Текст книги "Мир, которого не стало"

Автор книги: Бен-Цион Динур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 8. Два года в тельшайской йешиве
(5657 (1897) – 5658 (1898) годы)

По возвращении домой я застал «миньян»: отец устроил семидневный траур по своей матери Хане, жившей в Гадяче, что под Полтавой, и внезапно скончавшейся за день до моего приезда. В этом же городе проживали мои дядья: высланный из Москвы дядя Лейб Динабург и р. Йосеф-Хаим Мадиевский, казенный раввин города. О том, что я собираюсь поехать в Тельши, я рассказал отцу только после окончания траурного срока, и эта идея пришлась ему по душе. Мать, правда, беспокоилась, что мне предстоит поездка «за темные леса», но в итоге смирилась и она. Как водится, новый план был доведен до сведения всей семьи, и прежде всего дядьев. Дядя-раввин не только поддержал мой план, но даже решил отправить с нами в тельшайскую йешиву своего сына Лейба, который был старше меня на три года. Было решено, что мы все отправимся в путь сразу после Суккота{197}197
  Суккот (Кущи) – осенний праздник, длящийся семь дней, с 15 по 21 тишрей, и имеющий двойной смысл: это празднование окончания сбора урожая и одновременно напоминание о годах скитаний по пустыне после Исхода из Египта. Основные обычаи праздника – еда и сон не в доме, а в особого рода шалаше – сукке, и благословение четырех видов растений. В седьмой день Суккот, называемый Хошана Раба, обходя синагогу по кругу, произносят специальные молитвы о спасении; хлещут по камням ветвями ивы. Восьмой день Суккот – самостоятельный праздник Шмини Ацерет, а девятый (в диаспоре) – Симхат Тора.


[Закрыть]. После Судного дня{198}198
  Судный день – см. Йом Кипур, прим. 43 к гл. 9.


[Закрыть] отец отправился в Гадяч решать дела о бабушкином наследстве и взял с собою меня. Мы остановились у дяди Лейба, где мне устроили очередной «экзамен». В комиссию входили: р. Элия Цифрин, домовладелец и знаток Торы (он приходился дядей д-ру А. Цифрони{199}199
  Цифрони, Авраам (1882–1933) – ученый, автор ряда работ, посвященных истории евреев в средние века. Принимал участие в издании трудов Рамбама, Ибн-Габироля, Йехуды Галеви и др.


[Закрыть]); городской раввин р. Йосеф (известный своей чудачествами) и р. Хешель, который претендовал на звание раввина и отличался ученостью и проницательностью. Слух обо мне прошел по всему городу, и когда я шел по улицам, мальчишки бежали вслед за мной с криком: «Вот он! Вот он идет!», что причиняло мне массу неудобств. Однако моему дяде все эти восторги были не по душе (раввин написал обо мне, что я – «единственный в своем поколении»). Дядя подозревал, что это не более чем попытка подкупить моих родственников, людей зажиточных и обладавших в городе немалым влиянием и авторитетом. В любом случае, текст рекомендательного письма, предоставленного мне раввином, показался дяде сильным преувеличением. Он предложил мне отправиться в Ромны к р. Лейзеру Арлозорову{200}200
  Арлозоров, Элиэзер (?-1902), – раввин в г. Ромны. Отец известного сионистского деятеля Хаима Арлозорова (1899–1933).


[Закрыть], который еще раз проверит мои знания и напишет мне рекомендательное письмо в тельшайскую йешиву. Мы слышали, что без рекомендательного письма попасть в тельшайскую йешиву будет сложно. У брата было рекомендательное письмо от «Великого». Спешный отъезд из Корсуня помешал мне заручиться солидной рекомендацией, в итоге было решено, что в промежуточные дни праздника Суккот я съезжу в Ромны.

Зять моего дяди Йоси (Мадиевского), Миша Рутенберг (дядя Пинхаса Рутенберга{201}201
  Рутенберг, Пинхас (Петр, 1879–1942) – инженер, общественный деятель. Член партии социалистов-революционеров (эсеров). С 1919 г. в Эрец-Исраэль. По его проекту на реке Иордан была построена первая в стране электростанция.


[Закрыть]), был родом из Ромен и к тому времени окончил медицинский факультет. Он отнесся ко мне с большой симпатией и взял с собою в Ромны. (Дело происходило во второй будний день Суккота.) Он же привел меня к раввину р. Лейзеру (моему дяде Пинхасу Островскому почему-то не понравилась вся эта затея). Раввин в течение двух часов проверял меня на знание раздела «Моэд» и трактатов «Бава Кама» и «Йоре деа». В итоге он дал мне письмо, в котором горячо рекомендовал меня. Хоть он и не назвал меня «единственным в поколении», его рекомендация была не хуже той, что дал мне раввин из Гадяча.

Мой дядя, р. Элиэзер-Моше, был хорошо знаком с р. Элиэзером Гордоном{202}202
  Гордон, Элиэзер (1847–1910) – раввин, один из основателей йешивы в Тельши (Тельшай) и ее бессменный руководитель.


[Закрыть], главой тельшайской йешивы. Он рассказывал, что познакомился с ним в Варшаве: они жили в одной гостинице. Само собой разумеется, что он дал нам – мне и своему сыну – личное письмо к р. Элиэзеру Гордону. Из наследства, которое получил мой отец, мне и моему брату были выданы деньги на дорожные расходы, и 24 тишрея мы выехали в Тельши. Дядя проводил нас до поезда и очень тепло попрощался с нами. Поезд шел прямо из Хорала до Мажейкяя (Муравьева), станции, от которой можно было на подводе добраться до Тельши. Мы проехали Ромны, Гомель, Бобруйск, Минск, Сморгонь, Вильно – все эти города я знал, считал все остановки, большие и маленькие, и их оказалось ровно восемьдесят шесть… Мы выехали в час пополудни во вторник, а приехали в четверг рано утром. Долгая дорога, смена ландшафта, погоды и даже внешнего вида железнодорожных станций и пассажиров явились для меня глубоким переживанием.

И вот мы сошли с поезда. Нас окружили извозчики, наперебой предлагая довезти прямо до Тельши. Это было довольно дорого, но можно было подождать других пассажиров, которые приедут через два часа поездом из Либавы – тогда проезд стоил бы совсем дешево. Мой двоюродный брат не хотел ждать, и извозчик, которого звали Нета, сразу же взял нас в свою телегу – и мы тронулись. Час был очень ранний; дорога проходила через леса, до этого мне ни разу не случалось проезжать через лес. На Украине, где я родился, лесов почти нет. Здесь же вся дорога, широкая и удобная, проходила через леса и – чего у нас никогда не увидишь, – изгибаясь, открывала вид на озера. Весь этот пейзаж был для меня в новинку и произвел неизгладимое впечатление. Дорога от Мажейкяя шла через городок Сяды (еврейское название – Шад) прямо в Тельши, где мы примерно через три часа и оказались. По дороге извозчик Нета предложил нам пожить у него. У него найдется лишняя комната, которую он с радостью нам предоставит, а его молодая жена охотно согласится для нас стряпать. Договаривались с ним мои братья, и все устроилось как нельзя лучше.

Приехав, мы сразу направились в йешиву. Мы передали рекомендательные письма, но оказалось, что вероятность нашего зачисления не столь уж велика. В тельшайской йешиве было заведено так, что поступающие сначала подают заявление главам йешивы, присылают рекомендательные письма и, лишь получив положительный ответ, прибывают на место. К тому же каждый ученик должен был иметь прожиточный минимум. Учащимся йешивы было запрещено обедать у домовладельцев, за исключением суббот, когда можно было разделить трапезу с хозяевами дома. Начальство йешивы жестко придерживалось правил поступления и ни в коем случае не зачисляло тех, кто не подал заявление заблаговременно и не предъявил документ о предварительном зачислении. К тому же мы были еще очень юны, особенно я; в Хануку у меня должна была только-только состоятся бар-мицва. В то время в йешивах мои ровесники не учились. Однако поскольку мы прибыли издалека, привезли многочисленные рекомендации и из Полтавы в йешиву поступали значительные средства, к тому же при нас были рекомендации от «посланцев» самой йешивы, которые в конце лета были проездом во всех городах нашего уезда, начальству было неудобно отказать нам в приеме. Через два часа после того, как мой двоюродный брат (он, как самый старший, говорил за всех) передал все письма и рекомендации, нас проводили в дом раввина. Квартира выглядела крайне непритязательно. Маленькая прихожая с узким коридором. Вслед за нею – комната чуть побольше: маленький столик, за ним окно, а между окном и столиком три стула. В центре, как я догадался, сидел р. Элиэзер Гордон, справа от него его зять р. Йосеф-Лейб Блох{203}203
  Блох, Йосеф-Лейб (1860–1930) – раввин, глава йешивы в Тельши (Тельшай). Один из видных деятелей движения «Мусар».


[Закрыть], а слева р. Шимон.

Один за другим мы вошли в комнату. Перед р. Элиэзером Гордоном стоял мой двоюродный брат, за его спиной – мой старший брат, а за ним – я сам. Глядя на нас, трудно было удержаться от смеха.

– Почему вы не обратились с заявлением, а вместо этого сразу прибыли сюда?

– Мы не знали, что так надо.

– Разве об этом не было написано в газетах «ха-Мелиц» и «ха-Цфира»?

– Но мы не читаем газет!

– А ваш отец, он что, тоже не читает газет? – спрашивает р. Элиэзер моего двоюродного брата.

Тот молчит. Тогда говорю я:

– нас были посланцы от йешивы, это они нам посоветовали и даже всячески уговаривали поехать, однако они ни разу не упомянули, что сначала нужно подать заявление и получить положительный ответ!

Все взоры теперь обратились на меня. Наконец р. Йосеф-Лейб сказал:

– Надо спросить каждого по отдельности.

Меня и брата попросили выйти из комнаты, через десять минут вызвали брата, еще через десять – меня. Я должен был рассказать, что я изучал. Я перечислил трактаты: «Брахот», весь раздел «Моэд» (и еще добавил, что учил трактат «Эйрувин», однако не силен в нем – и раввины засмеялись), «Ктубот», «Бава Кама», «Бава Меция» и «Хулин». Для проверки мне предложили объяснить правило: «нельзя человеку покупать вещь, которая не пришла мир»; нужно было также доказать правомерность этого закона и его определений, а также пояснить принцип «приобретение плодов как приобретение тела». Я ответил как мог и остался доволен своим ответом. Мне самому особенно понравилось следующее мое объяснение: «Если человек продает фрукты с дерева, хотя они еще и не выросли, это не считается «вещью, которая не пришла в мир», потому что существует свойство дерева – приносить плоды». Правда, на вопрос «но он ведь продает не свойство, а лишь фрукты одного года?» – я ответить не смог. Я также не знал, как ответить на их замечание о том, что мое определение хорошо объясняет только вопрос о «приобретении плодов как приобретении тела», а проблема «покупки вещи, которая не пришла в мир, остается неразрешенной». Правда, мне удалось указать, где точно находятся эти изречения: трактат, лист и страница. В самом конце беседы р. Элиэзер спросил:

– Ну, и если мы примем тебя в йешиву, в каком классе ты бы пожелал учиться?

– В Корсуне я учился в самом старшем классе – в третьем.

– А у нас, значит, будешь в пятом? – и все трое расхохотались.

– Ты действительно знаешь, – подытожил р. Элиэзер, – где упоминаются эти изречения, но совсем не понимаешь их смысла! Те раввины, которые написали тебе рекомендательные письма, – просто невежи, их бы мы не приняли даже в первый класс йешивы, но тебя мы все же, наверное, в этот класс зачислим!

Потом еще добавил:

– В подобных случаях наши юноши указывают на следующий пассаж из книги Иова: «Бог знает путь ее, и Он ведает место ее…» (Иов 28:23).

Через несколько минут нам было объявлено, что я и мой двоюродный брат приняты в первый класс йешивы, вопрос о зачислении старшего брата отложен для вторичного рассмотрения после Песаха, поскольку он не подал заявления…

У нас с двоюродным братом, правда, тоже не были поданы заявления, но мы привезли рекомендательные письма от посланцев йешивы, поэтому нас решили зачислить; у брата же такой рекомендации не было…

Постановление глав йешивы нас сильно огорчило и вызвало также определенную реакцию в городе. Йешива размещалась внутри большой синагоги (новое здание синагоги уже почти построили). Слух о нас быстро распространился, и р. Эфраим – кузнец, очень чуткий и добросердечный человек, ежедневно проводивший урок Талмуда с домовладельцами, проникся судьбой моего брата, предоставил ему комнату в своем доме и стал просить за него у р. Элиэзера Гордона. Я тоже ходил к р. Шимону и р. Йосефу-Лейбу и жаловался на несправедливость, допущенную по отношению к брату, – но все без толку. Брата так и не приняли в йешиву до конца зимы. Из кассы йешивы мне выделили ежемесячную помощь – два рубля (это была большая сумма!), а «товарищество взаимопомощи» учеников йешивы добавило еще семьдесят копеек в месяц. По субботам нас с братом приглашал к себе р. Эфраим, и у него в гостях мы ощущали тепло, уют и дружескую поддержку. Мои визиты к р. Шимону и р. Йосефу-Лейбу по поводу брата определили мое отношение к каждому из них и, видимо, также и отношение каждого из них ко мне. Р. Шимон принял меня доброжелательно, сказал, что очень рад моему приходу; он даже просил надзирателя передать мне, чтобы я пришел. Он хотел мне сказать, что я до сегодняшнего дня, безусловно, изучал Талмуд очень поверхностно и не углублялся как следует в талмудические проблемы. Хотя, конечно, нельзя относиться с пренебрежением к той системе обучения, благодаря которой я достиг такой эрудиции. Он посоветовал мне не забрасывать совсем мой собственный метод, а, применяя его, выучить еще один трактат. В йешиве сейчас изучают трактат «Йевамот» – мне нужно постараться изучить его так, как учат здесь, в Тельши, и быть внимательным на занятиях. Р. Шимон попросил Нахума из Млат (Нахума, а не его брата Шмуэля), ученика четвертого класса, который вот-вот должен был перейти в пятый, помогать нам в учебе и в изучении книг, если появится такая необходимость, и время от времени рассказывать ему, р. Шимону, о том, как продвигается учеба. Если мне будет нужно, я могу приходить к р. Шимону каждую пятницу после обеда. В любом случае мне следует прийти через месяц. Он советует мне самостоятельно изучать трактат «Гитин»{204}204
  «Гитин» («Развод», арам.) – трактат Вавилонского Талмуда, посвященный еврейскому бракоразводному праву. Аггадические части трактата включают рассказы о борьбе Иудеи против Рима.


[Закрыть] («ты ведь уже изучил „Ктубот“?»). Он очень ценит мою преданность Торе, которую мне следует оберегать. Это прекрасное и важное качество. «И один из способов сохранить его – это учиться самостоятельно, для себя, когда тебе не нужно сдавать экзамены и нет надобности ни перед кем отчитываться». Р. Шимон выказывал мне свое дружеское расположение (он даже жену свою, Лею, просил поить меня чаем со смородиновым вареньем), чтобы подбодрить меня после экзамена и чтобы я не переживал из-за отношения к нам; как мне уже потом рассказали ученики, он очень огорчался, видя, как я воспринимаю это, сам же он все видел иначе.

Очень-очень медленно я осваивал тельшайскую систему, прежде всего, на уроках р. Йосефа-Лейба и р. Шимона. Благодаря им я впервые стал понимать правовую часть Талмуда. Особенно повлиял на меня р. Шимон. Деталь за деталью он обнажал ядро талмудической проблемы, определял его и в конце устанавливал правило, а затем, в свете этого правила, опять проверял детали, в свете каждой детали перепроверял обсуждение всей проблемы, и все представало в новом свете – было в этом потрясающее искусство построения мысли. Его определения поражали отточенностью и четкостью, и в них всегда содержались указания к дальнейшему пути. На каждом уроке мне открывались все новые и новые горизонты. За те два года, что я проучился в йешиве, я не только ни разу не пропустил урока р. Шимона, но регулярно приходил к нему в гости поговорить о «нововведениях» мудрецов и задать интересующие меня вопросы. Конечно, он время от времени делал мне замечания, если я неверно понимал его объяснения или делал из его рассуждений неверный вывод относительно общего смысла вопроса. Но чаще всего он лишь выслушивал меня с улыбкой, потом комментировал и задавал вопросы, причем не всегда по тем дисциплинам, которые он преподавал. И самым счастливым за время учебы в тельшайской йешиве для меня был тот день, когда Нахум из Млат поведал мне о том, что р. Шимон с большим одобрением обо мне отозвался, что он очень ценит мою способность воспринимать и запоминать новый материал и внимательно прислушиваться к мнению других людей – то, чему он обучал нас. Это был действительно счастливый день. И не только потому, что р. Шимон был для меня большим авторитетом, но и потому, что похожим образом обо мне отзывался р. Элиэзер (Арлозоров) из Рамен; эти отзывы впоследствии стали поводом для насмешек со стороны глав йешивы, р. Элиэзера Гордона и р. Йосефа-Лейба Блоха.

Сама учеба в Тельши произвела на меня незабываемое впечатление: длинный и просторный зал, где в четыре ряда длинной вереницей стояли скамьи, а перед каждой скамьей – парта. И ни одного свободного места. Триста пятьдесят юношей ревностно учатся, и их голоса заполняют все пространство зала… По узким проходам между скамьями вдоль всего зала прогуливается, склонив голову чуть набок, наш наставник р. Лейб Хасман. Он то и дело кидает взгляд то на одного ученика, то на другого, подходя к тем, кто перешел к чтению нового трактата. И так каждый день – с самого раннего утра до позднего вечера. И мой голос, самого юного из всех, вливается в этот общий хор…

Мне было жаль моего брата, которого не зачислили в йешиву. Я внутренне восставал против подобных порядков. «Ребе уважает богатых». Я чувствовал, что в отношении брата была допущена несправедливость. И еще сильнее это, разумеется, ощущал он сам. Он не присутствовал на занятиях и всю зиму самостоятельно занимался в синагоге. На мне лежала обязанность рассказывать ему об изучавшихся на уроках нововведениях и талмудических проблемах, чтобы он перенял «тельшайский» способ учебы еще до того, как сможет к нам присоединиться. Именно для того, чтобы усвоить этот «способ», мы стали изучать книгу «Кцот ха-хошен»{205}205
  «Кцот ха-хошен» («Концы наперсника») – произведение р. Арье-Лейба Геллера (1745–1813). Впервые напечатано в конце XVIII в. Содержит комментарий к разделу «Хошен мишпат» кодекса «Шулхан арух». «Кецот ха-хошен» активно использовался при изучении еврейского религиозного законодательства в литовских йешивах.


[Закрыть]. На этом, собственно, настоял мой брат. Книга была дорогая, брату удалось заполучить ее на время, и он решил целиком переписать ее своим красивым почерком. Лишь после продолжительных препирательств брат согласился со мной, что вначале мы изучим каждый отрывок и его обсуждение, а потом решим, стоит переписывать книгу или нет. Этой системы мы придерживались в течение всех двух лет нашего пребывания в Тельши. Изо дня в день мы изучали «Кцот ха-хошен», «Нетивот хамишпат»{206}206
  «Нетивот ха-мишпат» («Пути правосудия») – произведение р. Яакова из Лиссы (1760–1832). Содержит комментарий на раздел «Хошен мишпат» кодекса «Шулхан арух». Впервые опубликовано в начале XIX в. Было очень популярно в среде учащихся литовских йешив.


[Закрыть](р. Яакова из Лешно), нововведения р. Акивы Эйгера{207}207
  Эйгер, Акива (1761–1837) – раввин, глава йешивы в г. Познань (совр. Польша). Известен своими комментариями к Вавилонскому Талмуду. Один из выдающихся еврейских религиозных авторитетов своего времени.


[Закрыть] и еще ряд текстов. В ходе чтения мы выясняли, какие тексты имеет смысл переписывать, и брат принимался за работу. Так нам удалось создать «эклектическую систему» прочтения нововведений «тельшайским способом», которая получила известность в кругу наших друзей. Мне вспоминается, что однажды мы вставили отрывок из «Хевель Яаков»{208}208
  «Хевель Яаков» – произведение р. Абы-Яакова ха-Кохена Борухова, посвященное анализу с точки зрения еврейского религиозного права различных вопросов имущественного характера.


[Закрыть] р. Абы-Яакова ха-Кохена Борухова{209}209
  Барухов, Аба-Яаков ха-Кохен-раввин в м. Векшня, Ковенской губ., отец Аарона-Михаэля и Мардехая Беркияху (см. прим. 14, 15 к гл. 8).


[Закрыть], векшенского раввина (отца писателя А.-М. Беркияху{210}210
  Беркияху, Аарон-Михаэль (1869–1946) – писатель, публицист, педагог. Учился в йешивах в Воложине и в Слободке. С 1912 г. – в Эрец-Исраэль, работал в Академии художеств и прикладного искусства «Бецалель», в других учебных заведениях. Автор ряда работ публицистического характера.


[Закрыть] и д-ра М. Беркияху{211}211
  Беркияху, Мардехай (1882–1959) – врач, писатель. Учился в йешиве в Тельши, позже изучал медицину в университетах Базеля, Берна и Цюриха. С 1912 г. – в Эрец-Исраэль. Работал врачом, специализировался на вопросах гигиены в средних учебных заведениях. Автор ряда работ по медицине и психологии, а также художественных рассказов, публиковавшихся в различных изданиях на иврите.


[Закрыть]). В отрывке обсуждалась проблема человеческого «я» в контексте вопроса о собственности. Автор доказывал, что в грамматических формах «моя рука», «моя нога», «моя душа» человеческое «я» находит свое выражение как самостоятельная сущность… Мы использовали не только тексты позднейших авторов – мы брали также отрывки из труда «Шев шматата»{212}212
  «Шев шматата» – произведение р. Арье-Лейба Геллера. Комментарий к трудным местам в Вавилонском Талмуде. Использовалось в йешивах в качестве вспомогательного материала при изучении Талмуда молодыми учащимися.


[Закрыть], который был написан автором «Кцот ха-хошен», и из «нововведений» Рашбы{213}213
  Рашба (акроним рабби Шломо бен Авраам) – Шломо бен Авраам Адрет (1235–1310) – комментатор Талмуда, авторитет в области Галахи. Руководитель йешивы в Барселоне. Его труды оказали большое влияние на Йосефа Каро, который пользовался ими при составлении «Шулхан аруха».


[Закрыть] и Ритбы{214}214
  Ритба (акроним Рабейну Йом-Тов бен Авраам) – Йом-Тов бен Авраам Ишбили (1250?-1330) – выдающийся испанский талмудист, считавшийся в свое время духовным руководителем всего испанского еврейства, философ. Знаменит своими ответами на галахические запросы, которые он получал со всех концов еврейского мира, а также своими комментариями к Талмуду, известными как «Хидушей ха-Ритба».


[Закрыть]. Брат на протяжении долгих лет старался сохранить свой экземпляр, написанный красивым почерком, который был для него источником гордости и вдохновения, подвигавшим его на дальнейшее изучение Талмуда…

Как я уже упоминал, со мной в одной квартире жили братья Шмуэль и Нахум, которые были родом из городка Млаты, что под Вильно. Нахум, которому к тому времени уже исполнилось двадцать три года, двумя годами раньше получил освобождение от армии по причине маленького роста. Он относился ко мне как к родному брату. Мы все были крайне ограничены в средствах, и он взял на себя труд планировать экономный рацион: вместо мяса он просил хозяйку закупать легкие, потроха, кости и всякие остатки. Из них она делала нам суп и своего рода «котлеты». Следуя указаниям Нахума, я С совсем задешево) запасся сахарином, который заменял нам сахар; таким образом мы удовлетворяли все наши потребности на сумму, не превышавшую нескольких копеек в месяц. Кроме того, Нахум каждую неделю, а иногда даже и чаще, очень ненавязчиво проверял мои успехи в учебе: я тогда изучал трактаты «Йевамот» и «Гитин». Он наблюдал за моим поведением и как бы между прочим делал мне замечания о том, как следует вести себя по отношению к окружающим и общаться со старшими и младшими по возрасту. Нахум учил меня сдерживать свойственную мне «поспешность» и предостерегал от чрезмерной критичности суждений о других людях.

Я понимал, что в этом проявляется его хорошее отношение ко мне, а в еще большей степени – отношение р. Шимона. Это было приятно, но в то же время я чувствовал некоторое стеснение: возникало ощущение, что я непрерывно нахожусь под неусыпным невидимым надзором. Однажды я намекнул об этом Нахуму, сказав, что на своем личном опыте я постиг смысл выражения «И будете вы бояться небес так же, как человека из плоти и крови». Легко представить себе, как можно бояться «человека из плоти и крови», когда круглые сутки находишься под его неусыпным оком. Впрочем, мои слова были скорее нацелены даже не на Нахума, а на его старшего брата Шмуэля.

Шмуэль был полной противоположностью своему брату: соломенного цвета волосы и ярко-голубые глаза, цвет которых был заметен даже сквозь стекла очков, выражение лица у него всегда было гневным и сердитым. Он к тому времени уже был допущен к преподаванию и сидел среди «старейших» учеников и главных «моралистов» йешивы. Обо мне он придерживался самого нелицеприятного мнения и совершенно не разделял того особого отношения, которые проявляли ко мне его брат Нахум и р. Шимон. На этот счет он высказывался совершенно открыто. «Ты слишком избалован, – заявил он мне однажды мрачным тоном, – привык к тому, что все к тебе расположены, как будто здесь кроме тебя никого и нету! Человек должен полагаться только на себя и ни на кого другого. А ты все время стремишься общаться с другими и получать от этого удовольствие. Уж слишком ты любишь острить да паясничать! Жизнь не игрушка, и наслаждаться чрезмерным весельем нам не пристало! Это приводит лишь к легкомысленности и глупому шутовству. А может, ты считаешь, что если кто умничает и острит, то он очень умный? Да чаще всего это полный кретин!» Он предложил мне ежедневно изучать главу из книги «Месилат йешарим»{215}215
  «Месилат йешарим» («Путь праведных», ивр.) – этическое произведение р. Маше-Хаима Луццатто (1707–1747). Было очень популярно среди евреев России, где в XIX – начале XX вв. вышло несколько изданий этой книги.


[Закрыть](«Путь праведных») и даже подарил мне сочинение Мендла Лефина «Хешбон ха-нефеш»{216}216
  «Хешбон ха-нефеш» («Счет души», ивр.) – одно из самых известных произведений писателя, педагога, сторонника Гаскалы Мендла Лефина (1749–1826). Представляет собой краткое изложение на иврите этического учения Бенджамина Франклина.


[Закрыть](«Счет души»), вышедшее в Вильно… Намек про боязнь «человека из плоти и крови» стал для меня чем-то вроде первого шага к выселению из этой квартиры. Формально я объяснил свое решение тем, что после зачисления моего брата в йешиву мне лучше жить с ним вместе в одной комнате.

Впрочем, я и после этого не перестал ходить в гости к р. Шимону. Помню, как в один из моих визитов р. Шимон заметил, что у меня на пальто не хватает пуговицы. «У вас вчера с братом произошла размолвка?» – спросил р. Шимон. Я сильно покраснел, и мне пришлось признаться, что его догадка верна. «И что, прямо-таки дошло до рукопашной?» Я еще сильнее залился краской. Когда я признался, что и это верно, р. Шимон прищурился и сказал: «Ты видишь? Пуговица выдернута с мясом. Сразу ясно, кто-то применил физическую силу. Лея, – обратился он к жене, – будь добра, пришей Бен-Циану из Хорала пуговицу на пальто. Мне бы не хотелось, чтобы он шел по улице с оторванной пуговицей… это не делает чести ученику тельшайской йешивы!» Из его слов было понятно, что «не делает чести» относится не только к пуговице…

Через два месяца после приезда в Тельши, в последний день Хануки 5657 (1896) года, мы справляли мою бар-мицву в квартире извозчика Неты, у моего двоюродного брата. Я прекрасно помнил, как справлялись бар-мицвы моего двоюродного и старшего братьев: к нам приходил весь город, произносились толкования Торы, обстановка была торжественной и праздничной. А тут мы просто сидели вокруг стола и ели блины. Эти блины очень отличались по вкусу от наших: они были тонкие, плоские, со шкварками, обжаренные в гусином жире. Нас было всего пятеро: мои братья – родной и двоюродный, я и извозчик Нета с женой. Едва мы принялись за еду, как случился сюрприз: двоюродный брат встал и зачитал письмо из дома, посланное с нарочным и полученное утром того же дня. В письме меня поздравляли с бар-мицвой; под ним подписались мой отец, дядя-раввин, судья р. Шмуэль Гурарье, габай, меламеды, мои преподаватели и родственники. Письмо было отправлено из синагоги в первый день Хануки – его решили прислать заранее, чтобы я его получил в качестве подарка на бар-мицву. Спустя неделю я получил второе письмо, которое было отправлено членами общины прямо из нашего дома, куда они пришли поздравить моих родителей. Под поздравлением подписались все собравшиеся.

Я полагал, что из-за этих-то писем Шмуэль из Млат и упрекнул меня в «избалованности». И на все мои возражения, что он преувеличивает и у него нет оснований упрекать меня, он не обращал никакого внимания.

5657–5668 годы были временем бурных перемен в тельшайской йешиве. Йешива переехала в новое здание, нам начали преподавать религиозную этику, что привело к сильному недовольству учащихся. Нескольких учеников исключили, то и дело вспыхивали склоки, в ученической среде начали распространяться просвещение и сионизм, и главы йешивы нещадно с этим боролись…

День переезда йешивы в новое здание отмечался с особым благочестием. Главы йешивы и ученики в этот день постились, молились и читали вслух подобающие случаю псалмы; книги Торы были торжественно перенесены в новое здание йешивы. Р. Элиэзер Гордон в тот день дважды читал проповедь; публично читали вечернюю молитву, установили дежурство, чтобы чтение Торы в йешиве не прекращалось ни на минуту. Поскольку я всегда вставал очень рано, мое положение было очень заметным, и в частности при выполнении этих «заповедей». Руководство йешивы прилагало большие усилия, чтобы ввести преподавание религиозной этики (мусар){217}217
  Мусар (букв. «этика», ивр.) – жанр нравоучительной литературы, нередко с мистическим оттенком, а также духовно-этическое течение, основанное р. Исраэлем Салантером (1810–1883), сторонники которого стремились к аскетизму и полному контролю над собственными душевными побуждениями.


[Закрыть], как ввиду важности самого предмета, так и в качестве заслона от «просвещения» и «сионизма», которые начали распространяться среди учащихся. В качестве надзирателя йешивы был приглашен р. Лейб Хасман из Кельме, один из наиболее «благочестивых и ученых мужей». На учеников была возложена обязанность каждый день в течение получаса между минхой и мааривом изучать этические сочинения: «Месилат йешарим», «Ховот ха-левавот»{218}218
  «Ховот ха-левавот» («Обязанности сердец», ивр.) – этический трактат еврейского философа XI в. Бахьи Ибн-Пакуды, изначально написанный по-арабски, но уже в XII в. переведенный на иврит. Трактат «Обязанности сердец» оказал значительное влияние на всю последующую еврейскую религиозно-мистическую литературу и поэзию и веками служил практическим руководством в вопросах этики и морали.


[Закрыть]; моральные поучения р. Исраэля из Салант{219}219
  Исраэль из Салант (ныне Салантай, Литва) – Салантер, Исраэль (1810–1883) – раввин в Вильно, в Ковно, в городах Германии. Создатель этико-аскетического движения «Мусар», бывшего в известном смысле миснагедской реакцией на хасидизм, и в еще большей мере на еврейское просвещение (Гаскалу).


[Закрыть], сочинение Мендла Лефина «Хешбон ха-нефеш» (по сути представлявшее собой переработку книги Бенджамина Франклина{220}220
  Франклин, Бенджамин (1706–1790) – американский просветитель, государственный деятель, ученый. Участвовал в разработке Декларации независимости и конституции США. Автор ряда трудов по этике, философии и физике.


[Закрыть]) и еще несколько книг по религиозной этике. Новые порядки вызвали недовольство со стороны учащихся. В один из вечеров, в учебный час, когда со всех сторон доносились голоса, читающие Тору, в окно влетел камень и разбил стекло. Это был условный знак. Сразу поднялась суматоха. Все старшие ученики начали говорить: «ш-ш-ш… ш-ш-ш…», и занятия прекратились. То тут, то там гас свет, как будто от ветра. Надзиратели бегали по залу, не зная, что предпринять. Минут через десять в помещение ворвался р. Элиэзер Гордон и сразу пошел по рядам. «Кто это сделал? Путь выйдут те, кто чем-то недоволен! Те, из-за кого прекратилось чтение Торы!» Вперед вышел юноша из Курска, ученик третьего класса. Его слов я не расслышал, хотя это все происходило совсем рядом со мной. Вдруг раздался голос р. Элиэзера: «Посланец греха!» Раздались две пощечины, и гулкое эхо этих пощечин заполнило все пространство зала…

Юношу из Курска и его друга родом из Крож выгнали из йешивы. Занятия на время отменили, и йешиботники гуляли по улицам. Горожане шутили: «Казаки раввина в городе!» Через два-три дня занятия возобновились. Те, кто стоял во главе мятежа, были «облагодетельствованы» деньгами на дорогу; религиозная этика теперь изучалась не в обязательном порядке, а по усмотрению учащихся.

Поскольку изучение религиозной этики стало добровольным, главы йешивы решили активно привлекать к нему юных учеников. Я был самым молодым учеником из всей йешивы. Примерно моего возраста оказались еще трое: Исраэль из Векшны (впоследствии получивший известность как Исраэль Эфройкин{221}221
  Эфройкин, Израиль Рафаилович (псевд. Эфрен, 1884–1954) – публицист, входил в руководство Еврейской народной партии и в сионистскую социалистическую группу «Возрождение». С 1920 г. – активный деятель еврейского национального движения в странах Европы. С 1941 г. – в Уругвае.


[Закрыть]), Хаим-Лейб из Трашкун (мы с ним потом виделись в Берне, где он изучал медицину) и еще один юноша из Кретинги, родственник (кажется, племянник) Давида Вольфсона{222}222
  Вольфсон, Давид (1856–1914) – предприниматель, политический деятель, один из руководителей сионистского движения. С 1899 по 1914 г. – директор Еврейского колониального банка. В 1904–1911 г. вместе с Максом Нордау и Отто Варбургом осуществлял руководство Всемирной сионистской организацией.


[Закрыть], на деньги которого он и учился. Надзиратель р. Лейб пригласил нас на праздник Ту би-Шват к себе домой. Приглашение передал нам второй надзиратель – р. Шабтай. В тот год Ту би-Шват пришелся на субботу. Мы были приглашены к трем часам дня. На улицах лежали сугробы снега. В назначенный час мы были на месте. Вся семья р. Лейба жила в Кельме, а он ютился в Тельши, в небольшом доме, куда нужно было входить через узкие и выстуженные сени. В сенях стояли две скамьи, к которым вели пять ступенек. Мы постучались. Нам было велено немного обождать в сенях. Стоять в снегу было не очень-то удобно. Мы (в субботу!) очистили скамейки от снега и сели. Ждать пришлось четверть часа. Исраэль из Векшны предложил уйти. «Это противоречит еврейской морали – сначала пригласить гостей, а потом держать их на холоде в снегу».

Однако мы не поддержали его. Спустя еще пятнадцать минут двери открылись, и р. Лейб предложил нам войти. Мы вошли, сели, и он сразу же стал говорить о том, что праздник Ту би-Шват – это Новый год деревьев, что человек подобен «дереву в поле», и в юности он особенно хрупок, а хрупкие растения нужно сажать в почву и наблюдать за их ростом, и посему, так как мы юные и еще очень хрупкие, наш рост должен быть направляем моралью. На этом месте Исраэль из Векшны заулыбался и, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, посмотрел р. Лейбу прямо в глаза. Этим он, видимо, хотел показать, что только почтенье к ребе не позволяет ему рассмеяться в ответ на его слова. Я же слушал крайне серьезно, мысленно сравнивал слова р. Лейба и высказывания хасидов о «корнях» – о том, что человек питается от корня своей души, и о «сосудах изобилия» – и сопоставлял все это с поведением р. Шимона, с тем, как он принимает учеников и сам подносит им угощение: чай, фрукты, пироги… Кстати, в Израиле мне потом довелось повстречаться с р. Лейбом Хасманом. В 1928 году я ездил на экскурсию в Хеврон с учениками учительского семинара. С нами ездил ныне покойный р. Давид Елин{223}223
  Елин, Давид (1864–1942) – педагог, исследователь, общественный деятель. Родился в Иерусалиме. В 1920–1925 гг. был заместителем мэра этого города. Преподавал литературу в Еврейском университете в Иерусалиме, в 1914 г. основал иерусалимский колледж по подготовке учителей, впоследствии названный в его честь.


[Закрыть]. В Хевроне мы первым делом решили посетить йешиву «Слободка»{224}224
  Йешива «Слободка» в Хевроне – йешива «Кнессет Исраэль» в пригороде Ковно Слободка была основана в 1882 г. одним из лидеров движения «Мусар» р. Натаном-Цви Финкелем. В конце XIX – начале XX вв. йешива «Кнессет Исраэль» была одной из известнейших в Европе, в ней обучалось до 500 чел. В 1925 г., после того, как правительство Литвы распространило воинскую повинность и на обучавшихся в йешиве, часть из них переехала в г. Хеврон в Эрец-Исраэль. Йешива «Слободка» просуществовала в Хевроне до 1929 г., когда во время антиеврейских беспорядков, устроенных арабским населением города, было убито 25 ее учащихся (всего было убито 67 евреев). Оставшиеся учащиеся, как и все еврейское население Хеврона, были эвакуированы английскими властями в Иерусалим. В Иерусалиме йешива была открыта вновь под названием «Хеврон».


[Закрыть]. По пути я рассказывал Давиду Елину о надзирателе йешивы р. Лейбе Хасмане и о той проповеди, которую он прочитал нам, молодым, в связи с «праздником деревьев». Когда мы вошли во двор йешивы, нас поразил душераздирающий крик, сопровождавшийся частыми и странными вздохами. Давид Елин испугался. Я его успокоил, сказав, что это просто один из юношей решил «уединиться» для «душевной исповеди». Мы пошли на предвечернюю молитву. По окончании молитвы Давид Елин сказал, что нам нужно подойти и поздороваться с р. Лейбом, который был то ли главой йешивы, то ли ее надзирателем. Мы подошли, и нас представили. Когда мы обменялись приветствиями, р. Лейб заметил, что наши имена ему кажутся знакомыми. Я ответил, что учился в Тельши. Ребе спросил, откуда я родом. «Из Хорала», – сказал я в ответ. «Ах вот оно что! – с изумлением воскликнул р. Лейб. – Бен-Цион из Хорала! Припоминаю, припоминаю… Очень жаль, что урок морали, преподнесенный мною тогда, пятнадцатого швата, не оказал на вас должного влияния. Впрочем, он принес пользу вашему родственнику, Лейбу из Хорала!» (моему двоюродному брату). По-видимому, и на самого р. Лейба сильно подействовали его первые неудачи в попытке повлиять на юных учеников.

Первым человеком в Тельши, который вызвал у меня желание отправиться на поиски сочинений просветителей и даже навел на мысль о том, как их найти, был р. Элиэзер Гордон, который в своих лекциях нередко подвергал критике идеи представителей Гаскалы{225}225
  Гаскала («Просвещение», отсюда «маскил», «маскилим» – «просветитель/и») – еврейское идейное, просветительское, культурное и литературное течение, основанное в Германии Моше Мендельсоном в середине XVIII в. и широко распространившееся в Восточной и Западной Европе. Сторонники Гаскалы стремились к модернизации традиционной еврейской культуры и быта, сближению ее с европейской гуманистической культурой. Гаскала оказала огромное влияние на судьбы всех слоев европейского еврейства, как эмансипированных, так и ортодоксальных.


[Закрыть]. Чаще всего ребе упоминал имена Греца{226}226
  Грец, Генрих (Гирш, 1817–1891) – историк, автор фундаментальных трудов по истории евреев. Преподавал в Еврейской теологической семинарии в Бреслау (Вроцлав). В России в конце XIX – нач. XX вв. был издан перевод его «Истории евреев с древних веков до настоящего времени» в 12 томах.


[Закрыть], Вайса{227}227
  Вайс, Айзек-Гирш (1815–1905) – историк, выдающийся исследователь древнееврейской литературы и Талмуда, деятель Гаскалы, преподавал в еврейских учебных заведениях Австро-Венгрии.


[Закрыть] и даже цитировал Вайзеля{228}228
  Вайзель (Вессели), Нафтали-Герц (1725–1805) – поэт, лингвист, один из основоположников берлинской Гаскалы. Перевел на иврит апокрифическую книгу «Премудрость Соломона», что дало толчок дальнейшим переводам апокрифов на иврит. Автор работы «Диврей шалом ве-эмет» («Слова мира и правды», 1782), утверждающей необходимость получения евреями общего образования.


[Закрыть], превознося его «Книгу достоинств». Он также с удовольствием упоминал имена других деятелей первого поколения Га скалы.

Помню, как во время одной из лекций ребе яростно обрушился на Греца за его «Историю евреев», в которой говорилось, что перейти реку Иордан для евреев никакого труда не представляло. «Иисус Навин перевел народ через реку Иордан в один из весенних дней, когда стояла сухая ясная погода». «Прежде всего, – вопрошал р. Элиэзер, – откуда Грец узнал, что погода была ясной, – а если она была облачной? Он упоминает факты, которые ему неоткуда знать, зато о том, что хорошо известно, умалчивает. Как будто Иисус Навин просто так «перевел народ через реку Иордан» – а они не шли по водам! То чудо, о котором во всех подробностях сообщается в книге Иисуса Навина, Грец оставляет за скобками. А впрочем, – подытожил ребе, – если Грец не упоминает о чуде перехода через Красное море – мы на него не в обиде. Море также довелось перейти крупному и мелкому рогатому скоту, который евреи вывели из Египта, но узрел ли скот, как расступаются воды? Мало того, чтобы присутствовать при совершении чуда, нужно еще обладать способностями его узреть…» В другой раз ребе опровергал идеи Вайса относительно «Синайского откровения» и Устной Торы, а также упомянул книги Захарии Френкеля «Пути Мишны». Из всего это я сделал вывод, что у ребе есть немало светских книг. Я подружился с сыном ребе, Шмуэлем, он был младше меня и регулярно доставал мне книги для чтения. Но давал он их мне совсем ненадолго: на ночь или на субботу. Это было очень неудобно. Помню, как однажды Шмуэль рассказал мне о том, что у него появилась прекрасная книга, «Хижина дяди Тома»{229}229
  «Хижина дяди Тома» – художественное произведение американской писательницы Гарриет Бичер-Стоу (1811–1896). Впервые издано в 1851–1852 гг. Книга дает широкую картину жизни и быта в южных штатах США в середине XIX в., резко протестует против рабства. Роман был переведен на двадцать языков и разошелся в миллионах экземпляров. Пользовался большой популярностью в России.


[Закрыть], об освобождении негров из рабства, в переводе Авраама Зингера. Но дать он ее мне может только на одну ночь. Я взял книгу и читал ее, не отрываясь, всю ночь напролет. Утром я успел одеться до прихода служки йешивы, который приходил будить учеников, и был готов к выходу. Моему брату не понравилось, что я не оставил для него книгу еще на день. К тому же его разозлило, что я всю ночь не спал. Служка, пришедший нас будить, увидел, что я уже собрался, и назвал меня «образцом для подражания». Брат процедил сквозь зубы: «Ты просто образцовый грешник».