Текст книги "Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века"
Автор книги: Бенджамин Мозер
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Часть I
Глава 1
Королева отрицания
До самой своей смерти Сьюзен Зонтаг держала дома два коротких фильма, посмотреть которые можно было на древних проекторах, которые она не могла наладить. Зонтаг берегла эти катушки с кинопленкой потому, что на них были запечатлены ее молодые родители во времена, когда им казалось, что вся их полная приключений жизнь только начинается[30]30
После ее смерти фильм оцифровали. По каталогу эти кадры сняты на борту корабля Paris, направлявшегося в Пекин, год 1926-й, хотя, скорее всего, кадры были сняты в 1931-м, когда пара плыла из Гавра в Нью-Йорк. (See U.S. Customs records, listed in note: 15.) The sign on the train reads: Stolpce-Warszawa-Poznan-[Zbąszyń?]– Berlin-Hannover-Köln-Liege-Paris.
[Закрыть].
На одной бобине были дрожащие, снятые с руки кадры столицы Китая Пекина: пагоды, магазины, рикши, верблюды, трамваи и велосипеды. Потом на очень короткое время в кадре появляется группа белых, стоящих на противоположной стороне ограды из колючей проволоки, из-за которой снимает оператор. По другую сторону проволоки стоят любопытствующие китайцы. Потом буквально на пару секунд появляется Милдред Розенблатт, которая настолько похожа на свою дочь, что совершенно не удивительно, что позднее многие принимали ее за старшую сестру Сьюзен. Ее красавец-муж Джек мелькает в кадре всего пару секунд. Правда, он настолько плохо освещен, что виден только силуэт стоящего среди китайцев высокого белого мужчины в западной одежде.
Этот фильм сняли приблизительно в 1926-м, когда Милдред было двадцать лет. Сюжет на следующей бобине – 1931 года. Поезд, рассекающий просторы Европы, верхняя палуба корабля, где Джек, Милдред и еще одна пара со смехом перебрасывают через сетку кольцо. На Милдред белое летнее платье и берет, и она широко улыбается человеку, держащему камеру. Потом они начинают играть в шафлборд, и где-то уже к середине ролика появляется высокий и худой Джек в белой «тройке» и берете. Он начинает играть с другим мужчиной, потом друзья принимаются корчить рожи и валять дурака вокруг облокотившейся о косяк двери Милдред, которая чуть не помирает от смеха. Общая продолжительность этих кинолент составляет менее шести минут.
Милдред Якобсон родилась в Ньюарке 25 марта 1906 года. Ее родители Сара Леа и Чарльз Якобсон были родом из Польши, входившей тогда в состав Российской империи. В Штаты они попали, будучи детьми: Сару Леа привезли в 1894-м, в возрасте семи лет, а Чарльза в возрасте девяти лет, годом ранее. В отличие от большинства евреев-иммигрантов тех времен, родители Милдред говорили по-английски без акцента. Занятно, что их внучка, самая европеизированная американская писательница своего поколения, была, пожалуй, единственной крупной писательницей еврейского происхождения, у которой не было прямой связи с Европой и опыта иммигрантской жизни, во многом определивших творчество ее коллег-авторов.
Несмотря на то, что Милдред родилась в Нью-Джерси, выросла она на другом побережье, в Калифорнии. Семья Якобсонов поселилась в еврейском районе Бойл-Хайтс к востоку от центра Лос-Анджелеса. В это время город только начинал превращаться в крупный мегаполис. Первую картину в Голливуде сняли в 1911-м, приблизительно в то время, когда семья переехала в Лос-Анджелес. Восемь лет спустя, когда Милдред и Сара Леа снимались в массовке картины «Аукцион душ», ЛА уже превратился в центр киноидустрии страны. Вместе с кинозвездами в город пришли гангстеры. Милдред часто рассказывала о том, что ходила в школу с небезызвестным Микки Коэном, одним из состоятельнейших еврейских гангстеров Америки времен сухого закона[31]31
Author’s interview with Judith Cohen.
[Закрыть]. Голливуд стал символом гламура, и любопытно, что позднее Милдред часто производила впечатление тщеславной и «продвинутой» голливудской красотки. Сама Сьюзен однажды сравнила свою мать с Джоан Кроуфорд, впрочем, некоторые действительно сравнивали Зонтаг именно с этой актрисой[32]32
Sontag Papers, “week of Feb. 12, 1962”.
[Закрыть].
«Она всегда была накрашена и расфуфырена», – вспоминает Пол Браун, знавший Милдред, когда та жила в Гонолулу. Милдред провела на Гавайях последние годы жизни и сильно выделялась среди хиппи и серферов. «Волосы у нее были всегда уложены. Всегда. Она была настоящей нью-йоркской еврейской принцессой, слишком худой и неизменно упакованной в Chanel». Милдред до самой смерти сохранила голливудскую манерность. Она отвечала на телефонные звонки низким «Даааааа?» и запрещала своим дочерям подходить к себе через лежащий на полу гостиной ковер, если только она их сама не позвала жестом руки с прекрасным безукоризненным маникюром[33]33
Author’s interview with Judith Cohen.
[Закрыть]. «К окружающим Милдред относилась по-королевски свысока, – вспоминал Пол Браун, понимавший, что общение с окружающим миром дается этой женщине не просто. – Складывалось впечатление, что она даже не знает, где находится выключатель света»[34]34
Author’s interview with Paul Brown.
[Закрыть].
Когда красавица Милдред отплывала в Китай, то казалось, что ее ждет удивительная судьба. Она направилась туда вместе с Джеком Розенблаттом, с которым познакомилась, когда работала няней в большом пансионате Grossinger’s, расположенном в хребте Катскиллв в Северных Аппалачах, в местах, которые в простонародье называли «еврейскими Альпами». Для Милдред, как представительницы среднего класса, это была всего лишь работа на лето, а вот для Джека пансионат оказался большим карьерным шагом.
Джек родился в семье бедных иммигрантов Самюэля и Гусси, которые проживали на Манхэттене в районе Нижнего Ист-Сайда (в одной из самых злачных трущоб на территории США начала XX столетия). Его родители родились в Кшивче, что тогда входила в состав Австро-Венгерской империи. Семья Розенблаттов была гораздо беднее «городских жителей и представителей среднего класса» Якобсонов, которые «не были похожи на большинство евреев-иммигрантов первого поколения», как говорила Зонтаг в одном из интервью[35]35
Nora Ephron, “Not Even a Critic Can Choose Her Audience”. New York Post, September 23, 1967.
[Закрыть]. В личных беседах она называла родителей своего отца людьми «ужасно вульгарными»[36]36
Sontag Papers.
[Закрыть].
Вполне возможно, что именно из-за недостатка образования Самюэля и Гусси их внучка смотрела на деда с бабкой свысока. Джек родился в Нью-Йорке 1 февраля 1905 года. Он закончил всего четыре класса, в возрасте десяти лет бросил школу и начал работать курьером в компании, торговавшей мехами на Вест-Сайде (Манхэттен). Вскоре трудолюбие и ответственность мальчика заметили. У него была удивительная фотографическая память, которую Сьюзен унаследовала от отца[37]37
Author’s interview with Judith Cohen.
[Закрыть]. К шестнадцати годам Джека повысили и отправили в Китай, он выдержал путешествие на верблюде по пустыне Гоби, занимался там закупкой мехов у монгольских кочевников[38]38
Sontag Papers.
[Закрыть] и через некоторое время открыл свой собственный бизнес Kung Chen Fur Corporation с офисами в Нью-Йорке и Тяньцзине. Джек и Милдред были женаты восемь лет. За это время Джек построил успешный бизнес, несколько раз был в Китае, вместе с женой они были на Кубе, Гавайях, Бермудах, путешествовали по Европе, по крайней мере, три раза переезжали и родили двух детей.
КОГДА 16 ЯНВАРЯ 1933 ГОДА РОДИЛАСЬ СЬЮЗЕН ЛИ РОЗЕНБЛАТТ, ЕЕ РОДИТЕЛИ ЖИЛИ В НОВОМ ЗДАНИИ НА 86-Й УЛИЦЕ НА ИСТ-САЙДЕ.
Летом того же года семья переехала в Хантингтон на Лонг-Айленде. В 1936-м, когда родилась Джуди, семья жила под городом в Грейт-Нек. Этот город стал прототипом описанного в романе «Великий Гэтсби» Вест-Эгга. Родившийся в трущобах Джек Розенблатт добился успеха в жизни и переехал в богатый район. Социальный статус Грейн-Нека был так же далек от Ист-Сайда, как и от Китая. И всего этого Джек Розенблатт достиг к возрасту двадцати пяти лет.
Такого быстрого успеха мог добиться только целеустремленный человек, и Джек знал, что ему надо торопиться. В возрасте 18 лет у него случился первый приступ туберкулеза. Позднее Сьюзен писала о том, что эта болезнь «происходит от чрезмерной страсти, которая обрушивается на людей безрассудных и чувственных»[39]39
Зонтаг. «Болезнь как метафора», «Ад Маргинем Пресс», Фонд развития и поддержки искусства «АЙРИС» / IRIS Foundation, 2016.
[Закрыть]. Как бы там ни было, туберкулез постепенно «заполнял» легкие Джека жидкостью, что и привело к его смерти.
Со стороны казалось, что мужчина, которого Милдред встретила в Grossinger’s, был сильным. Атлетического сложения богач, который должен был стать еще богаче. В пансионат Джек попал по настоянию матери, которая знала о болезни сына и отправила его туда в надежде на живительную силу чистого воздуха[40]40
Author’s interview with Judith Cohen.
[Закрыть]. Милдред подозревала, что ее супружеская жизнь может оказаться короткой. Возможно, надеялась на то, что бациллы туберкулеза перестанут развиваться и Джек не заболеет. (В то время еще не существовало эффективного средства борьбы с туберкулезом. Пенициллин открыли в 1928 году, а широко использовать начали только после Второй мировой войны.) Так или иначе, Милдред влюбилась в Джека. В 1930 году они поженились и отправились в Китай, где поселились в Тяньцзине.
Тяньцзинь – крупный порт, расположенный недалеко от Пекина. Он являлся одним из открытых для иностранцев портов, навязанных Китаю после поражения в Опиумных войнах. В этих портах китайские власти не имели никакой юрисдикции над иностранными гражданами. Сьюзен писала, что у белых там были свои «виллы, отели, закрытые клубы, поля для игры в поло, церкви и больницы, находившиеся под охраной военного гарнизона». Для местного населения это были «запрещенные для доступа места, окруженные колючей проволокой. Все проживавшие в этих районах должны были показывать паспорт при входе, а китайцы могли попасть внутрь только в качестве прислуги»[41]41
Sontag Papers, early 1970s.
[Закрыть].
Милдред часто вспоминала о том, что в Китае у нее была прислуга. Ни гражданская война, ни японская интервенция никак не отразились на жизни четы Розенблатт, она была прекрасной. «Ей очень нравился этот стиль жизни, – вспоминал Пол Браун. – Прислуга. Повар и лакеи, подававшие на стол. Беззаботная жизнь, красивые вещи и одежда, вечеринки в посольствах»[42]42
Author’s interview with Paul Brown.
[Закрыть]. До конца жизни Милдред дарила друзьям китайские безделушки. «У нее были замечательные вещи, – вспоминает Браун. – Чудесные китайские штучки, сделанные маленькими руками китайцев». Однако далеко не все разделяли теплые воспоминания Милдред. «Еще ребенком, – писала Джуди, – я испытывала отвращение от ее историй о том, сколько людей в Китае прислуживало ей»[43]43
Judith Cohen to Sontag, late 1970s, Sontag Papers.
[Закрыть].
Сложно точно сказать, как долго супруги Розенблатт прожили в Поднебесной. Вряд ли они жили там постоянно. Таможенные записи свидетельствуют о том, что супруги возвращались из-за границы в Нью-Йорк практически каждый год. Иногда они прибывали с островов, на которых, судя по всему, проводили отпуск[44]44
На сайте Ancestry.com есть следующая раскладка путешествий супругов. Свидетельств путешествий Милдред в Азию и из Азии нет, единственный документ, подтверждающий ее прибытие из Европы, датируется 1931 г.
Джек Розенблатт подал на свой первый паспорт 17.11.1923, заявив, что планирует отбыть в Китай через Ванкувер на борту Empress of Asia 29.11.1923. Свою профессию он обозначил как «торговец пушниной» и работодателем назвал Julius Klugman’s Sons, Inc., по адресу: 42 West Thirty-Eighth Street, New York City.
Он подал на продление паспорта в Тяньцзине в качестве представителя Mei Hwa Fur Trading Corporation. На документе не стоит дата его подачи. Он отбыл из Шанхая 19.05.1924, прибыл в Сиэтл 04.06.1924 на корабле President Madison. Проживал по адресу: 950 Noe Avenue, New York. Отплыл из Йокогамы в Манилу и далее в Ванкувер на борту SS Empress 09.07.1927. Проживал по адресу: 330 Wadsworth Avenue, New York. Отплыл из Кобе в Сиэтл 17.07.1928 на борту President McKinley, прибыл 30.07.1928. Проживал: Continental Fur Corporation, 251 West Thirtieth Street, New York. Джек и Милдред отплыли из Гавра 03.06.1931 на борту Paris, прибыли в Нью-Йорк 09.06.1931. Адрес проживания: 251 West Thirtieth Street. Джек уплыл в Шанхай на борту President Coolidge 14.10.1933, прибыл в Гонолулу 24.10.1933. Адрес проживания: 251 West Thirtieth Street. Он встретился с Милдред в Гонолулу. Она отплыла в Лос-Анджелес 18.10.1933 на борту Monterey и прибыла в Гонолулу 23.10.1933.
Вместе они отплыли 04.11.1933 на борту Lurline и были в Сан-Франциско 09.11.1933. Отплыли из Гамильтона, Бермуды 14.02.1934, прибыли в Нью-Йорк 15.10. на борту Monarch of Bermuda. В качестве адреса оставили адрес компании: 251 West Thirtieth Street. Джуди родилась в штате Нью-Йорк 20.06.1936. Они отплыли в Гавану 03.01.1937 на борту Oriente, прибыли в Нью-Йорк 05.01.1937. Адрес проживания: 21 Wensley Drive, Great Neck, Long Island. 11.03.1938 они снова отплыли в Гавану на борту California, прибыли в Нью-Йорк 14.03.1938. Джек умер в Тяньцзине 19.10.1938. Информации о возвращении Милдред в США нет.
[Закрыть]. Поездка в Китай была такой долгой, что ездить туда, даже раз в год, было весьма затруднительно. (Когда в 1924 году Джек вернулся в Штаты, путешествие из Шанхая в Сиэтл заняло 16 дней, а вся поездка от двери до двери почти месяц.) Кроме прочего, это еще и физически изматывающее путешествие даже для совершенно здоровых людей, а тем более для Джека с больными легкими и Милдред, которая, по ее словам, два раза совершила его беременной.
Так или иначе, Поднебесная оставила неизгладимый след в памяти Милдред. Дом в Грейт-Неке, в котором Сьюзен жила после рождения, был забит китайскими безделушками. «В Китае колониалисты предпочитали китайскую культуру, – писала она, – и их дома превратились в небольшие музеи китайского искусства»[45]45
“China” screenplay, Sontag Papers.
[Закрыть]. Впоследствии эти «музейные экспонаты» переместились в интерьеры домов, в которых жила Милдред.
Бурная энергия Джека проявлялась не только в бизнесе, но и в его любовных похождениях. Сьюзен вспоминала о том, что у ее отца была любовница[47]47
Sontag, I, etcetera, 18.
[Закрыть] да и Джуди описывала его как «плейбоя»[48]48
Author’s interview with Judith Cohen.
[Закрыть]. Вполне возможно, Джек понимал, что ему недолго отмерено, и так же, как и его дочь Сьюзен, хотел получить от жизни по максимуму. Знала ли о похождениях мужа Милдред? Сложно представить, что ее дочери узнали о любовных интригах отца от кого угодно, кроме собственной матери. Противилась ли Милдред тому, что у ее мужа была любовница? Как показывает вся ее дальнейшая жизнь, мать Сьюзен не особенно сильно интересовалась сексом. Как и многие другие люди, потерявшие в детстве родителей, Милдред хотела, чтобы о ней заботились, именно поэтому одним из самых ее ярких воспоминаний была китайская прислуга. Да и Джек Розенблатт очень хорошо заботился о своей жене.
Милдред не умела и не была заинтересована в том, чтобы проявлять заботу об окружающих. Вместе с китайским интерьером квартиры она вывезла из страны представление о том, что детей надо держать на расстоянии. «В Китае дети ничего не ломают, – часто повторяла она. – И много не болтают»[49]49
“China” screenplay, Sontag Papers; ibid.
[Закрыть]. Не вдаваясь в вопросы китайского воспитания, можно утверждать, что Милдред категорически не хотела променять свой стиль жизни на заботу о дочерях. «Наша мать, – писала Джуди, – не знала, как быть матерью»[50]50
Author’s interview with Judith Cohen.
[Закрыть].
Когда Милдред становилось невмоготу от воспитания и забот о дочерях, она просто уезжала. По словам Джуди, «появился миф, согласно которому, пока родители были в отъезде, девочками занимаются родственники». Хотя у «родственников своих проблем было достаточно». Поэтому с самого раннего возраста сестер оставляли на Лонг-Айленде с няней Роуз МакНалти – «веснушчатой слонихой» немецко-ирландских кровей – и чернокожей кухаркой Нелли. Можно сказать, что эти женщины и вырастили Сьюзен и Джуди. Но любому ребенку нужна мать, и, несмотря на то, что Сьюзен редко говорила о своей матери, в ее дневниках мы видим, что она много и с восхищением о ней писала.
Когда Сьюзен была ребенком, мама казалась девочке романтической героиней. «Я копировала поведение, описанное в романе «Маленький лорд Фаунтлерой», который прочла, когда мне было восемь или девять лет. Например, я обращалась к ней словом «дорогая»[51]51
Sontag Papers, August 10, 1967.
[Закрыть]. Ее письма к матери больше похожи на послания, написанные заботливым мужем или родителем, а не молодой дочерью. «Дорогая, – писала Сьюзен, когда ей было 23 года, – прости, что коротко, потому что сейчас поздно (три утра) + мои глаза немного слезятся. Будь здорова + веди себя аккуратно и внимательно + и все такое. Я тебя обожаю + очень скучаю»[52]52
Sontag to Mildred Sontag, July 4, 1956, Sontag Papers.
[Закрыть].
«Она совершенно очевидно была влюблена в свою мать, – говорила первая любовница Сьюзен Харриет Сомерс, которая приблизительно в те годы познакомилась с Милдред. – Она всегда рассказывала о том, какая ее мать жестокая, эгоистичная и тщеславная, но преподносила это тоном любовника, говорящего о предмете своей страсти»[53]53
Author’s interview with Harriet Sohmers Zwerling.
[Закрыть].
Милдред была настолько тщеславной и уделяла так много внимания косметике и одежде, что это повлияло и на ее дочерей. Она так упорно старалась приукрасить неприятную реальность, что Джуди называла свою мать «королевой отрицания»[54]54
Author’s interview with Judith Cohen.
[Закрыть]. Сьюзен часто расстраивало нежелание матери говорить на неприятные темы. Она из года в год звонила матери, поздравляя ее с днем рождения, и однажды после одного из таких разговоров записала его отрывок:
М. (по поводу недавней биопсии прямой кишки, результат отрицательный)
Я: Почему ты мне об этом не рассказала?
М.: Ты же знаешь, что я не люблю подробности[55]55
Sontag Papers, March 25, 1986.
[Закрыть].
О своем решении снова выйти замуж Милдред сообщила дочерям только постфактум. Она не сказала Сьюзен, когда умер ее дедушка, проронив: «Не думаю, что ему бы понравилось то, что он станет прадедушкой»[56]56
Sontag Papers, March 25, 1987.
[Закрыть]. (Сьюзен была беременна.) Она не сказала Сьюзен, когда умер ее отец, а когда «открылась», то соврала – неправильно сообщила причину смерти и место захоронения. (Лишь спустя много лет, когда Зонтаг пыталась найти могилу отца, она поняла, что мать ее обманула.)
Еще один пример того, как Милдред «не зацикливалась на подробностях», описан в мемуарах молодой Зонтаг. Она сохранила канву повествования и лишь изменила имена.
«Однажды, когда Рут было три года, в доме собрались гости, которые веселились еще больше обычного, и муж вел себя просто идеально, миссис Натансон почувствовала схватки. Она выпила еще один бокал. Через час вошла на кухню и попросила Мери, помогавшую обслуживать гостей, отцепить крючки на дорогом платье роженицы, которое было на ней надето. Потом в гостиной на фоне смеха и звуков разбивающегося стекла послышался стон упавшей на колени миссис Натансон.
Она не хотела никого утруждать.
Джоан родилась через два часа».
По мнению Милдред, она не врала, а всего лишь упускала некоторые детали, чтобы вежливо и тактично не тревожить окружающих. Милдред считала, что таким образом проявляет заботу, и рассчитывала на то, что окружающие точно так же будут себя вести по отношению к ней. «Говорите мне неправду, я слаба», – Сьюзен казалось, что именно так и говорит ее мать. Милдред действительно утверждала, что является слишком хрупкой для того, чтобы знать правду, и считала, что «честность – это жесткость». Однажды, когда Сьюзен критиковала Джуди за то, что та слишком честно излагала что-то матери, Милдред ее поддержала словами: «Совершенно верно»[57]57
Sontag Papers, January 11, 1960.
[Закрыть].
«СЬЮЗЕН ПОТРАТИЛА УЙМУ ВРЕМЕНИ НА ТО, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ МАТЬ»[58]58
Author’s interview with Judith Cohen.
[Закрыть], – СЧИТАЛА ДЖУДИ.
Сьюзен признавала то, что верхоглядство и поверхностное отношение Милдред оказали влияние на ее характер: «Я выросла с М. и с ее зацикленностью на внешнем, поэтому с раннего возраста стала исследовать внутреннюю жизнь»[59]59
Sontag Papers, n.d.
[Закрыть]. Однако Зонтаг не понимала, как у ее матери сложилось такое отношение к жизни и почему та превратилась в «королеву отрицания».
Если проследить события в жизни молодой Милдред, то можно констатировать, что на ее долю выпало так много потрясений, которые могли бы изменить жизнь человека более сильного, чем она. Милдред было всего 14 лет, когда Сара Леа умерла от отравления трупным ядом. На протяжении всей последующей жизни Милдред крайне редко вспоминала свою мать в присутствии дочерей, однако те подозревали, что она пережила тяжелую психологическую травму. Джуди рассказывала, как однажды поехала с Милдред в Бойл-Хайтс, чтобы посмотреть на «чудесный маленький домик», в котором мама жила до смерти Сары Леа. Милдред разрыдалась, увидев, в каком плачевном состоянии находились дом и окрестности.
Сьюзен писала, как ее мать во времена Сталина ехала из Китая через СССР. Милдред хотела выйти из вагона на станции, рядом с которой родилась ее мать, но в 1930-е годы вагоны с иностранцами были опечатаны.
«Поезд стоял на станции несколько часов.
Старухи, продававшие кислый квас, стучали в заиндевевшее окно.
М. плакала.
Она хотела почувствовать под ногами землю родины своей матери.
Но ей этого не разрешили. (Ее предупредили, что арестуют, если она еще раз попросит хотя бы на минуту выпустить ее на перрон.)
Она рыдала.
Она не сказала мне, что плакала, но я знаю, что именно так все и было. Я же ее чувствую»[60]60
“Project for a Trip to China”, in Sontag, I, etcetera, 23.
[Закрыть].
Тогда у Милдред были и совсем другие причины для расстройства. 19 октября 1938 года в Американо-немецкой больнице в Тяньцзине Джек Розенблатт скончался от заболевания, которое дамокловым мечом висело над ним половину его жизни. Как и Саре Леа, ему было тридцать три года.
Вместо того чтобы отправиться в Штаты на корабле, Милдред решила поехать сложным окольным путем. В поезд погрузили китайскую мебель. Состав пересек Маньчжурию, в которой японцы установили марионеточное правительство и с территории которой вели наступление на Китай, проехал по Транссибирской магистрали, а потом через всю Европу, где Милдред и села на пароход до Нью-Йорка. Именно в этом путешествии она в первый и последний раз посетила родину матери.
«Все это дерьмо она привезла сюда», – говорила Джуди. В багаже был прах Джека Розенблатта, который захоронили в Куинсе. Вернувшись в Нью-Йорк, Милдред находилась в состоянии полной потерянности. «Я пыталась скрывать свои чувства, – призналась она после расспросов Сьюзен. – Так меня воспитывал отец. Он не рассказал мне о смерти тети Анны»[61]61
Sontag Papers, n.d. Среди тысяч страниц архива Зонтаг только эти две работы написаны с упоминанием Милдред.
[Закрыть]. Сьюзен и Джуди не разрешили присутствовать на похоронах праха Джека, о смерти отца Милдред сообщила девочкам лишь через несколько месяцев. После того как Милдред рассказала первокласснице Сьюзен о смерти отца, она спокойно отправила ребенка играть[62]62
“Project for a Trip to China”, in Sontag, I, etcetera, 24.
[Закрыть].
В эссе «Болезнь как метафора», в которой Зонтаг рассматривает ложь, связанную со смертельным заболеванием, она цитирует Кафку: «При одном упоминании о туберкулезе… глаза у собеседников стекленеют и все начинают изъясняться туманно и уклончиво»[63]63
Sontag, Illness, 7.
[Закрыть]. Люди стыдились этого заболевания (точно так же, как рака и позднее СПИДа), поэтому Милдред сообщила Сьюзен, что ее отец умер от пневмонии[64]64
Suzie Mackenzie, “Finding Fact from Fiction”, Guardian, May 27, 2000.
[Закрыть]. Дочери росли, но Милдред не торопилась сообщать им «подробности» и делала все возможное, чтобы они забыли о своем отце. В результате Сьюзен практически ничего о нем не знала. «Я не знала, как выглядит его почерк, – писала она через 30 лет после его смерти. – Я даже никогда не видела его подписи»[65]65
“Project for a Trip to China”, in Sontag, I, etcetera, 17.
[Закрыть]. В 1970-х годах перед поездкой в Китай она сделала некоторые заметки об отце, в которых эта скрупулезная по отношению к фактам женщина почти на год ошиблась в дате рождения родителя[66]66
Sontag Papers, n.d. Он родился четвертым из пяти детей в семье бедных иммигрантов в нижней части Ист-Сайда, Нью-Йорк, 6 марта 1906 г.
[Закрыть].
Джек умер, когда Милдред было 32 года. Молодая вдова была вынуждена вернуться к жизни типичной американской представительницы среднего класса, к жизни, которой она всеми силами старалась избежать. Впрочем, она никогда не жаловалась. Вместо этого Милдред на протяжении полувека демонстрировала миру милое, накрашенное личико, выходила из комнаты, когда разговор заходил на щекотливые и неприятные темы, и втихаря глушила боль утраты водкой и таблетками. В такой ситуации становится совершенно понятным, что время, проведенное в Китае, не выходило из памяти и казалось величайшим приключением всей ее жизни.
Влияние Китая сказалось не только на Милдред, но и на Сьюзен. Позднее Зонтаг ассоциировали с культурой Франции, но в детские годы Сьюзен мечтала о Китае – «стране нефрита, тика, бамбука и жареных собак»[67]67
“Project for a Trip to China”, in Sontag, I, etcetera, 5.
[Закрыть]. Китай стал символом возможного начала другой жизни: «Означает ли поездка в Китай возможность заново родиться?»[68]68
Ibid., 7.
[Закрыть] Китай будоражил воображение сестер. И несмотря на то, что девочки родились на Манхэттене, они врали, стараясь удивить своих одноклассников. «Я осознавала, что говорю неправду, когда в школе сказала, что родилась в Китае, – писала Сьюзен, – но это была всего лишь небольшая часть гораздо более крупной и всеохватывающей лжи, поэтому моя была вполне простительной»[69]69
“Project for a Trip to China”, in Sontag, I, etcetera, 5.
[Закрыть].
СКАЗАННАЯ РАДИ БОЛЬШОЙ ЛЖИ, МОЯ МАЛЕНЬКАЯ ЛОЖЬ СТАЛА СВОЕГО РОДА ПРАВДОЙ.
Зонтаг не уточнила, какой именно была та, большая ложь. Как бы там ни было, ее первые литературные опыты имели прямое отношение к Китаю. В начале 1970-х годов, во время короткого периода, когда Зонтаг занималась кинематографом, она написала синопсис сценария, героями которого была богатая пара, проживавшая в британской концессии в Тяньцзине. Больной туберкулезом муж «любит игру зарабатывания денег», хотя благодаря происхождению чувствует себя «социально неполноценным». Супружескую пару обхаживают слуги, и живут они за забором из колючей проволоки, огражденные от вульгарного Китая, в котором люди писают прямо на улице. «Жена – сумасшедшая», – пишет Зонтаг о своей матери. На следующей странице мы видим пометку: «Может, сделать Милдред (бедную Милдред) полностью ку-ку?»[70]70
“China” screenplay, Sontag Papers.
[Закрыть]
Как мы уже знаем, от отца Сьюзен осталось две бобины кинопленки, отсмотреть которые было крайне сложно, а также скромный «набор фотографий». Однако у Сьюзен не было ничего, что могло бы ей помочь понять и представить, что ее отец умер. Она не знала точной даты и причины смерти, не была на похоронах и не видела могилы, то есть не имела никакой информативной и визуальной конкретики, следовательно, не имела «особых оснований верить» в то, что он умер[71]71
“Project for a Trip to China”, in Sontag, I, etcetera, 24.
[Закрыть]. «Все это казалась иллюзорным. У меня не было доказательств его смерти, и в течение многих лет я мечтала о том, что он позвонит во входную дверь». Эта фантазия развилась и превратилась в «тему вымышленной смерти», фигурировавшей в работах Зонтаг, а также в появление чудес и «того, как один человек преследует другого, как попрыгунчик, выскакивающий из коробки, когда открывается крышка»[72]72
Sontag Papers, n.d.
[Закрыть].
Можем ли мы считать, что использованное в английском оригинале выражение Jack-in-the-box, в котором присутствует имя усопшего отца Джека, является необдуманной и неслучайной метафорой? Эта «незаконченная боль»[73]73
Sontag Papers, n.d.
[Закрыть] преследовала Зонтаг всю жизнь и, по словам ее сына, часто фигурировала в «разговорах, которые она вела сама с собой в последние дни своей жизни»[74]74
Rieff, Swimming, 174.
[Закрыть].
