Текст книги "Рабыня Изаура"
Автор книги: Бернардо Жоакин Гимараенс да Силва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Глава 18
Читатель, вероятно, удивлен не менее чем Алваро, внезапным появлением Леонсио в Ресифе и тем, что он пришел прямо в дом, где скрывалась его рабыня.
Следовательно, чтобы вы не подумали, что случилось какое-то невероятное чудо, необходимо объяснить, как это произошло.
Даже написав и отправив почтой два известных вам письма – одно адресованное Алваро, другое – Мартиньо, Леонсио не успокоился. Смертельная тревога, отчаянная ревность поселились в его сердце. Известие о том, что Изаура находится во власти красивого и богатого юноши, безумно любящего ее, было для него невыносимой мукой, своим огнем постепенно снедавшей его душу и заставлявшей его метаться в отчаянии и тоске, все более разжигая в нем яростную страсть, которой он пылал к своей рабыне. Он гостил в столице, когда получил известие об Изауре, и немедленно отправился в Ресифе, чтобы быть в центре событий и предпринять срочные и энергичные меры для ее возвращения. Написав и отправив письма накануне отплытия утреннего парохода, остаток дня он провел в задумчивости. Мучительное беспокойство, охватившее его, и нетерпение не позволяли ему ждать ответа на его послание. В ту пору едва была открыта навигация вдоль берегов Бразилии, а пароходы ходили гораздо медленнее и реже, чем сегодня. Кроме того он вспомнил народную мудрость: на бога надейся, а сам не плошай. Он не мог положиться на усердие и добрую волю незнакомых ему людей, которые, пожалуй, не сумеют успешно бороться с влиянием Алваро, представленного ему в доносе Мартиньо важной персоной в обществе. Ревность и месть не д любят доверять чужому глазу и предпочитают действовать собственноручно.
– Мне надо самому поехать, – подумал Леонсио и, утвердившись в этом решении, отправился к министру юстиции, с которым поддерживал приятельские отношения. Он попросил у него рекомендательное письмо, что означало приказ начальнику полиции Пернамбуко оказывать подателю его энергичное, содействие в поиске и задержании беглой рабыни. Кроме того Леонсио заранее запасся исполнительным листом и ордером на арест Мигела, против которого возбудил уголовное дело, объявив его похитителем и укрывателем своей рабыни. Злодей предусмотрел все, чтобы осуществить свою месть.
На следующий день Леонсио отправился на север, на том же пароходе, который вез его письма. Однако они попали к адресатам несколькими часами раньше, чем их автор ступил на землю Ресифе.
Как только Леонсио сошел на берег, он отправился к начальнику полиции и, вручив письмо министра, сообщил ему о своих требованиях.
– Должен уведомить вас, сеньор Леонсио, – ответил ему начальник, – что немногим более двух часов назад, отсюда вышел человек, уполномоченный вашей милостью задержать эту рабыню. Но он только что вернулся и заявил, что ошибся и признал, что лицо, подозреваемое им, не только не является, но и не может быть рабыней, бежавшей с вашей фазенды.
– Некий Мартиньо, так ведь, сеньор доктор?
– Именно так.
– Удивительно!.. И что вы думаете, сеньор доктор?
– Трудно в это поверить! Здесь у дверей еще находится судебный исполнитель и полицейские, сопровождавшие его.
– Значит, я зря потерял время и напрасно проделал этот длинный путь? О, нет, нет. Это невозможно. Поверьте мне, сеньор доктор, здесь что-то кроется… Говорят, что этот сеньор Алваро очень богат… А этот Мартиньо – негодяй, способный за деньги на любую низость.
– Все может быть, но вам, сеньор, как лицу заинтересованному, все-таки следует проверить это лично.
– Именно так я и намереваюсь поступить. Я сам пойду туда, чтобы своими глазами убедиться, и сделаю это немедленно, если возможно.
– Когда угодно. Здесь находятся судебный исполнитель и полицейские, только что вернувшиеся оттуда, и никто лучше них не поможет вам, сеньор, арестовать ее, если вы признаете, что там скрывается ваша беглая рабыня.
– Мне только необходимо, чтобы вы, сеньор, наложили свою резолюцию на этом исполнительном листе, – сказал Леонсио, вынимая исполнительный лист на Мигела. – Следует наказать мошенника, осмелившегося сбить с пути истинного и похитить у меня рабыню.
Начальник, не раздумывая, удовлетворил просьбу Леонсио, который, не мешкая, в сопровождении небольшого конвоя, поместившегося в его экипаже, отправился в дом Изауры, где мы оставили его наедине с Алваро.
Положение Алваро было не только драматичным, оно было просто отчаянным. Его соперник стоял перед ним, вооруженный бесспорным правом унизить, раздавить его и, кроме того, разбить его сердце, отняв у него обожаемую возлюбленную. Кумир его души будет отдан на поругание разнузданным страстям распутного господина, если только не принесен в жертву его ярости. У него не было иного выхода, кроме как безропотно подчиниться удару судьбы и, сложив руки, оставаться безмолвным свидетелем того, как беззащитное ангельское создание, единственная среди стольких красавиц, заставившая его сердце биться в волнении самым страстным и чистым чувством, будет закована в железо и предана бичу палача.
Такова прискорбная случайность, свидетелями которой мы оказались, обусловленная абсурдным и бесчеловечным сводом законов.
Развратный, разнузданный палач предстает гордым и надменным властелином, пользующимся поддержкой закона, власти, права и силы, вонзающим свои когти в добычу – объект его алчности или ненависти; он беспрепятственно может обладать или уничтожить ее, тогда как человек с благородным сердцем и великодушными побуждениями растоптан, парализован и не может протянуть руку помощи невинной и благородной жертве, которую желал бы защитить. Таким образом, в результате противоестественного заблуждения закон вооружает порок и препятствует и добродетели.
Итак, Алваро стоял перед Леонсио, как осужденный перед палачом. Жестокость судьбы со всей силой сдавила его, не позволяя даже шелохнуться.
Леонсио, захлебываясь от ярости и ревности и пользуясь выгодами своего положения, решил отомстить сопернику не с благородством дворянина, но унизив его грязными оскорблениями.
– Мне известно, что вы, сеньор, – сказал Леонсио в продолжении диалога, прерванного нами в предыдущей главе, – уже давно удерживаете эту рабыню в своей власти, нарушая законы, вводя власти в заблуждение ложными свидетельствами, которые вы сами не в состоянии доказать. Однако, я сам приехал с тем, чтобы отстоять свои права и расстроить ваши низкие планы.
– Вы не правы, сеньор. Я защищал и открыто защищаю рабыню от насилия хозяина, собирающегося стать ее палачом, вот и все.
– Вот как! Ну, теперь я буду знать, что всякий может похитить раба под предлогом его защиты. Кто может законно следить за обращением с рабами? Оказывается, кто угодно, только не хозяин!
– Ваша милость изволит насмехаться, я же заявляю вам, что не имею намерений ни насмехаться, ни выслушивать ваших насмешек. Признаюсь вам, что очень хотел бы освободить эту рабыню, потому что желаю собственного счастья и готов сделать для этого все возможное и даже невозможное. Я уже предлагал вам деньги и снова предлагаю их. Я заплачу сколько угодно… Дам вам целое состояние за эту рабыню. Назовите сумму.
– Эта рабыня бесценна. Даже за все золото мира я не буду продавать ее.
– Но это варварский каприз, безнравственная жестокость…
– Пусть каприз, если вам так угодно, разве я не вправе иметь капризы, не посягая при этом на чужое имущество? Разве не каприз вашей милости заполучить се? Но ваш каприз посягает на мои права, а этого я не могу допустить.
– Но мой каприз благороден и милосерден, а ваш – тирания, если не сказать низость. Вы, уважаемый сеньор, омрачаете ее жизнь несмываемым позором, удерживая ее в рабстве, оскорбляете неуважением могилу вашей матушки, которая с такой нежностью вырастила и прекрасно воспитала эту рабыню, сделав ее достойной свободы. Более того, она намеревалась подарить ей эту свободу, но не для того, чтобы ублажать капризы вашей милости. И конечно там, на небесах, она проклинает вас, и вся Вселенная присоединяется к ее проклятию, обличая того, кто держит в самой постыдной неволе творение, полное добродетели, талантов и красоты.
– Довольно, сеньор! Теперь я буду знать, что рабыня имеет право быть свободной уже потому, что красива и талантлива. Так знайте и вы, велеречивый сеньор, что если моя матушка вырастила эту девчонку не для того, чтобы удовлетворять мои капризы, то тем более не для того, чтобы удовлетворять ваши, вас она никогда не знала. Сеньор Алваро, если желаете иметь любовницей какую-нибудь рабыню, поищите себе другую, купите ее, что же касается этой, то можете оставить всякую надежду.
– Сеньор Леонсио, вы, кажется, забыли, где вы и с кем говорите. Вы думаете, что говорите с управляющим или рабом в своем поместье. Требую, чтобы вы сменили тон!
– Довольно, сеньор. Оставим напрасные споры. Я здесь не для того, чтобы выслушивать ваши поучения. Единственное, чего я хочу, так это выдачи рабыни. И не вынуждайте меня прибегать к необходимости забрать ее силой.
Алваро, обезумевший от этих грубых и жестоких оскорблений, потерял всякую осторожность и хладнокровие.
Осознав, что ему остался единственный выход из этого безнадежного положения – убить своего противника либо умереть от его руки, и повинуясь своему гневу и отчаянию, он вскочил со стула, на котором сидел, схватил Леонсио за отвороты сюртука и, с силой тряся его, закричал, потеряв от бешенства самообладание:
– Палач! Твоя рабыня здесь! Но прежде чем ты сможешь забрать ее, ты мне ответишь за нанесенные мне оскорбления, слышишь?! Или ты думаешь, что и я твой раб?!
– Ты с ума сошел, приятель! – воскликнул испуганный Леонсио. – В нашей стране запрещены дуэли!
– Какое мне дело до законов! Для благородного человека честь превыше любых законов, и если ты не трус, думаю…
– На помощь, убивают… – крикнул Леонсио, освобождаясь из рук Алваро и устремляясь к двери.
– Подлец! – рявкнул Алваро, скрестив руки и заскрежетав зубами от ярости, с презрительной усмешкой на бескровном лице.
В то же мгновение, привлеченные шумом, в комнату вбежали Изаура и Мигел в одну дверь и судебный исполнитель с полицейскими в другую.
Слух Изауры был обострен, из глубины дома она услышала разгоревшуюся ссору и сразу поняла, что происходит.
Она почувствовала, что все погибло, и бросилась, чтобы воспрепятствовать Алваро, готовому совершить из любви к ней безрассудный поступок.
– Я здесь, сеньор! – с достоинством произнесла она, представ перед своим хозяином.
– Вот они! Это они! – воскликнул Леонсио, указывая полицейским на Изауру и Мигела. – Арестуйте их! Арестуйте их!
– Уйди, Изаура, уйди, – шептал Алваро дрожащим и слабым голосом, бросаясь к пленнице. – Не отчаивайся, я не покину тебя! Доверься всевышнему и моей любви.
Часом позже Алваро принимал у себя Мартиньо. Тот явился, довольный собой, полный тщеславия и прыти, чтобы отчитаться в своих делах и горя желанием положить в карман условленную сумму.
– Десять тысяч! – думал он по дороге. – Это целое состояние! Теперь-то я смогу жить припеваючи! Прощайте, грязные скамьи Академии! Прощайте, засаленные книги, которые я так долго и безрезультатно листал! Я вас выброшу за окно, вы мне больше не нужны. Мое будущее обеспечено. Скоро я стану капиталистом, банкиром, командором, бароном, тогда все узнают, на что я способен! – И, изобретая ростовщические и биржевые махинации, Мартиньо уже в сотни раз увеличивал в своем воображении эту сумму.
– Мой дорогой сеньор Алваро, – начал он сразу же, без лишних вступлений, – все устроено согласно вашим желаниям. Вы, сеньор, можете спокойно жить с милой беглянкой. С этого момента никто вас больше не побеспокоит. Ваши действия в этом деле воистину были разумными и правильными. Они достойны такого честного и великодушного сердца, как ваше. Невозможно вообразить большую несправедливость! Такая изнеженная и одаренная девушка в неволе! Вот письмо, которое я написал этому тупому султанишке. Я придумал для него разные небылицы, которые окончательно собьют его с толку.
Говоря это, Мартиньо развернул письмо и уже начал читать, но Алваро нетерпеливо перебил его.
– Довольно, сеньор Мартиньо, – неприязненно заметил он, – дело сделано, мне больше не нужны ваши услуги.
– Как сделано?!
– Рабыня возвращена ее господину.
– Возвращена! Но это невозможно!
– Однако это суровая правда, если желаете узнать подробности, идите в полицию и наведите там справки.
– А мои десять тысяч?
– Думаю, что я больше не должен вам ничего. – Мартиньо издал отчаянный вопль и выбежал из дома Алваро с такой поспешностью, что, казалось, он скатился вниз по ступеням.
Описать жалкое состояние, в котором оказалась эта презренная личность – предприятие, за которое я не берусь. Пусть читатели сами вообразят себе эту тягостную картину.
Голодный пес, погнавшись за тенью, выпустил кусок мяса и остался без добычи.
Глава 19
– Посмотри, что ты делаешь, Роза. Ты и вправду легкомысленна и ни к чему не пригодна. Лишнее доказательство того, что ты не рождена для гостиной, твое место на кухне.
– Смотрите-ка, какая важная персона собирается учить меня порядку! Кто тебя сюда звал, зануда? Твое место не здесь, а на конюшне. Иди, учи там лошадей, Андрэ, и не лезь в дела, которые тебя не касаются.
– Помалкивай, бестолочь, – ответил Андрэ, переставляя стулья. – Только и умеешь, что болтать. Эти стулья стоят не здесь… Посмотри на эта вазы! А ты еще не протерла зеркала! Какая ты нескладная и ленивая! При Изауре тут было чисто и уютно. Приятно было зайти в гостиную. А теперь вот что. Ясно, тебе этого не дано.
– Ее ты вспомнил кстати! – откликнулась Роза, чрезвычайно раздосадованная этим разговором. – Если соскучился по Изауре, иди, вытащи ее из чулана, где она теперь живет. Уж там-то нечего украшать цветами.
– Замолчи, Роза. Смотри, ты ведь тоже можешь там оказаться.
– Никогда. Я ведь не убегаю.
– Потому что не с кем. А если бы тебе я посчастливилось, ты убежала бы даже с чертом. Бедная Изаура! Такая добрая, такая ласковая девушка, а с ней обращаются как с негритянкой с кухни! И тебе ее не жалко, Роза?
– Жалко? Это еще почему? Кто ее заставлял проделывать такое?
– Знаешь, Роза, я готов взять на себя половину ее наказания, только бы быть с ней вместе, понятно?
– Ну, это очень просто, Андрэ. Надо только сделать то же, что сделала она. Отправляйся, как она, проветриться в Пернамбуко, и непременно окажешься в компании Изауры.
– Теперь что говорить! Если бы я знал, что меня схватят вместе с ней, я бы убежал. Но, черт возьми, несчастная Изаура теперь оставит нас навсегда. Ее будет очень не хватать в этом доме.
– Как это – оставит?
– Увидишь.
– Ее продали?
– Ну да – продали!
– Отдали кому-нибудь?
– Нет.
– Получила вольную?
– Какая ты любопытная! Подожди, Роза, немного терпения, и, может быть уже сегодня, ты все узнаешь.
– Ну вот, теперь еще скрытничаешь… Разве то, что ты знаешь, нельзя знать другим?
– Это не тайна, Роза, это мои подозрения. Скоро здесь, в доме, будут значительные перемены, вот увидишь…
– Ах! Ах! – насмешливо ответила Роза, – они написаны у тебя на лбу.
– Тсс! Тихо, Роза! Сюда идет хозяин.
Из этого диалога читатель понял, что мы снова находимся в поместье Леонсио в муниципии Кампус, в той же гостиной, где в начале этой истории застали Изауру, поющую свою любимую песню.
Прошло около двух месяцев со дня отъезда Леонсио в Ресифе за беглой рабыней. Леонсио и Малвина помирились и недавно вернулись из столицы на фазенду. А сейчас рабы, в том числе и Андрэ, моют пол, стирают пыль и расставляют мебель в этой богатой гостиной – бесстрастной хранительнице семейных тайн и свидетельнице стольких трогательных и очаровательных, постыдных и жестоких сцен. С отъезда Малвины гостиная стояла запертой.
Однако, что же случилось с Изаурой и Мигелем с тех пор, как мы расстались с ними в Пернамбуко? Как Леонсио поступил с ней и что собирается делать дальше? Каким образом он помирился со своей женой?
Об этом мы и поведаем читателю перед тем, как продолжить наш рассказ.
Доставив Изауру в свое поместье, Леонсио держал ее в самом суровом заточении. Это было сделано не только для того, чтобы наказать или жестоко отомстить несчастной пленнице. Он понял, какой сильной и на все способной была любовь молодого пернамбуканца к Изауре, он слышал последние слова, сказанные им девушке: «Доверься всевышнему и моей любви, я тебя не покину». Эта была угроза, а Алваро, будучи богатым и решительным человеком, располагал большими средствами, чтобы привести ее в исполнение, как силой, так и другим возможным путем. Поэтому Леонсио не только держал свою рабыню в самом строгом уединении, но и вооружил всех своих рабов, которые с момента его приезда были почти полностью отвлечены от работы на плантациях и караулили пленницу денно и нощно, как солдаты военного гарнизона.
Однако безумная любовь никогда не покидала пылкую и жестокую душу молодого плантатора, не терявшего надежды сломить сопротивление Изауры.
Им владели уже не только любовь или чувственность, но тираническая прихоть, жестокое, сатанинское желание отомстить ей и предпочтенному ею сопернику. Он хотел обладать ею хотя бы день, и потом пренебрежительно вручить, оскверненную и опозоренную, своему сопернику, сказав: «Забирай свою возлюбленную. Теперь я готов продать ее за самую мизерную цену».
Итак, он начал все сначала: обольщения и заверения, сопровождаемые угрозами, притеснениями и истязаниями. Леонсио воздерживался только от грубых попыток и прямого насилия, не потому, что был для этого недостаточно жесток, но, зная беспредельную добродетельность Изауры, он понял, что такими средствами смог бы только убить ее, а смерть не удовлетворяла ни чувственность, ни мстительность злодея. Поэтому он задумал новый план не только для того, чтобы растоптать то чувство, которое он называл заносчивостью рабыни, но и для того, чтобы лишить надежды и посмеяться над великодушными намерениями Алваро, самозабвенно отомстив им обоим.
Кроме всего прочего, Леонсио считал совершенно необходимым для себя помириться с Малвиной, не потому что на это его толкали соображения чести и морали или супружеская привязанность, а только из корыстных побуждений, о которых читателю скоро станет известно. Так вот, с этой целью Леонсио отправился в столицу и встретился с Малвиной.
Обладая от природы дурными качествами, он с ловкостью самого отъявленного мошенника использовал для достижения своей цели ложь и клевету. Появившись перед ней пристыженным и раскаявшимся в своем поступке, он поклялся загладить вину своим поведением, простившись с прошлыми сумасбродствами. Он откровенно признался, с ангельским простодушием, что какое-то время действительно был очарован прелестями Изауры, но что это было всего лишь мимолетное увлечение, не оставившее в его душе никакого следа.
Кроме того он, прибегнув к клевете, очернил бедную Изауру. Уверяя, что будучи изощренной кокеткой, она использовала самые ловкие и коварные притворства, чтобы соблазнить и влюбить его в себя, намереваясь получить свободу в обмен на свои услуги, он придумал тысячу других небылиц и, в конце концов, заставил Малвину поверить, что Изаура бежала из дома, соблазненная неким поклонником, который в тайне от них давно волочился за ней, что именно он дал ее отцу. средства для выкупа рабыни, но, когда этот план не удался, они договорились и осуществили ее похищение. Когда же беглецы приехали в Ресифе, некий молодой человек, столь же богатый, сколь сумасбродный и безмозглый, влюбившись, отнял ее у первого любовника. А Изаура, притворившись свободной сеньорой, до такой степени привязала и одурачила его, что бедный юноша готов был жениться на ней. Даже после того, как он узнал, что она невольница, юноша не хотел оставить ее и, устраивая скандалы и изобретая всякие хитрости, был готов на все, чтобы освободить ее. Поэтому Леонсио и ездил в Ресифе, чтобы вырвать рабыню из рук этого молодого человека.
Будучи наивной и доверчивой, обладая душой, склонной к нежности, готовая простить супруга, Малвина полностью поверила всему, что Леонсио выдумал не только для того, чтобы загладить свои прошлые грехи, но и для того, чтобы подготовить заранее предстоящие действия, которые он уже коварно замышлял.
Оскорбленная супруга, Малвина рассердилась на Изауру, застав когда-то своего мужа признающимся ей в любви. Но затаенная обида Малвины постепенно утихла и рассеялась бы совсем, если бы Леонсио не прибегнул ко лжи, приписав рабыне самое недостойное поведение. С этого момента Малвина испытывала к Изауре не ненависть, а некоторое отчуждение и пренебрежение с долей сострадания, как ко всякой другой дерзкой и непослушной рабыне.
Леонсио этого было вполне достаточно, чтобы сделать свою жену единомышленницей и соучастницей наказания и мести, которые он замышлял против несчастной рабыни. Он хорошо знал, что Малвина, с ее мягкой и сострадательной душой, никогда не согласилась бы на жестокое наказание, уготованное невольнице. Впрочем, то, что он задумал, по видимости не. казалось жестоким, хотя было унизительным и мучительным бесчестьем, какое только можно было придумать для женщины, осознающей свою красоту и любящей.
– Как же ты собираешься поступить с Изаурой? – спросила однажды Малвина.
– Дать ей мужа и вольную.
– И ты нашел ей мужа?
– Разве в них может быть недостаток? Чтобы найти его, мне не пришлось выходить из дома.
– Какой-нибудь раб, Леонсио? О-о… только не это.
– А что такого, может, я заодно освобожу и ее мужа. Каждый должен знать свое место в жизни… Я было подумал об Андрэ, который глаз с нее не сводит, но именно поэтому я и не хочу отдавать ее за этого плута. У меня есть для нее кое-кто получше.
– Кто же, Леонсио?
– Кто?.. Белшиор.
– Белшиор! – воскликнула Малвина, громко рассмеявшись. – Ты шутишь, скажи правду, кто?
– Белшиор, сеньора. Я не шучу.
– Ты думаешь Изаура согласится выйти замуж за это пугало?
– Если не согласится, тем хуже для нее. Я не освобожу ее, и ей придется провести остаток своих дней под замком и в железе.
– О! Но это слишком жестоко, Леонсио. К чему давать ей свободу, если ты не позволишь ей выбрать мужа? Освободи ее, Леонсио, и пусть она выходит замуж за кого угодно.
– Она ни за кого не выйдет замуж, а помчится очертя голову в Пернамбуко, и там сразу же окажется в руках этого наглого щеголя, смеявшегося надо мной.
– Какая тебе разница, Леонсио? – спросила Малвина с некоторым подозрением.
– То есть как? – ответил Леонсио, немного смущенный вопросом. – Как это, какая разница? Разве у меня нет самолюбия? Если бы ты знала, как этот олух дразнил меня, нанося мне жестокие оскорбления… Как он подстрекал меня бесчисленными колкостями и угрозами, утверждая, что отнимет у меня Изауру. Если бы не ты и не воля моей матушки, я бы никогда не освободил эту рабыню, хоть она мне и совершенно бесполезна. Я даже мог бы обращаться с ней как с принцессой, только для того, чтобы сбить спесь и наказать дерзость и заносчивость этого бесстыдного ловеласа.
– Хорошо, Леонсио. Но мне кажется, что Изаура скорее даст сжечь себя заживо, нежели выйдет замуж за Белшиора.
– Не беспокойся об этом, моя дорогая, придется наставить ее на путь истинный. У меня есть план, при помощи которого я рассчитываю заставить ее весьма охотно выйти за него замуж.
– Если она согласится, у меня не будет причин противиться этому браку.
Леонсио в самом деле ловко осуществлял свой коварный план. Доставив Мигела из Ресифе под охраной вместе с Изаурой, по приезде в Кампус он отправил его в тюрьму, добившись компенсации всех расходов и убытков, причиненных ему побегом Изауры, которые он обозначил непомерно большой суммой. Таким образом, бедняга Мигел лишился своих последних средств, и, кроме того, остался должен огромную сумму, которую смог бы выплатить лишь работая долгие годы. Так как Леонсио был богат, дружил с министрами и имел большое влияние, местные власти охотно пошли на все эти беззакония.
Отчаявшись сломить сопротивление бедной Изауры, Леонсио изменил план мести и лично отправился к Мигелу.
– Сеньор Мигел, – обратился он к нему, изобразив оскорбленного, – я сочувствую вам и вашей дочери, несмотря на беспокойства и убытки, которые вы мне причинили. Я пришел, чтобы предложить вам покончить раз и навсегда с обидами, интригами и раздорами, которые ваша дочь внесла в мой дом и мою жизнь.
– Я готов на любые условия, сеньор Леонсио, – почтительно ответил Мигел, – если только они будут разумны и честны.
– Нет ничего более разумного и справедливого. Я хочу выдать вашу дочь замуж за порядочного человека и подарить ей свободу. Однако для этого нуждаюсь в вашем содействии.
– Так скажите, чем я могу быть вам полезен.
– Я знаю, что Изаура будет испытывать некоторое отвращение к человеку, за которого я собираюсь ее выдать. Это из-за вздорной и нелепой страсти, которую она, кажется, еще питает к тому мерзкому щеголю из Пернамбуко, который вбил ей в голову разные фантазии и обнадежил ее взбалмошными обещаниями и легкомысленными клятвами.
– Думаю, что она вспоминает этого молодого человека лишь из признательности…
– Какая там признательность! Вы, сударь, думаете, что он очень беспокоится о ней? Ровно столько же, сколько о своих старых туфлях. Это каприз ошеломленного воображения, причуда богатого ветреника. Вот доказательства: почитайте это письмо… Негодяй имеет наглость писать мне; как будто между нами ничего не произошло, словно мой старый приятель, и сообщает мне, что женился! Как вам это нравится? Какое мне дело до его женитьбы! Но это еще не все, пользуясь случаем он просит меня с исключительным бесстыдством, чтобы я в любое время, когда захочу избавиться от Изауры, обязательно известил его, так как он очень желал бы приобрести ее в качестве служанки для своей супруги. До какой степени может дойти цинизм и бесстыдство!
– Действительно, сеньор! С трудом верится, чтобы сеньор Алваро был способен на такое!
– Можете убедиться своими собственными глазами. Читайте. Вам знаком этот почерк?
Сказав это, Леонсио подал Мигелу письмо, написанное почерком в совершенстве похожим на почерк Алваро.
– Это его почерк, нет сомнений, – сказал Мигел, пораженный прочитанным. – В этом мире случаются низости, недоступные пониманию.
– А также жестокие уроки, которыми не следует пренебрегать, разве не так, сеньор Мигел?.. Ну хорошо, оставьте у себя это письмо, покажите его дочери. Пусть она узнает обо всем, чтобы больше не рассчитывать на этого человека и вычеркнуть из памяти его образ, который, возможно, еще волнует ее сердце. Сделайте также, сударь, все от вас зависящее, чтобы подготовить дочь к замужеству, совершенно очевидно весьма выгодному. А я не только прощу вам все, что вы мне должны, но и возвращу то, что вы мне уже выплатили. Тогда вы сможете начать свое дело, здесь, в Кампусе, и спокойно прожить остаток дней вместе с дочерью и зятем.
– Но кто этот зять? Вы мне еще не сказали.
– Правда?.. Я запамятовал. Это – Белшиор, мой садовник. Вы его знаете?
– Конечно, знаю! Ох, сеньор! С каким жалким человеком вы хотите обручить мою дочь! Бедная Изаура! Я очень сомневаюсь, что она согласится на это.
– При чем здесь его внешность, если у него добрая душа, он честен и трудолюбив.
– Это правда. Главное, чтобы она согласилась.
– Я уверен, что если вы поговорите с ней и наставите ее, она решится на этот шаг.
– Я сделаю все, что смогу, но у меня нет уверенности.
– Если она не захочет, тем хуже для нее и для вас. Я возьму свои слова обратно, и все останется, как есть, – сказал Леонсио категорично.
Мигел не был человеком, способным бороться с несчастьями. Он не мог не испытывать смертельного ужаса и уныния при виде отвратительных призраков неволи и вечного заключения дочери, безрадостной нищеты, тяготившей его воображение. Поэтому он не счел слишком дорогой цену, за которую жестокий сеньор, избавляя его от нищеты, дарил его дочери свободу. Итак, Мигел принял предложение Леонсио.
