Текст книги "Байона"
Автор книги: Берегиня Форест
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Глава 3. Выжженый рай
Прошла неделя напряжения и суматохи. Наступили выходные. У меня не было идей, как их провести, я работала в офисе, до онемевшей спины и красных глаз.
День клонился к исходу. Отрываясь от кипы бумаг, я устало потянулась, безразлично взглянула на часы и подошла к окну. Краски и запахи скорого лета, радость мелочей и беспечность вечеров – все проносилось куда-то мимо, одаривая других.
Собаки, велосипеды, прогулки по берегу реки, пикники на природе, веселые сборища друзей – все это не про меня. Переговоры, приемы, корпоративы, технично-бесстрастные баталии за права и возможности и короткий перерыв на сон – вот это как раз в точку. Далекая радость приобщения к деловому миру уверенных умных людей теперь вызывала грустную улыбку.
Я прижалась лбом к стеклу, разглядывая поток машин и людей с высоты десятого этажа. Костюм из добротной английской ткани серого графитового цвета и белая шелковая блузка, застегнутая под горло, сжимали меня в тисках показного благополучия. Шеф задавал высокий уровень дресс-кода. Имидж стоил дорого.
– Поехали, – отвлек меня Влад, заглядывая в кабинет. – Мне сегодня в качалку.
– Продукты заканчиваются. Заедем?
Влад недовольно посмотрел на меня. Выключив компьютер, я закрыла кабинет и спустилась. Его кожаный портфель опять лежал на моем месте. Я перекинула его назад, села и не рассчитала силу, хлопнув дверцей.
– Аккуратней с машиной! – раздраженно бросил он.
– Извини, – отозвалась я.
Алые отблески заката отразились в окнах верхних этажей жилого дома и ударили по глазам. Я почему-то подумала о том, что давно не видела в этом городе линию горизонта. Вокруг чихали выхлопными газами авто. Над стрижеными газонами включили фонари.
Лавируя рядами, объезжая пробки по ухабистым улочкам и проездным дворам, мы ехали на стоянку к гипермаркету «Ашан».
– Я оставлю тебя, – сказал Влад, тормозя на светофоре и смотря в зеркало заднего вида. – Приедешь на такси. Сколько тебе нужно?
Я пожала плечами. Он вынул бумажник, отсчитал и протянул деньги.
– А кто мне поможет пакеты наверх поднять? – спросила я, прикидывая вес закупки на целую неделю.
– Лифт, – без какой-либо интонации ответил Влад, скребя лысину с характерным звуком. Он обернулся ко мне и похлопал по коленке слишком сильно, чтобы это можно было счесть за ласку. – Ты совсем обленилась! Давай, потренируйся! Рекомендую сходить и посмотреть на фитнес, что тетки со своими телами делают. Пресс, рельеф, подтянутые попки! Ух!
Я смолчала, отстраняя его руку.
– Больно, – сказала я, сводя брови.
– Раньше ты не такой была! – заметил Влад. Загорелся зеленый свет, мы опять поехали. С насмешливым упреком он заглядывал мне в лицо: – Куда делся дерзкий импульсивный малышок? Где заводная уверенная в себе девушка, которая постоянно спорила и смеялась?
Я отвернулась с пасмурным видом. Я бы тоже хотела знать – где?
– Гм! Ну, пока! – он развернулся и уехал, высадив меня.
Смотря себе под ноги, я завернула за угол и вошла внутрь гипермаркета.
Белок, клетчатка, витамины. Никакого хлеба, картошки, сладостей. Влад был придирчив к еде. Толкая перед собой тележку и объезжая ряды, я встретила Ольгу из бухгалтерии.
Ей повезло больше. Выходные она проводила с семьей. Вместе с двумя детьми, Ольга тоже закупалась перед началом новой рабочей недели. Двое мальчишек лет по двенадцать постоянно проказничали, спорили и отвлекали ее.
– О, ты опять отдыхаешь на работе? – воскликнула Ольга по поводу моего офисного вида.
Я кивнула.
– Совет директоров близко… – краешком губ улыбнулась я, эпически понизив голос.
– Смотри, какую блузку я вчера купила! – Ольга довольно погладила себя по фиолетовой клетчатой рубашке, которая очень хорошо сочеталась с оранжевым ремнем, чернильными джинсами и ее богатой каштановой шевелюрой с рыжеватым подпалом.
– Стильно! – оценила я.
Ольга мило улыбнулась, кокетливо поднимая брови.
– А где Влад? – поинтересовалась она.
– На тренировку поехал.
– Илья, положи на место! – строгим тоном сказала она, обращаясь к сыну.
– Ма, ну пожалуйста!
– Нет, я сказала!
У нее было двое прекрасных ребятишек, кареглазых, веселых и беспокойных. Они катали тележку с продуктами, пугая других покупателей возможным столкновением и ухитряясь в последний момент остановиться. Ольга грозила им и призывала к порядку, прерывая наш разговор. Довольные своими проделками, они стихали на время, а потом все повторялось.
Останавливаясь в овощных рядах, она рассуждала о ценах и продуктах. Я невпопад отвечала ей, стараясь вспомнить, что планировала купить.
– У тебя все в порядке? – спросила Ольга, наблюдая за мной.
– Наверно, депресняк, – отозвалась я.
– Поссорилась со своим?
– Нет.
– Тогда что?
– Буквально? Ничего! Пустота, обыденность, отсутствие желаний. День сурка…
– А что ты хочешь? Так живут все, – пожала плечами Ольга. – Мне б твои проблемы! – усмехнулась она. – Твой хотя бы не пьет.
– Ты счастлива? – неожиданно спросила я.
Ольга недоуменно уставилась на меня. Потом рассмеялась.
– Вон видишь оболтусов? Если я не на кухне, то убираю бардак и ору, когда они врубают адскую музыку и разносят свою комнату вхлам. А муж приходит поздно, ест и храпит всю ночь.
– Он у тебя в строительной компании, кажется?
– Ну да. Прораб на стройке. А твой, вон, в костюмах с золотыми запонками щеголяет. Весь такой гладко выбритый и надушенный.
– Дьявол носит «Prada», – грустно пошутила я.
– О, такой порочный? – сладострастным голосом спросила Ольга, выпятив грудь и тряхнув кудрями.
– Такой «Prada».
Ольгу мой ответ разочаровал. Она взяла две банки зеленого горошка разных фирм, повертела в руках и обе положила в корзину и бодро усмехнулась.
– Не грусти, все – фигня! Только ты и я. Да и ты – фигня. Только я! – шутила она в своем грубоватом стиле.
Мы усмехнулись. Ее мальчишки толкали друг друга, стараясь наступить на ногу. Я засмотрелась на них. Заметив мое внимание, они начали беситься еще больше.
Ольга сыпала замечаниями. Я поощрительно улыбалась.
– Пошли туда, – потянула я в соседний ряд. Шоколад!.. Издали я присматривалась к большой длинной плитке шоколада с целыми вишнями.
– Похоже, жизнь налаживается! – улыбнулась я, возводя глаза к небу, с довольным видом прижимая к себе сразу две.
Ольга рассмеялась, сверкая карими, четко очерченными глазами. На бледных щеках показались две ямочки.
– С такой фигурой можно все! – завистливо осмотрела она мои ноги, утянутые в узкую юбку .
– Правда? Тогда «го» в тортики! – предложила я. – Завтра на работе съедим. Пока никто не видит.
– Го? – переспросила Ольга.
– Го! – уверенно повторила я.
– Мааам, так сейчас говорят, – заметил Илья, меряя пол вокруг нас широкими шагами.
– Здравствуйте, я Джонни Кетсвилл, и сегодня мы попытаемся вынести гипер! – подмигнула я мальчишкам с видом матерого завсегдатая «Вконтакте», намекая на прикольные похождения рыжего кота Джонни.
– И хапнем «валерыча»! – подхватил задорно Илья.
– И сожрем весь новогодний дождик! – воскликнул Женька, размахивая кулаком. – И не дадим Барлогу пройти! – он схватил брата в охапку. Тот вырвался.
– А сейчас мы перейдем на Темную сторону! – беря с прилавка печенье, рассмеялся Илья, поглядывая, как я смеюсь.
– И узнаем, кто здесь лох! – пихая его на выставленные в проходе упаковки минеральной воды, крикнул Женька.
– Ну-ка, быстро успокоились, паразиты! – прикрикнула на них Ольга.
Илья с Женькой ненадолго угомонились. По пути мы втроем принялись увлеченно острить дальше. Ольга неодобрительно качала головой, смотря на меня.
– Клиника! – подытожила она светским благовоспитанным тоном.
– Повзрослел – умер! – вырвалось у меня. Глубоко вздохнув, я спрятала улыбку.
Домой меня подвезла Ольга, а ее ребята мигом дотащили пакеты. Я приготовила ужин и забилась на подоконник с ноутом в надежде ничего не решать еще какое-то время…
Перед сном Влад разбирал отчеты, аналитику и списки кредиторско-дебиторской задолженности, лежа перед телевизором. Беззвучно мелькали сцены американского боевика с погонями и драками.
– Шеф тебе передал. – Влад протянул мне листки, нетерпеливо помахивая ими. – У нас два процесса в Питере. Поедешь ты.
– Когда?
– В следующем месяце.
– Кассация, – поморщилась я. Всегда ненавидела кассационную инстанцию обжалования дел. Запущенная до агонии тяжба говорила прежде всего о неумело проведенных заседаниях первой и апелляционной стадии разрешения споров. Бегло изучая определения, я поняла, что командировка дней на семь. И обрадовалась – все ж подальше…
– Съешь лимон, – посоветовал Влад, наблюдая мою улыбку. – Кстати, там Финляндия недалеко, а времени у тебя между судами предостаточно. Смотайся в Хельсинки. За некоторые товары ты можешь потом получить 22 % возмещения подоходного налога. Практично и выгодно. И с российским качеством не сравнить.
– Денег лишних нет.
– Не расстраивайся. Гм! Ведь есть вещи, которые нельзя купить ни за какие деньги. – Влад посмотрел на меня выжидающе. – Например, динозавра.
Я отвернулась и ушла на кухню.
Три года назад я сильно любила этого человека, горела им, мечтала создать семью, жила им, поддерживала и разделяла его интересы.
– Ты что там себе надумала? – спросил тогда Влад. – Если бы я хотел жениться, неужели я бы этого не сделал давным-давно? Гм! И потом, у меня в какой-то мере уже есть семья: мать, брательник. Нам с тобой хорошо вдвоем. Этого достаточно.
Тогда я познала, что значит боль. Но не ушла. Оставалась верной своему чувству.
Влад пришел на кухню. Я вышла на балкон.
Депрессия наползала, замораживая страх уйти в никуда. Долго стояла, кусая обветренные губы. Внезапно посетило странное чувство. Я отчаянно цеплялась за то, что меня убивало.
Глава 4. На рельсах иронии
– Ты мог бы работать кассиром в Макдональдсе. Но нет, понесло же тебя в топ-менеджмент! – выговаривал Влад одному из своих подчиненных.Бедный парень стоял с обреченным видом и мял в руках пластиковый файл. Лоб покрылся потом, а щеки неестественной бледностью. Под глазами залегли синие круги.
Четверть миллиона евро ушла не на тот счет. Для фирмы ситуация поправимая, но крайне неприятная. Для обычного перепуганного работника – приглашение к самоубийству.
Рядом стоял главбух Кирилл. К шефу идти никто не решался.
– Что будем делать? – спросил Влад Кирилла.
– Заказывать вертолет и лететь в банк, – отозвался тот, напряженно играя скулами.
Я вообще не завидую главным бухгалтерам. Их жизнь – затяжной стресс бинарных молекул дебета-кредита, проводок и платежей под неспящим оком налоговой инспекции.
– Ты куда? – спросил Влад.
– Платежку переделывать. А как быть с подписью шефа на заявлении? – сказал Кирилл.
– Сначала поговори с банком, – посоветовал Влад. – К шефу пойдем втроем. – Он уничтожающе посмотрел на бедолагу, сел в кресло и стал вертеться на нем, покусывая ноготь.
Главный бухгалтер и нерадивый менеджер вышли.
– Теперь его уволят? – спросила я.
– Конечно, нет, – ответил Влад, щурясь и смотря мимо меня. – Я уговорю шефа оставить его. Он запомнит мое вмешательство, осознает, чем обязан, и я получу отлично управляемый механизм.
– Твои контракты, – протянула я бумаги.
– Оставь. Ну, что еще? – он холодно взглянул на меня.
– Ничего, – я встала и вышла.
Весь офис шептался, работники возбужденно расхаживали из кабинета в кабинет. Открыв дверь в бухгалтерию, я растерялась. Размазывая тушь по щекам, Дашка плакала навзрыд. Ольга стояла рядом, пытаясь ее заставить выпить воды. Альбина Николаевна сокрушенно вздохнула и принялась разносить счета. Запах корвалола и валерьянки свидетельствовал о серьезности положения.
Я испуганно посмотрела на Ольгу и вопросительно кивнула. Она только закатила глаза и мимикой показала мне, мол, дела сердечные.
– Дашенька? – позвала я, подходя ближе и пытаясь поймать отчаянный взгляд.
Она меня не слышала. Хрупкие плечи сотрясались. Дашка затыкала рот ладошкой, когда срывалась на нечто подобное вою.
Мы с Ольгой еле уговорили ее выпить лекарство и теперь пытались успокоить. Минут через десять наших стараний, а главным образом благодаря успокоительному, Дашка стала затихать.
– Он не вернется! – рыдала Дашка, поднимая к нам припухшее от слез лицо. – Он ушел к жене. Сказал, я была ошибкой! Сказал, что не любит!
– Зачем связывалась с женатым? – укоризненно произнесла Ольга. – Думала, ради тебя он бросит семью? Глупенькая!
– Я не думала, я просто любила его! – сквозь рыдания жалобно воскликнула Дашка.
– Ну что ты молчишь? Скажи ей! – Ольга вернулась на свое рабочее место и стала перекладывать счета-фактуры. – Уже не знаю, чем успокоить, – поглядела она на меня.
Я смотрела на Дашку глазами печального ангела, которому не дано вмешаться в дела человеческие. Наверное, у ангелов нет сердца, иначе как бы они смогли вынести отчаянье, страх и ненависть, ежесекундно охватывающие людей по всему миру?
– Эту боль нельзя успокоить. Нужно пережить ее, – откликнулась я, понимая, как сейчас невыносимо Дашке.
Мы обнялись. Она уткнулась мокрым лицом мне в бок и горше разревелась. Люди входили и выходили, посматривая кто удивленно, кто насмешливо. Задавали вопросы. Пожимали плечами. Я гладила Дашкины волосы и сама чуть не плакала.
«Разве словами поможешь?» – думала я. И вдруг неожиданно для себя присела перед ней, заглянула в несчастные голубые глаза, полные слез.
– Он освободил тебя, Дашка, понимаешь?! Ты должна благодарить его и вспоминать с теплотой. Он освободил тебя для нового счастья… Оно где-то рядом ходит. По улицам нашего города. Ест бутерброд. Пьет из алюминиевой банки «колу», глазеет по сторонам и смотрит футбол в спортивном баре.
Дашка перестала плакать и недоверчиво взглянула на меня. Я утвердительно закивала в ответ. Сама была уверена в том, что говорила.
– Тсс! – предупредила я ее вопрос. – Еще рано. Слишком рано. Но теперь ты знаешь…
Сердце разрывалось, сопереживая, откликалось оно на застарелую боль. Дашка успокоилась, а я сильно разволновалась и поспешила уйти. А потом сама плакала в туалете.
Когда все треволнения улеглись в историю рабочего времени, все разъехались по домам. Я занялась уборкой квартиры. Давно замечала лечебный эффект от наведения порядка в помещении. Пока сосредоточенно моешь, чистишь и переставляешь, мысли сами собой тоже раскладываются по полочкам, отвлекая от внутреннего диалога.
Заказ Влада – жутко полезное рагу – тушилось на медленном огне. Я раскрыла журнал.
– На что засмотрелась? – спросил Влад, заглядывая в журнал со спины.
На глянце с запахом свежей типографии красовался уютный интерьер домика с окнами до пола, за которыми виднелось море. Внутри царил покой, пылал огонь в камине, в пустом кресле лежала открытая книга.
– Мещанство, – заключил он, отходя. – Мечты неудачников. Что там с твоей подругой, которая сегодня истерила на весь офис?
– Дашка страдает, – ответила я, продолжая рассматривать картинки, не читая текста. – Несчастная любовь.
Влад что-то поискал в тумбочке и перешел к шкафу.
– Тоже мне – героиня романа… Гм! – хмыкнул он. – Посоветуй ей сесть на очень строгую диету. И все мысли скоро будут о еде.
– Если ты не можешь испытывать подобного чувства, это не значит, что другие люди столь же обделены, – стараясь скрыть упрек в безразличной интонации, заметила я.
Влад нашел какую-то коробку и закрыл шкаф.
– Твоя проблема в неправильных представлениях о людях, – сказал он ровным голосом судьи, зачитывающего решение именем Российской Федерации. – Какая к черту взаимная любовь? Все хорошее, что мы делаем, все наши чувства, прежде всего, призваны обеспечить наши потребности. Умаслить наше эгоцентричное «я». Мы абсолютно все делаем только ради самих себя: заботимся о родителях, чтобы знать, вот какие мы хорошие дети, поддерживаем друзей, чтобы в трудную минуту было у кого попросить помощи, и говорим о любви с теми, к кому испытываем физиологическое влечение, с кем удовлетворяем свои плотские потребности. Не нужно делать такие глаза! Такова правда жизни. Более того, я глубоко уверен, что именно такое поведение рационально, разумно и единственно верно.
– Ты говоришь чудовищные вещи! – покачала я головой.
– У тебя что – запоздалый весенний авитаминоз? – поинтересовался Влад, не отрываясь от своей коробки. – Хочешь любви, сходи в кино. Твоя Дашка – глупая самка.
– Почему ты со злом относишься к людям?
– Был бы добрым, если бы знал, что это мне пригодится. Страсть пришла и ушла. А самые длительные отношения между мужчиной и женщиной – это когда они взаимно выгодны, понимаешь?
После ужина мы разбежались по разные стороны квартиры. Я не знала, чем занят Влад. Я слушала музыку, сидя на кухонном подоконнике.
Город гудел. Торопился. Нежная листва абрикоса на корявой ветке шевелилась передо мной. Через приоткрытое сверху окно сочилась сигаретная прохлада. Соседи курили на балконах. Ветер носил дым. Напротив, через дорогу поставили новый прямоугольник рекламного щита. Ярким неоном пятнал он листву, что оставалась для меня последним близким напоминанием о мире природы в пределах того тоннеля, по которому я перемещалась изо дня в день.
Влад появился на кухне, выдернул наушник и послушал. David Bisbal проникновенно пел о любви. Лиричный испанский ласкал слух.
– Тот же детский лепет. – Влад вернул наушник. – И здесь вздохи по любви. Моя тирада о благоразумии, очевидно, оказалась напрасной. Печально.
– Что ты от меня хочешь?
– Тебе далеко не восемнадцать. Взрослая тетка. Я бы на твоем месте подумал о будущем, а не сидел без дела.
– Будущее? – эхом отозвалась я, смотря невидящим взором в пустую перспективу лет. – А что там?
– Старость, – усмехнулся Влад. – В будущем ждет старость. Сейчас не подсуетишься, так и состаришься, витая в облаках иллюзий.
Он выдвинул табурет, сел напротив, закинул ногу на ногу и сцепил пальцы на коленке. Лицо выражало превосходство ума и проницательности надо мной. Я ощутила себя глупым молодым щенком, на которого педантичный старый хозяин снисходительно обратил внимание.
– Вот я уже сейчас беспокоюсь об обеспеченности своей старости, – произнес Влад довольно. – Хороший счет в банке, да не в одном! Выгодное инвестирование, игра на курсе валют и скупка недвижимости там, где через десять – пятнадцать лет она будет в большой цене, – это мое обеспечение, радость и покой. Вот чем нужно тебе заниматься.
В душе я тоненько улыбнулась. Ирония в последнее время помогает мне не сломаться. Я боюсь за себя. Ведь ирония при долгом употреблении грозит перерасти в хронический сарказм.
– Ты давно мертв, – сказала я с горечью. – И беден. Настолько беден, что все, что у тебя есть, это деньги.
Влад даже глазом не моргнул.
– Найди лучше! Гм! От маленьких вещей бывают большие тени. Поразмысли на досуге о своих неконтролируемых эмоциях.
Я глубоко вздохнула. От его доводов у меня началась головная боль.
Ночью проснулась от его прикосновений и ласк… и поняла, что не испытываю желания. Мерзкая гадливость духовной разобщенности убивала физическое влечение. Я вырвалась и вскочила с дивана. Влад не стал настаивать. Я заметалась по квартире, судорожно оделась и вышла в ночь.
Люди спали. Город наблюдал, щетинясь антеннами, пугая впалыми дырами этажей незаконченного строительства и безысходной тусклостью подземных переходов.
Пахло каштанами, цветущим кустарником и речной водой.
Пустынная улица приглашала вдаль, туда, где зарево огней вставало выше крыш. За ними ряд мостов и стремительный спуск в низину частного сектора, плотно застроенного до самого устья Кубани. За рекой царство складов, автосалонов, полуразрушенных заводиков и только потом – манящие освободиться длинные трассы, поля и яблоневые сады.
На углу между кварталами имелся небольшой круглый газон. Я разулась и пошла босиком по траве. Стебли слегка кололись скошенными верхушками. Мурашки поползли по рукам и спине.
Деревья и провода с любопытством посматривали на меня, мерцая отраженным светом фонарей. Огней в окнах практически не было. Машин тоже.
Я подняла голову и посмотрела в кусочек звездного неба. Сверкая бесконечностью, звезды оставались прекрасными. Такими же, как в детстве.
Я задыхалась в окружающем меня пространстве и не находила правильных решений, боясь перемен. Кого я могла винить? Это мой выбор…
– Ненавижу себя! – сказала я вслух.
– Бывает, – тень отделилась от угла дома, вырастая в темную фигуру. Вонючий обросший бомж с глазами забытого всеми героя неторопливо приблизился, пряча руки в отвисших карманах заскорузлого плаща. Он подошел и прочитал отчаянье на моем лице.
– В такую прекрасную ночь как-то особенно не хватает апокалипсиса, – сказал он шепеляво и пошел мимо, едва не задев плечом.
