Текст книги "Коллекция (ЛП)"

Автор книги: Бентли Литтл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Его отец появился из-за двух зданий, шел медленно и прямо, высоко подняв голову, как будто никого не боялся. Мужчина с усами вышел из задержавшихся предрассветных теней и всадил нож глубоко в его живот.

Полная Луна закричал. Мужчина посмотрел на него, стоявшего чуть дальше по улице, и усмехнулся.

Его отец упал, схватившись за живот, и покатился по земле. Двое других появились из ниоткуда: человек с повязкой смеялся, когда он спустил штаны моего отца и отрезал его пенис, человек с бородой кричал, когда он топором отрубил ему верхушку головы.

На долю секунды, Полная Луна подумал о том, чтобы рвануть вниз по улице и переехать всех троих, но он знал, что также столкнется с телом отца. Затем трое мужчин склонились над отцом, в их руках появилось еще больше ножей, многочисленные лезвия которых сверкали оранжевым на рассвете. Он понимал, что если не выберется оттуда, то мужчины придут и за ним.

Он развернул грузовик и сорвался с места, едва видя сквозь слезы, глядя больше в зеркало заднего вида, чем через лобовое стекло, видя, как мужчины радостно вырезают то, что осталось от его отца. А затем он врезался в куст, почти слетев с дороги, быстро выровнял автомобиль и помчался назад по холму, теперь не сводя глаз с асфальта.

Он остановился на вершине холма и посмотрел вниз, Дэт-Роу была пуста. Быстро включив передачу, Полная Луна уехал.

– Я никого там не вижу.

Он взглянул на Одинокое Облако, задавшись вопросом, а как был убит отец его друга. Они никогда не обсуждали детали.

Полная Луна подошла к пикапу.

– Уже поздно, – сказал он. – Пошли отсюда.

Они припарковались посреди улицы, перед старой конюшней в восточном конце Ряда. Несколько ярдов позади тротуар превратился в грязь. Перед ними сужалась пыльная дорога, проходя между деревянными зданиями. Было что-то угрожающее в спокойствии улицы, в тишине и полном отсутствии жизни. В одном квартале отсюда, мимо офисных зданий и ресторанов быстрого питания проезжали машины и грузовики, но здесь, на Дэт-Роу, казалось, что современного мира не существует.

Кроме них.

Одинокое Облако вылез из пикапа, засунув 45 калибр за ремень, с ружьем в руках. Полная Луна последовал за своим другом, держа в руках 22 калибр, готовый стрелять во все, что двигалось.

Одинокое Облако откашлялся. Звук был громким, дребезжащим.

– Как ты думаешь, они прячутся? – спросил он.

Полная Луна пожал плечами.

– Думаешь, мы должны их искать? Или будем ждать, пока они найдут нас?

Полная Луна не знал, и он собирался снова пожать плечами, когда заметил одноэтажное здание на полпути вниз по улице с левой стороны, расположенное между небольшим отелем и тем, что выглядело как офис шерифа. Здание торчало, выступало на улицу, его архитектурный стиль радикально отличался от стиля окружающих сооружений.

Он осторожно двинулся вперед, тяжело дыша.

Когда он посмотрел на здание, волна холода захлестнула его. Это был их дом, их старый дом, который построил его отец. Тот, который сгорел после смерти отца.

Убийства его отца.

Почему сгорел дом? Это был поджог? Неисправность камина? Утечка газа? Он не мог вспомнить.

Знал ли он это когда-нибудь?

Его взгляд был прикован к темноте в открытом дверном проеме. Он не мог вспомнить, когда в последний раз думал об их старом доме. Теперь, когда он вспомнил, все в этой ситуации казалось подозрительным. Его беспокоил тот факт, что он не помнил никаких подробностей, что его разум замалчивал специфику тех времен, сохранив лишь смазанную картину событий.

Он пошел к дому, к открытой двери, сжимая ружье так крепко, что у него болели ладони и пальцы. Он слышал, как Одинокое Облако следует за ним.

Только ты. Ты избранный.

До сих пор он и не задумывался, но что-то в словах Черного Ястреба его не устраивало, заставляло его беспокоиться. Избранный? Что это значит? Был ли он выбран, чтобы убить этих существ? Или он был выбран в качестве жертвы для них?

Его отец был принесен в жертву?

Полная луна остановился. Он никогда не думал об этом раньше, никогда даже не предполагал, что племя может быть причастно к убийствам, которые произошли в этом Ряду. Но в этом был смысл. Раньше он задавался вопросом, почему закон никогда не привлекался к расследованию, почему никогда не было ни полиции, ни ФБР, ни БДИ,[11]11
  прим. переводчика: BIA (the Bureau of Indian Affairs), Бюро по делам индейцев.


[Закрыть] ни каких-либо чиновников, расследующих убийство его отца, но когда он спросил об этом свою мать, она сказала ему заткнуться, ничего не говорить, что ничего нельзя сделать с Дэт-Роу.

Он посмотрел на дом и вспомнил, что после того, как он сгорел, им дали новый, побольше, построенный специально для них двумя подрядчиками племени.

Дали?

С каких это пор племя раздает дома?

Он повернулся к Одинокому Облаку.

– После… – Он откашлялся. – После того, что случилось с твоим отцом, ты ведь переехал?

Одинокое облако кивнул.

– Они снесли наш старый дом, чтобы построить заправку.

– И они дали тебе дом побольше?

Одинокое облако озадаченно кивнул.

– Да.

– Выплата, – сказал Полная Луна. – Они пожертвовали нашими отцами и заплатили нам.

Одинокое облако покачал головой.

– Что за херню ты несешь?

– Разве ты этого не видишь?

– Вижу что?

– Почему они позволили нашим отцам прийти сюда одним? Почему не собрали отряд? Они знали, что такое Ряд, что там происходит. Почему они не пошли с нашими отцами или не попытались их остановить?

– Что они могли сделать?

– Почему они позволили нам прийти сюда? Почему они не хотели, чтобы мы принесли оружие?

Одинокое облако моргнул. Он посмотрел вниз по улице.

– Черный ястреб, – медленно сказал он.

Полная Луна кивнул.

– Он был лидером совета, когда убили наших отцов.

И он уже тогда был стар. Полная Луна облизнула губы.

– Как ты думаешь, как долго он возглавляет совет?

– Ты знаешь историю племени.

– Нет, не знаю. Ты мне скажи.

Одинокое Облако на мгновение задумался.

– Я тоже, – признался он.

– Как ты думаешь, сколько ему лет? – спросил Полная Луна. Одинокое облако не отвечал, и единственным звуком на тихой улице было их громкое дыхание. Ты избранный.

Чертовски верно, подумал Полная Луна. Он сделал глубокий вдох.

– Давай сделаем это, – сказал он.

Они шагнули вперед. Страх все еще оставался, но гнев отогнал его в сторону. Полная Луна был благодарен за это. Он вошел в черный дверной проем дома, построенного его отцом. Одинокое Облако шел на шаг позади его.

Только это был не тот дом, который построил его отец.

Снаружи все было точно так же, вплоть до отслоившейся белой краски на правом верхнем краю дверной рамы, но внутри по другому, не было прихожей, ведущей в гостиную. Там был только длинный узкий коридор с черным полом, черными стенами и потолком, который тянулся вперед, к кроваво-красной комнате.

Где кто-то кричал.

Его отец.

Полная Луна, не заботясь о себе, побежал по коридору, не обращая внимания, что Одинокое Облако следует за ним. Он слышал только крики. Хотя он и не вспоминал до сих пор, но отчетливо помнил, как кричал его отец, когда они убили его, как долго продолжались эти крики, хотя он должен был уже умереть, как он слышал их ясно, даже когда уезжал на грузовике.

Он подошел к двери в конце коридора.

Его отец стоял один в центре комнаты без окон и кричал. Не было никаких пауз для дыхания, только один непрерывный крик. Он слышал этот крик раньше, в саундтреке к его кошмарам, адская вариация на настоящие крики смерти, услышанные им на Ряду.

Его отец был ободран и скальпирован, и хотя это произошло много лет назад, кровь все еще текла, все еще свежая. Она сочилась из обнаженной мускулатуры, капельки превращались в капли, капли в ручейки, ручьи стекали вниз по голой плоти, образуя лужицы на полу, темно-малиновые на светло-розовом фоне.

– Отец! – Полная Луна плакал.

Его голос затерялся среди криков. Когда Полная Луна закричал, застывшие мышцы лица его отца даже не дрогнули, белые выпученные глаза даже не сдвинулись с места.

Инстинктивно, не задумываясь о своем решении действовать, он поднял винтовку к плечу и выстрелил отцу в лицо.

Крики мгновенно прекратились. Голова отца взорвалась, а его ободранное тело свалилось в кучу. Начались судорожные подергивания, затем перераспределение и сокращение создания на полу. Оно сжалось в позу эмбриона и начало таять. Сжиженная субстанция его отца впитывалась в пол.

Стены и потолок комнаты почти незаметно потемнели, комната опустела, пол высох, и казалось, что отца там никогда и не было.

Полная Луна дрожал, тяжело дыша, воздух раздражал горло и легкие. Он повернулся, но Одинокого Облака не было позади него, и поспешил обратно по коридору к передней части здания, перезаряжая оружие. Он увидел еще одну красную комнату справа от себя и остановился, схватившись за дверную раму.

Он смотрел, как Одинокое Облако стреляет в лицо своему кричащему отцу.

Он смотрел, как отец Одинокого Облака тает на полу.

– Пошли! – закричал Полная Луна.

Вдвоем они выбежали на улицу.

На Дэт-Роу больше не было тишины. Дул горячий ветер, несший с собой крики. Крики мужчин, женщин и детей, беспрерывно звучавшие, распадающиеся на разные тональности и уровни громкости. Улица по-прежнему казалась пустой, но казалось, что это не так, и они вдвоем смотрели сквозь кружащийся песок в поисках признаков движения.

Черная фигура в ковбойской шляпе направилась к ним сквозь пыль с дальнего конца улицы.

Полная Луна поднял ружье. Одинокое Облако достал из-за пояса 45 калибр и прицелился.

– Что произойдет, если мы их убьем? – спросил Одинокое Облако.

Полная Луна покачал головой.

– Я не знаю.

– Думаешь, кто-нибудь пробовал это раньше?

– Я не знаю.

Фигура, идущая к ним, несла топор. Когда она подошла ближе, Полная Луна увидел, что это был человек с бородой. Тот, который отрубил макушку отцу.

Полная Луна поднял 22 калибр, прицелился в человека и выстрелил ему в грудь. Грудная клетка взорвалась, сзади хлынула темная жидкость. Одновременно голова человека дернулась назад. Одинокое Облако тоже стрелял в человека, хотя Полная Луна и не слышал звука выстрела.

– Сзади тебя! – закричал Одинокое Облако.

Полная Луна развернулся, когда услышал оглушительный звук пистолета Одинокого Облака. На секунду он увидел человека с усами, с поднятой рукой с ножом, зажатым в кулаке, а затем он исчез, мгновенно появившись через несколько секунд далеко слева. Одинокое Облако выстрелило снова, на этот раз попав человеку в руку. Мужчина уронил нож. Одинокое облако выстрелил еще раз, попав человеку в живот. Усы сложился пополам и, больше не двигаясь, упал на землю.

К этому времени ветер утих, температура снизилась. Полная Луна попытался перезарядить ружье дрожащими руками, и уронил патрон. Он достал из кармана еще один и вставил его в патронник.

– Двое убиты, – сказал Одинокое Облако. – Остался один.

– Я сдаюсь!

Они посмотрели налево на звук голоса. Глазная Повязка вышел из кабинета Шерифа с поднятыми руками. Он направился к ним. Полную Луну беспокоило отсутствие нерешительности в его движениях, очевидное отсутствие страха.

Полная Луна поднял ружье.

– Стоять! – приказал он.

Мужчина продолжал идти.

Одинокое Облако крепче сжал свой 45 калибр и прицелился.

– Подожди, – сказал Полная Луна. – Не стреляй в него. Давай послушаем, что он скажет.

– Стой! – закричал Одинокое Облако.

Глазная Повязка приблизился к ним, все еще подняв руки. Так близко, что Полная Луна мог видеть, что его кожа была не только кожей. Большая часть была такой старой, что треснула и раскололась, и трещины были заполнены чем-то похожим на окрашенные волосы. Как будто фигура, на которую они смотрели, была маской, наспех отремонтированным костюмом, в котором скрывалось настоящее существо.

– Не думаю, что он человек, – сказал Полная Луна.

– Мы убили двух других, мы можем убить и его. Кем бы он ни был, он может умереть.

Одинокое Облако даже не закончил фразу, когда нож разрезал его предплечье. Он закричал, уронив пистолет.

Глазная Повязка стоял неподвижно, руки все еще подняты.

Полная Луна отпрянул, вздрогнув. Он крепче схватился за ружье и быстро посмотрел налево и направо. Кто бросил нож? Борода и усы все еще лежали на земле. И Глазная Повязка все это время держал руки поднятыми.

Или нет?

Пока он говорил, Полная Луна смотрел на Одинокое Облако. Мог ли Глазная Повязка двигаться так быстро, бросить нож, а затем сразу же поднять руки в воздух?

– Почему ты пытаешься нас убить? – спросил Полная Луна.

Глазная Повязка смотрел на него, улыбаясь.

– Зачем вы пришли меня искать?

– Вы убили моего отца.

– А вы убили моих друзей.

– Вы убили отца моего отца. И его отца. Полная Луна взмахнул ружьем. – А теперь я собираюсь убить тебя.

– Это уже не часть сделки, – сказал Глазная Повязка.

– Какой сделки?

– Этого не было в договоре.

Прежде чем Полная Луна успела задать еще один вопрос, лицо мужчины взорвалось красными брызгами.

Одинокое Облако уронил дробовик и упал на колени. Он перевернулся на левый бок, сжимая раненую правую руку, и закрыл глаза.

– Получил ублюдок, – сказал он.

Ветер теперь совсем стих. Полная Луна переводила взгляд с одного тела на другое, потом посмотрел вниз по улице. За окнами зданий он увидел лица. Лица мертвых. Некоторые лица он знал, другие были знакомы, но не сразу узнаваемы, связанные с теми лицами, которые он знал.

Один за другим они исчезали, переставая существовать, подобно огням, которые постепенно выключали. Лица по-прежнему были встревожены, они смотрели на него, все еще испуганные или страдающие, как будто их владельцы не понимали, что произошло, но за мгновение до того, как они переставали существовать, у каждого из них мелькало выражение благодарности.

Полная Луна наклонился к Одинокому Облаку и помог своему другу встать. Он понял, что плачет, когда увидел, как земля Дэт-Роу расплывается и смещается в его глазах.

Он оставил Одинокое Облако в больнице Рохо Куэльо.

Он планировал остаться, подождать, пока рука его друга не будет зашита, но это займет несколько часов, и поскольку это была ножевая рана, больница должна сообщить в полицию, и, вероятно, будет еще несколько часов допроса.

Одинокое Облако велел ему уезжать, высадить его и уехать.

Вернуться и противостоять Черному Ястребу.

Когда он вернулся в резервацию, перед казино стояла машина скорой помощи. Внутри огромная толпа собралась вокруг одного из столов для блэкджека. Полная Луна протолкался сквозь зевак, пока не достиг передних рядов.

– Господи, – выдохнул он.

Джон и Том Два Пера двигались рядом с ним, и он повернулся к ним. «Что случилось?» спросил он.

Джон облизнул губы.

– Черный ястреб, – сказал он.

Полная Луна снова посмотрел вниз на пол. Все, что осталось от лидера совета, было коричневым паукообразным существом, которое неуклюже ходило по замкнутому кругу, шипя и плюясь на тех, кто смотрел на него. Два санитара, которые, очевидно, прибыли немного раньше, стояли с носилками, не зная, что делать.

Этого не было в договоре.

Полная Луна взобрался на стол для блэкджека, подняв руки, призывая к тишине. Он оглядел казино, убедившись, что все его видят, и рассказал им, что произошло. Он сказал им, что смерть его отца и отца его отца и всех остальных членов племени, кто был убит на Дэт-Роу в течение многих лет, списали на бандитов и ковбоев, белых или мексиканцев. Он рассказал им, что видел, что слышал, что узнал, и в казино воцарилась тишина.

Существо, которое было Черным Ястребом, закричало высоким, пронзительным, почти птичьим звуком. Полная Луна спрыгнул со стола.

– Это тебе за моего отца, – сказал он.

Он поднял ногу и с силой ударил ботинком по телу существа. Раздался громкий треск и более низкий хлюпающий звук. Волосатые коричневые ноги, торчащие из-под ботинка, дернулись один раз, а затем замерли. Красная кровь растеклась неровными ручейками, медленно проталкивая обертку от жвачки и окурок по цементному полу.

– Что же он такое? – кто-то спросил. Все оглянулись, ища лица пожилых людей, которые смущенно покачали головами.

– Предатель! – Белый Пес закричал и плюнул на мертвое тело Черного Ястреба.

Остальные члены Совета, собравшиеся за парамедиками, отступали, испуганные настроением зала.

– Убить их тоже! – кто-то закричал. Женщина.

Джимми Большие Руки и Белый Пес схватили Ронни, ближайшего члена совета.

– Отпустите его, – тихо сказал Полная Луна.

– Что?

– Отпустите его. Отпустите их всех.

– Но они знали! – кричал Белая Собака.

– Они знали, но они все еще здесь. Они не похожи на него. Они похожи на нас.

Ему не нравилось использовать такие слова, как мы и они. Ему было неловко, и он подумал о белых на Ряду, которые стояли, смотрели и смеялись, когда его дедушку убили на улице. Но, нравится вам это или нет, это было правдой, и он снова поднял руки.

– Все кончено! – объявил он. – Дэт-Роу мертва. Все кончено.

Он оглядел комнату, посмотрел на членов племени, на глаза, старые и молодые, которые были прикованы к нему, и ему захотелось плакать. Другие люди уже плакали. В основном пожилые люди, которые помнили. Он видел лица мужчин и женщин, с которыми вырос, своих друзей и семью. Он оглядел толпу в поисках Розали, но не увидел ее.

– Она дома, – сказал Джон, коснувшись его локтя.

Он кивнул и пошел, толпа расступилась перед ним. Люди молчали, когда он направился к двери и вышел из казино на улицу, на солнечный свет.

Глубоко дыша, он посмотрел на небо, на солнце, на облака, и слезы потекли рекой.

Он знал, что отец гордился бы им.

Перевод Игоря Шестака

Представление

Когда я был старшеклассником, со мной учился парень, который уверял, что видел снафф-фильм. Никто из нас не верил, что это было на самом деле, но он упорно рассказывал эту историю весь выпускной год. Я тоже ему не верил, но мне пришла в голову одна мысль, и когда я стал учиться в колледже, то решил написать историю о подростке, видевшем такой фильм. Я как раз посмотрел по телевизору мюзикл «Суини Тодд» Стивена Сондхейма, и мне представилось что, может, убийства в снафф-фильмах предназначались не только для съёмки, а подобно «Суини Тодду» их показывали живой аудитории, а камера лишь фиксировала происходящее. Мне понравилась мысль о парне, пришедшем на снафф-шоу, и я написал этот рассказ.

* * *

Перед домом опять ругались родители. Отец назвал мать «тупой надоедливой сукой», а она его – «дешёвым бесчувственным ублюдком». Я закрыл дверь в свою комнату и сделал громче звук стереосистемы, надеясь, что он сможет заглушить крики, но их слова хоть и звучали неразборчиво, однако смысл их был понятен, и они придавали отчётливый гневный оттенок моей музыке. Чтобы сосредоточиться на чём-нибудь другом, я улёгся на кровать, заставив себя читать «Роллинг Стоун».

Когда зазвонил телефон, я сразу же ответил. Я надеялся, что звонили кому-нибудь из родителей, и это бы поспособствовало быстрому прекращению ссоры, но это был всего лишь Джимми.

– Привет, – сказал я. – Как жизнь?

– Родители опять ругаются?

– Что же ещё?

Он прочистил горло.

– Как смотришь на то, чтобы сегодня вечером заняться кое-чем необычным? Я имею в виду действительно необычным?

– Чем именно?

– Не могу сказать.

– Кончай трёп.

– Ты будешь весь вечер сидеть один и слушать их ругань, или, всё-таки, хочешь чем-нибудь заняться?

Он сделал паузу.

– Хорошо, – сказал я. – Какой план?

– Через пятнадцать минут ты уже должен быть возле моего дома. Поедем на моей машине. К восьми нам нужно быть на месте, – он засмеялся. – Тебе понравится. Будешь сражён наповал.

Моё любопытство разгорелось, и он это знал.

– Чем именно?

– Увидишь. И возьми с собой несколько баксов. Вчера вечером это стоило двадцатку, но парень сказал мне, что иногда это бывает дороже, – он снова засмеялся. – До встречи.

Я повесил трубку и натянул ботинки. Вытащил рубашку из стопки рядом с кроватью, схватил с комода ключи от пикапа и осторожно открыл дверь спальни. Родители спорили до сих пор, их крики стали более яростными, а речь ещё более взвинченной. Они были в гостиной, я прокрался из комнаты на кухню, и тайком вышел через чёрный ход.

На улице до сих пор было жарко. Сухой зной пустыни с сумерками не рассеялся, ветерок Феникс тоже не осчастливил. Небо надо мной было чистым, с миллиардами звёзд на нём. Луны не было.

Через пять минут я остановился перед домом Джимми. Он уже был на улице и сидел в кабине своего «Джипа», ожидая меня. Когда я выпрыгнул из пикапа, он пошёл ко мне. Его ботинки громко цокали по асфальту дороги, и что-то в выражении его лица мне не понравилось.

– Ладно, – сказал я. – Что дальше?

– Мы едем на снафф-шоу, – сказал он.

Я вытаращился на него, не уверенный, что правильно его расслышал.

– Что ты сказал?

– Не хотел говорить, пока мы туда не приедем, но потом решил, что лучше тебя к этому подготовить.

– На снафф-фильм? На один из тех фильмов, в которых убивают по-настоящему?

– Не на фильм, – сказал Джимми. – Я не говорил: «фильм». Я сказал: «снафф-шоу». Это живое представление.

У меня внезапно пересохло во рту.

– Гонишь!

– Серьёзно. Я его видел. Прошлой ночью я был там.

– Должно быть, какая-то подделка, – сказал я. – Не может такого быть по-настоящему.

– Это по-настоящему.

– Я знаком с парнем, который видел один такой фильм, и он сказал, что на самом деле это дилетантская дешёвка. Он говорил, ты, возможно, сам слышал, что выглядело это фальшиво. Я хочу сказать, что если уж в фильмах, которые снимаются киностудиями, трудно показать смерть так, чтобы она выглядела реалистично, то у ребят без денег всё будет смотреться действительно плохо.

– Это не фильм, – сказал Джимми. – И не подделка.

Я смотрел на выражение его лица, на нём не было ни ужаса, ни отвращения. Был лишь неприкрытый интерес и то, что выглядело как возбуждённое предвкушение. Джимми был неглуп, и я осознал, что если ему казалось, что шоу было настоящим, то, возможно, оно и было настоящим. Неожиданно я понял, как мало знаю своего лучшего друга.

– Ну, – сказал он, кивнув на «Джип». – Можем не успеть. Давай.

Я покачал головой.

– Не думаю, что хочу туда ехать.

– Давай, – сказал он. – Ну же.

И я пошёл за ним к «Джипу».

Мы ехали молча. Я глазел в окно на безлюдные улицы Феникса, по которым мы неслись, направляясь к окраине города. На самом деле мне вовсе не хотелось на них смотреть. Я вспомнил, что когда нам с Джимми было по восемь лет, мы видели, как мальчика, который был ещё младше нас, сбил «Бьюик», у которого отказали тормоза. Машину швырнуло на трёхколёсный велосипед малыша, ребёнка выбросило на середину дороги и потащило дальше по улице. Его голова разбилась вдребезги о решётку радиатора. Меня, как и Джимми, тут же вырвало, а затем месяцами я мучился кошмарами. В школе я множество раз рисовал на листках бумаги это событие, и знал, что оно отразилось на нас и не оставило нас обоих равнодушными.

Несмотря на такие рассуждения, я чувствовал извращённый интерес к просмотру этого снафф-шоу.

Я был поражён, когда понял это, но мне действительно хотелось его посмотреть.

Городские постройки отдалились от дороги и стали более редкими. Закусочные сменились неоновым светом баров и массажных салонов. Мы двигались по участку дороги, который по-прежнему был безлюден, хотя формально находился в черте города.

Джимми подъехал к битком набитой стоянке перед низким розовым зданием. Цепочка белых ёлочных гирлянд украшала арку над перекошенной деревянной дверью, а поблёкший рисунок на стене здания изображал бильярдный кий и шар с цифрой 8. По обеим сторонам здания располагались пустыри, с находившимися там в изобилии перекати-поле и множеством кактусов. Джимми взглянул на меня.

– Взял бумажник?

– В переднем кармане, – сказал я. – Я ведь не растяпа какой-нибудь.

Мы вылезли из машины и по гравию стоянки пошли ко входу в здание. Джимми потянул дверь на себя и вошёл внутрь.

Рядом со входом, справа, стоял стол. На нём был металлический ящик для денег и две кипы бумажек, придавленных крупными камнями. Толстый бородатый мужик, похожий на Чарли Дэниелса (американский кантри-музыкант – прим. перев.) кивнул нам с другой стороны стола.

– Тридцать пять, – произнёс он.

Джимми вытащил из кармана две двадцатки, и мужик отдал ему пятёрку.

– Подпиши расписку, – сказал он.

Я тоже заплатил за себя, а потом стал изучать бланк, который дал мне мужик. Это был якобы официальный документ, который гласил, что я в полной мере осознаю, что сегодня вечером здесь происходит, и что я являюсь непосредственным участником. Я не понял, как такой документ можно было бы использовать в суде, но сообразил, что руководство клуба пытается запугать зрителей на случай, если они будут болтать о том, что видели. Я подписался на строчке в самом низу.

Мужик мельком взглянул на бланк.

– Адрес и номер водительских прав, – сказал он, отдавая мне его обратно.

Вдруг меня охватил страх, и я потерял уверенность в себе, но всё же вписал нужную информацию. За Джимми я проследовал в короткий тёмный коридор.

Мы вошли в большую, заполненную до отказа комнату. В центре помещения к стулу была привязана обнажённая женщина. Рот у неё был заткнут кляпом, а глаза дико озирались вокруг, будто искали как убежать. На белой коже были рубцы и большие кровоподтёки. Вокруг женщины, образовав неровный полукруг, тихо шаркая ногами, стояло тридцать или сорок человек, в основном мужчины, но были и женщины. Рядом со стулом на столе лежали пистолет, два ножа, отвёртка, молоток, ножовка и кусок провода.

Джимми и я молча встали рядом с остальными зрителями. Внезапно я почувствовал тошноту. По отчаявшимся глазам связанной женщины было видно, что она напугана до смерти. Её собирались убить. А все спокойно стоящие вокруг неё люди заплатили, чтобы наблюдать за тем, как она умирает.

Я уставился на свои ботинки, потом разглядывал необставленную комнату, считал трещины на потолке – лишь бы не смотреть в испуганные глаза обречённой женщины. Лишь раз я мельком взглянул в её сторону и увидел, как она дико извивается, пытаясь освободиться от оков, но верёвки были завязаны туго, а кляп прочно сидел на месте. Я быстро отвёл взгляд.

Наконец, вошёл человек и стал устанавливать видеокамеру. Он принёс с собой два прожектора, которые установил под прямым углом к женщине. В комнате, в которой и так было жарко, стало ещё жарче от источников света, и в неподвижном воздухе повис тяжёлый запах пота. Я не был уверен в том, что смогу тут оставаться.

Когда человек с камерой вытащил у женщины кляп, она начала кричать. Голос её был резким, высоким, наполненным абсолютным ужасом, а крики звучали коротко и отрывисто. Оператор начал снимать. Я заткнул уши руками. Люди рядом со мной с бесстрастными лицами отрешённо наблюдали за происходящим.

Мужчина с надетым на голову женским чулком зашёл в комнату и приблизился к женщине. Он стал лапать голое тело, трогая её повсюду. Она отбивалась от него с такой силой, что опрокинула стул. Он хладнокровно поднял его и продолжил трогать её тело.

Всё продлилось немногим более получаса. Человек с чулком применял ножовку, чтобы отрезать большие пальцы ног и пальцы на руках. Проводом он перетянул её груди. В закрытой комнате запах пота вскоре сменился более сильным запахом крови и смерти.

Мужчина работал обоими ножами.

Когда на её голову обрушился удар молотка, она была уже без сознания.

Я смотрел на всё это, не отворачиваясь, и меня не тошнило. Однако, несмотря на то, что брызги крови на меня не попали, я чувствовал себя грязным и запачканным кровью. В документе, который я подписал, было чётко сказано – я являюсь участником убийства, и я несу за него ответственность. Я испытывал вину, как будто сам орудовал ножами.

Я ни о чём не разговаривал с Джимми на обратном пути, и сел в свой пикап, не попрощавшись.

Дома родители уже закончили ругаться. Мама рыдала у себя в спальне, а отец прихлёбывал из бутылки и смотрел телевизор. Он осуждающе взглянул на меня, когда я направился к себе.

– Где, к дьяволу, ты был всю ночь?

– У Джимми, – ответил я.

Он снова повернулся к телевизору, и я пошёл дальше, в свою комнату.

Мне снилась обнажённая женщина, которая кричала и умоляла сохранить ей жизнь. А я бил ей в лицо молотком, обрушивая его на неё снова и снова.

Я не звонил Джимми две недели. Он тоже мне не звонил.

Когда Джимми наконец позвонил, голос у него был взволнованным и испуганным.

– Ты ничего не получал по почте в последнее время? – спросил он напрямик.

– Что именно?

– Можешь приехать? – сказал он. – Сейчас?

На самом деле я не хотел ехать к Джимми, но что-то в его голосе сказало мне, что надо.

– Сейчас буду, – сказал я.

Родители опять спорили. Точнее, спорил отец. Мать бессвязно орала, очевидно, спьяну. Она часто напивалась на последней неделе, и меньше обычного вступала в перепалку с отцом. Я не знал, хорошо это было или плохо.

К Джимми я ехал, опустив окна. Вечером стало прохладней, и уже не нужно было включать кондиционер.

Он снова сидел в кабине своего «Джипа», как сидел в ту ночь, когда мы ездили на снафф-шоу. Только глядеть на него в этот раз было неприятно, ко мне вернулась ужасная мерзость той ночи, и желудок замутило. Я вспомнил, как он говорил о том, что ходил туда ранее, и спросил себя, а не был ли он там снова. Я не представлял себе, чтобы кто-нибудь мог захотеть выдержать эту бойню больше одного раза.

Он подошёл ко мне, и я увидел, что в руке он держит лист бумаги.

– Ты получал что-нибудь подобное? – спросил он.

Я взял у него листок. Это была дёшево отпечатанная афиша снафф-шоу. «Думаешь о самоубийстве?» – гласил заголовок. – «Если твоя жизнь не стоит того, чтобы её продолжать, не заканчивай её в одиночку. Позвони нам, и мы поможем положить конец твоим страданиям». Внизу находился телефонный номер.

– Иисусе, – сказал я. – Мы же у них в списке адресатов.

– У меня сестра её чуть не нашла, – сказал Джимми. – Надеюсь, что если её увидят, то она не вызовет подозрений или чего-то ещё, но…

Его голос замер.

На мгновение между нами повисла тишина.

– Ты был там с тех пор? – спросил я.

Он покачал головой.

– А ты?

– Нет, – я посмотрел на него. – Почему ты пошёл туда во второй раз?

Он пожал плечами.

– Думал, что это может быть забавно.

– Забавно.

Я вернулся к своему пикапу и уехал, не взглянув в сторону Джимми. Мне было интересно, как он спит по ночам. Я сомневался, чтобы его мучили кошмары.

По дороге к дому и улицы, и здания – всё казалось грязным и тусклым.

Большую часть следующего дня я провёл в Метро-Центре (крупный торговый комплекс – прим. перев.), спасаясь от жары в кондиционированной прохладе торгового комплекса. Я не встретил никого из знакомых, но это было только к лучшему. Я заходил в магазины, продававшие книги, музыкальные записи, одежду, пытаясь привести в порядок мысли в своей голове.

Было уже больше шести, когда я, наконец, вернулся домой, но там никого не было. Я пошёл на кухню сделать сэндвич и увидел на столе афишу.