Текст книги "Стрелки Шарпа - Ричард Шарп и вторжение французов в Галисию, январь 1809"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Да, – безнадежно произнес Шарп.

– Я дорожу этим моментом.

– Ваша семья... – начал Шарп.

– Они меня возненавидят! – Луиза наигранно рассмеялась. – Я пытаюсь убедить себя, что это не единственная причина, по которой я принимаю предложение дона Бласа.

Шарп заставил себя посмотреть на девушку.

– Вы поженитесь?

Она строго взглянула ему в глаза.

– Да, мистер Шарп, я выйду замуж за дона Бласа. – В ее голосе послышалось облегчение, самое трудное было сказано. – Это неожиданное решение, но я должна проявить смелость и воспользоваться моментом.

– Да. – Ничего другого Шарп произнести не мог.

Луиза молча смотрела на него. В глазах ее стояли слезы.

– Простите... – начала она.

– Не надо. – Шарп поднялся. – Я ни на что не надеялся. Совершенно.

– Мне приятно это слышать, – официальным тоном ответила Луиза. Она посторонилась, когда Шарп шагнул к лестнице, и нахмурилась, когда он стал спускаться по ступенькам. – Вы не хотите увидеть дона Бласа?

– Нет.

Теперь ему было все равно. Шарп сунул палаш в ножны и зашагал прочь. Он понял, что дрался зря. Стимул продолжать сражение исчез, его чаяния можно было уподобить сгоревшему флагу посреди пустой площади. Все оказалось напрасно.

Глава 16

Надежда лейтенанта Ричарда Шарпа добиться расположения Луизы Паркер в некотором роде напоминала план Вивара по захвату города. Девушка происходила из уважаемой семьи, которая, хотя и оказывалась временами на грани благопристойной бедности, была значительно выше позорного положения Шарпа крестьянина по рождению, офицера по случаю и бедняка по профессии.

Чего, спрашивал себя Шарп, он ожидал от девушки? Мог ли он в самом деле представить Луизу топающей за действующей армией или живущей в нищей лачуге возле казармы и тратящей ничтожный лейтенантский заработок на мясные отходы и вчерашний хлеб? Могла ли она отказаться от шелковых платьев ради шерстяной робы? Или он ожидал, что девушка поедет за ним в Западную Индию, где желтая лихорадка выкашивает целые полки? Он убеждал себя, что все его надежды были столь же глупы, как и нереальны, но легче от этого не становилось. Он убеждал себя, что даже обида в его случае выглядит по-детски, но обида все равно жгла.

Шарп свернул с солнечной площади на вонючую улочку, где тут же увидел под аркой винную лавку. Денег у лейтенанта не было, но его вид и грозные удары кулаком по стойке убедили хозяина, что следует немедленно наполнить из бочки вместительную флягу. Шарп прихватил флягу, оловянную кружку и уединился в нише в дальнем конце таверны. Сидящие у огня посетители увидели его лицо и отвернулись, зато проститутка, заручившись кивком хозяина, скользнула на скамью рядом с ним. В первую секунду Шарп хотел ее прогнать, потом махнул хозяину, чтобы тот подал вторую кружку.

Трактирщик вытер кружку передником и поставил ее на стол. Над нишей был протянут шнур, на котором висела подогнутая штора. Хозяин прикоснулся к шторе и вопросительно посмотрел на Шарпа.

– Да, – хрипло произнес лейтенант. – Si.

Штора упала, оставив Шарпа и девушку в полутьме. Проститутка захихикала, обвила его шею руками и зашептала что-то ласковое по-испански. Шарп закрыл ее рот поцелуем.

Штора отлетела в сторону, и девушка испуганно завизжала. В проеме ниши стоял Блас Вивар.

– Совсем не трудно проследить путь иностранца по испанским улицам. Вы хотели от меня спрятаться, лейтенант?

Шарп обнял девку и притянул ее к себе. Она положила голову на его плечо. Лейтенант опустил руку на ее грудь.

– Я занят, сэр.

Вивар невозмутимо уселся напротив и катнул Шарпу по столу сигару.

– Думаю, полковник д'Эклан уже понял, что мисс Паркер его обманула?

– Не сомневаюсь, – равнодушно ответил Шарп.

– Он вернется. Скоро ему встретятся первые беглецы из города, и он осознает весь масштаб своей ошибки.

– Да. – Шарп потянул за шнурки корсета. Девушка слабо сопротивлялась, но он расстегнул платье.

Голос Вивара был исполнен терпения.

– Значит, нам следует ожидать атаки?

– Скорее всего. – Шарп просунул руку под корсет, провоцируя Бласа Вивара на возмущение.

– Готовы ли мы к обороне? – Вивар говорил негромко и вразумительно. На проститутку он не обращал ни малейшего внимания.

Шарп ответил не сразу. Он налил свободной рукой полную кружку вина, выпил и налил еще.

– Почему, ради Христа, вы не покончите с вашей чепухой, Вивар? Мы застряли в этом дерьмовом городишке, где нас всех могут перерезать как цыплят. И все ради того, чтобы вы провернули свой трюк в соборе. Так делайте, что вам нужно, и сматываемся ко всем чертям!

Вивар кивнул, словно в словах лейтенанта заключался большой смысл.

– Теперь смотрите. Я выслал пикеты на юг и на север. Чтобы их отозвать, уйдет часа два, может быть, больше. К тому же надо разыскать всех, кто пошел на сотрудничество с французами. Их уже выявляют, но поиск может затянуться еще на час. Вы уничтожили припасы?

– Никаких припасов здесь нет. Чертовы лягушатники забрали все во дворец еще вчера.

Вивар нахмурился.

– Этого я и боялся. Когда я осматривал дворец, я видел в подвале огромные кучи зерна и сена. Жаль.

– Так что творите свое чудо – и уходим.

Вивар пожал плечами.

– Я жду кое-кого из церковных деятелей, кроме того, я отправил людей разрушить ближайшие мосты через Уллу. Восстановить их будет возможно только поздно вечером. Так что я не вижу особых причин для спешки. В соборе все будет готово к заходу солнца, и мы конечно же постараемся уйти сегодня. Тем не менее стоит подумать об обороне города. Разве я не прав?

Шарп развернул девушку лицом к себе и впился в ее губы. Он понимал, что ведет себя по-хамски, но ревность и обида испепеляли его.

Вивар вздохнул.

– Если полковник д'Эклан не сумеет взять город до наступления темноты, он будет дожидаться утра. А мы спокойно снимемся и уйдем. Поэтому я считаю, что лучше дождаться, пока стемнеет. Вы согласны?

– По-моему, вы просто хотите развернуть хоругвь в темноте. Чудеса всегда лучше получаются, когда ничего не видно, не так ли? При свете надуть труднее.

Вивар улыбнулся.

– Я знаю, что волшебное знамя для вас ничего не значит, лейтенант. Но я отношусь к нему по-другому. Я хочу, чтобы развернутое знамя увидели как можно больше людей. Новость должна распространиться по всей Испании. Даже на далеком юге людям следует знать, что Сантьяго повернулся в своей могиле и меч снова занесен над врагами родины.

Несмотря на весь свой скептицизм, Шарп вздрогнул. Вивар сделал вид, что ничего не заметил.

– По моим подсчетам, полковник д'Эклан будет здесь через два часа. Он подойдет с юга, но атаковать решит скорее всего с запада, пользуясь тем, что за его спиной солнце. Вы готовы организовать оборону?

– Похоже, вам снова понадобились чертовы англичане. – Ревность Шарпа вспыхнула с новой силой. – Вы же утверждали, что мы бежим со всех ног. Что мы бросим Лиссабон. Что ваша драгоценная Испания победит французов и без нас. Вот и делайте все без меня, черт бы вас взял!

Неподвижность Вивара не сулила ничего хорошего. Проститутка съежилась, ожидая драки. Но Вивар лишь протянул руку и забрал флягу с вином. Голос его был тих и спокоен.

– Вы как-то говорили мне, лейтенант, что в британской армии офицеры, выдвинутые из солдат, редко достигают успеха. Помните? И губит их пьянство. – Он выдержал паузу, но Шарп молчал. – Я уверен, вы могли бы стать выдающимся военным, лейтенант. Вы понимаете сражение. Вы успокаиваетесь, когда остальные начинают паниковать. Ваши люди вам верят. Вы молодец. Но не до конца. У вас так много жалости к себе, что рано или поздно вы сопьетесь или, – Вивар наконец удостоил взглядом перепуганную девушку, – погибнете от сифилиса.

Шарп смотрел на испанца так, словно собирался выхватить палаш и рубануть по столу.

Вивар встал, перевернул флягу и вылил остатки вина на пол. Затем швырнул ее на стол.

– Ублюдок, – процедил Шарп.

– Вы что, приравниваете меня к себе? – Вивар снова выдержал паузу, давая Шарпу возможность ответить, но лейтенант молчал. Испанец пожал плечами. – Вы терзаетесь из-за того, лейтенант, что не принадлежите к офицерскому сословию по рождению. Но приходило ли вам в голову, что те, кому повезло, иногда вам завидуют? По-вашему, нас не пугают грубияны и хамы из трущоб и притонов? Мы действительно часто завидуем таким людям, как вы.

– Снисходительный ублюдок!

Вивар проигнорировал оскорбление.

– Когда умерли мои дети и жена, лейтенант, я посчитал, что дальше мне жить незачем. И начал пить. Сейчас я благодарю Бога, что нашелся человек, который дал мне совет. – Вивар поднял со стола шапку с кисточкой. – Мне жаль, если я дал повод себя ненавидеть, лейтенант. Моей вины в этом нет. По сути дела, вы сами дали мне понять, что я никогда не встану у вас на пути. Вивар впервые коснулся темы Луизы. – Теперь я вас прошу об одном: помогите закончить это дело. К западу от города есть холм, который следует занять. Я передаю вам в подчинение сотню касадорцев под командованием Давила. Я усилил посты на западе и на юге. И спасибо за все, что вы сделали. Если бы вы не взяли первую баррикаду, сейчас бы нас гнали по полю и кололи пиками в спину. – Вивар выбрался из-за стола. – Сообщите, когда займете оборону. Я проинспектирую.

Не дожидаясь ответа, Вивар вышел из лавки.

Шарп поднял все еще полную кружку. Он преследовал стрелков за пьянство, теперь ему самому страшно захотелось напиться. И все-таки он швырнул кружку в угол и поднялся. Девушка поняла, что заработать не удалось, и захныкала.

– Будьте вы все прокляты! – прорычал Шарп и оторвал с шаровар две оставшиеся серебряные пуговицы. Вместе с пуговицами оторвался изрядный кусок ткани. – Будьте вы все прокляты! – повторил он, швырнул пуговицы девушке, схватил оружие и вышел.

Трактирщик сочувственно посмотрел на затягивающую корсет проститутку.

– Англичанин, да? Бешеный. Они все бешеные. Еретики. Бешеные. – Он осенил себя крестом, оберегаясь от языческого зла. – Как все солдаты. Просто бешеный.

* * *

Вместе с сержантом Харпером Шарп шел на запад от города, заставляя себя не думать о Луизе и своем недостойном поведении в таверне. Вместо этого он пытался прикинуть, с какой стороны французы станут атаковать Сантьяго-де-Компостела.

Драгуны ускакали на Падрон. Дорога из этого городишки шла с юго-запада. Значит, наиболее вероятна атака с южного или западного направлений. Д'Эклан мог бросить вызов Вивару и напасть с севера, однако при этом он терял внезапность. С востока город окружали горы, здесь легче всего держать оборону. С юга земля была изрыта оврагами и перегорожена бесчисленными заборами, и только с запада, откуда и ожидал нападения Вивар, простиралась удобная и манящая, как английское поле, равнина. На юге равнина граничила с холмом, который приказал занять Вивар и где ожидали сейчас дальнейших указаний стрелки.

Понимая военное значение холма, французы уже срубили большую часть деревьев и выстроили из стволов примитивные редуты. Дальше на запад простиралась непросматриваемая территория, где могли незамеченными сосредоточиться драгуны.

Шарп посмотрел в сторону города.

– Нам придется удерживать позиции, пока не стемнеет.

Харпер инстинктивно глянул на солнце.

– Светло будет еще часов шесть, – мрачно заметил он. – И темнеть будет медленно, сэр. Ни одного проклятого облачка.

– Если бы Бог был за нас, – припомнил старую полковую шутку Шарп, – он бы сделал ружье с сиськами.

Чувствуя, что плохое настроение лейтенанта проходит, Харпер с готовностью улыбнулся.

– Это правда про мисс Луизу, сэр? – Вопрос был задан без всякого стеснения, из чего Шарп заключил, что никто из стрелков не заметил его привязанности к девушке.

– Правда, – ответил лейтенант, всем видом стараясь показать, что тема его совершенно не интересует. – Придется ей теперь стать католичкой.

– Одно другому не мешает. Кстати, – Харпер пристально смотрел вдаль, я всегда считал, что солдату не следует жениться.

– Это почему?

– Нельзя танцевать, если одну ногу прибили к полу, будь он проклят. Только майор не простой солдат, как мы, сэр. Жить в таком замке! – Харпер был явно потрясен богатством Вивара. – Майор большой человек, вот что я скажу.

– А мы какие? Проклятые?

– И это тоже, спору нет. Но мы еще и стрелки, сэр. Вы и я – лучшие солдаты во всем мире, будь он проклят.

Шарп рассмеялся. Несколько недель назад он враждовал со своими стрелками. Теперь они на его стороне. Он не знал, как ответить на похвалу Харпера, и отделался ничего не значащей фразой:

– Мир – странная штука.

– Непросто сделать что-то путевое за шесть дней, – пробурчал Харпер. Не сомневаюсь, Господь старался как лучше, только зачем он поместил прекрасную Ирландию рядом с Англией?

– Наверное, знал, что вам, чертям, нужна хорошая взбучка. – Шарп повернулся к югу. – Когда, черт побери, мы разобьем этого французского ублюдка?

– Когда он пойдет в атаку.

– Пойдет. Он же считает себя умным, а его надули во второй раз. Обязательно пойдет. – Шарп прошелся к южному склону холма, затем повернул обратно. Он старался поставить себя на место д'Эклана, увидеть ситуацию глазами полковника и построить за него план атаки.

Вивар был уверен, что егерь нападет с запада, когда заходящее солнце окажется позади его драгун и ослепит защитников города.

Между тем, рассуждал Шарп, кавалерийская атака – дело непростое. Драгуны лихо долетят до городских стен и увязнут у первой же баррикады. Ружейный огонь превратит славный бросок в кошмарную бойню. Д'Эклану следовало бы повторить тактику Вивара: бросить на баррикады пехоту, которая откроет дорогу коннице. А лучшее направление для пехотного штурма – с юга. Шарп показал на юго-западный край города.

– Штурм начнется здесь.

– Когда стемнеет?

– В сумерках. Может быть, раньше.

Харпер проводил лейтенанта до рва и насыпи. Они направлялись к выступающей из города полоске домов, за которыми могли незаметно приблизиться люди д'Эклана.

– Наших ребят надо разместить здесь, – сказал Харпер.

Шарп не расслышал.

– Не нравится мне все это, – проворчал он.

– Кому могут понравиться тысяча драгун?

– Д'Эклан хитер как черт. – Казалось, Шарп говорил сам с собой. Умный, хитрый и коварный ублюдок. И особенно хорошо ему удаются атаки. – Он обернулся и посмотрел на забаррикадированные улицы. Касадорцы и волонтеры в коричневых балахонах рубили ветки для костров, которые будут освещать ночной бой. По сути, они делали то же самое, что и французы накануне штурма. И полковник, безусловно, предвидел все эти приготовления. Так что же он предпримет? – Д'Эклан докажет, что он умен, сержант. Я не знаю, что он выкинет.

– Летать он еще не научился, – скептически ответил Харпер, – а на рытье туннеля у него нет времени. Поэтому он попытается прорвать оборону на одной из проклятых улиц, разве не так?

Спокойствие и здравый смысл сержанта успокоили Шарпа.

– Вон там он устроит ложную кавалерийскую атаку, – лейтенант показал на равнину на западе, – а когда решит, что мы бросили туда все силы, пошлет пехоту вот сюда, – он показал на ведущую к церкви улицу. – Кавалерия ворвется следом.

Харпер огляделся, составляя собственное мнение. Похоже, слова Шарпа его убедили.

– Пока мы будем удерживать холм и эти дома, – он махнул рукой в сторону выступающих за черту города построек, – ублюдок нам не страшен. – Огромный ирландец поднял веточку лавра и покрутил ее между пальцев. – Меня не так тревожит оборона, сэр, как наш отход. Представьте, что будет твориться на улицах!

Отступление очень беспокоило и Шарпа. Как только Вивар закончит свое дело в соборе, будет дан сигнал отхода, и огромные массы людей хлынут на восток. Волонтеры, стрелки, касадорцы, священники, горожане – все кинутся в темноту. Вивар планировал прикрывать отход своей кавалерией, но Шарп прекрасно понимал, какой хаос начнется, когда французские драгуны ворвутся в город. Его передернуло.

– Нам придется бежать со всех ног.

– Истинная правда, – мрачно подтвердил Харпер и отбросил ветку.

Шарп уставился на смятый лист лавра.

– Боже милосердный!

– Что я еще сделал?

– Черт побери! – Лейтенант щелкнул пальцами. – Половину людей в эти дома, – он показал на цепочку домов, выходящую за баррикады. – Остальных на холм. – Шарп бегом бросился в город. – Я вернусь, сержант!

– Чего это с ним? – проворчал Хэгмэн, когда сержант поднялся к редутам.

– Девчонка его доконает, – с видимым удовлетворением сказал Харпер. Так что с тебя шиллинг, Дэн. Она выйдет за майора, вот что она сделает.

– А мне казалось, она нежна как солнышко с нашим Шарпом, – печально произнес Хэгмэн.

– У нее хватило ума его бросить. Ей нужен человек посолиднее, вот кто ей нужен.

– Но он-то по ней сохнет!

– Немудрено. Он втюрится в кого угодно, была бы в юбке. Я таких знаю. Когда дело касается баб, становятся как овцы. – Харпер сплюнул. – Хорошо, что мне поручили за ним присматривать.

– Тебе?

– Я с ним управлюсь, Дэн. Так же как и с вами со всеми. Понял, протестантская плесень? Все, французы хотят отужинать в городе, надо встречать ублюдков!

Начищенные ружья смотрели на юг и на запад. Зеленые куртки ждали темноты и атаки.

* * *

Мысль жужжала в голове Шарпа все время, пока он бежал к центру города. Полковник д'Эклан может быть очень умен, но никто не мешает проявить ум и защитникам города. На главной площади он спросил касадорца, где находится майор Вивар. Кавалерист показал на маленькую площадь за мостом. Там по-прежнему было полно людей. Но вместо того, чтобы дразнить запертых во дворце французов, люди странным образом притихли. Даже колокола замолчали.

Шарп пробился через толпу и увидел Вивара. Майор стоял на ступеньках, ведущих к северному трансепту; рядом находилась Луиза. Лучше бы ее не было, подумал Шарп. Ему до сих пор было неловко за хамское поведение в таверне, а присутствие девушки делало невозможным извинение.

Растолкав народ на ступеньках, Шарп выкрикнул:

– Проволочные ежи!

– Ежи? – переспросил Вивар.

Луиза, не знавшая значения слова по-английски, пожала плечами.

Шарп подобрал две соломинки и скрутил их, как Харпер бессознательно скрутил лавровую веточку.

– Это ежи! Только у нас мало времени. Можно заставить кузнецов поработать?

Вивар уставился на соломины, потом выругался, что подобная мысль не пришла ему в голову.

– Отлично! – Он кинулся вниз по ступенькам.

Оставшись наедине с Шарпом, Луиза продолжала смотреть на по-прежнему ничего для нее не значащие соломинки.

– Ежи?

Шарп соскоблил немного грязи с левого сапога и скатал ее в шар. Затем разорвал соломинку на четыре части, три из них воткнул в шар таким образом, чтобы они образовали трехконечную звезду. Положил шар на ладонь и воткнул четвертую соломинку вертикально.

– Еж, – сказал он.

– Не понимаю, – покачала головой Луиза.

– Это средневековое оружие. Делается из железа. Смысл ежа в том, что, как бы он ни упал, одна игла всегда будет торчать вверх. – Он покрутил еж, и Луиза убедилась, что одна из игл обязательно принимала вертикальное положение.

– О, нет! – До нее наконец дошел замысел лейтенанта. – Несчастные лошади!

– Несчастные будем мы, когда лошади нас настигнут.

Шарп скомкал соломенного ежа и выкинул шарик. Настоящие ежи делались из закаленных гвоздей. Они легко протыкали мягкую стрелку копыта, отчего лошади начинали в панике метаться, становиться на дыбы и пятиться назад.

– Лошади, кстати, поправятся, – добавил лейтенант, видя, как огорчилась девушка простой жестокости оружия.

– Как вы догадались? – спросила она.

– Их применяли против нас в Индии...

Шарп осекся, ибо он только что сообразил, почему так тихо ведет себя толпа.

В самом центре площади была сооружена грубая платформа из досок и винных бочек. На ней стоял стул с высокой спинкой, который Шарп поначалу принял за трон.

Впечатление королевской церемонии усиливала сопровождаемая касадорцами в красной форме странная процессия, приближающаяся к платформе. Ее участники были выряжены в ядовито-желтые балахоны и красные остроугольные колпаки. В руках у каждого был клочок бумаги.

– Бумага, – спокойно пояснила Луиза, – это свидетельство веры. Они прощены, но все равно должны погибнуть.

Высокий стул был отнюдь не троном. Это была гаррота. На высокой спинке имелись металлический ошейник и ворот, при помощи которого осуществлялась излюбленная в Испании казнь. Шарп впервые в жизни увидел подобную машину.

Приговоренных сопровождали священники.

– Они все предатели, – сказала Луиза. – Некоторые служили проводниками французской кавалерии, другие выдавали партизан.

– Вы собираетесь смотреть? – потрясенно воскликнул Шарп. Если Луиза побледнела при мысли о проколотом копыте, как она собирается вынести зрелище ломающейся человеческой шеи?

– Я никогда не видела казни.

Шарп вглядывался в девушку, словно впервые ее заметил.

– Вы хотите это увидеть?

– Полагаю, в течение ближайших нескольких лет мне придется увидеть много непривычного, не так ли?

Первого человека затолкали на платформу и усадили на стул. На шею несчастного надели железный воротник. Рядом с палачом стоял ризничий отец Альзага.

– Да покоится твоя душа с миром! – прокричал священник в ухо приговоренному, палач зашел сзади и крутанул рычаг ворота. Священник выкрикнул фразу еще раз, ворот сдавил шею так быстро, что приговоренный умер, не дослушав второго напутствия. Тело на стуле дернулось и обмякло. По толпе пронесся вздох.

Луиза отвернулась.

– Не надо было...

– Быстро, – удивленно пробормотал Шарп.

Мертвое тело со стуком упало на платформу, после чего его сволокли на землю. Отвернувшись от платформы, Луиза молчала, пока крик отца Альзаги не известил, что еще один предатель простился с жизнью.

– Вы думаете обо мне плохо, лейтенант?

– Из-за того, что вы смотрите казнь? – Шарп подождал, пока второе тело не свалилось со стула. – Да с какой стати? На публичных казнях всегда больше женщин, чем мужчин.

– Я не об этом.

Шарп посмотрел на девушку и вдруг ощутил неловкость.

– Я не стану о вас плохо думать.

– Помните ту ночь, в крепости? – В голосе Луизы звучала мольба, словно для девушки было чрезвычайно важно, чтобы Шарп ее понял. – Помните? Когда дон Блас показал нам хоругвь и рассказал легенду о последнем сражении? По-моему, я попала тогда в ловушку.

– В ловушку?

– Мне понравилась его выдумка. Меня воспитали в ненависти к католикам, презрении к их невежеству и в страхе перед их злобой, но никто не рассказывал мне об их славе.

– Славе?

– Мне надоели безрадостные церкви. – Луиза смотрела на казнь, однако Шарпу показалось, что она не понимает смысла происходящего на жестоком стуле. – Мне надоело, когда без конца твердят, что ты грешница и только послушанием можно заслужить спасение. Я хочу хоть один раз прикоснуться к руке Господа во всей ее красе и славе. Я хочу чуда, лейтенант. Я хочу почувствовать себя маленькой перед лицом чуда, но вам этого, кажется, не понять.

Шарп смотрел, как умирал человек.

– Хотите увидеть хоругвь?

– Нет! – воскликнула Луиза почти негодующе. – Я не верю, что Сантьяго достал этот флаг на небе. Уверена, это просто старое знамя, с которым ходил в бой далекий предок дона Бласа. Чудо заключается в том, что сделает эта хоругвь, а не в том, что она есть. Чудо, что мы выжили, лейтенант. Но нам бы это не удалось, мы бы даже не попытались, если бы не хоругвь! – Девушка сделала паузу, ожидая ответа Шарпа, однако лейтенант хранил молчание. Она расстроенно пожала плечами. – Вы по-прежнему считаете, что все это ерунда?

Шарп молчал. Он забыл про хоругвь. Он пришел в Сантьяго-де-Компостела совсем за другим. Он взял этот город ради девушки, а его мечта оказалась мертвой. Была, правда, еще одна причина, которая привела его в этот город. Он пришел доказать, что рожденный шлюхой сержант, из милости возведенный в интенданты, может быть отличным офицером. В этом ему помогли парни в зеленых куртках, которые ждали сейчас вражеской атаки. Шарп неожиданно испытал прилив любви к своим стрелкам.

Крик вернул внимание лейтенанта на площадь. Очередной приговоренный отчаянно сопротивлялся. Его бунт был бессмыслен. Несчастного затолкали на гарроту и прикрутили к стулу. Железную петлю набросили на шею, ворот вставили в резьбу, и Альзага сотворил крестное знамение.

– Да покоится твоя душа с миром!

Тело в желтом балахоне судорожно задергалось, когда железный воротник сдавил шею, переломил позвонки и остановил дыхание. Худые руки заерзали по спинке стула, затем тело обмякло. Шарп подумал, что подобная участь ждала бы и графа де Моуроморто, не окажись он в удерживаемом французами дворце.

– Почему, – неожиданно спросил он Луизу, – граф остался в городе?

– Не знаю. Какая разница?

Шарп пожал плечами.

– Никогда раньше не видел его без д'Эклана. А полковник очень умный человек.

– Вы тоже очень умный, – искренне произнесла Луиза. – Многие ли солдаты знают про ежей?

Сквозь толпу пробился Вивар.

– Кузни прогреваются. К шести часам вы получите несколько сотен этих штук. Куда их доставить?

– Пусть привезут прямо ко мне.

– Когда услышите звон колоколов, можете отступать. Значит, хоругвь уже развернули.

– Поторопитесь!

– Сразу после шести, – сказал Вивар. – Раньше не получится. Вы видели, что они сделали с собором?

– Нет. – Шарпа это не волновало. Его волновал умный французский полковник, егерь императорской гвардии.

С юго-запада донесся одинокий ружейный выстрел, и Шарп побежал.

Глава 17

Выстрел, однако, предупреждал не об атаке д'Эклана, а о приближении патруля касадорцев. Лошади были в крови и в пене. Прибывший вместе с Шарпом Вивар перевел, что патруль натолкнулся на французских драгун.

– Где?

– В двух лье к юго-западу.

– Сколько?

– Сотни. – Вивар переводил сбивчивый доклад патрульных. – Французы гнались за ними, и они едва спаслись. – Начальник патруля продолжал возбужденно рассказывать. – Они видели егеря. – Вивар улыбнулся. – Ну вот, теперь мы знаем, где он. Остается отбить штурм.

– Да.

Весть о том, что враг наконец подходит, странным образом успокоила Шарпа. Все его страхи были связаны с хитрым и изобретательным полковником д'Экланом. Конкретная информация о местонахождении врага лишала его зловещего ореола.

Вивар шагнул вслед за усталыми патрульными в проход на баррикаде.

– Слышите молоты? – обернулся он.

– Молоты? – нахмурился Шарп. Из города действительно доносился металлический звон молотов по наковальням. – Ежи?

– Вам их доставят. – Вивар пошел вверх по крутой улочке. – Не грустите.

Шарп смотрел в спину майора, затем, повинуясь импульсу, выбежал на мощеную улицу.

– Сэр!

– Да, лейтенант?

Шарп удостоверился, что стрелки его не слышат.

– Я хочу извиниться за то, что произошло в таверне, сэр. Я...

– В какой таверне? Я сегодня ни в одну таверну не заходил. Может быть, завтра, когда оторвемся от этих ублюдков, мы с вами и посидим в таверне, но сегодня... – Лицо Вивара было совершенно серьезно. – Не понимаю, о чем вы, лейтенант.

– Да, сэр. Спасибо, сэр.

– Мне не нравится, когда вы называете меня "сэр", – улыбнулся Вивар. Это значит, что вы настроены миролюбиво. А вы должны быть сегодня воинственны. Я хочу знать, что французы идут на смерть.

– Они ее найдут, сэр.

– Вы разместили людей в домах? – Вивар кивнул в сторону выходящих за периметр города строений.

– Да, сэр.

– Они не смогут защищаться от атаки с запада, не так ли?

– С запада атаки не будет, сэр. Враг поведет атаку с запада, но настоящий штурм начнется с юга.

Было совершенно ясно, что Вивар недоволен тем, как разместил свои силы Шарп. Но вера в боевой опыт стрелка заставила его промолчать.

– Вы типичный британский солдат, – не удержался майор, – заводите разговор о тавернах, когда надо сражаться. – Вивар засмеялся и пошел прочь.

Шарп чувствовал себя как верующий после отпущения грехов. Он поднялся на укрепленный холм, где за бруствером заняли позицию две дюжины стрелков. С холма открывался отличный вид, но Шарп знал, что как только враг пойдет в атаку, этим людям придется оставить позицию и перейти в дома, где разместились остальные. Атака все равно будет не с запада, а с юга.

– Слышали, что сказал майор? – предупредил он стрелков. – Ублюдки будут здесь через час!

На самом деле прошло часа три. Три часа мучительных переживаний, не задумали ли французы очередную хитрость. За это время на холм были доставлены первые мешки с позвякивающими ежами. И лишь тогда выставленный у самого края долины пикет из двух касадорцев поскакал к городу.

– Драгуны! Драгуны! – Они показывали жестами, как выглядят каски французов, и махали руками на запад.

– Si! – крикнул Шарп. – Gracias!

Стрелки, собравшиеся посмеяться над маленькими злобными ежами, разошлись по своим позициям. По-прежнему никого не было видно. Шарп смотрел на юг, ожидая возвращения выставленных пикетов, но касадорцы, охранявшие южные подступы к городу, не появлялись.

– Силы ада! – в ужасе сплюнул Хэгмэн, почувствовав запах с равнины. Западный ветер донес прогорклую вонь подседельных ссадин. Стрелки брезгливо морщили носы.

Шарп наблюдал за мирным пейзажем, скрывающим атакующих. Несомненно, французские офицеры осматривают сейчас город из-за кустарника на краю поля. Позади них готовятся к сражению драгуны. Шарп представлял, как напяливаются каски на головы с косицами, как с лязгом вытягиваются из железных ножен сабли. Лошади, понимая, что сейчас начнется, бьют копытами. Всадники нервно подтягивают стремена или вытирают пот со сбруи.

Шарп вдруг подумал, а не ошибся ли он. Что, если французы не планировали атаку с юга, а решили с ходу пробить оборону и зацепиться за баррикады?

– Черт побери! – прошептал Хэгмэн, когда из долины вылетела кавалерийская цепь. Драгуны скакали рысью, вытащив сабли. Плащи развевались на ветру, матерчатые чехлы были сняты, и каски золотом горели в лучах заходящего солнца.

– Да тут не меньше тысячи сволочей! – Хэгмэн поднял ружье.

– Не стрелять! – крикнул Шарп.

Он не хотел, чтобы стрелки спровоцировали огонь засевших на баррикадах касадорцев. В стволах испанских мушкетов не было нарезки, о попадании не могло быть и речи. Залп с такого расстояния означал бы пустую трату патронов.

Шарп мог бы не напрягаться, ибо спустя несколько секунд после появления кавалерии испанцы открыли огонь. Он выругался, обернулся и увидел, что жаждущие убивать французов горожане залезли на крыши. Поднялся невообразимый грохот, стволы выплевывали пламя, пороховой дым затянул городские окраины, и, кажется, один всадник упал. С расстояния трех сотен ярдов стрелять было совершенно бесполезно. Даже попавшая в цель пуля не причинит особого вреда, ударив в плотную форму или зимнюю попону лошади.

Всадники сбавили темп. Шарп пытался найти красный ментик д'Эклана, но его нигде не было видно. Он мысленно поделил линию на четверти и быстро подсчитал людей в одной из них, потом умножил и получил три сотни кавалеристов. Это был не штурм. Это была демонстрация силы, предназначенная для отвлечения внимания.