Текст книги "Флобер"

Автор книги: Бернар Фоконье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

БАНКРОТСТВО

Флоберу всего 53 года. Можно сказать, что это далеко не преклонный возраст для мужчины, но он выглядит глубоким стариком. В конце 1874 года Флобер трудится в поте лица над первой главой романа «Бувар и Пекюше». Работа, как всегда, продвигается крайне медленно. Эта книга, по его мнению, постепенно превращается в бумажную могилу: «Бювар и Пекюше потихоньку скоро и непременно сведут меня на тот свет, я от них подохну»[320]320
  Письмо Жервэ Шарпантье. Декабрь 1874 года.


[Закрыть].

Он отдает себе отчет, что пребывает в самом мрачном расположении духа. Гюстав понимает, насколько он постарел, износился, насколько ему опротивели все люди вокруг и насколько он сам себе противен: «Между тем, я работаю, но без энтузиазма, словно отбываю наказание. Возможно, что именно от работы я чувствую себя совершенно больным, ибо пишу безумную книгу»[321]321
  Письмо Жорж Санд. 27 марта 1875 года.


[Закрыть].

Не стоит далеко ходить, чтобы найти причины депрессии писателя. Он никогда всерьез не лечился от своего заболевания. Со временем нервные срывы перестали случаться у него так часто, как в юности, но по-прежнему его психика оставалась подвижной, что проявлялось при каждом удобном случае. За солидным телосложением скрывались его болезненная чувствительность, природная доброта и широта натуры, склонность к соленой шутке и раскатистому смеху. Теперь на здоровье Гюстава начинают влиять 30 лет, проведенных за письменным столом, когда он вгрызался в литературный материал и корпел над каждой фразой. Работа писателя, которую наивные люди считают приятным развлечением, на самом деле предполагает постоянную борьбу сочинителя с самим собой, опасное погружение в глубинный смысл слов и человеческих душ. В особенности когда такой писатель, как Гюстав, постоянно ищет новые формы выражения своих мыслей и упорно стремится к совершенству, чтобы познать суть вещей. И зачем ему все это? Первый успех книги, которую мало кто понял, последовавшее затем разочарование, провал очередной работы способны кого угодно выбить из седла.

И как признак душевного нездоровья, писатель спит по 10–12 часов в сутки. Он решает лечить свою раненую душу сном. В его поведении появляются некоторые странности. Он вздрагивает от малейшего шума, словно за ним гонятся или застают врасплох за совершением какого-то неблаговидного поступка. Он может расплакаться без особой на то причины или же от одной мысли о тщетности жизни.

Флобер доходит до того, что заявляет о своем неприятии собственной книги. Он считает, что без динамичного развития сюжета она превратится в приложение к невнятным философским рассуждениям.

Естественно, что некоторые странности поведения, черные мысли и подавленное настроение писателя не вызывают у окружающих большого желания общаться с ним. Флобер, когда приезжает в Париж, по воскресеньям по-прежнему приглашает к себе на ужин друзей. Он проживает по новому адресу в предместье Сент-Оноре, по соседству с семейством Комманвиль. Надо сказать, что друзья и знакомые отнюдь не торопятся к нему в гости.

Все же у него собираются самые стойкие из его друзей. Среди них прежде всего молодой писатель Эмиль Золя, которого вскоре ожидает большой успех с его романом «Западня». Далее можно назвать Альфонса Доде, Ивана Тургенева, а также и Эдмона де Гонкура, который продолжает поддерживать дружеские отношения с Гюставом, несмотря на свое вероломство. По правде говоря, такие встречи становятся праздником для многих друзей Флобера. Они образуют «Сообщество пяти». Их разговоры постоянно ведутся о том, в какое непростое время они живут. Писатели жалуются, что публика все меньше и меньше интересуется литературой. Как ни странно, это вполне обычные темы для разговоров среди писателей, даже в случае, если они печатаются солидными тиражами. Интересно, о чем эти мастера пера говорили бы в наши дни?

И все же Гюстава не покидает чувство одиночества. Его гложут мысли, что он никому не нужен. Теперь он все чаще думает о смерти, стоит ему только вспомнить о «бренности бытия»[322]322
  Письмо Жорж Санд. 10 мая 1875 года.


[Закрыть] и грядущей старости.

Впрочем, его одолевают и менее метафизические тревоги и волнения. В частности, он банально озабочен тем, где бы раздобыть денег. Меньше всего он беспокоится о себе, поскольку еще сохранил ренту и получает небольшой доход от поместья в Довиле. Его опасения вызывает Комманвиль, муж племянницы Каролины, чьи финансовые дела оставляют желать лучшего. Вскоре Комманвиль окончательно разоряется из-за падения цен на лес и отсутствия коммерческого чутья: обычно он закупал сырье в Швеции и России, а затем перепродавал его, прежде чем расплатиться с кредиторами. Подобная система покрытия векселей чревата печальными последствиями: при падении курса наступает банкротство.

Бо́льшая часть 1875 года проходит в ожидании возможного финансового краха. Флобер приходит в ужас, когда узнаёт, какую сумму теряет Комманвиль. Речь идет о полутора миллионах франков, то есть более трех миллионов евро по сегодняшнему курсу валюты. Это настоящая катастрофа. Кроме того, над домом в Круассе нависает угроза продажи, поскольку он отошел по завещанию госпожи Флобер Каролине.

Согласно закону имущество супругов Комманвиль, входящее в состав приданого, не могло отчуждаться, защищая тем самым собственность молодой женщины. Каролина, однако, может пойти на то, чтобы продать дом, чтобы помочь своему супругу выкрутиться из финансовой западни. От подобной перспективы Гюстава охватывает жуткая паника. Что же будет с ним, если дом в Круассе будет продан? Этот дом, его семейный очаг, он воспринимает частью самого себя. Здесь он написал все свои книги, здесь всё напоминает ему о матери. Он не переживет разлуки с родным кровом.

Банкротство – это не только перспектива нищеты, это позор для всей семьи. В ту эпоху еще действует закон, в силу которого должника могут упрятать за решетку. Флобер какое-то время не осмеливается признаться даже своим друзьям о финансовом крахе, постигшем мужа племянницы. Наконец в июле он открывает свой секрет Тургеневу: для него, говорит он, это конец. Он никогда не оправится от подобного удара. В середине августа Гюстав делится своей бедой с Золя: «Мой племянник полностью разорен, и соответственно я терплю большие убытки. Мой привычный жизненный уклад жизни нарушен. У меня, конечно, всегда будут средства к существованию, но это будет уже совсем другая жизнь»[323]323
  Письмо Эмилю Золя. 13 августа 1875 года.


[Закрыть].

Для того чтобы помочь семье Каролины, Гюстав решает продать свою собственность в Довиле за 200 тысяч франков. И это совсем не выгодная цена, как может показаться на первый взгляд. Владение включает 23 гектара плодородных земельных угодий, да и Довиль становится все более престижным местом в какой-то степени благодаря зарождающейся моде на морские купания. В Довиле уже построены роскошные гостиницы, где останавливаются желающие отдохнуть представители высшего общества. Здесь также выращивают породистых лошадей, есть ипподром и конюшни. Несколько лет спустя барон Ротшильд выкупит бывшее владение Флобера, чтобы построить похожую на дворец виллу. В 1920 году эта вилла будет продана за восемь миллионов франков, что по тем временам составит целое состояние. Ее покупатель – американский богач Ральф Бивер Страсбургер…

Всю осень Гюстав проводит в поисках денег. Надо погасить самые неотложные долги, оплатить самые срочные векселя. Гюстав привлекает двоих своих друзей – Рауля-Дюваля и Лапорта, чтобы они выступили гарантами выплаты долга в 50 тысяч франков, под который Каролина заложила свое имущество.

В итоге банкротство Комманвиля сводится к юридической ликвидации, что уже не так позорно для семьи. И все же далеко не все долги погашены. Доходы Гюстава значительно пострадали, да и над Круассе все еще не развеялись тучи. Жорж Санд, обеспокоенная судьбой друга, предлагает ему выкупить имение. Гюстав будет благодарен писательнице за этот жест до последних дней своей жизни. Он до слез растроган ее предложением. Возможно, что это самое лучшее доказательство дружбы, которое он когда-либо получал, поскольку Жорж Санд отнюдь не купается в роскоши. Конечно, Гюстав отказывается. Тогда Жорж Санд ищет другой способ помочь другу. Она пытается найти для него какую-либо оплачиваемую работу, чтобы он имел хотя бы какой-то минимальный доход. Флобер пишет письмо Агенору Барду[324]324
  Агенор Барду (1829–1897) – французский политический деятель. – Прим. пер.


[Закрыть], помощнику государственного секретаря по вопросам юстиции, с которым лично знаком. В ответном письме, адресованном Барду, Гюстав вначале вроде бы протестует и отказывается, а затем признается, что место работы, например в Государственной библиотеке за три или четыре тысячи франков, его вполне бы устроило. В любом случае он считает, что Франция и так у него в долгу. Флобер, однако, выражает опасение по поводу реакции публики, когда та узнает о его назначении на государственную должность. Хотя все это совсем не к спеху…

Можно ли в такой обстановке продолжать работать над «ужасной книгой»[325]325
  Письмо баронессе Лепик. Март или апрель 1880 года.


[Закрыть], две главы которой уже написаны? Лето проходит, а Флобер так и не напишет ни единой строчки. В сентябре после продажи поместья в Довиле Гюстав отправляется к одному из своих друзей Жоржу Пуше[326]326
  Жорж Пуше (1833–1894) – французский врач и зоолог. – Прим. пер.


[Закрыть] в Конкарно. Это сын бывшего ученика отца Флобера, в Конкарно он заведует зоологической станцией.

Гюстав приезжает в Конкарно в состоянии полной расшатанности нервной системы. Его окончательно добило банкротство Комманвиля. Его то и дело охватывает дрожь, в любой момент он готов разрыдаться, поскольку чувствует, что не может больше заниматься творчеством. Будущее рисуется ему в самых черных красках. Для того чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Гюстав рассматривает рыбок в садке, купается, когда позволяет погода, балует себя блюдами из даров моря и устрицами, что заметно улучшает его физическое состояние. Он живет в тесной комнатке, выходящей окнами на порт и его окрестности. Когда начинаются осенние дожди, он остается в доме, чтобы посидеть в углу у каминного огня и «помечтать». И эти мечты приносят свои плоды. Как на протяжении нескольких недель не написать ни строчки, если твое имя Гюстав Флобер? В тот момент, когда в начале ноября он уезжает из Конкарно, у него уже написаны три страницы нового произведения, которое он назовет «маленькой историей в религиозно-поэтическом и средневековом стиле рококо»[327]327
  Письмо Леонии Бренн. 5 января 1876 года.


[Закрыть]. Это «Легенда о святом Юлиане Странноприимце»[328]328
  Другое название в переводе «Легенда о святом Юлиане Милостивом». – Прим. пер.


[Закрыть], первая часть будущей книги «Три повести».

ТРИ «ХРИСТИАНСКИЕ» ПОВЕСТИ

Ги де Мопассан отныне входит в узкий круг близких друзей писателя. Гюстав просит или скорее требует, чтобы молодой человек присутствовал на его воскресных ужинах в новой квартире в предместье Сент-Оноре. Ги безропотно соглашается стать постоянным участником литературных вечеров. Но все же он заслужил это посвящение в рыцари. В апреле того же 1875 года, накануне летних трагических событий, он поставил в мастерской художника Лелуара написанную им пьесу порнографического содержания «Лепесток розы». Вещь совершенно низкопробная, однако она заставила Гюстава смеяться до слез, несмотря на все его душевные страдания и переживания. Флобер принял также участие в одной из репетиций, во время которых вместо декораций использовались огромные картонные листы с нарисованными на них гигантского размера человеческими органами. Дух «мальчика» вовсе не умер от старости, и, похоже, Ги будет его достойным наследником…

И вот наш Флобер становится духовным наставником школы молодых литераторов. Они называют свое искусство «натуралистическим». Что касается дружбы, то тут нет никаких сомнений: Гюставу нравятся его молодые конкуренты на литературном поприще, а они, в свою очередь, восхищаются его талантом и относятся к нему с большим уважением. Что же касается литературных теорий, проводниками которых они являются вместе с Эмилем Золя, то это совсем другая история. В глазах Флобера под такими названиями, как «реализм» или «натурализм», скрываются совершенно неприемлемые для него понятия. Еще в те далекие времена, когда он писал «Госпожу Бовари», Гюстав со всей прямотой высказал свое мнение: «Считают, что я без ума от реализма, когда на самом деле я ненавижу его. Ибо именно ненависть к реализму и подвинула меня на работу над этим романом»[329]329
  Письмо Эдме Роже де Женетт. 30 октября 1876 года.


[Закрыть]. В феврале 1876 года он продолжает свой вечный спор с Жорж Санд. Писательница не в первый раз упрекает его в том, что в своих литературных изысканиях он слишком большое внимание уделяет вопросам формы, и это, помимо всего прочего, связывает его со «школой» реализма, с представителями которой он часто встречается. Она имеет в виду участников его маленького литературного кружка. В ответном письме старой подруге Флобер излагает свои «утилитаристские» концепции литературного произведения (защищать униженных и оскорбленных, просвещать толпу). Он не забывает упомянуть и о концепциях, предлагаемых Эмилем Золя, будущим автором статьи «Экспериментальный роман», что также является попыткой завладеть и без того тесным книжным рынком. Впрочем, любители литературных теорий, лучшие педагоги и гениальные создатели классификационной системы, давно размышляют над тем, что же однажды сказал Флоберу Золя. Если верить Эдмону де Гонкуру: «Да, это правда, что я смеюсь так же, как и вы над словом „натурализм“. Между тем я без конца повторяю его, потому что нужно называть вещи своими именами, чтобы публика поверила в то, что они новые»[330]330
  Эдмон де Гонкур. Дневник. 19 февраля 1877 года. См.: Гонкур Э. Дневник. Записки о литературной жизни. Т. 2.


[Закрыть].

В ответном письме Жорж Санд Флобер с предельной ясностью расставляет все по своим местам: «Что касается моей „недостаточности убеждений“, то увы! Убеждения вызывают у меня удушье. Я едва сдерживаю гнев и возмущение. В идеале Искусство с большой буквы, по моему мнению, не должно ничему учить, а личность настоящего художника должна проявляться в своем произведении не больше, чем божественная сущность в окружающей природе. Человек – ничто, а художественное произведение – всё!

Что касается моих друзей, то вы их называете „ваша школа“. Бьюсь об заклад, что у меня нет никакой школы! Я не признаю никакой школы. Те люди, с которыми я часто встречаюсь, находятся на пути к тому, что я ненавижу. В то же время они проявляют некоторый интерес и к тому, что волнует меня. Технические детали, местные реалии и, наконец, историческая сторона и точность описываемых вещей интересуют меня в последнюю очередь. Главное, к чему я стремлюсь, – это „красота“, которую почти совсем не ищут мои сотоварищи. Когда я испытываю восхищение или ужас, они не чувствуют ничего. Меня приводят в восторг фразы, которые кажутся им банальными. Гонкур, например, весьма счастлив, когда посреди улицы ему в голову приходит слово, которое он может вставить в книгу. Я же доволен, если мне удается написать целую страницу без повторов и созвучий»[331]331
  Письмо Жорж Санд. Конец декабря 1875 года.


[Закрыть].

Месяц спустя, 6 февраля 1876 года, Флобер, словно ощущая в этом потребность, уточняет: «Заметьте, что мне ненавистно все, что принято называть реализмом».

И в последующие месяцы Гюстав пускает свои отравленные стрелы в сторону натурализма, «школы», которую защищают именно те люди, которых он принимает у себя дома воскресными вечерами. «Что могут дать такие лишенные смысла слова, как „натурализм“»[332]332
  Письмо Ги де Мопассану. 25 декабря 1876 года.


[Закрыть]. Немного позднее, в декабре 1877 года, Тургенев получает от Флобера письмо со следующими гневными словами: «Всякий раз по понедельникам я испытываю приступ гнева, когда читаю статью Золя. После реалистов мы имеем натуралистов и импрессионистов – какой прогресс! Группа шутников, которые хотят заставить верить самих себя, да и нас с вами в то, что они открыли Средиземное море».

«Три повести» в какой-то мере являются ключом к этому литературному спору. Начатую в Конкарно «Легенду о святом Юлиане Странноприимце» Флобер продолжает писать на протяжении всей зимы. На сочинение этого произведения Гюстава вдохновил витраж кафедрального собора в Руане. Юлиан – блудный сын. Он покидает отчий дом, чтобы вести разгульную, полную приключений жизнь. В итоге он женится на дочери императора. И тут же на него нападает черная тоска. Он пытается найти утешение в охоте. В один прекрасный день он возвращается домой после этого паскалевского развлечения. Дома его ожидают двое стариков, которых в его отсутствие приютила его жена. В приступе беспричинного гнева Юлиан убивает их. И тогда ему становится понятно, что он расправился с собственными родителями. Оставив все свое богатство, он убегает из дома. Юлиан нищенствует и заканчивает свои дни, как святой, поскольку спасает одного прокаженного.

Что могло привлечь внимание Флобера в этой религиозной истории? Конечно, ее глубина, поэзия и мистика, которой насыщены христианские сюжеты в средневековой литературе. Похоже, что писатель хотел избавиться от «натурализма», ставшего основой для литературного творчества. Окрашенная в мягкие тона легенда воспринимается, как наивная сказка. Неоднозначность святого Юлиана дает Флоберу возможность отдохнуть от вредоносных миазмов, исходящих от пары глупых простаков, Бувара и Пекюше. К ним писатель намеревается еще вернуться. Помимо всего прочего, написать повесть – это еще и возможность преподать урок стиля своим молодым сотоварищам, показать, что такое «красота» в литературе и настоящая экспрессия. «Была бы идея, а слова всегда найдутся»[333]333
  Письмо Жорж Санд. 14 марта 1873 года.


[Закрыть].

8 марта 1876 года умирает Луиза Коле. Ее уход в мир иной, как пишет Флобер Эдме Роже де Женетт, вызывает у него «противоречивые и сложные чувства». «Ожившие в моей душе воспоминания заставили меня пересмотреть всю мою прошлую жизнь. Ваш друг, однако, за последний год заметно укрепил свое моральное состояние. Я вычеркнул из своего прошлого столько всего ненужного, чтобы иметь возможность жить дальше. <…> Мне пришла на память смерть первой жены Шарля в „Госпоже Бовари“: „Она любила его. И это главное“»[334]334
  Письмо Эдме Роже де Женетт. 13–18 марта 1876 года.


[Закрыть]. Гюстав проводит полдня в воспоминаниях о прошлом… Затем принимается за работу.

Флобер берется за вторую повесть под названием «Простое сердце». Если в «Легенде о святом Юлиане Странноприимце» можно увидеть реминисценцию «Искушения святого Антония», то «Простое сердце» по своей тональности и месту действия напоминает «Госпожу Бовари». Это история служанки, которой Флобер приписывает некоторые черты характера Жюли, прислуживавшей в его доме с 1825 года! Вот что 19 июня 1876 года пишет Флобер Эдме Роже де Женетт: «История „Простого сердца“ – это рассказ о непримечательной жизни бедной деревенской девушки, набожной, но без фанатизма, в меру преданной и по характеру мягкой, как свежий хлеб. Вот в какой последовательности она любит: сначала мужчину, затем детей своей хозяйки, далее племянника, после чего старика, за которым ухаживает, и, наконец, своего попугая. Когда умирает ее попугай, она делает из него чучело. Оказавшись, в свою очередь, на смертном одре, она путает попугая со Святым Духом. В этом нет никакой иронии, как вы могли бы предположить, напротив, все серьезно и очень грустно. Я хочу вызвать слезы жалости у особенно чувствительных душ, поскольку и сам к ним отношусь».

Ради этой повести Гюстав совершает в апреле поездку в Пон-л’Эвек и Онфлёр. Погрузившись в знакомую с детства атмосферу, писатель предается воспоминаниям. «Простое сердце», возможно, самое пронзительное и самое личное из всех его произведений. И пресловутый «реализм» присутствует здесь во всей своей красе. Попугай Фелиситэ – это волшебная магия простых душ, воспевание их смирения. Автор описывает эту историю с желанием показать истинную красоту литературного языка. При этом он наделяет своего персонажа глубокими человеческими чувствами. Гюстав ведет мысленный разговор со своей старой доброй подругой Жорж Санд, словно «Простое сердце» адресуется именно ей, чтобы она, наконец, его одобрила.

Жорж Санд, однако, умирает 8 мая 1876 года в страшных муках из-за непроходимости кишечника. Ей было 72 года. Гюстав убит горем. Он составляет список близких ему людей, ушедших в мир иной за последние годы. «Мое сердце превращается в некрополь, – пишет он принцессе Матильде, – я чувствую вокруг себя такую бескрайнюю пустоту»[335]335
  Письмо принцессе Матильде. 19 июня 1876 года.


[Закрыть].

С уходом Жорж Санд Гюстав теряет не только подругу. В каком-то смысле писательница заменила ему мать. Она была для него собеседницей, понимавшей его с полуслова. Между ними не было никакого соперничества, тем более флирта. Общение этих творческих личностей было исключительно высокоинтеллектуальным. На церемонии похорон Жорж Санд, куда он прибывает вместе с Александром Дюма-сыном, Эрнестом Ренаном и принцем Наполеоном, Гюстав рыдает, как дитя. Согласно последней воле старой подруги Гюстава она приняла смерть без церковного причастия, но была похоронена по всем религиозным канонам и правилам. Что поделаешь? Сопротивляться давлению семьи бесполезно.

Возвратившись в Круассе, Флобер словно обретает второе дыхание. Он берется за работу с удвоенной энергией. Благотворное влияние лета? Писатель надеется, что закончит вторую повесть за три месяца. В музее Руана, с директором которого он знаком, Гюстав берет на время чучело попугая, чтобы, поглядывая на него, описывать историю Фелиситэ. Довольно странное впечатление производит чучело в рабочем кабинете писателя. На какие только жертвы он не идет ради Искусства с большой буквы… Сидя перед чучелом попугая, писатель произносит вслух и даже громко выкрикивает целые фразы. Он работает как каторжник, как вол, который тащит свой тяжелый воз. Столько усилий, чтобы сочинить повесть всего на 30 страниц? Эдмон де Гонкур по привычке не упускает случая, чтобы не съязвить по поводу того, какая пропасть лежит между затраченными усилиями и конечным мизерным результатом. Это говорит о том, что «заклятый друг» Флобера ничего толком не понимает в «безумии» писателя, его желании поднять стиль, как флаг, над всем, что пишется в литературном мире, приблизиться к идеалу красоты. С «Простым сердцем» писатель уже находится на вершине своего творчества.

И вот, чтобы закончить проект, Флобер подумывает о третьей повести «Иродиада» на библейский сюжет. Речь идет об истории смертной казни святого Иоанна Крестителя, чья голова была преподнесена Саломее, дочери Ирода после ее знаменитого танца.

Для того чтобы написать эту повесть, писателю, так же, как в старые добрые времена, когда он работал над «Саламбо», о котором теперь часто вспоминает, придется изучить огромное число литературных и прочих письменных источников. Когда действующими лицами произведения становятся библейские персонажи, писателю, безусловно, придется прибегнуть к особой форме повествования. В этом произведении, описывая танец Саломеи, Флобер воскрешает в памяти свое путешествие на Восток и встречу с прекрасной Кучук Ханем.

Ушедший с головой в новую работу, Флобер проводит часть зимы 1877 года в Круассе. Эмиль Золя уже начинает беспокоиться. Без воскресных ужинов у «старика» маленькое литературное сообщество натуралистов чувствует себя осиротевшим. Компания распалась и больше не собирается. Флобер заверяет Золя, что приедет в Париж, как только закончит «Иродиаду»…

У Гюстава есть особая причина для того, чтобы превратиться в отшельника: он сильно нуждался в средствах. Никогда еще он не испытывал столь полного безденежья. Что касается ежедневных затрат, то и тут он едва сводит концы с концами. От Комманвиля Гюстав не получает ровно ничего. Он погряз в новых долгах и не мог расплатиться даже с Лапортом, который продолжает тем не менее материально поддерживать писателя и помогать ему в работе.

Флобер теперь настолько стеснен в средствах, что у него нет денег даже на билет, чтобы отправиться на корабле из Круассе в Руан. Он не имеет возможности послать в Руан даже свою служанку. Накануне Рождества при посещении кладбища, где покоится прах его родителей, Гюстав вынужден заплатить 150 франков за содержание в порядке могил родственников, что наносит сокрушительный удар по его кошельку.

Его последняя надежда: закончить как можно скорее «Иродиаду», продать повесть на выгодных условиях, чтобы хоть как-то поправить финансовые дела. Январь наступившего года проходит в трудах и заботах. Гюстав окончательно подрывает здоровье: он не спит, пьет литрами воду и кофе, постоянно находится в экзальтированном состоянии.

Наконец 1 февраля 1877 года он торжественно сообщает своей племяннице, что закончил «Иродиаду». Где он нашел деньги, чтобы вернуться в Париж и возобновить воскресные приемы? Тайна, окутанная мраком. В этом и состоит скромное обаяние буржуазии.

Между тем Флобер чувствует себя таким усталым и опустошенным, словно выжатый лимон. При первом же выходе в свет к своему издателю Шарпантье у Гюстава начинает так кружиться голова, что он вынужден, пошатываясь и задыхаясь, уйти с вечера.

Однако он с удовольствием окунается в парижскую жизнь. Своим друзьям Флобер не перестает рассказывать о том, что собирается написать роман о Второй империи. Похоже, что эта тема весьма привлекает его. А «Бувар»… Гюставу кажется, что у него есть в запасе как минимум еще три года, чтобы посвятить это время своим «двум идиотам». Гюстав читает «Иродиаду» в салоне принцессы Матильды, за что получает очередную письменную «оплеуху» от Эдмона де Гонкура в его «Дневнике»: «Несмотря на мычание и завывания чтеца, по моему мнению, в невинном повествовании переплелись археологические изыскания и мироощущение автора, проникнутое идеализацией действительности»[336]336
  Эдмон де Гонкур. Дневник. 18 февраля 1877 года. См.: Гонкур Э. Дневник. Записки о литературной жизни. Т. 2.


[Закрыть].

Тем не менее читатели с нетерпением ждут выхода в свет «Трех повестей». Флобер старается обеспечить своему произведению светлое будущее, о чем постоянно говорит со своими друзьями.

Флобер прочитал книгу Золя «Западня». Хотя Гюстав и не одобряет художественного стиля младшего товарища по писательскому цеху, он все же признаёт, что речь идет о незаурядном романе: «Было бы неправильным сочинять много подобных книг, однако местами она великолепна и подкупает правдивостью сюжета»[337]337
  Письмо Эдме Роже де Женетт. 2 апреля 1877 года.


[Закрыть].

Что касается «Трех повестей», которые у Шарпантье должны выйти из печати однотомником, вначале они печатаются в журналах: «Простое сердце» и «Иродиада» в «Ле Монитёр универсель», а «Легенда о святом Юлиане Странноприимце» – в «Бьен пюблик». В этот раз Флобер делает все, чтобы его произведения принесли ему хотя бы какие-то деньги: он договаривается продать издателям каждую повесть за тысячу франков. Теперь у него есть возможность немного свободнее дышать… Затем благодаря содействию Тургенева Россия платит ему по «два франка за строчку»[338]338
  Lottman H. R. Op. cit. Р. 431.


[Закрыть], получив права на издание его повестей на русском языке. Гюстав неожиданно начинает гордиться тем, что проявил себя столь опытным переговорщиком.

Задумывается ли он о том, что пришло время разобраться в своих бумажных делах? Однажды вечером Гюстав вместе с Максимом Дюканом перечитали все письма, которыми они обменивались с 1843 по 1857 год. Друзья решили сжечь их, чтобы после смерти избежать чьего-то нескромного любопытства. «Как же мы любили друг друга!»[339]339
  Ibid. Р. 432.


[Закрыть] – шепчет Гюстав, перебирая эти дорогие его сердцу реликвии. Удивительно, но письма Максима не постигнет печальная участь быть уничтоженными: у Гюстава не поднялась рука, чтобы предать их огню.

Нельзя сказать, что смерть Эмиля Амара, отца Каролины, заставила Гюстава проливать горькие слезы. Похоронная речь писателя была сдержанной и краткой. Леония Бренн, по всей видимости, к этому времени становится для Гюстава подругой, которой он теперь изливает душу, за неимением возможности вступить с ней в более интимные отношения (по его собственному признанию, он «умирает от желания кусать до крови ее мраморные плечи»[340]340
  Письмо Леонии Бренн. 3 марта 1877 года.


[Закрыть], однако это всего лишь слова). Он пишет: «Невелика потеря. Я уже пролил скупую слезу по этому человеку, когда у него лет 25 назад съехала крыша. Увы! Его смерть погрузила меня в тяжелые воспоминания»[341]341
  Там же.


[Закрыть].

Прославленных представителей старой гвардии писателей, а именно: Гюстава Флобера, Эдмона де Гонкура и Эмиля Золя – 16 апреля приглашают то ли на рыцарское посвящение, то ли на преждевременные похороны молодые натуралисты, в скором будущем учредители знаменитых «Меданских вечеров». Из присутствующих на этом собрании можно назвать Жориса Гюисманса[342]342
  Жорис Карл Гюисманс (Шарль Жорж Мари Гюисманс) (1848–1907) – французский писатель. Первый президент Гонкуровской академии. – Прим. пер.


[Закрыть], Анри Сеарда[343]343
  Анри Сеард (1851–1924) – французский писатель, поэт, драматург. – Прим. пер.


[Закрыть], Поля Алексиса, Леона Энника[344]344
  Леон Энник (1851–1935) – французский писатель. – Прим. пер.


[Закрыть], Октава Мирбо. И конечно здесь был Ги де Мопассан, который по-прежнему упорствует в написании порнографических сцен в своих романах и к тому же переживает драму: у него только что нашли сифилис «в особо тяжелой форме, от которого скончался Франциск I». «Теперь я больше не боюсь его подцепить»[345]345
  Письмо Ги де Мопассана Роберу Пишону. 2 марта 1877 года.


[Закрыть], – добавляет он. Впоследствии болезнь приведет его к сумасшествию и преждевременной смерти в возрасте сорока двух лет…

В любом случае праздник удается на славу. На стол подают изысканные блюда: суп-пюре Бовари, пулярку с трюфелями «Святой Антоний», артишоки «Простое сердце»…

Однако Флобер пребывает в мрачном настроении. Ни при каких условиях он не желает возглавить модное направление в литературе. Гюстав опасается, что представители этого течения могут использовать его имя в своих интересах. И главное, он не хочет, чтобы его имя упоминалось в связи со «школой», которую он постоянно критикует!

Неделю спустя после этого банкета, 24 апреля 1877 года, из печати выходит однотомник, в который входят «Три повести». Критики дают этому произведению самую лестную оценку. Теодор де Банвиль[346]346
  Теодор де Банвиль (1823–1891) – французский поэт, драматург, критик, журналист и писатель. – Прим. пер.


[Закрыть] в «Насьонале» пишет следующее: «Три абсолютных и безупречных шедевра, созданные с поэтической мощью автором, уверенным в своем таланте. Об этом произведении, достойном пера гения, можно говорить только с восхищением»[347]347
  Теодор де Банвиль в газете «Насьональ». 14 мая 1877 года.


[Закрыть]. Неужели долгожданный успех и признание критиков позволят Гюставу обрести наконец финансовое благополучие, в котором он так нуждается?

Увы! Похоже, что на этот раз писателю навредит политическая обстановка в стране. Известно, что книги, как, впрочем, и все то, что называется «культурной продукцией», становятся первыми жертвами разного рода кризисов: экономических, военных и даже правительственных! И вот случилось так, что избранный в 1873 году монархистами президент Мак-Магон выказывает недоверие правительству во главе с его председателем-республиканцем Жюлем Симоном и 16 мая 1877 года отправляет Кабинет министров в отставку. Новые выборы будут на руку республиканцам. Атмосфера хаоса и политической нестабильности весьма неблагоприятно сказывается на продаже литературы. «Что же касается моей несчастной книги, то ей пришел конец»[348]348
  Письмо, адресат неизвестен. 21 мая 1877 года.


[Закрыть], – жалуется Флобер.