Текст книги "Почему я люблю Россию
Воспоминания монсеньора Бернардо Антонини"

Автор книги: Бернардо Антонини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Третья глава
Мое служение в России начинается
(события 1991–1993 гг.)

Колледж католической теологии им. св. Фомы Аквинского

13 апреля 1991 г. на первой странице «Оссерваторе Романо» напечатано большими буквами: «Структуры Католической Церкви в Советском Союзе восстановлены». Святейший Отец назначил Апостольского администратора европейской части России архиепископа Тадеуша Кондрусевича, Апостольского администратора азиатской части России епископа Иосифа Верта и епископа в Казахстане Яна Павла Ленгу.

17 апреля епископ Вероны Джузеппе Амари по моей просьбе пишет письмо архиепископу Кондрусевичу о том, что один священник из вверенной ему епархии, немного знающий русский язык, хочет помочь. Это преподаватель семинарии о. Бернардо Антонини. Ответ владыки Кондрусевича немногословен: он ждет меня.

В 1991 г. я в третий раз провожу лето в России. В июле прибываю в распоряжение архиепископа Кондрусевича, и он быстро (возможно, потому что я немного понимаю немецкий язык) направляет меня в Маркс, где проживает сильная немецкая община, которой нужен викарий.

Приезжаю в Маркс, город, названный в честь Карла Маркса, расположенный неподалеку от г. Энгельса, примерно в 30 км от Саратова, на противоположном берегу Волги. Я начинаю служить в качестве викария о. Клеменса Пиккеля, молодого священника из Восточной Германии. Теперь он – самый молодой епископ Католической Церкви, и я очень рад, что был когда-то его капелланом.

В Марксе он окормлял католическую общину, которую составляли примерно тридцать групп верующих, рассеянных на территории площадью около ста километров. Мы ехали в машине, вдыхая жар от асфальта, чтобы посетить десять-пятнадцать человек за один раз. Занимались катехизацией, совершали мессу, а потом обедали либо ужинали с ними вместе. Да, это был для меня прекрасный опыт. Я изо всех сил старался хотя бы кратко выступить перед верующими на русском языке.

В конце августа я прощаюсь с ними – пора возвращаться в мою семинарию. Во время нашей встречи епископ говорит: «Дорогой дон Бернардо, спасибо тебе за помощь. Видишь ли, мне нужны миряне. Я хотел бы, прежде чем открывать семинарию, начать с подготовки мирян. В первое воскресенье сентября в наших храмах я намерен сделать объявление (речь идет о храме св. Людовика, находящегося в собственности посольства Франции, и храме Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, который в действительности тогда еще не был открыт для верующих, – месса совершалась на ступенях, перед центральным входом – прим. автора): если есть желающие три года изучать богословие, то для них будет открыт колледж». И добавил: «Если таких желающих наберется человек десять-пятнадцать, я попрошу твоего епископа разрешить тебе вернуться».

Итак, в конце сентября 1991 г. мне позвонил секретарь архиепископа Кондрусевича: «Владыка приглашает Вас вернуться в Москву. Закончен набор в колледж для мирян: пришлось ограничить число мест до ста пятидесяти…» Я немедленно связался с епископом Вероны. Он согласился, чтобы я преподавал в Москве один семестр, а затем вернулся для продолжения чтения курса по Евангелию от Иоанна и возложенного на меня пастырского попечения о мирянах. Настоятель нашего института, священник-паулин о. Ламера 5 апреля 1991 г. тоже дал разрешение на переезд в Россию: «Поезжай, во имя Господа, тебя посылает сам дон Альберионе. Будешь там первым из семьи св. Павла, Господь не оставит тебя. Пресвятая Дева поможет тебе».

16 октября в кафедральном соборе Вероны при большом стечении верующих совершается литургия для миссионеров. Вместе с сорока мирянами, мне поручают заниматься апостольством. На прощание епископ сказал мне: «Отправляйся в Россию, но не как турист и не для учебы, а как благовестник, направленный родной епархией. Однако помни: быть свидетелем Христа значит стать мучеником». Что говорить, довольно впечатляющее пожелание. Как и на мирян, он возложил на меня миссионерский крест – незабываемый жест.

Я уехал 4 ноября, а уже в субботу, 9-го, в 18.30, в Москве была совершена месса в честь открытия Колледжа католической теологии имени св. Фомы Аквинского. На литургию пришло много мирян вместе с родственниками и друзьями. Архиепископ заявил: «Занятия начинаются во вторник 12 ноября. Пока у нас нет постоянного места – все деяния Бога рождаются в Вифлееме – поэтому встречаться будем в храме, группами по тридцать человек».

Но Господь благ, Божественное Провидение не оставляет Церковь, а Фатимская Богоматерь молится о нас. В понедельник в одной из государственных школ, безусловно, коммунистической, мы можем начать занятия: нам предоставили три класса и маленький закуток в конце коридора. Стоимость – три тысячи долларов.

Я преподаю Библию во всех группах. Пока не получается хорошо говорить по-русски, поэтому рядом со мной всегда секретарь. Я пишу план лекций, а затем обсуждаю с ним, исправляю ошибки. Ну что же, нужно начинать хотя бы так – здесь нет дипломированных библеистов, поэтому вести курс поручили мне, все-таки я много лет преподавал в Вероне.

Проходит первый год. Не обошлось без сюрпризов: священник-поляк, декан колледжа, перед Рождеством неожиданно решил вернуться на Родину. Поэтому ученый совет, который возглавляет генеральный викарий Администратуры, принимает решение: «Самая подходящая кандидатура для замены – дон Бернардо». Я сомневаюсь, смогу ли взять на себя такую ответственность, но несмотря на мои колебания меня назначают деканом.

Преподавательскую деятельность я совмещаю со служением в храме св. Людовика: месса, проповедь, исповедь. Через некоторое время спонтанно возникли четыре филиала в других городах: в Саратове, Санкт-Петербурге, Калининграде и даже за границей, в Киеве. Мне приходится следить и за их развитием, перелетая с места на место.

Московский колледж уже принял устоявшуюся форму, стал постоянной структурой, и тут случилась большая неприятность. В марте директор школы, приютившей нас, сказал: «В следующем году мы не сможем сдать вам в аренду классы, нам нужно делать капитальный ремонт».

Итак, я с помощью других преподавателей, которые лучше разбирались в местных условиях, ищу новое помещение. Наконец удалось найти ПТУ, расположенное довольно далеко от нашего первого местопребывания. Директор – коммунистка, но встретила нас довольно любезно. Однако приходит день подписания договора об аренде, я счастливый приезжаю туда, а она встречает меня нахмурившись:

– Дон Бернардо, я не могу подписать договор.

– Почему?

– Потому что министр народного просвещения Правительства Москвы и ее сотрудники, очень влиятельные люди, заявили, что договор составлен неправильно.

– Но по какой причине?

– Они не объяснили.

Налицо классическая сталинская система: диктатура!

Я отвечаю:

– Прошу прощения, я Вас очень уважаю, но я – итальянец и не соглашаюсь с решениями начальства без объяснения причин. Вы должны мне объяснить, почему не хотите подписывать договор.

Причину ее поведения я уже угадал: получению разрешения мешало само наше название, «Колледж католической теологии им. св. Фомы Аквинского». Наконец, после по меньшей мере двадцати телефонных звонков в городское правительство, мне удалось записаться на прием к министру на понедельник, в 11.30. Везде представляюсь директором Колледжа теологии им св. Фомы Аквинского.

На встречу я пришел с огромным букетом самых красивых роз, которые только удалось приобрести. Меня встретила секретарша:

– Министра нет на месте.

– Как нет на месте? Мне назначили встречу на 11.30. Когда она вернется?

– Не знаю.

Решительно заявляю:

– Я не уйду из приемной до самого вечера, пока Вы не закроетесь.

Итак, сижу, читаю молитвы Розария и жду. В половине второго появляется министр. Я говорю секретарше:

– Скажите, что я еще жду.

Через полчаса она отвечает:

– Вас сейчас примут.

Вхожу в огромный кабинет и оказываюсь перед комиссией: министр и главы различных ведомств правительства Москвы – административного, по культуре, по составлению учебной программы, еще каких-то. В общем, славная компания.

Я сажусь и, когда мне дают слово, начинаю свою речь:

– Прошу прощения – я плохо говорю по-русски, однако колледж, который я представляю, предназначен для россиян. Прошу дать нам разрешение арендовать для колледжа помещение на следующий год в государственной школе. Мы же не можем работать на улице. Мы не просим денег, только разрешение.

Министр, на столе у которой громоздятся семь телефонов (никогда в жизни не видел ничего подобного!), начинает задавать вопросы директору сектора по эксплуатации зданий, администраторам… Каждый отвечает, что против и дует в свою дуду. Наконец, я понимаю, каков будет вердикт: «Ступайте прочь; мы запрещаем».

Но прежде, чем они бросят мне в лицо эти слова, я хочу сам услышать, что спрятано в их сердцах. Итак, сжав четки (я обязательно держу их в руках, когда иду к чиновникам), я громко заявляю: «Извините, госпожа министр. Скажите прямо, что Вы лично имеете против Католической Церкви, раз не желаете дать разрешение?» И бью кулаком о стол. Грубо, конечно, однако после моих слов отношение сразу меняется: «Ну, что Вы, я не хотела… Мы обсудим, что можно сделать». Она опять начинает расспрашивать советников, наконец, решает: «Хорошо», и подписывает указ.

Я счастлив, и пока еду на метро домой, пою в душе «Магнификат». Мы получили разрешение, значит колледж будет существовать.

Появляются новые студенты, иногда дети католиков, чаще – атеистов, приходят и православные. Вот лишь несколько примеров. Студенты всегда отмечали день рождения в кругу своих однокурсников и обязательно приглашали на праздник декана, т. е. меня, и секретаря колледжа – с. Целину. Итак, мы поздравляли одну девушку, я благодарю ее маму за то, что разрешила дочери учиться в колледже, затем благодарю виновницу торжества за приглашение. Когда пришло время прощаться, она отвела меня в сторонку и говорит:

– Дон Бернардо, я крестилась полгода назад и поступила в колледж.

– И как, тебе нравится? – спросил я.

– Очень, я счастлива, что стала христианкой и в день своего крещения я сказала: «Теперь я Твоя, Христе. Я чувствую, что готова посвятить себя Богу, хочу стать монахиней».

Да, слова этой неофитки глубоко запали мне душу: «Теперь я Твоя, Христе, благодаря крещению». Замечательное свидетельство.

Когда я прихожу домой к студенту, прежде всего стараюсь познакомиться с его матерью и поблагодарить ее за то, что она разрешила ему учиться в колледже. Я знаю, что почти все родители – не католики, многие из них вообще не крещены.

В одном доме я не вижу отца и наивно спрашиваю: «О, Ваш муж, наверное, на работе. Подождем, не будем без него произносить тосты?» Мама не говорит не слова. Я топчусь на месте, не знаю, что и сказать. Через несколько недель уже в другом доме история повторяется. Меня встречают мама, бабушка и огромная собака. Мужа нет, и я снова спрашиваю: «Ваш муж еще не вернулся? Передавайте ему привет». Опять молчание, а я снова глупо выгляжу.

В третий раз, прихожу в гости, знакомлюсь с мамой, рядом с ней стоит муж. «Ну, – думаю, – наконец-то я не совершу бестактность и попаду в самую точку». Встаю, начинаю тост:

– Благодарю Вас, дорогая мама, за то, что разрешили своей дочери поступить в колледж. Спасибо и Вам, – киваю мужчине, – за то, что направили дочку в католический колледж.

И тут он, немного ошеломленный, мне сухо отвечает:

– Это не моя дочь, я ее третий отчим.

Меня словно окатили ушатом ледяной воды. Решаю раз и навсегда: «Больше никогда и ничего не буду спрашивать про отцов». Да, коммунизм разрушил семьи.

В конце второго года перед нами вновь встала проблема получения разрешения на аренду. В январе я пытаюсь его добиться; теперь мне предстоит встреча не с министром, а с комиссией, которая переносится сначала на февраль, затем на март, потом на апрель. Наконец я говорю себе: хватит, уже знаю, как себя надо с ними вести. Они слушаются только крика, без применения силы ничего не выйдет.

Итак, в мае я наконец получил разрешение, после того как накричал на них: «Комиссия не принимает никакого решения. Уважаемая председатель, – мне неловко об этом говорить, но приходится – Вы не в состоянии разрешить проблемы. Я прихожу уже в четвертый раз, не верится, что нужно десять раз просить разрешение. Все, я ухожу». Стукнув кулаком по столу, я разворачиваюсь. И тут же слышу:

– Нет-нет, подождите, что именно Вы хотите?

– Ну как же, я столько раз говорил, что прошу дать разрешение заключить договор с ПТУ об аренде помещений еще на год.

Председатель, ласково улыбаясь, отвечает:

– Я даю Вам разрешение на два года.

Она подписывает документ, а я – признаюсь, поступил по-фарисейски – тут же делаю комплимент:

– Вы невероятный начальник, большое спасибо.

Примерно так же дела обстояли, когда я, вскоре после основания колледжа, покупал копировальный аппарат фирмы «Кэнон». В представительстве компании мне сказали: «Счет необходимо оплатить в таком-то банке».

Я отправился туда, отстоял длинную очередь, потеряв полдня, наконец подошел к окошку:

– Мне нужно оплатить счет для фирмы «Кэнон».

– Но мы не принимаем такие платежи, Вам придется ехать в Токио, – парировал директор.

– Как в Токио?

– Да, именно так.

– Вы шутите?

– Нет, поезжайте в Токио!

Постояв немного, я ни с чем вернулся домой.

Через неделю – на колу мочало, начинай сначала: «Поезжайте платить в Токио». В страшной растерянности вновь еду домой. Спустя несколько дней принимаю решение: «Ладно, схожу туда в последний раз». «Однако, – говорю сам себе, – дорогой дон Бернардо, сегодня придется кричать и махать кулаками, это – последний шанс».

Отстояв очередь, снова слышу ту же песню. Начинаю кричать – кстати, в банке полно народу, а я был в сутане, на меня уставились все посетители: «Это не банк, а какой-то Вавилон. Я больше сюда никогда не приду. Уже в третий раз обиваю здесь пороги».

Бух! Хватив кулаком по столу (прямо истерика, никогда в жизни я так не делал, но в России нельзя вести себя иначе), направляюсь к выходу. У дверей меня останавливает охранник: «Директор сказал, что вы можете оплатить счет». Что же, я снова попал в точку.

Колледж продолжает развиваться, у меня есть разрешение на аренду, но подстерегают новые неожиданности. Россия нетрадиционно тяготеют к консерватизму. Когда скончался Марсель Лефевр – архиепископ, не принявший реформы II Ватиканского Собора, в колледже объявилась группа московских лефевристов. Одна женщина подошла ко мне:

– Вы – декан колледжа?

– Да.

– Не поставите свою подпись под просьбой о начале процесса канонизации архиепископа Лефевра?

– Что? – удивился я.

– Мы проводим сбор подписей для канонизации.

– Но вы знаете, что Павел VI неоднократно сожалел по поводу антисоборных настроений этого человека? И вы обращаетесь с такой просьбой? Господа, ступайте, пожалуйста, дверь вон там. Если этого недостаточно, могу открыть окно.

Жизнь колледжа немыслима без духовной составляющей: еженедельная месса, духовные упражнения, пастырское руководство. Первый год дал нам пять призваний к священству и монашеству – три среди мужчин и два среди женщин. Всех кандидатов мы были должны отправить за границу, потому что в России тогда не было ни семинарии, ни монастырей, ни центров формации. И так продолжалось еще два года.

Однако в тот год меня ждал еще один сюрприз. 4 ноября 1992 г. из Аквилы на мое имя приходит посылка с оборудованием для радиостанции. Архиепископ попросил меня получить разрешение в Министерстве печати и коммуникаций. Я там никого не знал, но при помощи некоторых студентов колледжа вышел на одну женщину, которая занимала в нем ответственный пост. Она помогла мне, и 27 ноября я получил разрешение открыть радиостанцию.

Для составления акта об основании мне пришлось ответить ей на вопросы:

– Как называется радиостанция?

– «Мария».

– Почему именно так?

– Потому, что я люблю Пресвятую Деву Марию.

Наконец, провиденциальный вопрос:

– Спонсор? Кто будет оплачивать работу радиостанции?

Я, выдержав паузу, отвечаю:

– О, у меня великая, знаменитая компания!

– Как она называется?

И вот, вдохновение:

– Отеческое Провидение Божие…

Женщина озадаченно смотрит на меня:

– Как? Что это такое? Где же действует эта компания?

– Во всем мире.

– Вы можете дать мне ее телефон?

Я посмеиваюсь:

– Нет, ее телефона дать не могу, потому что она работает только с верующими, а Вы признались, что не знаете, кто такая Дева Мария.

Так появилась третья (после колледжа и «Каритас», зарегистрированного незадолго до описываемых событий) церковная структура – «Радио Мария».

В 1991–1992 гг. жизнь в России была очень тяжелой: магазины абсолютно пусты, хлеб продается не везде, молоко можно встретить еще реже. Честно говоря, за это время я сильно похудел, но апостольство развивалось замечательно.

Однажды в центре Москвы я встретил крестьянина, продававшего яблоки. Я купил себе килограмм и пошел было дальше, когда меня остановила незнакомая женщина: «Где вы это купили? Пожалуйста, дайте мне одно яблочко, я очень хочу есть!» Я внимательно посмотрел на нее, – одета аккуратно, – и подарил ей вместо одного яблока весь пакет.

Тогда же из Италии мне прислали много Библий, я их дарил всем знакомым, даже парикмахеру. Накануне Пасхи я решаю: «Возьму с собой сегодня несколько Библий». Сказано – сделано, и я набиваю в сумку двадцать семь экземпляров Нового Завета на русском языке. Люди видят, что я священник, а я обращаюсь к каждому: «Поздравляю с наступающим праздником. Можно Вам преподнести маленький подарок. Вот, не хотите Евангелие на русском языке?». Первый прохожий согласился, второй, третий… В конце концов мне приходится извиняться перед желающими: «У меня больше ничего нет, очень жаль». Двадцать семь книг буквально разлетелись! Да, в России живо ощущается жажда Бога.

Что же, раз речь зашла о Боге, можно вспомнить один случай. Мы вместе с архиепископом участвовали в освящении участка земли под часовню в Советске (Калининградская область). Там произошло очень трогательное событие. Верующие рассказали нам, что храм был разрушен, однако некоторые из них подобрали камни и спрятали их у себя дома. С тех пор каждое воскресение они собирались вокруг кучки камней и молились об укреплении веры. Когда началась литургия, четверо пожилых прихожан вынесли эти камни архиепископу с просьбой освятить их и поместить в фундамент новой часовни. Владыка согласился и освятил их как краеугольный камень будущей святыни. Верующие были счастливы, многие плакали: «Наконец-то у нас снова будет свой храм».

Вот самые радостные события первых двух лет служения в России. Я не вспоминаю здесь всего, что произошло со мной. Теперь мы с вами стоим на пороге новой великой структуры: семинарии (1993 год).

Четвертая глава
Высшая духовная семинария «Мария – Царица Апостолов»
(1993–1995 гг.)

Истоки возникновения семинарии восходят к колледжу католической теологии. Это самый прекрасный плод, который принес колледж: именно в нем родились первые призвания.

Вот как это было.

Рождество 1992 г.: по завершении первого года обучения в колледже архиепископ пригласил меня и генерального викария администратуры монсеньора Антония Гея на праздничный обед. За трапезой я обратился к владыке:

– Ваше Высокопреосвященство, мы не можем разбрасываться призваниями. Многие хотят посвятить свою жизнь Господу, мы не можем всех отправлять за границу.

Архиепископ внимательно выслушал меня и сказал:

– Дорогой дон Бернардо, если к июню у тебя будет восемь-десять молодых людей, желающих стать священниками, то в следующем году мы откроем семинарию.

Я с радостью кивнул ему.

Пасха 1993 г. На встрече со священниками в Страстной вторник архиепископ сделал объявление:

– Я знаю, что в колледже появились призвания, поэтому я хотел бы основать семинарию. Прошу вас, если вы знаете молодых людей, окончивших школу, образованных и многообещающих, сообщите их имена декану Колледжа католической теологии. Если к июню мы наберем восемь-десять желающих, то в следующем году откроем семинарию.

К концу мая у нас было восемь кандидатов. Но тут произошла неожиданность.

О. Джино Гатто из конгрегации Бедных служителей Божественного Провидения приобрел здание бывшего пионерского лагеря – просторное, расположенное в 40 км от Москвы, неподалеку от аэропорта «Шереметьево». Здесь коммунистическая система планировала воспитывать будущих вождей партии, которые должны были работать ради того, чтобы социализм восторжествовал во всем мире. О. Джино пригласил архиепископа и меня посмотреть дом и сказал: «Первого сентября я передам Вам ключи; здесь будет первое место для семинарии».

В июне был дан еще один знак. 29 июня, в праздник свв. апп. Петра и Павла, после долгих молитв архиепископ составил в соответствии с каноническим правом декрет об основании семинарии. Он закончил работу поздно ночью; когда все было готово, он спрятал лист в дарохранительницу и сказал буквально следующее: «Иисусе, ответь мне завтра утром: хорошо или плохо, что мы открываем семинарию. У нас нет необходимых церковных структур, вообще почти ничего нет, есть только молодые люди, желающие поступить в нее».

Утром 30 июня он открыл дарохранительницу и спросил: «Итак, мы основываем семинарию?» Господь не ответил, тогда владыка прокомментировал: «Молчание – знак согласия, значит, семинария должна быть открыта». В тот же день он пригласил священников совершить вместе с ним мессу за новую семинарию. Во время литургии декрет лежал прямо на алтаре, под чашей… Семинария «Мария – Царица Апостолов» родилась в таинстве Евхаристии.

В июле я как всегда отправился в Италию, в родную епархию, чтобы провести там духовные упражнения и встретиться с друзьями. Я передал декрет об основании новой семинарии Святейшему Отцу, и 14 июля получил ответ: Папа очень доволен и дарит нам реликварий, каппу и другие литургические облачения.

1 августа я отправил письмо двенадцати кандидатам, зачисленным на первый курс. Но тут нас поджидала первая неприятность. 24 августа о. Джино Гатто на встрече у архиепископа с грустью сообщил: «К сожалению, вопреки данному обещанию, я не могу передать Вам ключи от здания. В нем еще идет капитальный ремонт». Неделя до начала учебного года, а у нас нет крыши над головой. Куда же нам идти? Бесполезно писать извещения о переносе открытия – в некоторые уголки России письмо идет не одну неделю. Будем уповать на Господа! Начинаем работать без здания!

Мы немедленно заказываем два строительных вагончика. Их пришлось перекрасить, но 1 сентября 1993 г., в 18.00 начинается церемония открытия: семинария «Мария – Царица Апостолов» появляется на свет. Ее ждет непростая судьба.

У нас три пункта местопребывания. Ночуют семинаристы в двух комнатах в курии архиепископа, спят на кроватях, купленных у военных: Горбачев сократил численность армии, и часть кроватей с панцирной сеткой была распродана. В первый вечер семинаристы, увидев их (мы все вместе собирали кровати), радостно сказали: «Такое мы уже видели – на этих кроватях мы спали два года». Некоторым из них даже пришлось воевать в Афганистане. Я ответил: «Ну что же, два года вы спали на кроватях Советской Армии, теперь будете спать шесть лет на кроватях армии Иисуса Христа».

Начинаются занятия. Уже на пятый день, 5 сентября, происходит первое историческое событие: встреча со Святейшим Отцом в Вильнюсе. Мы на поезде едем в Литву. В этот день дождь льет как из ведра, но я добрался до свиты Папы, прямо под заранее приготовленный балдахин, и говорю:

– У нас здесь семинаристы.

– Нет, программа визита уже утверждена, – слышу в ответ.

Я настаиваю, повторяю дважды, трижды, наконец, подхожу к личному секретарю Понтифика, епископу Станиславу Дзивишу:

– Посмотрите, мы приехали всей семинарией…

– Я ничего не знаю, ступай в секретариат.

– Пожалуйста, если Вы согласитесь, я поставлю Вам памятник прямо на Красной площади.

Бессмысленное заявление, однако монсеньор Дзивиш, умный человек, понял:

– Ладно, ступайте.

И после мессы Папа нарушает программу, утвержденную секретариатом, и встречается с нашими семинаристами. Святейший Отец с бесконечной радостью протягивает нам руки. Семинария в Москве: это мечта! Какое счастье для человека, столько перенесшего от коммунистов на Родине, узнать, что в Москве появилась семинария.

13 сентября 1993 г., понедельник: Его Высокопреосвященство архиепископ Франческо Коласуонно, Апостольский нунций в России, возглавляет торжественную литургию открытия семинарии.

Мы несем в процессии статую Фатимской Божией Матери, которую привезли из Сорренто члены молитвенной группы движения, основанного Падре Пио.

Скульптура была установлена в комнате, приспособленной для занятий, и каждый семинарист возложил к ногам Богородицы розу, благодаря за семинарию: «Спасибо Тебе, Мария, за возможность поступить в семинарию», «Спасибо за нашу новую семинарию»… Простой жест, но волнующий.

Занятия проводятся в комнатенке, служившей местом встречи прихожан храма Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии. Жизнь семинаристов очень сурова: лекции читаются в вагончике у стен храма, обедать приходится в комнате, которую уступили салезианцы, ночевать – в курии.

По утрам мы ездим на лекции на микроавтобусе, однако как только наступают холода, мотор не заводится, нам приходится добираться на метро. Никогда не знаешь, во сколько начнутся занятия: на микроавтобусе на дорогу уходит 20 минут, на метро – около часа. Поэтому приходится перекраивать расписание дня.

Первый год учебы, условия жизни почти походные, но у ребят столько энтузиазма! Но вот и первая ложка дегтя – 7 декабря этого же года, после нескольких месяцев, салезианцы нам объявляют, что из-за недовольства соседей больше не могут приютить семинаристов. Как заявляли люди, живущие в их подъезде, мы много шумели (очень может быть). Однако, я думаю, истинная причина была в том, что соседи неприязненно относились к общине католиков.

8 декабря, в торжество Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, мы остались без крыши над головой. Что нам делать? Возле здания храма – маленькая деревянная сторожка, где рабочие хранят инструменты. Мы быстро освободили это помещение; там не было воды, вообще ничего не было. Втащили туда четыре стола, и праздничная трапеза 8 декабря прошла на новом месте, неуютном и абсолютно не отапливаемом.

Через несколько дней во время завтрака мы замечаем, что вазы с цветами (я всегда настаивал, чтобы они стояли на столах) потрескались из-за льда. Набравшись мужества, я подшучиваю: «Обычно мы едим в пальто, сегодня возьмем с собой и матрас».

Первый год в семинарии полон трудностей, но также и энтузиазма. Однажды мы даже провели полдня в тюрьме! Мартовским вечером нагрянули милиционеры и потребовали предъявить все документы, разрешающие нашу деятельность. На самом деле разрешение у нас было, однако не были учтены все требования российской бюрократии, поэтому семинаристов препроводили в камеру предварительного заключения в местное отделение. Архиепископ тут же вмешался; я тоже поехал туда. Домой нас отпустили около девяти вечера. Небольшой опыт, но ребята, служившие в армии, не растерялись.

Наступила Пасха 1994 г. Владыка на пастырской встрече среди прочих объявлений делает следующее: «Нам нужен особый инструмент коммуникации друг с другом. Радиосигнал покрывает только Москву и область. Я прошу декана Колледжа католической теологии, дона Бернардо, поскольку в его распоряжении есть ризограф, подумать об издании газеты». Я поблагодарил за оказанное доверие и попросил дать полгода на подготовку.

Прежде всего, подбираю штат журналистов, несколько раз встречаюсь с архиепископом, чтобы обсудить задачи и структуру будущей редакции, утвердить кандидатуры сотрудников, урегулировать технические вопросы. Закупили компьютеры; удалось даже найти типографию – ни много и мало, государственный полиграфический центр. Во время знакомства с директором я объяснил, что мы хотим печатать у него католическую газету; ответ был кратким:

– Я ни разу не напечатал ни строчки для католиков.

Я парировал в итальянском стиле, как подобает настоящему веронцу:

– Ну что же, господин Олег, пора бы сделать какое-нибудь доброе дело.

– Согласен, – ответил он, немного ошеломленный.

И он всегда был с нами очень любезен. Всякий раз, когда мы привозили макет номера, он говорил: «Ну вот и католики приехали. Тираж будет готов через два часа».

Итак, начинается еще одно приключение. 2 октября 1994 г. выходит первый номер газеты. Почему именно в октябре? Потому что этот месяц посвящен Деве Марии – Царице Розария. Я часто говорю: «Мы вверяем нашу газету „Свет Евангелия“ заступничеству Пресвятой Девы, Царицы Розария». Такое название для газеты я выбрал потому, что, как сказано в Декрете II Ватиканского Собора о средствах массовой коммуникации «Inter mirifica», на католическую прессу возложена обязанность освещать события в духе Евангелия.

Мы начинаем с тиража в три тысячи экземпляров, рассылаем газету во все приходы, а также за рубеж: в Брюссель, Париж, Верону (в редакцию епархиального еженедельника «Верона Феделе»), на радиостанцию «Телепаче» и самое главное, в Рим Папе – он понимает русский язык и следит за нашим развитием с отеческим интересом.

Наконец-то в нашей Апостольской администратуре созданы необходимые структуры: есть «Каритас», колледж для мирян, семинария, радио и даже газета.

Так завершился первый год после создания семинарии. На лето семинаристы разъезжаются на практику в приходы. Перед отъездом, в торжество Пятидесятницы, они получили сутаны, а владыка совершил чин поставления их в аколиты – отныне они могут раздавать Причастие верующим, помогая священникам. Такой опыт для ребят, безусловно, играет огромную роль.

Когда они возвращаются 1 сентября, я расспрашиваю каждого, как он провел лето: «Смог хорошо поесть, выспаться, отдохнул? Как твое апостольское служение?»

Один из них, Олег, проходил практику в Смоленске, и ответил так:

– Там, куда меня направили, нет приходского дома. Я все лето жил на кладбище.

– Как это, на кладбище?

– Да, потому что настоятелю негде жить и он устроился в просторном, пустом и закрытом склепе.

Кстати, настоятель жил там еще четыре года после описываемых событий! Многие другие практиканты остались летом без мессы – настоятели приходов, воспользовавшись приездом семинаристов, отправились в отпуск.

Начинается второй год семинарии. Семинаристов становится больше, если бы я захотел рассказать историю призвания каждого из них, то мне пришлось бы написать длинную-предлинную главу. Призвание – сверхъестественный дар Господа. Вообще, в России в семьях не ведется работы с молодежью, призвания, в буквальном смысле, «падают» с неба.