355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Бен Бова » Орион » Текст книги (страница 8)
Орион
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 18:19

Текст книги "Орион"


Автор книги: Бен Бова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

13

Каракорум оказался удивительным городом, в котором царило странное смешение убожества и великолепия, варварской простоты и византийской пышности, когда-либо существовавшее на Земле. Во времена Чингисхана безвестное местечко, где еще недавно стояло всего несколько юрт, превратилось в столицу мира. Там надменные аристократы Китая и Хорезма превратились в слуг и рабов победителей, туда нескончаемым потоком текли баснословные сокровища со всей Азии, оказавшейся в руках недавних полудиких кочевников.

По иронии судьбы вплоть до самой смерти Потрясателя Вселенной здесь запрещалось всякое строительство. Традиционная юрта была достаточно хороша для Великого кагана, который провел всю свою жизнь в военных походах и любил примитивный уклад кочевой жизни. Да и сейчас многочисленные табуны лошадей привольно паслись на пастбищах, вплотную подступавших к самым окраинам монгольской столицы. Пыль, поднимавшуюся под копытами невзрачных монгольских лошадок, можно было заметить за много миль до города.

Угэдэй, занимавший ныне золотой трон Чингисхана, правил ордой с помощью китайских советников, которым принадлежали все основные административные посты в его правительстве.

Когда мы с Аглой приблизились к городу на достаточно близкое расстояние, первое, что нам бросилось в глаза, были храмы, построенные из обожженной на солнце глины и принадлежавшие самым разнообразным конфессиям. Как выяснилось, монголы были необычайно терпимы в религиозных вопросах, и здесь мирно соседствовали буддийские ламы, мусульманские муллы, христианские монахи, конфуцианцы и еще множество других проповедников и священников, о конфессиональной принадлежности которых оставалось только догадываться. В центре запутанного лабиринта кривых и на удивление грязных улочек возвышался дворец Великого хана.

Нас остановила стража, стоявшая на всех въездах в город. Китаец, одетый в традиционный шелковый халат, принял у меня из рук сопроводительную грамоту, составленную одним из советников Субудая. По всей видимости, имя знаменитого полководца пользовалось немалым уважением и в монгольской столице. Во всяком случае, он немедленно отдал распоряжение одному из воинов подыскать для нас временное пристанище. Малый, которому едва минуло восемнадцать, послушно вскочил на лошадку и, не говоря ни слова, повел нас по запутанным улочкам Каракорума. Собственно, их даже трудно было назвать улицами в строгом смысле этого слова. Глинобитные хижины и юрты стояли рядом, размещенные безо всякого порядка. Весь город напоминал огромный караван-сарай, каким он в сущности и являлся. Здесь можно было услышать китайскую, арабскую и персидскую речь. Стреноженные верблюды находились рядом с великолепными арабскими жеребцами и полудикими лошадками кочевников. Здесь продавались самоцветы из Индии, пряности с неведомых островов, шелковые китайские ткани и бесценные дамасские клинки из далекой Аравии.

Нам нашлось местечко в маленьком одноэтажном домике, построенном из необожженного кирпича, двери которого выходили прямо на широкую площадь возле ханского дворца. Сквозь узкое оконце можно было разглядеть постройки и огромные шелковые шатры, составлявшие комплекс дворца, окруженного цепочкой личных телохранителей Великого хана. Как и в лагере Хулагу, перед входом в центральный шатер день и ночь полыхали два огромных костра, разведенных для отпугивания злых духов.

А в том, что их здесь хватало, у меня не имелось ни малейших сомнений. Ариман прибыл в Каракорум намного раньше нас и, скорее всего, уже имел возможность встретиться с Угэдэем. Рано или поздно он узнает о моем прибытии, и тогда новое покушение на мою жизнь вряд ли заставит себя долго ждать.

Но я был слишком утомлен, чтобы думать об опасности. Несколько недель изнурительного путешествия лишили нас последних сил. Агла и я уснули почти мгновенно, едва упали на свои войлочные подстилки. Проспали мы, как мне потом удалось выяснить, без малого сутки.

Однако врожденное чувство самосохранения спасло меня и на этот раз. Я пробудился в твердой уверенности, что моя жизнь в опасности. Слегка приоткрыв глаза, я продолжал неподвижно лежать на своей подстилке, готовый в любой момент встретить противника лицом к лицу. Агла мирно спала, положив голову мне на плечо. Скосив глаза, я осмотрел помещение, в котором мы находились. В нем не было окон, кожаная, украшенная бусинами занавеска, заменявшая входную дверь, располагалась всего в двух футах от нашего ложа. По-видимому, звук звякнувших бусинок и разбудил меня. Я затаил дыхание и прислушался. Я лежал спиной к двери, но опасался повернуть голову, дабы не спровоцировать убийцу, стоявшего практически рядом со мной.

Снова раздался еле слышный звук, и слабый свет хмурого утра проник в нашу убогую каморку. На стене против моего лица появились тени двух мужчин в боевых шлемах монгольских воинов. Первая тень подняла руку, судя по всему вооруженную длинным, тонким кинжалом.

Вскочив на ноги, я атаковал их прежде, чем они успели сообразить, что происходит. Столкнувшись лбами, убийцы отлетели к дальней стене и рухнули на глиняный пол. В то же мгновение я уже был рядом с ними и, заломив руку, державшую кинжал, за спину, заставил нападавшего выпустить оружие из ослабевших пальцев. Ребром левой руки я изо всех сил ударил моего второго противника в адамово яблоко. За своей спиной я услышал испуганный крик проснувшейся Аглы. Раздумывать было некогда. Первый воин уже успел подняться на ноги и тянулся к сабле, висевшей у него на боку. Я нанес убийце удар кулаком в область сердца, сломав ему несколько ребер. Когда он согнулся от боли, я ударил его коленом в лицо. Не издав больше ни звука, он сполз по стене на землю и затих. Повернув голову, я краем глаза увидел нагую Аглу, стоявшую у стены с кинжалом в руке. Спору нет, зрелище весьма эффектное, хотя вид у нее был скорее испуганный, чем воинственный.

– С тобой все в порядке? – спросили мы в один голос.

Несмотря на драматичность ситуации, у нее хватило сил улыбнуться. Набросив на голые плечи одеяло, она присела на корточки рядом со мной, пока я обследовал тела своих недавних противников. Оба они уже умерли. У одного была свернута шея, у другого, судя по всему, сломанные кости лица проникли в головной мозг. Агла с благоговейным страхом уставилась на меня.

– Ты убил их двоих голыми руками?

Я автоматически кивнул.

– По правде говоря, у меня и в мыслях не было этого делать. Я предпочел бы, чтобы хотя бы один из них остался в живых и рассказал мне, кто их послал.

– Я смогу сказать тебе это сама. Они были посланы Темным человеком.

– Да, я тоже так думаю, но предпочел бы знать наверняка.

Наш разговор был прерван появлением одного из стражей порядка с обнаженной саблей в руке.

– Я слышал крик…

Он остановился на половине фразы, заметив тела двух неизвестных, распростертых на земле. Я опасался, что он не удержится от соблазна тут же на месте отомстить за убийство двух своих соплеменников, и уже приготовился к новой схватке, но он только недоуменно уставился на меня.

– Ты один убил их обоих?

Я меланхолично кивнул головой.

– Один? Без оружия? – недоверчиво спросил он.

– Да, – огрызнулся я. – А теперь, будьте добры, уберите отсюда ассасинов.

– Подожди, – вмешалась Агла, придерживая одной рукой одеяло, то и дело норовившее соскользнуть с ее плеч. – Ты, кажется, хотел узнать, кто их послал?

Прежде чем я успел что-то ответить, она опустилась на колени, выставив на всеобщее обозрение пышные ягодицы, и подняла опущенные веки мертвых воинов. Несколько минут она молча вглядывалась в глаза мертвецов, затем вздрогнула и поспешно закрыла их снова. Пока она проделывала эту операцию, я наконец сообразил, что продолжаю стоять в чем мать родила. Утро было довольно прохладным, а возбуждение битвы уже успело покинуть меня. Так или иначе, я задрожал то ли от холода, то ли от естественного чувства стыда, присущего цивилизованному человеку, оказавшемуся обнаженным в присутствии постороннего. Агла поднялась на ноги, едва не потеряв при этом непокорное одеяло.

– Их действительно послал Темный человек. Я прочла это в их глазах.

– Что можно прочитать по глазам мертвецов? – недоверчиво спросил я.

– Все, что угодно, если знаешь, как это делается, – отвечала она. – У каждого из нас свой дар.

При всем моем доверии к Агле я с сомнением отнесся к ее словам. Вероятнее всего, она прочла то, что ей хотелось увидеть. С равной долей вероятности, что это мог быть Ариман, Хулагу или сам Великий хан. Но на стража порядка ее слова произвели ошеломляющее впечатление. Одинаково потрясенный и моей физической силой, и ее сверхъестественными способностями, он послушно вытащил трупы на площадь и поспешно удалился, предупредив нас, чтобы мы не покидали хижины, пока его начальник не придет допросить нас.

Какими бы дикарями ни были монголы, они жили по строгим законам и имели свою полицию, не менее эффективную, чем у более цивилизованных народов. Во всяком случае, гораздо более оперативную. Мы едва успели одеться, занавеска нашей хижины снова распахнулась и на пороге возник вооруженный монгол, явившийся, чтобы получить наши объяснения по поводу злополучного происшествия. Полностью игнорируя Аглу, он адресовал все свои вопросы ко мне. Я рассказал ему, что произошло, опустив только описание специфического исследования глаз мертвецов, произведенного моей подругой.

– Кто мог послать к вам убийц? – прямо спросил чиновник. По его виду нетрудно было заметить, что он серьезно относится к порученному ему делу. Надо полагать, подобные происшествия не часто случались в монгольской столице. Со своей стороны я предпочел не развивать скользкую тему.

– Откуда мне знать? – возразил я, постаравшись, чтобы мой ответ прозвучал достаточно искренне. – Мы приехали только вчера.

– У вас есть враги? – настаивал он.

Я отрицательно покачал головой.

– Я чужестранец в ваших краях. И еще не успел обзавестись врагами. Может быть, эти люди приняли меня за кого-то другого.

Вряд ли мои слова убедили его.

– Может быть, – произнес он с сомнением. – Что же, постарайтесь без крайней нужды не выходить из дома. Мои люди будут охранять вас.

Иными словами, это означало, что мы должны оставаться под домашним арестом до выяснения подоплеки неприятного инцидента. Монголы не хотели лишних неприятностей в своей столице и, если таковые все-таки происходили, старались докопаться до истинных причин случившегося. Двое воинов остались дежурить у нашей двери. Слуги принесли нам еду и чистую одежду. Как я и ожидал, во всей монгольской столице не нашлось сапог, подходящих мне по размеру, так что по-прежнему пришлось щеголять в старых сандалиях. Они все еще могли служить мне, хотя им порядочно досталось во время наших переходов через вершины Тянь-Шаня.

– Это все происки Темного человека, – заметила Агла, едва мы остались одни. – Он по-прежнему жаждет твоей смерти.

Опасаясь за мою жизнь, она добровольно взяла на себя роль дегустатора и пробовала всю пищу, что слуги приносили нам. Более того, в своей подозрительности она зашла настолько далеко, что пожелала лично проверить даже мою одежду из боязни, что и она может быть отравлена.

– Человека можно отравить, используя различные предметы одежды, – пояснила она, предвосхищая тем самым приемы Борджиа и Медичи. – Я сама знаю яд, который способен убить сильного воина, едва попав на его незащищенную кожу.

Кто слышал о нервно-паралитических ядах в тринадцатом столетии? Впрочем, я не собирался спорить. Ее знания об окружающем нас мире определенно намного превышали мои собственные. Мое внимание концентрировалось на другой проблеме. Я, как и Агла, думал, что никому, кроме Аримана, нет необходимости добиваться моей смерти. И все же сомнения не оставляли меня. Почему мы оба оказались в этом чуждом для нас мире? Я знал, что мое предназначение – убить Аримана. Несомненно, и он добивался того же. По всей видимости, наше общее предназначение – следовать друг за другом сквозь пространство и время, пока наконец один из нас не падет в этой затянувшейся борьбе ради развлечения Ормузда или каких-либо других богов. Стыдно было осознавать, что я не более чем пешка в чьей-то тщательно продуманной игре. Возможно, Ариман и намеревался убить меня, но вряд ли он стал бы это делать из чисто спортивного интереса. Владыке Тьмы поневоле следовало быть прагматиком. Его цель – ни больше ни меньше как уничтожение всего человечества ради нарушения существующего пространственно-временного континуума, а как следствие, и самой вселенной. Моей же задачей было помешать ему реализовать его дьявольский план, что я мог осуществить лишь путем физического устранения самого Аримана. Я не был профессиональным убийцей, а всего лишь солдатом, сражающимся за само существование человечества. После всего того, что произошло между нами, я не испытывал, да и не мог испытывать особых симпатий к своему противнику, но роль послушного орудия в чужих руках была также неприемлема для меня.

Я испытывал тревогу. Слова Ормузда о том, что конечной целью моей миссии на Земле является уничтожение Аримана, не убеждали меня. Сколько раз нам еще предстояло сойтись в смертельной схватке? Если я уже умирал, а тем не менее продолжаю жить, что вообще означает понятие смерти? Ариман убил Арету в двадцатом столетии, но сейчас она оказалась рядом со мной живая и невредимая, пусть и под другим именем. Я погиб в пламени термоядерного реактора семь столетий спустя, но никогда раньше не чувствовал себя более живым, чем сегодня.

Под бременем тягостных размышлений я без сил опустился на свою подстилку, отдавая себе полный отчет в том, что мой слабый мозг не в состоянии справиться с этой безумной проблемой.

Агла как могла попыталась утешить меня.

Наши развлечения прервал стук в дверной косяк, вежливый и одновременно решительный. Неохотно я подошел к занавеске, не понимая, кому мы могли понадобиться в столь поздний час. Наступила ночь, и открытое пространство вокруг дворца Великого хана освещалось лишь пламенем двух гигантских костров.

Передо мной стоял пожилой худощавый китаец в традиционном шелковом халате, расшитом серебряными драконами. Его голову украшал высокий колпак, из-за которого незнакомец казался почти одного роста со мной. Рассмотреть черты его лица не представлялось возможным.

– Мое имя Елю Чуцай, [12]12
  реально существовавший советник Чингисхана


[Закрыть]
– объяснил он мелодичным голосом. – Я советник Великого хана. Могу ли я войти в ваш дом?

14

При всей затруднительности для европейца определить точный возраст азиата нетрудно было заметить, что наш посетитель очень стар.

«Мандарин», как я тут же окрестил его, продолжал стоять у порога, вежливо ожидая моего разрешения войти в комнату. Стражи порядка почтительно держались в нескольких ярдах позади него, преданно пожирая глазами высокое начальство.

– Разумеется, – произнес я, почтительно наклонив голову. – Будьте добры, чувствуйте себя как дома.

С грацией, поразительной для человека его возраста, Елю Чуцай сделал несколько шагов вперед. Агла уважительно приветствовала его и, как и подобает добропорядочной монгольской женщине, опустилась на колени, чтобы раздуть едва тлевшие угли маленького очага. Кажется, я уже упомянул, что вечер был на редкость холодным. Наш гость выглядел настоящим патриархом. Длинные усы и жидкая бороденка были совершенно белы. Тонкая косичка такого же цвета опускалась на его плечи. Он стоял, чуть сгорбившись, посреди нашей небольшой комнаты, спрятав руки в широкие рукава шелкового халата.

– Пожалуйста, садитесь, мой господин, – предложил я, указывая в сторону единственного стула в комнате.

Он молча, с достоинством принял мое предложение. Растроганная Агла пыталась сделать его пребывание у нас чуть более комфортабельным, предложив ему две имевшиеся в нашем распоряжении подушки, но он легким жестом отклонил ее предложение, после чего мы сами уселись на них у ног нашего высокого гостя.

– Для начала мне следует подробно объяснить вам, зачем я пришел, – начал он так тихо, что я едва смог расслышать его голос за треском разгоревшихся поленьев. – Но прежде разрешите мне поблагодарить вас за внимание. В моем возрасте приятно чувствовать тепло очага за спиной.

– Вам нет нужды ничего объяснять, – остановила его Агла. – Всем известно, что вы правая рука Великого хана.

Он слегка наклонил голову в знак признательности.

– Я служу монголам еще с того времени, как их первый Великий хан носил имя Темучин. Я был еще зеленым юношей, когда войска Потрясателя Вселенной перевалили через Великую Китайскую стену и захватили город Янкин, где я родился. Я был оставлен в живых благодаря моему умению читать и писать, хотя и стал рабом. Монголы, конечно, дикари, но их вождь уже тогда умел смотреть на много лет вперед.

– Вы говорите о Чингисхане? – осторожно осведомился я.

– Естественно, но сейчас среди монголов не принято упоминать ни одного из его двух имен. Его называют Великим ханом, Потрясателем Вселенной, Величайшим из Величайших и еще несколькими другими именами, хотя все это не имеет прямого отношения к предмету нашего разговора. Он был отцом Угэдэя, нынешнего Великого хана, человеком, завоевавшим для монголов Китай, Сибирь и твердыни Хорезма. Воистину он был величайшим человеком в истории человечества.

Естественно, я и не собирался оспаривать его высказывания. Седой мандарин явно не был льстецом, не имел оснований произносить передо мной хвалебные речи в адрес кого угодно. Он искренне верил в то, что говорил, и многие его утверждения на самом деле соответствовали истине.

– Сегодня империя монголов простирается от Китайского моря до Персии. Хулагу готовится покорить Багдад. Субудай уже отправился в поход против русских и поляков. Кубилай замыслил захватить Японию.

– Ему лучше отказаться от этого плана, – неосторожно пробормотал я, вспомнив из курса истории, что флот Кубилая был уничтожен штормом, который японцы с тех пор величают «Священным черным ветром» или «Камикадзе».

Елю Чуцай подозрительно уставился на меня.

– Что вы хотите этим сказать? – требовательно спросил он. – Вы обладаете даром пророчества?

Агла бросила на меня предостерегающий взгляд.

– Ничего похожего, – возразил я, вспомнив ее слова о том, что монголы не жалуют предсказателей, и делая все возможное, чтобы мой голос звучал по возможности более искренне. – Просто, на мой взгляд, монголы прекрасные воины, но никак не моряки. Их стихия степь, а не море.

Китаец несколько минут изучал мое лицо.

– Вы правы, – произнес он наконец. – Монголы лучшие воины в мире, но они не моряки. Впрочем, они также не администраторы, не писцы и не мастеровые. Но для выполнения всех этих обязанностей у них есть пленники. Они найдут сколько угодно хороших моряков среди китайцев.

В знак согласия я вежливо склонил голову.

– Пределы империи должны постоянно расширяться, – продолжал он, – это завет самого Чингисхана. Он со всей очевидностью понимал, что его варварские полчища должны постоянно находиться в движении, покорять новые народы и страны, или империя рухнет. Монголы – дети войны, они созданы для нее. Если у них не останется внешних врагов, они начнут резать друг друга. Темучин нашел единственно верный путь, направив энергию древних кочевников Гоби в нужном для него русле, и создал таким образом сильнейшую армию в мире.

– Может быть, вы и правы, – согласился я, пожимая плечами.

– Империя должна постоянно расширять свои пределы, или она рухнет, – повторил он. – Иного пути нет. Во всяком случае пока.

– Но это означает гибель для десятков и сотен тысяч людей. Сотни сожженных и разрушенных городов.

Он равнодушно кивнул.

– И вы помогаете им в этом? Но почему? Вы же цивилизованный человек. Почему вы помогаете монголам, захватившим и превратившим в руины вашу собственную страну?

На секунду Елю Чуцай закрыл глаза. В мерцающем свете пламени очага его морщинистое лицо мгновенно превратилось в высохшую мертвую маску.

– В мире существует только одна цивилизация, – медленно произнес он, открывая снова глаза. – Это цивилизация Катая, или Китая, как вы зовете ее на свой западный манер. И я служу Великому хану, чтобы принести эту цивилизацию на копытах монгольских коней до самых пределов Обитаемого мира.

Теперь я уже окончательно перестал что-либо понимать.

– Но монголы покорили Китай. Кубилай правит в Янкине.

Старик снисходительно улыбнулся.

– Да, Кубилай родился в войлочной юрте, недалеко от того места, где мы сейчас находимся. Но он уже скорее китаец, нежели монгол. Он носит шелковый китайский халат, рисует изысканные пейзажи и управляет своей империей не менее разумно, нежели представители свергнутой династии.

Наконец-то до меня дошел смысл его слов.

– Вы хотите сказать, что монголы только исполнители ваших замыслов, а настоящие победители – вы, китайцы.

– Совершенно верно, – согласился Елю Чуцай. – Монголы всего лишь вооруженные руки империи, а древняя цивилизация Китая – ее мозг.

– Выходит, монголы всего лишь служат вам, – подала голос Агла.

– О нет, клянусь священной памятью моих предков, – поспешно возразил китаец, искренне расстроенный тем обстоятельством, что у кого-то в голове могла зародиться столь опасная идея. – Мы все служим Великому хану Угэдэю. Я не более чем раб, хотя мое влияние на его политику на самом деле велико.

– Но только потому, что Великий хан расчистил путь вам, китайцам, – настаивала Агла.

Елю Чуцай нахмурился и замолчал. Нетрудно было понять, что он пытался привести в порядок свои мысли, чтобы по возможности доходчиво изложить нам свои аргументы.

– Темучин, – произнес он еле слышно, словно опасаясь, что кто-то может услышать, как он произнес вслух имя Великого хана, – пришел к мысли о необходимости завоевания мира, чтобы помешать различным племенам Гоби уничтожить друг друга. Это было озарение гения. Таким образом, империя должна постоянно расширять свои пределы.

– Да, вы уже говорили об этом, – согласилась Агла.

– Какой цели, по-вашему, должно служить это бесконечное кровопролитие? – в свою очередь спросил китаец. – Неужели только для того, чтобы не дать диким кочевникам перерезать друг друга?

Ни Агла, ни я не смогли ответить на этот вопрос.

– С другой стороны, существует цивилизация Китая, – продолжал Елю Чуцай, – величайшая цивилизация, которая когда-либо существовала в мире. Культура Китая построена на мирных началах, поэтому у нас нет другого пути принести ее достижения другим народам.

– Вы хотите сказать, что монголы захватили Китай, – вставил я, – но рано или поздно это обстоятельство неизбежно приобщит к цивилизации диких кочевников?

– Решение такой задачи потребует усилий одного или двух поколений, – подтвердил Елю Чуцай, – может быть, даже больше.

– Следовательно, вы должны помогать монголам расширять границы их империи, чтобы не дать ей развалиться, ровно столько времени, сколько необходимо китайской цивилизации для распространения по всему миру.

Он кивнул.

– Возникнет одно колоссальное государство, распростершееся от океана до океана. Подумайте, к чему это может привести. Конец всем войнам, процветание еще недавно диких народов. Наступит вечный мир, на Земле будет править закон, а не насилие. Вот цель всей моей жизни.

Единая огромная империя, созданная монгольскими саблями, управляемая китайскими мандаринами и живущая по общим законам. В ней Елю Чуцай видел наивысшую цивилизацию, которая способна принести мир всем народам, а я – тиранию, при которой и речи не могло идти о свободе личности.

– Я поделился с вами своими мыслями, – продолжал советник Великого хана, – потому что хотел, чтобы вы поняли, какую проблему создали для меня.

– Проблему? – не понял я.

Он вздохнул.

– Угэдэй не похож на своего великого отца. Он слишком ленив, чтобы быть хорошим правителем. Он слишком привык к роскоши, чтобы думать о покорении мира.

– Но вы сказали…

Он остановил меня повелительным жестом узкой руки с длинными, ухоженными ногтями.

– К счастью, – продолжал он, – империя развивается по-прежнему достаточно динамично. Ее мощь продолжает расти. Хулагу, Субудай, Кубилай и другие орхоны и ханы, имеющие свои улусы на границах империи, все еще думают о новых завоеваниях. Сам Угэдэй предпочитает сидеть в Каракоруме, позволяя другим завоевывать для него мир, и наслаждаться плодами их побед. Это опасная позиция.

– Какое это имеет отношение к нам? – спросила Агла.

– Угэдэй суеверный человек, – вздохнул Елю Чуцай. – Недавно он получил предупреждение об угрозе, исходящей для него от человека, который прибудет с запада, чтобы попытаться убить Великого хана.

– Я и сам пришел предупредить его об угрозе, – напомнил я.

– Вы пришли с запада, – повторил Елю Чуцай. – Впрочем, существует еще один человек, который пришел оттуда. Некто по имени Ариман.

– Он здесь? – воскликнул я.

– Вы знаете его?

– Да! Именно об угрозе, исходящей от него, я и пришел предупредить Великого хана.

Китаец слабо улыбнулся.

– Но Ариман уже успел настроить Угэдэя против вас. Против светлокожего могучего воина из страны, лежащей далеко на западе, за Великим океаном.

Я принялся торопливо размышлять, пытаясь найти выход из положения, в котором неожиданно оказался.

«Мое слово против слова Аримана? Как я мог доказать свою правоту?»

– Есть и еще кое-что, – добавил Елю Чуцай. – Нечто, что делает проблему особенно острой.

– О чем вы говорите? – не понял я.

– Угроза самому существованию империи.

– Угроза? – повторил я.

– Что может угрожать империи, покорившей половину мира? – спросила Агла.

– Не далее как сегодня в разговоре со стражами порядка вы употребили слово «ассасин».

– Да, после того, как двое мужчин попытались убить меня.

– «Ассасин» – новое слово в языке монголов. Оно пришло к нам из Персии, где и возник этот культ. К сожалению, я знаю о нем не слишком много. Это секта убийц, члены которой и зовутся ассасинами. Мне говорили, что оно происходит от названия наркотика – гашиша.

– Но я все-таки не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, – возразил я.

– Во главе секты стоит человек, который вербует молодых людей, обещая им райское блаженство при безоговорочном исполнении его приказов. Он дает своим последователям гашиш, и под воздействием этого средства им являются видения рая, куда они отправятся после смерти. Неудивительно, что молодые люди готовы на все ради исполнения воли своего владыки.

– Я знаю о действии лекарственных средств, подобных гашишу, – согласилась Агла. – Оно настолько сильно, что, раз попробовав, человек готов на все, чтобы получить его вновь.

Елю Чуцай наклонил голову в знак согласия.

– Предположим, члены секты получат приказ убить кого-то. Они без колебаний пойдут на верную смерть в полной уверенности, что после исполнения возложенного на них поручения проснутся в раю.

Я промолчал, хотя на личном опыте знал, что смерть не обязательно означает конец земного существования.

– Множество купцов, аристократов, имамов и даже принцесс в Персии уже стали их жертвами. Страх перед представителями секты настолько велик, что, получив предупреждение о смерти, люди готовы отдать все, что имеют, лишь бы не попасть в руки ассасинов. Орден необычайно богат и могуществен.

– Персия, – пробормотал я, – и есть страна Аримана, Ормузда и их пророка Зороастра.

– Влияние секты распространяется далеко за пределами Персии, – возразил Елю Чуцай. – Перед ней трепещет весь мир ислама. Я опасаюсь, что ассасины уже успели добраться до Каракорума и собираются совершить покушение на Великого хана.

– Ариман пришел из Персии, – напомнил я.

– А он и не отрицает этого факта. Но, по его словам, вы явились оттуда же, хотя сами это отрицаете.

– Ассасины едва не убили меня сегодня.

Китаец слегка пожал плечами.

– Возможно, вы всего лишь изобрели хитрый трюк, чтобы сбить нас с толку. Убитые вами люди не были монголами, несмотря на то что несомненно хотели выдать себя за таковых. Они могли быть персами. А вы могли убить их, чтобы отвести от себя подозрение.

– Зачем мне убивать своих сообщников и для чего им убивать меня?

Судя по всему, Елю Чуцай тревожился не на шутку.

– Мне хотелось бы поверить вам, Орион, но я должен быть готов к любым неожиданностям. Я убежден, что либо вы, либо Ариман принадлежите к этой секте, а может быть, даже и являетесь ее главой, человеком, известным под прозвищем Горный старец.

– Как мне убедить вас?

– В подобных случаях монголы не утруждают себя особыми размышлениями. Они просто убьют и вас, и Аримана, а возможно, и вас, моя дорогая госпожа, и тут же забудут об этом. Но я цивилизованный человек. Мне надо сначала решить, кто из вас ассасин, а кто нет.

– Тогда мне нечего опасаться, – заметил я, хотя далеко не был убежден в справедливости своего утверждения.

– Вам нечего опасаться меня, – подчеркнул он. – Во всяком случае в настоящий момент. – Помолчав немного, он с сомнением добавил: – Но Угэдэй не слишком терпеливый человек. Он может приказать убить вас, чтобы одним махом покончить с неприятной проблемой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю