудзияма

(Япония)

На вопрос, что прекраснее всего в Стране Восходящего Солнца, любой японец ответит одним и тем же словом: «Фудзияма!»

Эта гора, самая высокая в Японии (3776 метров), с древнейших времен обожествлялась жителями острова Хонсю. Само слово Фудзияма только наполовину японское и означает "гора Фудзи". Загадочный и древний народ айны, населявший когда-то и Хонсю, и Хоккайдо, и Курильские острова, дал горе имя своей богини огня, а японцы сохранили айнское название.

Почти идеальный, слегка усеченный конус Фудзиямы действительно очень красив. Уже много веков вдохновляет он поэтов и художников, многие сотни лет поднимаются люди по крутой тропе к его вершине, чтобы отдать дань восхищения национальной святыне, какой, без сомнения, является Фудзи.

Великий поэт Басе, живший в XVII веке, посвятил священной горе не одно стихотворение. Его трехстишия-хокку пережили века, и каждый японский школьник может, не задумываясь, процитировать вам наизусть, например:

 
Тучи набухли дождем.
Только над гребнем предгорья
Фудзи белеет в снегу…
 

или:

 
Туман и осенний дождь.
Но пусть невидима Фудзи,
Как радует сердце она!
 

А замечательный художник Хокусай столетием позже Басе увековечил любимую гору в сериях гравюр: «36 видов горы Фудзи» и «100 видов горы Фудзи». Репродукция одной из таких гравюр висит в каждом японском доме.

Главная религия Японии – синтоизм – объявила Фудзияму одни из главных мест почитания и поклонения. Поэтому каждый японец считает своим долгом хотя бы раз в жизни совершить восхождение на священную гору.

На вершину Фудзи проложена извилистая тропа с десятью площадками – станциями для отдыха. Паломники приобретают у подножия горы бамбуковые посцхи с бубенчиками, которые должны помочь и во время нелегкого и долгого подъема. На каждой станции путнику выжгут на посохе специальное клеймо в знак того, что он достиг очередного этапа. Некоторые, особенно пожилые, японцы делают несколько попыток, прежде чем достигнут заветной цели.

На самом верху, рядом с кратером Фудзиямы, построен синтоистский храм, где монахи возносят молитвы богам, попутно продавая сувениры туристам и богомольцам. Многие туристы из-за рубежа, для которых посещение горы – лишь экзотическое развлечение, начинают подъем сразу с пятой станции, куда проложена автомобильная дорога. Но и для них штурм почти четырехкилометровой вершины – нелегкое испытание силы мускулов и стойкости духа.

Кратер вулкана представляет собой впадину с неровными краями, диаметром 500 метров и глубиной 200 метров. Слегка волнистые очертания его напоминают цветок лотоса. Восемь скалистых гребней, укрыты снегом, выступают внутрь кратера. Народ дал им поэтичное имя Яксуда-Фудзи ("Восемь лепестков Фудзи").

Верхняя часть склона вулканической горы очень крута (до сорока пяти градусов), а ниже Фудзи становится более пологой. Основание ее выглядит как гигантская окружность с периметром в 126 километров. С севера Фудзи окаймлена гирляндой из пяти живописных озер, придающих еще большую красоту окрестному пейзажу. Особенно красива гора весной, в пору цветения японской вишни-сакуры.

Розовая пена садов, голубое небо и вода, зелень сосен в нижнем поясе горы и белый снежный конус ее верхушки сливаются в неповторимую симфонию линий и красок, словно сошедшую с гравюры Хокусая.

Впрочем, вулкан прекрасен в любое время года и в любую погоду. И великий художник мог бы, наверное, написать не сто, а пятьсот видов Фудзи – то розового в рассветных лучах, то отраженного в синей чаше озера, то серым призраком проглядывающего сквозь туман, то укрытого густой шапкой облаков…

Согласно японской летописной легенде, Фудзияму боги сотворили за одну ночь в 286 году до нашей эры, причем на месте, где они брали для горы землю, образовалось озеро Бива, единственное большое озеро страны, расположенное близ ее древней столицы Киото.

На самом деле вулкан, конечно, гораздо старше. Геологи оценивают его возраст в восемь-десять тысяч лет. Но в основании Фудзиямы лежит более древний потухший вулкан, которому шестьдесят тысяч лет, а он, в свою очередь, вырос на месте еще более древнего вулкана, возраст которого триста тысяч лет.

Будучи самым молодым и активным в этой тройке, Фудзи регулярно демонстрирует свой грозный нрав. Летописи зафиксировали восемнадцать извержений главного вулкана Японии. Самые сильные из них были в 800, 864 и 1707 годах. Особенно разбушевался Фудзи в 1707 году. Тогда даже Токио, расположенный в ста километрах к северо-востоку от вулкана, был засыпан слоем пепла в пятнадцать сантиметров толщиной.

Сейчас могучий исполин дремлет, лишь слабыми струйками дыма в кратере напоминая о том, что силы его еще не иссякли. На склонах его стройного, чуть вогнутого конуса десять месяцев в году лежит снег, да и летом снежники не тают на северных склонах.

Древняя тропа паломников и в наши дни сохраняет свой первоначальный вид. Правда, многие, как уже говорилось, начинают теперь подъем с пятой станции, от самой границы сосновых лесов, но и этот заключительный, самый трудный этап восхождения позволяет пережить незабываемые ощущения.

И хотя для иностранных гостей Фудзияма не является предметом культа, трудный путь наверх и вид, открывающийся с вершины, действительно каким-то непостижимым образом настраивают мысли и чувства на светлый, торжественный лад. Здесь постигаешь смысл слов, что созерцание священной горы очищает душу человека. Может быть, именно поэтому Фудзияма так любима японцами.

Каждый год пять миллионов человек приезжают к подножью Фудзи. Четыреста тысяч из них поднимаются на вершину. И у древнего храма, построенного в 1707 году рядом с кратером, чтобы умилостивить богов и прекратить извержение, они повторяют за пилигримами в белых кимоно слова древнего заклинания: "Да очистятся мои шесть чувств от всего суетного и грешного…"

Алмазные горы

(Корея)

В каждой стране есть места, особенно дорогие сердцу ее жителей. Для японца это – Фудзияма, для армянина – озеро Севан, для американца – Ниагара, для россиянина – Волга.

Есть такой уголок и в далекой Корее – небольшом, но необыкновенно богатом живописными ландшафтами полуострове на Дальнем Востоке. Недаром корейцы дали своей земле поэтичное имя Чосон – "Страна утренней свежести". В этом крае десятки мест, воспетых художниками и поэтами, притягивающих словно магнит сотни и тысячи людей, желающих насладиться красотой родной земли. Это и высочайшая вершина Кореи – действующий вулкан Пектусан, и сверкающий водопад Жемчужный, и национальный парк Моранбанг, а порой и просто красивый остров у побережья или горное озеро.

Но самым прекрасным уголком Чосона по праву считаются Алмазные горы. По-корейски они называются Кымсанган, но чаще их именуют по-восточному витиевато и поэтично – "Двенадцать тысяч алмазных вершин". И добавляют при этом: "Не повидав Кымсангана – не говори о красоте гор". Расположен этот горный район на востоке полуострова, ближе к Японскому морю, и даже в наши дни он остается малоосвоенным, труднодоступным краем.

Кымсанган – это живописное нагромождение тысяч горных гребней, зубцов и пиков самого диковинного облика. Склоны хребтов прорезаны крутостенными ущельями, по которым несутся бурные потоки холодной чистой воды. Из боковых расщелин речки и ручьи срываются в долины десятками шумных водопадов. Вдоль рек и на склонах поднимаются густые леса из корейских сосен и кедров, дуба, клена и манчжурского ореха. Стволы и ветви их обвивают, подобно лианам, плети дикого винограда.

В солнечную погоду скалистые вершины, порожистые пенные потоки и каскады в ущельях переливаются всеми цветами радуги. Особенно хорош Кымсанган в сентябре—октябре, когда кончаются муссонные дожди, а листва деревьев, тронутая кистью осени, добавляет к зелени сосен и кедров все оттенки желтого и красного цветов.

Природа Алмазных гор вдохновляла не одно поколение художников и поэтов. Причудливая форма скал и вершин, игра водопадных струй и разноцветье осенних красок леса, казалось, сами подсказывали сюжеты для преданий и легенд. Недаром многие места здесь носят сказочные, поэтичные названия: скалы Манмульсан ("Десять Тысяч Чудес"), озеро Самильпхо ("Озеро Трех Дней"), водопад Курёнпхо ("Девять Драконов"), скала Квименам ("Маска Дьявола"), водопад Чинчжудам ("Сыплющийся Жемчуг") и другие.

Больше всего легенд и сказок сложено о самой высокой горе Кымсанган, давшей название всей горной стране. Этот овеянный преданиями "корейский Олимп", по нашим понятиям, невысок, всего 1700 метров. Но для Кореи, где даже местный Эверест – вулкан Пектусан – едва превышает 2700 метров, это значительная вершина. В одной из легенд рассказывается, что однажды после дождя божественные феи с облаков залюбовались Кымсанганом. Им показалось, что гора на земле затмила своей красотой их небесные владения, и они решили переселиться к людям. Перекинув радужный мост на вершину Кымсангана, небожительницы сошли по нему на землю. Они принесли жителям Кореи дар слагать песни и стихи, наделили их способностью грациозно танцевать и обучили изяществу обхождения. Люди переняли у фей привычку одеваться в яркие одежды цвета радуги и полюбили родную землю сильнее, чем небо и солнце. С тех пор все корейцы убеждены, что прекрасней их Чосона нет страны на свете…

Немало преданий рассказывают корейцы и о живописной долине реки Куренчхён ("Реки девяти драконов") и ее знаменитых водопадах. Долина этой реки, врезанная глубоко в гранитные скалы, местами похожа на гладко отполированный желоб, по которому можно идти, только осторжно ступая на выбитые в скале ступени и держась за перила. Порой ущелье сужается, и стены его становятся отвесными. Все дно долины завалено валунами, огромными обломками, упавшими с утесов, пробиваясь между ними, кристально чистым каскадом льется Куренчхён. Вода его то сверкает и искрится на быстринах, то, задерживаясь в заводях, вдруг приобретает изумрудно-зеленый оттенок. В верхней части долины расположен ледниковый цирк, из которого река падает вниз стометровым водопадом. Дальше она образует цепочку из восьми озер, соединенных между собой новыми водопадами, правда, не такими высокими, как верхний.

Древняя легенда повествует о том, что когда-то в озере высоко в горах жили девять братьев-драконов. Однажды утром к озеру подошел бедно одетый путник и о чем-то спросил братьев. Но драконы не стали даже разговаривать с бедняком. Не знали они, что перед ними – сам великий Будда. Разгневался Будда, написал на бумажном свитке слово «огонь» и бросил свиток в озеро. Вода вспыхнула жарким пламенем. В ужасе бросились драконы бежать. Настигаемые огнем, они свергались с высоких гор в ущелья, падали и вставали вновь, но пламя обжигало их и гнало дальше, заставляя делать сумасшедшие скачки. Там, где падали братья-драконы, возникали водопады, а там, где рухнул старший брат – грохочет самый большой, стометровый водопад Курёнпхо.

Поклонение Алмазным горам имеет древнюю историю. Еще много веков назад на скалах в глубине горных ущелий высекали гигантские изображения Будды, фигуры драконов, тигров и сказочных птиц. И по сей день к ним "не зарастает народная тропа".

Но есть здесь и совсем необычные места для поклонения. Так, священная скала Ляндандэ открывается к уединенной лесной поляне огромной, плоской и гладкой, словно отполированной гранью. Говорят, что на ней отражаются все недобрые дела и замыслы. И если постоять в одиночестве перед скалой Ляндандэ, почувствуешь все свои недостатки, а из сердца навсегда уйдут злоба и зависть…

На берегу озера Трех Дней лежат четыре больших камня, на которых, по преданию, сидели четыре феи, спустившиеся с небес. Всего на один день отпустил их на землю Властитель Неба. Но, залюбовавшись прекрасным озером, небесные гостьи пробыли здесь целых три дня. И Небесный Владыка не наказал их за это – он понял, что перед красотой бессильна даже его грозная воля.

Девушки, посещающие Кымсанган, всегда стремятся окунуться или хотя бы омыть лицо в воде озер, в которых купались феи. Считается, что на лицо, которого коснулась их волшебная влага, снизойдет небесная красота. Кстати, вода в горных озерах действительно благотворна, так как в Алмазных горах немало целебных минеральных источников.

Природа Кымсангана поражает сочетанием привычных нам северных растений и животных с экзотическими, южными. Дуб, сосна и кедр, лаковое дерево и камелия, клен и каштан, бамбук и виноград образуют здесь неповторимое сочетание форм и красок живого мира. А рядом со следами медведя и косули можно встретить отпечатки лап могучего тигРа или извивающийся след пересекающего тропинку двухметрового полоза. Рысь и олень, леопард и гималайский медведь соседствуют тут зачастую в одной и той же долине.

В обрамлении фантастических форм источенных ветрами и дождями скал и многочисленных водопадных каскадов все это великолепие флоры и фауны предстает в особенно сказочном облике.

Поднимаясь на перевалы и горные кряжи, пересекая по хрупким бамбуковым мостикам глубокие тенистые ущелья и сверкающие водопадами речки, путешественник рано или поздно обязательно выходит к побережью. Японское море, живописное у любого своего берега, и японского, и российского, приберегло для Кореи особенно редкостные прибрежные пейзажи. В мире немного мест, где морская стихия и суша сосуществуют в таком прихотливом переплетении. Может быть, только норвежские фьорды и Далматинский берег Адриатики могут соперничать по красоте с корейским побережьем.

Утесы-великаны принимают на себя удары морских волн и легко отшвыривают их обратно, стряхивая соленые брызги. Далеко в море убегает россыпь мелких скалистых островков, словно флотилия гранитных суденышек, увенчанных причудливыми силуэтами зонтичных сосен, и над всем этим высятся в глубине полуострова окутанные голубой дымкой хребты с зазубренными вершинами.

Это Морской Кымсанган – место встречи скалистых твердынь, одетых сказочным лесом, с безбрежной стихией моря.

Пустыня Гоби

(Монголия—Китай)

Территория Гоби занимает всю южную половину Монголии, а заодно прихватывает изрядную часть Китая. На картах до сих пор она значится как «пустыня», хотя это и не совсем верно. Во-первых, осадков в Гоби выпадает не так уж мало: 200–300 миллиметров, то есть раза в полтора больше, чем положено классическим пустынным районам. Поднятая на 900 метров над уровнем моря, она к тому же отличается суровыми зимами, совсем не характерными, например, для соседних Каракумов или Кызылкума. Во-вторых, понятие Гоби включает в себя несколько совершенно различных по климату и облику местностей. Не зря монголы говорят: «У нас тридцать три Гоби, и все разные!»

Северная Гоби, что лежит к югу от Улан-Батора и достигает отрогов Монгольского Алтая, – это типичная степь с густыми высокими травами, весенним разноцветьем тюльпанов, веселым посвистыванием сурков и тучными стадами, пасущимися на необозримых просторах.

А за восточной оконечностью Алтайских гор, в так называемой Заалтайской Гоби, преобладают каменистые сухие полынные степи и полупустыни с редкими колодцами и сухими руслами рек. Есть еще Восточная Гоби, Джунгарская Гоби, Гашунская Гоби, Гобийский Алтай, и у всех – свой облик, свой характер. Здесь можно встретить и плоские равнины, и мелкосопочник, и высокие горные массивы, пресные и соленые озера с зарослями тростника, прозрачные быстрые реки в зеленой оправе из тополей и белые пятна солончаков, поросшие фиолетовыми солянками.

В степях же Восточной Гоби, ближе к Манчжурии, высятся конусы потухших вулканов, извергавшихся еще совсем недавно, в VI веке нашей эры. Небольшие, всего метров в триста высотой, они сохранили все признаки своего грозного прошлого: от кратеров до застывших потоков когда-то горячей лавы и россыпей вулканических бомб на склонах.

Но чисто пустынные ландшафты в Гоби все же редки и расположены они ближе к ее южной и западной окраинам, рядом с настоящими жаркими пустынями Алашань и Такла-Макан.

Гоби – царство солнца и ветра, просторных равнин и невысоких гор и сопок. Лишь вершины Гобийского Алтая поднимаются иногда до трех с половиной километров. Пасмурные дни здесь редкость, и летом жара достигает порой сорока пяти градусов. Но зимой ясные дни приносят стужу, и температура может упасть до минус сорока!

Ветер, почти не встречающий преград в степи, способен здесь разгуляться не на шутку. Достигая иной раз силы урагана, он поднимает в воздух тучи пыли и песка и обрушивает на селения и торговые караваны страшные песчаные бури. Особенно опасны они в Джунгарской и Гашунской Гоби, где ветер срывает крыши с домов, в клочья рвет палатки геологов, опрокидывает и уносит легкие юрты кочевников порой за три—пять километров, а отдельные предметы, вроде халатов или ковров – и за двадцать километров.

Лошади и верблюды едва могут устоять на ветру, и то повернувшись хвостом к ветру. Брошенный же вверх камень падает не вертикально вниз, а под углом градусов в шестьдесят, приземляясь в пяти—семи метрах от "места старта". Осенью ураганы сопровождаются дождем и градом, и бывает, что огромные, с куриное яйцо, градины наповал убивают баранов или коз.

Твердые песчинки, переносимые бурей, способны превратить прозрачное стекло в матовое за неделю или две, пока свирепствует ветер. А вершины хребтов и отдельно стоящие скалы они буквально отшлифовывают, придавая каменистым возвышенностям самую фантастическую форму.

И не удивительно, что именно в этих краях, точнее, неподалеку от северной окраины Джунгарской Гоби, открыл великий геолог, географ и путешественник В. А. Обручев свой знаменитый "Эоловый город", подобного которому нет больше ни в одном краю мира.

Джунгария, где расположено это чудо природы, представляет собой пустынную впадину, окруженную неприступными кручами Тянь-Шаня и Алтая. Тысячелетиями служила она связующим звеном между Средней Азией и Китаем: ведь именно здесь находится единственный проход между двумя великими горными системами – каменистые и узкие Джунгарские ворота. Через них пролегал когда-то Великий Шелковый путь, через них веками шли караваны из Самарканда или Хивы в Монголию, Тибет и к берегам Янцзы. По Джунгарии шли в походы свирепые гунны и несметные орды Чингисхана.

К северу от Джунгарских ворот, у подножья хребта Тарбагатай, экспедиция Обручева наткнулась в 1906 году на необычную местность, показавшуюся геологам вначале развалинами древнего города. Лишь более близкое знакомство с «руинами» показало, что строителем их (и разрушителем тоже) был… ветер. И весь огромный «город» представляет собой исключительную по красоте картину выветривания, шлифовки и развевания мягких пород: песчаников, мергелей и глин розового, серожелтого и зеленоватого цветов.

На площади в несколько квадратных километров расположены башни, замки, стены, обелиски, столбы, иглы и памятники, разделенные улицами, переулками и площадями. В стенах торчат шарообразные камни, словно ядра, застрявшие там при обстреле города. На улицах поблескивают в лучах солнца пластинки слюды, похожие на куски разбитых оконных стекол. Создается полная иллюзия города, взятого штурмом и покинутого населением. Вот только раскопки в нем вести бесполезно: внутри башен и зданий ничего нет – только песчаник или мергель.

Удивительный ландшафт, созданный ветрами и дождями и имеющий такое поразительное сходство с построенной людьми крепостью, Обручев назвал "Эоловым городом" по имени греческого бога ветра – Эола. Многие «сооружения» этого города имели настолько фантастический облик, что получили собственные названия: «сфинкс», "птица", «пирамиды» и даже "башня колдуньи"…

Сейчас неподалеку от Эолового города прошла железная дорога, соединяющая Китай с Казахстаном, и, может быть, в недалеком будущем каждый, кто захочет познакомиться с этим уникальным природным феноменом, сможет осуществить это намерение.

Причудливые формы скал в предгорьях Тарбагатая, Монгольского и Гобийского Алтая, естественно, не оставались незамеченными кочевниками-монголами и давали обильную пищу народной фантазии. Много волшебных сказок и легенд рассказывали вечерами старики, сидя в своих юртах в окружении любознательной малышни.

Но не всякая сказка – чистая выдумка. Иногда поводом для ее создания были реальные события или факты, и тогда, в соответствии с пушкинским "сказка ложь, да в ней намек…", обнаруживаются порой невероятные, поразительные находки. Так обернулись предвидением строки старой монгольской сказки о драконе: "…Раненый дракон, пролетая над горами и степью, потерял силы, упал и умер. Кости его глубоко вошли в землю и стали каменными. Там, в горах Немегэту, лежат теперь хвост и задние лапы дракона. Голова же с туловищем упали дальше на полтора дня пути, в горах Тост-Ула. Вот как велик был страшный дракон!"

Еще экспедиция ученика Пржевальского, русского путешественника П. К. Козлова, в начале XX века обнаружила на юге Монголии, в самом сердце Гоби, захоронения ископаемых остатков древних животных. Но заняться всерьез найденными им "кладбищами юрского периода" удалось лишь после Великой Отечественной войны.

В 1946 году Академия наук отправила из Москвы в Монголию крупную экспедицию во главе с видным ученым-палеонтологом И. А. Ефремовым (впоследствии известным писателем-фантастом). Район работ Ефремова охватывал сухие межгорные впадины Гобийского Алтая и Восточную Гоби.

Ученые сумели найти и раскопать целых три участка, где сохранились останки древних ящеров мезозойской эры, в том числе и гигантских динозавров. Ценность находки заключалась в исключительно хорошей сохранности огромных скелетов, иные из которых достигали двадцати пяти метров в длину и весили несколько десятков тонн. Были найдены, кроме того, скелеты крупных древних млекопитающих, крокодилов, морских черепах, а также раковины моллюсков.

В результате удалось установить, что на месте Гоби 130 миллионов лет назад, на рубеже юрского и мелового периодов, находилась обширная заболоченная низина, граничащая с мелководным морем. Гигантские стада растительноядных динозавров паслись на сырой равнине, а следом за ними шли их хищные сородичи, нападая на отставших или ослабевших.

Установившийся потом на территории Монголии сухой жаркий климат и прекращение процессов горообразования способствовали тому, что скелеты ящеров сохранились до наших дней в уникальном состоянии. Многие из них были захоронены целиком, и можно было без особого труда представить себе внешний облик чудовищных пресмыкающихся.

Нелегко было вести раскопки под палящими лучами солнца, в условиях нехватки воды. Порой на лагерь обрушивались песчаные бури. Да и сам процесс выемки и переноски тридцати—сорокакилограммовых костсй был делом тяжелым и непростым. Но радость от редкостной удачи была сильней физических лишений. Ведь впервые на планете удалось найти не отдельные кости или скелеты, а целые кладбища с десятками, сотнями захороненных останков животных самых разных видов.

Вот что рассказывал о раскопках сам Ефремов:

"Стена увала оказалась состоящей из целого ряда уступов, кулисообРазно заслонявших один другого до самого края котловины… За третьим выступом бросилась в глаза груда ребер исполинского динозавра. В склон уходили большие лопатки, а из плиты торчали отростки гигантских позвонков. Дальше в промоине рассыпавшаяся хищная лапа топырила свои чудовищные когти. На следующем выступе в отломе песчаника выделялась белая челюсть с кинжалообразными черными зубами, эмаль которых блестела, как у живого зверя, будто пробужденного от сна, длившегося 70 миллионов лет. В дне промоины белели и серели разломанные кости – позвонки, куски черепа, кости громадных лап.

Забыв обо всем на свете, я носился вверх и вниз по крутым осыпавшимся склонам, наклонялся над темными оврагами, заглядывал под выступы плит. И повсюду, в каждой промоине и на каждом выступе я видел новые и новые кости или части целых скелетов, а до конца котловины оказалось двадцать два таких выступа. Несметные научные сокровища были разрушены здесь тысячелетиями выветривания, пока предстали перед взором ученого.

Но, конечно, еще большее количество остатков ископаемых ящеров находилось в глубине этих обрывов… Нам удалось наткнуться на очень богатое место".

Эти строки написаны на западном захоронении, у склонов Монгольского Алтая, как раз возле хребта Немегэту, о котором шла речь в старой сказке… Позже были найдены еще два кладбища динозавров на востоке Монголии. Здесь удалось откопать огромный череп хищного ящера и обнаружить целое скопление окаменелых стволов хвойных деревьев. В одном месте длинная гряда холмов была усеяна большущими черными каменными бревнами до пятнадцати метров в длину и полутора метров в диаметре.

Экспедиция привезла в Москву две с половиной тонны ценнейших находок. В последующие годы на гобийских кладбищах юрских ящеров было сделано еще немало открытий.

Сейчас тщательно освобожденные из камня гигантские скелеты установлены в Палеонтологическом музее в Москве и в Центральном музее Монголии в Улан-Баторе.

Но палеонтологические сокровища гобийских межгорных котловин – еще не все, чем может поразить путешественника этот уникальный район Центральной Азии. Не менее интересны и сами горы Гобийского Алтая. Когда видишь их впервые, возникает ощущение какой-то неправдоподобности пейзажа. Без всяких предгорий, без постепенных подъемов, совершенно внезапно из ровной степи вырастают двухкилометровые громады горных массивов, словно какой-то великан разбросал исполинские глыбы среди пустынных равнин.

Гобийский Алтай – район активной тектонической деятельности. Горы его растут в высоту и в наши дни. Но поднимаются они не сплошным массивом, как соседний Монгольский Алтай, а отдельными блоками-глыбами. И некоторые из них вздымаются почти на 4000 метров над уровнем моря или на 2600 метров над соседней Долиной озер. Наиболее эффектна группа гор Гурван-Богдо (что означает по-монгольски "Три божества"). Это массивы Ихэ-Богдо ("Большое божество", 3957 метров), Бага-Богдо ("Малое божество", 3590 метров) и Арца-Богдо ("Можжевеловое божество", 2453 метра).

Странные названия возникли не случайно. Много веков назад монголы стали обожествлять эти горы, поскольку не раз и не два грозными землетрясениями они наводили ужас и трепет на кочевавших по здешним степям пастухов. И люди, ставшие свидетелями грандиозных катаклизмов, могли объяснить происходящие катастрофы не иначе, как гневом могущественных богов.

Сильнейшее, десятибалльное землетрясение (по двенадцатибалльной шкале) произошло в Гобийском Алтае в 1902 году. А через 55 лет новое грандиозное землетрясение в течение месяца сотрясало горы и долины Гоби. Вот как выглядела эта жуткая катастрофа по рассказам уцелевших очевидцев.

Утром 4 декабря 1957 года со стороны Бага-Богдо внезапно раздался подземный гул, перешедший в оглушительный грохот. Подземные удары были подобны артиллерийским залпам из нескольких тысяч орудий. Они следовали один за другим через 8—10 секунд. После пяти таких ударов Бага-Богдо совершенно скрылся в огромном облаке красно-желтой пыли, поднятой горными обвалами.

Через полминуты откликнулся Ихэ-Богдо – там также послышался подземный гул и раздался оглушительный грохот. Гора тоже скрылась в клубах пыли. Скоро пыльные тучи, окутавшие горы, соединились и затмили солнце. В ста шагах нельзя было различить белых юрт. Лишь через четыре дня пыль немного осела и из красно-желтой мглы показались силуэты успокоившихся гор.

Землетрясение принесло много разрушений. В поселке Богдо-Ула рухнуло здание школы. К счастью, оно было деревянным, и обломки никого не задавили насмерть, были лишь раненые и получившие ушибы. По реке Туин-Гол при первых же ударах прокатился высокий водяной вал. Он взломал лед и с ревом устремился в озеро. Земля вокруг озера покрылась зияющими трещинами.

Ужас охватил животных. С гор в панике бежали горные козы и дикие бараны. Они прибивались к стадам домашнего скота и несколько дней паслись с ними, как бы ища поддержки. Лишь постепенно природа взяла свое, и беглецы по-одному стали уходить назад в горы.

Землетрясение охватило территорию в миллион квадратных километров. В Улан-Баторе, в пятистах километрах от Богдо-Ула, толчки достигли шести баллов. Там качались дома, осыпалась штукатурка. А в зоне эпицентра сила землетрясения составила одиннадцать баллов!

Весь хребет Гурван-Богдо с горами Ихэ-Богдо и Бага-Богдо приподнялся на полтора метра. Большие участки местности, в несколько километров длиной, оказались подвинутыми на 5–7 метров к востоку. Район землетрясения был рассечен зияющими разломами. Главные трещины обрубили массив с севера и юга. Северный разлом земной коры протянулся на 350 километров, а южный – на 220 километров. Большие глыбы земли провалились между параллельно идущими трещинами на 5–6 метров. Ширина таких провалов достигала двадцати метров, а длина – сотен метров. В один из разломов в разгар катаклизма рухнуло большое стадо овец.

Между двумя главными горами протянулась еще одна трещина. Но она была не зияющей, а плотно сжатой, и западная стенка ее была взброшена вверх на десять метров. Кое-где земля сморщилась огромными волнами, словно гигантский бульдозер сдвинул ее в бугры высотой в двадцать метров и длиной до ста метров. Лишь благодаря малонаселенности Гоби чудовищный разгул подземной стихии не привел к большим человеческим жертвам.

Следы Гоби-Алтайского землетрясения сохранились до сих пор. И ученые изучают их, надеясь научиться предсказывать подземные толчки. Однако не следует думать, что все диковинки Гоби относятся только к области геологии. Гоби – единственный район мира, где можно встретить дикую лошадь Пржевальского и дикого верблюда. Да и куланы (дикие ослы), кроме Гоби, водятся лишь в двух-трех районах нашей планеты. Но главное украшение здешних мест – грациозные джейраны.

Основное чувство, которое испытываешь, попав в Гоби – это ощущение бескрайнего простора, какой-то удивительной свободы. И человеку, которому по душе простор степей и бездонная синева неба, шелест буйных трав и песня жаворонка над головой, стоит отправиться в Монголию, лучше всего весной, когда разноцветный ковер цветов разостлан до самого горизонта, а шумные стаи птиц слетаются к берегам озер, синеющих в отрогах Хангая и Монгольского Алтая. Он вдохнет всей грудью теплый ветер, насладится пьянящим ароматом степных цветов, заслушается веселым птичьим гомоном и залюбуется долгими и красочными закатами. И никогда уже не повернется у него язык назвать Гоби – пустыней.