Текст книги "Серебряный орел"

Автор книги: Бен Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Госпожа!

Фабиола повернулась к раненому телохранителю. Его левую щеку покрывала запекшаяся кровь. Она затекла даже в открытый рот, окрасив зубы в красный цвет. Зато уцелевший глаз яростно сверкал на чистой, правой стороне лица. Его вид не на шутку устрашал, что, вероятно, дало ему некоторое преимущество в бою.

– Что?

– Когда я умру… – Он немного помолчал; его вид вдруг сделался совсем несчастным. – Госпожа, я не хочу, чтобы меня выбросили в яму на Эсквелинском холме.

Эти слова отозвались в сердце Фабиолы. Раб не боялся погибнуть вместе с нею. Но как и многие его собратья по несчастью, он страшился того, что его швырнут в яму вместе с казненными преступниками, павшими животными и просто помоями. Этот человек походил на ее брата, он был горд и храбр. А она даже не знала его имени.

– Клянусь перед всеми богами, – сказала ему Фабиола, – если я уцелею, а ты нет, то у тебя будет собственная могила с памятником.

Большего она пообещать не могла. Соотношение сил складывалось далеко не в их пользу.

Он взглянул на нее своим целым глазом и коротко кивнул.

Вот так и возникают товарищеские связи, поняла Фабиола. Человек, поддержавший другого в горячке боя, тем более если он не обязан это делать, достоин дружбы. И доверия. Неважно, раб он или свободный.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Секст, госпожа.

– Хорошо.

Радуясь уже тому, что ей не придется умереть рядом с незнакомым человеком, Фабиола взглянула на вновь прибывших. Почему-то они показались ей смутно знакомыми, но обратила она внимание на то, что никто из них, к счастью, не был вооружен луком. Так что оставалась возможность кого-нибудь ранить, а то и вовсе убить, прежде чем с ними расправятся. Может быть, кто-нибудь из них забудет об осторожности, как тот болван с гладиусом, с надеждой подумала она. Но было маловероятно, что ее уловка сработает снова. Эти суровые даже с виду люди держали оружие так, что было ясно: они опытные бойцы. Тяжело вздохнув, Фабиола придвинулась к Сексту. От него пахло кровью и потом.

– Давай кинемся на них, – прошептала она. – Если прорвемся, то сразу в переулок. Он куда-нибудь выведет.

– И защищаться будет легче, госпожа, – ответил Секст. – Там только-только два человека смогут встать.

Она обрадовалась тому, что ее сразу поняли. В таком узком месте нападающие не смогут подавить их числом.

– Пока что нас хранил Юпитер, – сказала она, пытаясь собрать остатки храбрости. – Теперь помогла бы еще Фортуна.

– Боги никогда не улыбались мне, хозяйка. Я раб. – В единственном глазу Секста застыла мировая скорбь. – Но я лучше умру, чем позволю всякой дряни навредить тебе.

Он откашлялся и презрительно плюнул кровавой мокротой в сторону бандитов.

Времени на разговоры больше не оставалось. Разозленные пренебрежением Секста и вновь обретя уверенность в себе, враги решительно двинулись вперед. Как-никак, теперь их было шестеро против двоих, а страх перед ранением или смертью полностью заглушило желание изнасиловать Фабиолу. Разве трудно одолеть перепачканную кровью молодую аристократку и тяжелораненого раба?

Обретенная было уверенность начала покидать Фабиолу. Лучше вооруженные и, судя по всему, дисциплинированные, новые пришельцы казались настроенными куда решительнее, чем голодранцы, напавшие первыми. В ее сердце проснулся страх. Подняв гладиус, она двинулась вперед, пытаясь на ходу вспомнить то, что когда-то показывал Ромулу чернокожий немой привратник. Секст шел рядом с нею, держа в руках подобранное с земли копье.

Один из головорезов засмеялся – угрожающе и очень противно.

И Фабиола вспомнила, где же видела его прежде.

Это были фугитиварии.

И словно в ответ на ее мысли, из переулка появилась коренастая фигура человека с каштановыми волосами и глубоко посаженными глазами. Одет он был в кольчугу военного образца и носил на запястьях широкие серебряные браслеты. А за спиной у него стояли еще шесть человек, все вооруженные до зубов.

Копье дрогнуло в руке Секста; Фабиола испуганно поднесла ладонь ко рту.

Сцевола издевательски поклонился.

У Фабиолы оборвалось сердце. Значит, засада была тщательно подготовлена.

Глава VII
ЗАСАДА

Маргиана, зима 53/52 г. до н. э.

Прежде всего Ромул обратил внимание на тишину. Укрепленный пост, до которого они добирались весь день, располагался у основания пологого откоса широкой ложбины. Следовательно, любой, кто приближался с запада, должен был издалека услышать звуки, сопровождавшие жизнь гарнизона, – при свете дня в любом римском лагере звенели молотки кузнецов, отбивавших щербины на клинках мечей, кричали воины, гремели трубы, оповещавшие о смене караула. Но сейчас ничего этого слышно не было. Ни звука.

По спине Ромула пробежали холодные мурашки. После того как он миновал висевший на кресте труп, все его мысли были только о Фабиоле и матери. Если его видение было правдой и в Риме действительно воцарилось полное безвластие, как это скажется на судьбах тех, кого он любит? Хранившиеся в его сознании хрупкие образы, благодаря которым он до сих пор сохранил свой разум, начали расплываться. Это вернуло его к действительности.

Его товарищи думали о своем – о стертых ногах, о том, что скоро поедят горячего, – и не замечали ничего необычного. Даже Новий притих и давно уже не отпускал ядовитых колкостей. Дарий, тоже не думая ни о чем дурном, совещался с младшим офицером. Колонна топала вперед, мимо торчавшего на обочине дороги невысокого каменного столбика с надписью. Такими столбами был отмечен весь путь от главного форта. Последний находился в полумиле от места назначения; увидев его, легионеры без команды прибавили шагу.

Ромул стиснул зубы. Неужели никто, кроме него, ничего не замечает?

– Не нравится мне это, – прошептал он Бренну.

Галл удивленно взглянул на него, но, сообразив, что у друга должны быть какие-то причины для беспокойства, прищурился и огляделся по сторонам. Ничего подозрительного не заметил, но все же насторожился.

– В чем дело? – вполголоса осведомился он.

– Слишком уж тихо.

Бренн вскинул голову, прислушался, но тоже не услышал ничего, кроме хруста подбитых железными гвоздями калиг по замерзшей земле, и вновь, теперь уже с нескрываемым подозрением, окинул окрестности взглядом.

– Если хочешь сообщить об этом, лучше не мешкай. – Он указал на Дария.

Довольно скоро должен был показаться форт, куда направлялся отряд.

Ромул тревожно обернулся. В глаза ударило светившее в спину предзакатное солнце, не позволявшее отчетливо разглядеть, что делалось позади. Все же фигуру конника, наблюдавшего за легионерами с холма, нельзя было не заметить. И нельзя было не узнать скифа.

Ромул заморгал, ослепленный. Когда же его взгляд прояснился, всадника на гребне уже не было.

Новий увидел, как Ромул обернулся, и выразительно чиркнул пальцем по горлу.

Но тот сделал вид, будто не заметил этого жеста.

– Так будешь говорить с Дарием? – спросил Бренн, не видевший обмена враждебными взглядами.

– Уже поздно. Они у нас за спиной, – прошептал Ромул и поспешно рассказал галлу о том, что увидел.

Бренн чуть не выругался вслух, но быстро стиснул зубы. Несмотря на тревогу, он все же был горд наблюдательностью своего друга-воспитанника. Но если Ромул прав, то они мало что могут сделать. Галл оценил в уме ситуацию. Там, где они находились, об успешной обороне нечего было и думать. Отряд шел между двумя склонами, откуда по нему можно было прицельно стрелять. Но и возвращаться назад было небезопасно.

– Что в лоб, что по лбу… – проворчал он. – Драться мы сможем только на ровном месте перед самым фортом.

Ромул кивнул. Он думал точно так же.

– Нужно сообщить Дарию, – сказал он.

Оптион удивился, когда Ромул вышел из строя и прошептал ему на ухо свою просьбу, но сразу разрешил молодому легионеру переговорить с командиром.

Размахивая притороченной к рогульке поклажей, Ромул пробежал вперед и догнал старшего центуриона. Лошади Дария оставалось сделать десяток шагов до гребня, закрывавшего от взглядов место назначения отряда.

– Командир!

Толстый парфянин сдержал лошадь и приветливо улыбнулся Ромул у – тот был одним из лучших солдат в его когорте.

– В чем дело? – спросил он на латыни.

– Засада, командир, – ответил Ромул. – У нас за спиной скифы.

Дарий повернулся в седле и обвел пристальным взглядом пустынный пейзаж.

– Ты уверен?

Ромул рассказал о том, что видел, и парфянин сразу помрачнел.

– Значит, нужно быстрее добраться до крепости, – сказал он. – Тогда нас будет двести с лишним человек. А эти твари сразу образумятся.

– Если наши еще живы, – ответил Ромул, намеренно переходя на парфянский язык. Он решил, что чем больше народу будет знать об угрожающей им опасности, тем лучше.

Стражники, сопровождавшие Дария, как и других парфянских командиров, встревожились.

– Объясни толком! – прошипел Дарий.

Ромул открыл было рот, но тут лошадь старшего центуриона сама по себе остановилась, выйдя на ровный скалистый участок, где солдат мог оглянуться на свой лагерь, прежде чем двинуться вперед, а смена, уставшая после долгого перехода из главного лагеря, оценить пройденный путь. Шедшие позади легионеры тоже остановились и, как всегда, пользуясь любой возможностью передохнуть, сложили наземь рогульки и щиты.

Командир и легионер смотрели на небольшое укрепление, от которого отряд теперь отделял только короткий переход. Такая же прямоугольная в плане, как и все римские форты, маленькая крепость имела только одни ворота – с той стороны, откуда подходила дорога. В центре возвышалась деревянная сторожевая башня с хорошим обзором. Защитой укреплению служили глубокие фоссы и деревянная стена в два человеческих роста высотой, за которой виднелась крыша казармы.

Ромул не видел на крепостном валу ни одного часового.

А ведь римские солдаты никогда не покидали своих постов. Это могло означать только одно.

Гарнизон погиб.

Дарий, опытный воин, тоже сразу понял значение увиденного и вопросительно взглянул на Ромула.

– Как ты узнал?

– Командир, от форта не доносилось ни звука.

Объяснение было исчерпывающим. Дарий нахмурился – как же он не заметил того, на что обратил внимание простой солдат, – но времени для переживаний не оставалось.

– Нужно сообщить Вахраму, – пробормотал он и уже в голос отдал приказ своим телохранителям. Не мешкая ни мгновения, двое из них повернули коней и двинулись в обратный путь. Проехав мимо отряда, они разделились – один направился на север, другой на юг. Так было больше шансов, что хоть одному удастся обогнуть врагов, если они действительно шли вслед за легионерами. Единственный оставшийся парфянин приблизился к старшему центуриону и наложил стрелу на тетиву.

– Пропади все пропадом! – рявкнул Дарий. – Мы пойдем дальше, как будто ничего не подозреваем. Но пусть все приготовятся к бою. Передай мой приказ оптионам и тессерариям и возвращайся в строй.

Ромул отсалютовал и рысцой кинулся выполнять приказание. Своего оптиона он уже предупредил; остальные младшие командиры энергично зашагали вдоль строя, негромко приказывая своим подчиненным быть наготове. Легионеры казались кто изумленным, кто встревоженным, но большинство были разгневаны. Новий и его дружки выглядели особенно недовольными.

– Ну что? – осведомился галл.

– Идем дальше, – ответил Ромул. – Посмотрим, что делается в лагере.

Крепко сжимая в руках оружие, легионеры шагали по пологому склону к форпосту. Они не сводили глаз с крепости, но разглядывали ее совсем не с теми мыслями, что недавно. Теперь было хорошо видно, что над строениями не поднимаются дымы от кухонных костров и никакого движения на открытых местах незаметно. Со стороны крепость больше походила на кладбище.

Подойдя ближе, Ромул увидел, что одна из створок больших ворот немного приоткрыта. Это было последним и решающим доказательством того, что случилось нечто очень нехорошее. Всем заставам, находившимся в отдалении от главных сил легиона, строго-настрого приказывали всегда держать ворота закрытыми. Но никаких иных признаков, которые говорили бы о том, что здесь случилось, не было. Не торчали стрелы, бревенчатые стены не почернели от огня. Так что, судя по всему, форт не был взят штурмом.

Все это не укрылось и от взгляда Дария. Он тут же приказал оптионам выстроить людей в оборонительный заслон перед входом. Сложив рогульки с вещами в кучу, легионеры развернулись полукругом в четыре шеренги. За считаные мгновения перед воротами выросла плотная стена щитов. Над обтянутыми шелком скутумами виднелись шлемы с плюмажами и суровые мрачные лица. Незащищенными оставались лишь ступни и лодыжки легионеров. Воины, находившиеся в переднем ряду, давно уже научились опускаться на колено, как только возникала опасность обстрела из луков. И сейчас все были готовы отразить нападение.

Для осмотра крепости Дарий выбрал шесть человек, в том числе Ромула и Бренна. По каким-то ведомым лишь ему самому причинам он включил в группу еще и Новия с Оптатом. Прислонив пилумы к бревенчатой стене, ветераны смерили двоих друзей неприязненными взглядами. От копий в ближнем бою не много проку, лучше было бы обойтись гладиусами. Толстый парфянин обнажил свой меч и первым направился к воротам. Он не имел никакого представления о напряженной обстановке, сложившейся в его когорте. Произошла краткая заминка: никто не хотел подставлять спину своим врагам. В конце концов Ромул с Бренном стремительно пробежали через ворота. Ветераны при этом оказались слишком далеко, для того чтобы устроить какую-нибудь пакость, и, ругаясь втихомолку, последовали за ними.

Подбитые гвоздями подошвы калиг бесшумно ступали по утоптанной до каменной твердости земле. Пришельцев встретило гробовое молчание. За стенами было жутко. Гнетуще. Часть гарнизона могла уйти на патрулирование окрестностей, но ведь кто-то должен был остаться… А им никто не встретился.

Где же они все, думал Ромул. Неужели по какой-то причине гарнизон покинул свой форт?

В пределах укрепления имелось несколько построек – караульная башня, казарма, глинобитная печь подле западной стены, отнесенный в сторону нужник да возведенные тут и там алтари различных богов. И повсюду на земле виднелись большие темные пятна – кровавое доказательство того, что здесь случилась беда. Разведчики что-то тревожно бормотали себе под нос.

Ромул почувствовал, что волосы у него на затылке встали дыбом. Здесь царствовала смерть; внезапно ее присутствие сделалось физически ощутимым. Он запрокинул голову, ожидая увидеть стаи парящих высоко в небе хищных птиц. Их оказалось не много, да и те, вероятно, ожидали возможности слететь к кучам мусора, громоздившимся за стенами лагеря. Почему же их так мало?

Бренн, видимо, чувствовал то же самое. Втянув воздух раздувшимися ноздрями, он прикоснулся к рукояти большого меча, висевшего у него за спиной. До сих пор галльский меч оставался его любимым оружием.

– Что это? – чуть слышно прошептал Дарий.

Разведчики уже подошли к казарме. Все замерли и прислушались. До них донесся негромкий звук. Нельзя было не узнать стон раненого. Выжившего.

Парфянин толкнул острием меча хлипкую дверь, и она с сухим стуком врезалась в стену. Внутри пол был скользким от крови. Кровавые следы вели к маленьким комнатам, в каждой из которых жили восемь человек, – контуберниуму. Численность гарнизона равнялась половине центурии, поэтому таких помещений было всего пять, да еще комната побольше – для оптиона, командовавшего гарнизоном. Скорчив гримасу отвращения, Дарий резко мотнул головой в сторону Ро-мула, Новия и еще одного солдата.

– Вы, трое, идите налево, – приказал он. – Мы пойдем направо. – И он удалился, взяв с собою Оптата и пятого легионера.

Бренна оставили снаружи.

Ромул крепко стиснул костяную рукоять меча. О Юпитер, Наилучший и Величайший, думал он, защити меня. Топот их калиг гулко отдавался в узком коридоре. Ромул шел первым, остальные в шаге позади него.

Каждый прикрывался щитом и держал наготове гладиус. Ромул остро ощущал присутствие Новия за своей незащищенной спиной.

– Не бойся, раб, – прошипел ветеран. – Я хочу, чтобы ты глядел мне в лицо, когда будешь умирать.

Ромул резко обернулся, готовый завершить эту изматывающую вражду здесь и сейчас.

– Есть что-нибудь? – каким-то не своим голосом проревел издали Дарий, разрушив криком злые чары.

– Нет пока, – отозвался Ромул, осматриваясь. Когда же он оказался перед дверью первой комнаты, у него отшибло дар речи.

Неожиданного нападения можно было не бояться. Во всех комнатах им открывалась одна и та же картина. Валяющиеся один на другом изуродованные трупы; руки и ноги у них торчали под неестественными углами. Все легионеры были раздеты донага, их кольчуги и выцветшие красновато-коричневые туники валялись на полу рядом. А вокруг мертвых тел и груд одежды – запекшаяся кровь.

Даже Новию стало не по себе.

– Кто же поступает так с врагами?! – воскликнул он.

– Скифы, – прошептал Ромул. Тарквиний успел рассказать ему о варварских нравах этого народа.

– Проклятые дикари!

Все тела были изуродованы совершенно одинаково: убитых обезглавили и содрали кожу с груди, спины и ног. Отрубленных голов видно не было. Ромулу было известно почему. От того же Тарквиния он узнал, что скифы оценивали доблесть воина по количеству голов, которые он приносил с поля боя. Из верхней части вражеских черепов они делали кубки для питья, обтягивали их кожей и даже золотили изнутри, а человеческой кожей украшали сбруи своих лошадей и находили для нее множество других применений. Теперь, при виде этой дикарской жестокости, Ромул проникся неодолимым отвращением к тем, кто был способен на такое. Как и все, он старался дышать ртом, но вскоре понял, что запах в помещении почти не чувствуется. Хотя все эти воины были мертвы уже больше суток, сильный мороз не позволил начаться разложению.

– Зачем их притащили сюда? – спросил Новий.

Ромул презрительно глянул на него. Ответ был очевиден.

Ветеран сам додумался до ответа на свой вопрос.

– Это для того, чтобы не слетались стервятники.

Ромул кивнул.

Дело коснулось вещи даже более серьезной, чем их смертельная вражда. Не сговариваясь, все трое одновременно повернулись и кинулись искать Дария. Они попали в ловушку. И она, несомненно, должна была вот-вот захлопнуться.

Дария они нашли в комнате командира гарнизона. Он стоял на коленях и, когда вошли воины, поднял голову. Лицо его было искажено гневом. Человек, которого Дарий осторожно поддерживал, выглядел не так, как все остальные. Как ни странно, оптион – крепкий мужчина лет тридцати с небольшим – был все еще жив, хотя с него содрали всю кожу вместе со скальпом. Он даже находился в сознании; его окровавленное изуродованное тело сотрясала неодолимая дрожь. Жить ему оставалось совсем недолго.

– Командир… – начал было Ромул.

– Они явились под видом торгового каравана. Прошли в ворота и достали спрятанное оружие, – перебил его Дарий. – Грязные скифские собаки!

Ловко придумано, решил Ромул. Но времени на пустые размышления не оставалось.

– Командир, они сложили убитых в доме, чтобы мы не увидели стервятников и ни о чем не догадались.

– Ну конечно! – воскликнул парфянин. – А мы вперлись сюда, как последние глупцы.

– Пора уходить, – сказал приплясывавший от нетерпения Новий.

Дарий кивнул.

– А как же этот бедняга?

– Нужно даровать ему воинскую смерть, – отозвался Новий.

Римские воины, если у них была такая возможность, всегда старались избавить смертельно раненных товарищей от долгого мучительного умирания. Такое убийство считалось актом последнего милосердия.

– Я сделаю, командир.

Голос Ромула гулко разнесся в тесной комнате. Новий и Оптат принялись было возражать. Ведь никто и никогда не слышал, чтобы раб выполнял такое почетное деяние.

Но, встретившись с суровым взглядом Дария, они умолкли.

– Он вызвался первым, – сказал парфянин, решив, что эти двое всего лишь сами хотят удостоиться чести. – Выходим.

Обозленным легионерам оставалось только повиноваться. Угрюмо отсалютовав, они и еще двое солдат направились к выходу.

– Не мешкай!

Осторожно положив искалеченного оптиона на пол, Дарий провел ладонью над его лбом, благословляя, и тоже вышел из комнаты.

Ромул поднял гладиус и шагнул вперед. Он правильно поступил, что вызвался помочь этому смельчаку встретить смерть. Дарий не был римлянином, а Новий с Оптатом, злокозненные негодяи, не заслуживали права оборвать жизнь достойного мужа. Еще двое солдат даже не вызвались. Вот и получается, что обеспечить оптиону достойный переход в другой мир некому, кроме него.

Лежавший на полу открыл глаза и встретился взглядом с Ромулом. Оба знали, что сейчас произойдет.

Нельзя было не восхищаться этим человеком. В его глазах Ромул не видел и тени страха, а лишь уверенность и смирение.

– Командир, – сказал он. – Элизиум ждет тебя.

Всем было известно, что храбрецы попадали прямо в воинский рай.

Ответом ему был короткий кивок.

Ромул помог раненому сесть. Тот коротко застонал, но тут же смолк. Любое, даже самое малое движение должно было причинять ему страшную боль. Сердце Ромула переполняла жалость.

– Меня зовут Эзий. Оптион второй центурии первой когорты Двадцатого легиона, – с трудом проговорил раненый. – А тебя?

– Ромул, командир.

На искаженном болью лице Эзия появилось выражение, близкое к умиротворению.

– Нужно знать, кто отправляет тебя в другой мир.

Снаружи донесся приглушенный грохот оружия, послышался хриплый голос Дария, выкрикивавшего приказы. Скифы все же напали.

– Ты нужен своим товарищам, – напомнил Эзий.

Ромул опустился на колено и прикоснулся пальцами к окровавленному предплечью Эзия в воинском приветствии. Изнемогавший оптион лишь чуть заметно шевельнул рукой в ответ, но Ромул видел, что этот жест дался раненому с трудом.

– Действуй, – шепнул воин.

Ромул шагнул за спину Эзия; тот опустил голову, коснувшись подбородком груди. Стиснув в ладонях рукоять гладиуса, Ромул поднял его так, чтобы острие смотрело вниз, и сильно ударил, перерубив позвонки. Смерть наступила мгновенно. Тело оптиона беззвучно упало на пол.

Теперь он пребывал в мире.

С тяжелым сердцем Ромул смотрел на труп, лежавший у его ног. Но печаль быстро сменилась гневом. Сорок отличных мужей убили и изуродовали ни за что. А снаружи продолжали убивать. Держа в руке окровавленный меч, он повернулся и выбежал из дома. Никого из его товарищей видно не было, и Ромул помчался к воротам. Грохот оружия, крики, топот лошадиных копыт и громкий голос Дария, отдающего приказы… Мельком подумав: жаль, что с нами нет Тарквиния, – Ромул выскочил из крепости. Снаружи кипел бой.

Сплотившись в половинный строй «черепахи», две центурии отбивали вражеский натиск.

А вокруг носились на конях, стреляя на скаку в легионеров, скифские воины. Это зрелище напомнило Ромулу битву при Каррах.

Но бородатых, украшенных татуировками всадников можно было сразу же отличить от парфян по одежде – на них были шерстяные или меховые плащи, темные плотные штаны, а на ногах войлочные сапоги до колена. Мало у кого из них имелись доспехи, зато все были вооружены до зубов секирами с коротким лезвием, мечами, ножами и, конечно же, луками. Восседали они на прекрасных темно-рыжих конях, в синих седлах, густо покрытых золотой вышивкой. Скифы выглядели куда богаче, чем парфянские всадники, уничтожившие армию Красса.

Ромул взглянул на своих товарищей со стороны. К счастью, шелковые чехлы на их щитах благополучно задерживали скифские стрелы. У многих в скутумах торчало по нескольку стрел. Но уже были и первые жертвы. Четверых ранили в ступни и голени. Еще один, вероятно, во время первого залпа смотрел поверх щита. Вместе с остальными он лежал без защиты в тылу строя и время от времени судорожно подергивался. Одной рукой он все еще продолжал сжимать торчавший из горла стержень стрелы.

Один мертвый, четверо раненых, мрачно подумал Ромул. А ведь бой только начался.

Громкие крики заставили его еще чуть-чуть задержаться. Все четверо раненых легионеров вдруг заметались, их лица перекосило страдание. Такое поведение в первый момент обескуражило Ромула – ничего серьезного, обычные, не слишком глубокие раны. Но тут же он вспомнил: скифион!

Тарквиний рассказывал ему, как скифы изготавливали этот яд. Они ловили ядовитых змей, убивали и оставляли трупы разлагаться в закрытых сосудах. Второй составляющей была человеческая кровь, в которую кидали экскременты животных и также оставляли тухнуть в запечатанных горшках. Потом все это смешивали. Получившаяся омерзительная жижа из тухлого змеиного мяса, крови и фекалий представляла собой сильнейший яд, убивавший каждого, в чью кровь он попадал. Неужели Пакора могла ждать лучшая участь?

Но сейчас нужно было думать о другом. Холодные пальцы страха охватили сердце Ромула. Ему вовсе не хотелось умирать, стеная от непереносимой боли. То же самое чувство можно было прочесть на лицах всех легионеров, стоявших в задних рядах. Вопли раненых отнюдь не помогали поддерживать боевой дух воинов.

Против римлян, прижавшихся к стене форта, было не меньше сотни всадников. Однако Ромул успел заметить, что на земле лежали три, если не четыре десятка скифов, убитых первым же броском римских копий. Не решаясь израсходовать все пилумы, Дарий пока еще не приказал произвести второй залп. Между тем оставшийся при нем телохранитель, не выказывая тревоги, стрелял из своего лука, чуть ли не каждым выстрелом укладывая кого-то из всадников. Но из колчана на его левом бедре торчало не больше двадцати – тридцати стрел.

– В строй, солдат! – рявкнул на Ромула один из оптионов.

Увидев впереди могучую фигуру Бренна, Ромул поспешно протиснулся к нему. Даже встав на колено, галл возвышался над остальными легионерами. Поместив свой щит на один уровень с соседними, Ромул тоже опустился на одно колено, плечом к плечу с другом. Стоявшие во втором ряду держали свои щиты так, чтобы прикрыть стоящих впереди, их, в свою очередь, защищали скутумы третьего ряда. «Черепаха» представляла собой едва ли не идеальный оборонительный порядок. Отчаяние, овладевшее было Ромулом, ослабло. Конечно же, они отобьются от врагов.

– Стоять стеной! Укрываться от стрел! – гремел Дарий. Он обливался потом, несмотря на мороз. – Пусть эти мерзавцы расстреляют свои стрелы. Закроемся в форте, а утром вырвемся отсюда.

В ответ раздался громкий дружный крик. Всех не перебьешь, даже отравленными стрелами.

Ромул повернул голову к Бренну.

– Не верю, что все так просто, – пробормотал он. – А ты?

– И я не верю, – мрачно ответил галл. – Не могли же они рассчитывать, что такой маленький отряд расправится с нами.

Но пока что никакого подкрепления к нападавшим не прибыло, и Дарий, судя по всему, считал, что силы врага ограничиваются теми наездниками, которые вились сейчас вокруг «черепахи».

Ромул между тем думал, что кочевники наверняка знают о слое шелка на их щитах. Слух о секретном оружии Забытого легиона быстро разошелся по всему приграничью, и вряд ли какое-нибудь из местных племен осмелилось бы напасть на легионеров, не имея большого превосходства в силе. Ни один предводитель не мог рассчитывать на то, что сотня наездников сможет остановить две центурии, если те всерьез решат прорваться на свободу. Задержать – да. Но не уничтожить. А если гонцам, которых послал Дарий, удастся благополучно доставить донесение, то завтра сюда придет подкрепление. Что же все это значит?

Ромул глянул поверх железной оправы своего щита слева направо. Поодаль небольшая группа скифов, стоя на месте, руководила действиями нападавших, но признаков того, что где-то еще скрываются воины, не было. Помоги мне, о великий Митра! Юноша глубоко вздохнул, чтобы набраться смелости, оторвал взгляд от гарцующих неподалеку всадников и посмотрел вверх. Ясное синее небо. Несколько облаков на горизонте. Легкий ветерок с севера. Над полем боя уже кружили стервятники, предвкушая поживу. Ромул осматривался, и ему становилось все страшнее и страшнее. Но теперь он уже ни в чем не сомневался.

– Нужно уходить отсюда, – пробормотал он. – И немедленно.

Большой галл удивился.

– Почему? Скоро стемнеет. По-моему, Дарий дело говорит.

Ромул шепнул в ухо Бренну:

– Дурные знамения.

Было заметно, что Бренн растерялся. Конечно, о знамениях всегда говорил Тарквиний.

– Ты уверен?

– Да. Я просил Митру о помощи, и он ниспослал ее, – яростно шептал Ромул. – Это всего лишь передовой отряд большого войска, которое придет завтра на рассвете.

– Значит, они просто удерживают нас на месте?

– Именно так, – подтвердил Ромул.

Бренн, привыкший к точным предсказаниям Тарквиния, тяжело вздохнул и испытующе взглянул в лицо Ромулу, ожидая каких-то доказательств.

– Я сам плохо понимаю, – прошептал Ромул. – Но перед этим мне было видение Рима.

Галл беззвучно выругался.

– Ладно. Отправляйся к Дарию. Расскажи ему о том, что видел.

Между тем скифы поняли, что, стреляя по обтянутым шелком щитам, тратят стрелы впустую, и начали целиться по дуге в задние ряды «черепахи». Пробираясь через строй назад, Ромул вновь увидел лежавших на земле солдат. Тех несчастных, которые пытались оказать им помощь, тоже ранило. Теперь и они были обречены. Остававшиеся невредимыми Дарий и его телохранитель стояли подле них, держа щиты над головами. В их лошадей попало несколько стрел, и теперь те дико бились и ржали за воротами форта. Недолго им страдать, мрачно подумал Ромул – скифион быстро прикончит их.

Он приблизился к центуриону.

– Командир, позволь сказать несколько слов.

– Что еще? – раздраженно спросил Дарий. Он выглядел обеспокоенным и сердитым.

– Командир, нужно отступать, – сказал без предисловий Ромул. – Немедленно.

Телохранитель насмешливо фыркнул.

– Так ведь уже темнеет, – с сомнением в голосе отозвался Дарий.

Он сразу заметил, что Ромул пришел к нему неспроста. Пусть его поступок граничил с нарушением дисциплины во время боя, но Дарий ценил своих воинов, а этого в особенности.

К тому же в отличие от других командиров-парфян он никогда не торопился наказывать провинившихся.

– Сам ведь знаешь, какой мороз здесь бывает по ночам! – крикнул он. – Мы замерзнем насмерть.

– Может, кто и замерзнет, – ответил Ромул, не отводя взгляда. – Но если дожидаться утра, будет еще хуже.

Дарий оглянулся на крепкие стены форта. Там можно было провести ночь в полной безопасности. Конечно, никто не согласился бы спать в казарме, рядом с ее ужасным содержимым, но возле костров, под прикрытием крепостных стен, его люди благополучно доживут до рассвета.

– Почему?

Ромул заметил его взгляд.

– На нашем пути будет уже больше скифов. Намного больше.

Дарий смотрел на него в глубокой задумчивости. Как-никак, именно этот легионер увидел всадника позади отряда. И он всегда находился рядом с Тарквинием.