Текст книги "Краткая история военных сражений"

Автор книги: Бернард Монтгомери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Пока стена из щитов не была нарушена и прочно стояла на выгодной позиции, англичанам было нечего опасаться. Однако некоторые из необстрелянных новобранцев из армии Гарольда кинулись вниз по склону вслед за отступавшими бретонскими рыцарями. Преследование пешими войсками конницы означало навлекать на себя крупные неприятности, и вряд ли Гарольд приказывал контратаковать на таком раннем этапе сражения. Правда, в это время Вильгельм упал с коня и по рядам разнесся крик, что он убит. Но он быстро вскочил на другого коня, показался войскам и твердо овладел ситуацией. Хотя часть английского правого фланга была нарушена из-за преследования, остальной строй твердо стоял на месте. На зыбкой почве низины пехота скоро заколебалась, и нормандцы под руководством Вильгельма восстановили порядок.

Теперь уже сам Вильгельм повел рыцарей в атаку, и на протяжении нескольких часов продолжались беспорядочные массовые стычки. В XI в. рыцари не атаковали одной сплоченной массой, а приближались к строю противника группами или по отдельности, метая копья, а приблизившись, пускали в ход мечи, булавы и топоры. Сам Вильгельм находился в гуще боя – согласно Уильяму Пуатьескому, «он доминировал в этой битве, удерживал воинов от бегства, подбадривал, разделял с ними опасности». С другой стороны, «англичане держались уверенно, особенно стараясь воспрепятствовать противнику вклиниться в их ряды, такие плотные, что погибшим было некуда падать».

Вскоре после полудня Вильгельм прибег к военной хитрости. Вспомнив, как при отступлении своего левого фланга утром английский правый фланг вырвался вперед и тем самым нарушил строй, он решил инсценировать отступление на другом фланге. Замысел сработал блестяще. Большая часть английского левого фланга, явно без приказа Гарольда, а возможно и вопреки ему, ринулась вниз по склону. Когда они оказались в низине, нормандские всадники повернули назад и с огромным успехом атаковали противника.

Но телохранители в центре и часть левого фланга стояли подобно скале, и, когда солнце стало склоняться к горизонту, нормандские рыцари устали и стали еще больше страшиться английских топоров. И снова Вильгельм проявил себя изобретательным полководцем. Потерпевшие утром неудачу лучники теперь, во всяком случае, были свежими. Пусть попытаются атаковать иначе! Выстроив лучников в длинную редкую цепь с промежутками для проезда рыцарей, он направил их бегом вверх по холму, за ними мелкой рысью следовали всадники. Не доходя ста ярдов до английских линий, лучники остановились и пустили стрелы почти вертикально. Стрелы посыпались на англичан, и, как пишет Уэйс, «каждый боялся открыть глаза или отнять руки от лица». В тот же миг рыцари всеми силами ринулись вперед, ударив по англичанам секундами позже того, как стрелы посеяли смятение и страх. И даже тогда некоторое время продолжался тяжелый бой. Но левый фланг англичан дал трещину, и наконец стала разваливаться вся стена из щитов. Телохранители оступили, соблюдая порядок, пока Вильгельм не начал преследование и не рассеял и эти части. Он вернулся на поле боя, когда стемнело, и увидел тело Гарольда, раздетое и изрубленное до неузнаваемости.

После коронации в Вестминстерском аббатстве Вильгельму предстояло еще много дел, и среди них немало жестоких. Нормандские воины, чиновники, церковники и купцы засучив рукава завершили завоевание. История и цивилизация Англии стали тесно привязаны к истории и цивилизации Франции.

Европейское общество в период развитого феодализма разделялось на три класса: на тех, кто воевал, тех, кто молился, и тех, кто трудился. Опорой силы класса военных и всей оборонной политики были замки, в 1000 – 1300 гг. большое развитие получила военная архитектура. С другой стороны, отставало развитие наступательного вооружения и осадной техники. Таким образом, в этот период люди предпочитали находиться под защитой мощных укреплений, а не подставлять себя опасности в открытом бою. Так называемые битвы того периода, возможно, имели политическое значение, но для военного историка они представляют значительно меньший интерес, чем фортификационное искусство.

К середине XI в. норманны создали новый тип фортификационного сооружения – замок с «зеленым островом» и двором. Остров представлял собой возвышенность, окруженную рвом. Ее увенчивали стена и собственно замок, служивший феодалу, его семье и вассалам жилищем и убежищем. Передний двор защищали еще один ров и частокол; первоначально он служил для защиты домашних животных. В замок снаружи попадали по подъемному мосту. При строительстве все больше применяли камень, и с конца XI в. замки стали массивнее и сложнее по конструкции. Стены Дуврского замка были высотой 83 фута, угловые башни возвышались еще на 12 футов, контрфорсы достигали толщины около 20 футов, спереди сооружение усиливалось тремя башнями. Изящным штрихом фортификационного искусства явились прорезанные в стенах и башнях узкие бойницы; они были намного удачнее парапетов, поскольку давали возможность защитникам стрелять по противнику, оставась невидимыми и укрытыми. Позднее их стали вырезать в виде креста – позволяя лучнику свободный размах рук.

Лучшими строителями крепостей в Европе были норманны. План Шато-Гайяр

К концу XII столетия луки и камнеметательные машины стали более мощными. Ответом военных архитекторов было сооружение более неприступных стен и сложной системы внутренних дворов. «Зеленый остров» и центральное здание уменьшились в размерах и утратили былое значение. Характерными для лучших фортификационных сооружений того времени особенностями отличалась завершенная в 1198 г. Ричардом I Английским мощная крепость Шато-Гайяр. Место ей было выбрано на поднимающейся над Сеной отвесной скале высотой 300 футов. Замок состоял из трех дворов, спускающихся один за одним вниз, – головных укреплений, перекрывающих единственный путь подхода. Внутренний двор и здание замка находились на краю скалы. Сторона замка, обращенная во двор, – единственная, которая могла подвергнуться нападению, – была утолщена и сложена в виде латинской «V» подобно носу корабля, с тем чтобы метательные снаряды отклонялись косо поставленными стенами. От подкопов его защищал глубокий фундамент стены, а от проломов – отверстия в парапетах, в которые на головы штурмующих можно было выливать горячую смолу или швырять камни и другие предметы. Стены имели два ряда парапетов. Каждый двор отделялся от следующего рвом и защитной стеной. Стены среднего и переднего дворов подкреплялись круглыми выступающими башнями, а стена внутреннего двора представляла непрерывную череду складок, позволяющих защитникам обстреливать любую точку с внешней стороны.

Лишь незначительная часть многочисленных осад в Средние века заканчивалась успехом. Осадные орудия и средства мало изменились со времен падения Римской империи. В большинстве случаев они состояли из таранов, осадных башен, приставных лестниц, защитных навесов и метательных машин. Метали камни, копья, огонь и даже разную падаль. Размеры машин варьировались от стенобитных орудий, изготовленных из целого древесного ствола, до арбалетов. Наилучшими способами взятия крепостей оставались подкопы, голод и предательство.

В 1071 г., после разгрома византийцев в Манцикертском сражении, император Алексей Комнин обратился к папе за помощью с Запада. Но лишь в 1095 г. Урбан II призвал к европейскому крестовому походу: «Весь христианский мир опозорен победами и господством мусульман на Востоке. Святая земля... осквернена. Посему христианским королям надлежит обратить оружие против врагов Господних, вместо того чтобы воевать друг с другом».

Христианской армией должен был командовать епископ Ле Пюи. Никаких конкретных планов не было – как Бог даст. Реакция на призыв папы была потрясающей. К концу весны 1097 г. через Босфор переправились от 25 до 30 тысяч крестоносцев.

Такому активному отклику было много причин. На протяжении ста лет, а то и больше, население Западной Европы росло, а сельское хозяйство не поспевало за ростом. К общему нетерпению добавили свои устремления младшие сыновья титулованных дворян, искавшие себе земель и приключений. Крестьяне записывались в поход в надежде получить овобождение от крепостной зависимости. Венецианские и генуэзские купцы увидели в походах возможность торговой выгоды. Но главный побудительный мотив крестоносцев первых поколений конечно же лежал в области религии. Говоря словами песни Второго крестового похода, «Господь назначил тебе день прибытия в Эдессу: там грешники, пришедшие с оружием к Нему на службу в час нужды, обретут спасение».

Еще со времен Карла Великого в европейские войны все больше вмешивалась церковь. Соблюдавшееся долгое время «Господне перемирие» в установленные церковью дни было попыткой упорядочить и ограничить опустошительные междоусобицы феодалов и защитить невинных жителей, а также сохранить земли и дома. В первый раз, насколько известно, оно было объявлено на юге Франции в 990 г. при поддержке влиятельного монашеского ордена Клюни. В 1027 г. Элнский церковный собор запретил все военные действия в конце недели, и впоследствии норманны распространили «перемирие» на многие части Европы. Папство подхватило эту идею и устанавливало все более подробно разработанные правила. Например, Латеранский собор 1139 г. запретил пользование арбалетом – кроме как против безбожников – как оружием, слишком смертоносным для «христианских войн». Однако, за исключением случаев прямого вмешательства светской власти с целью исполнения церковных предписаний, «Господне перемирие» в целом не было результативным.

Первый крестовый поход был успешным. Крестоносцы прошли по всей Малой Азии, стойко перенося голод и жажду – следствие неспособности их интендантства. В июне 1098 г. они захватили Антиохию, где жестоко пострадали от дизентерии и сами оказались осажденными турками. В этот критический момент вожди похода забыли распри и назначили главнокомандующим Боэмунда. Найдя Святое Копье, они прорвали осаду и с помощью Святого Георгия и других восседавших на белых конях святых разбили турок. В начале января 1099 г. крестоносцы продолжили поход на Иерусалим и в июле, после пяти недель осады, захватили город – истребив обитателей. Они практически не встретили сопротивления мусульман, потому что, к счастью для них, в рядах противника царил раскол.

Впоследствии оборона Святой земли оказалась не такой легкой. Несколько вождей со своими сподвижниками вышли из игры, основав собственные царства, а основная масса крестоносцев, завершив паломничество, вернулась домой. Но на первых порах прибрежные города заручились поддержкой генуэзского и венецианского флотов, обеспечивавших снабжение крестоносцев. Число оставшихся пополнилось после основания духовно-рыцарских орденов – рыцарей госпитальеров (1113 г.) и рыцарей тамплиеров (1119 г.), которые взяли на себя обязательство охранять паломников и «воевать с чистой душой». После Второго крестового похода армии пополнялись наемниками.

Крестоносцы были вынуждены вырабатывать стратегию с учетом ограниченности своего личного состава. Они старались по возможности избегать открытых сражений и даже в большей мере, чем на Западе, полагаться на замки. Пытались налаживать добрые отношения с местным населением. Многие замки крестоносцев строились в местах важных скорее не из стратегических, а административных, экономических и социальных соображений. Однако со временем крестоносцы построили множество приграничных замков, таких, как Керак Моавский, Крак-де-Шевалье и Монферран. Они цепью протянулись через страну в пределах видимости друг друга с целью многосторонней визуальной связи.

Первоначальный успех крестоносцев объяснялся не только их личной храбростью и глубокой верой, но и в равной мере отсутствием единства у сарацин. Неудачи начались в 1127 г., когда Имад эд-Дин Зенги начал поход с целью расширения своей державы в Сирии и в 1144 г. захватил Эдессу. На Западе поняли серьезность этой потери, но Второй крестовый поход кончился полным провалом. В 1174 г. султаном одновременно Сирии и Египта стал Саладин. Он неустанно наращивал военную мощь, а путем умелых нравоучений и молитв настроил своих подданных на джихад – священную войну против христиан. Крестоносцы оказались под самой серьезной за все время походов угрозой. Противники на севере и на юге действовали по единому плану, а путям снабжения грозил египетский флот Саладина. Но вместо того чтобы объединиться перед лицом опасности, вожди с еще большим ожесточением ссорились между собой.

В 1187 г. Саладин осадил Тиверию. Часть христиан призывала крестоносцев двинуть силы для ее освобождения. Другие, напротив, утверждали, что тем самым попадут в ловушку Саладина. Крестоносцы, дескать, уступали в силе, а поскольку было самое жаркое время года, они будут страдать от нехватки воды, и что лучше всего держать оборону. Кончилось тем, что в июле 1187 г. Гюи де Лузиньян повел силы крестносцев навстречу самой крупной катастрофе – в Хыттинском сражении на холмах к западу от Галилейского моря.

Главной ударной силой войск крестоносцев были тяжеловооруженные конные копьеносцы, хотя они по-прежнему выступали отдельными группами, вместо того чтобы применять массированные удары. Пешие войска обычно обороняли лагеря или осажденные города. Среди пеших войск самыми важными были наемные лучники. Лучшим средством против сарацин были хорошо организованные и дисциплинированные оборонительные порядки. Главной силой сарацин были конные лучники. Они были легче вооружены, чем конница крестоносцев, их кони были быстрее и легче управлялись. Кроме лука у всадника имелись небольшой круглый шит, короткое копье, меч и дубинка. Сарацины обычно применяли наступательную тактику – используя высокую подвижность своей легкой конницы, нападали на крестоносцев на марше и окружали их во время сражений. Чтобы избежать непосредственного столкновения с конницей крестоносцев и в то же время нарушить сплоченность ее рядов, сарацины уклонялись от встречи с противником, действовали рассеянными группами и держались на расстоянии, пока не наступал момент для внезапного удара. Иногда они отступали день за днем, чтобы, измотав крестоносцев, заманить их в труднодоступную местность. Прибегнув ко всем этим хитростям, Саладин у Хыттина уничтожил почти все силы крестоносцев, и Иерусалим снова оказался в руках сарацин. Последовали другие крестовые походы, но в целом их история свидетельствует об упадке былой преданности идеалам и военного руководства. Теперь военные события, которые нас должны интересовать, происходили на Западе.

Глава 8
ПЕРИОД РАЗВИТОГО ФЕОДАЛИЗМА

От Бувинского (1214 г.) до Муртенского (1476 г.) сражения война в Европе была правилом. Распад Священной Римской империи усугублялся борьбой между папством и императорской династией Гогенштауфенов, швейцарскими войнами за независимость и войнами богемских гуситов. Завоевание Уэльса Эдуардом I способствовало укреплению английского государства, хотя попытка Англии покорить Шотландию (1296 – 1328) кончилась неудачей. Затем последовали схватка между Англией и Францией и целый ряд английских вторжений между 1337-м и 1453 гг., известные как Столетняя война.

Эти войны чрезвычайно важны с военной точки зрения. Рыцарь, замок и феодальные отношения уступили место пехотинцу, огнестрельному оружию и профессионализму. С точки зрения стратегии стало ясно, что при имевшемся оружии можно выиграть сражение обороняясь, при условии что противника можно побудить к нападению. Но чтобы выиграть кампанию, нужны наступательные действия. В тактическом плане преимущество перешло к новому метательному оружию, и оно, а не оружие рукопашного боя стало решающим фактором в сражении. В конечном счете в следующие 600 лет огнестрельному оружию предстояло утвердиться в качестве самого мощного средства ведения войны. Но хотя артиллерия успешно показала себя уже к началу XV столетия, подлинного значения огнестрельного оружия полностью не осознавали долгое время после его появления. Внимание в тот период было скорее сосредоточено на крутых изменениях в пехоте, которая отняла у кавалерии ее тысячелетнее господство на поле боя. Эти изменения коснулись и копьеносцев, и лучников.

Битва при Гастингсе утвердила главенство тяжелой кавалерии, начало которому было положено битвой при Адрианополе в 378 г. До середины XIII в. ни один военачальник не был в состоянии усвоить урок крестовых походов: что тактически совместные действия двух родов войск при хорошей координации намного успешнее, чем когда они действуют по отдельности. Пехоту по большей части не принимали во внимание, хотя известно, что в XII – XIII вв. наемные фламандские копейщики и генуэзские арбалетчики были весьма умелыми и опытными воинами. Арбалет продолжал совершенствоваться до конца XV в. Он по существу стал миниатюрной баллистой – небольшой тугой лук, укрепленный поперек на конце ложа. Со временем лук стали делать из стали, натягивался он с помощью ворота и шнура или механизмом реечной передачи и метал короткую стрелу с железным наконечником. Оружие было тяжелым, медленным в работе и отказывало в сырую погоду. Но оно имело и свои преимущества: вело прицельную стрельбу на расстоянии до ста ярдов, было по силам нетренированным воинам, которые не могли вручную натянуть тетиву большого лука, и особенно хорошо подходило для стрельбы в обороне из бойниц.

Продолжали непрерывно развиваться доспехи. К 1200 г. конический шлем стал уступать место шлему-горшку, закрывавшему всю голову железному цилиндру с прорезями, позволяющими его обладателю видеть и дышать. Длинная кольчуга дополнялась накидкой с простеганными латами. Воины победнее могли носить только такие латы без металлической защиты. Кольчуга стала тоньше, гибче и плотнее прилегала к телу. Пластинчатые доспехи относятся к XIV в., но уже к 1250 г. воины начали улучшать кольчуги, добавляя металлические наколенники, налокотники и наголенники. Потом появились кирасы, они прочнее защищали от ударов меча, но были тяжелыми и имели щели. В 1266 г. у Беневенто наступление облаченных в такие доспехи 1200 германских всадников было неудержимым, пока французы не заметили, что тех можно колоть в подмышки рапирами.

Легкая кавалерия, такая, как германские «панцерати», применялась только для мелких стычек или разведки и в Средние века не входила в тактические соединения. В XIII в. армия все еще полагалась только на весомые главные силы. Всадники, работая мечами или топорами, группами бросались на врага. Некоторые командиры применяли другую тактику – делили своих тяжеловооруженных всадников на три боевых порядка. Успех зависел от умения выбрать момент для каждого последующего массированного удара. Так, благодаря тому что Симон де Монфор удачно выбрал место, застиг противника врасплох и правильно выбрал время и направление удара, он в 1264 г. одержал победу над Генрихом III при Льюисе.

К XIII в. феодальная система набора в армию начала повсеместно разваливаться, хотя, в принципе, войска французских королей продолжали набираться таким образом даже в Столетнюю войну. Обязательства стали запутанными, феодальная служба нерегулярной и ненадежной. Несшие службу стремились подчиняться только своему сюзерену и не желали служить больше сорока дней. Большим недостатком было то обстоятельство, что набранные феодалами войска состояли из непрофессионалов, в большинстве своем не совсем владевших оружием. Правда, многим рыцарям было нечем занять себя, кроме как драться на турнирах, но их сопровождали крестьяне, которым было чем заняться, и у них оставалось мало времени для боевой подготовки.

Повсюду стали больше полагаться на наемников. В Англии король разрешил своим вассалам заменять феодальную службу денежным взносом. На эти деньги он мог нанимать искателей приключений с их войском – безземельными младшими сыновьями, авантюристами, беглыми крепостными. Эти профессионалы служили нанимателю столько, сколько потребуется. Правда, порой они доставляли много неприятностей – в мирное время наемные армии могли стать разбойничьими бандами, живущими за счет грабежей селян. Одной из причин непопулярности Иоанна Безземельного было то, что он взял с собой в Англию наемных арбалетчиков Фокса де Бреоте, эти головорезы оставались и при следующем короле. «Большая рота» Роже де Флора, насчитывавшая больше тысячи человек, состояла из банд наемников, оказавшихся не у дел после окончания сицилийских войн.

Владению оружием лучше всего учились на турнирах. В XIII в. они больше походили на войны, нежели были спортом, потому что рыцари вооружались и сражались как в настоящем бою. Одиночные рыцари дрались на поединках – трижды на полном скаку бились копьями, если ни один не был выбит из седла, оба спешивались и трижды наносили друг другу удары мечом, булавой или топором. Турнир был во многом таким же упражнением, но выполнялся группой рыцарей. Уильям Маршал – паломник в Иерусалим, регент Англии при Генрихе III, в молодости был турнирной звездой. Несколько лет он дрался дважды в месяц, прославившись во всей северной Франции и порядочно заработав – в одном из турниров он захватил десять коней и двенадцать рыцарей, за которых получил выкуп. У простолюдинов тоже были свои военные игры: это могли быть бои на дубинках, мечах и со щитами или бои с чучелом с ведром воды на голове. Крестовые походы иногда называли «турнирами между небом и преисподней». Со временем, по мере того как жизнь становилась спокойнее и обеспеченнее, а турниры причиняли слишком много серьезных увечий, разрабатывались сложные правила. В XV в. они были как никогда широко распространены и наименее опасны. Но даже при этом на турнире в 1559 г. французский король Генрих II случайно погиб от руки моего норманнского предка – тому пришлось спешно бежать из страны.

К 1200 г. рыцарство стало ассоциироваться с понятием благородства и отваги. До того рыцарь был просто всадником, несшим военную службу за пожалованную ему землю. Но крестовые походы, учреждение орденов, таких, как тамплиеры, породили новое мировоззрение. Стал утверждаться взгляд, что рыцарь – это человек особых достоинств, особого мужества, официально причисленный к привилегированному кругу. На поле боя по-прежнему сохранялся старый обряд посвящения в рыцари – акколада. Кандидат преклонял колено перед другим рыцарем, который касался мечом обоих плеч и произносил краткую формулу возведения в рыцарское достоинство. Но теперь в обычай вошла более сложная церемония посвящения, позднее описанная Селденом: «Обряды и условия возведения в это достоинство были двоякого рода: мы назовем их светскими и духовными. Светские представляли собой празднества с вручением мантий, оружия, шпор и прочего. Духовные были церковными обрядами накануне возведения». Джон Солсбери писал: «Для какой цели посвящают в рыцарское звание? Чтобы защищать церковь, поражать безбожие, защищать бедняков, поддерживать мир, проливать кровь за братьев».

Еще одним выражением и идеализацией этих качеств служит «Песнь о Роланде». Это хорошее повествование о героизме и предательстве, и в нем подчеркиваются такие достоинства, как личная храбрость, верность товарищам и вера в помощь святых. Она, пожалуй, лучше всего выражала дух рыцарства, справедливую гордость за успехи рыцарского оружия в Европе к началу XIII в.: устойчивость границ, восстановление политического порядка и возможность экономического роста, как результат известной степени безопасности. В других отношениях можно сказать, что рыцарство было силой, служившей постоянным напоминанием высшим кругам о нормах порядочности, соответствующих их привилегиям, и сдерживавшей животные инстинкты в основанном на насилии обществе. Но более поздняя рыцарская литература, романы Кретьена де Труа и Томаса Мэлори, в которых рыцарь изображен занятым загадочными поисками добродетели, была, как полагается, сентиментальной. В действительности же манерам средневекового джентльмена не хватало дисциплинированности и утонченности. Он жил за счет труда крепостных, и относился ли он к Деве Марии с должной почтительностью или нет, очень мало свидетельств тому, что он почтительно относился к остальным женщинам. Любезность доставалась только пленникам, за которых можно было получить хороший выкуп, – остальных жертв обычно убивали.

Еще одним явлением XIII в. была геральдика. Она появилась вместе с появлением закрывавшего лицо шлема, что вызвало необходимость, среди других причин для установления старшинства, в каких-то знаках для опознавания. Отдельные лица присваивали себе более или менее сложные гербы, которые изображались на щитах или вышивались на накидках, шлемы украшались гребнями из перьев.

Возможно, важнейшим изобретением в военной истории было изобретение пороха. Первым человеком в западном мире, записавшим в 1260 г. рецепт пороха, был английский монах Роджер Бэкон. По его рецепту тот состоял из семи частей селитры, пяти частей угля и пяти частей серы. «С помощью такой смеси получите яркую вспышку и оглушительный звук, если знаете способ...»

До появления первого орудия прошло еще пятьдесят лет. Самый ранний вид пушки был известен как «pot-defer» (фр. «железный горшок») из-за его сходства с вазой. В одном английском манускрипте она изображена водруженной на подставку и с торчащими из ствола большими арбалетными стрелами. Канонир выстреливал, всовывая раскаленный докрасна металлический прут в запальное отверстие. К тому же году относится и сохранившийся флорентийский документ с указанием городскому совету позаботиться о произодстве пушки и железных пуль. Первый достоверно установленный боевой пушечный выстрел был произведен в Меце в 1324 г. В следующие 15 лет о них слышали все больше и больше. Французы определенно стреляли из «пушек и бомбард» по англичанам у Кеснуа в 1340 г., а Эдуард применял артиллерию во время осады Кале в 1346 г. Существовал также «риболдекин», сооруженный из нескольких металлических труб, водруженных на нечто вроде колесницы и стрелявших одновременно, – своего рода примитивная ракетная батарея. Эдуард заказал к 1345 г. сотню таких орудий. К тому времени огнестрельное оружие становилось общеупотребительным, но некоторое время оно пока не оказывало реального влияния на ход военных действий.

В конечном счете орудия лишили замки былой неуязвимости, но как раз между 1260-м и 1320 гг. были построены самые мощные фортификационные сооружения. Основой было сооружение нескольких мощных концентрических защитных стен. Крепостной ров зачастую заменяли озером. Прочные надвратные сооружения квадратной формы были τρex-четырехэтажными и увенчивались двойными башнями. Подходы защищались одним или несколькими подъемными мостами, а ворота верхними отверстиями для сбрасывания предметов на головы атакующих, опускными решетками и бойницами. Окруженный стенами центральный двор часто представлял собой небольшой город, как, например, Флинт, Сонуэй и Карнарвон. Эти замки, построенные Эдуардом I в Уэльские войны (1277 – 1295), служили той же стратегической цели, что и цепь фортов, созданных тевтонскими рыцарями для удерживания прусских варваров. Однако к XIV в. требования удобства все больше перевешивали соображения безопасности.

Во второй половине XIII в. тактические концепции претерпели поразительные изменения – с появлением идей Эдуарда I Английского и вождя швейцарцев Рудольфа Эрлаха. После 1282 г. пехота вполне логично одержала ряд выдающихся побед и, наконец, битвой при Креси (1346 г.) заявила Европе о конце тысячелетнего превосходства тяжелой кавалерии как рода войск. Это сражение не оставило сомнений в том, что конница сама по себе не в силах одержать верх над лучниками, поддерживаемыми тяжеловооруженными всадниками и прочно держащими строй. Тем временем в центре Европы швейцарские копейщики, применяя другие приемы, также одерживали победу за победой. Чуть позже в Восточной Европе богемские гуситы, пользуясь огнестрельным оружием, продемонстрировали при Судомерже (1419 г.) третий способ, каким пехота могла взять верх над конницей.

На европейском материке пехота одерживала победы над конницей при Куртре (1302 г.) и Моргартене (1315 г.), но эти эпизоды еще можно было как-то объяснить неблагоприятной местностью и бездарным командованием. Но вот победа швейцарцев над своими феодальными властителями при Лупене в 1339 г. окончательно опрокинула старые представления. Командовавший швейцарцами Рудольф Эрлах, оказавшись перед превосходящими силами, принял оборонительный план. Он поставил свою немногочисленную конницу на правом фланге, где склон был круче, а основные силы пехоты на левом, где ожидалась самая ожесточенная атака. Он намеревался ждать, когда противник начнет подниматься навстречу, а затем ударить плотной массой. Бернцы справа сразу же добились успеха. Но слева жители лесных кантонов, столкнувшись с конницей феодалов, вскоре оказались в затруднительном положении. Их бросок вниз был остановлен, они оказались в окружении и были вынуждены встать спиной к спине, ощетинившись алебардами – образовав ставший впоследствии знаменитым боевой порядок «ежа». Начался ожесточенный ближний бой, но горцы держались твердо, пока на помощь не пришли бернцы, ударив по коннице противника с фланга и с тыла, и выиграли сражение. В этом честном бою швейцарские селяне захватили 27 штандартов и 70 украшенных гребнями шлемов.

В бою у Лупена швейцарцы все еще воевали 8-футовыми алебардами, но уже переходили на оружие, которое долго потом оставалось на вооружении, – 18-футовое копье: ясеневое древко с 10-дюймовым стальным наконечником, которое держали на уровне плеча, полностью оправдавшее себя против конницы. Подобный боевой строй, когда копья первых четырех рядов направлены вперед, походивший на грозно ощетинившегося ежа, был одинаково эффективным в обороне и в массированном наступлении. Это тактическое построение швейцарцев, наподобие спартанского, было настолько действенным и простым, что почти не подвергалось изменениям. Их легкие доспехи (поначалу из-за бедности, но впоследствии ставшие преимуществом) открывали возможность для высокой маневренности, и швейцарцы обычно предпринимали наступательные действия. Они первыми из современных войск стали ходить строем под музыку. Обычно они наступали «уступами» из трех параллельных колонн, одна чуть позади другой. Это позволяло прикрывать фланги и иметь резерв для передней атакующей колонны.

На протяжении двух столетий швецарские копейщики не испытали ни одной серьезной неудачи. Однако соперничество между кантонами и их система коллективного командования постоянно препятствовали Швейцарии закрепить свои победы в стратегическом плане и она так и не утвердилась как первостепенная политическая сила. Зато швейцарцы стали в Европе образцовыми наемными солдатами. В 1476 г. они одержали две самые знаменитые свои победы над Карлом Смелым, герцогом Бургундским, у Грансона и Муртена.