Текст книги "Я не ем этот хлеб"
Автор книги: Бенжамен Пере
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Эпитафия для памятника павшим героям войны
Генерал нам сказал
палец засунув в задницу
Вражеский стан
вон там Вперёд
Надо было идти за отечество
И мы пошли делать нечего
палец засунув в задницу
Отечество – мы его встретили
палец засунув в задницу
И старая сводня сказала
палец засунув в задницу
Умрите все или
спасите меня
палец засунув в задницу
Навстречу нам вышел Кайзер
палец засунув в задницу
Гинденбург Райхсхоффен Бисмарк
палец засунув в задницу
Великий герцог X Абдул-Хамид Сараево
палец засунув в задницу руки у нас отрублены
палец засунув в задницу
Они нам сломали ноги
палец засунув в задницу
и животы прогрызли
палец засунув в задницу
мошонки проткнули спичками
палец засунув в задницу
и так помаленьку мы передохли
палец засунув в задницу
Молитесь теперь за нас
палец засунув в задницу
Песенка калек
Одолжи-ка руку взамен моей ноги
Её отгрызли крысы
в Вердене
в Вердене
в Вердене
в Вердене
Я съел немало крыс
Нога не отросла
Зато мне дали орден
И липовую ногу
И липовую ногу
И липовую ногу
И липовую ногу
Масия без гостей
Старый перец изъеденный тлёй
задохнулся
как домик улитки
в грязи
с воплями
Погибла Каталония
Она погибла для тебя личиночная шкурка
иссушенная тля
потрескавшийся ил
остатки слизняка в угле
Но Каталония которая коптит в огне
монашек и святош
сперва переженив их
как Каррье
состряпает
из твоего скелета партитуру
из глаз твоих
крупицы соли чтобы сыпать их на хвост гусям
а из твоей мошонки
чудо-мухоловку
От исторических твоих речей прокиснет майонез
случится выкидыш у женщин
которые иначе
поневоле бы
произвели на свет младенцев с бомбами в руках
Подохни ж плесень от которой вянут одуванчики
подохни
пускай твой прах засыплет сочинения
всех тех кто эти строчки вздумает хулить
Трёхцветная чума
Уроженец блевоты в синем ночном горшке
Кьяпп старая щепотка табака прожёванная пережёванная
дряхлеет и хиреет
Ещё когда он был ребёнком от него несло жандармом
таких шпана с его помойки давит задом точно тараканов
его гоняли все вокруг как запаршивевшего пса
А позже
захирев ещё сильней
он долго прокисал
в отстойнике рассаднике легавых
из коих получается отменнейший ассортимент для бойни
И наконец-таки настал тот день
когда в полицию сливали
поганую клоаку министерства
засунув голову в облупленный инспекторский башмак
смердящий невообразимо
тогда-то Кьяппа и нашли меж двух протухших кочерыжек
и сделали его начальником убийц ведь так как
он был опытным дерьмом
чья сексапильность будоражит мух и баламутит сточные канавы
ему лишь оставалось ненавидеть ту метлу которая его сметёт
завалы мётел проломивших черепа всех чёрных псов
чтоб отомстить за Сакко и Ванцетти
И всё ему по нраву было
отбросы справа
экскременты слева
всё что угодно только бы остаться во главе хмельных котов
да со своей вонючей самкой
барахтаясь в сортире надзирателя с дубинкой
Пойду по улицам
сказал он полетев в одном плевке
с чумными крысами кишащими на площади Согласия
повсюду я заразу разнесу
Да разве же граната и шрапнель
не уничтожили тьму этих гонококков
Да разве ж не сгорел в объятом пламенем ларьке
тот недоносок-изувер что сам его поджог
Итало-абиссинская война
Моя лапша и тот душок что от неё исходит
сгущаясь в свастику
предписывали чёрный хлеб царю царей
табличке Цезаря клоаку Ватикана
а англичанин между тем держа в руках обеих керосинки
твердил Послушай же меня Глянь как я разжирел
на флейте он играл гадюкам Лиги Наций
И та что всех жирней с лицом овернца
поддакивала англичанину кивая головой
и тут же гладила хвостом лапшу
Лапша дрожала словно зад у фокстерьера что нюхает дерьмо
Тогда лапша нашпиговала чёрный хлеб
стволами пулемётов
Которые вот-вот затянут «Интернационал»
В желудках офицеров
Долой все санкции ревут фашистские плевки от коих нос воротят даже псы
Ура тяжёлым санкциям в степи гогочут выпи
степь слушает о планах на мемориалы падшим
в грядущих бойнях
и бормочет
Не надо мне ни керосина ни лапши мне бы чуть-чуть паштета из свинины
6 февраля
Да здравствует 6 февраля
рычит табачная кашица
одетая в какашки с геральдическими лилиями
Какая красота
Автобусы пылали точно в старину еретики
и конские глаза
которые мы палками и лезвиями вырвали
стегали отвратительных покрытых жиром фараонов
таких как будто те из огненных крестов
Да здравствует 6 февраля
Хотел бы я поджечь морское министерство
как жгут газетные ларьки
Да только жаль сортиры не горят
Да здравствует 6 февраля
Муниципальные советники тупеющие от трёхцветной ленты
пытающиеся собрать клопов и вшей
кровь проливали под дубинками
но впору им бы был позорный столб
Да здравствует 6 февраля
Зелёно-жёлтые паршивые святоши
ласкали задницы юнцов
и распевали «Марсельезу» и псалмы
паля в своих легавых братьев
Да здравствует 6 февраля
Да здравствует ещё 7-е
Два дня подряд горланил я
Долой Кашена На кол Блюма
и в магазинах я украл всё до чего добраться смог
разбив витрины
Я даже куклу прихватил пошлю её Моррасу
пусть попытается её он отыметь
прикрикивая Прочь ворьё
6 декабря
Дух прелой требухи витающий в Палате депутатов
настраивал трибуны где кишели черви
на всевозможные Мы проживаем исторический момент
который кладбища заставит трепетать
Сей исторический момент обнюхивали псы на мостовых округи
О исторический момент вода ревела в унитазе
смывая прочь бунтарские идеи Блюмов и Торезов
Но вдруг телячье лёгкое в жужжащем ореоле мух
сочась патриотизмами
как генерал у памятника павшим
телячье лёгкое
приподнялось
и президент пробормотал
Сейчас мессира Ибарнегаре стошнит
И тут же вырвавшись из опухоли языка
вспорхнули тухлые бананы и расплющились под весом апельсинов глаз
Помои мясника
что заполняли мерзкую канаву до краёв
ласкали ноздри тех помощников которым предстоит стать первоклассным удобрением
а в их засаленном пупке
точь-в-точь как дряблый череп мертвеца
пускала корни мёрзлая картошка триколора
Нет ничего у нас в руках кровавых говорил он
нащупывая на ремне кинжал
Нет ничего у нас в карманах только пот народный
И он протягивал ладони а на них поверх засохшей крови были надписи
Лимож и прочее на правой
Венде́ль и прочее на левой
Мы ангелы-засранцы сплюнутые богом на рождество французского единства
У нас ни разу в жизни не было оружия
Гоните вы своих громил тогда мы спрячем наших душегубов
И Блюм поднялся для гнилого лобызания в гнилые губы
его толкал Торез стараясь следовать примеру
в то время как снаружи их пособники роптали
Нас предали в который раз
Слово предоставляется Пере
Есть люди, которые утверждают, что война их чему-то научила; и всё-таки они преуспели меньше, чем я, человек, знающий, что ждёт его в 1939 году.
Андре Бретон, Манифест сюрреализма, Письмо гадалкам, 1925
Эта антология никоим образом не стремится охватить всю первобытную и народную литературную деятельность американских племён от доколумбовского периода вплоть до сегодняшних дней. Она лишь пытается как можно ярче проиллюстрировать поэтическое творчество этих народов, указывая на самые своеобразные тексты, рассеянные по хроникам завоевателей, путешественников и миссионеров, с одной стороны, и по трудам этнологов и фольклористов – с другой. Ни о каком намерении вторгнуться в область этнографии здесь и речи нет, ведь в основу отбора текстов, составляющих данное издание, лёг исключительно поэтический критерий, а с научной точки зрения такой метод отбора глубоко пристрастен. Из этого, однако, вовсе не следует, что подобное предприятие не представляет интереса в ином отношении. Напротив, демонстрируя первые шаги человека на пути к знанию, эта антология однозначно доказывает, что поэтическая мысль возникает уже на заре человечества: сначала в форме – здесь не отражённой – языка, а позже в облике мифа, который предшествует науке, философии и вместе с тем представляет собой первое проявление поэзии и ту ось, вокруг которой поэзия продолжает вращаться с бесконечно увеличивающейся скоростью.
Птица летает, рыба плавает, а человек фантазирует, ибо он один во всей природе наделён никогда не дремлющим воображением, стимулом которому служат непрестанно изменяющиеся потребности. Он знает, что его сон населяют видения, которые призывают его на следующее же утро убить врага или, если правильно их истолковать, предсказывают ему будущее. Но сны ли это, или же голос его «души», а может, и дух какого-нибудь предка, который заботится о нём или жаждет мести за былую обиду? Для первобытного человека сны ещё не существуют; эта таинственная деятельность разума в нашем неподвижном теле открывает ему присутствие «двойника», который опекает его, предка, чьё бремя тяготит его судьбу или, позднее, бога Виракоча у инков, ацтекского Уицилопочтли, который приносит народу счастье в обмен на поклонение. Человек не настолько самонадеян, чтобы – прекрасно понимая ничтожность своих физических возможностей – полагать, что этот дух, взывающий к нему день и ночь, живёт только в нём одном. Солнце, луна, звёзды, гром, дождь и вся природа в целом похожи на него, и хотя сила его, передаваясь от одной материи к другой, слаба, её с лихвой восполняет безграничная власть, простирающаяся от духа к духу. Достаточно лишь соответствующим образом повлиять на тот дух, коего требуется ввести в заблуждение. Кажется, что природа проявляет враждебность или, по меньшей мере, безразличие к судьбе людей, но так было не всегда. Животные, растения, погодные условия и небесные светила – это предки, готовые в любой момент спасти или покарать человека. Будучи добрыми или злыми, все они постепенно превратились в знаки поощрения или осуждения, в нечто полезное или губительное для человечества, если не считать тех случаев, когда беспричинная игра воображения обусловила эту метаморфозу, дабы объяснить какое-нибудь естественное, но при этом удивительное явление. Глядя на дождь с градом, бретонский крестьянин говорит, что «дьявол колотит свою жёнушку», и это свидетельствует о том, что он ещё способен видеть природу глазами поэта. И добро бы так! Ведь варварское общество, заставляющее огромное количество людей жить (жить?) на одних консервах, закупоривающее их самих в консервные банки, жилища размером с гроб, и налагающее плату за солнце и море, силится оттеснить и их умственную деятельность обратно к тем незапамятным временам, что предшествовали познанию поэзии. Я говорю о каторжном существовании, на которое общество обрекает рабочих, как показал нам с едва уловимым искромётным юмором Чарли Чаплин в фильме «Новые времена». Для этих людей поэзия безвозвратно утратила всякое значение. У них не осталось больше ничего, кроме языка. Его-то рабовладельцы у них не отняли, ведь сохранность языка слишком важна. Но, во всяком случае, они его выхолостили так, чтобы не осталось ни намёка на поэзию, превратили его в недоразвитое наречие «долженствования» и «обладания».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
